Текст книги "Утопая в беспредельном депрессняке"

Автор книги: Майкл О'Двайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Фу, откуда в тебе такая черствость к человеку, которого даже некому пожалеть?

– Винсент, ты зануда, – проворчала Элизабет.

– Наверное, мне надо было бы отрезать себе ухо, чтобы доказать глубину своего отчаяния. Но, к сожалению, это уже делали до меня, так что меня обвинят в плагиате.

– Я вижу, чувство юмора у тебя все же сохранилось.

– А-а, – отмахнулся Винсент. – А вы двое выглядите до отвращения счастливыми. По какому поводу?

– Мы нашли Бога.

– А в Америке будет печататься альбом с фотографиями Джона.

– Прошу прощения, что не прыгаю от радости, – обронил Винсент с каменным лицом. Но затем не выдержал и расплылся в улыбке. – Ну а если без шуток, то это действительно здорово. Давно пора оживить наши серые будни чем-нибудь вроде этого. Альбом фотографий! Это событие, Джон. К тому же и Бога ты нашел. Где он скрывался все это время? Наверняка прятался где-нибудь среди яблонь.

– Если бы! Тогда мы уговорили бы его сыграть роль посредника между тобой и Хеленой и соблазнить ее яблоком, – сказал Виски.

– Она не стала бы его слушать.

– Наш Бог – молчалив. Это – собака, набитая опилками.

– Какой бесславный конец для Господа, сыгравшего такую роль в истории человечества! Как тебе показалось, он очень расстроен?

– Не думаю. Он, наверное, и сам не прочь отдохнуть. Никаких жутких судьбоносных решений.

– Он и так их давно не принимает. Самовыражение послужило ему хорошим уроком. Интересно, кого он оставил исполнять обязанности вместо себя? Надеюсь, не какого-нибудь хиппи, любителя травки и свободной любви? А то мы могли бы, проснувшись однажды утром, увидеть зеленое небо, голубую лужайку, красные деревья, самую немыслимую цветовую гамму. Хм… А что? Тут, между прочим, есть над чем подумать художнику. – Винсент выпустил клуб дыма из трубки и отколупнул с живота кусок присохшей краски. – А как вы узнали, что это Бог?

– Гудли открыл нам глаза.

– Ну конечно. Дворецкий. Как это я не догадался?

Вечером они решили отпраздновать событие. Винсент повез Элизабет и Виски в ресторан. Доставить их после ужина в «ягуаре» домой было поручено Гудли. У Винсента был приготовлен сюрприз – бутылка французского шампанского.

Элизабет, в черном вечернем платье до колен, втиснутая между двумя мужчинами на заднем сиденье, слушала дискуссию об отношении фотографии к изобразительному искусству. Мимо ее ушей пролетали Уистлер и Фокс Тол бот, Дега и Картье-Брессон, Дали и Пени, Уорхол и Бейли. У нее закружилась голова, и захотелось спать. Элизабет пристроила голову на плече Виски, а он обнял ее за плечи.

Мистер Гудли чихнул, потер нос и улыбнулся в зеркало.

Виски бережно уложил Элизабет на диван в гостиной, снял с нее туфли и укрыл своим плащом. Винсент пошуровал кочергой в камине, пытаясь вернуть его к жизни. В другом конце комнаты пылал и потрескивал еще один камин. На полу перед ним рядом с Альфредом сидела Мэгз, положив голову на его накрытые пледом колени и держа его руку в своей. В глазах ее уютно вспыхивал отблеск огня. Мистер Гудли, вынужденный возиться по хозяйству в столь поздний час, подал им по чашке дымящегося чаю и по куску пирога с яблоками. Винсент и Виски, взяв стулья, присоединились к старикам. Оба знали, что остались кое-какие вопросы, которые им надо обсудить.

– Как я понимаю, в связи со съемками для этой книги ты будешь какое-то время отсутствовать? – начал Винсент.

– Угу. Думаю, что справлюсь с основной частью работы за два-три месяца. Я положу матрас в фургоне и буду там спать – меньше затрат.

– А они разве не оплачивают гостиницу?

– Мы обговорили аванс, но большая часть денег пойдет на покупку пленки, химикатов, еды и бензина. Проявкой я занимаюсь сам.

– Три месяца в пути.

– Да, примерно. Может быть, меньше. Бывает, день-другой проходит без съемок.

– Такое впечатление, что ты ждешь не дождешься всего этого.

– Так и есть.

– Кто чего не дождется? – спросила Хелена, заходя в комнату и прикрыв за собой дверь.

– Я уезжаю на пару месяцев.

– Как это?! Куда? Зачем?

– По работе.

– Это все твои штучки, Винсент, я знаю.

– Я тут абсолютно ни при чем, дорогая.

Виски буквально физически чувствовал, как их острые взгляды со свистом рассекают воздух гостиной и взмолился, чтобы это г вечер не был испорчен. Весь день прошел так замечательно – не считая незначительной боли в мышцах. Должно быть, где-то потянул их.

– Я хочу взять с собой Элизабет, – сказал он.

Хелена буркнула:

– Я так и знала.

Винсент поставил чашку И потупился.

– Не волнуйтесь, мы вернемся. Мы ведь не так уж вам нужны на самом деле. Винсент теперь пишет в новом стиле, Элизабет болтается без дела. А мне ассистент не помешает.

– И это, полагаю, никак не связано с тем, что вы все больше и больше времени проводите вместе? – саркастически спросил Винсент.

– Мы неплохо ладим друг с другом.

– Когда вы уезжаете? – спросила Хелена.

– Думаю, через неделю. Нужно кое-что подготовить. А потом – на волю, в пампасы!

– Просто мороз по коже, – откликнулся Винсент.

Вошла сестра Макмерфи и, извинившись перед ними, стала будить Альфреда и Маргарет. Альфред, как всегда после сна, был раздражен и кипятился.

– Прочь, женщина, оставь меня, – бормотал он.

– Альфред, проснитесь. Пора в постель, – настаивала Макмерфи.

– Это мой муж, и он не пойдет в постель ни с кем, кроме меня! – заявила пробудившаяся Мэгз. – Убери свои руки, наглая девка!

– Ну разумеется, вы тоже пойдете вместе с ним! – В обычную доброжелательную интонацию Макмерфи закралась нотка отчаяния.

– Как? Втроем? Винсент, немедленно останови эту женщину!

Винсент и Виски наблюдали за этой сценой, но не вмешивались.

Хелена уселась за круглый столик, на котором Мэгз раскладывала пасьянсы, и оперлась подбородком на руки. Она подумала о том, как хорошо ее муж и Виски спелись друг с другом, и вздохнула. Все шло не так, как надо.

Стоило Макмерфи прикоснуться к Альфреду, как Мэгз шлепала ее по рукам. Макмерфи терпела, зная, что старикам нужно какое-то время, чтобы вернуться к действительности, и тогда с ними будет легче справиться. Виски с Винсентом все-таки предложили свою помощь, но Макмерфи ее отклонила.

– Пора бы уже усвоить, что мне можно доверять, – добавила она.

– Но я не хочу в постель! – упорствовал Альфред. – Я вообще прекрасно обхожусь без сна – могу не спать несколько суток подряд. Я мог бы рассказать вам парочку интересных историй, мисс.

– Я знаю, Альфред. Я слышала их уже по десять раз. И с каждым разом они становятся все длиннее и длиннее, – вздохнула Макмерфи.

Она надеялась, что сегодня процесс укладывания займет меньше времени, чем накануне, и к двенадцати она уже освободится.

– Сказки перед сном? Замечательно! – щебетала Маргарет. – Ты расскажешь мне ту историю про маленького красного дракончика? Она мне очень нравится.

– Сон в действительности никому не нужен. Это мировой заговор. Правительства, секретные службы, полиция – все они участвуют в нем. Они не смогут справляться со своими обязанностями, если все будут круглые сутки бодрствовать, вот в чем дело. Потребуется слишком много средств. Поэтому они подмешивают в продукты снотворное. Распыляют его в воздухе. Передают по радио двадцать пятые позывные, которые воспринимаются только нашим подсознанием. Они хотят усыпить нас любой ценой.

Макмерфи про себя пообещала Богу, что, если Альфред и Маргарет в конце концов послушаются ее, она не пристукнет их.

– Эта история мне не нравится. У меня от нее разболелась голова. – Мэгз нахмурилась, и к многочисленным морщинкам на ее челе прибавилась еще одна.

– Они посылают секретные лучи. Этих лучей не видно и не слышно, их нельзя почувствовать, но они все время просвечивают нас. – Альфред описал широкий круг руками, окропив окружающих остававшимся в стакане виски. Несколько капель попало в камин, вспыхнув там голубыми огоньками. – Они повсюду.

– Поехали, Альфред, – сказала Макмерфи., усаживая его поудобнее в кресле. При этом звонок, прикрепленный к ручке, зазвенел, как бы возвещая окончание схватки.

Маргарет, потеряв опору, шлепнулась на пол, но продолжала цепляться за Альфреда.

– Маргарет, а кому же Альфред расскажет сказку перед сном? – пропела Макмерфи.

Мэгз тут же поднялась на ноги, оправила платье и последовала за Альфредом и Макмерфи.

– Значит, ты покидаешь нас, – сказала Хелена.

– Я вернусь, – заверил ее Виски, – если вы, конечно, захотите этого.

– Ну зачем же такие жертвы ради нас, – фыркнула Хелена.

– Короче, посмотрим. У вас с Винсентом будет время разобраться в своих чувствах. Без Элизабет и без меня не на кого будет свалить нежелание пойти на взаимные уступки.

– Ты никогда не думал о том, чтобы устроиться на работу семейным психологом?

– Не обращай внимания, Джон. Хелена просто завидует твоему успеху, – вмешался Винсент.

– Хорошо, что в ней наконец проснулось простое человеческое чувство, – отозвался Виски, разозленный тем, что его заставляют считать себя виноватым без всяких оснований. – Ты всегда думаешь только о себе, Хелена. Как то или иное событие скажется на тебе. Ты решаешь, как все должно быть, а если что-то не совпадает с твоими планами, обвиняешь других. То, что тебе не нравится, ты игнорируешь, а тем, что тебе нравится, наслаждаешься в одиночку. Откуда нам знать, что тебе по душе, если ты не делишься ни с кем своими мыслями? Ты принимаешь решения, исходя из своих фантазий, а не из реальных фактов. Удивительно, что такая умная женщина может быть порой настолько глупа! – Он вздохнул с облегчением, высказав наконец то, что его мучило уже некоторое время.

– Ну ладно, Джон, успокойся, – сказал Винсент, поднимаясь на ноги.

– А что мне успокаиваться? Она самая высокомерная, самоуверенная, эгоистичная и эгоцентричная особа из всех, кого я когда-либо знал. Ее семейная жизнь катится под откос, и что же она пытается предпринять в связи с этим? Ничего. Она игнорирует этот факт. Ныряет в работу, как страус головой в песок, и думает, что если не обращать внимания на опасность, то она ее минует. А в результате все становится только хуже. Ее не волнует, что из-за этого страдают другие. Она крутит людьми, как хочет, и ей наплевать, что они чувствуют. Винсент, ты жил бы несравненно лучше без нее.

Под конец Виски уже так раскричался, что даже Элизабет проснулась. Она успела заметить, как Хелена хлопнула дверью, проклиная тот день, когда встретила Виски. И даже из ее угла было видно, что Винсент покраснел так, будто его вот-вот хватит удар. Когда Виски крикнул вдогонку Хелене «Скатертью дорога!», Винсент подскочил к нему и потребовал, чтобы он извинился.

– За что мне извиняться?! Ты спасибо сказать мне должен!

– Спасибо? Да ты просто смешон! Ты оскорбил мою жену, оскорбил меня, и я должен благодарить тебя за это?

– Винсент, ты ни черта не понимаешь.

– Что тут понимать? Все и так предельно ясно! Ты наплевал на наше гостеприимство, на наше расположение к тебе. Убирайся, Виски, пожалуйста! – исступленно вопил Винсент со слезами на глазах.

– Винсент, ты совершаешь большую ошибку! – кричал в ответ Виски, подняв руки, словно пытался защититься от слов Винсента.

– Что тут происходит, черт побери? Когда я засыпала, вы обнимались, как два брата, встретившиеся после долгой разлуки, а проснулась оттого, что вы рычите и собираетесь перегрызть друг другу горло. – Элизабет, выдернутая из своего сладкого сна, кинулась разнимать мужчин.

– Я тут ни при чем, – бросил Виски, – просто этот кретин не понимает, какую услугу я ему оказал. За каких-нибудь пару минут я предоставил ему возможность вернуть жену, но он настолько глуп, что не может этого сообразить.

– Ты считаешь, что тебе удалось это сделать, оскорбив ее? – возмущался Винсент, тыча указательным пальцем в грудь Виски. – Да она сейчас ненавидит и тебя, и меня, и Элизабет.

– Я знаю. Но мы с Элизабет уезжаем, а у тебя появляется шанс примириться с ней. В том-то все и дело. Мы здесь как два яблока раздора. А когда нас не будет, у вас исчезнет повод для взаимных обид и вы сможете спокойно решить, что делать дальше – жить вместе или разойтись.

– Мы с тобой уезжаем? Впервые слышу, – вмешалась Элизабет, с трудом пытавшаяся добраться до сути спора сквозь туманные пары, клубившиеся в ее голове после шампанского.

– Поверь мне, если нас не будет, у них появится шанс, – убеждал ее Виски. – Послушай, Винсент, ты столько намалевал там у себя на чердаке, что можешь жить за счет этого целый год, а то и два. Сделай перерыв. Ведь тебе не надо постоянно трудиться ради денег. Удели какое-то время Хелене и двойняшкам.

– Она ненавидит меня теперь, после того, что ты наговорил ей. .

– На самом деле нет. Она просто ревнует тебя к Элизабет. Как ты думаешь, почему она работает с утра до вечера, возвращаясь домой уже в темноте? Она страдает оттого, что вы с Элизабет живете под одной крышей. Вы почти все время вместе. А когда Элизабет уедет, Хелена, может быть, будет больше времени проводить дома.

– А куда я уеду? – спросила Элизабет, на которую вдруг напала икота.

– В путешествие, – улыбнулся Виски.

– С тобой?

– Ну да, я как раз хотел пригласить тебя… – отвечал он, хлопая ее по спине.

– Но ты… ик!.. так и не сделал этого. Ты, похоже, считаешь… ик!.. что я и так буду… ик!.. всюду следовать за тобой на привязи, как этот… ик!.. дурацкий пес!

– Ну что ты, совсем не как пес… Я просто думал… – Виски перестал колотить ее и стоял, растерянно опустив руки, как ребенок.

– Вот в том-то и беда… ик!.. что ты, Виски… ик!.. толком и не думал об этом. Ты просто решил… ик!.. что так и будет.

– Вот черт! Послушай, ты можешь не ехать, если не хочешь. Мне только казалось, что это было бы неплохо, что тебе понравится… Но раз ты… – Он замолчал, глядя, как Винсент, улыбаясь ему, осторожно потирает спину Элизабет.

– Я сама знаю… ик!.. Я не обязана… ик!.. делать все, что ты скажешь. Я могу… ик!.. делать то, что хочу, и мне для этого не обязательно… ик!.. твое разрешение. И если у тебя… ик!.. есть какие-то планы на наш счет, то я… ик!.. имею полное право знать… ик!

Говоря все это, Элизабет тыкала пальцем в Виски точно так же, как Винсент до нее. Оставив на время его в покое, она повернулась к Винсенту:

– А ты… ик!.. чего здесь стоишь? Ступай к своей жене и успокой ее. Господи!., ик!.. Дай мне терпения с мужчинами! Ты что… ик!.. не знаешь, что нужно женщине? Иди… ик!.. к ней!

Элизабет воззрилась на Винсента испепеляющим взглядом, пока он не отправился, вобрав голову в плечи, на поиски супруги. Виски тем временем на цыпочках прокрался к бару и налил себе солидную порцию «Джонни Уокера», чувствуя, что без этого ему не хватит храбрости достойно встретить то, что его ожидает.

– Хорошо хоть, что не прямо из горлышка, – заметила Элизабет. Ее икота куда-то испарилась вместе с гневом. – Так что это за планы совместного побега?

– Да никакой это не план. Просто мне вдруг пришло в голову, что это было бы здорово. Мы провели бы какое-то время вместе, и Хелене с Винсентом никто не мешал бы.

– Мысль неплохая, Джон. Я ее одобряю и поеду с тобой с удовольствием. Но, если ты опять будешь что-нибудь решать за меня, не поставив меня в известность, я просто прикончу тебя без всякой жалости.

Хелена заперлась в спальне, в которой Винсент не ночевал с тех пор, как привез в дом Элизабет. Она уложила свои вещи в два больших чемодана, оставшихся от лучших времен.

Винсент стучал в дверь, умоляя впустить, но Хелена гнала его прочь. Она не хотела его видеть. Сев на край постели, она обхватила голову руками, сожалея о том, что когда-то влюбилась в этого человека.

– Хелена! – требовал Винсент, поняв, что смягчить ее сердце мольбами и рыданиями не удастся. – Прекрати истерику и открой мне. Все, что мне надо, – поговорить с тобой.

– Убирайся, – отозвалась она. – Я ухожу от тебя.

– Не говори глупостей. Так я тебе и поверил. – Он действительно не верил, что Хелена уйдет: она уже пыталась сделать это раньше, но всякий раз возвращалась.

– Мне наплевать, веришь ты или не веришь. Я ухожу. И ты не можешь меня остановить.

– Ну хорошо, но это надо обсудить. Впусти меня, дорогая.

Хелена слышала его удаляющиеся шаги и продолжала с остервенением швырять вещи в чемоданы. Набив один из них доверху, она поставила его у дверей. Тут она услышала, как кто-то бегом приближается к ее спальне. Решив, что это не может быть Винсент, она открыла дверь, чтобы посмотреть, в чем дело. Винсент, который собирался высадить дверь с разбегу, стрелой влетел в комнату и, споткнувшись о сундук, стал отчаянно размахивать руками, ища опору. Но под руку ему попался лишь кисейный полог над кроватью, тонкий и непрочный.

Винсент рухнул на постель, запутавшись в кисее, и потянул за собой весь балдахин, накрывший его с головой. Он дергался и брыкался, пытаясь освободиться, но только глубже зарывался в кучу легкой сетки.

Хелена вздохнула. Не обращая внимания на барахтавшегося супруга, она закончила упаковывать второй чемодан, заперла его и направилась к дверям. Увидев это, Винсент изловчился и, поднявшись на ноги, весь обмотанный кисеей, протянул к ней руки и воскликнул:

– Я люблю тебя! Не уходи!

Хелена молча вышла из спальни в коридор.

Виски и Элизабет между тем были по-прежнему в гостиной. Сидя в двух огромных креслах, они вполголоса беседовали при слабом свете догорающего камина. Было слышно, как ветер свистит в оконных щелях, торопливо облетая землю.

Под треск рассыпающих искры угольков они рассказывали друг другу о себе. Они не замечали, что пламя затухает, пока от оставшегося в камине серого пепла не перестало веять теплом и они не оказались почти в полной темноте. Им было хорошо друг с другом, и даже ночная свежесть не могла им помешать. Виски все же встал, чтобы взять одеяло из шкафа под лестницей, а Элизабет тем временем перебралась в его кресло.

Вернувшись, он накрыл ее одеялом, подоткнув его со всех сторон и укутав ей ноги. Свернувшись калачиком, Элизабет наблюдала, как он пытается вдохнуть жизнь в погасший камин. Когда языки пламени стали лизать поленья, которые он подкинул, Виски хотел сесть в свободное кресло.

– Садись рядом. Так будет теплее, – сказала Элизабет, приподняв одеяло с одной стороны и отодвигаясь, чтобы дать место Виски.

Он сел рядом с ней и, накрыв одеялом ее плечо, оставил там руку, которая принялась поглаживать шею Элизабет. В ночной тиши они продолжали негромко делиться своими жизненными наблюдениями. Элизабет, положив голову Виски на грудь, слушала его голос, медленно погружавший ее в глубины сна.

Уложив Альфреда и Маргарет, сестра Макмерфи вернулась на первый этаж и стала дожидаться мистера Гудли на кухне. Она часто задерживалась, чтобы помочь ему убраться в доме после того, как старики и их внучки были рассованы по постелям. Ей нравилось общество мистера Гудли – он всегда был добр и внимателен. Кроме того, он был одним из немногих мужчин, которых не пугали ее габариты.

Две недели назад они стали спать вместе, пробираясь друг к другу на цыпочках по ночному коридору и возвращаясь к себе задолго до того, как проснутся остальные. Больше всего они боялись столкнуться с Винсентом. Они надеялись, что никто не подозревает об их отношениях, и для отвода глаз старались поменьше разговаривать друг с другом в дневные часы.

Войдя в кухню, она увидела, что мистер Гудли уже сидит за столом, ломая голову над очередным кроссвордом в «Айриш тайме». Она знала, что отгадывание кроссвордов принадлежит к немногим доступным ему развлечениям, и, налив чаю, тихонько присела рядом. Он всегда оставлял ей место рядом с собой, расставив на столе поближе к ней чашку с блюдцем, тарелку для закусок, испеченные им лепешки, банку с вареньем.

– Я полагаю, сестра Макмерфи, что после сегодняшних событий нам следует ожидать изменений в отношении домашнего устройства, – произнес мистер Гудли, закончив кроссворд и отложив газету в сторону.

Боясь, что кто-нибудь подслушает их разговоры, они договорились обращаться друг к другу по имени только в спальне.

– Откуда вы знаете, мистер Гудли? – с любопытством спросила сестра Макмерфи.

– У стен есть уши, и они информируют меня о том, что слышат. Сомневаюсь, чтобы в доме происходило что-нибудь такое, что не дошло бы до сведения того, кто умеет слушать не только слова, но и паузы между ними.

– Язык жестов, мистер Гудли?

– Вот именно, сестра Макмерфи. Сердце часто говорит то, что разум хочет скрыть.

– Продолжайте, продолжайте, мистер Гудли!

– Я убежден, что между мистером Уокером и мисс Элизабет возникла взаимная симпатия. Я обратил внимание на то, что в последнее время они чаще бывают в обществе друг друга, чем раньше.

– И?…

– Они много разговаривают, но не говорят ничего существенного. Слова им нужны для того, чтобы держаться вместе, они как будто боятся, что им придется расстаться, как только они перестанут говорить. А если они вдруг замолкают, то невольно касаются друг друга. Их тела выдают их сердечные желания.

– Вы преувеличиваете, мистер Гудли. Ваша романтическая натура заставляет вас видеть то, чего нет на самом деле.

– Вы ошибаетесь. Сегодня вечером, когда я вез их домой из ресторана, то заметил в зеркале, что мисс Элизабет положила голову мистеру Уокеру на плечо, а он обнял ее рукой за плечи.

– Что-то с трудом верится, мистер Гудли.

– В таком случае позвольте мне привести в качестве доказательства тот факт, что в данный момент мисс Элизабет и мистер Уокер спят под одним одеялом у камина в гостиной.

– Не может быть! Я вам не верю.

– Зачем бы я стал обманывать вас, сестра Макмерфи?

– А куда же смотрит мистер де Марко?

– Насколько можно судить о том, что думает мистер де Марко, он, я полагаю, в курсе происходящего. И не исключено, что он осознает, какой редкий шанс вернуть благосклонность своей супруги предоставляется ему благодаря тому, что мистер Уокер и мисс Элизабет больше не путаются, так сказать, у них под ногами. Давайте наберемся терпения и подождем.

Откуда-то из глубины дома до них донесся крик.

– Хелена, хоть раз в жизни, черт побери, я заставлю тебя выслушать меня! – Винсент, выпутавшись наконец из кисейных тенет, решительным шагом нагнал супругу и схватил ее за чемодан.

– Винсент! – вскрикнула она.

– Нет, Хелена! Я не дам тебе уйти!

Хелена выпустила из рук чемодан, в который он вцепился, и влепила ему звонкую пощечину. Секунду они молча глядели друг на друга, затем Хелена продолжила свой путь. Винсент догнал ее и на этот раз схватил за руку.

– Никогда больше не смей шлепать меня по щекам, Хелена! Это последнее предупреждение.

– К чему пустые угрозы, Винсент? Я все равно уйду.

– Нет, не пустые. Ты не уйдешь.

Загородив ей дорогу, Винсент вырвал у нее из рук второй чемодан и отшвырнул его в сторону. Затем быстро, не давая ей возможности оказать сопротивление, опять схватил ее за запястья. Держа их оба левой рукой, правой он обхватил ее за бедра и, не обращая внимания на ее крики, поднял с полу. Перекинув Хелену через плечо на манер пожарного, который выносит пострадавшего из дома, он направился к лестнице, ведущей в студию.

– Нам давно надо было обсудить наши чувства, Хелена!

– Молодец! – прошептал мистер Гудли сестре Макмерфи.

– Но не кажется ли вам, мистер Гудли, что дела идут не совсем так, как надо? Может быть, нам следует что-то предпринять? – с тревогой спросила Макмерфи.

– Мне представляется, что мистер де Марко вполне владеет ситуацией. Однако если ему потребуется помощь, я, безусловно, готов оказать ее, так что не беспокойтесь на этот счет, сестра Макмерфи.

– Я не это имела в виду. Винсент настроен чересчур воинственно.

– Просто ему пришлось применить силу, чтобы довести свою точку зрения до аудитории, не желавшей его слушать. Я допускаю, что принятые им меры могут показаться чрезмерными, однако надеюсь, что цель оправдает средства. А теперь, сестра Макмерфи, учитывая, что все остальные спят или заняты другими делами, вы, надеюсь, не будете возражать, если я предложу воспользоваться случаем и вкусить плоды общения?

– Ах, мистер Гудли, опять у вас глаза как-то странно поблескивают!

Мистер Гудли и сестра Макмерфи тихо направились в его комнату.

Виски проснулся возле Элизабет с болью в спине, судорогами в руках и множеством колющих иголок в ногах. Он выбрался из кресла и осторожно поправил на ней одеяло. Потянувшись, чтобы размять ноющую спину, он с улыбкой посмотрел на Элизабет. Она выглядела такой маленькой и беспомощной, свернувшись под одеялом. Сразу видно, что ее надо защищать и оберегать. Он опять улыбнулся, потому что знал, что это было правдой лишь отчасти, – она была в состоянии постоять за себя. Тем не менее ему хотелось быть рядом с ней – на всякий случай. Он почувствовал, как его охватывает зимний холод, и задумался над тем, что лучше сделать: разбудить ее или подкинуть дров в огонь.

Он решил, что лучше всего отнести ее в постель.

Винсент поставил Хелену на ноги в центре студии и запер дверь. Ключ он забросил в самый дальний и темный угол.

– Винсент, что ты собираешься делать – запереть меня здесь?

Не отвечая ей, Винсент скинул пиджак на пол и закатал рукава рубашки. Так же молча, с решительным видом он пошел на нее, не сводя с нее немигающего взгляда.

– Винсент, ты меня пугаешь. Прекрати, – сказала Хелена, пятясь от него.

Отступая, она наткнулась на что-то. Она обернулась, чтобы выяснить, что это, и тут Винсент прыгнул на нее.

Альфред и Маргарет почти никогда не спали.

Они проводили ночи, глядя в пространство и думая о своем. Время от времени Маргарет поворачивалась к мужу, целовала его в щеку и говорила, что любит его. Альфред время от времени гладил ее по плечу или сжимал ее руку своей. На этот раз, впервые за много месяцев, он ответил ей, когда она заговорила.

– Любовь, – сказал он.

– Да, дорогой. Я тоже люблю тебя.

– Любовь – это замечательная штука.

– Штука? Какая штука?

Виски осторожно посадил Элизабет в кресло возле кровати, снял с нее туфли и отогнул в сторону одеяло. После этого он снова поднял ее, уложил в постель и накрыл одеялом. Он поцеловал ее в лоб и в кончик носа, затем, поколебавшись, и в губы.

Улыбаясь, он разгладил пальцем нахмуренную складку у нее на переносице. У дверей он на миг задержался.

Когда он открыл дверь, та скрипнула, и свет из коридора упал на Элизабет. Тень от головы Виски пристроилась на подушке рядом с головой Элизабет. Она заворочалась и протянула к нему руку.

Он уже выходил в коридор и начал закрывать дверь за собой, когда услышал ее голос.

– Куда это ты намылился? – спросила она сонно. – Я тебя никуда не отпускала.

Мистер Гудли посмотрел на свое отражение в маленьком зеркальце. Удовлетворенно хмыкнув, он почесал нос. Чувствовал он себя прекрасно, все тело пылало и было будто наэлектризовано. Он аккуратно соскреб остатки порошка в баночку и уложил ее вместе с зеркальцем в футляр из черной кожи, который принадлежал еще его отцу, доктору Маркусу Гудли Третьему. Он пристрастился к кокаину в четырнадцать лет, когда случайно подсмотрел, как отец украдкой нюхает белый порошок и на лице его начинает играть блаженная улыбка. Позже любопытство заставило его тайком пробраться в отцовский кабинет. Мистер Гудли улыбнулся своим воспоминаниям, пряча черный футляр иод половицей. Наслаждение усиливало и то обстоятельство, что ему приходилось держать свою привычку в секрете от сестры Макмерфи.

– Жизнь полна радостей, – прошептал он, открывая дверь и выходя в спальню.

Мистеру Гудли нравилось раздевать сестру Макмерфи, медленно освобождая ее от белых накрахмаленных юбок. Стараясь не прикасаться к ней, он расстегнул молнию и стянул с нее платье, упавшее вокруг ее тонких лодыжек.

Она улыбнулась ему и, когда он выпрямился, протянула к нему руки и сняла с него куртку, рубашку и галстук. Они всегда раздевали друг друга по очереди, сводя при этом физический контакт к минимуму. Когда процесс раздевания был закончен, они ложились в постель лицом друг к другу и какое-то время оставались в таком положении, не касаясь друг друга, накапливая разгоравшееся желание.

Винсент швырнул Хелену на кровать.

Она попыталась уползти от него, но он успел поймать ее за ногу. Встав на колени рядом с кроватью, он подтащил ее поближе, так что она оказалась на краю лицом вниз.

– Винсент, черт тебя побери, отпусти меня, или я закричу! – завопила она.

Не обращая внимания на ее просьбу, он правой рукой прижал ее спину к кровати, а левой шлепнул по ягодицам. От изумления Хелена не издала ни звука. Повернув лицо к Винсенту, она увидела, что он замахивается опять.

– Не надо! – крикнула она. – Пожалуйста, Винсент, не надо.

Но он продолжал невозмутимо шлепать ее.

Наконец он остановился, и Хелена, отодвинувшись от него на середину постели, свернулась там рыдающим калачиком.

– Что, больно, да? – спросил он – Еще больнее, когда человек, которого ты любишь, вытирает о тебя ноги и ни в грош тебя не ставит, когда он гордо ходит, наплевав на твои страдания, и верит любой гадости о тебе, не желая знать правду.

Хелена посмотрела на Винсента. Из-за слез он расплывался в ее глазах, превратившись в пятно, которое легло на постель лицом вверх и уставилось в потолок пустым взглядом. Винсент закрыл лицо руками, затем отбросил волосы назад.

– Ты ревновала совершенно напрасно, – сказал он, – без всяких оснований. Между мной и Элизабет никогда ничего не было. Ни разу. Она просто вдохновляла меня, подавала идеи, возвращала мне уверенность в себе, когда я отчаивался, критиковала мои работы, когда я ее просил об этом. Короче, она стала для меня другом И не больше того, Хелена. Другом каким ты не хотела быть.

– Но у тебя же никогда не было времени для меня. Ты постоянно торчал здесь. Вместе с ней. Что еще я могла подумать?

– Но я работал И это не тупое протирание штанов на рабочем месте «от и до». Я берусь за работу, когда возникает внутренняя потребность, и работаю, пока хватает сил. Останавливаться нельзя – я могу потерять ощущение того, как это надо делать.

– Зато теперь ты потерял меня. Надеюсь, ты не прогадал.

– А разве ты сидела и терпеливо ждала меня, поплевывая в потолок? Ты крутилась, как заведенная, создавая себе имя в искусстве. Организовывала званые обеды для своих друзей с тугими кошельками, чтобы поближе подобраться к их капиталам. Скажи, Хелена, ты знаешь, в какой именно момент ты начала подозревать нас с Элизабет? Я знаю. Это было тогда, когда ты впервые увидела картины, на которых она изображена. И ты, не задумываясь, сразу решила, что мы спим с ней. Разве не так?

– Не помню. Возможно.

– А хочешь знать, почему я стал писать обнаженную натуру? Впрочем, хочешь ты или не хочешь, я все равно скажу. Я мечтал о том, чтобы моделью была ты, но тебя никогда не было дома. Ты увлеченно добывала деньги, тебе надо было немедленно получить от жизни все. Я отдал бы все деньги, какие у меня есть, ради того, чтобы ты была со мной, но для тебя главное было – завоевать весь мир. Я мог бы сделать тебя намного богаче большинства тех, за кем ты гоняешься, но ты хотела добиться всего самостоятельно, не так ли? Нет ничего слаще успеха. Это было для тебя слишком большим соблазном.