Текст книги "Пиратские широты"

Автор книги: Майкл Крайтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 29

Хантер стремительно взбежал на кормовую надстройку и увидел, что галеон атакуют шесть брандеров. Это были испанские баркасы, щедро вымазанные смолой и подожженные. Теперь они, ярко пылая и освещая недвижные воды залива, плыли к галеону.

Капитан с чувством выругался. Как он только мог не со подумать об этом маневре?! Ведь дым на палубе испанского корабля ясно говорил обо всем – а он не догадался! Но тратить время и упрекать других Хантер не стал. Моряки с «Эль Тринидада» уже сыпались за борт, в свои баркасы. Первый из них уже отчалил, и матросы изо всех сил гребли к брандерам.

Чарльз порывисто развернулся.

– Где наши дозорные? – накинулся он на Эндерса. – Как это могло произойти?

Тот покачал головой.

– Понятия не имею. Наблюдателей выставили на песчаной косе и на берегу за ней.

– Черт!

Либо все часовые заснули на посту, либо испанцы в темноте доплыли до берега, захватили корсаров врасплох и перебили.

Хантер взглянул на бухту. Команда первого баркаса уже сражалась с горящим брандером. Они отталкивали его веслами, не подпускали к кораблю и пытались перевернуть. На одном из матросов загорелась одежда, и он с криком повалился в воду.

Тогда капитан сам прыгнул за борт, в очередной баркас. Команда гребла к пылающим лодкам, по пути стараясь намочить на себе одежду. Хантер оглянулся и заметил, что Сансон ведет в бой шлюпку с «Кассандры».

– Пригнитесь, парни! – крикнул Хантер, направив баркас в пекло.

Даже на расстоянии в пятьдесят ярдов жар был невыносим. Языки пламени взлетали в ночное небо. Кипящая смола плевалась во все стороны, горящие капли с шипением падали в воду.

Следующий час оказался сущим кошмаром. Каперам постепенно удалось посадить горящие брандеры на мель или просто продержать их в отдалении от галеона достаточно долго, чтобы они прогорели и затонули.

Вернувшись в конце концов на корабль, Хантер тут же упал и заснул – как был, в перепачканной сажей, изодранной одежде.

На следующее утро Эндерс разбудил его и сообщил, что Сансон спустился в трюм «Эль Тринидада».

– Он говорит, что кое-что нашел, – с сомнением заявил шкипер.

Хантер переоделся и спустился в трюм через четыре палубы галеона. На самой нижней, провонявшей навозом – скот держали палубой выше – Хантера уже ждал Сансон, ухмыляющийся до ушей.

– Чистая случайность, – сообщил он. – Я сам сперва не поверил. Вот гляньте.

Сансон провел его в отсек для балласта. В узком, низком проходе смердело трюмной гнилью и жарким затхлым воздухом. Пол был покрыт водой. Она плескалась в такт покачиванию корабля. Хантер увидел камни, уложенные здесь в качестве балласта. Нет, не камни, слишком уж правильная у них форма. Это были ядра.

Капитан подобрал одно и покачал на ладони, прикидывая вес. Ядро было железным, склизким от ила и трюмной воды.

– Примерно фунтов пять, – произнес Сансон. – На борту нет ни единой пушки, способной стрелять пятифунтовыми ядрами.

Продолжая ухмыляться, он повел Чарльза на корму.

В неровном свете фонаря Хантер увидел в трюме другой силуэт, полускрытый водой, и мгновенно узнал его. Это был фальконет, маленькая пушка из тех, которые давно уже перестали устанавливать на кораблях. Они вышли из употребления лет тридцать назад, сменившись либо орудиями на вертлюжной установке, либо куда более крупными пушками.

Хантер наклонился и провел рукой по стволу, скрытому водой.

– А стрелять эта штука будет?

– Она бронзовая, – отозвался Сансон. – Еврей говорит, что вполне пригодна в дело.

Хантер потрогал металл. Поскольку это была бронза, поверхность пушки окислилась не сильно. Он посмотрел на Сансона и сказал:

– В таком случае мы накормим этого дона его же стряпней.

Хоть фальконет и считался маленькой пушкой, это все же было семь футов литой бронзы, и весил он тысячу шестьсот фунтов. Потому на то, чтобы выволочь его на палубу «Эль Тринидада», ушла большая часть утра. Затем пушку следовало спустить за борт, в ожидающий баркас.

Работа была изнурительной, особенно под палящим солнцем, а выполнить ее следовало безукоризненно точно. Эндерс охрип, выкрикивая команды и ругательства, но в конце концов фальконет все-таки опустился в баркас нежно, словно перышко. Шлюпка пугающе просела под его весом. Ее планшир поднимался над водой на каких-нибудь несколько дюймов. Все же она сохранила остойчивость, и ее отбуксировали к дальнему берегу.

Хантер намеревался установить фальконет на вершине холма, огибающего Обезьянью бухту. Это позволило бы обстрелять испанское судно, стоявшее недалеко от берега. Позиция была безопасной, поскольку испанцы просто не смогли бы придать своим пушкам такого угла возвышения, чтобы обстрелять огневую точку каперов, а вот люди Хантера могли палить по ним до тех пор, пока не израсходуют все ядра.

Вопрос заключался в том, когда открывать огонь. Капитан не питал иллюзий касательно огневой мощи этой пушки. Пять фунтов – не слишком устрашающее ядро. Чтобы нанести серьезные повреждения, потребуется множество попаданий. Но если начать обстрел в темноте, то испанский корабль может в замешательстве поднять якорь и попытаться выйти из-под обстрела. По ночному времени да на мелководье он запросто угодит на мель или даже затонет.

На это Хантер и надеялся.

Покачивающийся на волнах баркас с фальконетом добрался до берега, и тридцать матросов с уханьем выволокли его на сушу. Там каперы устроили импровизированный волок и фут за футом потащили пушку к кромке подлеска.

Фальконет требовалось протащить сотню футов до вершины холма, сквозь густые заросли пальм и мангровых деревьев. Без лебедки или талей, которые помогли бы справиться с тяжестью, это была незавидная работа, но люди Хантера взялись за нее с рвением.

Прочие трудились не менее ревностно. Еврей руководил пятеркой матросов, которые отчищали железные ядра от ржавчины и наполняли мешочки порохом. Мавр, человек опытный в самых разных делах, мастерил лафет для фальконета.

К сумеркам пушка была установлена на огневой позиции, возвышающейся над военным кораблем. Хантер подождал, пока темнота не сгустится, а потом отдал приказ стрелять. Первый выстрел закончился перелетом. Ядро перемахнуло через испанский корабль и с плеском упало со стороны открытого моря. Второе поразило цель, равно как и третье. Потом сделалось настолько темно, что уже ничего было не разглядеть.

Вскорости фальконет, видимо, всадил еще одно ядро в испанский корабль, потому что каперы увидели в темноте разворачивающиеся белые паруса.

– Они бегут! – хрипло воскликнул Эндерс.

Артиллерийский расчет разразился радостными воплями. Пока испанский корабль перемещался зигзагами, чтобы сняться с якоря, по нему выстрелили еще несколько раз. Люди Хантера палили размеренно. Даже когда вражеское судно уже нельзя было разглядеть во тьме, капитан велел продолжать стрельбу. Так что в ночи по-прежнему раздавался грохот фальконета.

При первых лучах рассвета каперы принялись напрягать зрение, стремясь увидеть плоды своих трудов. Испанский корабль снова стоял на якоре, примерно в четверти мили дальше от берега, но солнце поднималось за ним, превращая судно в черный силуэт на фоне неба. Никаких признаков повреждений каперы не видели. Они точно знали, что чего-то да добились, но оценить нанесенный ущерб не было возможности.

Хантера же рассвет вогнал в уныние. Уже по тому, как именно противник встал на якорь, он мог сказать, что испанское судно серьезно не пострадало. Оно очень удачно прошло ночью через прибрежные воды, не напоролось на риф и не село на мель.

Одна рея свисала, такелаж был местами изорван, а нос расщеплен. Но все эти повреждения оказались незначительными. Корабль, можно сказать, пребывал в целости и сохранности и теперь плавно покачивался на залитых солнцем прибрежных водах. Хантера затопило ощущение неимоверной усталости и уныние.

Он еще несколько мгновений понаблюдал за вражеским кораблем, присматриваясь к тому, как тот движется, а потом негромко заявил:

– Кровь Господня!

Эндерс, стоявший рядом с ним, тоже это заметил.

– Зыбь удлинилась, – сказал он.

– Ветер свежеет, – добавил Хантер.

– Угу. Еще день-два.

Капитан посмотрел на длинные, неспешные волны, что покачивали испанский корабль, стоявший на якоре, и выругался.

– Откуда его ждать?

– Думаю, что в это время года – прямиком с юга, – отозвался Эндерс.

Все знали, что в последние недели лета надо ожидать ураганов. Хантер с Эндерсом, превосходные мореходы, способны были предсказать приход этой ужасающей бури за день-два. На поверхности океана всегда можно заблаговременно увидеть предупреждение. Волны, которые гнал вперед ветер, дующий со скоростью сотни миль в час, изменялись даже вдалеке от самого урагана.

Хантер взглянул на небо, пока еще безоблачное.

– Сколько у нас осталось, вы как считаете?

Эндерс покачал головой.

– Самое большее – до завтрашней ночи.

– Черт! – выругался капитан, развернулся и посмотрел назад, на галеон, находящийся в Обезьяньей бухте.

Судно, стоявшее на якоре, слегка покачивалось. Начался прилив, обещающий стать ненормально высоким.

– Черт! – снова ругнулся Чарльз и отправился обратно на свой корабль.

Он расхаживал взад-вперед по палубе галеона, словно узник по тюремной камере, и настроение у него было отвратительное. Хантер совершенно не склонен был к учтивой беседе, но, к сожалению, леди Сара Элмонт выбрала именно этот момент, чтобы заговорить с ним. Она попросила предоставить ей баркас и матросов, чтобы те переправили ее на берег.

– С какой целью? – нелюбезно поинтересовался Хантер.

В глубине души он удивился, что девушка даже не упомянула о том, что он не навестил ее каюту прошлой ночью.

– Чтобы собрать себе в пищу фруктов и овощей. У вас на борту не имеется ничего подходящего.

– Сожалею, но выполнить вашу просьбу невозможно, – ответил Хантер и отвернулся.

– Капитан! – воскликнула леди Сара и топнула ножкой. – Я желаю, чтобы вы знали, как это для меня важно! Я вегетарианка и не ем мяса.

Хантер обернулся.

– Мадам, мне нет дела до ваших нелепых прихотей. Я не имею ни времени, ни терпения потакать им.

– Нелепых прихотей?! – покраснев, возмутилась леди Сара. – Да знаете ли вы, что величайшие мыслители всех времен, от Птолемея до Леонардо да Винчи, были вегетарианцами?! Вы просто невежа и хам, сэр!

Тут уж и Чарльз взбеленился не хуже ее.

– Мадам, вы в своем поразительном невежестве хоть заметили, что море изменилось? – спросил он.

Сбитая с толку девушка умолкла. Она не понимала, как связать легкую зыбь на поверхности моря с явным беспокойством, которое испытывал по этому поводу Хантер.

– Эти волны выглядят совершенно незначительными для такого большого корабля, как ваш.

– Да. На нынешний момент.

– И небо чистое.

– Пока что.

– Капитан, я не моряк! – заявила она.

– Мадам, зыбь сделалась длинной и глубокой, – сообщил ей Хантер. – Это может означать только одно. Менее чем через два дня мы очутимся в центре урагана. Вы понимаете, что это такое?

– Ураган – это очень сильный шторм, – промямлила леди Сара, словно повторяя наизусть выученный урок.

– Очень, очень сильный шторм, – подтвердил Хантер. – Если в момент прихода урагана мы все еще будем находиться в этой чертовой бухте, то нас разнесет в щепки. Это вы понимаете?

Капитан, разозленный до предела, взглянул в лицо своей собеседнице и увидел правду. Она ничего не понимала. Лицо ее было совершенно наивным. Девчонка никогда не видела урагана своими глазами и потому считала его штормом, всего лишь более сильным, чем обычный.

Хантер же знал, что самому сильному шторму так же далеко до урагана, как болонке до волка.

Прежде чем леди Сара успела как-то отреагировать на его вспышку, Чарльз отвернулся и прислонился к планке для кофель-нагелей. Он понимал, что был чересчур резок. В конце концов, что ей до его забот? Ему стоило быть поснисходительнее к ней. Она всю ночь ухаживала за обожженным матросом, а для знатной женщины это было весьма необычным деянием.

Хантер повернулся обратно и негромко сказал:

– Извините. Обратитесь к Эндерсу. Он позаботится, чтобы вас доставили на сушу, дабы вы могли последовать благородным традициям Птолемея и Леонардо да Винчи.

Чарльз умолк.

– Капитан!

Хантер стоял, глядя куда-то в пространство.

– Капитан, с вами все в порядке?

Внезапно он кинулся прочь от нее.

– Дон Диего! – закричал он. – Найдите мне дона Диего!

Прибыв в капитанскую каюту, дон Диего обнаружил, что Хантер лихорадочно рисует что-то на листах бумаги. Стол был усеян набросками.

– Я не знаю, что из этого получится, – заявил Чарльз. – Я о таком лишь читал. Это предлагал тот флорентиец, да Винчи, но его никто не стал слушать.

– Солдаты к художникам не прислушиваются, – отозвался дон Диего.

Хантер сердито взглянул на него.

– Независимо от того, правы они или нет.

Дон Диего посмотрел на наброски. На каждом был изображен корпус корабля, вид сверху, и веревки, привязанные к обоим бортам.

Хантер трудился над очередным рисунком.

– Идея проста, – пояснил он. – На обычном корабле у каждого артиллерийского расчета есть свой командир, который отвечает за стрельбу данной конкретной пушки.

– Ну да.

– После того как пушку зарядили и выкатили на позицию, командир расчета наводит ее на цель. Он велит своим людям при помощи ганшпуга и талей нацелить орудие так, как считает наилучшим, затем приказывает плавно вставлять клин, чтобы добиться нужного угла возвышения – опять же так, как ему подсказывает глазомер. Потом командир стреляет. Таков порядок действий для каждой отдельно взятой пушки.

– Ну да, – снова согласился Еврей.

Дон Диего на самом деле никогда вблизи не наблюдал за стрельбой большой пушки, но был знаком с общими принципами. Каждое орудие наводится отдельно. Хороший командир расчета, способный правильно прицелиться, – весьма уважаемый человек и большая редкость.

– Теперь смотрите, – продолжал Хантер. – Обычно стрельба ведется параллельно. – Он начертил линии, отходящие от борта корабля. – Каждая пушка стреляет, каждый командир расчета молится, чтобы его ядро поразило цель. Но в действительности получается множество промахов до тех пор, пока два судна не сойдутся настолько, что практически любой угол возвышения обеспечит попадание. Ну, скажем, когда расстояние между кораблями не станет меньше пятисот ярдов. Так?

Дон Диего спокойно кивнул.

– А вот что предложил этот флорентиец, – сказал Хантер, набрасывая очередное схематическое изображение корабля. – Он сказал: «Не позволяйте командирам расчетов наводить пушку перед каждым залпом. Вместо этого нацеливайте их заблаговременно, до битвы». Вот, смотрите, что получается.

Хантер начертил схематические линии стрельбы, начинающиеся от корабля и сходившиеся в одной точке.

– Понимаете? Весь огонь сосредоточивается в одном месте. Ядра поражают цель в одной точке и наносят значительные повреждения.

– Да, – согласился дон Диего. – Либо все ваши ядра пролетают мимо цели и падают в воду в одной и той же точке. Сознаюсь честно, я не понимаю ценности вашего плана.

– Эта самая ценность заключается в том, как именно стреляют пушки, – объяснил Хантер, постукивая по схеме. – Подумайте вот над чем. Если они нацелены заблаговременно, то я могу дать залп, имея всего одного человека при каждом орудии. Может, даже одного на два ствола. Если мишень уже в радиусе попадания, то я буду знать, что каждое ядро поразит цель.

Еврей, знающий о нехватке рабочих рук в экипаже, захлопал в ладоши.

– Конечно! – воскликнул он, а затем задумался. – Но что произойдет после первого залпа?

– Пушки от отдачи отскочат назад. Затем я соберу всех людей в единый артиллерийский расчет, который будет переходить от пушки к пушке, заряжать каждую и снова выкатывать на позицию для стрельбы по заранее заданным параметрам. Это можно проделать довольно быстро. Если обучить людей, то второй залп можно будет дать через десять минут.

– Но за это время местонахождение второго судна изменится.

– Да, – согласился Хантер. – Оно окажется еще ближе, в пределах зоны поражения. Так что огонь будет не столь кучным, но все равно достаточно плотным. Понимаете?

– А после второго залпа?

Хантер вздохнул.

– Сомневаюсь, что у нас будет третий шанс. Если мы не потопим противника или не выведем его из строя, то, несомненно, потерпим поражение.

– Ну что ж, – подумав, подытожил Еврей. – Это лучше, чем ничего.

Впрочем, судя по тону, особого оптимизма он не испытывал. В морском сражении противоборствующие корабли обычно обменивались не менее чем полусотней бортовых залпов. Два равных по силам судна с дисциплинированными экипажами могли вести бой чуть ли не целый день и дать за это время больше сотни залпов. На этом фоне два казались чем-то несерьезным.

– Ну да, – согласился Хантер. – Если только мы не попадем в кормовую надстройку, пороховой погреб или склад ядер.

Он назвал единственные по-настоящему уязвимые места военного корабля. На кормовой надстройке пребывали все офицеры корабля и рулевой у штурвала. Удачный выстрел мог оставить противника без руководства. Попадание в склад ядер и пороховой погреб, расположенные в носу, просто разнесло бы корабль в щепки в мгновение ока.

Но попасть что туда, что туда было непросто. Если целиться в корму, то вероятность того, что промажут вообще все пушки, возрастала.

– Проблема в прицеливании, – сказал Еврей. – Вы выставите ориентиры, чтобы пушкари потренировались здесь, в бухте?

Хантер кивнул.

– Но как вы будете прицеливаться, когда выйдете в море?

– Вот поэтому я и послал за вами. Мне нужен инструмент для наводки, чтобы выставить угловую высоту. Тут требуется геометрия, а я уже плохо помню то, чему меня учили.

Еврей почесал нос левой рукой, той самой, на которой недоставало пальцев.

– Надо подумать, – произнес он и вышел из каюты.

Эндерс, невозмутимый мастер морского дела, переживал редкий для него момент замешательства.

– Что вы хотите? – переспросил он.

– Я хочу установить все тридцать две пушки по левому борту, – повторил Хантер.

– Но судно накренится влево, как беременная корова, – заявил Эндерс.

Похоже было, что сама эта идея оскорбляла его представления о приличиях и искусстве судовождения.

– В том, что оно сделается неуклюжим, я и не сомневаюсь, – сказал Хантер. – Сможете ли вы им управлять при таком раскладе?

– До какой-то степени – да, – ответил Эндерс. – Я могу управлять даже гробом Папы Римского с салфеткой миледи вместо паруса. До какой-то степени. – Он вздохнул и продолжил: – Конечно, вы переставите пушки, когда мы выйдем в открытое море?

– Нет, – ответил Хантер. – Я сделаю это здесь, в бухте.

Эндерс снова вздохнул.

– Так вы желаете пройти сквозь рифы на вашей беременной корове?

– Да.

– Значит, груз надо переместить на среднюю палубу, – произнес Эндерс, устремив взгляд куда-то в пространство. – Переставим эти ящики по правому борту, вдоль ограждения, и принайтовим. Это немного поможет, но мы и сейчас уже неустойчивы, а тогда будет просто ужас что такое. Мы станем мотаться на волнах словно поплавок. Стрелять при таком раскладе окажется чертовски трудно.

– Я всего лишь спросил, сможете ли вы управлять кораблем.

Воцарилось продолжительное молчание.

– Смогу, – в конце концов произнес Эндерс. – Проведу его так, что жаловаться вам не придется. Но стоило бы привести его в порядок, прежде чем налетит ураган. При дурной погоде этот корабль не продержится на плаву и десяти минут.

– Я понимаю, – откликнулся Хантер.

Собеседники обменялись взглядами. Весь их разговор проходил под раскатистое громыхание у них над головами. Моряки перетаскивали первую пушку с правого борта на левый.

– Вы ввязываетесь в драку с неравными шансами, – сказал Эндерс.

– Других у меня не имеется, – ответил Хантер.

Стрельбы начались вскоре после полудня. На берегу, в пятистах ярдах от галеона, был натянут кусок белой парусины. Пушки стреляли по отдельности, до тех пор, пока каждая не попадала в цель. Точка, с которой был произведен удачный выстрел, отмечалась ножом прямо на палубе. Это был долгий, медленный, утомительный процесс, продолжавшийся и ночью, только в темное время белую парусиновую мишень заменили небольшим костром. К полуночи все тридцать две пушки были пристреляны, заряжены и поставлены на место. Груз перетащили на среднюю палубу и принайтовили к ограждению правого борта, отчасти скомпенсировав этим крен на левый борт. Эндерс заявил, что состояние судна его устраивает, но вид у него был несчастный.

Хантер приказал всем работникам поспать несколько часов и объявил, что они отплывут с утренним приливом. В последний миг перед тем, как погрузиться в сон, капитан успел еще подумать о том, как расценил Боске эту пушечную стрельбу в заливе. Догадался ли он, что означает вся эта пальба? И если догадался, то что станет делать?

Впрочем, долго размышлять над этим вопросом Хантер не стал. Он решил, что и так скоро все узнает, и закрыл глаза.