355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Майкл Грубер » Ночь Ягуара » Текст книги (страница 18)
Ночь Ягуара
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 17:27

Текст книги "Ночь Ягуара"


Автор книги: Майкл Грубер


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Размышляя таким образом, девушка уверенно вела машину, благо ей всегда нравилось водить, а уж тем более если выдавался случай сесть за руль такой мощной тачки. На узкой, окаймленной с обеих сторон каналами трассе она основательно разогналась, а Кукси подложил под щеку свернутое полотенце, прислонился к окну и, похоже, задремал.

Впереди тащился трактор с прицепом, груженным дробленым известняком, и Дженни, конечно же, решила его обогнать. Выехала на встречную, поднажала и, поравнявшись с трактором, вдруг увидела, что впереди него тащится еще один, точно такой же, а на встречной полосе видны огни приближающегося грузовика. Она надавила педаль газа, выжимая из машины все, что можно. Надсадно взревел мотор, однако, как бы ни велика была скорость, ей казалось, будто время замедлилось и чертова колымага еле тащится, пытаясь обогнать передний трактор. Летевший навстречу грузовик стал отчаянно сигналить, но когда до столкновения, казалось, осталось всего несколько футов, она обогнала-таки прицеп и вывернула на свою полосу.

Оказалось, что Кукси не спит, а изумленно смотрит на нее.

– Жаба с Жабьего Холма, – заявила девушка и нажала на клаксон.

Его лицо смягчилось и «сморщилось» в ухмылку.

– Твоя первая литературная ссылка, насколько я понимаю. Это нормально: как только берешься за чтение, все вокруг начинает связываться с литературными образами. И…

Тут он глубоко вздохнул.

– Понимаешь, когда на меня давят, я просто отгораживаюсь от окружающего мира. Это мой недостаток, тут, наверное, виновата и профессия, и национальность, много чего. Извини, конечно, но я не привык распространяться на болезненные темы.

– Ты рассказал мне о своей жене и змее. Той, из джунглей.

– Рассказал. Ну и что?

– Люди мне всякое рассказывают. Я думала, это потому, что я отсталая, и не важно, что они мне рассказали, понимаешь? Все равно как болтать с куклой. Я к этому привыкла.

– Тогда, может, предположишь, что я разговариваю с тобой как собрат по несчастью?

– Отлично, – сказала она, и он рассказал ей о том, как он вернулся в Англию с телом своей жены, как похоронил ее и как начал много пить, проживая в летнем домике родителей в Норфолке.

С ним жила маленькая дочка, четырех лет, ее звали Джемайма, и однажды он взял ее в паб на ланч и выпил больше пинт, чем следовало, а когда он возвращался домой, на дороге неожиданно оказался трактор, и он резко свернул и врезался в дерево. И ведь ехал не так уж быстро, но этого оказалось достаточно. Девочка на заднем сиденье не была пристегнута, только что она болтала, напевала песенки, а в следующий момент ударилась о ветровое стекло. Она продержалась два дня, а потом он похоронил ее рядом с ее матерью и уехал из Англии.

– Что ты делал?

– О, ничего на самом деле. Странствующий ученый. Нас таких много, подменяем коллег, уходящих в научный отпуск, присоединяемся к экспедициям, включаемся в целевые научные группы, создающиеся под какой-нибудь грант. Много всякого разного.

– Господи! Твоя жена, а потом твой ребенок. Какой плохой год!

Кукси издал хриплый лающий смешок.

– И то сказать. Плохой год. Теперь мы знаем все печальные истории друг друга. Ну и парочка! Нам придется подружиться, как Крысе и Кроту.

– Чур, ты Крыса, – уверенно сказала она и улыбнулась.

Он улыбнулся ей в ответ, показав длинные желтые зубы.

Когда они вернулись в усадьбу, там было пусто, и тут Кукси вспомнил, что все они должны были присутствовать на каком-то съезде защитников окружающей среды в Майами-Дэйд-колледже, на котором ожидали и его. Войдя в офис, они увидели Мойе, уставившегося на компьютер.

– Проверяешь свою электронную почту? – осведомился Кукси.

Оставив это без внимания, Мойе указал на клавиатуру и сказал:

– Каждое семя этого подноса с семенами имеет знак, и, когда я нажимаю на него, тот же самый знак появляется на этой изменчивой маленькой стенке, только эта палочка создает призрачный знак. И если я нажимаю много раз, то, что появляется на стене, похоже на те связки листов, через которые отец Тим разговаривал со своим богом. Они похожи на отметки, которые насекомые оставляют в коре дерева, но поменьше. Отец Тим умел обращать их в свой голос, и он говорил, что многие из мертвых людей могут делать это. Это то, как ты разговариваешь со своим богом, Кукси?

– В каком-то смысле. Правда, с некоторыми меньшими божествами, не с тем, с которым разговаривал отец Тим посредством связки листков. Как дела, Мойе? Прошло много дней с тех пор, как мы виделись в последний раз.

– Я сытно питался, – сказал Мойе. – А ты?

– Я питался хорошо.

– И Огненноволосая женщина, она хорошо питалась?

Тут он бросил взгляд на Дженни, которая улыбнулась ему.

– Мы оба питались хорошо. Послушай, Мойе, это не может продолжаться. Нельзя без конца убивать людей и поедать их.

– Я никого не убивал. Это Ягуар убивает и ест.

– Но уай'ичуранан не верят в Ягуара, Мойе. Они подумают, что это ты сам совершал эти убийства.

На миг Мойе казался ошеломленным, потом он издал сквозь плотно сжатые губы странный, свистящий звук, в то время как его торс содрогался от смеха.

– Это хорошая шутка, Кукси, – сказал он, отсмеявшись. – Я пошучу так же: рунийя не верят в воду.

Кукси дождался, когда Мойе перестал смеяться над своей шуткой, после чего сказал:

– Тогда ты должен поговорить с Ягуаром и попросить его не делать этого. В стране мертвых такие дела считаются сивикс. Полиция скоро узнает, что совершили вы с Ягуаром, и тогда они арестуют тебя. Ты понимаешь, что это значит?

Мойе вспомнил, что рассказывал ему тот человек в Фернандино на острове Тринидад, и сказал:

– Да, я знаю. Но они не видят меня на моем дереве, и, кроме того, когда я хожу среди них, я ношу одежду священника.

– Я не это имел в виду, – сказал Кукси. – Одежда значит мало, а вот убийство значит много. Они заключат тебя в хижину с множеством плохих людей до конца твоей жизни, а могут даже убить тебя.

Эти предупреждения, похоже, не произвели на Мойе впечатления, поэтому Кукси добавил:

– Узнай отец Тим, что ты так поступаешь, он бы рассердился.

– Я этого не делаю. Я говорил тебе это, но ты не слушаешь. Я скажу снова: сначала мы отправились увидеть их, и Обезьяний парень сказал, что они не должны рубить Паксто, но тот мертвый человек Фуэнтес позвал людей, и они выкинули нас из того дома, как женщины выбрасывают очистки и потроха в реку. Я не понял того, что было сказано, но это я понял. И мне стало ясно, что «Консуэла» не послушается и будет по-прежнему убивать Паксто. Вот почему Ягуар убил его, а потом и того, другого. Ты говоришь, что убивать их плохо, но отец Тим говорил: порой необходимо совершать меньшее зло, чтобы избежать большей беды. Это моральная философия, и таким образом действуют йампири среди мертвых людей. Эти люди из «Консуэлы» хотят убить Паксто и весь мой народ, как убили отца Тима, так что будет лучше, если прежде их убьет Ягуар.

– Да, но, Мойе, я тебе уже говорил, есть и другой способ. Многие, многие из уай'ичуранан не хотят, чтобы в Паксто рубили лес. В них в какой-то мере присутствует дух арийю'т. Хотя сами они мертвы, но желают жизни и поэтому хотят остановить этих людей, точно так же, как и ты.

– Ты говоришь это, но трудно поверить. Они убьют людей из «Консуэлы»?

– Нет. В таких делах у уай'ичуранан не принято убивать. Они поднимут большой шум и распространят множество листов со знаками, и увидевшие эти листы уай'ичуранан узнают, чем занимается «Консуэла» и что это сивикс, недостойно. А еще, как я говорил тебе раньше, они пошлют своих духов, которых мы называем журналистами, в дома мертвых людей. Эти особые колдуны подойдут к людям из «Консуэлы» и строго поговорят с ними и затащат их в короб духов. Таким образом, люди из «Консуэлы» будут посрамлены и не станут делать ничего плохого с Паксто. Так принято у нас. Но если они узнают, что ты убиваешь этих людей, будет по-другому. Все будут думать не о Паксто, а только об этих убийствах. Они назовут тебя террористом, это тоже колдуны, которые есть у нас, но другие, злые, которые получают удовольствие от убийств и страха. Тебя схватят, посадят на долгое время под замок, а дух затащат в короб духов, и с этим уже ничего нельзя будет поделать. И тогда Паксто будет уничтожен, потому что, по нашим понятиям, террорист ненавистен всем, и если он чего-то добивается, то для нас становится риуксит сделать наоборот.

Мойе молча обдумывал это почти минуту и лишь потом сказал:

– Я подумаю об этом на своем дереве и спрошу Ягуара, что делать. А сейчас я должен спросить у тебя одну вещь и сказать тебе одну вещь, потому что я приехал сюда не за тем, чтобы играть семенами на подносе. И вот что я спрашиваю. Ягуар желает ребенка себе в хнинкса. Ягуар говорит, если он получит ребенка, то обретет на земле мертвых людей силу, не просто силу плоти, но особую силу. Ее подлинное название можно произнести только на священном языке, которого ты не знаешь, но дело в том, что с помощью этой силы он может снова сделать живыми уай'ичуранан или некоторых из них, так что они больше не захотят превращать весь свой мир в писко, мачете и все прочее, имеющее отношение к деньгам. Поэтому я спрашиваю – риуксит ли такое среди уай'ичуранан?

– Нет! – едва ли не выкрикнул Кукси. – Для нас это более сивикс, чем что-либо другое, о таком даже помыслить нельзя. Мойе, ты ни в коем случае не должен это делать.

– Но разве для всех не будет великим благом, если уай'ичуранан снова станут живыми и перестанут разрушать мир, как делают это сейчас? И кроме того, Ягуар не станет забирать ее, пока она не пожелает этого сама.

– Это запрещено.

– Тогда я ничего не понимаю. Отец Тим говорил, что Йан'ичупитаолик сам принес себя в жертву, чтобы мертвые люди могли иметь жизнь за пределами луны, на небесах, что было великим благом. Йан'ичупитаолик был мужчиной и величайшим йампири мертвых людей, и уж он-то значил гораздо больше, чем маленькая девочка. Так что это моральная философия, а вовсе не сивикс.

– Нет-нет, ты ошибаешься! – воскликнул Кукси. – Послушай, Иан'ичупитаолик, чтобы спасти мир, пожертвовал собой. Он не приносил в жертву маленьких девочек. И конечно, отец Тим говорил тебе, что, поскольку он пожертвовал собой, никаких других жертв больше ни от кого не требуется. А еще я скажу тебе, что Йан'ичупитаолик – главный из всех богов, главнее даже Ягуара, и он очень рассердится на тебя и на Ягуара, если ты это сделаешь.

– Я выслушал тебя, – произнес Мойе вежливо, но уклончиво. – Это мне тоже придется обдумать. Но позволь мне спросить тебя вот о чем: если Йан'ичупитаолик – господин всего, как ты говоришь, почему он не скажет мертвым людям, чтобы они прекратили разрушать мир?

– Он говорит, но его голос очень слаб. Сейчас другие боги говорят громче.

– Да, отец Тим говорил мне то же самое. И я думаю, что, может быть, Йан'ичупитаолик сказал Ягуару: «Иди и убивай, ибо мир, который я сотворил, не должен быть уничтожен». Как по-твоему, Кукси, это возможно?

Кукси медленно покачал головой и усталым голосом произнес:

– Я не знаю, Мойе.

– Или Йан'ичупитаолик умер, и теперь Ягуар главнее всех богов. В любом случае я обязательно сделаю то, чего пожелает он. И вот что еще я тебе должен сказать. В домах людей из «Консуэлы» появились новые люди, они такие, как те, что убили отца Тима. Мертвые из мертвых, их дух прогнил внутри их, и они полые и вместо него наполнены чиниткси. Я говорю тебе об этом потому, что думаю, они появятся здесь.

– Здесь? Зачем им приходить сюда? – спросил Кукси.

– Из-за Обезьяньего парня и того человека, Фуэнтеса. Из-за унанча, тотемного знака этого места.

Тут Мойе прижал руку к груди.

– Они нарисовали его на многих рубашках. Я видел, как Огненноволосая женщина давала их многим людям за деньги и как другие в этом месте делали то же самое, а еще это есть на той машине.

Здесь он употребил английское слово и бросил взгляд на Дженни, которая ободряюще ему улыбнулась.

– Эти люди, эти чиниткси, все они охотники, и один из них очень хороший охотник, не такой хороший, как я, но достаточно хороший, чтобы проследить по унанча до этого места. Я говорю тебе об этом, Кукси, потому что ты был мне другом, а еще потому, что Огненноволосая женщина – живая уай'ичура и боги говорят с ней, хотя она их не слышит. Что касается остальных, мне нет до них дела, но ты можешь побеспокоиться о них, если они из твоего народа. Ибо если те охотники придут сюда, они убьют всех вас. Я слышал, так они делают в деревнях неподалеку от моего дома. Мне будет жаль, если они убьют тебя, Кукси, потому что говорить с тобой интересно. Это слово, которому научил меня отец Тим. Оно как запах животного, которого ты никогда не встречал раньше и желаешь узнать, хорошее оно для еды или нет. Теперь я ухожу.

– Мойе, постой!.. – крикнул Кукси, но индеец двигался очень быстро, пересек комнату и вышел в дверь.

Кукси выбежал в коридор, но там никого не было, не слышно было даже шагов на посыпанной гравием дорожке.

– О чем вы тут толковали? – спросила Дженни, когда Кукси вернулся с удрученным видом. – Плохие новости?

– Можно сказать, и так, – уныло ответил он и рассказал все, что узнал от Мойе.

Дженни задавала тревожные вопросы, и Кукси отвечал как мог.

– Что нам делать с этой маленькой девочкой? – спросила она.

– Будь я проклят, если знаю, – сказал он. – Будь я проклят в любом случае. Господи! О чем только я думал, поселив его на дереве рядом со школой? Наверное, нам придется рассказать Руперту.

– Он вызовет копов, верно?

– Я сомневаюсь в этом. Руперт неплохой малый, но если ему приходится выбирать между спасением мира и заботой о себе, последнее всегда берет верх. И вообще, ты можешь себе представить, чтобы он пошел в полицию с этим рассказом? «Да, офицер, я бы хотел сообщить об индейце из Южной Америки, который думает, будто может превращаться в ягуара. Он убил двух видных кубинских бизнесменов. Да, он проживал в моем доме после того, как убил одного из них, но я не сообщил об этом, потому что хотел использовать его как рекламный образ для движения в защиту окружающей среды. Нет, офицер, я не имею ни малейшего представления о том, где он сейчас. Он часто становится более или менее невидим. Да, еще в городе есть группа демонов, замаскированных под колумбийских гангстеров, но у меня нет никакого представления о том, где они. О, чуть не забыл: этот индеец замышляет убить маленькую девочку, или, вернее, это собирается сделать ягуар, которого не существует. Понимаете, он бог». Я хочу сказать, это за пределами абсурда. И еще… я не совсем уверен, что полиция может успешно вмешаться в происходящее. Возможно, Мойе не тот, кем кажется. Возможно, мы замешаны во что-то более чем странное. Я говорю не как ученый, конечно, но как сын моей матери.

– Я поняла, что ты имеешь в виду, – сказала Дженни, помолчала и после недолгой паузы спросила: – Значит, у тебя нет плана?

Кукси расхохотался.

– Ну как же нет: мой план состоит в том, что первым делом нужно выпить побольше виски. – Он улыбнулся ей. – Что ж, похоже, ты вроде бы не парализована страхом, хотя я бы настоятельно посоветовал тебе некоторое время не носить футболки с надписью «Альянс „Лесная планета“».

– Со мной все в порядке. Все это кажется слишком невероятным, чтобы переживать из-за этого. И мне по-прежнему в кайф. Я имею в виду то, как прошел день.

– Да, прогулка на лодке удалась. Не считая новости об Апокалипсисе, это и впрямь был славный денек.

– Но в дом собираются нагрянуть ласки.

– Верно, и в данной ситуации представляется разумным вести себя подобно Кроту и Крысе – не вылезать из нашей уютной норки и подождать, когда прибудет мистер Барсук и покажет, что нам делать. Может быть, он сумеет спасти ту маленькую девочку.

13

Когда Джимми Паз объявил, что оставляет кухню, чтобы заняться поисками убийц своего отца, ресторан «Гуантанамера» не рухнул. Это породило в нем двоякое чувство. С одной стороны, помогло чувствовать себя не таким уж виноватым, с другой – не таким уж незаменимым. С раннего отрочества мать твердила ему, будто без его ежедневной помощи семейному бизнесу грозит разорение, но вот надо же, когда приспичило, быстро нашла ему замену. Миссис Паз сделала несколько звонков и привела Рауля, крепкого, средних лет мужчину, который не только умел жарить мясо на гриле, но неуклонно следовал указаниям миссис Паз до последнего помидора и не пытался всунуть в меню какие-то заморские новшества, которым нет места в традиционном кубинском ресторане.

Лола отнеслась к этому одобрительно: ее докторское суждение сводилось к тому, что ему не помешает выбраться из-под мамочкиного крыла. Если повезет, он войдет во вкус, а там, поиграв в копа, задумается и об учебе. В конце концов, учиться никогда не поздно, взять, например, ее.

Брать ее в качестве примера, правда, не очень хотелось. Она ходила на работу, возвращалась домой, наспех перекусывала, потом, вымотанная, ложилась спать. У нее был тусклый, напуганный взгляд, и она винила в этом различные, относящиеся к работе стрессы, хотя в бытность ее интерном, когда стрессы на работе были куда сильнее, выглядела она лучше, и в их жизни было намного больше дурачеств и секса.

У него было довольно полное представление о ее нынешнем состоянии, он слышал, как она бродит по дому посреди ночи, и, судя по пузырькам с таблетками в их аптечке, мог сказать, что еще и основательно пичкает себя лекарствами. Паз даже думал о том, не выработалась ли у нее лекарственная зависимость: он знал, что с врачами такое бывает сплошь и рядом, но никогда не верил, что и Лола относится к этому типу людей. Так или иначе, он принял решение, и, хотя в известном смысле чувствовал себя чуть ли не предателем, а заодно и глупцом, перед тем как выйти из дома, он зашел в спальню, украдкой снял со щетки клочок светлых волос Лолы, а в спальне дочурки собрал более темные волоски со щетки.

Упрятав свою добычу в два отдельных конверта, Паз занялся тем, что внушало ему больше доверия: устроился в удобном кресле со свежей чашкой кофе и позвонил женщине по имени Дорис Тэйлор из «Майами геральд». Тэйлор вела в «Геральд» криминальную рубрику со времен (по ее словам), предшествовавшим изобретению пороха, и в свое время навела глянец на образ Джимми Паза, поймавшего отвратительного убийцу-вуду. Она обрадовалась, узнав, что он в определенном смысле «вернулся на улицу», и с готовностью снабдила его всеми известными ей сведениями о (как она его называла) Майамском Потрошителе, попросив лишь об одном: чтобы он рассказал ей все, что узнает нового. Приготовившись таким образом, Паз позвонил Тито Моралесу и попросил его устроить ему встречу с майором Олифантом, чтобы обсудить убийство Кальдерона и то, чем Джимми Паз может быть полезен в расследовании.

Встреча была назначена на тот же самый день. Паз облачился в один из костюмов, которые носил, когда был детективом, начистил ботинки за четыре сотни долларов и прибыл в штаб-квартиру полиции почти в том же виде, в каком он оставил эту работу семь лет тому назад. Олифант улыбался, но лишь до тех пор, пока не выяснилось, что Джимми Паз хочет не просто помочь с расследованием. Он хочет заниматься расследованием.

– Это потому, что он был твоим отцом? – спросил майор, тут же нахмурившись.

Этот интересный факт он узнал только что из уст самого Паза.

– Более или менее, – сказал Паз. – Скорее, более. Моя мать и единокровная сестра попросили меня этим заняться, поэтому я пришел сюда.

– Знаешь, было бы гораздо лучше, если бы ты рассказал мне об этом родстве в нашу последнюю встречу.

Паз пожал плечами.

– Это не то родство, которым я горжусь, поэтому всегда предпочитал о нем помалкивать. Тито тоже не знал.

Моралес подтвердил это кивком и недовольным мычанием.

– А теперь, – сказал Олифант, – ты хочешь, как бы это сказать, стать внештатным копом на одно расследование?

– Нет. Я буду работать с Тито. На самом деле под руководством Тито, у него-то ведь есть и жетон, и пушка. В этом нет ничего необычного. Департамент все время нанимает консультантов.

– Ага, но только не для ловли убийц, это развлечение мы предпочитаем приберегать для своих. Поэтому уж не сочти за труд сказать мне, как ты представляешь себе на практике эти так называемые консультации?

– Ну, во-первых, я должен посмотреть все материалы по делу Фуэнтеса. Тито может просветить меня насчет того, что он сделал с того дня. Потом тебе придется позвонить шерифу, чтобы тот допустил меня к делу Кальдерона и распорядился, чтобы Мэтт Финнеган со мной поговорил.

– О, этот разговор начинает мне нравиться. – Олифант поднял руку к уху, словно поднося телефонную трубку: «Послушай, Фрэнк, у меня тут сынок покойного Кальдерона. Мы хотим, чтобы ты помог ему выследить убийцу его папаши. Нет, он не коп, он повар, но мы тут в Департаменте полиции Майами всегда рады помочь любому с личной вендеттой…»

Паз наклонил голову и улыбнулся.

– Я знаю, что ты подойдешь к делу более деликатно, Дуг.

– Ответ по-прежнему «нет».

– Это забавно, потому что вы двое совсем недавно вертелись вокруг меня, упрашивая о помощи, а стоило мне решить всерьез этим заняться, как я натыкаюсь на каменную стену. И это при том, что, давайте без обид, ни ваше расследование, ни то, которое ведет округ, ничего пока не дали.

– Кто тебе это сказал? – сердито спросил Олифант.

– Да это витает в воздухе. В нашем городе полно людей, у которых бизнес такой: знать, чем занимаются копы, а когда я был знаменитым полицейским героем и спасителем общества, я познакомился с большинством из них.

– Ты разговаривал с прессой, – буркнул Олифант, и в его устах это прозвучало как обвинение.

– Ага. Послушай, суть в том, что я собираюсь делать это и хотел бы работать с вами, парни, а не против вас. Если нет, в городе есть и другие исследовательские ресурсы. Но мне почему-то кажется, что ни тебе, ни шерифу вовсе неохота в один прекрасный день прочитать о том, как повар Джимми сцапал убийцу, в то время как полиция хлопала ушами.

После этой последней ремарки последовало обычное состязание – кто кого переглядит, – в котором Паз дал майору выиграть.

– Знаешь, Джимми Паз, – сказал после этого Олифант, – я всегда думал, что ты скромный малый. Разве что работа на кухне существенно расширила твои криминалистические познания. Или ты знаешь что-то, о чем нам не говоришь. Но это уже воспрепятствование расследованию, а это, если помнишь, в нашем штате является уголовным преступлением.

Паз кивнул и ухмыльнулся.

– Ладно, я пригрозил тебе, и ты пригрозил мне в ответ, теперь мы квиты и можем зажать дерьмо в кулаке и спорить на монетку в котором. Я перегнул палку? Да, виноват. Но давайте снова посмотрим, что у вас есть и чего нет. Есть у вас два богатых белых кубинских парня, разорванные в клочья, у вас есть следы когтей, у вас есть отпечатки лап ягуара, у вас нет ни единой мало-мальски стоящей версии, кроме уже совершенно полного дерьма с каннибализмом или еще каким-то там «измом». Короче, куда ни сунься, дельце отдает чем-то таинственным и непостижимым, ну а когда в Большом Майами заводится что-то таинственное и непостижимое, я тут первый. Но честное слово, могу перекреститься, что никаких особых сведений, кроме тех, которыми располагает каждый захудалый журналист, у меня нет. Я ничего не имею против Тито, твоих парней или Финнеганана, но ты знаешь, и я знаю, что есть такая вещь, как инстинкт и внутреннее чутье. Просто есть случаи, расследовать которые мне удается, а другим нет, и это не потому, что я великий гений или что-то в этом роде, просто в городе не так уж много тех, кто обладает опытом по части таких заморочек, а у меня он есть.

Пока продолжался этот монолог, Олифант вертел в руках кофейную чашку, словно был заворожен красовавшейся на ней надписью «Четвертая ежегодная конференция по детской порнографии, Филадельфия 2001».

Этот жест был знаком Пазу. Майор сомневался, но уже созрел для принятия правильного решения.

– Значит, это будут консультационные услуги эксперта по необъяснимому и сверхъестественному криминальному поведению?

– Именно так, – подтвердил Паз. – Ни больше ни меньше.

– Ладно, о бюрократической стороне дела я подумаю позже, – сказал Олифант и повернулся к Тито: – Детектив Моралес, покажи этому малому файлы и просвети его на этот счет. Я позвоню шерифу Маккею, попрошу его допустить мистера Паза к его материалам и сообщу, когда можно будет наведаться в его лавочку. Тем временем я ожидаю, что, пока мистер Паз будет нас, так сказать, консультировать, ты будешь находиться рядом с ним и держать его под присмотром. То есть, выражаясь проще, будешь укладывать его в койку и встречать на заре. От всех прочих дел ты с этого момента освобожден. Все понятно?

– Да, сэр, – ответил Моралес, слегка выпрямившись на своем стуле.

– И ты тоже все понял, Джимми? Работаешь только под присмотром, и чтобы никакой утечки.

– Да, сэр, – сказал Паз. – Но не мог бы ты объяснить детективу Моралесу, что пассаж насчет того, чтобы укладывать меня в койку, – это просто фигура речи?

– Выметайтесь из моего офиса, оба! – заявил Олифант, что, с учетом обстоятельств, прозвучало в довольно дружеской манере.

Организация Хуртадо арендовала целый этаж кондоминиума на Рыбачьем острове, в удобной близости от домов двух уцелевших руководителей «Консуэлы». Сам Хуртадо и El Silencio расположились в одной квартире, а примерно дюжина гангстеров, которых он привез с собой, разместились в остальных помещениях. У них было соответствующее количество машин и пара быстрых лодок. Единственное, чего у них не было, так это мишени. Они вели наблюдение, но ничего заслуживающего внимания не происходило, а терпение Хуртадо имело свои пределы. Их операция была важна, это несомненно, но не настолько важна, чтобы отлучаться из Кайли на столь рискованно долгий срок. Неудивительно, что после нескольких дней пассивного наблюдения Хуртадо послал своего главного подручного с Пруденсио Мартинесом и парой парней посмотреть, что он может найти.

Хуртадо наслаждался вечерней выпивкой у бассейна, когда на него пала тень от El Silencio.

– Есть что-нибудь? – спросил Хуртадо.

– Все, что нужно, – ответил El Silencio.

Он раздвинул шезлонг и бросил взгляд на скрашивавшую одиночество его босса девушку в бикини. Та молча удалилась. Наклонившись так близко, чтобы Хуртадо уловил его шепот, он произнес:

– Парень в раскрашенном фургоне – тот самый малый, который был в офисе Фуэнтеса. Секретарша Фуэнтеса вспомнила его волосы, эти африканские косички. И футболка на нем была с тем же знаком, какими разрисован весь фургон. Мартинес описал его, и она сказала, что да, помнит.

– А не слишком ли все просто? – усомнился Хуртадо. – Знаешь, Рамон, после разговора с тобой люди порой вспоминают то, чего не было. Это часть твоего очарования.

El Silencio пожал плечами.

– Я ее и пальцем не тронул. И вообще, это Мартинес с ней разговаривал.

– Прекрасно. Ну и куда это нас приводит? Кто эти люди и где их найти?

Вместо ответа El Silencio передал своему боссу маленькую брошюрку.

– Что это?

– Мы вступили во Флоридское общество имени Одабона, художника-натуралиста. Заплатили сто долларов, и эта женщина выложила все, о чем мы просили и не просили. На обратной стороне – список местных клубов защитников природы. С их эмблемами: я пометил ту, которую парни видели на «фольксвагене».

Хуртадо пролистал брошюру.

– Альянс «Лесная планета»? Что это, защитники окружающей среды?

– Похоже на то, но кто знает, что они собой представляют на самом деле? Есть кое-что еще. Гляньте-ка на это.

Он вручил Хуртадо цветную фотографию, на которой была изображена молодая женщина со светлыми прядями в волосах, стоящая на пороге особняка Фелипе Ибанеса.

– Мы снимали всех, кто заходил в этот дом и выходил оттуда. Это внучка Ибанеса, женщина по имени Эванджелиста Варгос. Видишь, какая у нее рубашка?

– Это интересно. Еще одна связь, эта девушка входит в ту же группу. И?..

– Ибанес хочет вышибить из дела своих партнеров. Он знает об этой организации от своей внучки – может быть, даже сам ее и создал. Эта сука своего рода шпионка. Он понимал, что мы не оставим эти убийства без внимания и решим, что кто-то пытается получить кусок от операции с Паксто, и задумал подставить этих американцев. Ну, в том смысле, что чокнутые защитники природы вконец взбесились и начали убивать людей, которые их достали.

Хуртадо покачал головой.

– Однако это не объясняет индейца. И эти американцы – я не могу представить себе, чтобы они проделали такое с Фуэнтесом и Кальдероном, не говоря уже о том, чтобы проскользнуть мимо наших парней и грохнуть Рафаэля. Да и Ибанес не такой идиот, он понимает: мы никогда бы не клюнули на идею о том, будто это дело рук клуба любителей природы. А вот на то, что он при делах, – да, похоже. Думаю, Ибанес привез откуда-то банду крутых индейцев в качестве силовой поддержки и паркует их под крылом этих американских придурков. Американцы вечно носятся с долбаными индейцами, а он благодаря этому получает и прикрытие, и команду киллеров. Да, так оно и есть. Наверняка.

– Он, наверное, держит нас за идиотов, – буркнул Е1 Silencio. – Так что, будем их убирать – Ибанеса и девку?

– Нет, у нас не горит. Ибанес необходим нам для того, чтобы осуществлять транспортные операции с лесом, – пока. Что нам нужно, так это найти этих индейцев. Возьми несколько человек и проверь этот, – он сверился с карточкой, – альянс «Лесная планета». Посмотри, что у них есть, с кем они связаны и так далее. Но без лишнего шума, Рамон. Мне пока не нужна кровь на потолке, понял? И кстати, как насчет гаража, о котором мы говорили?

– Ага. Нет проблем. Он к югу отсюда, рядом с дорогой, но движение там слабое.

– Молодец. И машины есть под рукой? На случай нужды?

El Silencio кивнул, встал со стула и собрался уходить.

– И знаешь что, Рамон? – добавил Хуртадо. – Пришли девчонку обратно.

– Вот это дело, – сказал Моралес, с глухим стуком опустив две тяжелые папки на свой письменный стол в помещении отдела по расследованию убийств. – Копайся в нем хоть до обалдения.

– Ты на меня злишься, верно? – спросил Паз, уловив тон собеседника.

– Да, черт возьми. Я прихожу к тебе как друг, прошу о помощи. Мне ты отказываешь, а потом… ставишь меня в дурацкое положение перед боссом моего босса, когда я даже не знаю, в каком направлении ты собираешься рыть. И вообще, было бы куда лучше, если бы я, черт возьми, знал о тебе и Кальдероне заранее, а не выставил себя полной и окончательной дыркой в заднице. Это я к чему – вроде бы когда-то мы были напарниками.

– Все верно, Тито, и я прошу прощения. Но понимаешь, почему я передумал: когда это произошло с Кальдероном, дело стало семейным. Ты ведь сам кубинец, понимаешь, что это значит.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю