Текст книги "Забытые имена (сборник)"

Автор книги: Майкл Коуни

Соавторы: Збигнев Простак,Бруно Энрикес,Джером Биксби,Род Серлинг,Януш Зайдель,Рышард Савва,Артур Лундквист,Эрманно Либенци,Раду Нор,Карл Грюнерт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)

– Эй! – закричал он что было сил. – Кто там крутит картину? Ведь должен же кто-то крутить эту проклятую картину! Эй! Вы видите меня? Я здесь, внизу! Эй, кто бы там ее ни показывал, посмотрите, – я здесь, внизу!

Он сломя голову рванулся вверх по проходу, выбежал в вестибюль и помчался по лестницам на балкон. Спотыкаясь в темных рядах, он несколько раз упал и, наконец, полез прямо через спинки кресел, прыгая с одного сиденья на другое, полез к маленькому яркому окошку в задней стене. Он прижал к нему лицо, уставившись прямо в нестерпимо белое сияние. Свет отбросил его назад, задыхающегося, мгновенно ослепшего. Когда зрение снова вернулось, он заметил в стене еще одно окошко, повыше первого. Он подпрыгнул и успел окинуть взглядом пустую комнату, гигантские проекторы и сложенные аккуратными столбиками коробки с лентой. До него смутно доносились голоса с экрана, громкие голоса великанов, их звуки наполняли зал кинотеатра. Он снова подпрыгнул, чтобы заглянуть в будку, и в короткое мгновение неравной схватки с земным притяжением опять увидел пустую комнату, плавно работающий аппарат, расслышал даже его мягкий гул, доносящийся сюда через стекло окошка. Но, стоя на полу, он уже знал, что там никого нет.

Проектор работал сам. Картина сама себя показывала. Здесь тоже все было, как в городе. Машины, вещи – все были сами по себе. Он подался назад, ударился о спинку последнего ряда, потерял равновесие и свалился вниз головой на пол…

Один за другим на экране сменялись кадры, и конус света менял свою интенсивность. Прозвучал диалог, потом заиграла музыка и гулко разнеслась по всему залу. Голоса великанов. Рев оркестра в миллион труб. И что-то в молодом человеке сломалось. Заповедное отделение в далекой глубине мозга, куда человек прячет свои страхи, где он держит их подавленными, контролирует их и приказывает им, это отделение взорвалось и страх хлынул в мозг, затопил нервы в мускулы, кошмар вырвался наружу в открытом неповиновении.

Он с трудом поднялся на ноги, задыхаясь, перемежая рыдания криками. Побежал вниз, миновал балконную дверь и помчался по лестнице в вестибюль. Он был уже на последней ступеньке, когда увидел того, другого. Какой-то человек приближался к нему как раз с противоположной стороны вестибюля по лестнице, которой он прежде не заметил. Он даже не разглядел его как следует, да и не пытался. Он просто рванулся к нему, туманно осознав, что и тот, другой тоже бросился ему навстречу. В те короткие мгновения, которые потребовались, чтобы пересечь вестибюль, в нем жила только одна мысль: добежать до этого другого, притронуться к нему, удержать его. Следовать за ним, куда бы тот ни шел! Из этого здания, подальше от этих улиц, прочь из города, потому что теперь он уже твердо знал – ему нужно поскорее убираться отсюда.

Именно эта мысль звенела в его мозгу, когда он врезался в зеркало зеркало во всю стену, что висело напротив лестницы. Он ударился о стекло со всей силой своих шестидесяти восьми килограммов, помноженных на инерцию безумного бега. Казалось, будто зеркало разорвалось на тысячу серебряных брызг. Он очнулся на полу и, подняв взгляд, увидел кусочки своего отражения в маленьких осколках, которые еще держались в раме. Целая, должно быть, сотня молодых людей отражалась в этих жалких осколках, и все они, порезанные и оглушенные, лежали на полу вестибюля, тупо глядя на остатки зеркала. Он неловко поднялся и, шатаясь как пьяный, вывалился на улицу.

На улице было темно и мглисто: мокрые мостовые блестели. Фонари, словно обернуты белесой ватой тумана, и каждый из них походил на бледную луну, висящую среди испарений. Он неловко побежал – сначала по тротуарам, потом наискосок через улицу. Споткнувшись о рейки стоянки для велосипедов, он упал лицом на асфальт, но тотчас же снова вскочил, продолжая свой безумный и бесцельный, отчаянный бег по прямой, бег в никуда. Около аптеки он снова споткнулся, на этот раз о кромку тротуара, и опять упал плашмя, и на мгновение ему пришла в голову посторонняя мысль – он, оказывается, еще может ощущать боль, ослепляющую, острую боль. Но мысль мелькнула и пропала. Он ладонями оттолкнулся от тротуара, с усилием поднялся и затем упал, перевернувшись на спину. С минуту он лежал так, сомкнув веки. Затем открыл глава. Кошмар стучался в его голову и настойчиво спрашивал позволения войти, льдины плыли над его телом.

Он закричал: на него смотрел глаз. Гигантский глаз, размером больше, чем вся верхняя часть человеческого тела. Немигающий, холодный глаз пялился на него, и даже безумный крик не мог закрыть этот глаз, даже когда, барахтаясь в темноте, он снова поднялся на ноги и побежал в обратном направлении, к парку. Он весь был как звук сирены, принявший человеческий облик и теперь исчезающий во тьме. Вслед ему все смотрел и смотрел большой раскрашенный глаз с витрины магазина оптики – холодный, нечеловеческий, немигающий.

Он опять упал, успев на этот раз схватиться за фонарный столб. На столбе его пальцы нащупали какую-то панель с кнопкой, нащупали, ухватились за нее и начали нажимать кнопку, снова и снова. Над панелью была надпись: «Для включения зеленого – нажать».[21]21
  Во многих странах Запада на людных перекрестках городов часто устанавливают такие переключающие устройства. Пешеходы сами могут перекрыть движение автомобилей и открыть переход


[Закрыть] Он не видел этой надписи. И знал одно – он должен нажимать кнопку, и он делал это, в то время как светофор над перекрестком вспыхивал красным, желтым, зеленым – и опять, и опять, повинуясь окровавленным пальцам молодого человека, который все давил и давил на кнопку и стонал почти шепотом, едва слышно, снова и снова:

– Пожалуйста… пожалуйста… кто-нибудь… помогите мне… Помогите мне, кто-нибудь… пожалуйста… пожалуйста… О, господи, боже мой… кто-нибудь… помогите мне! Разве никто не поможет мне… Разве никто не придет… Кто-нибудь слышит меня?..

…Контрольная комната была погружена во тьму, и фигуры мужчин в военной форме проглядывались только силуэтами в тусклом свете, идущем от небольшого экрана, на котором было видно лицо и верхняя часть туловища сержанта Майка Ферриса, совсем еще молодого человека в комбинезоне; он все нажимал и нажимал кнопку в правой части экрана. Голос Ферриса раздавался в темноте контрольной комнаты, взывая о помощи, упрашивая послушать его, показаться ему. Это был всхлипывающий, умоляющий, просительный голос человека, который уже не владел собой; его то понижающуюся, то повышающуюся интонацию было почему-то неловко слушать – должно быть, так же неловко подслушивать под дверью, прижав ухо к замочной скважине.

Бригадный генерал поднялся со стула. Скованное напряжением лицо его выдавало утомительные часы продолжительной сосредоточенности. По глазам было видно, что он, вне всякого сомнения, встревожен состоянием человека на экране. Тем не менее, когда он отдал команду, собственный его голос звучал твердо и начальственно:

– Прекрасно! Отметьте время и извлекайте его оттуда!

Полковник, сидевший справа от генерала, протянул руку, нажал кнопку и проговорил в укрепленный на консоли микрофон:

– Немедленно прекратить эксперимент!

Внутри просторного, с высоким потолком ангара несколько человек, словно пружиной подброшенные, побежали к прямоугольному металлическому контейнеру, который скучно стоял в самом центре помещения. Распахнулись стальные двери. Два унтер-офицера в сопровождении врача в форме офицера ВВС быстро прошли внутрь. Они осторожно сняли с тела сержанта Ферриса провода и электроды. Руки доктора пробежались по запястью лежащего перед ним человека, затем он поднял веки сержанта и заглянул в расширенные зрачки. Приложив ухо к груди Майка, он прислушался к гулкому биению утомленного сердца. Затем Ферриса осторожно подняли с его ложа и переложили на носилки. Доктор подошел к генералу, который, стоя в окружении своей свиты, неотрывно смотрел через пространство ангара на тело, распростертое на носилках.

– С ним все в порядке, сэр, – сказал доктор. – Сознание несколько затуманено, но реакции уже нормальные.

Генерал кивнул:

– Могу я его видеть?

Врач ответил молчаливым наклоном головы, и восемь человек в форме двинулись через ангар к носилкам, звонко клацая подковками ботинок по бетону пола. У каждого на левом плече была нашивка, удостоверяющая, что ее владелец – сотрудник Управления космических исследований ВВС США. Они подошли к носилкам, и генерал наклонился, чтобы заглянуть в лицо сержанту. Глаза Ферриса были уже открыты. Он повернул голову – посмотреть на генерала, и улыбнулся едва заметной улыбкой. Изнуренный, бледный, небритый. Страдание, обособленность, невзгоды долгих часов одиночного заключения в металлическом ящике наложили отпечаток на его лицо и на выражение глаз. Генералу был знаком этот взгляд – хотя он и не знал Ферриса, – неизменно он появлялся у каждого раненого, когда проходил шок. Он не был знаком о Феррисом лично, если не считать тех шестидесяти страниц на машинке из досье этого человека, которые он пристальнейшим образом изучил перед экспериментом.

Но теперь он понял, что знает сержанта. Около двух недель он наблюдал его на маленьком экране, почти вплотную, много ближе, чем кому-либо когда-нибудь приходилось наблюдать человеческое существо в таком состоянии. Генерал наказал себе не забыть, что сержанту следует дать за это медаль. Он перенес такое, чего не выпадало на долю еще ни одному человеку.

Двести восемьдесят четыре часа он находился в одиночестве – учебный полет на Луну, включавший почти все психологические ситуации, с которыми может встретиться в таком полете человек, в точности воспроизведенные в металлическом ящике размерами два метра на полтора. Провода и электроды показали полную картину того, каково будет физическое состояние космического путешественника. С их помощью были зафиксированы его дыхание, деятельность сердца, кровяное давление. Помимо этого, что было самым важным, они дали детальное представление о том, где находится та грань, за которой ломается человеческое «я», грань, где человек уступает одиночеству и пытается вырваться из него. Именно в этот момент сержант Майк Феррис и нажал кнопку внутри своей тесной металлической камеры.

Принужденная улыбка появилась на лице генерала, когда он наклонился над носилками.

– Как дела, сержант? – осведомился он. – Чувствуете себя лучше?

– Много лучше, сэр, – кивнул Феррис. – Благодарю вас, сэр.

После небольшой паузы генерал снова обратился к нему:

– Феррис, – сказал он, – на что это было похоже? Где вы, по-вашему, были?

Прежде чем ответить, сержант некоторое время размышлял, глядя в высокий потолок ангара.

– В городе, сэр, – тихо ответил он. – В городе без людей… там никого не было, никого. Я не хотел бы снова туда вернуться. – Он повернул голову к генералу; – Что со мной стряслось, сэр? Умопомрачение – или что?

Генерал кивнул доктору.

– Просто своего рода бред, зародившийся в вашем же мозгу, сержант, – мягко проговорил тот. – Понимаете, мы можем кормить человека концентрированной пищей. Мы умеем обогащать его кровь кислородом и выводить из организма шлаки. Мы можем снабдить его книжками, чтобы он мог отдохнуть, и в то же время, чтобы занять его мозг…

В полном молчании собравшиеся вокруг носилок слушали доктора.

– …Но есть одна потребность, которую мы не научились удовлетворять искусственным путем, – продолжал тот. – А это одна из самых основных потребностей человека. Голод по общению с себе подобными. Барьер, который мы пока еще не знаем, как преодолеть. Барьер одиночества…

Четверо санитаров подняли носилки с Феррисом и двинулись к гигантским воротам в противоположной стене пустого ангара. Затем его вынесли в ночь, где уже ждала машина скорой помощи. Феррис взглянул вверх, на огромный диск Луны и подумал про себя, что в следующий раз все будет по-настоящему. Уже не ящик в ангаре, а…

Но он слишком устал, чтобы продолжить эту мысль.

Санитары осторожно подняли носилки и уже вдвигали их в машину, когда Феррис совершенно случайно дотронулся до своего нагрудного кармана. Пальцы нащупали под тканью какой-то твердый предмет, и он вытащил его. Дверцы скорой помощи закрылись: тишина и полумрак сомкнулись над ним. Феррис услышал, как завелся мотор, почувствовал, как пришли в движение колеса машины, но он слишком устал, чтобы анализировать – что же это такое держали его пальцы на расстоянии вытянутой руки от глаз. Просто билет в кино – только и всего. Билет в маленький кинотеатр в пустом городе. Звук мотора скорой помощи усыплял, мягко бегущие колеса заставили его закрыть глаза, но билет он крепко зажал в кулаке.

Утром ему придется задать себе несколько вопросов. Утром он соберет вместе несколько разрозненных кусков невероятного сна и действительности. Но все это будет утром. Сейчас Майк Феррис чувствовал себя слишком усталым.

Эрманно Либенци
Туристы астроклуба

В теплую летнюю ночь 2033 года гигантский радиотелескоп австралийской обсерватории в Маунт-Брюс, как всегда, ловил сигналы из космоса, загадочные, еле слышные шумы и потрескивания. И вдруг с одной из бесчисленных звезд Млечного Пути донесся четкий мощный сигнал. Ученые прильнули к радиотелескопу.

– Похоже на азбуку Морзе, – прошептал один из них.

Он схватил ручку и стал лихорадочно записывать: «Вни… внима… внимание… Послание с планеты Зенит для планеты Земля».

Астрономы затаили дыхание. А планета Зенит продолжала вызывать Землю: три, пять, десять, двадцать раз. Потом все смолкло. Ученые уже начали терять надежду еще раз поймать передачу. Но тут снова из космоса донеслось характерное тиканье: «Астроклуб планеты Зенит в сотрудничестве с туристическим объединением Галактики организовал для своих членов, мужчин, женщин и детей, большое межпланетное путешествие. В этом году его маршрут включает короткую ознакомительную экскурсию по планетам Солнечной системы. Туристы посетят кольца Сатурна и три дня пробудут на Земле. Просим корабли землян вылететь нам навстречу. Наше прибытие в район Луны ожидается 7 мая 2034 года». Послание было повторено для верности десять раз.

Ученые немедленно сообщили о сенсационной новости в Центр галактических исследований, и в пять минут она разнеслась по всему свету, вызвав повсюду огромное волнение и еще большее любопытство.

Собственно, землян почти не удивило сообщение, что должен прилететь корабль с другой планеты. За последнее время было открыто несколько обитаемых планет. Наибольшее впечатление произвел тот факт, что с планеты Зенит летят туристы. Ведь если жители Зенита могут позволить себе столь дорогостоящее путешествие, значит, они весьма богаты и превосходят землян в научной и технической областях. И, что очень важно, у них нет никаких враждебных намерений. Словом, многие радостно потирали руки: промышленники – в предвкушении выгодного торгового соглашения, главы правительств – в надежде заполучить могучего союзника, ученые – в ожидании новых открытий, поэты – в уверенности, что столь выдающееся событие вдохновит их на поэмы и оды… По различным, сугубо частным причинам возликовали, услышав об этой новости, фотографы, продавцы сувениров, генералы, актеры, продавцы фальшивых драгоценностей, философы и владельцы табачных лавок. Все они надеялись, что с прибытием туристов Астроклуба сами собой исчезнут их затруднения.

Поэтому, когда правительства ряда стран решили организовать грандиозные манифестации в честь инопланетян и ввели особый галактический налог, люди не выразили никакого протеста. Разве можно ударить лицом в грязь перед столь именитыми гостями?

Быстро пролетели осень и зима, настал долгожданный момент встречи. Корабль землян, на борту которого находились представители правительств, общественных и деловых кругов, взял курс на Луну. Встреча, как и было намечено, состоялась 7 мая 2034 года в двухстах километрах от Луны.

Пилоты космокораблей блестяще произвели стыковку. Открылись люки, и делегация землян проследовала на корабль астротуристов. Его салон был просторным, ярко освещенным, великолепно обставленным и богато декорированным. Астротуристов было человек сто, они все проявили живейшее любопытство, что вообще характерно для туристов, еще не перегруженных впечатлениями. Дружеские улыбки, горячие рукопожатия… Обитатели Зенита были двухметрового роста, а волосы у них оказались фиолетовыми. В остальном они мало чем отличались от землян. Они знали все земные языки, так как давно уже принимали радиотелефонные и телевизионные передачи с нашей планеты.

Затем оба корабля произвели расстыковку и направились к Земле.

– Друзья, настало время рассказать вам о планете, которую вы намерены посетить, – обратился к зенитианам глава делегации землян. – С чего же начать?. Гм… начнем с последних шестидесяти лет. Прежде всего, меньше века тому назад Земля была почти необитаемой – каких-нибудь три миллиарда жителей против нынешних пятидесяти. Теперь вы ясно представляете себе, какие сложные проблемы пришлось нам решать: к примеру, проблему питания и нехватки площади. А тут еще со всей серьезностью надвинулись проблемы образования, расселения, изыскания новых видов энергии…

Один из зенитиан, директор Астроклуба, поднял руку. Он хотел прервать на миг представителя землян и сказать ему, что на Зените эти проблемы разрешены шесть тысяч лет назад. Но увлекшийся рассказом глава делегации землян ничего не заметил, и директор Астроклуба опустил руку.

– Почти до конца прошлого века мы выпускали машины, выполнявшие в основном чисто физическую работу. Но когда началось производство атомных бомб, ученые поняли, что человеческий мозг не в состоянии быстро производить сложные и длинные вычисления. Поэтому были созданы электронные устройства, способные за одну тысячную секунды выполнить расчеты, для которых миллионам математиков понадобились бы миллионы лет.

– Очень интересно, – без всякого энтузиазма откликнулся директор Астроклуба.

– И вот теперь «электронные мозги», как мы называем электронно-счетные устройства, с помощью верных роботов делают абсолютно все, – торжественно объявил глава делегации землян.

– Как понимать «абсолютно все»? – спросил один из туристов.

– Это означает, что они выполняют все работы, которые раньше выпадали на долю человека. Теперь мы можем отдыхать и наблюдать за работой роботов. Бесподобно, не правда ли?

Зенитиане молчали.

– Мы давно уже поняли, что электронно-счетные устройства все делают лучше нас, – продолжал глава делегации землян. – Они водят любые корабли, руководят производством, безошибочно вершат правосудие.

– О господи! – вырвалось у одного из туристов.

– Но и это еще не все… Впрочем, остальное вы скоро увидите сами.

– Скажите, а как вы разрешили проблему питания? – спросил пожилой зенитианин.

– Прежде всего путем создания искусственных продуктов из пластических масс, а также разведения и отлова рыбы в океанах.

– А что стало с сельским хозяйством? Вы по-прежнему разводите домашних животных?

– Мы сократили их поголовье до минимума. Зато уцелевшие виды стали куда более продуктивными. Используя атомную энергию, мы растопили льды у полюсов, обводнили пустыни. На всей планете климат стал теплым и почти одинаковым. Жители Сибири и Канады могут теперь круглый год купаться в реках и в море. На Земле не осталось неосвоенных, незаселенных районов. Разве это не великолепно?!

– Гм, пожалуй, – неопределенно ответил директор Астроклуба. – Но какие же еще чудеса вы сотворили?

– О, всех не перечесть! Мы ликвидировали всю растительность, которая была несъедобной: бесполезные деревья, кусты и травы, включая, разумеется, и цветы. На месте прежних лугов и лесов мы воздвигли огромные города, построили заводы, дороги, космодромы. В своем нынешнем виде сельское хозяйство не нуждается в обширных площадях. Мы научились собирать богатейшие урожаи с маленьких участков земли. Ну, что вы на это скажете?

– Весьма впечатляет, – искренне признался пожилой инопланетянин.

– Я был уверен, что наша цивилизация произведет на вас потрясающее впечатление, – с довольной улыбкой сказал глава делегации землян. – Итак, после устранения ненужной растительности мы приступили к уничтожению животных. В отдельных случаях нам для этого не понадобилось даже пошевелить пальцем. Такие доисторические виды, как лошадь, верблюд, осел, буйвол, исчезли сами собой, не выдержав состязания с машинами. Изменение климата также сделало свое дело: белые медведи, тюлени и пингвины погибли от перегрева, а слоны, жирафы, гиппопотамы, носороги – от холода. Что же касается остальных животных, то ими пришлось заняться вплотную.

– Заняться? Это в каком же смысле? – испуганно воскликнули зенитиане хором.

– Да, это была совсем не легкая работа. Особенно много хлопот доставили львы и тигры. Впрочем, они были обречены. Не могли же они кормиться бифштексами из пластика.

– А птицы?

– Они мешали полетам и лазерным передачам, – ответил глава делегации землян.

– Ну а собаки, кошки?

– Слишком были прожорливы. Они остались лишь в зоопарках. Впрочем, три вида домашних животных мы сохранили – коров, кур и свиней. Но и их немного места, знаете ли, не хватает. Впрочем, химия позволяет творить чудеса. Корова, получившая соответствующую дозу химических веществ, дает в среднем пятьсот литров молока в день, цыпленок на четвертый день достигает десятикилограммового веса, а курица ежесуточно сносит двенадцать квадратных яиц.

– Почему же квадратных? – удивились туристы.

– Так их легче упаковывать. Мы покорили природу, подчинили ее себе. И все благодаря новейшим «электронным мозгам» и роботам. Теперь на Земле наступила полная гармония.

Туристы в ответ лишь вздохнули.

– Я вижу, вы немного устали, – сказал глава делегации землян. – Вам не мешает отдохнуть. Через три часа мы приземлимся.

Полет продолжался безо всяких происшествий. Зенитиане, сидя полукругом, задумчиво смотрели в иллюминаторы.

Когда оба корабля приземлялись на стальной дорожке космодрома, гостей уже ждали несметные толпы. Земляне встретили туристов с планеты Зенит оглушительными аплодисментами и восторженными криками, несколько напугавшими гостей. Спустившись по трапу под вспышки блицев и щелканье фотокамер, гости проследовали к почетной трибуне. Затем им пришлось выслушать десятка два приветственных речей, столь же длинных, сколь и бесполезных. После чего все сели в трубопоезд.

Цилиндрической формы поезд молниеносно скользнул в гигантскую пластиковую трубу, которая висела на металлических опорах в нескольких метрах над землей. Трубопоезд почти мгновенно достиг скорости шестисот километров в час и минут через десять доставил туристов в столицу Федерации.

Едва выйдя из вагона, зенитиане заметили, что в столице царит какая-то необычная атмосфера. Их, понятно, не удивили ни бесшумные электроавтомобили, ни стрекочущие стаи металлических кузнечиков. Они взглянули наверх и увидели, что этот район города находится под большим полукруглым куполом. И дальше, куда ни кинь взгляд, всюду виднелись купола.

– В нашем городе – наибольшее число пластиковых куполов, – с готовностью пояснил мэр столицы. – Как вы можете убедиться, купол возводится без всяких колонн и опор. Мощный насос днем и ночью нагнетает под давлением воздух, который и не дает куполу упасть. Купола защищают нас от дождя, а установки для кондиционирования воздуха поддерживают постоянную температуру в двадцать градусов тепла. Открытые места между куполами предназначены для стоянок электромашин.

Неподалеку от группы туристов приземлилось множество «кузнечиков».

– Это автолеты, – объяснил мэр, – нечто среднее между автомашиной и вертолетом. А теперь я приглашаю вас в Правительственный парк на пластикоужин в честь дорогих гостей.

– На пластикоужин?! – растерянно повторил директор Астроклуба.

– Да-да, на ужин из пластических масс. Вы сами увидите, как аппетитно любое пластиковое блюдо.

Автолеты за час доставили астротуристов в центр города, расположенного в двухстах километрах от космодрома.

Мэр объяснил зенитианам, что предпочел автолеты сверхскоростному трубопоезду, чтобы туристы могли полюбоваться чудесной панорамой города. Мэру нельзя было отказать в гостеприимстве. Вот только неясно было, что он имел в виду, когда упомянул о чудесной панораме. Дома и купола были как две капли воды похожи один на другой. В Правительственный дворец астротуристы прибыли уже под вечер. Их провели в салон с люминесцентными стенами и усадили за длиннющий стол. Немного спустя в глубине зала бесшумно отворилась дверь и появились металлические устройства кубической формы. Передвигались они на резиновых колесиках. Каждое несло дымящееся блюдо.

– Это роботы-официанты, – гордо объяснил мэр.

Роботы-официанты подъехали к столу и, вытянув телескопические руки в белых перчатках, ловко поставили блюда перед гостями.

Туристы подозрительно посматривали на еду, не решаясь приступить к ужину. Им подали какую-то жидкость, в которой плавала студенистая масса. Наконец самые смелые поднесли ложки ко рту… и проглотили некую смесь нефти, чернил и касторового масла.

– Акрилиновый бульон с пропиленовыми гренками, – пояснил мэр. – Очень питателен и весьма приятен на вкус.

Роботы-официанты с точностью хронометра подносили все новые и новые блюда. На стол были поданы вначале губкообразные серо-желтые кубики с жидкой зеленоватой кашицей – полибиленовый бифштекс с гарниром из криовилина. Затем настал черед синтетических фруктов. Внешне они были похожи на яблоки, но имели вкус третьесортного мыла. И в заключение был подан ликер из дейтерия, от которого бедных гостей затошнило, и они чуть не попадали со стульев.

– А теперь, друзья, мы повезем вас на концерт в Международный театр! воскликнул мэр.

Гости, еще не совсем оправившиеся после ужина, с трудом поднялись и поплелись за первым гражданином столицы. Когда они вышли на улицу, их поразило, что с неба сквозь купола сочится холодный беловатый свет. Гости посмотрели вверх и вместо звезд увидели огромные светящиеся сферы.

– Как вы сами убедились, мы давно уже забыли, что такое темнота, объяснил мэр. – Мы вывели на орбиту на высоту тридцать пять тысяч километров множество искусственных спутников, которые отражают солнечный свет.

Гости вновь сели в автолеты и четверть часа спустя уже были у Международного театра, где собрались сливки столичного общества. Когда поднялся занавес, зенитиане не поверили своим глазам. На сцене, держа в руках музыкальные инструменты, выстроились в три ряда пятьдесят четыре робота. Перед ними, в самом центре, стоял большой черный ящик с вмонтированными в него сигнальными лампами, реле, проводами и антеннами.

– Это дирижер оркестра. Один из лучших «электронных мозгов» столицы. Под его управлением оркестр исполнит Первый концерт для фортепиано с оркестром Чайковского, – прошептал мэр главе делегации с Зенита.

– Да, но как же они его понимают? – спросил инопланетянин.

– Роботы-музыканты расшифруют любую партитуру. Достаточно вложить ноты в отверстие на спине, и они безошибочно исполнят самое сложное музыкальное произведение. Дирижер с помощью закрепленных на его голове двенадцати вращающихся микрофонов в состоянии уловить малейшую неточность в исполнении и в одну миллионную долю секунды поправить робота-оркестранта. Некоторые престарелые музыканты упрямо утверждают, что такие концерты безлики и скучны, но ведь и у вас, наверное, есть консерваторы.

– У нас они составляют абсолютное большинство.

– Вот видите! – удовлетворенно кивнул мэр.

В правом боку электронного дирижера отворилась дверца, и из нее показалась стальная упругая рука, пальцы которой крепко сжимали дирижерскую палочку. Маэстро постучал палочкой по пюпитру, затем повелительно взмахнул ею, и полилось величественное Allegro non troppo e molto maestoso. Музыканты играли, правда, немного однообразно, но слаженность оркестра была полнейшей.

Чуть хуже прозвучало Allegro con spirito.

Внезапно робот-пианист из-за резкого перепада напряжения слишком сильно ударил стальными пальцами по клавишам, и десять из них разлетелись вдребезги, что несколько испортило общее впечатление.

Andante semplice было исполнено поистине виртуозно, и, вероятно, не меньший восторг вызвало бы исполнение Prestissimo, если бы робот-скрипач из-за короткого замыкания не заискрился и не окутался облачком едкого дыма. Мгновенно примчались пожарные и буквально залили пострадавшего пеной из огнетушителей. Но, увы, бедняга скрипач безнадежно застрял на одной ноте. Пришлось увести его за кулисы и там расплющить молотом. К сожалению, весь этот шум и грохот неблагоприятно подействовали не только на зрителей, но и на робота-дирижера. Быть может, из-за чрезмерной нервозности при исполнении Allegro con fuoco у него перегорел предохранитель. Дирижер так и застыл с воздетой ввысь стальною рукой.

Роботы-оркестранты продолжали исполнять концерт Чайковского, но один из них, виолончелист, совсем недавно запущенный в серийное производство и явно не доведенный до полной кондиции, внезапно лишившись руководства, стал исполнять буги-вуги.

Остальные музыканты невозмутимо доиграли концерт до конца, но, поскольку дирижер не подал им обычного знака, они вновь начали исполнять Allegro non troppo e molto maestoso. Пришлось срочно вмешаться техникам. И до тех пор, пока не были устранены неполадки в электросистеме дирижера, под сводами зала звучали звуки оркестра, увы, потерявшего всякую слаженность.

– Должен признать, что электронный оркестр еще не достиг полного совершенства, – извинился перед гостями мэр столицы, – но речь идет лишь о частичных недоработках.

Хозяева и гости уже собирались сесть в поджидавшие их автолеты, как вдруг на противоположной стороне площади показался желтый автомобиль с синей сигнальной лампой на крыше. Чуть позади ехал крытый автофургон.

– Это полицейская машина, – объяснил мэр гостям, – сейчас вы сами увидите, как хорошо у нас все организовано.

Он поднес к губам сверхзвуковой свисток, с силой беззвучно свистнул, и в тот же миг полицейская машина подкатила к подъезду театра.

Распахнулись дверцы, из машины выскочили четыре робота и вытянулись перед мэром по стойке «смирно».

– А теперь полюбуйтесь, как они работают, – шепнул мэр зенитианам, снова повернулся к роботам-полицейским и приказал им: – Проверьте всех присутствующих!

Роботы вынули из ящика большие металлические кольца и в несколько прыжков подскочили к толпе, собравшейся поглазеть на жителей планеты Зенит. Только теперь зенитиане поняли назначение колец: роботы-полицейские ловко и быстро надели их на головы любопытных из первых рядов и грозным металлическим голосом задали всем один и тот же вопрос:

– Виновен или невиновен?

– Невиновен! – поспешно отвечал каждый.

– Понятно, все до одного уверяют, что они невиновны, – прокомментировал мэр. – Но тот, кто солгал, предстанет перед «электронным мозгом», который находится в багажнике полицейской машины. «Электронный мозг» подвергает тщательному анализу электромагнитные мозговые импульсы допрашиваемого. У лжеца импульсы сильнее, чем у человека, сказавшего правду. Уловив их, «электронный мозг» подает сигнал, и робот-полицейский мгновенно надевает на лжеца наручники.