Текст книги "Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота. Самый большой счастливчик"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

Соавторы: Кэролайн Черри,Грэхем (Грэм) Мастертон,Сирил Майкл Корнблат
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Настроение Конрада Арфлейна

Из всех вновь открытых для себя черт своего характера больше всего Арфлейна поражала никогда раньше им не замечаемая способность отказаться от своих принципов ради обладания чужой женой. Точно так же абсолютно не вязался с ними тот факт, что, не видя эту женщину, он никак не может примириться с этим.

Напротив, он скверно спал, постоянно возвращаясь в мыслях к Ульрике Ульсенн. Он ждал, уже без всякой надежды, что она вернется к нему, когда же этого не произошло, Арфлейн был вне себя от гнева. Он ходил по кораблю, по любым пустякам кричал на команду, рассчитывал матросов, нанятых им днем раньше, распекал, почем зря, офицеров в присутствии экипажа, при этом требуя, чтобы ему докладывали обо всем, что происходит на судне, приходя, однако, в ярость, когда его беспокоили по пустякам.

За ним сложилась репутация хорошего шкипера, сурового и непоколебимого, но в то же время честного. Китобои, составлявшие костяк команды, стремились попасть на «Ледовый Дух», несмотря на таинственную цель предстоящего путешествия. Теперь же многие из них раскаивались в этом.

Арфлейн подписал контракты с тремя офицерами, вернее, оставил на борту двух имеющихся, а в качестве третьего пригласил Уркварта Длинное Копье. Казалось, что Уркварт не замечает странного состояния Арфлейна, но Потчнефф и старый Кристофф Хансен были удивлены и расстроены происшедшей с ним переменой. В отсутствие Уркварта, что случалось довольно часто, они, пользуясь моментом, обсуждали эту проблему со всех сторон.

Арфлейн понравился им с момента самой первой встречи: Потчнефф высоко ценил в нем честность и силу духа, Хансен же ощущал с ним более тесную связь, основанную на воспоминаниях о днях их соперничества. Ни тот, ни другой не понимали причины возникшей в Арфлейне перемены, и все же, веря своему первоначальному впечатлению, они надеялись, что вскоре все станет на свои места. Однако день ото дня терпение Потчнеффа таяло, так что Хансен едва уговорил его повременить отказываться от должности.

Огромное судно почти полностью заменило паруса и такелаж. Арфлейн самолично проверял каждый штифт, каждый узел и каждый линь. Он осматривал корабль дюйм за дюймом, проверяя прилегание крышек люков, натяжение такелажа, правильность положения рей. Время от времени он испытывал рулевое колесо, по-разному поворачивая полозья корабля. В рабочем состоянии они были неподвижно связаны друг с другом и с поворотным столом. Однако на фордеке, сразу же над громадным сальником рулевого вала, находился аварийный штифт, а рядом с ним – тяжелая металлическая кувалда. Выбив штифт, можно было развернуть полозья под углом друг к другу, создав тем самым некоторое подобие огромного плуга, врезающегося в лед, чтобы обеспечить немедленное торможение корабля. Арфлейн часами проверял это устройство, изредка сбрасывая на лед два тяжелых якоря, находящихся по оба борта корабля в нижней части днища. Системой рычагов они были связаны с верхней палубой. Пропущенный через последний рычаг, штифт удерживал якорь от падения на лед, рядом с каждой стойкой наготове лежали кувалды, чтобы в случае крушения, мгновенно выбив чеку, освободить якоря. Вообще якорями пользовались довольно редко, а хороший капитан старался обходиться без них, поскольку в случае контакта со льдом корабль, идущий на полной скорости, выходил из строя.

Сначала, встречаясь с Арфлейном, экипаж радостно приветствовал его, но вскоре команда стала избегать этих встреч, а суеверные китобои начали поговаривать о проклятии и обреченности экспедиции. Однако очень немногие поспешили расторгнуть контракт.

Арфлейн молча наблюдал с мостика, как тюк за тюком, бочка за бочкой загружался трюм корабля провиантом.

С каждой новой тонной груза он вновь проверял работоспособность колеса и якорей.

Однажды, заметив Потчнеффа, проверяющего, как один из матросов закреплял лини на грот-мачте, он подошел к ним и повис на вантах, оценивая крепость узлов К несчастью, один из них оказался недостаточно крепким.

– Вы называете это узлом, мистер Потчнефф? – оскорбительным тоном произнес он. – Я думал, что в ваши обязанности входит проверять качество выполняемых работ.

– Так точно, сэр!

– Мне хотелось бы доверять своим офицерам, – усмехнулся Арфлейн. – Учтите это на будущее.

Вечером Хансен едва убедил своего товарища остаться на корабле.

Шло время. Здесь были назначены четыре порки за незначительные проступки. Казалось, что Арфлейн умышленно провоцирует экипаж убраться с корабля еще до выхода на лед. И все же многим он импонировал, а тот факт, что на корабле вместе с ним находился Уркварт, служил дополнительным стимулом для дальнейшего пребывания под командованием Арфлейна.

Изредка на борт поднимался Манфред Рорсейн. Обычно Арфлейн докладывал, что до выхода корабля осталось еще две недели, но с каждым разом, под тем или иным предлогом, он все дальше переносил дату, мотивируя это своей неудовлетворенностью оснащения корабля, ссылаясь на опасность предстоящего путешествия.

– Все верно, но с такими темпами мы упустим лето, – мягко напоминал ему Рорсейн.

Нахмурившись, Арфлейн отвечал, что может вывести корабль в любую погоду. Его осторожность, с одной стороны, и явная беспечность, с другой, мало убеждали Рорсейна, но он молчал.

Наконец ледовая шхуна была полностью готова. На ее борту царил идеальный порядок: все, что можно, было отполировано до блеска, палубы были тщательно надраены, все четыре мачты сверкали белоснежными парусами, такелаж был натянут до предела, а на шлюпбалках, выполненных из китовых челюстей, слегка покачиваясь на ветру, висели небольшие шлюпы. Китовый череп на носу шхуны, ухмыляясь, смотрел на север, как бы бросая вызов поджидающим их опасностям. «Ледовый Дух» был готов к выходу.

Все еще не решаясь послать за пассажирами, Арфлейн молча стоял на мостике, оглядывая корабль. На мгновение его охватило искушение выйти на лед без Ульрики и Манфреда Рорсейна. Лед впереди корабля закрывали тучи снега, поднятые ветром, серое небо спустилось до самых мачт. Ухватившись за поручни, Арфлейн думал, что отправиться к открытому льду в такую погоду не составит труда.

Вздохнув, он повернулся к стоящему рядом Кристоффу Хансену.

– Пошлите человека к Рорсейнам, мистер Хансен. Пусть передаст, что, если ветер продержится до завтра, утром мы отправляемся.

– Да, сэр, – в голосе Хансена прозвучало сомнение. – Завтра утром, сэр?

Арфлейн понимал причину его беспокойства. Погода явно портилась, к утру, вероятно, разразится снежная буря, видимость упадет почти до нуля, паруса можно будет поставить с большим трудом.

Но уже решив для себя, Арфлейн отвернулся от него.

Спустя два часа он заметил крытые сани, запряженные шестеркой бурых волков.

Внезапно в борт корабля ударил сильный порыв ветра с запада, накренив корабль на левый борт. Арфлейну не понадобилось отдавать команду проверить швартовочные канаты. Мгновенно несколько человек отправились к борту, опередив его. Экипаж «Ледового Духа» намного превосходил по своей численности все корабли, бывшие под командованием Арфлейна, но даже в минуты раздражения он сознавал, что дисциплина на корабле безукоризненная.

Сани, запряженные волками, остановились под самым бортом корабля.

Выругавшись, Арфлейн спустился с мостика и перегнулся через бортовое ограждение.

– Назад! – прокричал он вознице. – Какого черта ты подошел так близко к борту при таком ветре? Достаточно порваться одному канату – и вас раздавит, как орех!

Из окна экипажа выглянула закутанная голова:

– Мы здесь, капитан Арфлейн. Манфред Рорсейн и Ульсенны.

– Прикажите вознице отъехать подальше. Он должен…

Новый порыв ветра подвинул корабль еще на несколько футов. Испуганный погонщик круто развернул волков, нахлестывая их плетью. Натянув упряжь, животные скользили по льду.

Арфлейн горько улыбнулся.

При таком ветре не все капитаны рискнули бы сняться с якоря, однако он выведет корабль в любом случае. Может быть, это опасно, но тем хуже для Ульсенна и его родственников.

Выйдя из экипажа, Манфред Рорсейн и Ульсенны растерянно стояли на льду, ища глазами Арфлейна. Отвернувшись, он направился к мостику.

Байдур, корабельный боцман, приветствовал его у трапа.

– Послать команду помочь пассажирам подняться на борт, сэр?

Арфлейн покачал головой.

– Пусть добираются сами, – ответил он. – Можешь опустить сходни, если тебе хочется.

Чуть позже он увидел карабкающегося по трапу на палубу Янека Ульсенна. Рядом с мужем, закутанная в меха с ног до головы, шла Ульрика. Он перехватил взгляд ее глаз, единственное, что осталось открытым под капюшоном. За ними следовал Манфред. Приветственно помахав рукой Арфлейну, он вынужден был ухватиться за поручни трапа при первом порыве ветра, вновь сдвинувшим корабль.

Через четверть часа юноша появился на мостике.

– Кузина с мужем прошли в отведенные для них каюты, капитан, – сказал он. – Наконец мы готовы?

Кивнув, Арфлейн отошел к правому борту, избегая компании юноши. Казалось, не замечая этого, Манфред последовал за ним.

– Бесспорно, вы знаете свои корабли, капитан. Я думаю, что с «Ледовым Духом» будет все в порядке, когда за него взялись вы. Уверен, что во время путешествия мы не будем испытывать больших трудностей.

Арфлейн окинул Рорсейна взглядом.

– Их вообще не будет, – сухо ответил он. – Надеюсь, вы напомните своим родственникам, что я лично командую кораблем с момента его выхода на лед. В моей власти принимать любые решения, дабы обеспечить спокойное продвижение к цели.

– В этом нет нужды, капитан, – улыбнулся Рорсейн. – Безусловно, мы понимаем это. Это закон льдов. Вы – капитан, мы подчиняемся вашим решениям.

Арфлейн нахмурился.

– Вы уверены, что Ульсенны понимают это?

– Уверен. Он не сделает ничего, что оскорбило бы вас, возможно, немного похмурится, только и всего. Сомневаюсь, что он вообще поднимется на палубу в ближайшее время. – Манфред замолчал и шагнул к Арфлейну. – Капитан, кажется, вы чувствуете себя не в своей тарелке с тех пор, как приняли командование. Что-нибудь случилось? Вас тревожит предстоящее путешествие? Мне показалось, что вы усмотрели в этом… святотатство.

Покачав головой, Арфлейн взглянул на Рорсейна.

– Вы знаете, что это не так.

На мгновение юноша смутился.

– Я не хочу вмешиваться в ваши личные дела…

– Благодарю вас.

– Мне кажется, что безопасность корабля полностью зависит от вас. Если вы не в настроении, капитан, может, имеет смысл отложить поход?

– Со мной все в порядке! – перекрывая шум ветра, прокричал Арфлейн.

– Я подумал, что мог бы помочь…

Поднеся мегафон ко рту, Арфлейн крикнул Хансену, идущему по спардеку:

– Мистер Хансен, отправьте несколько человек подтянуть провисшие паруса!

Не говоря ни слова, Манфред Рорсейн покинул мостик. Сложив руки на груди, Арфлейн, нахмурившись, проводил его взглядом.

Под парусами

На следующее утро буран покрыл город и корабли белой скатертью. Небо слилось с землей, на белом фоне снежной стены вырисовывались лишь мачты кораблей. Температура опустилась ниже нуля. Лед покрыл такелаж и свернутые на реях паруса. В воздухе, подобно пулям, проносились частицы льда, подгоняемые ветром. Пройти даже несколько шагов против давящей волны бурана было почти невозможно. Провисшие паруса хлопали на ветру, подобно тюленьим плавникам.

Едва только вахтенный пробил две склянки, Конрад Арфлейн, с опущенным на глаза козырьком и повязкой на лице, вышел из своей каюты. Добравшись сквозь снежную пелену до носа корабля, он вглядывался в даль. Перед ним кружились лишь снежные вихри – белая стена снега. Развернувшись, он, не говоря ни слова, прошел мимо стоящего на вахте Потчнеффа обратно.

Потчнефф проводил его обиженным взглядом.

К половине седьмого утра снегопад прекратился, и сквозь завесу туч на землю пробился слабый солнечный свет. На мостике, рядом с Арфлейном, уже стоял Хансен с мегафоном в руке. По вантам медленно продвигались одетые в теплую одежду матросы. На палубе, рядом с грот-мачтой, надвинув на голову высокий капюшон, стоял Уркварт, наблюдая за работой экипажа. Арфлейн посмотрел на Хансена.

– Все готово, мистер Хансен?

Получив утвердительный кивок и понимая, что Рорсейн и Ульсенны еще спят, он скомандовал:

– Отдать швартовы!

– Отдать швартовы! – прогремел по кораблю голос Хансена, и команда бросилась к швартовочным канатам. Освободившись от канатов, шхуна подалась вперед.

– Поднять стаксель!

Команда была тут же выполнена.

– Поднять топсель!

Наполненные ветром паруса изогнулись, подобно крыльям гигантской птицы, медленно увлекая корабль вперед.! Из-под скользящих по льду полозьев фонтанами полетел снег. Мимо стоящих на приколе судов шхуна отошла от, порта, опуская и поднимая нос по мере прохождения неровностей льда. Над топами мачт, оглушительно крича, закружили коршуны, паря над развевающимся на ветру огромным штандартом Рорсейнов. Наконец корабль вышел из спаренных глубоких борозд, проложенных во льду. Огромное грациозное судно все дальше уходило из порта. Налипший на такелаж лед падал вниз,  подобно драгоценному дождю. «Ледовый Дух», оставив за собой Фризгальт, двигался на север.

– Поднять паруса, мистер Хансен!

Одно за другим полотнища затрепетали на ветру, и судно пошло по льду на полных парусах.

Хансен вопросительно взглянул на Арфлейна: никто еще не выходил из порта, подняв все паруса. Но тут же он заметил, как меняется выражение лица Арфлейна по мере увеличения скорости судна. Оно смягчилось, на губах появилась улыбка, в глазах разгорался огонь.

Глубоко вздохнув, Арфлейн откинул козырек, наслаждаясь бьющим в лицо ветром, качанием палубы под ногами.

Впервые с тех пор, как Ульрика Ульсенн отвергла его, он почувствовал облегчение. Улыбнувшись Хансену, он сказал:

– Это настоящий корабль, мистер Хансен!

Старый Кристофф, донельзя обрадованный переменой, происшедшей в Арфлейне, широко улыбнулся.

– Да, сэр. Он умеет ходить.

Под мостиком на палубе и наверху, по вантам, двигались под неустанным наблюдением Уркварта моряки, подобно черным призракам на фоне белого снега. Изредка Длинное Копье забирался на ванты, помогая морякам управляться с такелажем. Холод и снег в сочетании с необходимостью надевать теплые рукавицы сильно затрудняли работу китобоев, хотя они и привыкли к таким условиям больше, чем торговые моряки.

Арфлейн ни разу еще не говорил с Урквартом с тех пор, как тот подписал контракт. Он был рад заполучить гарпунщика, предложив ему место третьего офицера. Арфлейн не понимал, почему Уркварт согласился принять его, поскольку ему не было сказано ни слова о цели их путешествия. Перехватив взгляд капитана, Уркварт холодно кивнул ему.

Арфлейн шестым чувством верил в способности Уркварта командовать экипажем, зная о его высоком престиже у китобоев. Он не сомневался в правильности своего решения, но сейчас вновь удивился согласию Уркварта.

Было бы понятно, если бы он согласился принять участие в китовой охоте, но не было никакого объяснения, почему профессиональный гарпунщик отправился в таинственную исследовательскую экспедицию. Воз можно, Уркварт, чувствуя ответственность за дочь и племянника своего покойного отца, решил сопровождать их. Внезапно перед глазами Арфлейна возник образ Уркварта у могилы старого Рорсейна. Хотя, возможно, он просто чувствовал дружеское расположение ^к Арфлейну. В конце концов, именно Уркварт, оценив состояние Арфлейна в эти дни, понял необходимость оставить его в одиночестве. Из всех обитателей корабля Арфлейн ощущал привязанность лишь к гарпунщику, хотя тот и оставался для него чужим. Он уважал Хансена, но после их размолвки на борту «Ледового Духа» два месяца назад теплота их отношений несколько остыла.

Откинувшись на поручни, Арфлейн наблюдал за работой команды. Пока корабль не начнет спускаться с плато, ему ничего не грозит, а до края плато, даже если идти полным ходом, было несколько дней пути. Он разрешил себе удовольствие забыть обо всем, кроме движения корабля, вида снега, вылетающего из-под полозьев, и отраженных во льду вспышек бледно-красно-желтого неба.

Среди моряков бытовала присказка, что корабль под мужчиной так же хорош, как и женщина. Теперь Арфлейн согласился с этим. Едва только шхуна вышла на курс, как его настроение резко поднялось. Он все еще думал об Ульрике, но теперь не ощущал в себе такого отчаяния, такой ненависти ко всему человечеству, что владели им во время подготовки корабля.

Оглядываясь назад, он почувствовал себя виноватым за свое хамское поведение с офицерами и экипажем. Манфреда Рорсейна беспокоило, что его состояние продлится долго, но сам Арфлейн отвергал мысль об этом. Теперь же он понимал юношу, он бы не смог нормально командовать кораблем, оставаясь в таком настроении. Его удивляло, что простое ощущение движения корабля по льду может так изменить его за какой-то час. Он признавал, что и раньше, сходя с корабля, ощущал какое-то беспокойство, но еще никогда его плохое настроение не доходило до таких пределов. Он гордился своим самообладанием. На время он потерял его, теперь он обрел его вновь.

Возможно, он сам еще не понимал, что стоит Ульрике Ульсенн пару раз попасться ему на глаза, как от его самообладания не останется и следа. Даже когда он увидел поднимающегося на борт Янека, которому помогал Потчнефф, даже это не омрачило ему настроение. Сардонически улыбнувшись Ульсенну, он произнес:

– Мы уже в пути, лорд Ульсенн, надеюсь, мы не разбудили вас?

Потчнефф буквально открыл рот от изумления. Он уже настолько привык к хмурому виду своего капитана, что любое проявление веселости у Арфлейна казалось ему чем-то из ряда вон выходящим.

– Вы разбудили нас, – начал было Ульсенн, но Арфлейн перебил его, обратившись к первому офицеру:

– Полагаю, что вы стояли на вахте всю ночь, да еще прихватили половину утренней вахты, мистер Потчнефф?

– Да, сэр.

– Я думаю, что вам следует пойти отоспаться в свою каюту, – Арфлейн вложил в голос всю вежливость, на которую был способен.

Потчнефф пожал плечами.

– Я хотел отдохнуть, поев предварительно, но встретив лорда Ульсенна..

Арфлейн махнул рукой.

– Я вижу. Лучше отправляйтесь к себе, мистер Потчнефф.

– Слушаю, сэр.

Оставив Ульсенна, первый офицер спустился по трапу. Арфлейн умышленно игнорировал Ульсенна, и тот сознавал это. Он злобно смотрел на Арфлейна.

– Вы можете полностью командовать кораблем, ка питан, но мне кажется, что вы смогли бы быть вежливее с пассажирами и офицерами. Потчнефф рассказал мне, что вы тут вытворяли, приняв командование Ваша невоспитанность на устах всего Фризгальта. Предоставленная вам возможность возвыситься над вашими приятелями не дает вам права…

Арфлейн вздохнул.

– Я убедился, что корабль содержится в образцовом порядке, если именно это Потчнефф имел в виду, – ответил он.

Его удивила неверность Потчнеффа. Вероятно, первый офицер был более привязан к правящим кругам Фризгальта, нежели к иноземному капитану. Должно быть, его собственное поведение подтолкнуло первого офицера к этому. Арфлейн пожал плечами. Если первый офицер чувствовал себя обиженным – что поделаешь, лишь бы хорошо выполнял свои обязанности. Заметив жест Арфлейна, Ульсенн неверно истолковал его.

– Вам известно, как отзываются о вас ваши люди, капитан?

Небрежно откинувшись к ограждению, Арфлейн сделал вид, что его страшно интересует стремительно убегающий лед.

– Команда всегда ворчит на капитана. Так было всегда, важно лишь, как это отражается на ее работе. На это путешествие я нанял китобоев, лорд Ульсенн, диких китобоев. Я ожидал, что они будут недовольны.

– Они говорят, что вы несете на себе проклятие, – пробормотал Ульсенн, хитро поглядывая на Арфлейна.

Арфлейн рассмеялся.

– Они слишком суеверны. Веря в проклятия, они испытывают удовлетворение. Не имея возможности так расписать характер своего капитана, немногие бы из них последовали бы за ним. Это соответствует их понятию драмы.

– Успокойтесь, лорд Ульсенн, – сказал наконец Арфлейн. – Возвращайтесь в каюту и дайте отдых своим ногам.

Гнев перекосил тощее лицо Ульсенна.

– Вы невозможный грубиян, капитан.

– К тому же я непреклонен, лорд Ульсенн. Командование экспедицией полностью в моих руках, любая попытка подменить меня в этом будет встречена соответственно. – Арфлейн решил воспользоваться возможностью припугнуть Ульсенна. – Извольте сойти с мостика!

– Нет, если экипаж и офицеры недовольны вашим командованием. Что, если они чувствуют вашу некомпетентность?

Голос Ульсенна перешел в визг.

Лишь недавно обретя утраченное самообладание, Арфлейн испытал чувство радости, видя, как выходит; из себя его собеседник.

– Спокойствие, милорд. Если они недовольны, существует обычный в таких случаях порядок. Можно поднять мятеж, что было бы неразумно. Во-вторых, можно выбрать временного капитана, отстранив меня от должности. В любом случае экспедиция будет сорвана, мы заходим в первый же дружественный нам город и оставляем обычный рапорт, – Арфлейн сделал нетерпеливый жест. – Сэр, вам следует раз и навсегда смириться с моим командованием. Наше путешествие будет долгим, лучше избегать подобных конфликтов.

– Вы сами порождаете эти конфликты, капитан.

Презрительно пожав плечами, Арфлейн не удостоил его ответом.

– Я оставляю за собой право отменять ваши приказы, если они не отвечают интересам экспедиции, – продолжал Ульсенн.

– А я оставляю за собой право, сэр, вздернуть вас при первой же попытке. Я буду вынужден предупредить экипаж выполнять только мои приказания. Полагаю, что это затруднит вас.

Ульсенн фыркнул.

– Вне всякого сомнения, вам известно, что большинство членов экипажа, включая офицеров, – фризгальтийцы? Поэтому слушать они будут именно меня, а не чужеземца…

– Возможно, – ответил Арфлейн. – В любом случае мое капитанство дает мне право, как я уже сказал, пресекать любую попытку мятежа, пресекать словом либо делом.

– Вы знаете свои права, капитан, – в ответе Ульсенна прозвучал сарказм, – но они искусственны. Мое право, право крови – командовать жителями Фризгальта.

Стоявший рядом с Арфлейном Хансен неожиданно хихикнул. При этом он демонстративно прикрыл рот одетой в рукавицу рукой. Это возымело действие. Ульсенн был полностью разбит. Взяв его за руку, Арфлейн проводил лорда до трапа.

– Возможно, все наши права искусственны, лорд Ульсенн, но мои права призваны поддерживать на корабле дисциплину.

Ульсенн начал спускаться на палубу, но когда по знаку Арфлейна Хансен попытался взять его под руку, он оттолкнул старика, и, превозмогая боль, поковылял по палубе. Хансен усмехнулся, капитан осуждающе сжал губы. Остатки туч исчезли, и небо окрасилось в нежно-голубой цвет. Ровно идущий корабль четко вырисовывался на фоне сливающихся вдалеке неба и льда.

Оглянувшись, Арфлейн отметил про себя, что люди расслабились, собираясь небольшими группами на верхней палубе. От них к мостику направился Уркварт.