Текст книги "Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха."

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Потоки огня понеслись на пораженных гранбретанцев, превращая людей в живые пылающие факелы. С дикими воплями люди бросились к воде. Огонь полоснул по маскам Крота и Хорька и по маскам солдат охраны, на которых были маски Стервятника. Это были наемники Аэровака Микосеваара. Отряд Хокмуна врубился в их строй, и зазвенела сталь. В воздух взлетали окровавленные топоры, мелькали шпаги, в смертной агонии кричали люди, лошади хрипели и становились на дыбы.

Конь Хокмуна, защищенный кольчугой, споткнулся, когда громадный солдат бросил в него боевой топор с обоюдоострым лезвием. Лошадь упала, потащила Хокмуна за собой и придавила его. Солдат в маске Стервятника сделал шаг вперед, занося высоко над головой Хокмуна боевой топор. Тот с трудом вытащил из-под лошади правую руку, в которой был зажат его меч, и меч принял на себя основную силу удара солдата. Тем временем его лошадь поднялась, Хокмун вскочил и схватил ее за поводья, одновременно обороняясь мечом от ударов топора.

И раз, и два, и три встречались меч с боевым топором, рука Хокмуна заболела от невероятной силы ударов. Потом ему удалось все-таки скользнуть мечом по топорищу и нанести удар по руке солдата. Противник Хокмуна отнял от рукоятки топора одну руку, и из-под маски до Хокмуна донеслось приглушенное ругательство. Следующий удар пришелся прямо по маске, и металл прогнулся. Солдат застонал и пошатнулся. Ухватив меч обеими руками, Хокмун изо всех сил опустил его на голову противника. Маска Стервятника раскололась пополам, и показались окровавленное лицо и рот, скрытый бородой и молящий о пощаде. Глаза Хокмуна сузились, потому что наемников он ненавидел больше, чем гранбретанцев. Он нанес третий удар, снова по голове, и человек упал навзничь на другого солдата, который в этот момент сражался с одним из всадников Камарга.

Хокмун вскочил на своего коня и повел отряд против остатков Легиона Стервятника, разя направо и налево до тех пор, пока живыми остались лишь инженеры, вооруженные короткими, как игрушечными, дуэльными шпагами. Они не могли оказать никакого сопротивления и вскоре были убиты, а тела их сброшены на плотину. С нее они соскользнули в реку, течение которой они собирались изменить.

Когда они вновь направились к холмам, Пилэр обратился к Хокмуну.

– В вас совсем нет жалости, капитан!

– Да, – согласился Хокмун. – Нет. Будь то мужчина, женщина или ребенок, но если они – гранбретанцы, они мои враги, которых я должен уничтожить.

Из отряда Хокмуна погибло всего восемь человек. Учитывая количество солдат противной стороны, можно было утверждать, что удача сопутствует отряду Хокмуна. Гранбретанцы привыкли уничтожать, вырезать своих врагов, но они не привыкли к тому, чтобы с ними обращались подобным образом. Возможно, именно этим и объяснялись те небольшие потери, что были у отряда.

* * *

Еще четыре отряда посылал барон Мелиадус разобрать плотину и с каждым разом все больше и больше солдат. И все отряды были уничтожены внезапной атакой всадников Камарга. Из двухсот всадников, что отправились с Хокмуном, осталось около ста пятидесяти человек, готовых исполнить вторую часть его плана и постоянными набегами заставить армии Гранбретани со всеми своими военными машинами повернуть к южным границам государства Камарг.

После первой попытки Хокмун никогда не нападал днем, когда в небе кружили орнитоптеры, а совершал внезапные налеты по ночам. Его отряд огненных копьеносцев поджигал палатки вместе с их обитателями, лучники убивали часовых, и тех воинов Гранбретани, кого посылали на поиски стоянки партизанского лагеря. Практически, их оружие не бывало в ножнах, поскольку война шла почти без передышки, боевые топоры затупились от смертной работы, а тяжелых камаргских копий не хватало. Хокмун и его люди были измучены, глаза у них стали красными от постоянного недосыпания. Часто они еле держались в седлах, иногда с трудом избегали встречи с пролетевшим над ними орнитоптером или прошедшим почти рядом отрядом поисковой партии войск Гранбретани. Все свои силы они отдали на то, чтобы дорога гранбретанцев была усыпана трупами их солдат и чтобы дорога эта вела в нужном для Хокмуна направлении.

Как и предвидел Хокмун, Мелиадус не стал тратить времени на уничтожение летучего партизанского отряда. Нетерпение попасть в Камарг превышало его ненависть к Хокмуну, и несомненно, он абсолютно верно решил, что, когда он покончит с Камаргом, у него найдется время и для Хокмуна.

Всего лишь один-единственный раз встретились они друг с другом в бою, когда Хокмун со своими всадниками летел мимо палаток и походных костров, на которых готовился ужин, разя направо и налево и уже собираясь отступать, потому что скоро должно было светать. Мелиадус выехал навстречу ему с отрядом своих Волков, увидел, как Хокмун добивает двух человек, запутавшихся в палатке, и, не долго раздумывая, бросился на Хокмуна.

Тот поднял голову, быстро выставил перед собой меч, так что оружие их встретилось в воздухе, и хмуро улыбнулся, тесня своего противника.

Мелиадус захрипел, а Хокмун продолжал все сильнее давить на его руку, заставляя барона отклониться назад.

– Благодарю вас, барон Мелиадус, – произнес Хокмун. – То покровительство, что вы оказали мне в Лондре, сделало, кажется, меня еще сильней, чем я был до сих пор…

– О Хокмун, – ответил Мелиадус голосом мягким, но в нем слышна была еле сдерживаемая ярость. – Не знаю, как тебе удалось избежать энергии Черного Камня, но тебе предстоит испытать нечто во много тысяч раз худшее, когда я возьму Камарг и ты снова станешь моим пленником.

Внезапно Хокмун передвинул лезвие своего меча под рукоятку шпаги Мелиадуса, чуть развернул руку, выбил эту шпагу, которая отлетела далеко в сторону. Он уже было занес свой широкий меч для удара, не увидел, что на помощь Мелиадусу спешит слишком много гранбретанцев.

– К сожалению, барон, мне пора. Но я не забуду твое обещание – когда ты станешь моим пленником!

Он развернул своего коня и, смеясь во все горло, ускакал прочь, уводя за собой отряд. Сердито взмахнув рукой, Мелиадус спешился и подобрал свою шпагу.

– Щенок! – выругался он. – Посмотрим, как он запоет у меня через месяц.

* * *

Наступил день, когда Хокмун со своим отрядом, перестав нападать на войско Мелиадуса, отправился по болотистой местности, лежащей подле той линии холмов, где граф Брасс, Леопольд фон Вилак и вся армия Камарга поджидали их. Высокие темные башни, такие же древние, как и сам Камарг, возвышались над пейзажами и слышалось бряцанье оружия солдат охраны.

Хокмун верхом на лошади поднимался по склону, приближаясь к одинокой фигуре графа Брасса, который с явным облегчением улыбнулся, увидев молодого герцога.

– Я рад, что не убил тебя, герцог Кельнский, – с усмешкой в голосе произнес граф. – Ты выполнил почти все свои планы – привел свой отряд домой с небольшими потерями. Не уверен, что даже в пору моего расцвета мне удалось бы сделать такое.

– Благодарю вас, граф Брасс. Но теперь нам надо приготовиться. Войска барона Мелиадуса не более чем в двенадцатичасовом переходе от нас.

Ниже, на дальней стороне холма, он мог теперь видеть армию Камарга, в основном пехоту, которая выстраивалась в одну цепь.

Их было от силы тысяча человек и выглядело это зрелище слабым по сравнению с мощью военной машины Гранбретани, которая маршировала, чтобы уничтожить их. Гранбретанцы превосходили их в численности, может, в двадцать раз, а может и в сорок.

Граф Брасс обратил внимание на выражение лица Хокмуна.

– Не волнуйся, мальчик. У нас есть оружие получше шпаг и мечей, чтобы выстоять против любого нападения.

* * *

Хокмун ошибался, считая, что войска Гранбретани доберутся до границ Камарга за полдня. Видимо, они решили разбить лагерь и передохнуть перед наступлением, потому что только в полдень следующего дня увидели камаргцы приближающееся войско. Оно продвигалось по болотистой равнине, рассыпавшись на довольно большое расстояние. Каждый отряд пехоты или кавалерии принадлежал к определенному Ордену, и каждый член Ордена приносил клятву защищать члена своего Ордена, будь тот живым или мертвым. Такая система усиливала войско Гранбретани, потому что, согласно уставу, ни один человек не может отступить без специального приказа Гранд Констебля Ордена.

Граф Брасс сидел на лошади и смотрел на приближающегося врага. По одну его сторону находился Дориан Хокмун, по другую – Леопольд фон Вилак. Здесь пришла очередь графа Брасса командовать. «Вот теперь начинается настоящее сражение», – подумал Хокмун, и честно говоря, он не понимал, как они смогут победить. Может быть, граф Брасс слишком уверен в своих силах?

Огромная масса войск и боевых машин остановилась в конце концов, от войск отделились два всадника и направились к холму. Когда они приблизились, Хокмун узнал штандарт барона Мелиадуса и через секунду понял, что один из всадников – сам барон, скачущий вместе со своим герольдом, в руках которого он увидел бронзовый мегафон – символ мирных переговоров.

– Ведь не собирается же он нам сдаться или ждать, что сдадимся мы, – произнес фон Вилак. Тон у него был неприязненный.

– Думаю. – улыбнулся Хокмун, – это просто один из его фокусов. Он славился своими обманами.

Обратив внимание на улыбку Хокмуна, граф Брасс заметил:

– Опасайся своей ненависти, Дориан Хокмун. Не то она помутит твой разум, как уже помутила разум барона.

Хокмун, не отвечая, уставился прямо перед собой.

В это время герольд поднес к губам мегафон.

– Я говорю от имени барона Мелиадуса, Гранд Констебля Ордена Волка, Первого Командующего Войсками нашего самого благородного Короля-Императора Гуока, правителя Гранбретани и, по велению судьбы, будущего правителя всей Европы.

– Передай своему господину, чтобы он снял маску и говорил сам, – крикнул в ответ граф Брасс.

– Мой господин предлагает вам почетный мир. Если вы сдадитесь сейчас, он обещает, что никто не будет убит, а он просто назначит себя губернатором вашей провинции именем Короля Гуона, чтобы восторжествовала справедливость и был водворен порядок на этих землях… Мы предлагаем вам полное прощение. Если же вы откажетесь, весь Камарг будет превращен в руины, все будет сожжено, а оставшееся – затоплено морем. Барон Мелиадус заявляет, что вам прекрасно известно, что все это в его власти и что ваше сопротивление будет причиной гибели ваших родственников, так же как и лично вас.

– Передай барону Мелиадусу, который прячется за своей маской, потому что ему, видимо, стыдно говорить самому, поскольку он знает, что он не более как недостойный простолюдин, нарушивший законы гостеприимства и побитый мною в честном бою, так вот, передай ему, что мы можем оказаться причиной его собственной гибели, а кроме него, и таких же как он. Он трусливый пес и что даже тысяча таких, как он, не смогла бы победить одного камаргского быка. Нам смешно слушать его предложения о мире – такой обман распознал бы и ребенок. Нам не нужен глупый губернатор, мы управляем сами к полному нашему удовольствию…

Граф Брасс расхохотался, увидев, что барон Мелиадус в бешенстве развернул лошадь и скачет обратно в свой лагерь вместе с герольдом.

Они прождали примерно с полчаса, пока увидели, как в воздух поднимаются орнитоптеры. Хокмун вздохнул. Его уже один раз привели к поражению летательные аппараты. Неужели и во второй раз ему придется испытать горечь поражения?

Граф Брасс поднял вверх шпагу, подавая сигнал, и вокруг вдруг раздалось хлопанье крыльев. Оглянувшись, Хокмун увидел красных фламинго, несущихся вверх, их грациозный полет был необычайно красив, особенно по сравнению с неуклюжими движениями металлических орнитоптеров, выглядевших как жалкая пародия на птиц. Устремившись в небо, ярко-красные фламинго, на спинах которых в высоких седлах восседали наездники с огненными копьями в руках, полетели навстречу орнитоптерам.

Набрав высоту, фламинго оказались в лучшем положении, но было трудно поверить, что они смогут противостоять металлическим машинам, пусть даже и столь неуклюжим. Едва заметные с такого расстояния, красные языки пламени ударили по орнитоптерам. Один пилот погиб практически мгновенно, вывалившись из кабины своего аппарата. Орнитоптер без пилота взмахнул несколько раз крыльями, потом они автоматически сложились и он камнем пошел вниз носом, как птица, и рухнул в болото за холмом. Хокмун видел, как из другого орнитоптера выстрелили из огненной пушки с двумя дулами во фламинго и его наездника. Красная птица подпрыгнула в воздухе, несколько раз перевернулась и рухнула на землю, роняя перья. Воздух был раскаленным, а летательные аппараты производили много шума, но внимание графа Брасса сейчас было сосредоточено на гранбретанской кавалерии, что галопом неслась на холм, где они располагались.

Сначала граф Брасс стоял неподвижно, просто наблюдая, как всадники скачут вперед, не встречая на своем пути сопротивления, и стремительно приближаются. Затем он поднял вверх свою шпагу и громко крикнул:

– Башням – открыть огонь!

Жерла совершенно неизвестного оружия развернулись в сторону скачущих кавалеристов и прозвучал визгливый свист, настолько неприятный, что Хокмуну показалось, будто его голова сейчас расколется, но он не заметил, чтобы из этих жерл вылетело хоть что-то. Затем он увидел, как лошади врага поднимаются на дыбы. Глаза лошадей бешено вращались, на губах выступила пена. Всадники были сброшены с седел, многие из них ползли по болотистой жиже, рискуя утонуть, скользя и пытаясь сдержать своих коней.

Граф Брасс повернулся к Хокмуну.

– Оружие, которое выпускает невидимые лучи, сопровождаемые звуком. Ты слышал лишь его незначительную часть – лошади же получили полную меру.

– Мы нападем на них сейчас? – спросил в ответ Хокмун.

– В этом нет нужды. Сдержи свое нетерпение, подожди.

Лошади падали замертво.

– К сожалению, этот звук убивает их только в конце, – произнес граф Брасс.

Вскоре все лошади валялись в грязи, а их всадники ругались на чем свет стоит, с трудом выбираясь на твердую землю и в нерешительности останавливаясь.

В небе фламинго кружили и пикировали на орнитоптеры, восполняя грациозностью своих движений отсутствие силы и мощи металлических машин. Но этих гигантских птиц падало на землю больше, чем орнитоптеров с их лязгающими крыльями и жужжащими двигателями.

Рядом с башнями начали падать огромные камни.

– Военные машины! – взревел фон Вилак. – Они пустили в ход свои катапульты! Может быть, нам…

– Терпение, – ответил граф Брасс, совершенно, по-видимому, не волнуясь.

Сильная горячая волна ударила их, и они увидели, как о стены ближайшей башни сверкнул огонь.

Хокмун показал рукой:

– Огненная пушка – самая большая из всех, что я когда-либо видел. Она уничтожит всех нас.

Граф Брасс направился к башне, подвергшейся нападению. Они увидели, как он быстро спрыгнул с лошади и вошел внутрь здания, которое, казалось, было обречено. Минутой позже башня начала вращаться, постепенно увеличивая скорость вращения, и Хокмун с изумлением увидел, как она медленно погружается в землю и исчезает, а пламя продолжает реветь над тем местом, где она только что была. Дуло огненной пушки тут же развернулось к другой башне, и, как только это произошло, вторая башня начала вращаться, как и первая, и исчезла под землей, а первая в мгновение ока появилась на прежнем месте и саданула по огненной пушке из орудия, расположенного на ее зубчатой стене. Это орудие переливалось синим и зеленым, и пурпурным цветами, у него было странное дуло в форме колокола. Из дула вылетело несколько белых предметов, которые опустились рядом с огненной пушкой. Хокмун видел, как эти предметы, словно мячики, скакали по земле среди инженеров, возившихся с огненной пушкой. Затем его внимание отвлеклось, потому что совсем рядом с ним рухнул орнитоптер, и ему пришлось пустить коня галопом по вершине холма, чтобы уйти подальше от его энергочасти, с распадом которой на мелкие куски осколки металла летели в разные стороны. К нему присоединился фон Вилак.

– Что это такое? – спросил его Хокмун, но фон Вилах лишь покачал головой, удивленный не меньше молодого товарища.

Затем Хокмун видел, что белые предметы перестали прыгать и что из дула огненной пушки больше не вырываются клубы пламени. Помимо этого, более ста человек, находившихся в непосредственной близости от пушки, перестали двигаться. Хокмун даже вздрогнул, когда понял, что они были просто заморожены. И вновь белые сферические мячики вылетели из похожего на колокол дула и запрыгали рядом с катапультами и другими военными машинами Гранбретани. Вскоре солдаты, их обслуживающие, тоже застыли без движения, а камни из пушки прекратили падать.

Граф Брасс вышел из башни, вскочил на коня и присоединился к ним.

– У нас есть еще много оружия, которое сможем применить против этих дураков, – сказал он.

– Но сумеем ли мы победить такое количество людей? – спросил Хокмун, потому что именно в этот момент вперед выступила пехота в столь неисчислимом количестве, что, казалось, остановить ее продвижение не сможет никакое оружие.

– Посмотрим, – произнес граф Брасс, сделав знак часовому на ближайшей башне.

Небо над ними было черным-черно от летательных аппаратов и фламинго. По нему красными огненными нитями прочерчивались полосы, а вокруг сыпались перья и куски металла. Определить, кто выигрывает битву в небе, было невозможно.

Пехота была совсем рядом, когда граф Брасс взмахнул шпагой, давая знак дозорному на башне, и внезапно на пехоту Гранбретани уставились широкие дула необычных орудий. Стеклянные шары, сверкая голубым светом, понеслись навстречу приближающимся солдатам и упали в самой их гуще. Хокмун увидел, как строй сломался и солдаты принялись метаться в разные стороны, размахивая в воздухе руками и срывая со своих лиц маски Орденов, к которым принадлежали.

– Что случилось? – удивленно спросил Хокмун.

– В шарах заключен галлюцинарный газ, – пояснил граф Брасс. – Он заставляет людей видеть наяву страшные кошмары.

Он повернулся в седле и, махнув рукой, показал отряду воинов, что пора выступать.

– Пришло время встретиться с гранбретанцами в обычном бою, – произнес граф.

Из оставшихся в строю рядов пехоты навстречу им полетела туча стрел, и солдаты с огненными копьями открыли огонь. Лучники графа Брасса ответили, а его солдаты с огненными копьями тоже умели с ними обращаться не хуже гранбретанцев. По их доспехам застучали стрелы, несколько солдат упало. Многие были убиты пламенем. Несмотря на море огня и летящих стрел, пехота гранбретанцев неумолимо продвигалась вперед, не обращая внимания на громадные потери. Дойдя до болотистой местности, пехота остановилась, и офицеры криками принялись гнать ее вперед.

Граф Брасс приказал своему герольду выйти вперед, и тот исполнил приказание, держа в руках простое знамя своего господина – красную боевую перчатку на белом фоне.

Трое смотрели, как пехота противника нарушила стройность своих рядов и, начав пробираться по болоту через трупы лошадей, пыталась добраться до холма, где их ожидали отряды Камарга.

Хокмун на довольно большом расстоянии разглядел барона Мелиадуса, узнал маску Стервятника, принадлежащую Аэроваку Микосеваару, и увидел, как бешеный варвар-мусковит повел свой Легион Стервятника. Этот отряд одним из первых пересек болото и добрался до холма.

Хокмун чуть тронул поводья своей лошади, направляя ее так, чтобы точно оказаться на пути Микосеваара, когда тот начнет взбираться наверх.

Он услыхал рык, и маска Стервятника сверкнула на него рубиновыми глазами.

– Aral Хокмун! Шелудивый пес, который осмелился столь долго нас беспокоить! Теперь посмотрим, как ты можешь биться в честном поединке, предатель!

– Не смей называть меня предателем, – злобно огрызнулся Хокмун. – Ты, пожиратель падали!

Микосеваар перебросил громадный боевой топор из одной руки в другую, вновь издал звериный рык и побежал навстречу к Хокмуну, который спрыгнул с лошади и приготовился защищаться своим мечом и щитом.

Топор, сделанный из тяжелого металла, включая и рукоятку, с грохотом ударил по щиту Хокмуна, и он попятился от силы этого удара. Настала очередь Хокмуна, занесшего меч и опустившего его на закованное в доспехи плечо Микосеваара с громким звоном, выбив при этом снопы искр. Оба остались стоять на месте, не желая уступить ни пяди земли, обмениваясь страшными ударами, в то время как вокруг них кипела сеча. Хокмун бросил взгляд на фон Вилака и увидел, что тот дерется с герцогом Лондрским, равным ему и по силе, и по возрасту, а граф Брасс пробирается между воинами, рубя направо и налево, в поисках барона Мелиадуса, который явно предпочитал наблюдать за сражением с безопасного расстояния.

Занимая более выгодную позицию, отряды Камарга выдерживали натиск солдат Темной Империи и строй их оставался таким же четким, как и в начале битвы.

К этому моменту щит Хокмуна превратился просто в кусок погнутого, пробитого во многих местах бесформенного металла и не мог больше служить защитой. Хокмун сбросил щит с кисти руки, к которой он был прикреплен петлей, и схватил свой меч обеими руками, поворачивая его так, чтобы отразить удар Микосеваара, нацеленный в его голову. Оба тяжело и хрипло дышали, осторожно переступая по скользкой земле на вершине холма, делали ложные выпады, чтобы противник поскользнулся и упал, внезапно ударяя по ногам или нанося колющий удар в бок.

В своих доспехах Хокмун изрядно вспотел. Внезапно он поскользнулся и упал на колено. Микосеваар тут же ринулся вперед, занося над головой боевой топор, чтобы разрубить своего противника. Хокмун бросился на землю плашмя в направлении Микосеваара и, схватив того за ноги, дернул так, что в результате оба покатились вниз с холма, прямо в болото, где валялись трупы лошадей.

Пыхтя и ругаясь, они очутились в жидкой грязи. Ни один не выпустил из рук оружия, так что, когда они поднялись на ноги, оба оказались в состоянии продолжить поединок. Хокмун оперся на труп громадной лошади и бросился на Микосеваара, и если бы тот вовремя не уклонился, то сила удара Хокмуна просто сломала бы ему шею. Вместо этого с головы слетел лишь шлем Стервятника и показались светлая неряшливая борода мусковита и его сверкающие, безумные глаза. Рукояткой своего топора он блокировал удар меча Хокмуна, направленный в живот. Разжав руку, державшую меч, Хокмун толкнул обеими руками Микосеваара в грудь и тот упал навзничь. Хокмун покрепче ухватился за свой широкий меч, высоко поднял его, и меч сверкающей дугой начал опускаться на голову Микосеваара. Тот взвыл. Меч поднялся и опустился еще раз. И вновь Микосеваар закричал, но крик этот почти сразу же оборвался. И снова Хокмун ударил своего противника и продолжал наносить удары, пока противник не превратился в месиво. Тогда Хокмун повернулся и посмотрел, как идет сражение.

Трудно было определить вот так с ходу. Всюду падали люди, и казалось, что гранбретанцев осталось больше. Битва в воздухе почти закончилась, и лишь несколько орнитоптеров кружили в небе, в то время как фламинго было несравненно больше.

Возможно ли, что Камарг выигрывает битву?

Хокмун повернулся, заметив, что к нему бегут два воина из Легиона Стервятника. Небрежно наклонившись, он поднял окровавленную маску Михосеваара и рассмеялся им в лицо:

– Глядите! Ваш Гранд Констебль убит, ваш командующий уничтожен!

Воины в нерешительности остановились, потом попятились от Хокмуна и бросились бежать. В Легионе Стервятника не было той дисциплины, что отличала остальные Ордена.

Усталый Хокмун карабкался по телам мертвых лошадей. В этом месте сражения практически не происходило, но на вершине холма он заметил фон Вилака, который оттолкнул ногой мертвое тело герцога Лондрского и с триумфом кричал нечто нечленораздельное, разворачиваясь одновременно к группе солдат, бежавших к нему с копьями наперевес. Фон Вилаку помощь вроде бы не требовалась. Выбравшись на твердую землю, Хокмун побежал вперед, чтобы узнать, как продвигается сражение.

Трижды пришлось обагрить ему свой меч кровью, пока удалось взобраться на холм и оглядеть поле сражения. Громадная армия, что повел против них барон Мелиадус, уменьшилась, по крайней мере, раз в шесть, а солдаты Камарга все так же продолжали держать четкий строй обороны.

Половина знамен главнокомандующих была затоптана в грязь, а оставшиеся развевались не так гордо, как в начале. Строй гранбретанской пехоты был нарушен, и Хокмун увидел, что происходит что-то небывалое – воины одних Орденов смешиваются с другими, царит полнейшее смятение, потому что каждый воин привык драться со своим братом по Ордену рядом.

Хокмун увидел графа Брасса, который, сидя на лошади, дрался сразу с несколькими воинами, вооруженными мечами, у подножия холма. В отдалении Хокмун заметил знамя барона Мелиадуса. Оно было окружено людьми Ордена Волка. Мелиадус хорошо обдумал собственную защиту. Теперь Хокмун увидел и других военачальников – Адаза Промпа и Джерека Нанкенсина, – которые скакали к Мелиадусу. Они явно хотели отступить, но для этого нужен был приказ Мелиадуса.

Хокмун мог догадываться, что они сказали Мелиадусу – что цвет их войск уничтожен, что не имеет смысла нести такие потери из-за крохотной провинции.

Но из труб герольдов, стоявших поблизости от барона, не донеслось никаких сигналов. Мелиадус явно сопротивлялся и не желал исполнять их просьбы.

К Хокмуну подъехал фон Вилак, откинул свой шлем и усмехнулся Хокмуну.

– Думаю, мм их побеждаем. А где граф Брасс? – спросил он.

Хокмун указал рукой.

– Прекрасное представление он устроил, – улыбнулся Хокмун. – Если все будет продолжаться в том же духе еще какое-то время, думаю, мы сможем сами пойти в наступление, если только пожелаем. Полагаю, что командующие Гранбретани растеряны и хотят отступить. Если нанести им сейчас хотя бы небольшой удар, я думаю, они поторопятся осуществить свое намерение.

– Я пошлю к графу Брассу гонца, – кивнул фон Вилак. – Решать должен он.

Он повернулся к ближайшему всаднику и сказал несколько слов. Всадник тут же поскакал вниз, не обращая внимания на сражение.

Хокмун увидел, как он добрался до графа Брасса, как граф посмотрел вверх и помахал ему рукой, затем развернул лошадь и направился к ним.

Через некоторое время граф Брасс, не ввязываясь по дороге в бой, подъехал к ним.

– Пятерых военачальников отправил на тот свет, – с удовлетворением сообщил граф, – но Мелиадус ускользнул.

Хокмун повторил то, что уже сказал фон Вилак. Граф Брасс в принципе согласился с таким планом, и вскоре пехота Камарга пошла в наступление четкой линией, отбрасывая гранбретанцев с холма дальше и дальше.

Хокмун нашел для себя новую лошадь и повел наступление, издавая боевой клич, разя направо и налево, срубая с плеч головы мощнейшими ударами. Тело его с ног до головы покрывала кровь убитых. Кольчуга была пробита в нескольких местах, свисала лохмотьями и каждое мгновение грозила упасть с него. Грудь была вся в синяках и небольших ранках и царапинах, из руки текла кровь, нога смертельно болела, но он не обращал на это внимания, потому что жажда крови, обуявшая его, туманила ему мозг, и он убивал человека за человеком, словно боевая машина.

Когда наступил относительно спокойный момент, фон Вилак, державшийся рядом с ним, сказал:

– По-моему, вы решили убить этих собак больше, чем вся наша армия вместе взятая.

– Я не остановился бы, даже если бы кровь гранбретанцев заполнила всю эту долину, – угрюмо ответил Хокмун. – Пока все живое не будет уничтожено, я не остановлюсь.

– Вы кровожадны так же, как они, – иронически заметил фон Вилак.

– Нет, больше! – выкрикнул Хокмун, бросаясь на противника. – Поскольку для них это – наполовину развлечение. – И, продвигаясь вперед, он продолжал рубить гранбретанских солдат, как мясник свои туши.

В конце концов, военачальникам удалось убедить барона Мелиадуса, потому что герольды поднесли к губам трубы, заиграли сигнал отбоя и оставшиеся в живых воины Гранбретани повернулись и побежали.

Хокмун убил нескольких солдат, что бросили свое оружие, показывая, что сдаются.

– Мне не нужны живые гранбретанцы, – сказал он одному солдату, который сорвал с себя маску и показал свое совсем еще юное лицо.

Но всему приходит конец, и даже горькая ненависть Хокмуна насытилась, и он подъехал к графу Брассу и фон Вилаку, которые наблюдали, как гранбретанцы приводят в порядок свои войска и начинают отходить.

Хокмуну показалось, что он услышал крик ярости, донесшийся из отступающей армии, и подумал, что это мстительный голос Мелиадуса.

– Мы еще увидим Мелиадуса, – улыбнулся Хокмун. – Не знаю как и когда, но увидим обязательно. Он понял, что Камарг для него недоступен, и знает, что мы не поддадимся ни на обман, ни на предательство, но он будет искать какой-нибудь другой способ. Скоро все земли вокруг Камарга будут принадлежать Гранбретани, а нам постоянно придется быть настороже.

* * *

Когда поздно вечером они вернулись в замок Брасс, Боджентль обратился к графу:

– Теперь-то вы понимаете, что Гранбретань безумна, это – раковая опухоль, которая заразит историю и направит ее по пути, который не только поведет к уничтожению всей человеческой расы, но, в конечном итоге, приведет к гибели каждого разумного или потенциально разумного существа во всей Вселенной?

– Вы преувеличиваете, Боджентль, – улыбнулся граф. – Откуда вы можете знать столь много?

– Это мое предназначение – понимать те силы, работающие во Вселенной, чтобы начертать то, что мы называем судьбой. Вновь повторяю вам, граф Брасс, Темная Империя заразит всю Вселенную, если не остановить ее на этой планете, а что еще желательней – на этом континенте.

Хокмун сидел, вытянув перед собой ноги и делая все возможное, чтобы изгнать боль из нывших мускулов.

– Я не понимаю тех философских принципов, на которых вы основываете свою веру, сэр Боджентль, – произнес он, – но инстинктивно чувствую, что вы правы. Все мы считаем, что перед нами всего лишь безжалостный враг – в прошлом было немало таких рас, – который мечтает править всем миром, но нечто странное, отличное от других есть в Темной Империи. Не забывайте, граф Брасс, что я некоторое время провел в Лондре и был невольным свидетелем многих безумств. Вы видели лишь их армии, которые, как и все армии, беспощадно сражаются, чтобы победить, пользуясь для этих целей удобной для них тактикой. Но что вы можете сказать об их Короле-Императоре, этом бессмертном трупе, плавающем в своем Тронном Шаре, о тех таинственных сношениях, которые они имеют друг с другом, о том безумии, что ощущается во всем их городе…

– Значит, вы считаете, что виденное нами еще не самое худшее, на что они способны? – серьезно спросил граф Брасс.