Текст книги "Бегство из сумерек (сборник)"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

3

К общему недоумению, на поле – явно посадочной площадке,– кроме них был только алый корабль; куда Делась остальная флотилия, осталось тайной. Оглядываясь по сторонам, они увидели, как выходит и экипаж алого корабля,– и с удивлением обнаружили, что лишь немногие из их спасителей были людьми.

Им впервые довелось встретиться с иными – и явно обладающими разумом – формами жизни.

Ринарк поднес к глазам маленький прибор на запястье. Похоже, здесь можно обойтись без скафандров – тем более надо быть осторожными.

Напряженный как струна, шел Ринарк по обугленной земле, вглядываясь в эту странную компанию людей и совершенно неожиданных созданий. Были среди них двое шестиногих и четырехруких, с идеально квадратной головой, десятком крохотных глазок и маленьким ртом; несколько прыгучих существ вроде кенгуру, но явно пресмыкающихся; возвышающееся над всеми длинноногое существо с непропорционально маленьким шарообразным тельцем, длинными руками-щупальцами и круглой головой.

Главным у людей был улыбчивый светловолосый юноша, одетый в стиле, вышедшем в галактике из моды лет этак двести назад: мешковатая синяя рубаха, широкие брюки, заправленные в зеленые гетры, розово-лиловые бальные туфли, поверх рубашки плиссированная накидка, свободная в талии и доходящая до икр. Вооружен – пистолет незнакомой системы, винтовка за плечом – и самодоволен.

– Ходи козырем, загрузка

[1]

[Закрыть],– сказал он с непередаваемым акцентом.– Как галактика, все та же, цветет и пахнет?

– Кое-что изменилось,– ответил Ринарк, узнавая в старомодном сленге малого профессиональный жаргон, которым некогда пользовался Клуб Музыкантов-диссидентов – было это именно двести лет назад, и состоял он из людей, объявленных вне закона за отказ исполнять особого рода музыку, признанную правительственными цензорами здоровой и нравственной.

Но тогда, два века назад, о Призраке и не слышали, а Мигаа был необитаем. Ринарк только диву давался. Положим, юноше даже в голову не приходит, что прошло уже два столетия, потому что время здесь течет по-другому; и все же что-то не сходилось.

– Ты вроде как помоложе, верно? – продолжал молодой человек.– Я-то сыграл отходную где-то в двести двадцатом от Третьей Мировой. А ты?

– С Третьей Мировой войны на Земле прошло уже четыреста пятьдесят девять лет, да и система летоисчисления теперь другая. Как ты вообще попал сюда? Человечество только-только достигло Кольца, а ты уже оказался здесь.

– Чистый случай, друг. Мы были в бегах – смывались от ГП – и рванули прямо сюда. В чудной оказались компании, точно говорю, все из будущего. А ты – из самого далекого из всех, кого приходилось встречать. Кол Мэнидж меня звать. Ну, пошли.

– Куда?

– В Энтропиум,– он ткнул пальцем.– Давай, топать долго.

Милях в двух, шрамом на горизонте, проступал город, хаотическое скопление громоздких кубов и башен, подчас уродливых до ужаса. Хорошо хоть, что выглядели они на сей раз твердо и определенно.

– У вас что, нет наземного транспорта? – спросил Толфрин.

– Когда как, друг, на сегодня – нет. Повыкидывали мы это все. Глаза мозолил…

– Почему это?

– Знаешь, толком не помню – да ладно, придет время, что-нибудь другое сляпаем.

Ринарк не подавал виду, но разговор его раздражал. Он рассчитывал получить ясные и недвусмысленные ответы на мучившие его вопросы, и манеры Кола выводили его из себя.

Времени терять было нельзя. Теперь, коль скоро они уже здесь, пора приступать к исследованию. А с такими вот на все плюющими энтропитами придется ползти черепашьими шагами, даже если те и не надумают сознательно мешать.

– Кто правит планетой? – спросил он у Кола Мэ-ниджа, когда группа потянулась к городу.

– Да все помаленьку. Пожалуй, твое начальство – Рагнер Ольссон. К нему и идем, он хотел тебя повидать. Нравится ему поглазеть на новеньких.

– Тогда нельзя ли побыстрее? Я спешу.

– Ну, о спешке, приятель, забудь, ты дотопал до конца пути. Расслабься, здесь спешить некуда.

– То есть как это? – Ринарк стиснул зубы, что ничего хорошего не предвещало.

– А ты как думал? Раз там тебе было худо, здесь будет хорошо. Вот и все,– и Кол Мэнидж отказался отвечать на дальнейшие расспросы.

Они добрались до города; обитатели, люди и нелюди, провожали их безучастными взглядами.

И сам город, и его жители казались (Ринарку какой-то мерзкой помойкой.

Они блуждали в хаосе грязных улиц и лишь к сумеркам вышли к допотопному небоскребу, судя по свету во многих окнах, обитаемому.

Особый дух апатии, царивший в городе, .был здесь так же омерзителен, как и везде, и все же Ринарк надеялся, что хоть некоторые его вопросы разрешатся. А дух этот, как он заметил, был в точности такой, что и на Мигаа,– только раз в десять тяжелее.

Из хозяев к тому времени остался только Мэнидж, он и ввел Ринарка с друзьями в небоскреб. Они поднялись на пару пролетов по заваленной объедками лестнице, подошли к какой-то двери – Мэнидж приглашающе толкнул ее.

Четверка застыла в нерешительности у входа в большое запущенное помещение, некий гибрид пункта управления и обиталища. Мэнидж вошел первым.

Их встретили холодными взглядами двое мужчин. Оба – средних лет, один из них – здоровенный и широкоплечий.

Ринарк неприязненно осматривал помещение. К стене жались компьютеры и еще что-то из оборудования. Пол завален толстым слоем брошенных чертежей, одеждой и всякой всячиной – начиная от пары винтовок и цветочной вазы и заканчивая чашками, папками и допотопными бумажными книгами. Повсюду бестолково расставлены столы, кресла и кушетки. На одной из них за самым большим компьютером и сидели эти двое. За ними – открытая дверь в другую комнату.

– Входите,– буркнул широкоплечий.– Мы тут следили за вашим путешествием, такого быстрого старта я еще не видел. Остальные, должно быть, долетят еще не скоро.

– У них, кажется, неприятности с полицией,– заметил Ринарк, не без брезгливости косясь по сторонам.

– Я – Рагнер Ольссон,– представился здоровяк. Он угрюмо разглядывал Ринарка, то ли усматривая в жестком выражении лица Всевидца нечто непривычное, то ли считая Ринарка соперником в борьбе за лидерство.

– Ринарк,– отрекомендовался экс-губернатор.– А это мои друзья.– Их он представлять не стал.

– Что ж, мистер Ринарк, вам достаточно знать только одно. Не пытайтесь ничего здесь менять. Нам нравится все как есть. Делайте в Энтропиуме что хотите, все, что вам в голову взбредет, только нам не мешайте.

Ринарк нахмурился. Не такого он ожидал приема. Ничто так не раздражало его организованное сознание, как эти вопиющие беспорядок и безответственность. Сам он всем существом был предан одному, одной цели.

– Вы управляете Энтропиумом? – спросил он.

– Да,, с вашего позволения: Но я никем не помыкаю, пока этот кто-то держит при себе всякие идейки насчет радикального переустройства. Усвоили?

– Ладно, теперь послушайте меня,– сказал Ринарк.– Мне нужна информация, больше ничего. Не исключено, что вы сможете помочь.

Крепыш рассмеялся, смех сменился презрительной ухмылкой. Встал, подошел к Ринарку – с важным и все же, казалось, чуть удивленным видом, будто таких заявлений ему и слышать не приходилось.

– Какую еще информацию, уважаемый? Чего-чего, а космоса вокруг хватает, летите и ищите ее где-нибудь в другом месте. Я беспокойства не люблю. А собираетесь мутить воду – можете убираться с планеты,– он сардонически улыбнулся,– или особо не заживетесь. Сами выбирайте.

– Так что вы от нас тогда ждете? – взяв себя в руки, спокойно спросил Ринарк.

– Да делайте себе что. хотите, только не беспокойте никого; А вы уже сеймас мне покоя не даете.

– И вас не интересует, почему мы оказались здесь? Вы ведь помогли нам разбить атаковавшую нас флотилию? Почему вы это сделали?

– Вы; как и все прочие^, оказались здесь потому, что вам не нравилось там, откуда' вы прилетели. Так? Мы отправили вам на помощь свои корабли, потому что, чем больше нас и чем больше у нас кораблей, тем меньше шансов у Трона – а это его корабли напали на вас – завоевать нас. Все просто..

– Я здесь,– нетерпеливо возразил Ринарк,– чтобы установить природу этой системы, движущие ею силы. Я не беглый преступник и не досужий турист. Возможно, от того, в чем мне удается или не удастся, здесь разобраться, зависит само будущее всего человечества. Это. ясно?

Тут поднялся напарник Ольссона, интеллигентного вида человек с утомленным лицом. От него веяло усталостью и скукой.

– Я – Кляйн!, и мне в свое время доводилось много чего исследовать. Мой друг, ничего вам о Призраке выяснить не удастся. Какой бы вы план ни придумали, с ним вы зайдете в тупик. Каждый новый обнаруженный факт будет противоречить чему-то уже вам известному.

– Тогда я выколочу истину из этой системы, мистер Кляйн,– загремел голос Ринарка.

Его компаньонам стало не по себе, правая рука Аскийоля покоилась на спусковой кнопке антинейтронного излучателя, они отдавали себе отчет в том, что находятся в численном преимуществе. Но заинтересованность их была не столь страстной, как у Ринарка, и они были не столь готовы идти на конфликт с хозяевами.

А Кляйн вдруг улыбнулся, словно ничего не случилось.

– Тут многие пробовали, и ни у кого не вышло. Слишком уж чужда эта концепция для нашего понимания, неужели не ясно? И дело вовсе не в вашей способности к логическому анализу или чему-нибудь еще. Разве не достаточно того, что здесь, в мультиверсуме, вы ушли от забот своего универсума, своей вселенной? Выбирайте удобное и безопасное прибежище и живите на здоровье. Вы можете чувствовать себя здесь совершенно спокойно – никто ничего от вас не ждет.

– Но вы не можете не знать ответов хоть на какие-то вопросы, они послужили бы нам ключом для всех остальных исследований.

– Гарри,– не вытерпел Ольссон,– да плюнь ты на этих бездельников в конце концов! Пусть делают, что им вздумается, лишь бы от нас наконец отстали! Пусть себе "исследуют", все равно ни до чего не докопаются!

– Извольте,– обратился Кляйн к Ринарку, пропустив мимо ушей слова коллеги,– но я немногое смогу вам сообщить. О чем бы вы хотели знать?

– Расскажите для начала, что вы сами узнали о Призраке в бытность на нем.

Кляйн задумчиво пожал плечами, вздохнул:

– На своей орбите нам случалось подбирать всех существующих разумных созданий. Обычно это беглецы, иногда – исследователи. Пометавшись немного, они поселяются на планетах, если здесь этот глагол применим, и этим вполне удовлетворяются. Оказавшись на планете, ее покинет разве что дурак.

– Почему это?

– Потому что, как ни дики эти планеты, окружающее их пространство еще более дико. Полет за пределы атмосферы любого сведет с ума. Почему никто не покидает планеты, как вы думаете? Это не относится только к обитателям Трона, но они и так достаточно безумны. Вам еще повезло, обычно они не так спокойны. Потому мы настолько и задержались с отправкой вам помощи – тут не слишком много желающих отправиться в пространство по первому зову. Да и над самой планетой условия обычно куда неприятней, чем на этот раз. Так что вам повезло, что вы вообще получили помощь.

– А в чем причина неприятностей?

– Никто не знает, но ближний космос, как правило,– это хаос. Что-то возникает и исчезает, время теряет смысл, рассудок не выдерживает…

– Но с момента нашего прибытия здесь в общем-то не слишком плохо.

– Конечно. Думаю, к этому Трон каким-то образом руку приложил. Похоже, они, уж не знаю как, могут немного влиять на то, что здесь происходит.

– Значит, у них должны быть какие-то знания о природе Призрака?

– Нет. Думаю, Трону просто повезло. Кляйн с любопытством уставился на Ринарка.

– Так что конкретно вы хотели бы узнать – и почему?

– Это мое дело.

– Сами сказали, вами движут причины посерьезнее, чем простое любопытство. Расскажите о них, может, и я решу присоединиться. Не расскажете – и я утруждать себя не стану. Хотелось бы знать, к чему вы клоните.

– Да и нам бы пора это узнать,– дожимал Толфрин.

Экс-губернатор вздохнул.

– Что ж, ладно. Около двух лет назад я вступил в контакт с экипажем межгалактического корабля. Хотя он и прибыл из другой галактики, экипаж составляли гуманоиды, не слишком отличавшиеся от нас,– факт, поразительный сам по себе. Они понятия не имели о нашей истории, мы ничего не знали о них. Они приземлились на Голунде, богом забытой планетке, входившей в мою юрисдикцию. Я отправился на встречу с ними, мы выучили языки друг друга и разговорились. Они сообщили, например, что в их галактике они являются единственной разумной формой жизни.

– Точно как у нас,– кивнул Кляйн.

– И я полагаю, как и в любой другой галактике нашей Вселенной. Скажите, Кляйн, откуда прибыли нелюди, которых мы здесь видели?

– Из других пространственно-временных континуумов. По-видимому, в каждом континууме доминирует лишь одна разумная форма жизни. Почему это так, я объяснить не могу.

– А это, должно быть, существенно, во всяком случае, так мне кажется,– это феномен, присущий вселенной каждого континуума. Будем надеяться, что не каждой вселенной угрожает то же, что и нашей.

– Угрожает? – не выдержал Толфрин.

– Пришельцы из другой галактики прибыли, чтобы предупредить нас. Вести оказались настолько угрожающими, что я ими ни с кем не делился. Их обнародование могло бы породить панику по всей галактике.

– Так что нам, к черту, угрожает? – интерес проявил даже Ольссон.

– Конец Вселенной,– просто ответил Ринарк.

– Как это…– поперхнулся Толфрин.

– Конец Вселенной, во всяком случае, в человеческом понимании.

– И Лорды Галактики об этом не знают? – вмешался Аскийоль.– Почему же ты им не сказал?

– Потому что рассчитывал найти на Призраке ключ к спасению для всех нас.

– Итак, конец не одной из галактик, а целой Вселенной. Нашей Вселенной. А насколько вы уверены, Ринарк? – мягко спросил Кляйн.

– Пришельцы представили мне некоторые доказательства, а остальное довершила моя способность к космовидению. Я абсолютно уверен. Вселенная перестала расширяться.

– И дело в этом? – вмешался Ольссон.

– Ну да – она ведь не только перестала расширяться, она уже сжимается. Материя вновь собирается к своему источнику. Все галактики быстро стягиваются воедино, и с куда большей скоростью, чем разбегались. И по мере того как всю материю утягивает вспять, к центру Вселенной, скорость все более растет! Недалеко время, когда все галактики будут существовать в виде единственной пылинки вещества в безбрежном космосе. А потом, возможно, исчезнет и эта пылинка, и останется лишь вакуум. Пока это движение охватило только галактики, но скоро они сольются в одно делое, и в движение включатся звезды, планеты– абсолютно все!

– Теоретически,– мягко прокомментировал Кляйн.

– Фактически,– возразил Ринарк.– Мои гости провели эксперименты. Проверив эту теорию в своих лабораториях, они обнаружили, что при максимально возможном сжатии вещества – когда вся масса Вселенной превращается в дробинку немыслимой плотности – оно просто исчезает. По их мнению, достигнув конечной стадии, оно входит в другие измерения, как фотон, возможно, во Вселенную более высокого ранга, включающую как частность и сам мультиверсум.

– Значит, материя исчезает, как Призрак?

– Точно так же.

– И все же я не понимаю, почему вы сюда прилетели,– сказал Кляйн.– Потому что здесь безопасно? Мыто в безопасности, так ведь?

– Я прилетел сюда,– ответил Ринарк уже более спокойно,– в надежде найти пути перехода в другую вселенную.

– Коль скоро Призрак путешествует сквозь мультиверсум, вы рассчитываете, что сможете выяснить, как это происходит, и построить некое оборудование, действующее по тому же принципу, я правильно понял? – унылое лицо Кляйна осветилось явным интересом.

– Именно так. Если мне удастся раскрыть тайну Призрака, может быть, мне удастся и вернуться в нашу Вселенную. Я ведь Всевидец и, вероятно, смогу найти ее, предупредить человечество о том, что гпюисходит, и предложить средства эвакуации в какую-нибудь другую вселенную, не претерпевающую изменения.

– Что бы ни случилось, мы-то переживем? – прервал его Ольссон.

– Да. Но для меня это слабое утешение,– отозвался Ринарк.

Остальные помалкивали – перепуганные, но уже чуть расслабившиеся. Это не ускользнуло от Ринарка.

– Вы по-прежнему со мной? – спросил он друзей.

– Нам терять нечего,– помявшись, ответил Толфрин.

– Точно, нечего,– согласился Аскийоль.

Из расположенного за ними оборудования раздался какой-то визг. Ольссон свидимым неудовольствием подошел, настроил приемник, включил звук и изображение:

– Слушаю.

– Рагнер, опять прибывают – заходит на посадку большая загрузка с Мигаа.

– Как они мне все надоели,– объявил Ольссон, выключая приемник.

4

Ринарк с компаньонами наблюдали на экранах, как косяк кораблей с Мигаа входит в пространство Призрака.

И тут с Трона, как акулы, взмыли корабли. В их ярости было что-то необъяснимое, безумное.

Им навстречу уже подлетала пестрая военная флотилия Энтропиума – помочь кораблям с Мигаа разделаться с превосходящим их флотом Трона. Бой завершился куда быстрее, чем у Ринарка.

– Вовремя они успели,– сказал, не отрываясь от экрана, Ольссон.– Очень скоро система начнет обратный переход. Так что сделай своей вселенной ручкой, Ринарк, ты не скоро снова ее увидишь, если вообще увидишь,– он цинично ухмыльнулся.

Проигнорировав ухмылку верзилы, Ринарк обернулся к друзьям:

– Нам следует разделиться. Должны же здесь быть кроме преступников и люди, которые пытались исследовать эту систему. Они могут помочь нам. Походите по городу, поспрашивайте.

Раздался голос Кляйна, в нем звучала какая-то новая нотка:

– Навестите Мери-путаницу, Ринарк. Даже если она вам не поможет, ее пример послужит вам предостережением. Говорят, она была антропологом. Положила на изучение Призрака все свои силы. Впрочем, сходите сами и убедитесь, куда заводит любопытство.

– Где ее найти?

– Точно сказать не могу, но в Северном районе ее знает каждый. Расспросите, вы быстро ее найдете.

– Ладно, так и сделаю,– и, повернувшись к компаньонам: – Возьмите на себя остальные части города. Не упустите ни крохи информации; домыслы или слухи – все может пригодиться. Нам надо действовать быстро!

– Главное – успеть до конца вселенной,– насмешливо прокомментировал Ольссон, но они уже были в дверях.

Стоило выйти из захламленного небоскреба, и сразу бросилось в глаза: посадочную площадку в двух милях отсюда опаляют огненные стрелы, нисходящие с неба.

Кого бы ни собирался разыскивать Ринарк, худшее время для поисков он выбрать не мог. Пока он ходил из отеля в отель, из бара в бар, город бурным потоком затопили новоприбывшие с Мигаа.

Они начали с того, что напились, и город ожил и зашумел. Прибытие новой партии отмечали не только человекообразные, веселье разделяли и нелюди разных видов, естественно в своих традициях.

Какой-то громадный гибрид слизняка с гусеницей уже послал Ринарка в земных, слишком земных выражениях, но он продолжал поиски, задавал вопросы и получал ответы – бессмысленные или шутливые.

И тут начался настоящий кошмар.

Ни с того ни с сего на Ринарка накатила морская болезнь, в глазах помутилось. Он направил сознание на зондирование всей системы и примыкающей к ней части галактики, но оно просто отказывалось принять полученную информацию, Ринарк не мог усвоить ее.

Галактика представлялась безмерно далекой, казалась в сравнении с Призраком точкой в космосе – чем, в сущности, и была.

Планету вокруг будто объяла зловещая серая мгла, и уже подбиралась темнота.

На мгновение Ринарку почудилось, что уродливые дома вокруг стали таять. Он не ощущал собственного веса, пришлось опереться о стену. Строение представлялось достаточно прочным, но стены ускользали из-под рук, собственное тело расплывалось, теряло обычную плотность. Чтобы овладеть сознанием, будто подхваченным водоворотом, он направил его в привычную реальность галактики, но на сей раз и галактика была не более реальной.

Галактика ощущалась как нечто враждебное, он потерял контакт с ней. Он был на грани паники, но отчаянно пытался овладеть собой.

И тут он понял.

Они покидали галактику, покидали любимую Ринар-ком Вселенную, за которую он был готов отдать жизнь. Им овладело безрассудное ощущение, что он предан,– словно не он оставлял галактику, а она его. Он задыхался, он был утопающим, лихорадочно ищущим, за что бы ухватиться – руками, сознанием… Не за что. Ничего стабильного. Ничего – он чувствовал и видел,– что не менялось бы.

Серый город, казалось, наклонился. Ринарк почувствовал, что соскальзывает в какую-то бездну. Он брел вниз по опрокинувшейся под немыслимым углом улице, выставив руки перед собой, словно отвращая безумный ужас взбесившегося естества.

И все же было нечто, за что он мог бы зацепиться, нечто абстрактное, что могло бы стать гибельной реальностью, нечто, что привело его сюда. Он силился вспомнить – что же?..

Ясно: начался переход в другие измерения.

Новоприбывшие на Энтропиум осознали это почти одновременно, и в сотнях разбросанных по всему городу таверн появились тихие заводи.

Ринарк заставлял себя идти. Движение – уже что-то, движение доказывает, что при всем бессилии против окружавшего его безумного мира хоть собственным телом он в какой-то мере владеет. Но стоило ему осознать происходящее, как шаг его невольно замедлился. Он приучил себя никогда не раскаиваться в сознательно предпринятых действиях, к каким бы результатам те ни приводили, но сейчас ему приходилось подавлять растущее чувство. Чувство, пришедшее с пониманием того, что шансы его вернуться в собственную Вселенную, прежде чем она вновь окажется на орбите Призрака,– ничтожны.

И все равно он не мог позволить себе расслабиться, пока его миссия не выполнена, не мог позволить себе рискнуть и выбрать неправильное направление, не мог позволить себе думать о чем бы то ни было, кроме главной причины, что привела его сюда.

А земля вздымалась приливной волной и так же неожиданно опадала.

Он спешил. Его мозг работал на грани возможного. Он раздирал сознание, стремясь выкорчевать оттуда всякую постороннюю мысль, каждую кроху ненужной информации; прочь их, надо превратиться в высокоэффективный компьютер, работающий с единственной целью – вырвать секрет Призрака из суматохи и хаоса этой меняющей измерения системы.

Он уже не помнил о чувстве, возникшем в момент сдвига.

Свет вдруг пропадал, появлялся снова, опять исчезал. Казалось,, строения замерцали, словно мираж, накренилась сама ось планеты – и Ринарк упал, распластался на земле, ускользавшей из-под ладоней.

До него донеслись беспорядочные возгласы ужаса.

Он поднял глаза и сквозь валом накатывающиеся на него призрачные образы разглядел вход в таверну. С трудом поднялся, добрел. Наконец-то он внутри, видит посетителей.

Новоприбывшие были явно перепуганы, не то что старожилы, воспринимавшие необычное поведение планеты с полным равнодушием.

Так, должно быть, случалось каждый раз, когда система переходила в новую плоскость мультиверсума.

– Где мне найти Мери-путаницу? – выдохнул Ринарк.

Ему пришлось не раз повторить вопрос, пока какой-то смуглый человек не оторвался наконец от своей девушки и своей бутылки и не сказал:

– Приют Руперта, там, в двух кварталах,– для верности он указал направление пальцем.

А планета продолжала бесноваться. День и ночь мелькали, как в калейдоскопе, земля казалась ожившей, текучей, ползучей. Но Ринарк пробивался сквозь этот кошмар, пока не увидел вывеску приюта.

Открыл дверь, одно прикосновение к которой вызывало зуд, вошел.

– Где Мери-путаница? – почти прокричал он первому, кого увидел,– одетому в черное человечку с неприятным лицом.

Тот и рта не раскрыл. Ринарк затряс его:

– Где Мери-путаница, ну?

– Поднимайся, она наверху, где обычно, в комнате с красной семеркой на двери.

Переход Призрака был почти невыносимой мукой для сознания и тела Ринарка: в голове у него стучало, он полуослеп – и все же заставил себя преодолеть несколько пролетов и найти нужную комнату.

Постучать.

И открыть дверь.

От вида Мери-путаницы кровь стыла в жилах. Бледная красавица, низведенная своим тихим безумием до пародии на идеал женщины.

Ринарку сразу бросилось в глаза: раньше она была человеком замечательного интеллекта. А физически – что ж, и сейчас красавица, с чистым исхудавшим лицом, большими карими глазами, крупным ртом, длинными черными волосами, полной грудью. На ней была только грязная юбка, пальцы бессмысленно блуждали по клавиатуре управления, что устанавливали на допотопных и переусложненных "чувствующих" кораблях. Ими увлекались лет сто назад, потом от них пришлось отказаться из-за "нервных срывов" в моменты опасности. Но здесь-то была лишь клавиатура – ни к чему не подключенная.

Стоило Ринарку осторожно войти в оклеенную убогими обоями комнатушку, где единственной мебелью было пилотское кресло с корабля,– очевидно, ложе безумной, как ярость его улетучилась.

– Мери,– обратился он к невнятно бормочущим останкам того, что некогда было человеком.– Мери!

Она уставилась на него взглядом, который отпугнул бы любого.

– Адам? Ах, нет. Входи, Кастор, а вот Поллукс пусть останется за дверью. О, никак Рубен Кэйв, Герой Космоса, решил меня навестить? – Рот тронула легкая улыбка, рука вскинулась в неуловимо изящном жесте.– Да присаживайтесь же!

Сесть было некуда, он остался стоять, смущенный и взволнованный.

– Я Ринарк,– хрипло произнес он.– Мне нужна информация. Это важно. Придете на помощь?

– На помощь?.. – голос ее впервые зазвучал внятно, но пальцы все бегали по клавиатуре.– На помощь?.. – лицо скривилось, она вскрикнула:

– На помощь! Он шагнул к ней.

Пальцы нервными, резкими движениями летали над клавишами.

– На помощь!..– чуть не навзрыд.

– Мери,– настойчиво повторил Ринарк. Он не мог позволить себе коснуться ее округлых плеч, лишь склонился к поникшей женщине.– Все хорошо. Говорят, вы изучали Призрак. Это правда?

– Правда? Где правда, где ложь?..

– Какой он, Мери? Что он с вами сделал?

У женщины вырвался вздох – вздох мужества и отчаяния. Она встала, нетвердым шагом подошла к креслу и легла ничком, охватив руками края.

– Что представляет собой Призрак, Мери? Что он такое? – Ринарк заставил себя забыть обо всех эмоциях, сейчас он был лишь машиной, добывающей информацию.

– Хаос…– забормотала она,– безумие… сверхразум… теплота… О, какая теплота… Но не для меня, не для людей… нет там опоры, ничего знакомого, ничего, за что можно ухватиться. Там попадаешь в водоворот вероятностей, он захватывает тебя, швыряет, как щепку, куда захочет. Падаю, лечу, расширяюсь, сокращаюсь, пою, немею – тело мое ушло, и его не догнать…

Взгляд ее, блуждавший в пространстве, вдруг остановился на Ринарке, в глазах блеснул разум:

– Вы сказали, вас зовут Ринарк?

– Да,– он с трудом сдерживался, чтобы не сделать то, чего делать не хотелось бы.

– Я уже встречалась с вами, возможно, еще там. Или здесь. Или там.

Она вновь уронила голову и, не поднимаясь, забормотала какую-то невнятицу.

Ринарк чувствовал: в ее подсознании бушует хаос Призрака.

Ее рассказ убедил: пережитое ею может ввергнуть в безумие.

Он сосредоточил на ней внимание, собрал все свои сенсорные способности, почувствовав каждый составляющий ее тело атом, сконцентрировался на рецепторах и участках мозга, пытаясь разгадать, как повлиял на нее Призрак.

Но физическое состояние женщины оказалось близким к норме; разве что в кровь поступало слишком много адреналина, в этом, вероятно, и причина ее почти непрестанного движения.

А сознание ее Ринарку не открывалось. Он не был телепатом и в эти минуты чуть не радовался, что неспособен заглянуть в ее изуродованное сознание. Сейчас он изучал ее мышечные рефлексы и нервную систему, искал подход, который позволил бы ей продержаться столько, чтобы успеть ответить на некоторые его вопросы,– и даже такое минимальное вмешательство было ненавистно ему.

И тут почувствовал: что-то в ней подалось.

– Аскийоль! – воскликнула она.– Имя я, кажется, вспомнила, а что с вами? Разве вы не умерли?

Откуда она могла знать Аскийоля?

– Да, Аскийоль – имя моего друга. Но я жив…

Ринарк едва сдержался, чтобы не выругаться. Ситуация и без того непростая, а тут появляется еще одна загадка.

– А к чему вы вспомнили Аскийоля?

Безумная уставилась отсутствующим взглядом куда-то в стену и не отвечала. Тогда он попытался вновь.

– Мери, где вам приходилось бывать? Что вы нашли?

– Рваную планету,– невнятно ответила та.– Я отправляюсь туда… отправлялась туда… напоследок… решетчатая планета. Держусь подальше.

Ринарк попробовал подладиться, чтобы хоть как-то вытрясти из нее информацию.

– Почему? – он говорил почти нежно.– Почему, Мери?

– Нельзя связываться с Призраком, он – не весь, части его в других измерениях, движутся сами по себе… Там Дыра, обитатели засели в Дыре. Им известно все, они не хотят вреда, только угрожают. Им известна истина, и она невыносима!

– В чем эта истина?

– Забыла. Не смогла удержать. Они мне открыли ее. Это было нечестно,– и опять она пристально смотрела на «его, и опять ее взгляд стал разумнее.– Не верьте в справедливость, Ринарк, и на миг не допускайте, что она существует. Нет ее. Узнаёшь, что ее можно добиться в ущельях, но в реальной вселенной она разбивается вдребезги. В ущельях ты ее найдешь.

– В ущельях? Где они? – Ринарк не мог понять, почему она произносит это слово с особой интонацией.

– Ущелья рваной планеты,– Мери вздрагивала, словно не в силах оторваться от сиденья.– Там я все вконец и забыла, там любая теория, любая кроха информации, добытая на другой планете, теряет смысл. Забыла, но лучше мне от этого не стало. Мне ведь все было интересно. Теперь нет, я хочу только покоя и мира, а их-то и нет. Все идет, как шло. Правда, те знают, анают, но ненависть сохраняет им рассудок.

– Кто "те", Мери?

– Трон. Страшный Трон. Да и Шаарн знает, но там они слабы, не смогли мне помочь. Зверюшки. Не дай им вытолкнуть тебя в… невремя… непространство. Их оружие не знает пощады. Они не убивают.

– Спасибо, Мери,– сказал Ринарк, не в силах помочь ей.– Я отправляюсь на Трон.

Она приподнялась над своим ложем; в бессвязных выкриках можно было различить лишь отдельные слова:

– Я не говорила… спираль… красная краска, ночь… Нет, нельзя видеть… нет. О нет!

И разразилась рыданиями; Ринарк отвернулся и молча вышел из комнаты.

Он брел по коридору. Та малость, что удалось выведать, не удовлетворяла его, но план… план уже складывался. Он должен попасть на Трон и узнать истину, о которой говорила Мери.

Как бы то ни было, от обитателей Трона скорее можно ожидать помощи – если, конечно, они соизволят ее оказать,– чем от деградировавших жителей Энтропиума, которым на все наплевать. Правда, отчасти понимал и тех, кто не мучится вопросами и не взыскует истины. Бурлящий хаос Призрака, сопутствующий его переходу через измерения мультиверсума, мог хоть у кого отбить всякую охоту размышлять.