Текст книги "Хроники Хокмуна. Рунный посох"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 6
БИТВА ЗА КАМАРГ

Прошло около двух месяцев…

– Смотрите, они не растягиваются ни на восток, ни на запад, – сказал Богенталь. – А движутся точно на юг. Видимо, граф, лорды все поняли и намерены отомстить вам.

– Скорее они мстят мне, – произнес Хокмун, сидевший в глубоком мягком кресле у самого камина. – Ведь они считают меня предателем.

Граф Брасс покачал головой.

– Насколько я знаю барона Мелиадуса, то он жаждет крови всех нас. Он и его Волки стоят во главе этих армий, и они не успокоятся, пока не доберутся до нас.

Фон Виллах отвернулся от окна, за которым виднелись крыши города, и сказал:

– Пусть приходят. Мы сметем их, как мистраль сметает листья с деревьев.

– Будем надеяться, что все будет именно так, – неуверенно произнес Богенталь. – Они собрали почти все свои силы и, кажется, впервые решили отступить от своей тактики.

– Глупцы, – пробормотал граф. – Я восхищался их мастерством и дальновидностью. Двигаясь полукругом, они могли подтягивать дополнительные силы из тылов, прежде чем наступать дальше. А сейчас с флангов у них свободные земли, и враждебные Империи силы могут воспользоваться этим и попытаются окружить их. Если мы разобьем Мелиадуса, ему придется туго. Жажда мести ослепила барона и лишила его разума.

– Но если они победят, – тихо сказал Хокмун, – они расчистят себе дорогу от океана до океана. И дальше для них все будет просто.

– Возможно, действия Мелиадуса этим и объясняются, – согласился Богенталь. – И боюсь, что у него есть все основания рассчитывать на успех.

– Ерунда! – отмахнулся фон Виллах. – Нашим башням это нипочем.

– Башни созданы, чтобы противостоять атакам с суши, – напомнил ему Богенталь. – Мы тогда и думать не думали об орнитоптерах.

– У нас тоже есть воздушная армия, – сказал граф.

– Фламинго – существа из плоти и крови, – ответил Богенталь.

Хокмун поднялся. На нем была черная кожаная одежда Мелиадуса. При каждом его движении кожа скрипела.

– Через несколько недель армии Темной Империи будут у границ Камарга, – сказал он. – Надо что-то делать.

– Прежде всего нам следует внимательно изучить вот это, – сказал Богенталь и похлопал рукой по свернутой в рулон карте, которую держал под мышкой.

– Что ж, посмотрим, – сказал граф.

Богенталь аккуратно разложил карту на столе, прижав края винными кубками, и граф Брасс, фон Виллах, и Хокмун склонились над ней. Это была карта Камарга и окружавших его земель.

– Они двигаются вдоль реки, по восточному берегу, – сказал граф, указывая на Рону. – Из рассказа разведчика следует, что они должны быть здесь, – он указал пальцем на предгорья Цевенн, – примерно через неделю. Необходимо послать туда наблюдателей, чтобы знать о всех перемещениях врага, и к тому времени, когда они достигнут Камарга, мы уже сгруппируем наши основные силы в нужном месте.

– Они могут послать вперед орнитоптеры, – сказал Хокмун. – Что тогда?

– Мы выпустим наших фламинго, и они расправятся с этими летающими железками, – прорычал фон Виллах. – Остальное сделают башни.

– Ваши силы невелики, – возразил фон Виллаху Хокмун, – вы почти целиком будете зависеть от башен, и вся борьба сведется к обороне.

– Именно это нам и надлежит делать, – сказал граф, обращаясь к Хокмуну. – Мы будем ждать их у границы, расположив пехоту между башнями. Используя гелиографы, мы будем управлять башнями и направлять их силу туда, где это будет необходимо.

– Мы хотим лишь остановить их, – с нескрываемым сарказмом произнес Богенталь. – Больше нам ничего не нужно.

Граф взглянул на него и нахмурился.

– Ты совершенно прав, Богенталь. Надо быть последним дураком, чтобы атаковать их. Нас слишком мало, и единственная наша надежда – это башни. Мы должны показать Королю-Императору с его сворой, что Камаргу не страшна вся их мощь и что попытки проникнуть на нашу землю – с суши, с моря, с воздуха – совершенно бессмысленны.

– А что вы на это скажете, Хокмун? – спросил Богенталь. – У вас все-таки уже есть опыт войны с Империей.

Хокмун задумчиво рассматривал карту.

– Я полностью согласен с графом. Сражаться с Империей в открытом бою – безумие. Я узнал это на собственной шкуре. Тем не менее не мешало бы подыскать удобное для нас место сражения. Где самые сильные укрепления Камарга?

Фон Виллах указал на область к юго-востоку от Роны.

– Здесь. Здесь самые мощные башни и удобная местность. Мы можем собрать свои войска на высоком холме, тогда как противнику придется вязнуть в болоте, что создаст для него определенные трудности. – Он пожал плечами. – Но вообще-то я не понимаю, при чем здесь это. Место для атаки будут выбирать они, а не мы.

– Если только кто-нибудь не приведет их туда, куда нам нужно, – сказал Хокмун.

– Как вы себе это представляете? – улыбнулся граф. – И что может заставить их поступить так, а не иначе?

С помощью пары сотен хорошо вооруженных всадников, – ответил Хокмун, – я сделаю это, не ввязываясь с ними в открытый бой, а постоянно нанося удары с флангов, мы сможем, если, конечно, повезет, направить их туда, куда надо. Так ваши собаки пасут стадо. Одновременно мы будем наблюдать за ними и сообщать вам об их передвижениях.

Граф пригладил усы и с уважением посмотрел на Хокмуна.

– Мне нравится ваше предложение. Наверное, с возрастом я становлюсь слишком осторожным. Но будь я помоложе, я бы тоже придумал что-нибудь подобное. План может сработать, дорогой герцог, но для этого на нашей стороне должна быть удача.

Фон Виллах откашлялся.

– Да – удача и терпение. Вы представляете, за что беретесь, Дориан? Вам все время придется быть начеку, не будет времени даже для сна. Это будет очень тяжело. Хватит ли у вас сил? И выдержат ли солдаты? Нельзя забывать и об этих летающих машинах…

– Нам надо будет только следить за их разведчиками, – ответил Хокмун, – и мы сможем наносить удары и уходить быстрее, чем они успеют поднять в воздух основные силы. К тому же ваши люди лучше знают местность и укрытия.

Богенталь поджал губы.

– Вот еще что – их транспортные баржи. Их войска продвигаются так быстро, потому что им подвозят по реке провиант, лошадей, военную технику, орнитоптеры, вот если бы заставить их отойти от реки…

Хокмун на минуту задумался, а потом, широко улыбаясь, сказал:

– Ну, это не так уж трудно сделать. Вот смотрите…

На следующий день Хокмун и Исольда отправились на прогулку по болотам. Они проводили много времени вместе, и герцог сильно привязался к девушке, хотя со стороны казалось, что он уделяет ей не так уж много внимания. Исольда, хотя и рада была просто находиться рядом с ним, была все же слегка уязвлена его холодностью. Ей не приходило в голову, что Хокмун умышленно скрывает свои чувства, а сам он ни на секунду не забывал, что в любой момент может превратиться в безмозглое существо. Он все время помнил, что энергия Черного Камня может вырваться из созданных графом оков, и тогда лорды Гранбретании смогут дать Камню жизнь, и Камень выест его мозг.

И поэтому он не говорил Исольде, что любит ее, что эта любовь пробудила его ото сна, и что лишь поэтому граф сохранил ему жизнь. Исольда же была слишком застенчива, чтобы сказать ему о своих чувствах.

Они скакали по болотным тропам, закутавшись в плащи и подставляя лица ветру, мимо трясин и озер, распугивая куропаток и уток, с шумом взлетающих в небо, встречая табуны диких лошадей и тревожа белых быков. Они мчались по длинным пустынным пляжам под недремлющим оком башен. Наконец они остановились и словно обращаясь к морю, заговорили, пытаясь перекричать пение мистраля.

– Богенталь сказал мне, что вы завтра уезжаете, – прокричала она.

Ветер на секунду стих, и внезапно наступила тишина.

– Да. Завтра, – ответил он, посмотрев на нее, и отвернулся. – Завтра. Но я скоро вернусь.

– Берегите себя, Дориан. Я умоляю вас.

Успокаивая ее, он улыбнулся.

– Похоже, судьба хранит меня. Иначе я уже не раз должен был бы умереть.

Она начала что-то говорить, но вновь с ревом налетел ветер и, подхватив волосы Исольды, разметал их по ее лицу. Хокмун наклонился, чтобы убрать их. Он почувствовал под рукой ее мягкую гладкую кожу, и ему страстно захотелось прикоснуться губами к ее губам. Она попыталась удержать его, но он уже мягко отстранился, повернул лошадь и направился в сторону замка.

Над примятым тростником и подернутыми рябью озерами плыли редкие облака. Заморосил дождь. Назад они ехали медленно; каждый думал о своем.

С головы до ног обтянутый металлической кольчугой, в стальном шлеме, закрывающем голову и лицо, с длинным острым мечом на боку и щитом без каких-либо знаков или гербов, Дориан Хокмун поднял руку, давая знак своим людям остановиться. Его отряд был вооружен до зубов. Все что, убивает на расстоянии: луки, пращи, огненные копья, дротики, топоры – висело за спинами воинов, было приторочено к седлам, привязано к постромкам лошадей… Хокмун спешился и следом за проводником направился к ближайшему холму, низко пригибаясь и двигаясь с большой осторожностью.

На вершине холма он лег на живот и заглянул вниз, в долину, где текла река. Сейчас он впервые увидел мощь Темной Империи во всей ее жуткой красоте.

Огромные орды, казалось посланные самим адом, медленно двигались на юг – маршировала пехота, гарцевала кавалерия. Все воины были в масках, и поэтому казалось, что на Камарг надвигаются полчища зверей.

Колыхались боевые знамена, металлические штандарты покачивались на длинных шестах. Среди них было и знамя Азровака Микосеваара с изображением оскалившегося трупа со шпагой в руке, на плече которого сидит ястреб, и с вышитым на полотнище девизом «Смерть во имя Жизни». Крошечным человечком на коне у самого знамени, должно быть, был сам Азровак Микосеваар. После барона Мелиадуса этот московит был самым жестоким из всех военачальников Гранбретании. Рядом развевались знамя Кошки герцога Венделя, магистра этого Ордена, знамя Мухи лорда Йорика Нанкенсена и сотня других знамен и стягов прочих Орденов. Даже знамя Ордена Богомола было здесь, хотя магистр этого Ордена отсутствовал – им был сам Король-Император Хаон. Но впереди ехал барон Мелиадус со штандартом Ордена Волка – стоящий на задних лапах волк, с разинутой пастью. Даже лошадь барона была закована в медные латы, и голову ее закрывал специальный шлем, формой напоминающий голову огромного волка.

Дрожала земля, и вокруг разносился звон и бряцание оружия. В воздухе стоял запах пота.

Но Хокмуну было некогда разглядывать войско Империи. Он внимательно осматривал реку, по которой медленно плыли тяжелые баржи. Их было так много, что, двигаясь, они касались бортами друг друга. Хокмун улыбнулся и прошептал лежащему рядом воину:

– Это как раз то, что нам надо. Смотри, здесь весь их транспортный флот. Нужно успеть обойти их.

Они сбежали с холма. Нельзя было терять ни минуты. Хокмун вскочил в седло и дал знак отряду следовать за ним.

Они мчались почти весь день, и к вечеру армия Гранбретании превратилась в облачко пыли далеко на юге, и река была свободна от кораблей Империи. Здесь Рона сужалась и становилась мельче, проходя по древнему каналу с каменными берегами. Здесь же был низкий каменный мост. На одном берегу реки местность была ровной, на другом – плавно шла под уклон, спускаясь в долину.

В наступивших сумерках Хокмун перебрался вброд на другой берег, внимательно осмотрел каменную кладку, опоры моста, проверил дно реки. Вода, проникая сквозь звенья кольчуги, леденила ноги. Построенный еще до наступления Страшного Тысячелетия, канал с тех пор ни разу не восстанавливался и теперь был в очень плохом состоянии. Его строителям, видимо, нужно было зачем-то изменить русло реки, Хокмун намеревался найти каналу иное применение.

На берегу, ожидая его сигнала, с огненными копьями в руках, стояли несколько воинов. Хокмун выбрался на берег, распределил солдат по определенным местам на мосту и берегах. Солдаты отсалютовали и, подняв оружие, направились туда, куда им было указано.

И вот, когда совсем стемнело, из огненных копий вырвалось алое пламя, вгрызаясь в камень и превращая воду в пар.

За ночь огненные копья сделали свое дело – мост с грохотом упал в воду, подняв целое облако брызг. Затем солдаты перешли на западный берег. Огнем они вырезали из него каменные блоки и сбрасывали их в реку, которая уже бурлила, огибая загородивший русло упавший мост.

К утру река спокойно текла по широкой долине. По прежнему руслу бежал лишь крошечный, едва заметный ручеек.

Удовлетворенные этим зрелищем, Хокмун и его люди вскочили на лошадей и отправились обратно. Они нанесли Гранбретании первый удар. Первый и очень действенный.

Позволив себе несколько часов отдыха, они вернулись, чтобы следить за войском Империи.

Хокмун улыбался, лежа под кустом и наблюдая за растерянностью гранбретанцев.

Там, где раньше была вода, теперь лежал толстый слой темного ила, и в нем, словно выброшенные на берег киты, лежали боевые корабли и баржи Гранбретании с торчащими вверх носами. Повсюду валялась разбросанная техника, провизия, метался в панике скот. Среди всего этого бегали солдаты, лихорадочно пытающиеся вытащить увязшие баржи и спасающие барахтающихся в грязи животных.

Над рекой стоял невообразимый шум. Строгие четкие ряды наступавших армий были нарушены. Даже надменным кавалеристам пришлось использовать своих лошадей как тягловую силу, чтобы подтаскивать баржи поближе к берегу. Начали ставить палатки – видно, Мелиадус понял: нельзя двигаться дальше, пока не будет спасен Груз. Хотя вокруг лагеря и была выставлена охрана, все свое внимание она обращала на реку, а не на холмы, где ждали своего часа Хокмун и его люди.

Было уже довольно темно, и так как орнитоптеры не могут летать по ночам, барону Мелиадусу придется дожидаться утра, чтобы выяснить причину внезапного обмеления реки. Затем он пошлет туда (так думал Хокмун) инженеров, чтобы разобрать плотину. Хокмун был готов к этому, и сейчас было самое время подготовить людей. Он спустился ползком по склону холма и оказался в маленькой лощине, где отдыхали его солдаты. У него возник замысел, успешное выполнение которого, как ему казалось, должно было парализовать войско Империи.

Наступила ночь. Люди в долине продолжали свою работу при свете факелов – вытаскивали на берег тяжелые военные машины и многочисленные мешки и корзины с провиантом. Мелиадус горел желанием побыстрее добраться до Камарга и не давал солдатам ни минуты отдыха. Огромный лагерь раскинулся почти у самой реки. Каждый Орден образовывал свой круг палаток, в центре которого устанавливался свой штандарт. Но сейчас палатки пустовали. Все люди были заняты работой.

Охрана не заметила приближающихся к лагерю вооруженных всадников, закутанных в темные плащи.

Хокмун остановил коня, вытащил из ножен меч – тот самый, что дал ему Мелиадус, на мгновение поднял его над головой и затем указал вперед. Это был сигнал к атаке.

Без боевых кличей, молча – слышен был лишь топот копыт и бряцанье оружия – воины Камарга, ведомые Хокмуном, устремились вперед. Герцог мчался, низко пригнувшись к шее коня, прямо на опешившего от неожиданности часового. Удар мечом пришелся в горло солдата, и тот, захлебываясь кровью, упал на землю. Они уже ворвались в первый круг палаток, рубя на скаку натянутые веревки и шеи тех, кто пытался остановить их. Хокмун выехал на центр круга и одним могучим ударом перерубил древко установленного там знамени. Это был штандарт Ордена Собаки, и, поднимая сноп искр, он рухнул в горящий рядом костер.

Хокмун, ни на секунду не останавливаясь, направил коня в самое сердце огромного лагеря. На берегу реки еще не знали о нападении – там было слишком шумно.

Три всадника мчались навстречу Хокмуну. Ему удалось выбить меч у одного из них, но двое других атаковали его. Ловким ударом Хокмун отрубил одному кисть руки, второй было попятился, но герцог не дал ему уйти, нанеся удар в грудь.

Конь под Хокмуном поднялся на дыбы, и герцогу стоило немалых усилий удержать его и направить вперед, к следующему кругу палаток. Воины Камарга ехали следом. Вырвавшись на открытое место, Хокмун увидел, что путь им преградила группа воинов, одетых лишь в ночные рубахи и вооруженных короткими мечами и небольшими круглыми щитами. Хокмун закричал что-то своим людям, и те, выставив перед собой мечи, выстроились полукругом. Для того чтобы опрокинуть преградивших им путь гранбретанцев, потребовалось не много времени, и скоро отряд Камарга ворвался в новый круг палаток, круша все на своем пути.

Размахивая блестящим от крови мечом, Хокмун пробился к центру лагеря и там увидел то, что так настойчиво искал – знамя Ордена Богомола. Драгоценное полотнище со всех сторон окружали солдаты в шлемах, со щитами в руках. Не медля, Хокмун с яростным криком ринулся вперед. Дрожь пробежала по его руке, когда удар меча пришелся в щит ближайшего воина, но он снова поднял свое смертоносное оружие, и на этот раз щит раскололся. Солдат упал, кровь заливала его маску. Следующий взмах меча, и еще одна голова скатилась с плеч. Меч Хокмуна поднимался и опускался, словно часть какой-то безжалостной и неутомимой машины. Воины Камарга присоединились к герцогу, и они теснили гранбретанцев все дальше и дальше, заставляя их пятиться и отступать к знамени.

В разорванной кольчуге, потеряв щит, Хокмун продолжал сражаться, и вот уже у штандарта остался лишь один защитник.

Хокмун, усмехнувшись, острием меча сорвал с головы воина шлем и молниеносным ударом рассек череп солдата надвое. Затем он выдернул из земли знамя, поднял его высоко над головой и, повернув коня, повел отряд прочь из лагеря. Боевые лошади Камарга легко перепрыгивали через валяющиеся повсюду трупы и опрокинутые палатки.

Неожиданно за спиной Хокмуна раздался крик:

– Ты видел его?! У него во лбу Черный Камень!

И Хокмун понял, что очень скоро барон Мелиадус узнает, кто разгромил его лагерь и выкрал самое священное из знамен Гранбретании.

Он повернулся на крик и, потрясая знаменем, громко засмеялся.

– Хокмун! – закричал он. – Хокмун!

Это был боевой клич его предков, и он сейчас непроизвольно вырвался из его груди, видимо, под воздействием неосознанного желания объявить своему врагу, с кем тот имеет дело.

Вороной жеребец под герцогом поднялся на дыбы и понесся вперед через разгромленный лагерь.

За ним, взбешенные смехом Хокмуна, устремились воины. Империи.

Отряд вскоре, достиг холмов и направился к укрытию. За ними, неуверенно продвигаясь в темноте вперед, следовали люди Мелиадуса. Обернувшись, Хокмун увидел, что на берегу реки поднялся переполох. Огоньки сотен зажженных факелов торопливо двигались к лагерю.

Люди Хокмуна превосходно знали местность, отряд быстро оторвался от преследователей и вскоре уже был возле замаскированного входа в пещеру. Пещера была большая, со множеством коридоров, и в ней легко было устроиться самим и разместить лошадей. В зале, где хранились запасы пищи, протекал небольшой ручеек. Такие тайные стоянки были подготовлены заранее на всем пути до Камарга.

Кто-то зажег факелы. Хокмун, рассмотрев на свету знамя Богомола, швырнул его в угол и улыбнулся круглолицему Пилэйру, командиру отряда Камарга.

– Завтра, сразу как вернутся с разведки орнитоптеры, Мелиадус пошлет инженеров к плотине. Нужно сделать так, чтобы наша работа не пропала даром.

Пилэйр кивнул.

– Да, но даже если мы уничтожим один отряд, он пошлет другой…

Хокмун пожал плечами.

– А за ним еще один, наверняка… Но я все-таки рассчитываю на его нетерпение и желание поскорее достигнуть Камарга. И, возможно, он, наконец, поймет бессмысленность такой траты времени и сил. Тогда он наверняка попытается уничтожить нас. Если повезет и мы уцелеем, возможно, нам и удастся направить его к юго-восточным границам Камарга.

Пилэйр начал пересчитывать вернувшихся солдат.

Хокмун подождал, когда он закончит, и потом спросил:

– Сколько мы потеряли?

На лице Пилэйра было написано смешанное чувство восторга и недоверия.

– Ни одного, милорд. Мы не потеряли ни одного человека!

– Хороший знак, – сказал Хокмун, хлопая Пилэйра по плечу. – А сейчас нам надо отдохнуть. Утром предстоит долгий путь.

На заре часовой, оставленный у входа в пещеру, принес плохие новости.

– Летающая машина, – сообщил он Хокмуну. – Она крутится здесь уже минут десять.

– Ты думаешь, пилот заметил что-нибудь? – спросил Пилэйр.

– Это невозможно, – сказал Хокмун. – Вход не виден даже с земли. Просто надо подождать – орнитоптеры не могут долго оставаться в воздухе – им нужна дозаправка.

Но час спустя часовой доложил, что на смену этому орнитоптеру прилетел другой. Хокмун закусил губу. Через минуту он принял решение.

– Время уходит. Мы должны быть у плотины раньше, чем люди Мелиадуса. Видимо, придется рискнуть.

Он подозвал одного из воинов и что-то сказал ему, потом дал указания двум солдатам, вооруженным огненными копьями, и велел остальным седлать коней.

Чуть погодя из пещеры выехал одинокий всадник и начал медленно спускаться по отлогому каменистому склону.

Хокмун видел, наблюдая из пещеры, как скользнули по медной поверхности орнитоптера солнечные лучи, когда тот, шумно хлопая крыльями, начал снижаться. Хокмун рассчитывал на любопытство пилота. Он сделал знак рукой, и два солдата подняли свои длинные громоздкие копья, стволы которых уже начали накаляться. Огненные копья были неудобны тем, что из них нужно было стрелять мгновенно, иначе они нагревались так сильно, что их нельзя было держать в руках.

Орнитоптер, описывая круги, спускался все ниже и ниже. Уже можно было разглядеть пилота в маске Ворона.

– Пора, – прошептал Хокмун.

Две красные огненные, струи ударили одновременно. Первая лишь слегка опалила борт орнитоптера. Но вторая попала точно в пилота, и он мгновенно загорелся. Сбивая с себя пламя, он отпустил рычаги управления, и крылья огромной машины захлопали вразнобой, орнитоптер закрутился в воздухе, наклонился набок и начал стремительно падать. Пилот попытался удержать машину, но было уже поздно. Она ткнулась в склон ближайшего холма и, дергая крыльями, развалилась на куски. Тело пилота отшвырнуло на несколько ярдов. Затем что-то взорвалось. Обломки разлетелись по всему склону, но огня не было – похоже, это была одна из особенностей двигателей, используемых в орнитоптерах.

Хокмун вскочил на коня и выехал из пещеры, остальные последовали за ним. Отряд направился к плотине.

Зимний день выдался солнечный и ясный. Холодный свежий воздух пьянил, и они ехали, окрыленные вчерашним успехом и уверенные в себе. Забравшись на вершину холма, с которого было видно текущую по новому руслу реку, плотину и ползающих по берегам людей, они на мгновение остановились, а затем лавиной устремились вниз. Впереди, приподнявшись на стременах, мчались воины с огненными копьями, выставив перед собой это аде кош оружие.

Десять огненных струй ударили по опешившим гранбретанцам. превращая людей в живые факелы. Огонь не щадил никого – ни инженеров в масках Крота и Барсука, ни наемников из отряда Азровака Микосеваара. Люди Хокмуна сцепились с ними – зазвенело оружие, взлетали над головами окровавленные мечи. Кричали в смертельной агонии люди; фыркали и ржали лошади.

Конь Хокмуна, защищенный кольчугой, покачнулся, когда великан-гранбретанец попал в него большим топором, и упал, увлекая за собой седока. Наемник, сделав шаг вперед, занес боевой топор над головой придавленного конем Хокмуна. Но герцог успел высвободить руку с мечом и парировать удар наемника. Жеребец поднялся на ноги. Хокмун вскочил и, отбиваясь от ударов топора, ухватился за поводья.

Раз за разом сходились меч и топор, и рука Хокмуна, сжимающая оружие, онемела от напряжения. Но вот его меч, скользнув по рукоятке топора, ударил по рукам противника. Наемник выпустил оружие, и Хокмун, не мешкая ни секунды, опустил на его голову меч, расколов металлическую маску. Воин застонал и пошатнулся. Хокмун ударил еще раз. Маска развалилась, открывая залитое кровью лицо московита. Глаза Хокмуна сузились от гнева, ибо он ненавидел наемников даже больше, чем гранбретанцев. Не обращая внимания на мольбы о пощаде, исторгаемые из окровавленных уст московита, Хокмун ударил третий раз, разрубая его голову надвое. Тот замертво рухнул на землю.

Хокмун вскочил на коня и повел своих людей против остатков Легиона Стервятников. Вскоре с наемниками было покончено. Инженеры, вооруженные лишь короткими мечами, не могли оказать почти никакого сопротивления и были убиты. Их тела сбросили в реку, течение которой они еще совсем недавно пытались изменить.

Когда отряд возвращался обратно, Пилэйр посмотрел на Хокмуна и сказал:

– В вас совсем нет жалости, милорд!

– Верно, – сухо ответил Хокмун. – Никакой. Мужчина, женщина, ребенок, если они – гранбретанцы или слуги Темной Империи, мои заклятые враги.

Отряд в сражении потерял восьмерых. Врагов погибло гораздо больше, можно было считать, что удача снова была на стороне Камарга. Гранбретанцы безжалостны к своим врагам, но они теряются, когда с ними поступают так же. Возможно, этим и объяснялись те небольшие потери, которые понес отряд Хокмуна.

Еще четырежды посылал Мелиадус экспедиции, надеясь разобрать плотину, и каждый раз увеличивая количество солдат, и все они были разгромлены неожиданными атаками воинов Камарга. Из двухсот всадников Хокмуна осталось около ста пятидесяти. Они должны были выполнить вторую часть замысла, а именно – постоянными набегами заставить обремененное военными машинами и обозом войско повернуть на юго-восток.

Отряд Хокмуна атаковал теперь только по ночам. Пламя огненных копий сжигало палатки и их обитателей. Стрелы его воинов десятками убивали часовых и вооруженных всадников, рыскавших вокруг в поисках тайных стоянок отряда. Кровь на мечах не успевала высыхать, и топоры затупились от смертоносной работы. Изможденные, с воспаленными глазами, Хокмун и его люди временами едва держались в седле и в любой момент могли быть обнаружены. Они делали все, чтобы выбранная ими для войска Империи дорога была усеяна трупами ее же солдат.

Как Хокмун и предполагал, Мелиадус, не стал тратить много времени на поиски неуловимого отряда. Его желание поскорее добраться до Камарга пересилило ненависть к герцогу Кельнскому, и, вероятно, он решил, что расправившись с Камаргом, он найдет время заняться Хокмуном.

Лишь однажды они встретились друг с другом. В один из набегов, когда Хокмун и его отряд уже собирались отступать, – уже светало – навстречу им выехала группа всадников в волчьих масках. Возглавлял ее барон Мелиадус. Увидев Хокмуна, добивающего мечом поверженного солдата, Мелиадус бросился к герцогу.

Хокмун заметил барона, отбил его удар и, мрачно улыбаясь, начал теснить противника.

Мелиадус захрипел.

– Примите мою благодарность, барон, – сказал Хокмун. – Прием, оказанный мне в Лондре, кажется, только прибавил мне сил…

– Послушайте, Хокмун, – ответил тихим, но дрожащим от ярости голосом Мелиадус. – Я не знаю, как вам удалось ускользнуть от Черного Камня, но поверьте, вам предстоит испытать нечто худшее, когда вы снова попадете ко мне в руки.

Неожиданно Хокмун ловко подцепил рукоятку меча Мелиадуса и вырвал оружие из рук барона. Он уже занес свой меч, чтобы нанести смертельный удар, но увидел, что на помощь Мелиадусу спешит большой отряд.

– К сожалению, мне пора, барон. Но я припомню вам ваше обещание – когда вы станете моим пленником.

Он развернул коня и, смеясь, ускакал прочь. Мелиадус спешился, чтобы подобрать меч.

– Дерьмо! – прорычал он. – Не пройдет и месяца, как ты будешь валяться у меня в ногах.

И вот настал день, когда отряд Хокмуна быстро мчался по болотистой местности, что простиралась перед длинной грядой холмов – туда, где его ждали граф Брасс, Леопольд фон Виллах и армия Камарга. Высокие темные башни, почти такие же древние, как и сам Камарг, возвышались над полем предстоящей битвы. Из всех щелей и бойниц торчали стволы какого-то странного оружия.

Завидев на вершине одного из холмов одинокую фигуру графа Брасса, Хокмун направился туда. Граф радостно улыбался.

– Я рад, что сохранил вам тогда жизнь, герцог Кельнский, – весело пошутил он. – Ты сделал все, как хотел, Дориан, и сберег большую часть людей. Даже я в молодости не сделал бы лучше.

– Благодарю вас, граф Брасс. Но сейчас не время разговаривать. Мелиадус будет здесь самое большее через двенадцать часов.

Хокмун с вершины холма увидел, как начала растягиваться цепью пехота Камарга.

Армия Камарга насчитывала около тысячи человек, и это было ничтожно мало в сравнении с огромным войском Империи. Гранбретанцев было в двадцать, а может и в сорок раз больше.

Граф Брасс заметил, что Хокмун немного растерялся.

– Не бойся, мой мальчик. У нас есть оружие получше, нежели простые мечи.

Хокмун ошибался, полагая, что армия Гранбретании доберется до границ Камарга за двенадцать часов. Видимо, они решили остановиться на ночь лагерем и отдохнуть перед наступлением. Только к полудню следующего дня камаргцы увидели приближающееся войско. Каждый из отрядов пехоты или кавалерии принадлежал определенному Ордену, и каждый член Ордена давал клятву защищать своего собрата, живого или мертвого. Это тоже в значительной степени объясняло мощь имперской армии – ни один солдат не покидал поле боя без приказа магистра.

Граф Брасс, сидя на лошади, наблюдал за наступлением неприятеля. Рядом с ним с одной стороны стоял Дориан Хокмун, с другой – Леопольд фон Виллах. Командовал здесь граф.

– Сейчас начнется, – подумал Хокмун, ему было непонятно, как они могут победить в этом сражении. Не слишком ли самоуверен граф?

Но вот огромная колонна из людей и машин остановились примерно в полумиле от границы Камарга, от нее отделились две фигуры и направились к холму. Когда они подъехали ближе, Хокмун увидел штандарт барона Мелиадуса, а мгновение спустя признал в одной из фигур и самого барона, которого сопровождал герольд с бронзовым мегафоном в руках. Похоже, Мелиадус собрался вести переговоры.

– Не собирается же он сдаваться… Или ждет, что мы запросим пощады? – раздраженно сказал фон Виллах.

– Не думаю, – зло усмехнувшись, ответил Хокмун. – Это один из его трюков. Он славится ими.

Заметив состояние герцога, граф счел нужным предупредить его:

– Будь осторожен, Дориан Хокмун. Не позволяй ненависти затмить рассудок, как это произошло с Мелиадусом.

Хокмун смотрел прямо перед собой и ничего не ответил.

Тем временем герольд поднес мегафон ко рту.

– Я говорю от имени барона Мелиадуса, магистра Ордена Волка, Главнокомандующего армиями нашего великого Короля Хаона, правителя Гранбретании и, волею судьбы, будущего правителя всей Европы.

– Скажи своему хозяину, пусть он снимет маску и сам поговорит с нами, – ответил граф.