Текст книги "Восход империи"

Автор книги: Майкл Салливан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 45 страниц)

Глава 10
НАГРАДЫ

В полдень ударил колокол. Амилия остановилась, не зная, куда идти. Будучи до недавнего времени судомойкой, редко покидавшей кухню, она совсем не знала ту часть замка, в которой жили дворяне. Раньше ей изредка приходилась подменять заболевших горничных и убирать спальни на третьем этаже, но она всегда старалась как можно быстрее закончить работу – до возвращения господ. Делать что-либо в их присутствии было для нее истинным кошмаром. Обычно они вообще ее не замечали, но она очень боялась привлечь к себе чье-нибудь внимание. Незаметность, невидимость были ее сильнейшей защитой. В шумной, многолюдной кухне легко было оставаться невидимой, но в пустых коридорах дворца ее мог заметить кто угодно.

Сейчас у нее не было выбора. Сальдур приказал ей явиться к нему в кабинет. Стражник сообщил об этом по пути на завтрак и велел предстать пред его святейшеством ровно в полдень. Есть сразу расхотелось, и остаток утра она изводила себя мыслями, какая ей уготована участь.

Раздался второй удар колокола, и Амилии стало страшно. Она была в кабинете регента только один раз, но тогда ее сопровождала вооруженная стража, и путь наверх занимал ее в последнюю очередь. Она помнила, что нужно подняться по лестнице, но не могла вспомнить, на сколько пролетов.

«Ох, почему я не вышла раньше?»

Она миновала большую залу, в которой длинные столы были уставлены знакомыми тарелками и сверкающими кубками. Она мыла их ежедневно и знала, словно старых друзей. Это были друзья ее прошлого, когда в жизни еще был какой-то порядок. Просыпаясь каждое утро, Амилия была уверена, что этот день будет таким же, как предыдущий. Теперь же она ежеминутно дрожала от страха, ожидая, что ее сочтут недостойной теперешней службы.

С противоположной стороны в залу вошли люди в ярких, богато расшитых одеждах – дворяне. Усевшись за стол, они принялись громко разговаривать, смеяться, раскачиваться на стульях. Они крикнули лакеям, чтобы те подали вино. Амилия заметила Бастиона, который нес поднос с дымящейся едой, и, пропуская его, придержала дверь. Благодарно улыбнувшись, лакей пробежал, вытирая рукавом лоб.

– Как мне добраться до кабинета регента? – прошептала она.

Не останавливаясь, Бастион на ходу бросил через плечо:

– Обойди залу для приемов, потом тронную.

– А дальше?

– Там спросишь у секретаря.

Она направилась дальше по коридору и обошла округлую стену парадной лестницы, ведущей к входу во дворец. Все двери были распахнуты настежь, и при ярком свете стали заметнее дрожащие пылинки, висевшие в воздухе. Покрытые потом люди таскали во дворец дерево, известковый раствор и камень. Другие пилили доски и резали мрамор, третьи лезли по шатким лесенкам. Лебедки поднимали ведра на леса, где расположились каменщики. Все трудились в поте лица, дабы обновленные залы поражали посетителей размахом и грандиозностью. Амилия с удивлением заметила, что одну стену сдвинули, а потолок стал выше, чем тогда, когда она была здесь в первый раз. Теперь помещение выглядело просторнее и производило куда более сильное впечатление, чем некогда находившийся здесь мрачный вестибюль.

– Прошу прощения, – раздался чей-то голос. Во дворе возле открытых дверей стоял худощавый человек. Он робко топтался на пороге, то и дело уклоняясь от сновавших туда-сюда рабочих. – Могу я войти? – Он кашлянул и помахал носовым платком перед лицом.

Амилия пожала плечами.

– Почему нет? Все остальные уже здесь.

Он сделал несколько неуверенных шагов, с опаской посмотрел наверх и вскинул руки, будто стараясь предупредить удар. Человек был очень худым и таким высоким, что казалось, вот-вот переломится пополам. Одет он был в ярко-желтую рубаху и оранжевые штаны в полоску, а на голове у него красовался напудренный парик.

– Добрый день, сударыня, – приветствовал он ее поклоном, обходя рабочих. – Мое имя – Нимбус из Вернеса, я пришел, чтобы предложить свои услуги.

– О, – сказала Амилия, глядя него без всякого интереса. – Я не думаю, что…

– О, прошу вас, выслушайте меня! Я – бывший придворный короля Фредрика и королевы Жозефины из Галеаннона. Я хорошо знаком с придворным протоколом, процедурами и ведением переписки. А до этого служил управляющим у герцога Ибсена в Вернесе, так что могу управлять… – Он замолчал. – Что с вами?

Амилия нетерпеливо огляделась.

– Ничего. Просто я очень спешу. Мне назначена важная встреча с регентом.

– В таком случае приношу свои извинения. Видите ли… дело в том, что я… – Он как-то обмяк, сгорбился и печально вздохнул. – Стыдно признаться, но я бежал, опасаясь вторжения патриотов. У меня нет ничего, кроме одежды, которая на мне, и того, что я ношу в этой небольшой сумке. Я пришел сюда пешком и… немного голоден. Надеялся, что сумею найти работу при дворе. Я больше ничего не умею, – сказал он, смахивая с плеч похожую на иней строительную пыль, которая падала с лесов.

– Мне очень жаль, но я не… – Увидев, как задрожали его губы, Амилия остановилась. – Сколько же времени вы не ели?

– Боюсь, что довольно много. Я уже и сам не помню.

– Послушайте, – сказала она. – Я могу раздобыть еды, но вам придется подождать, пока не закончится моя встреча с регентом.

Ей показалось, что он вот-вот заплачет. Незнакомец прикусил губу и несколько раз кивнул.

– Премного вам благодарен, сударыня, – сказал он.

– Ждите меня здесь. Я скоро вернусь. Надеюсь…

Она пошла дальше, обходя взмыленных рабочих в кожаных фартуках и каких-то людей в мантиях. В руках у них были линейки, которые они держали словно трости. Они стояли возле стола, устланного огромными листами пергамента, и о чем-то спорили, указывая на прочерченные там линии.

Работы в тронной зале почти закончились. Оставалось только убрать леса. Мраморный пол и массивные колонны, поддерживавшие куполообразный потолок, сияли новизной. Возле стены, на огромном подиуме, возвышался золотой императорский трон в виде гигантской хищной птицы. Ее широко раскинутые крылья служили полукруглой спинкой кресла. Миновав сводчатую галерею, Амилия наконец оказалась в той части дворца, где располагались кабинеты первых лиц империи.

– Тебе чего? – спросил ее секретарь.

Этот человек ей никогда не нравился. У него были редкие черные волосы на бледной лысеющей голове, маленькие глазки и длинные, едва прикрытые губой передние зубы, которые придавали ему сходство с грызуном. Маленький человечек сидел за внушительного размера столом. Пальцы его были сплошь покрыты чернильными пятнами, отчего казались черными.

– Я пришла к регенту Сальдуру, – ответила она. – Он посылал за мной.

– Вверх по лестнице, четвертый этаж, – бросил секретарь и снова уткнулся в свои бумаги.

На втором этаже стены были покрыты гипсом. На третьем – обшиты обычным деревом. Стены четвертого этажа украшало великолепное резное вишневое дерево. Вместо фонарей здесь были изящные канделябры, пол коридора по всей длине устилала красная ковровая дорожка, сквозь высокие стеклянные окна струился солнечный свет. Амилия вспомнила, как нелепо Сальдур смотрелся на кухне, и, оглядев свое убогое грязное платье, не могла не оценить иронии.

Дверь была открыта. Регент Сальдур стоял перед сводчатым окном, состоявшим из трех самых больших кусков стекла, какие она когда-либо видела. Снизу доносилось пение птиц. Регент держал на свету пергамент и читал его.

– Ты опоздала, – не глядя на нее, сказал Сальдур.

– Прошу прощения. Я не знала, как сюда добраться.

– Запомни раз и навсегда: меня не интересуют ни извинения, ни оправдания. Только результаты. Когда я велю что-либо сделать, это нужно делать в точном соответствии с моим распоряжением: не быстрее, не дольше, не по-другому, но именно так, как я сказал. Понятно?

– Да, ваше преосвященство. – Ей вдруг стало жарко.

Регент подошел к столу и положил на него пергамент. Соединив ладони и постукивая пальцами друг о друга, он принялся разглядывать Амилию.

– Напомни, как тебя зовут?

– Амилия из Таринской долины.

– Амилия. Красивое имя. Что ж, Амилия, я тобой доволен, а это, должен сказать, со мной случается нечасто. У императрицы сменилось уже пять наставниц, и все – дамы с отличной родословной. Однако тебе единственной удалось добиться хоть какого-то улучшения здоровья ее величества. И теперь я оказался в весьма затруднительном положении, ибо никак не могу допустить, чтобы обыкновенная судомойка была личной помощницей самой императрицы. Как это будет выглядеть? – Он сел за стол, разглаживая складки мантии. – Возможно, что без твоей удивительной помощи императрица вообще могла бы погибнуть. За это ты, бесспорно, заслуживаешь награды, и посему я жалую тебя титулом баронессы. Отныне ты – леди Амилия. – Он обмакнул перо в чернила и поставил на пергаменте подпись. – Покажи это секретарю внизу, и он обеспечит тебя всем необходимым для… Ну, скажем, для того, чтобы ты могла приобрести новое платье.

Амилия смотрела на него во все глаза и, затаив дыхание, не смела пошевелиться. В последнее время ей невероятно везло, и она боялась, что одно слово, одно опрометчивое движение спугнет удачу. Он не собирается ее наказывать. Об остальном она подумает позже.

– Тебе что, нечего сказать?

Амилия колебалась.

– Могу я и для ее величества приобрести новое платье, ваша светлость?

– Теперь ты леди Амилия, официальная наставница великой императрицы Модины Новронской. Ты вправе принимать любые меры, если это пойдет на благо ее величеству.

– Могу ли я вывести императрицу на улицу немного погулять?

– Нет, – отрезал Сальдур. Затем тон его смягчился, и он добавил: – Как мы оба знаем, императрица Модина не слишком хорошо себя чувствует. Я вообще сомневаюсь, что ей когда-нибудь станет лучше. Крайне важно, однако, чтобы подданные ни на миг не усомнились в том, что ими правит сильная монархиня. От ее имени мы с регентом Этельредом вершим великие дела на благо народа. – Он кивнул на окно. – Но как можно будет рассчитывать на успех наших начинаний, ежели народ прознает, что его возлюбленная императрица не в своем уме! Новрон поставил перед нами труднейшую задачу – построить новый мир, скрыв при этом слабость императрицы. Теперь поговорим о твоем первом задании.

Амилия моргнула.

– Несмотря на все мои усилия, пошли слухи, будто с императрицей что-то неладно. Народ никогда ее не видел, и посему бытует мнение, что она вовсе не существует. Нужно успокоить толпу. Следовательно, твоя задача – подготовить ее величество к произнесению речи с большого балкона через три дня.

– Но… как я…

– Не волнуйся, – прервал ее Сальдур, – всего три фразы. – Он поднял пергамент, который читал, и протянул его Амилии. – Это должно быть просто. Ты уже заставила императрицу сказать одно слово. Теперь сделай так, чтобы она произнесла еще несколько. Пускай выучит речь наизусть и произнесет ее – как императрица.

– Но я…

– Ты помнишь, что я говорил насчет оправданий? Теперь ты дворянка, лицо привилегированного сословия, к тому же облеченное властью. У тебя большие возможности, но и спрос с тебя немалый. Теперь ступай. У меня много дел.

Взяв пергаменты, девушка поклонилась и зашагала к двери.

– Леди Амилия, – остановил ее регент. – Не забывайте, что пять ваших предшественниц тоже были дворянками.

– Семь футов под килем тебе, девочка, – заявил Ибис, со всех сторон разглядывая грамоту о дворянстве, которую показала ему Амилия.

Большая часть обитателей кухни сгрудилась вокруг повара, улыбаясь и тараща глаза на пергамент в его руках.

– Ой, до чего же красиво! – воскликнула Кора. – Мне так нравятся эти замысловатые буковки.

– Никогда не хотел учиться грамоте, – сказал Ибис. – А сейчас в первый раз пожалел, что не умею читать.

– Позвольте? – попросил Нимбус. Тщательно вытерев руки о платок, он осторожно взял пергамент. – Здесь сказано: «Я, Модина, правомочная императрица, милостию Господа нашего Марибора призванная исполнять возложенную на меня великую миссию, чрез посредство регентов моих Мориса Сальдура и Ланиса Этельреда постановляю: за верную службу и преданность престолу жаловать Амилию из Таринской долины, дочь Бартоломью, каретного мастера, дворянским званием и отныне и навсегда именовать ее баронессой Амилией Таринской». – Нимбус поднял голову. – Далее еще много говорится по поводу ограничения наследственных и дворянских прав, но общий смысл написанного ясен.

Все посмотрели на высокого нескладного человека.

– Это Нимбус, – представила его Амилия. – Он страшно голоден. Может, вы дадите ему что-нибудь поесть?

Ибис широко улыбнулся и отвесил скромный поклон.

– Ты теперь дворянка, Амилия. Никто здесь не вправе тебе отказать. Слыхала, Эдит? – крикнул он вошедшей в эту минуту старшей горничной. – Наша малышка Амилия теперь благородная дама.

Эдит остановилась как вкопанная.

– Это еще кто сказал?

– Императрица и регент Сальдур, вот кто! Так написано вот на этом пергаменте. Хочешь прочесть?

Эдит сердито нахмурилась.

– Ага, то-то же! Ты, как и я, не умеешь читать. Может, хочешь, чтобы леди Амилия тебе почитала? Или ее личный секретарь? У него превосходный голос.

Эдит схватила кучу грязного столового белья и выскочила из кухни. Повар расхохотался.

– Она все предрекала, что ты вот-вот вернешься к мытью посуды или тебя ждет что-нибудь пострашнее. – Хлопнув в ладоши, он обратился к Нимбусу: – Итак, чего желаете?

– Мне вообще-то все равно, – ответил Нимбус. У него тряслись руки, отчего пергамент, который он все еще держал, слегка подрагивал. – После нескольких дней голодовки даже кожаная обувь выглядит аппетитно.

– Что ж, приступим.

– Не могли бы вы освободить место, чтобы Нимбус мог сесть? – попросила Амилия.

Кора и Ниппер тут же бросились расчищать стол пекаря и накрыли его, как месяцем ранее для Модины.

– Спасибо, – сказала Амилия. – Вы уж слишком расстарались… Но я вам всем очень благодарна.

– Прошу прощения, госпожа Амилия, – обратился к ней Нимбус. – Если позволите. По этикету не положено, чтобы благородная дама благодарила за услугу тех, кто ниже ее по положению.

Амилия села рядом с ним и вздохнула. Опустив подбородок на сложенные руки, она нахмурилась.

– Я не знаю, как быть благородной дамой. Я вообще ничего не знаю, но должна научить ее величество быть императрицей! – Невероятное везение, с одной стороны, и ожидание неизбежной катастрофы, с другой, окончательно выбили девушку из колеи, и она чувствовала себя совершенно потерянной. – Его преосвященство в любую минуту может приказать убить меня. – Она забрала у Нимбуса пергамент и взмахнула им. – Но зато теперь, когда я дворянка, мне просто быстренько отрубят голову.

Лейф принес тарелку с супом. Посмотрев на нее, Нимбус перевел взгляд на разложенные возле него столовые приборы.

– Служители кухни не очень хорошо разбираются в сервировке стола, правда? – Он взял небольшую вилку с двумя зубцами и покачал головой. – Это вилка для раков, и она должна лежать слева от тарелки… если бы мне подали раков. А вот ложки у меня нет.

Амилия почувствовала себя последней дурой.

– Я не уверена, что здесь вообще кто-нибудь знает, что такое вилка. – Она с удивлением посмотрела на изогнутый тонкий предмет из проволоки. – Ими не пользуются даже дворяне. Во всяком случае, я такого никогда не мыла.

– Зависит от местности. На юге они давно в ходу.

– Сейчас принесу вам ложку. – Амилия встала, но почувствовала прикосновение его руки.

– Опять же, – сказал он, – простите мою прямоту, но дама не ходит сама в кладовую за столовыми приборами. А вы теперь леди. Эй ты! – окликнул он Ниппера, пробегавшего мимо с ведром в руках. – Принеси ложку для ее светлости.

– Сию минуту, – ответил юноша. Он поставил ведро и устремился в кладовую.

– Вот видите? – сказал Нимбус. – Это не сложно. Просто нужно немного уверенности в себе и правильный тон.

Ниппер принес ложку. Она даже не успела коснуться стола – Нимбус взял ее прямо из рук и начал есть. Несмотря на то, что он умирал от голода, ел он медленно, то и дело промокая уголки рта кончиком салфетки, которую аккуратно разложил на коленях. Он сидел так, как леди Констанция, – подняв подбородок, распрямив плечи, изящно держа ложку. Амилия никогда не видела, чтобы кто-то ел так… красиво.

– Вам необязательно здесь оставаться, – сказал он ей. – Бесконечно ценю ваше общество, но уверен, у вас есть более важные дела. Я смогу сам выбраться отсюда, когда закончу трапезу, но мне бы очень хотелось лично поблагодарить вас за этот обед. Вы спасли меня от голодной смерти.

– Я хочу, чтобы вы со мной работали, – неожиданно выпалила Амилия. – Помогите мне научить Модину вести себя, как подобает императрице!

Нимбус замер, на полпути не донеся ложку ко рту.

– Вы знаете все о том, как должен вести себя дворянин! Вы даже говорили, что были придворным. Вы знаете все правила и… и…

– Протоколы и этикет.

– Да, это тоже. Я не знаю, смогу ли устроить так, чтобы вам назначили жалованье, но постараюсь. Регент сказал, что я могу принимать любые меры для блага ее величества. Даже если не смогу добиться для вас жалованья, то хотя бы крышу над головой и тарелку супа я вам обещаю.

– В данный момент, госпожа Амилия, для меня это неслыханная удача. Почту за честь чем-либо помочь ее величеству.

– Значит, договорились. Теперь вы официальный…

– Гувернер ее величества, императрицы Модины? – подсказал Нимбус.

– Да. И наша первая задача – научить ее произнести речь с большого балкона через три дня.

– Это не очень сложно. Как часто ей доводилось выступать на публике?

Амилия вымученно улыбнулась.

– Неделю назад на кухне она сказала слово «нет».

Глава 11
РАТИБОР

К вечеру они приехали в Ратибор. Город показался Аристе самым грязным и отвратительным местом, какое только можно было себе представить. Узкие кривые улицы сталкивались друг с другом на перекрестках и разбегались далее во все стороны под самыми разными углами, образуя причудливо изломанные линии. Возле каждого дома громоздились кучи мусора, сами же улицы напоминали затхлые болота, полные грязи и нечистот. Кое-где лежали шаткие деревянные мостки, по которым люди вынуждены были двигаться вереницей, широко раскинув руки, словно канатоходцы. Под стать дорогам были мрачные убогие дома и лавки. Казалось, все здания с трудом втискивались в небольшое пространство, оставленное между острыми углами улиц, и потому по форме напоминали куски сыра, что придавало городу какой-то разбитый вид. Все окна были наглухо закрыты, чтобы не дать городской вони проникнуть в дома, и сплошь покрыты толстым слоем грязи, постоянно летевшей из-под колес проезжавших мимо телег.

Ратибор с гордостью утопал в грязи – так бедняк гордится единственным своим богатством – мозолями на руках. Аристе не раз доводилось слышать чудовищные рассказы об этом городе, но они не шли ни в какое сравнение с тем, что она увидела собственными глазами. Это был город рабочих и бедняков, не оставлявший надежды заработать хотя бы четвертак. Люди здесь выставляли свою нищету и убогость напоказ, словно знаки почета, и те из них, кому не повезло больше, в своеобразном состязании за кружкой пива могли снискать сомнительное уважение.

По дощатым настилам разгуливали бродяги и безработные, разносчики товара и воры, появляясь из ниоткуда и так же неожиданно исчезая в темноте. На улицах было полно детей – судя по виду, беспризорников. Жалкие маленькие оборванцы прятались в грязи под крыльцами домов. В толпе бездомных встречались и целые семьи. Торговцы с женами и детьми тащили на себе баулы или катили нагруженные нехитрым скарбом тележки. У всех, кто пробирался через городской лабиринт, был несчастный измученный вид не имеющих собственного угла людей.

Вскоре после отъезда из Эмбертон Ли пошел дождь и с тех пор не прекращался ни на минуту. Ариста вымокла до нитки. Волосы липли к лицу, кожа на пальцах сморщилась от воды, капюшон мокрой тряпкой тяжело обвис на голове. Ариста следовала за Ройсом, который уверенно вел их сквозь лабиринт грязных улиц. Резкий ветер швырял в лицо ледяные струи, Аристу била дрожь. Всю дорогу она мечтала поскорее добраться до города и, хотя ожидала совсем не то, что видела перед собой, тем не менее согласна была на любые условия, лишь бы оказаться под крышей.

– Госпожа, не желаете плащ от дождя? – спросил разносчик, показывая убогую накидку. – Всего пять монет серебром! – продолжал он, видя, что она не собирается останавливаться. – А новую шляпку?

– Кому-нибудь из вас, господа, нужна компания на ночь? – окликнула их нищенка, стоявшая на мостках под навесом закрытого магазина тканей. Она откинула волосы назад и маняще улыбнулась полубеззубым ртом.

– Как насчет хорошего куска птицы на ужин? – спросил другой торговец, размахивая тощей, облезлой мертвой птицей, в которой с трудом можно было узнать курицу.

Ариста покачала головой, не говоря ничего и только подгоняя лошадь.

Повсюду виднелись вывески. Они были прибиты к опорам крыльца или венчали вбитые в грязь высокие колья. «ЭЛЬ, СИДР, МЕДОВУХА, ВИНО. В КРЕДИТ НЕ ПРОДАЕМ!» – возвещали они. Или: «ТРЕХДНЕВНАЯ СВИНИНА – ДЕШЕВО!» Встречались и менее невинные объявления: «НИЩИХ ЖДЕТ ТЮРЬМА!» и «ВСЕ ЭЛЬФЫ, ПРИШЕДШИЕ В ГОРОД, ОБЯЗАНЫ ОТМЕТИТЬСЯ У ШЕРИФА». Свежая краска на последнем объявлении выделялась своей яркостью.

Ройс остановился перед трактиром, вывеску которого украшали карикатурное изображение хихикающего лица и надпись «ВЕСЕЛЫЙ ГНОМ». Здание было высотой в три этажа. Даже по меркам Колноры трактир был более чем вместительным, тем не менее у входа собралась огромная толпа желающих проникнуть внутрь, и Адриану пришлось изрядно поработать локтями. Внутри пахло дымом и мокрыми тряпками. Общая зала была забита людьми и гудела как улей.

– Мы ищем хозяина, – сказал Ройс молодому парню с подносом в руках.

– Вам нужен Эйерс. Вон тот седой господин за стойкой.

– Это правда, говорю вам! – громко вещал стоявший в центре залы юноша с ярко-рыжими волосами. Ариста не видела, к кому он обращается, – судя по всему, ко всем сразу. – Мой отец был пралеонским стражем. Двадцать лет служил в личной охране его величества!

– И что это доказывает? Король Урит и остальные погибли при пожаре. Никто не заметил, когда он начался.

– Замок поджег Эндрус! – уверенно воскликнул рыжеволосый юноша. В зале тут же воцарилась тишина. Однако юношу это только раззадорило. Воспользовавшись паузой и смятением толпы, он продолжил доказывать свою правоту и осведомленность: – Он предал короля, убил всю королевскую семью и присвоил себе корону, чтобы передать королевство под власть императрицы. Добрый король Урит никогда бы не позволил присоединить Ренидд к Новой империи, и те, кто верен его памяти, не должны поддерживать это безобразие!

В толпе раздались гневные возгласы.

Среди всего этого гама трое путешественников добрались до стойки. Возле нее стояли несколько человек с пустыми кружками в руках и молча наблюдали за происходящим.

– Господин Эйерс? – обратился Ройс к мужчине, который вместе с молоденьким парнем пытался забросить на полку новый бочонок.

– А кто меня спрашивает? – ответил пожилой мужчина в грязном фартуке. На кончике его красного носа висела капелька пота. От натуги лицо его было багровым.

– Хотим снять пару комнат.

– Это вряд ли. Мест нет, – сказал Эйерс, не отрываясь от работы. – Джимми, залезь туда и всунь клин. – Грязный, потный юноша запрыгнул на скамью и протолкнул под бочонок деревянный клин, слегка наклонив его вперед.

– Вы не знаете, где еще в городе можно снять комнату? – спросил Адриан.

– Сейчас везде то же самое, друг мой. Все постоялые дворы забиты. Город наводнили беженцы, уже несколько недель сбегаются отовсюду.

– Беженцы?

– Ага. С побережья наступают патриоты, разоряют города. Народ бежит, не дожидаясь их прихода, и большая часть оказывается в нашем городе. Я-то не против, мне это только на руку. Дела идут отлично!

Эйерс вытащил кран из старой бочки и деревянным молотком вбил его в новый бочонок. Открыв его, он слил пинту или две, чтобы избавиться от осадка, затем вытер руки о фартук и принялся выполнять заказы посетителей.

– Неужели во всем городе негде остановиться на ночь?

– Не могу сказать, сам точно не знаю, – ответил Эйерс и наконец вытер рукавом лицо, убрав с носа каплю. – Может, кто-нибудь сдаст комнату в своем доме, но все трактиры и гостиницы забиты. Я уже даже начал сдавать места на полу.

– Еще остались? – с надеждой спросил Адриан.

– Что остались?

– Места на полу. На улице льет как из ведра.

Эйерс поднял голову и осмотрелся.

– Есть свободное место под лестницей. Только учтите: над вами всю ночь будут ходить.

– Все лучше, чем ночевать в канаве, – пожал плечами Адриан, глядя на Ройса и Аристу. – Может, завтра место освободится.

Судя по выражению лица Эйерса, он в этом сомневался.

– Если останетесь, это вам обойдется в сорок пять монет серебром.

– Сорок пять? – не веря своим ушам, воскликнул Адриан. – За место под лестницей? Теперь понятно, почему оно до сих пор не занято! Комната в «Королевском лисе» в Колноре стоит двадцать!

– Ну, вот и отправляйтесь туда, но если останетесь здесь, платите сорок пять серебряных тенентов. Я не беру эти новые имперские бумажки, которые сейчас распространяют. Выбор за вами.

Адриан наградил Эйерса сердитым взглядом, но все же отсчитал деньги.

– Надеюсь, сюда входит и ужин?

Эйерс покачал головой.

– Не входит.

– Еще у нас три лошади.

– Повезло вам.

– В конюшне тоже места нет? Может, мы оставим их прямо перед трактиром?

– Оставляйте… с вас еще… по пять монет за лошадь.

Расталкивая толпу сумками, они добрались до деревянной лестницы. Под ней на гвоздях висело несколько мокрых плащей, одежда была разложена и на пустых ящиках и бочках. Ройс и Адриан составили ящики друг на друга, отгородив отдельный закуток, и скинули на них плащи, чем заслужили несколько сердитых взглядов – несомненно, от владельцев одежды. Однако никто ничего не сказал. Казалось, народ понимает, что делать нечего. Осмотревшись, Ариста увидела других людей, сидевших по углам и вдоль стен большой залы. Там были целые семьи с детьми, которые пытались уснуть, положив головы на мокрые тряпки. Матери гладили их и напевали колыбельные, тонувшие в шуме голосов, передвигаемых деревянных стульев и звоне оловянных кружек. Этим еще повезло. Она подумала о том, что некоторые семьи не могли себе позволить даже места на полу.

«Сколько еще людей сидит сейчас на улице под жалким навесом или где-нибудь в грязном переулке прямо под дождем?»

Ариста прислушалась к стоявшему в трактире шуму и поняла, что это не слившаяся в один общий гул разноголосица, а обсуждение некоего интересующего всех вопроса, по которому несколько человек высказывали разные мнения. Время от времени чей-нибудь голос перекрывал остальные, и народ что-то кричал в ответ. Громче всех высказывался рыжеволосый юноша.

– Ничего подобного! – яростно кричал он. – Эндрус не кровный родственник Урита! Он брат его второй жены!

– И ты небось думаешь, что первую жену короля убили, чтобы женить его на Эмитер и таким образом сделать ее брата Эндруса герцогом?

– Именно об этом я и говорю! – заявил юноша. – Что тут непонятного? Они годами все это подстраивали, и не только здесь. Им это удалось в Альбурне, Уоррике… Даже в Меленгаре пытались, но там у них ничего не вышло. Кто-нибудь видел в прошлом году театральное представление… ну помните… «Заговор против короны»? Там все рассказано, как было на самом деле! Дети Амрата перехитрили заговорщиков. Вот почему Меленгар не стал жертвой Новой империи. Неужели вы не понимаете? Мы все жертвы заговора. Я даже слышал, что императрицы, возможно, вообще не существует. Вся эта болтовня про наследника Новрона – ложь с первого до последнего слова, с помощью которой дурят народ. Вы что, правда верите, что деревенская девчонка могла убить неуязвимое чудовище? Нами управляют такие люди, как Эндрус, – злобные продажные убийцы, в жилах которых нет ни капли королевской крови, а в сердцах – ни капли чести!

– Ну и что? – вызывающе спросил толстяк в клетчатом жилете. – Нам-то какая разница, кто нами правит? Наша жизнь от этого не меняется. Все это – дела аристократов. Нас это не касается.

– Неправда! Скольких мужчин в этом городе насильно забрали в армию? Сколько человек ушло, чтобы погибнуть за императрицу? Сколько сыновей сражается сейчас с Меленгаром, который никогда не был нашим врагом? А теперь наступают патриоты. Они всего в нескольких милях отсюда. Разорят город, как сделали это с Вернесом, а почему? Потому что мы теперь часть империи. Думаете, ваши сыновья, братья и отцы шли бы на верную смерть, будь король Урит все еще на троне? Вы хотите, чтобы Ратибор был уничтожен?

– Да не станут они уничтожать Ратибор! – закричал в ответ толстяк. – Ты просто повторяешь слухи, чтобы напугать достойных людей и навлечь на всех нас беду! Войска будут сражаться, может, власть в городе поменяется, но на нас это никак не отразится. Мы все равно останемся бедными и все так же будем бороться за жизнь, как делали всегда. Король Урит вел свои войны, вице-король Эндрус будет вести свои. Мы трудимся, сражаемся и умираем независимо от того, кто сидит на троне. Такова наша доля, и все эти изменнические разговоры до добра не доведут – кто-нибудь непременно погибнет!

– Они спалят город, – вдруг сказала пожилая женщина в синем платке. – Так же, как спалили Килнар. Я знаю. Я там была. Я их видела.

Все повернулись к ней.

– Это ложь! Быть того не может! – возразил толстяк. – Какая глупость! Зачем патриотам жечь города? Они им нужны целыми и невредимыми.

– Килнар сожгли не патриоты, – сказала она, – а имперцы. – После этого заявления в зале наступило изумленное молчание. – Когда имперское правительство поняло, что город потерян, оно велело спалить его, чтобы патриотам ничего не досталось.

– Это правда, – подал голос мужчина, сидевший со своей семьей возле кухни. – В Вернесе было то же самое. Мы там жили. Я сам видел, как городская стража поджигала дома и магазины.

– И здесь так будет! – Юноша снова завладел вниманием толпы. – Если мы что-нибудь не предпримем.

– Да мы-то что можем сделать? – спросила молодая мать.

– Примкнуть к патриотам! Мы можем сдать им город прежде, чем вице-король прикажет его сжечь.

– Это измена, – выкрикнул толстяк. – Ты всех погубишь!

– Империя завладела Рениддом с помощью коварства, обмана и убийств. Я говорю не как изменщик, но как человек, верный монархии! Измена – это сидеть сложа руки, пока империя насилует наше королевство и сжигает города. Более того, это глупость и трусость!

– Ты называешь меня трусом?

– Нет, сударь, я называю вас дураком и трусом.

Толстяк возмущенно вскочил и выхватил из-за пояса кинжал.

– Я требую сатисфакции!

Юноша поднялся и вынул из ножен большой меч.