Текст книги "Мессианское наследие"

Автор книги: Майкл Бейджент

Соавторы: Ричард Ли,Генри Линкольн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

И мы, и Плантар стали жертвой дезинформации. Тот, кто запустил эту дезинформацию, хорошо понимал, что хочет найти Плантар в этих документах, понимал, что покажется ему наиболее убедительным. Человек, ответственный за «вброс» дезинформации, очень хорошо знал не только Плантара, но и приоров Сиона, понимал мотивы и пружины их действий, и имел доступ к важнейшим источникам. Подобный обман не мог был делом рук дилетанта. Уж слишком он продуман, слишком профессионально выполнен.

Естественно, наши подозрения обратились в сторону секретных служб – Великобритании, Франции или даже Соединенных Штатов (хотя мы и представления не имеем, для чего это могло им понадобиться). Капитан Наттинг был связан с Интеллидженс Сервис. Кроме того, мы имеем основания подозревать, что к этому делу причастна и служба внутренней безопасности Франции. Один наш знакомый журналист, проработавший некоторое время в Париже, говорил, что офицер французской службы безопасности посоветовал ему прочитать «Святую Кровь и Святой Грааль», потому что, по его словам, эта книга касается современных политических проблем. При этом необходимо помнить, что представители страховых компаний, которые вели дела во Франции в середине 1950-х гг., были по закону обязаны предоставить свидетельства о рождении и образцы подписей. Благодаря этому французское правительство могло без труда получать доступ к свидетельствам и образцам подписей людей, чьи имена фигурируют в нотариально заверенных документах.(5)

Есть и еще одна разведывательная служба, которая вызывает самые серьезные подозрения. В годы Второй мировой войны она сотрудничала с британской Интеллидженс Сервис и американской разведкой. Она продолжает активно работать и в наши дни, поддерживая тесные связи с ЦРУ и Ватиканом. Она по самой своей природе проявляет особый интерес к христианству вообще и Иисусу в частности. В ее состав, как мы расскажем чуть ниже, входили некоторые члены ордена Приорат Братства Сиона, хотя эти организации во многих отношениях придерживаются диаметрально противоположных взглядов. И есть основания полагать, что именно в ее архивах находятся пергаменты Соньера. Разведывательная служба, о которой мы говорим, это разведка ордена Мальтийских рыцарей.

19
АНОНИМНЫЕ ЛИСТКИ

Когда Плантар весной 1983 г. впервые показал нам оригиналы этих документов, он предупредил, что мы не должны ни обсуждать их содержание с кем-либо еще, ни публиковать в печати. Если хоть слово о них просочится в прессу, это может иметь самые печальные последствия. Некоторые заинтересованные стороны (одной из которых, как он ясно дал понять, было правительство Франции) могут попытаться раздобыть пергаменты Соньера или выкрасть их хитростью, так что их никто больше не увидит. Документы просто исчезнут в недрах архивов государственных спецслужб. В отличие от Великобритании и США, архивы спецслужб Франции – это закрытые фонды.

Мы поняли предупреждение Плантара. Мы согласились не предавать публичной огласке эти документы до тех пор, пока этого не сделают сами приоры Сиона или люди, связанные с ними. Мы обещали не воспроизводить документы или тексты Приората до тех пор, пока они не станут достоянием широкой гласности.

В ноябре 1983 г. Дуй Вазар прислал нам работу, посвященную Дагоберту II и ряду других исторических аспектов этой темы. Она представляла собой машинопись книги, переплетенную и готовую к печати. К нашему удивлению, в ней мы нашли довольно нечеткие фотографии интересующих нас документов.

Мы были удивлены. Почему М. Вазар решил опубликовать документы, если они носили секретный и столь важный для интересов Приората Сиона характер? И почему Плантар потребовал от нас клятвенного обещания хранить их в секрете, если задолго до того, как возник вопрос о публикации этих материалов в нашей книге, М. Вазар уже сделал это в своей работе? Мы не могли допустить, что Вазар мог пойти на подобный шаг без ведома и разрешения Плантара. Мы совсем было собрались поставить эти вопросы перед Плантаром, как события внезапно приняли весьма драматический оборот.

В середине декабря 1983 г. мы получили по почте анонимный листок – памфлет-пасквиль, каких немало в политических кругах Франции и Италии. Впоследствии мы узнали, что этот листок был прислан не только нам, но и имел широкое хождение во Франции. Он представлял собой страничку убористой машинописи, размноженную на ксероксе. Текст на нем был рекламным объявлением о скором выходе в свет книги Жан-Дюка Шомейля – человека, который выступал в роли эмиссара Приората Сиона, когда мы в 1979 г. впервые вступили в контакт с орденом. Как мы уже говорили, впоследствии Шомейль официально порвал с орденом.

Правда, в самом тексте нет никаких указаний на то, что его автор – Шомейль, но это явно подразумевается. По крайней мере, у читателя возникает такое впечатление. В верхнем левом углу листка красуется герб (сжатая рука, которая держит розу), представляющий собой эмблему социалистической партии Франции. Вверху, заглавными буквами, напечатано объявление: «В ЯНВАРЕ БУДУЩЕГО ГОДА – ВО ВСЕХ КНИЖНЫХ МАГАЗИНАХ: ЖАН-ЛЮК ШОМЕЙЛЬ «УЧЕНИЕ ПРИОРАТА СИОНА» (В 5 ТОМАХ)». А внизу был напечатан следующий текст:

«Написать книгу «Сокровище Золотого треугольника» меня вынудил сам Приорат Сиона, – заявляет Ж.-Л. Шомейль. – И вот теперь я намерен раскрыть правду об этом деле».

Этот труд убедительно покажет, что «Священная тайна» (так во французском переводе назвалась наша книга «Святая Кровь и Святой Грааль». – Авт.)суть не что иное, как груда разрозненных материалов, не имеющих под собой твердого основания. Более того, Пьер Плантар с 1981 г. не является Великим магистром, и во главе ордена Приоров Сиона стоит англичанка по имени Энн Эванс, настоящий автор этих параноидных бредней!

Пьер Плантар – не кто иной, как… [далее следует оскорбительное высказывание о Плантаре, Вазаре и кураторе музея Стенэе, которое мы не сочли возможным привести здесь. – Авт.]. (1)

Необходимо отметить, что в 1952 г. Пьер Плантар организовал нелегальный вывоз из Франции в Швейцарию (в Юнион де Банк Свисс) золотых слитков на сумму более ста миллионов [франков]…»

Далее следует резкий личный выпад против Плантара, который мы просто не можем воспроизвести публично и который в любом случае не имеет отношения к нашей истории. Затем следует резюме:

«Это дело, как и многие другие, носит явно закулисный характер, поскольку Пьер Плантар еще с начала 1958 г. является секретным агентом де Голля, занимая пост секретаря Комитета общественного спасения. В 1960 г. он установил контакты с Жераром Седом, а также заручился поддержкой Андре Мальро внутри ордена, когда в нем вспыхнул кризис, к которому был причастен другой деятель – Филипп де Шеризи…(2)

В 1980 г. некий Ж. П. Делу и Бретиньи начали издавать [журналы] «Inexpliqim», «Atlas» и «Nostra», выходившие под эгидой одного из приоров Сиона, Грегори Пона, а также выпустили в свет «Ренн-ле-Шато: тайная глава» – цветную книжку-буклет, изданную тиражом 220 тысяч экземпляров. После всего этого «Nostra» зашла столь далеко, что провозгласила Плантара будущим Великим Монархом, а сегодня «Hebdo-Magazine» поддерживает Жака Ширака, который весьма благосклонно относится к деятельности приоров Сиона…»

Как мы уже видели, лишь вводный абзац этого текста приводит непосредственную цитату из Шомейля. Все нижеследующее преследует цель создать впечатление, что это – слова самого Шомейля. Однако нет никаких уточнений, сам ли Шомейль сказал это или же эти слова ему приписывает анонимный автор памфлета.

В тексте есть один момент, требующий некоторого уточнения, которое читатель найдет в примечаниях в конце книги. Есть и момент, нуждающийся в уточнении. В одном месте мы видим, что автор памфлета не просто торопится с выводами, а совершает, так сказать, прыжок с шестом. В предисловии к «Святой Крови и Святому Граалю» мы выразили особую благодарность Энн Эванс, нашему литературному агенту, «без которой, – как мы отметили, – эта книга вряд ли была бы написана». Видимо, на основе этого утверждения автор памфлета пришел к выводу, что некая англичанка по имени Энн Эванс была для нас основным источником информации и, следовательно, именно она – истинный автор нашей книги. Такого рода измышления сразу же ставят под вопрос и все остальное содержание памфлета. Тем не менее на некоторых моментах надо остановиться поподробнее.

Прежде всего этот памфлет вполне мог послужить предметом судебного разбирательства. Если бы мы захотели, мы могли бы подать жалобу в суд. То же самое могла сделать и Энн Эванс. Обвинения и оскорбления, нанесенные Вазару, Шеризи и Плантару, были еще более чувствительными. Тот, кто состряпал этот текст, понимал, что идет на риск и расследование может закончиться для него весьма плачевно. Почему же тогда этот текст все же был написан и распространялся по почте? Чтобы привлечь внимание к Шомейлю? Поставить его на первый план? А если да, то ради чего?

Второй важный момент заключался в том, что главной целью памфлета было скомпрометировать Плантара и Приорат Братства Сиона. И, однако, либо вследствие недосмотра, либо благодаря тонко рассчитанной хитрости он достиг как раз обратного. Каковы бы ни были моральные качества Плантара, он представлен крупной фигурой – «секретным агентом де Голля», человеком, который мог обращаться за поддержкой к самому Андре Мальро и распоряжаться крупными денежными суммами. В итоге всех этих фактов Плантар мог показаться фигурой более зловещей, но никак не малозначительной. То же самое относится и к Приорату Братства Сиона. По утверждению памфлета, Приорат неким коварным образом «побудил» его автора взяться за труд. Орден мог финансировать издание ряда журналов и по собственной воле публиковать или задерживать материалы. Он явно имел доступ к средствам массовой информации и, как нетрудно догадаться, имел немалый доход. Он пользовался симпатиями Жака Ширака. Здесь у читателя вновь возникает впечатление, что эта организация довольно мрачная, но в то же время влиятельная и могущественная. Если целью памфлета было дискредитировать и бросить тень на Плантара и Приорат Братства Сиона, то его анонимный автор решил достичь ее весьма странным путем.

УКРАДЕННЫЕ АРХИВЫ

По нашей просьбе один из наших представителей в Париже позвонил Шомейлю, договорился о встрече с ним и заодно задал ему несколько вопросов о памфлете. Вскоре при встрече с ним мы повторили те же вопросы. И в том, и в другом случае Шомейль выразил резкий протест и заявил о своей непричастности к этому делу. Да, он был согласен с некоторыми положениями памфлета, но отрицал свою причастность к его написанию. На него, по его словам, часто возводят напраслину. Это было утверждение, которое не следовало сбрасывать со счетов. Дело в том, что Шомейль бывал тяжел на руку, если нее сказать – саркастичен в своих высказываниях, как приватных, так и публичных. В одной из своих книг («Du premier ou dernier templier»), экземпляр которой он любезно подарил нам при встрече, он обрушивался на нас с нападками, выдержанными в тоне, способном спровоцировать скандал. Другие жертвы его словесных эскапад, не обладавшие таким чувством юмора, как мы, были бы просто счастливы осадить и проучить его.

На встрече с нашим представителем Шомейль заметно нервничал. Естественно, Плантар угрожал ему судебным разбирательством, и Шомейль, несмотря на всю свою напускную дерзость, опасался этого. И если он действительно был невиновен, он мог почувствовать себя в положении ответчика в суде.

Через несколько дней после получения пресловутого памфлета анонимного автора мы получили от Плантара объемистый пакет с бумагами. Видимо, не зная, что мы уже удостоились чести получить памфлет, Плантар тоже прислал нам его экземпляр. Он также приложил опровержение этого памфлета в виде листовки, отпечатанной на хорошей бумаге и озаглавленной «La Camisole Bulletin «Torchon-Reponse» No.1» с текстом, написанным Дуй Базаром. Текст был столь же оскорбительным, как и в памфлете, но, по крайней мере, более связным. В письме была также приложена копия письма Плантара Шомейлю. В этом письме Плантар обвинял Шомейля в том, что это он написал памфлет, и требовал официального публичного отказа от обвинений в свой адрес. Если такого отказа не последует, писал Плантар, он подаст иск об оскорблении достоинства. Точно так же поступят и Луи Вазар и маркиз де Шеризи.

Затем последовала пауза на Рождественские праздники и установилось перемирие – если не на всей Земле, то хоть бы между враждующими партиями в Париже. Враждебные выпады возобновились лишь после Нового года. На первой неделе февраля мы получили от Плантара новый пакет с документами, который, как и первый, должен был держать нас в курсе событий.

Наиболее важным в новой пачке материалов был двухстраничный текст, датированный 17 января 1984 г. Вверху на первой странице стоял официальный гриф Приората Сиона, который мы видели впервые. Его сопровождала монограмма из букв R + С, предположительно означающая Розовый Крест. На резиновой официальной печати красовалась та же монограмма «RC», окруженная двумя концентрическими окружностями, между которыми помещалась надпись «Приоры Сиона – генеральный секретариат». Под печатью стояла подпись Плантара. В левом верхнем углу стояло нечто вроде порядкового номера: 3/3/6/84. Документ был озаглавлен: «Mise en Garde» («Предупреждение») и был адресован, с типично масонскими сокращениями, «CONFIDENTIELLE, nos F…» – то есть «Конфиденциально, нашим братьям». Мы только удивлялись: почему он был прислан таким посторонним, как мы? С какой стати кто-то вздумал держать нас в курсе споров между Плантаром и Шомейлем?

Текст «Предупреждения» весьма беспардонно контрастировал с официальными титулами, приведенными в верхней части страницы. Он опять представлял собой целый поток инвектив и обвинений, объектом которых был все тот же Жан-Люк Шомейль. Именно его по непонятной причине стремились выделить из всех приоров Сиона и сделать этаким воплощением зла, мишенью для всевозможных обвинений и оскорблений. «Предупреждение» начиналось так:

«Мы вынуждены прислать вам это «Предупреждение» против некоего… лица по имени Жан-Люк Шомейль, который родился 20 октября 1944 г. в Лилле и против которого уже выдвигалось обвинение в клевете, рассматривавшееся 16 декабря 1983 г. в Верховном суде в Нантерр 92000, под председательством нашего В… М… [Великого магистра]». (3)

Затем следовал перечень «клевет и измышлений», в которых обвинялся Шомейль, и, вопреки его протестам, приводились ксерокопии фрагментов из его рукописей. На второй странице подобных фрагментов было еще больше, после чего следовало резюме, в котором упоминалось о двух ящиках с архивами Приората Сиона, относящихся к периоду с 1935 по 1955 г.:

«Эти два ящика были похищены в 1967 г. из дома нашего брата Филиппа де Шеризи. Кем?.. В них хранились письма наше покойного В [еликого] М[агистра] Жана Кокто, наших братьев Альфонса Жюэна, Андре Мальро и др. Не был чужак Ж.-Л. Шомейль получателем этих украденных архивов? Если это так, то он мог попытаться сбыть их нашему другу Генри Линкольну…»

Не стоит и говорить, что это – совершенная неправда. На встрече с нами Шомейль решительно отрицал причастность к документам Приората и какой-либо интерес к самому Приорату. Ни на этой встрече, ни когда-либо еще он не делал никаких попыток продать, передать или всучить нам документы такого рода. Зачем же нас вновь пытаются впутать в эту аферу? В любом случае приоры, по всей видимости, прекрасно разбирались в сути вопроса и знали, о чем предупреждали:

«Приорат Сиона и все члены ордена не проявляют ни малейшего интереса к измышлениям Ж.-Д. Шомейля и прочим, причастным к переправке документам, и не желают подвергаться риску быть вызванным в Верховный суд по обвинению в клевете».

С этого момента текст переходит к новым выпадам против Шомейля. Но здесь имеет место шокирующая неувязка. С одной стороны, рекламное объявление о выходе в свет книги Шомейля было встречено с едкой иронией. Авторы памфлета утверждали, что Шомейль просто не может сообщить ничего путного о Приорате по причине отсутствия у него документов о них. И тем не менее те же лица заявляют о краже двух ящиков с документами Приората, относящимися к 1935–1955 гг., и при этом упорно намекают, что Шомейль мог иметь доступ к ним. Зачем же в таком случае обвинять Шомейля в том, что все его писания о Приорате – «мистификация» и «чистый вымысел»? На наш взгляд, Приорат несколько перестарался со своими протестами. Понятно, что их задела за живое некая подлинная информация. Однако за всеми их оскорблениями и попытками дискредитировать автора сквозила их явная обеспокоенность.

Текст «Предупреждения» давал обильную пищу для размышлений. Однако у этого документа оставался один аспект, более важный и, так сказать, провокационный, чем прочие. В нижней части второй страницы вновь красовались две печати: одна – Приората Сиона, а вторая – Генерального секретариата ордена. Под печатями стояли целых четыре подписи, поставленные «от имени Приората Сиона». Эти подписи (в порядке слева направо) принадлежали Джону Дрику, Гэйлорду Фриману, Роберу Аббу и Пьеру Плантару.

В «отредактированном» варианте статьи Джанни Макджиллврэй, относящемся к 1979–1981 гг., есть упоминание о Гэйлорде Фримане. После смерти в 1963 г. Жана Кокто, говорилось в «отредактированном» тексте, власть в ордене Приорат Сиона перешла в руки триумвирата в составе Пьера Плантара, Гэйлорда Фримана и Антонио Мерцаджора. Благодаря этому упоминанию мы хотя бы слышали имя Гэйлорда Фримана. Зато имена Джона Дика и Робера Аббу были нам совершенно незнакомы. Мы никогда не встречали их прежде.

ВСТРЕЧА В «LA ТIРIА»

Пакет с пресловутым «Предупреждением» мы получили в пятницу, 3 февраля, 1984 г. А в понедельник, 6 февраля, был запланирован наш вылет в Париж на конференцию, на которой мы предполагали встретиться с Плантаром. Таким образом, до отъезда у нас просто не было времени, чтобы выяснить, кто же такие гг. Дрик, Фриман и Аббу.

По просьбе Плантара наша встреча с ним состоялась в баре «La Tipia», находящемся на рю де Ром, неподалеку от Гар де Сен-Аазар. Плантар заметил, что это – обычное место его деловых встреч. Он приехал сюда на поезде. После беседы с нами он немедленно уехал из Парижа, избежав необходимости прощаться с ближайшим окружением на вокзале. В ближайшие несколько месяцев мы вновь встречались с Плантаром в той же «La Tipia» на рю де Ром. С недавних пор это место приобрело несколько вызывающий характер.

В отличие от первой встречи Плантар приветствовал нас один, без привычной свиты. Более того, Плантар казался искренне расстроенным целым рядом обстоятельств и горел желанием не только поделиться ими с нами, но и попросить нас о помощи. Во время беседы с ним мы затронули целый ряд вопросов. Но, как обычно, его ответы лишь вызвали у нас новые вопросы.

1. Разумеется, мы поинтересовались у Плантара, кто такие Гэйлорд Фриман, Джон Дрик и Робер Аббу. Плантар растерянным и словно извиняющимся тоном отвечал, что он не готов ответить на этот вопрос. Это, по его словам, касается внутренней деятельности Приората Сиона, которую он не имеет права обсуждать с посторонними. Мы попытались развить эту тему, спросив, хотя бы кто эти люди – англичане или американцы. Но Плантар лишь повторил только что сказанное: он не вправе обсуждать с непосвященными внутренние дела Приората.

2. Тем не менее он все же согласился обсуждатьвнутренние дела Приората или, по крайней мере, один аспект их деятельности. Эта тема была затронута как бы вскользь, когда Плантар несколько ослабил бдительность. Быть Великим магистром – дело хлопотное, как бы ненароком заметил он ироническим тоном. Мы выразили удивление, и Плантару пришлось прокомментировать свою реплику. В сущности, серьезных проблем пока нет, отрешенным тоном заметил он, но сейчас среди братьев возникли трения, и он должен позаботиться о том, чтобы они не переросли во внутренний конфликт. Главную проблему, по его словам, создает «англо-американский контингент», который явно намерен двигаться в противоположную сторону по сравнению со своими братьями в континентальной Европе. От дальнейших объяснений он отказался. Он явно пошел на попятную, словно спохватившись, что и так сказал слишком много. Поэтому мы так и не узнали ни о том, из кого же состоял этот «англо-американский контингент», ни о том, что, собственно, послужило яблоком раздора в ордене. Нам оставалось лишь строить догадки о том, из-за чего среди членов Приората Сиона – насколько мы можем судить о них – возникли трения и дебаты.

3. Вскоре после этого эпизода Плантар сделал паузу и задумался. В настоящее время в ордене есть две важных вакансии. Было бы чрезвычайно полезно, если бы их заняли «посторонние», питающие симпатии к Франции и континентальной Европе в целом. Это могло бы послужить противовесом влиянию «англо-американского контингента». Затем наступила долгая, напряженная пауза. Мы не проронили ни слова. Потом разговор перешел на посторонние предметы. В какой-то момент нам Даже показалось, что Плантар собирается предложить нам вступить в члены ордена. Но если это предположение было справедливо и он действительно намеревался пойти на такой шаг, почему же он в итоге не сделал его? Вероятно, потому, что опасался, что мы отклоним его и не пожелаем ограничить свою свободу обязательной атмосферой секретности. Более того, Плантар заявил, что в ордене – две вакансии, а нас, как-никак, трое. Во всяком случае, такая возможность была, но она осталась невостребованной. Она осталась в наших умах волнующим моментом прикосновения к тайне, когда дверь на миг приоткрылась, а затем вновь закрылась.

4. Плантар признал справедливость или, во всяком случае, полусправедливость одного из обвинений в памфлете, приписываемом Жану-Люку Шомейлю. Согласно памфлету, в 1952 г. Плантар был причастен к нелегальному вывозу из Франции в Швейцарию значительного количества золота в слитках. Плантар признал, что он действительно перевел значительные суммы в Швейцарию. Но несмотря на то, что в 1984 г., при администрации президента Франсуа Миттерана, такая сделка считалась бы незаконной, в 1950-е гг. она признавалась совершенно легитимной. Более того, пояснил он, сделка была совершена не от его имени. Средства, переведенные в ходе этой акции, принадлежали не ему, и он не имел от нее никакого дохода. Напротив, он сам учредил специальный фонд для использования Комитетом общественного спасения и, будучи генеральным секретарем этого комитета, вел дела от его имени по поручению генерала де Голля.

Более он не касался этой темы. Эта сделка, по словам Плантара, была строго конфиденциальной. Но откуда же мог знать о ней автор памфлета? По мнению Плантара, только из некоего официального источника в нынешнем правительстве Франции. Более того, добавил он, в последние месяцы на этот счет были перечислены значительные суммы. Зачем? Видимо, для того, чтобы дискредитировать его лично. Подобные сделки в 1984 г. действительно считались незаконными и могли навлечь серьезные неприятности. Видимо, информация об этой сделке «изнутри», точные суммы, переведенные на эти счета и сведения о номерах счетов указывали, по мнению Плантара, на человека, связанного с государственной администрацией.

5. Плантар передал нам книжное обозрение из какого-то журнала. Под обозрением стояла подпись человека, назвавшегося просто – «Байяр». В обозрении говорилось о книге некоего (как мы узнали впоследствии) франко-канадского священника, его преподобия отца Мартена. Книга Мартена была озаглавлена «Le Livre des compagnons secret du General de Gaulle» («Книга о тайных компаньонах генерала де Голля») и выпущена в свет издательством дю Роше. Целью книги было предать огласке имена группы тайных советников и сподвижников де Голля, организовавших сплоченную хунту или орден, который Мартен назвал «les Quarante-Cinq» («Сорок пять» [170]170
  Аллюзия на знаменитый роман Александра Дюма-отца «Сорок пять», рассказывающий о временах Генриха VIII и закате династии Валуа. Центральное место в романе занимают легендарные сорок пять – конные гвардейцы, телохранители короля, пытающиеся спасти династию от краха. ( Прим. пер.)


[Закрыть]). По сути дела, как мы обнаружили, знакомясь с текстом книги Мартена, эти «сорок пять» не имели никакого отношения к Приорату Сиона. Однако в своем обозрении «Байяр» открыто обвинил Мартена в сознательной попытке ввести в заблуждение читателей, отождествив «сорок пять» с Приоратом Сиона. Посредством этой подмены он преспокойно публикует информацию о Приорате, и делает это так, словно это – нечто общеизвестное. Позволим себе процитировать последнюю колонку рецензии «Байяра», являющуюся наиболее информативной:

«Можно лишь удивляться тому, что эта книга преследует тайную цель, сознательно путая «сорок пять» с Приоратом Сиона. О последнем ордене существует немало письменных источников, которые почему-то не упоминает человек, подписавшийся «преподобный отец Мартен» (и не являющийся членом ордена), словно, говоря о «сорока пяти», он хочет привлечь наше внимание к сорока пяти французским членам ордена Приорат Сиона в период, когда Великим магистром ордена был Жан Кокто, а маршал Жюэн и Андре Мальро являлись «крестоносцами» [лидерами Приората].

После смерти Кокто в 1963 г. и маршала Жюэна в 1967 г. численность французского контингента сократилась до сорока трех человек. Именно в то время, по настоянию генерала де Голля (который сам не был членом ордена приоров Сиона), Пьер Плантар де Сен-Клер был возведен в ранг «крестоносца».

После смерти Андре Мальро в 1967 г., когда американцы попытались захватить лидирующие позиции в ордене, в нем оставалось всего сорок три члена французского происхождения.

Что же, если принять во внимание число французов – членов Приората Сиона, получается, что одной из целей преподобного отца Мартена было показать людям, разбирающимся в современных политических интригах, что он намекает на французскую ветвь Приората Сиона и в то же время приписывает ей особый политический статус?

Игра рассчитана тонко: начав с изложения достоверных фактов (например, о том, что во главе одного из французских филиалов Приората Сиона стоит женщина), автор далее переходит к изложению идеи о «голлистской» (от фамилии генерала де Голля. – Пер.)концепции развития ситуации в мире.

Однако не является ли это попыткой повлиять на внутреннюю стабильность Приората Сиона, приписав их французской ветви не свойственную ей политику, и притом – в тот самый момент, когда французские члены Приората пытаются создать противовес влиянию американцев и англичан и восстановить прежний баланс сил в ордене?»

Мы спросили Плантара, корректны ли эти высказывания в адрес приоров Сиона. Он отвечал утвердительно. Мы спросили его, кто скрывается за подписью «Байяр». «По всей вероятности, сам Мартен», – отвечал Плантар с иронической усмешкой, намекавшей, что «Байяром» вполне мог быть и он сам. Впрочем, кто бы ни скрывался за подписью «Байяр», приписанные ему высказывания весьма интересны. Прежде всего он выделяет те же аспекты, которые озвучил Плантар в беседе с нами: трения и напряженность, созданные в ордене пресловутым «англо-американским контингентом». Он также повторил претенциозные утверждения лидеров ордена о том, что Приорат Сиона – организация, чуждая политике. Он решительно и, насколько нам известно, впервые заявил о том, что маршал Жюэн и Андре Мальро были членами Приората Сиона, и указал даже их ранг в ордене – «крестоносцы». Согласно уставу ордена, «крестоносец» – это второй по значению ранг, следующий непосредственно после Великого магистра. Всего в ордене было три «крестоносца», за которыми следовали девять «командоров» – иерархов третьего ранга.

Особенно интересны комментарии «Байяра» к позиции де Голля. Он прямо заявляет, что сам де Голль не был членом Приората Сиона. В то же время он дает ясно понять, что де Голль был не только посвящен во внутренние деле Приората, но и оказывал достаточно ощутимое влияние на орден, порекомендовав возвести Плантара в ранг «крестоносца» после кончины маршала Жюэна. Если это соответствует действительности, из этого следует, что до 1967 г. Плантар был членом ордена, имевшим более низкий градус. Однако, по словам маркиза де Шеризи, Плантар своими дипломатичными действиями еще в 1956 г. сумел предотвратить серьезный раскол внутри ордена. Кроме того, если верить «отредактированному» тексту статьи Джании Макджиллврэй, власть в ордене после кончины в 1963 г. Жана Кокто перешла в руки триумвирата, в состав которого входили Плантар, Гэйлорд Фриман и Антонио Мерцаджора. Разумеется, бывает, что подчиненный в критические моменты берет на себя всю полноту ответственности и власти. Но если сказанное о Плантаре – правда, это означает, что все свои акции в 1956–1967 гг. он осуществлял в качестве подчиненного, и притом – не второго ранга, а куда более низкого положения.

6. Мы спросили Плантара о судьбе нотариально заверенных документов, скрепленных подписями виконта Дезерса, капитана Наттинга, майора Кловса и лорда Селборна. Мы напомнили Плантару, что он просил нас не публиковать и не обсуждать в прессе эти документы. Между тем Дуй Вазар поместил их фотографии в своей книге о Дагоберте II. Почему же Плантар просил нас хранить их в тайне, если эти документы уже сделались достоянием широкой публики? Плантар изумленно и печально поглядел на нас. Он не знал, с горечью выдавил он наконец, что Вазар посмел предать их огласке. Если бы он, Плантар, знал об этом заранее, он нашел бы способ воспрепятствовать этому. Но неужто Вазар не проконсультировался с ним? – удивились мы. Нет, отозвался Плантар. Он знал, что Вазар работает над книгой, но он и подумать не мог, что тот осмелится включить в нее выдержки из столь важных документов. Но ведь Плантар наверняка давал или показывал эти документы Базару, настаивали мы. Он ведь не требовал от Вазара обещания сохранять секретность подобно тому, как потребовал этого от нас? Он вообще не давалэтих документов Вазару, возразил Плантар. Он и сам не понимает, каким путем Вазар мог раздобыть их. Впервые он узнад о том, что документы побывали в руках Вазара, так сказать, fait accompli,когда дело уже было сделано и книга вышла из печати.

Мы были удивлены. Плантар показывал нам оригиналы документов в апреле прошлого года. Если он действительно не показывал их Вазару, значит, это сделал кто-то другой, снявший с них копии. Где же Вазар мог раздобыть их? Плантар только пожал плечами. Это ему неизвестно, вздохнул он. И вообще он находит, что вся эта ситуация крайне возмутительна. Он фактически предложил нам разобраться в этом вопросе. По его словам, он был бы нам весьма признателен за любую информацию об этом.