Текст книги "Искушение"
Автор книги: Майерс Джойс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА 26
– Дженни, у меня есть вечернее платье, которое подойдет тебе, – убеждала Бейбет. – Моя портниха еще не закончила его. Самое главное, оно еще не подшито. Ты выше меня всего на четыре дюйма. Я сейчас же пошлю за швеей, и она подгонит платье на тебя. – Глаза Бейбет озорно блестели. Она была, как никогда, хорошенькой. – Я настаиваю, чтобы вы с Габриелем пошли с нами на обед. Я представлю его как аристократа… как их называют в Италии? Графы? Он будет Габриелем д'Агнелли, графом той деревни, из которой он родом, Алпи Апауне.
– Почему нам нельзя пойти под своими именами, без обмана? – Дженни сосредоточенно покусывала нижнюю губку. Она делала бахрому на красивой шали со всеми оттенками малинового и красного, ослепительную, словно полуночное солнце Севера. – И потом, что наденет Габриель? Они с Джеси носят одежду разного размера.
Дженни представила, как Габриель натягивает на широкие плечи и мускулистые руки пиджак Джеси, который на глазах расползается по швам. В комнату, сияя белозубой улыбкой, вошел Габриель. На плече он нес ящик с инструментами. Глаза и мысли Дженни сразу же переключились на брюки для него. Интересно, как он влезет в брюки Джеси. Они ему не просто узкие… а тесны… везде. Она громко рассмеялась и мило покраснела. Габриель понимающе подмигнул ей. Он с первого взгляда понял ее мысли, прищурился и бросил на нее страстный взгляд. Дженни залилась густым румянцем. Бейбет сделала вид, что не заметила их полные желания, томные взгляды. Она встала из-за прялки и подошла поближе к Габриелю. Она еще не стала хорошей пряхой, но очень любила сидеть за прялкой. Во-первых, прялка была очень красивой, во-вторых, она напоминала о сказках, которые Бейбет очень любила. И еще потому, что все вокруг говорили ей, что рядом с прялкой она выглядит очаровательно и эффектно.
– Элфрид почти такого же роста, как Габриель, – она внимательно оглядела Агнелли с головы до ног.
Если бы это была не Бейбет, а другая женщина, такой взгляд, несомненно, взбесил бы Дженни, но она знала, что ее подруга не заглядывается на мужчин, в том числе и на этого представителя сильного пола, который кажется очень довольным собой.
– Нет, у Элфрида не совсем такой размер, Джен, как у этой ожившей статуи Микеланджело. Плечи Элфрида не идут ни в какое сравнение, и шея у него тощая… И талия у него полнее. Да и не совсем такой рост. Умелая рука устранит все недостатки. – Бейбет все еще нетерпеливо дергала шнурок звонка, когда Элфрид вошел в комнату.
– Вы звонили, мисс? – холодно спросил он.
Его раздражение мог заметить лишь человек, хорошо знавший дворецкого. Дженни почувствовала себя неловко. Бейбет ничего не заметила.
– Да, да, конечно, я звонила. Станьте с Габриелем спина к спине. А, вот как… – Она кивнула. – Элфрид, покажи нам свой гардероб. Дворецкий побледнел.
– Мой… что, мисс? Прошу простить за смелость, мисс, но могу я спросить, зачем?
Он казался совершенно спокойным, однако, на самом деле был оскорблен посягательством на свою частную жизнь.
– Габриелю Агнелли нужен приличный смокинг. У тебя есть подходящий? Ты можешь одолжить его на время?
Мужчины все еще стояли рядом.
– Что мне нужно? Эй, Дженни, что здесь происходит? – Габриель недовольно рассмеялся.
– Бейбет приглашает нас на званый обед вечером… и ей хочется увидеть тебя в смокинге.
– У меня нет вечернего платья, мисс, – вмешался Элфрид. – У меня есть фраки для обслуживания за завтраком, а не за ужином.
– Фрак тоже подойдет. Спасибо, Элфрид. У тебя, несомненно, найдется белый жилет и туго накрахмаленная белая манишка? Мы скажем, что у графа д'Агнелли пропал багаж…
– Мы ничего не скажем, – Габриель оглушительно захохотал. – Я полагаю, что «граф» сам найдет подходящую одежду, которая будет хорошо сидеть на нем. Если мне придется сыграть роль графа, то кем будет Дженни?
Он мысленно несколько раз одел ее в разные наряды. Ей подойдут черные кружева и рубины, спускающиеся в ложбинку бюста. Или светло-синий шелк и жемчуга. Ее простая красота заслуживает, чтобы поразить изяществом и блистать в любом обществе, ей совсем не нужны никакие драгоценности. Достаточным украшением служат смеющиеся синие глаза и каскад блестящих золотых волос. «Даже если так, – подумал Габриель, – Дженни будет носить бриллианты, хотя сияние ее собственной красоты затмит их блеск».
– Дженни будет шведской герцогиней. Так, что еще? – спросила Бейбет. – Габриель, вы умеете танцевать?
Влюбленные посмотрели друг на друга.
– Мы встретились с Габриелем во время танца и только потом заговорили. – Она нежно взглянула на Габриеля. – Он… лучший… танцор.
* * *
Платье Дженни, сшитое из незаконченного платья Бейбет, имело пышную голубую атласную юбку с отливом. Широкий пояс из алого шелка был завязан большим бантом на талии сзади. Лиф платья Дженни сшила сама из удивительно легкой светлой ткани – настоящее произведение искусства. Вьющиеся стебли и мелкие цветочки золотых, зеленых, алых и оранжевых тонов разбросаны по всему лифу. Дженни скроила и присобрала его, как крестьянскую блузу. Глубокий вырез открывал молочно-белую кожу над высокой грудью. Шелковистые волосы зачесаны назад и завязанны узлом на затылке. Два или три завитка свободно струились по нежным щекам. На ней не было драгоценностей, только маленький белый бант в волнистых волосах. Длинную шею обвивала узкая черная лента с букетиком темно-розовых бутонов.
В ожидании Габриель бродил по большому мраморному холлу, на стенах которого висели картины эпохи Возрождения. Увидев Дженни, спускающуюся по широким ступеням лестницы, он застыл на месте.
– Бог мой, все херувимы и серафимы на этих полотнах не сравнятся с тобой по красоте, – сказал он тихо и протянул ей три белые розы. Можно я поцелую тебя? – Он подал ей руку, когда она остановилась на нижней ступеньке.
– Раньше ты не спрашивал об этом. Просто… целовал, – она потянулась к его замечательным губам. – Теперь придется снова красить губы, – вздохнула Дженни, осторожно стирая кружевным платочком помаду с губ Габриеля.
– Моя прекрасная леди, – быстро сказал он, глядя ей в глаза. – Тебе незачем красить губы, cara. Они у тебя такие свежие и яркие.
Они неохотно отодвинулись друг от друга, когда на лестнице послышались шаги Джеси.
– Свежие губы? Какой красноречивый этот Гейб! Дай-ка я посмотрю на леди. Да, ты прав, действительно райский цвет. – Он улыбнулся, глядя Дженни в глаза. Его губы находились так близко от ее рта, что Габриелю показалось, что он собирается поцеловать Дженни. Его подозрение насчет Карвало и Рокко… Карвало и Дженни… еще не рассеялись. Его лицо потемнело от гнева.
– Бейбет скоро будет готова? – Дженни отвернулась от Джеси.
– Моя сестра всегда заставляет себя ждать, – сказал он, вздыхая. – Это помогает ей почувствовать свою власть и значительность. Ну, а наш работяга, столяр-краснодеревщик, сегодня выглядит, как настоящий джентльмен. Правда, одет не совсем по американской моде. Но предполагается, что сегодня вечером ты – иностранный аристократ.
Высокий, стройный Габриель был неотразим в черном вечернем костюме. Под смокингом надет длинный жилет в талию. Костюм прекрасно сидел на его великолепной фигуре. Белоснежная рубашка оттеняла романские черты его смуглого лица. Дженни решила, что он очень элегантен, как настоящий аристократ, и никому не придет в голову задавать вопросы о его происхождении.
– Я и есть иностранный аристократ, – Габриель холодно улыбнулся Джеси и предложил Дженни руку. – А вот и мисс Карвало.
– Мне не следовало отдавать тебе это платье, Дженни, – Бейбет бесшумно ступала по лестнице. На ней было прекрасное вечернее платье из атласа цвета слоновой кости. – Ты выглядишь шикарно. Сегодня вечером ты будешь иметь огромный успех.
Дженни смутилась и забеспокоилась.
– О, не принимай мои слова всерьез, Джен. Никто на них не обращает внимания. Я пошутила. Улыбнись.
И Бейбет направилась к двери, которую Элфрид широко распахнул перед ней. Как и других мужчин, его поразили очарование и красота Дженни.
* * *
– Эти люди вовсе не глупы, просто они снобы, – прошептал Джеси на ухо Дженни.
Они сидели рядом за обеденным столом в ресторане «Дельмонико». К ним присоединились еще три пары элегантно одетых людей.
– В присутствии аристократов – а вы с Габриелем, как они полагают, представители знати – исчезают их обычное американское здравомыслие и хитрость. – Джеси наклонился к ней И погладил по руке. – Не успеет закончиться обед, как Чапик Шуйлер сделает вам предложение. Его мать чуть ли не полгода провела в Европе в поисках титулованной жены для несчастного маленького богатенького мальчика. Если он сам найдет себе такую жену, его мама будет очень счастлива.
– Джеси, я вам не верю, – прошептала Дженни. – Ни один мужчина не сделает предложение совершенно незнакомой женщине. – Она украдкой бросила взгляд на молчаливого светловолосого молодого человека, сидевшего справа от нее через несколько мест. Тот нервно поправлял воротник и пощипывал подбородок.
– Хотите пари? Если я выиграю, и он сделает вам предложение, что я получу?
– А что вы хотите? – Дженни кокетливо взмахнула ресницами.
– То же, что и Чапик. То, что хочет каждый мужчина, сидящий за этим столом – вас, – Дженни не выдержала, рассмеялась. Ее смех привлек внимание всех сидевших за их большим круглым столом, а не только Габриеля. Весь вечер он внимательно наблюдал за Дженни и за Джеси. Он сидел напротив них и не мог слышать, о чем они говорят. Он был вне себя от ревности, хотя старался управлять своими эмоциями и не показывать вида. От едва сдерживаемого гнева его черные глаза стали еще выразительнее. К нему тянулись взгляды всех женщин в ресторане. Его соседка по столу не скрывала своей заинтересованности Габриелем. И только его врожденная галантность и обаяние не позволяли ей заметить, что ею пренебрегают.
Беспокойство и тревога Дженни росли: она видела, как легко и непринужденно Габриель беседует с миловидной молодой женщиной Сильвией Ван Хорн, как тепло улыбается ей. Она завидовала Ван Хорн, потому что Габриель разговаривал с ней, смотрел на нее, дарил ей свою улыбку. Чувство ревности было до сих пор незнакомо Дженни, и она не собиралась сейчас начинать ревновать фальшивого графа д'Агнелли, с которым скоро расстанется навсегда. Эта мысль причинила ей настолько глубокую боль, что к десерту, который подали после четырех блюд и трех разных вин, с нее было довольно и еды, и лицезрения кокетки Ван Хорн.
– Извините, – холодно улыбаясь, она встала из-за стола.
Все мужчины вежливо поднялись. Джеси торопливо отодвинул ее стул. Помахивая серебряной сумочкой филигранной работы, Дженни легко и грациозно шла по залу. Множество глаз безмолвно следили за ней. Потом зал зашумел, и от стола к столу стали перелетать догадки и вопросы о прекрасной женщине.
– А, это герцогиня Лангансдатер из Швеции, – Бейбет оказалась скупа на информацию, когда вопрос достиг ее ушей. Сделав вид, что закашлялась, она, чтобы не рассмеяться вслух, быстро направилась за Дженни в дамскую комнату. За ней последовало не менее десяти женщин, обедавших в тот вечер в «Дельмонико».
– Не волнуйся, Джен, я сама поговорю с ними, – сказала Бейбет, когда стайка женщин впорхнула в гостиную.
– Герцогиня, что привело вас в наш город? – спросила полная дама с аристократическими манерами, приседая в неуклюжем реверансе, словно ее представляли ко двору.
С безмолвной мольбой Дженни смотрела на Бейбет.
– Позвольте, я переведу, – любезно промолвила мисс Карвало. – Герцогиня Лангансдатер еще не очень хорошо владеет английским, миссис Уилтон. Она путешествует по Америке. Леди, не нужно делать реверанс или кланяться нашей гостье. Швеция – эгалитарная страна, поэтому герцогине неприятно, когда ей кланяются.
Бейбет, довольная своей хитростью, улыбалась себе, глядя в большое зеркало, установленное в дамской комнате. Женщины и девушки – в модных платьях из шелка или атласа, в драгоценностях и золоте – группками стояли или сидели на диванчиках и весело щебетали.
– Бейбет, кто этот высокий черноглазый красивый иностранец, что сидит за вашим столом? Он меня очень заинтересовал, – молодая женщина была поразительно хороша собой.
– Габриель д'Агнелли, Лиз. Он из старинного аристократического рода Тосканы. У него дела с папой, – Бейбет, глядя в зеркало через плечо, поправила юбку.
– Я слышала об Агнелли. Очень старинный род и титул. Он свободен? – сказала другая женщина. – Моя племянница Эдит…
– О да, он… более или менее свободен, – ответила Бейбет.
Дженни сжала зубы и улыбнулась холодной иронической улыбкой.
– По мне, «более или менее» значит «более», – заметила женщина, представившаяся как Эдила Рекселлер. – Я буду танцевать с ним на балу у миссис Уортон и все разузнаю.
Эдила была поразительно красивой девушкой с пухлым капризным ртом и огромными жгучими глазами. Улыбка угасла у Дженни на губах.
– И куда ее высочество… ее светлость… ее… ну, куда она направится из нашего города? – Эдила кивком показала на Дженни.
– На запад, – Бейбет загадочно улыбнулась.
– В Чикаго? Моя тетя Лилиан Свифт будет счастлива принять ее или любого другого аристократа. В чикагском обществе это будет большим событием.
– Ну, Эдила, – произнесла строго миссис Шуйлер, мать Чапика. – В нашем утонченном нью-йоркском обществе их приезд тоже заметное событие. Как долго вы будете украшать наш город, герцогиня? Надеюсь, вы не против, если я устрою в вашу честь званый ужин? Мой единственный сын и наследник Чапик с удовольствием будет вашим кавалером. – Дженни улыбнулась ей милостиво и безучастно. – Ох, не зря их зовут тупыми шведами, Бейбет. Она что… не очень умная?
Продолжая улыбаться, Дженни строго посмотрела на Бейбет, которая – только на одно мгновение – растерялась.
– У герцогини Лангансдатер блестящий ум, миссис Шуйлер. Она слишком умна для вашего бедного стеснительного Чапика. Вы слышали, как мальчики в уинлхэмской школе называли его? «Пустой чердак». Они говорили, что у него пустая голова. Так что ваше слово «тупой»…
– Никогда не слышала о чердаке и другой подобной чепухе. Не удивительно, что мальчик ненавидел школу. – Мамаша с трудом сдерживала слезы. Чванливое выражение исчезло с ее лица. Миссис Шуйлер сморщилась, и сразу стало видно, что она немолода. Мать, слепо любящая своего ребенка, раздавленная правдой, которую невозможно скрыть. Сердце Дженни сжалось от сострадания. Она не выносила, когда человека ставили в унизительное положение.
– Чапик? Ах, Чапик! – она заулыбалась, кивнула головой. – Очень мило. Я нанесу вам визит, да? – сказала она с преувеличенным акцентом. В порыве доброты Дженни взяла женщину за руку.
Миссис Шуйлер сразу преобразилась. Перед ними снова стояла высокомерная особа. Она надулась как павлин и смотрела на окружающих с превосходством.
– Можете быть уверены, герцогиня, я тщательно продумаю список гостей. Не всякий сможет провести вечер в вашем обществе.
– Теперь тебе придется весь вечер танцевать с бедным Чапиком, – Бейбет хихикнула от удовольствия. Они стояли в вестибюле, ожидая свой экипаж. – Его любящая мамочка позаботилась об этом.
– Хорошо провела время, cara? – спросил Габриель, набрасывая ей на плечи прозрачную белую шаль.
– Как и ты, – лукаво улыбнулась Дженни, заметив нескольких женщин, бросающих на него призывные взгляды. Они явно желали предложить ему место в своих каретах. «Черт побери, я совершенно не буду ревнивицей», – говорила себе Дженни. И тут к ней подошел Чапик Шуйлер, посланный мамой.
– Не поедете ли с нами к Уортонам, герцогиня? – быстро пробормотал он.
– О, благодарю вас, мистер Шуль, но я уже дала согласие герцогу ехать в его карете и… – Дженни изо всех сил старалась, чтобы ее поняли, продолжая играть свою роль. Она бросила взгляд на Габриеля и к своему ужасу увидела, что он разговаривает с прекрасной Эдилой Рекселлер. Он улыбался самой восхитительной из своих улыбок. Габриель умел ухаживать за женщинами, привлекать их внимание. Он показался ей влюбленным, взволнованным, возбужденным. Она взяла Чапика под руку. – Поеду с вами с удовольствием, сэр. – Она не успела забыть английский язык.
Габриель поднял глаза.
В них мелькнула боль, но он тут же сердито нахмурился. Дженни холодно взглянула на него. Их глаза горели негодованием, когда они повернулись к своим очарованным собеседникам.
ГЛАВА 27
– Ты очень, очень ласково смотрела на этого светловолосого юношу, cara, – проворчал Габриель, протягивая Дженни серебряную чашу с пуншем. Дженни вышла на балкон особняка Уортонов на Мэдисон-авеню подышать свежим воздухом и полюбоваться городским садом, его извилистыми тропинками, живой изгородью.
– Ты несколько вальсов станцевала с ним и с Джеси, а со мной ни одного.
– Чапик Шуйлер очень милый мальчик, Габриель, очень добрый и стеснительный. Он чувствует себя неловко в компании. Я не смогла отказать ему после того, как он проявил исключительное мужество, пригласив меня танцевать. Обычно его мать предлагает ему партнерш. Кроме того, ты был нарасхват и ни разу не пригласил меня.
– Сейчас приглашаю, – Габриель взял ее чашу и поставил на балюстраду. Потом властно обнял ее за талию и крепко прижал к себе. Дженни прильнула к его трепещущему от нетерпения телу. Его мускулистое бедро вторглось между ее ногами. Он коснулся губами ее лба.
– Что скажут люди, граф д'Агнелли? – спросила она, обнимая его за шею.
– Мне совершенно наплевать на то, что скажут люди, – он вздохнул удовлетворенно и начал танцевать под звуки вальса, доносившиеся из зала.
– В действительности ты так и не пригласил меня танцевать. – Из-под полуопущенных ресниц Дженни смотрела на его строгий профиль. Они двигались очень медленно, не прислушиваясь к музыке. Их тела слились, идеально повторяя контуры друг друга.
– Совсем не обязательно было приглашать. Я и так знаю, что этот вальс ты оставила для меня. И следующий… все до одного. Поняла? Я устал смотреть, как тебя обнимают другие мужчины, – Габриель говорил властным тоном, в его глазах сверкал гнев.
– Вы превосходно танцуете, граф, – смех Дженни прозвенел обольстительно. Она решила не обращать внимания на его тон гордого собственника, наконец-то она в его объятиях. Она мечтала остаться в них навсегда.
– Cara, я хочу всю жизнь держать тебя в своих объятиях, – выдохнул он тихо. – Я снова спрашиваю тебя, Дженни Ланган, ты станешь моей женой?
– Этого не будет. Вот мой ответ. Пожалуйста, не приставай ко мне со своими вопросами, Габриель, не порти то, что есть. – Но все уже было разрушено. Сдавило горло, в глазах стояли слезы.
– Ах, опять закапали золотые слезинки Фреи. Знаешь, что больше всего расстраивает тебя, Дженни? – нежно спросил он. – То, что ты говоришь «нет», а подразумеваешь «да», cara.
Смолкла музыка. Они стояли молча в тишине, так и не разомкнув объятий.
– Эй, Дженни, забудь об этом, – прошептал Габриель. – Ты права, давай веселиться сегодня. Завтра моя графиня превратится в Золушку, а ее герцог – в простого рабочего. Сегодня я больше не буду просить тебя выйти за меня замуж. О'кей? Улыбнись мне, пожалуйста.
Она кивнула, но не смогла улыбнуться. Габриель нежно погладил ее по щеке и поцеловал. Дженни счастливо улыбнулась.
– Пойдем погуляем в саду.
Но уйти им не удалось – на балкон вышла Бейбет.
– Перестаньте обниматься и вернитесь в дом. Вы имеете громадный успех. Все требуют, чтобы вы вернулись в зал. Думаю, Джеси будет рад станцевать с тобой следующий танец, а я приглашу графа д'Агнелли, самого красивого аристократа в Нью-Йорке и лучшего танцора. Удивительно, Габриель, каким сведущим в светской жизни может оказаться простой рабочий.
– Никогда не надо недооценивать простого человека, мисс Карвало, – Габриель весело рассмеялся и повел дам в зал. – Благодарю вас за комплимент, и прощу разрешить мне не танцевать с вами. Герцогиня и я заполнили наши карточки до конца вечера.
– В таком случае, вы будете разочарованы. Мы рано уедем. Отец прислал записку, что через час мы должны встретится с ним, Флинном и Мейхеном в Китайском квартале.
* * *
Две серые в яблоках лошади, запряженные в открытую темно-синюю коляску Карвало, весело бежали по Пятой авеню. Дженни сидела между Джеси, который старался сохранить между ними приличную дистанцию, и Габриелем, который не соблюдал приличий. Смущенная тем, что бедро Габриеля все сильнее и сильнее прижимается к ней, она почти не поддерживала беседу с Алонзо Карвало. Агнелли сохранял красноречивое молчание.
Дженни думала о том, как случилось, что она – крестьянка, совсем недавно покинувшая отдаленную шведскую ферму, попала в избранное общество. Но она была здесь, ее сопровождал самый красивый мужчина в Нью-Йорке. И пара породистых лошадей несла их к новому приключению. Как случилось, что она не стоит на улице, любуясь проносящейся элегантной коляской, задумчиво размышляя о ее пассажирах?
– Некоторые строители присматриваются к Ривесайд Драйв, но только новые богатые смогут поселиться там, – заметила Бейбет.
– Ты – сноб, – Джеси выпил слишком много пунша, и теперь его клонило ко сну.
– Можно подумать, что ты не сноб. Ничего не поделаешь, Джеси, мы такие, какие есть. Нас так воспитали. Проснись. – Она похлопала брата по колену.
Алонзо покашлял – его обычная манера остановить перебранку.
– Мы – одно из самых старинных семейств в Нью-Йорке. Вы оба унаследовали гордость своих испанских предков-дворян. Вы обязаны не ронять свое достоинство, но прилагать все усилия, чтобы помочь менее удачливым соотечественникам. Не будьте снобами. Не будьте равнодушными. Напоминаю вам об этом, дети.
Джеси и Бейбет обменялись сердитыми взглядами.
– Папа имеет в виду, что мы должны жениться и выходить замуж только в своем кругу, – пояснила Бейбет Габриелю и Дженни. – Это касается других семей, чьи предки прибыли в Америку на корабле «Святой Чарльз».
– Она говорит о судне «Мейфлауэр», которое пришло в Америку в 1620 году, – зевнул Джеси.
– Выбор невелик. Что касается брата, то ситуация может оказаться неуправляемой, – сказала Бейбет.
Как обычно, Алонзо Карвало не обратил внимания на жалобы дочери и заговорил с Габриелем.
– В «Риэл Истейт Рекордс» писали недавно, что неразумно строить квартиры с индивидуальными кухнями. Хозяйственные помещения скоро станут ненужными. Вот почему, мистер Агнелли, многие хорошие проекты – я финансирую один из таких – предусматривают в многоэтажных домах рестораны.
– Ни один дом не должен иметь больше одной плиты и духовки. Только подумайте, какие раздражающие запахи доносятся из множества кухонь, – прокомментировала Бейбет.
– Меня интересует кооперативное движение, сэр. Какова ваша точка зрения на этот счет? – спросил Габриель Алонзо.
– Вы поддерживаете взгляды мистера Генри Джорджа, который несколько лет назад выставлял свою кандидатуру на пост мэра? Он проиграл.
– Это движение не привлекло вашего внимания, мистер Карвало?
– Общественное – да, но не финансовое. Те, кто покупает кооперативы, словно дома, не разбираются в жизни. Сэр, я – капиталист. Я вкладываю деньги в строительство современных многоэтажных домов. Прибыль невелика, но она есть.
– Знаете, папа, Габриель будет работать каменщиком на строительстве нового протестантского собора. Остановите экипаж! – своим резким приказанием Бейбет испугала кучера. Он дернул поводья, лошади стали, пассажиры упали на подушки. Алонзо, который ценил достоинство превыше всего, укоризненно смотрел на дочь. Бейбет вскочила и стала размахивать носовым платком.
– Смотрите, это Фред. Он играет на скрипке и совсем не замечает меня, – она позвала его, но не очень громко, чтобы не навлечь на себя гнев отца за неподобающее для леди поведение. Тогда встала Дженни и пронзительно свистнула. Фред оглянулся и замахал руками. Он прервал свой концерт и неуклюже побежал к коляске.
– Бейбет, мое терпение кончилось, – Алонзо строго сжал губы. – Я должен терпеливо сносить присутствие этого… блестящего, но сумасшедшего итальянского музыканта? С меня достаточно необузданного ирландца, на встречу с которым мы едем.
– Папа, Фред Фостер – эксцентричный человек. Но вы сами говорите, что он блестящий музыкант, – Джеси показал необычную для него твердость характера. – Наше положение, как вы часто напоминаете нам, обязывает нас не только «терпеливо сносить» этого гения, но и поддержать его.
Алонзо настолько удивил и в то же время обрадовал горячий блеск в глазах сына, что он отнесся к Фреду с редкой предупредительностью.
– Мистер Фостер, сколько вы зарабатываете на улице? – спросил он Фреда. Тот тяжело дышал, с радостной улыбкой глядя на своих друзей.
– Деньги для артиста не главное, мистер Карвало. Я могу играть на моем Страдивари где угодно и совсем бесплатно. К сожалению, человек должен есть. Мне хватает, чтобы прокормиться и заплатить за квартиру тете Габриеля. А… как вы чувствуете себя, мисс Карвало? – Тон Фреда сразу изменился. Он полузакрыл глаза, вслушиваясь в звуки ее нежного голоса.
– Мис… тер Фос… тер, – сказала Бейбет по слогам, зная, что ему нравится, как она произносит его имя. – Мистер Фред Фостер, я чувствую себя хорошо, спасибо. Вы ужинали?
– Я… я не помню, мисс Карвало. Знаете, когда я играю, забываю о еде… для меня музыка – пища…
– Любви, Федерико? – спросила Бейбет. Фреда усадили в коляску и повезли в Китайский квартал.
