Текст книги "Соната разбитых сердец"

Автор книги: Маттео Струкул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19
В сумерках

Город Доло готовился к приему множества знатных гостей. По традиции в августе состоятельные семьи вместе со слугами перебирались из Венеции в свои виллы на берегах реки Бренты, и начиналось время балов, приемов, развлечений – словом, центр светской жизни временно перемещался с острова на материк. Мира, Ориаго, Фиэссо д’Артико, Доло, Стра – большую часть года эти городки вели спокойную и размеренную жизнь, чтобы на самый жаркий месяц года превратиться в райский уголок. Великолепные виллы с видом на зеркальные воды Бренты наполнялись жизнью и становились ярким воплощением процветания Венецианской республики на материке.

Но в тот день период балов и приемов еще не начался, или, по крайней мере, не развернулся в полную силу, так что людей вокруг было немного. Джакомо доплыл до причала Фузины на гондоле Маттео Бра-гадина, который сопровождал своего друга в качестве секунданта. Затем они направились в сторону Доло, стараясь не попадаться никому на глаза. Еще только не хватало, чтобы местные жители узнали, какое рискованное дело здесь затевается.

Путники дошли пешком до почтовой станции, наняли карету без гербов и двинулись по берегу Бренты. Несмотря на беспокойные мысли о предстоящей дуэли, Казанова не мог не восхититься красотой пейзажа: спокойная река – великолепное продолжение венецианского Гранд-канала – сверкала на солнце, будто жидкое золото, а фасады роскошных вилл отражались в ее зеркальной глади. Небольшие городки сменяли друг друга, перемежаясь зелеными полями, которые радовали взоры своей свежестью и мирным спокойствием.

Добравшись до места назначения, Джакомо и Брага-дин завернулись в черные накидки и продолжили свой путь пешком. Они пересекли поле и небольшую тополиную рошу и наконец вышли к заброшенной мельнице у обмелевшей речки. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что противник прибудет вовремя. В надвинутых на глаза треуголках и черных мантиях Ка – занова и Брагадин походили на воронов, что обычно кружат вблизи поля битвы, предвкушая добычу. Впрочем, отойдя подальше от дороги, они сняли накидки, насквозь мокрые от пота из-за июльской жары.

Маттео внимательно посмотрел на друга, но не стал ничего говорить. Вся эта история казалась ему полнейшим безумием. Джакомо, напротив, был готов действовать. Зайдя внутрь полуразрушенной мельницы, чтобы скрыться от глаз случайных путников, он вытащил из ножен шпагу и несколько раз взмахнул ею, разминаясь.

Наконец появился Дзагури в сопровождении секунданта. Видудуэлянта был плачевный: сероватый цвет лица выдавал его ужас и готовность к худшему исходу. Небо тем временем окрасилось пурпуром заката, редкие облака будто плыли по океану крови. Сгущались сумерки.

Как только все четверо оказались внутри здания, через дыру в крыше которого виднелся кусочек алого неба, дуэль началась без промедления.

Клинки двух шпаг взлетели в воздух и скрестились со зловещим звуком. Синеватые искры фонтаном летели во все стороны, пока Джакомо без видимых усилий парировал решительную, но слишком предсказуемую атаку Дзагури.

Маттео Брагадин, отойдя от дуэлянтов на безопасное расстояние, молил бога пощадить Джакомо. Его терзало дурное предчувствие: то, как отчаянно бился купец, не предвещало мирной развязки. Он отлично знал, что избежать этой дуэли было невозможно, однако именно эта роковая предопределенность и не давала ему покоя. Напротив Брагадина расположился второй секундант – Гастоне Скьявон, купец, как и Дзагури. Он судорожно мял в бледных руках пару перчаток. Брагадин стер со лба капли холодного пота.

По законам Венеции, за участие в дуэли можно было лишиться дворянского титула, потерять все имущество или отправиться в ссылку. Ни один из этих вариантов не звучал особенно привлекательно: если о дуэли станет известно, это в любом случае будет настоящая трагедия. Вот почему каждый из присутствующих намеревался хранить тайну, независимо от исхода битвы. Это немного успокаивало, но не слишком. Брагадин ужасно волновался, но все же мысленно поблагодарил друга за выбор места: хотя бы в этом Казанова проявил осторожность. Старая мельница находилась далеко от жилых домов и была частично скрыта от глаз тополиной рощей. Лязг клинков был единственным, что могло бы навести случайного прохожего на мысль о том, что в окрестностях Бренты разворачивается дуэль.

Дзагури попытался сделать ложный выпад, но Казанова не поддался на уловку и легко отразил последовавший за ним удар сверху. Затем Джакомо перешел в нападение, сделал ложный боковой выпад и тут же ударил снизу вверх.

Клинок поднялся, преодолев неумелую защиту Дзагури, который чуть не выронил собственную шпагу. Оружие скользнуло в его руке, лезвие дернулось назад, и на щеке отважного коммерсанта появилась глубокая царапина.

Из раны хлынула кровь, по рубашке расплылись алые пятна.

Увидев эффект своей атаки, Джакомо поднял руки.

– Хватит, Дзагури, – предложил он. – Нет смысла продолжать.

Но ответом ему было молчание. Через мгновение шпага Дзагури снова пронзила воздух, он кинулся в нападение, ничего не видя от ярости и чувства оскорбленной гордости. Казанова спокойно отразил его выпад. Дзагури продолжал наступать, но его удары становились все более слабыми, беспорядочными и неточными.

После двойного парирования Казанова сделал шаг в сторону, сымитировал ложный выпад и быстро нанес новый удар сверху вниз. Дзагури, пораженный этой серией уверенных движений, совершенно растерялся: он едва успел отразить первый выпад, как клинок Казановы уже вернулся и выбил шпагу из руки купца, оставив его безоружным.

– Отлично, – сказал Джакомо, – у меня нет ни малейшего желания продолжать это безумие. Я сохраню вам жизнь. Однако прошу вас отныне и впредь держаться от меня подальше. Договорились?

Не дожидаясь ответа, Казанова поднес эфес к груди, кивком поблагодарил противника и развернулся, намереваясь покинуть мельницу.

Маттео Брагадин не смог сдержать вздох облегчения: учитывая то, как началась эта история, лучшего окончания нельзя было и придумать. Однако не успел верный секундант перевести дух, как увидел, что Дзагури и не собирался сдаваться. Пока Казанова прятал шпагу в ножны, отчаянный купец с бешеным криком кинулся на него.

– Джакомо! – в ужасе воскликнул Брагадин.

Казанова в мгновение ока снова вытащил шпагу, резко повернулся, и Дзагури с разбегу сам налетел на острый клинок. Лезвие пронзило его грудь, белая рубашка окрасилась кровью. Отвергнутый жених упал на колени. «Проклятье!» – выдохнул Казанова. Он осторожно вынул шпагу из груди противника, но, взглянув в его лицо, понял, что уже ничего нельзя поделать.

Не произнеся ни звука, Дзагури рухнул ничком на утоптанную землю. Он был мертв.

Глава 20
Игра

Все прошло как по нотам. С того места, где она спряталась, было отлично видно, как разворачивались события. Сначала появился Казанова с секундантом. Потом болван Дзагури, тоже с другом. Но покинули заброшенную мельницу только трое мужчин, а лязг оружия, который был слышен на всю округу, недвусмысленно подтверждал подозрения о дуэли. В компании недоставало Альвизе, и сопоставить одно с другим было проще простого.

Маргарет улыбнулась. Она чувствовала почти физическое наслаждение при мысли о том, что Казанова теперь у нее в руках. Легендарный повеса попался в ловушку. Он убил Дзагури, да еще и на дуэли! На дуэли из-за женщины, ну просто прелесть! Какая, однако, бесполезная трата сил. Не говоря уже о том – и этот факт изрядно досаждал графине, – что предметом спора двух мужчин являлась не она. Впрочем, какая разница, главное, что цель достигнута.

Этот хлыщ Казанова и представить себе не может, как ловко она обвела его вокруг пальца. Он даже не задумался о том, почему из всех женщин Венеции графиня выбрала именно Франческу Эриццо. А ведь это так просто! Франческа слыла красавицей, в этом нет сомнений, но, кроме того, обладала упрямым, непокорным характером и всегда хотела делать все по-своему. Как будто она единственная привлекательная девица во всей Венеции! Но именно это и нужно было Маргарет: Франческа стала идеальной приманкой для Джакомо Казановы. И идея с пари, конечно, тоже попала точно в цель. Этот глупец ни на миг не усомнился в причине подобного предложения. Впрочем, даже если бы у него возникли подозрения, он никогда бы не докопался до правды.

Графиня потратила немало времени на подготовку этой ловушки. Она отлично знала, насколько вспыльчив жених Франчески – один из тех глупых и ревнивых мужчин, что приходят в ярость от любого неосторожного взгляда, лишнего слова или жеста внимания, оказанного его возлюбленной. Которая его, кстати говоря, терпеть не может. Дзагури как нельзя лучше подходил для хитроумного плана. Его можно было использовать как невольного палача, если бы он победил на дуэли, или как доказательство преступления – в случае проигрыша. Маргарет была чрезвычайно довольна собой: она продумала каждый шаг, и все прошло даже лучше, чем она могла вообразить.

Графиня потянулась, пытаясь слегка размяться в непривычном охотничьем костюме, который она надела, чтобы передвигаться по лесам и полям без лишних трудностей. И, конечно же, чтобы ее было сложнее узнать. Длинные светлые локоны Маргарет собрала в хвост, связав синей бархатной лентой.

На ней были охотничья куртка и штаны, заправленные в сапоги из дубленой кожи, доходившие до колен.

Графиня кивком приказала Драгану – своему верному помощнику родом из Сербии, совмещавшему обязанности слуги и наемного убийцы, – идти вперед, освещая путь фонарем. К тому моменту, когда Казанова и остальные покинули старую мельницу, уже совсем стемнело. Маргарет и ее слуга молча шли к полуразрушенному зданию.

Даже вечером воздух был наполнен зноем, и это ужасно раздражало графиню. До чего мучительна жара в этих краях! Она с тоской подумала о Больцано и зеленых лугах родной Австрии. Ну ничего, уже скоро она сможет туда вернуться. Еще несколько дней, и задача будет с блеском выполнена.

Наконец графиня и Драган добрались до старой мельницы.

– Ну что же, – сказала она, входя внутрь, – давай искать тело.

Слуга скинул с плеча увесистый мешок, извлек оттуда еще два масляных фонаря и зажег их. Пространство наполнилось теплым светом. Драган расставил лампы в форме треугольника, и таким образом слабых огоньков вместе с пробивавшимся сверху, через прохудившуюся крышу, светом звезд вполне хватило, чтобы разглядеть, где именно Казанова и секунданты похоронили Дзагури.

– Здесь, – мгновенно указал это место слуга. – Видно, что тут недавно копали.

Маргарет тоже заметила темный прямоугольник плохо утоптанной земли.

Драган извлек из мешка лопату и принялся энергично ею орудовать. Графиня не без удовольствия наблюдала за тем, как работает ее слуга: у него были широкие плечи и сильные руки, а длинные темные волосы спадали на лицо. Из-под слоя земли с каждым движением лопаты все отчетливее проступало лицо купца Альвизе Дзагури.

Глава 21
Сан-Марко

После поспешного возвращения из Доло – сначала в карете, потом на гондоле Маттео Брагадина – Джакомо попросил высадить его у палаццо Бембо, рядом с каналом Сан-Сальвадор, где начал бессмысленно кружить по переулкам, пока наконец не вышел на центральную площадь Сан-Марко. Он сам не знал, куда направляется, хотелось лишь вдохнуть свежего воздуха, а также попытаться осмыслить печальный исход дуэли.

Изнемогая от безжалостной жары, Джакомо бродил по городу, но по-прежнему видел перед собой лицо мертвого купца. Он ясно ощущал, что что-то изменилось. Пари с графиней фон Штайнберг, страстные ночи с Гретхен, хождение по канату – все это казалось бесконечно далеким.

Сегодня он убил человека, и неважно, как именно это произошло. Однако сильнее всего Джакомо беспокоило другое – то странное чувство, которое он испытывал к Франческе и с которым не мог ни справиться, ни понять его до конца. Более того: он уже не представлял жизни без этого наваждения. Что ждет его теперь, после смерти Дзагури? Она возненавидит его? Или, что еще хуже, станет делать вид, будто его не существует?

Джакомо потряс головой, но отогнать мрачные мысли не получалось. Он поднял глаза и огляделся: несмотря на поздний час, на площади Сан-Марко было столь многолюдно, что ему пришлось укрыться в тени портиков. Чего ему сейчас точно не хотелось, так это привлекать к себе внимание. Вызова на дуэль посреди площади Сан-Моизе уже более чем достаточно: по-хорошему говоря, Дзагури повел себя как настоящий глупец. Теперь Джакомо приходилось повсюду ходить в маске и накидке, чтобы скрыться от любопытных взглядов.

Площадь освещалась десятками огней. Шумные компании выходили из трактиров, громко переругиваясь между собой. Кто-то пытался затеять драку, иные неторопливо тащились с площади домой. Торговцы едой и вином в этот час работали не покладая рук: к каждому прилавку тянулись длинные очереди, аристократы и простые горожане, смешавшись между собой, терпеливо ждали, пока подойдет их черед.

Группы знатных дам и господ в масках, скрывающих лица, собирались в центре площади. Только что вышедшие из игорных домов, борделей или театров, они громко разговаривали – так, чтобы слышали все вокруг. У мужчин кипела кровь, разгоряченная азартной игрой или страстным свиданием, а женщины спешили похвастаться новым украшением или новым любовником – возможно, тем самым, кто наконец-то сможет о них позаботиться. И бог знает, сколько таких разговоров велось в Венеции, неуклонно движущейся к своему печальному концу, погрязшей в пороках и измученной интригами членов Совета десяти, каждый из которых заботился лишь о собственной пользе, уже давно не воспринимая всерьез приказы слабого, болезненного дожа. Джакомо знал, что многим из этих знатных дам приходится торговать своим телом в ночных гондолах, наполняющих Гранд-канал с наступлением темноты: они покорно раздвигали ноги для клиентов, пока гребец, он же сводник, ритмично взмахивал веслом, ничуть не смущаясь происходящим.

Шпионы и тайные агенты наверняка толпились здесь в огромном количестве, чтобы быть в курсе всех дел именитых венецианцев. Город превратился в один большой дом терпимости: все только и делали, что пытались заполучить самые свежие сплетни, с помощью которых можно вытрясти немного золота из тех, у кого оно еще водилось.

И как тут можно надеяться выйти сухим из воды?

Мимо Джакомо проковыляла группа уличных девок, которых их хозяева вели на встречу с новыми клиентами. Чуть поодаль хорошенькая женщина кокетливо поправляла парик, а потом обрушила поток ругательств на слугу из-за того, что тот замешкался, подавая ей мушку, которую она собиралась приклеить над верхней губой.

Казанова улыбнулся, но ему было совсем не весело. Он чувствовал горечь при мысли о том, как низко пала его любимая Венеция. Изнеженная, развращенная, продажная и бездействующая – и это в то время, когда вся Европа звенит оружием, предвкушая неминуемый конец «королевы морей».

Темная громада базилики на другой стороне площади в темноте обрела зловещие очертания. Она напоминала Джакомо спящего зверя: казалось, что внутри церкви бьется сердце, и его удары далеко отдавались в ночном воздухе. На мгновение Казанова отчетливо ощутил этот пульсирующий ритм, и холодок пробежал у него по спине.

Может, он сходит с ума?

Джакомо невольно вспомнил мрачную историю создания базилики Святого Марка – церкви, построенной для хранения мощей апостола, обманом привезенных в Венецию из Александрии. Казанова чувствовал, что его охватывает жар, как в лихорадке, а может, это духота летнего вечера становилась совершенно невыносимой. Он стер капли пота с лица. Дышать в маске, под черной накидкой становилось все тяжелее, но снять их он не решался.

Джакомо подумал о венецианских купцах, которые когда-то доставили мощи апостола Марка из Египта в Венецию. Вошедшие в историю Буоно Да Маламок-ко и Рустико Да Торнелло сумели выкрасть святую реликвию из города, где рушили христианские храмы для возведения мечетей, и спрятали ее под свиными тушами, зная, что мусульмане не станут прикасаться к подобному грузу. Хитрость одолела грубую силу. Главную базилику Венеции, однако, ждала непростая судьба. В первый раз она пострадала от пожара в 976 году, во время восстания против дожа Пьетро Кандиано, а в общей сложности перестраивалась трижды. Это не считая бесконечных изменений и архитектурных дополнений, так что в конце концов церковь превратилась в неповторимое чудо, соединившее в себе самые разные стили и элементы декора. И именно поэтому она казалась живым существом.

С базиликой были связаны и другие легенды и совершенно невероятные события. Так, в июне 1094 года, когда шли работы третьей по счету отделки фасада, мощи апостола Марка исчезли. Венеция горько оплакивала потерю, горожане скорбели и постились много дней подряд. Тронутый столь искренними проявлениями любви и веры, святой сам указал место, где находилась реликвия: в присутствии дожа, знати и простых горожан, собравшихся в базилике, из-за колонны храма показалась его рука, и церковь внезапно наполнилась чудесным благостным ароматом. В тот же день начались религиозные празднования, дож Фальер приказал разместить мощи в саркофаге, и верующие со всего света прибыли в Венецию, чтобы восславить апостола Марка. Эта необыкновенная история, реальная или выдуманная, являлась очередным доказательством идеи «живого камня», воспетой Андреа Палладио еще в XVI веке[7]7
  Итальянский архитектор позднего Возрождения, автор труда «Четыре книги об архитектуре», который впоследствии лег в основу стилевого течения раннего классицизма – палладианства.


[Закрыть].

Тут Джакомо подумал, что, кажется, пока еще не лишился разума. Скорее всего, он просто испугался и ужасно разозлился из-за сегодняшней смерти, которой он совершенно не желал, а кроме того, события последних дней заставили его задуматься о том, насколько ничтожен он сам и все ему подобные, что сейчас наполняли площадь. И вот апостол, чей дух воплотился в каменных стенах базилики, решил напомнить ему о тех временах, когда отношение народа к святыням было совсем другим.

Несмотря на влажную жару июльской ночи, сердце Казановы сковало холодом. Десятки прекрасных дам без устали обмахивались веерами, но это не помогало отогнать дыхание смерти, нависшее над ними.

Джакомо почувствовал, что стремится к Франческе так, как ни к одной из женщин за всю свою жизнь. Возможно, она его последний шанс на спасение. Они должны быть вместе.

Неожиданно Казанова осознал, что готов пожертвовать всем ради нее. Пожалуй, даже умереть за нее, если потребуется. Он покачал головой, не в силах поверить в происходящее. Как это возможно, что девушка завладела его разумом и сердцем настолько, чтобы заставить его полностью измениться, да еще и в совсем короткий срок? И тем не менее лишь одна Франческа была в мыслях Джакомо, без нее он ощущал почти что физическую боль, словно от тяжелой лихорадки. Чем сильнее он боролся с этой неведомой силой, тем прочнее она подчиняла себе его волю. И если, с одной стороны, Джакомо боялся – да, вот правильное слово – боялся отдаться этому безумию, с другой – чувствовал, что только покорившись, хотя бы однажды, он ощутит истинную свободу, своего рода катарсис.

Значит, это и есть любовь? Странная искра, что разгорается в его душе все сильнее, лишая последних остатков разума? Так дальше продолжаться не может, решил Джакомо. И в тот же миг понял, что та сила, которой он пытается противиться, слишком огромна.

Казанова снова взглянул на базилику, что высилась во всем своем великолепии среди огней и шума толпы. Его сердце не находило покоя, он ужасно устал, и все вокруг было словно в тумане. Помимо желания добиться Франчески, непонятно каким образом, он совершенно не представлял, что делать дальше.

Джакомо побрел в сторону палаццо Брагадина, надеясь, что прогулка хоть немного приведет его в чувство. Однако не так-то просто справиться с этой бурей нахлынувших эмоций и мыслей!

Подойдя к колонне Святого Марка, Казанова увидел нечто, что заставило его вздрогнуть. У подножия памятника гвардейцы выставили на всеобщее обозрение человеческую голову. Джакомо слышал, что кого-то повесили в тот день, когда он вернулся в Венецию. Зловоние смерти было невыносимым: голова уже начала разлагаться, да и чайки хорошо потрудились над ней. Теперь изуродованное лицо мертвеца смотрело прямо на него, будто говоря: ты трус и убийца.

Кто-то тихо подошел и коснулся локтя Джакомо. Он чуть не вскрикнул: нервы были на пределе, по липу градом катился пот, рубашка прилипла к телу. Повернувшись, Казанова увидел уличную девку – уже не слишком молодую и ужасно уставшую, которая предлагала ему радости плоти за несколько цехинов.

Он злобно скинул ее руку и со всех ног поспешил прочь – мимо колонны, по ночным улицам, надеясь как можно скорее попасть домой и хотя бы ненадолго обрести покой.