Текст книги "Соната разбитых сердец"

Автор книги: Маттео Струкул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 51
Санта-Мария-дель-Розарио

Гондола резво плыла по направлению к Местре, а Джакомо задумчиво смотрел на богатые дома по берегам канала. Впервые он осознал, что собирается покинуть Венецию. Возможно, навсегда. Когда ему удастся вновь увидеть родной город? А Франческу?

От одной мысли о ней сердце словно сжали невидимые тиски. Несмотря на то что Мочениго назначил его секретным агентом Венецианской республики, сейчас, покидая родной городи возлюбленную, Джакомо чувствовал себя изгнанником.

Побег не принесет ему никакого триумфа. Да, конечно, ненадолго все заговорят о нем, но что стоят эти жалкие крупицы славы по сравнению со всем тем, что он потерял?

Однако Казанове не хотелось надолго погружаться в мрачные мысли: после стольких неудач судьба наконец улыбнулась ему, и он снова свободен. И хотя будущее по-прежнему было туманно, с другой стороны, план добраться до Больцано не казался таким уж неосуществимым. В конце концов, его ждут свежие лошади и две сотни цехинов.

Если бы Джакомо мог измерить свои чувства, то все остальные эмоции перевесило бы страстное желание мести, которое беспрестанно терзало его душу. И это пугало: Казанова осознавал, что недавние события что-то изменили в нем, и, возможно, безвозвратно. Маргарет фон Штайнберг! Она отобрала у него все, разлучив с любимой и друзьями. Джакомо чувствовал себя уязвимым, слабым, загнанным в угол, и это ощущение мучило его. Вот почему теперь он мечтал о том, что, как только залижет раны, уничтожит эту женщину.

Как последний болван, он принял пари и слепо выполнил волю графини. Он недооценил ее, не понял, что Маргарет никогда не была им увлечена – напротив, она его ненавидела и, глазом не моргнув, пожертвовала Франческой и Дзагури для достижения своих целей.

А Гретхен? Что же стало с красавицей Гретхен? Жестокость Маргарет фон Штайнберг не знает границ. При необходимости она способна без малейших угрызений совести избавиться от собственной камеристки.

Если графиня смогла так легко обвести его вокруг пальца, значит, она точно знала об их встречах, и о любви, что Гретхен испытывала к нему, и о том, какой безудержной и порочной была их страсть. Наверняка Маргарет решила сполна отплатить Гретхен за ее неверность. Графиня разрушила жизнь как минимум троих людей: похоже, все, чего она касалась, умирало или превращалось в слабую тень.

Пожалуй, то, что Мочениго надумал превратить его в шпиона, – это лучшее, что могло произойти. Это позволит Джакомо сравнять счет. Боже, как он мечтает об этом!

Тем временем гондола преодолела таможенный пост и поплыла по каналу Джудекка. Джакомо невольно залюбовался фасадом церкви Санта-Мария – дель-Розарио, отражавшимся в холодной глади лагуны. Он завороженно смотрел на четыре статуи, воплощавшие в себе основные добродетели: благоразумие, справедливость, силу, умеренность.

Казанова отлично знал, что сам он не обладает ни одной из них, и именно поэтому считал истинным благословением любовь, что подарила ему Франческа. Потому что, конечно же, он ее не заслуживает.

* * *

Он увидел Гретхен: грудь стянута платьем цвета морской волны, кожа бледная, волосы развеваются на ветру, словно осенняя листва… И пылающий взор. Глаза, похожие на горящие угли, проникали в самую душу, обвиняя его. Дзаго почувствовал, как тонет в бездне вины и греха. Он хотел коснуться ее, но что-то помешало ему приблизиться. От острой боли в животе он согнулся пополам. Его трясло, как в лихорадке, а внутри все сжималось в мучительных судорогах.

Слезы брызнули у него из глаз, с губ слетели мольбы о прощении. Он повторял их раз, другой, третий, сотый, но Гретхен лишь смотрела на него, не отводя пламенеющих глаз. Несмотря на его извинения, слова, просьбы, ему не было пощады.

Дзаго хотел бы просто быть с ней, но теперь уже слишком поздно! Он увидел, как черная веревка оборачивается вокруг шеи Гретхен, и услышал стук деревянных бусин по полу. Этот звук все не умолкал, делался совершенно невыносимым.

Дзаго закричал, но это ничего не изменило.

Он рухнул на колени, молясь ей, словно языческому идолу, словно богине любви. Но бусины все катились по полу, прямо к нему. Они подпрыгивали и били его по коленям. Дзаго поднял одну из бусин и ужаснулся: на него смотрел человеческий глаз.

Он снова закричал, выронил кошмарную находку и перевел взгляд на Гретхен. Та по-прежнему смотрела на него, только теперь на месте глаз у нее были бездонные черные дыры. Кровавые подтеки обрамляли пустые глазницы.

***

Дзаго резко проснулся, весь в поту. Одежда промокла насквозь, словно он попал под проливной дождь. Рука невольно потянулась к поясу, нащупывая пистолет. Пальцы стиснули деревянную рукоятку, почувствовали знакомые узоры из серебра и перламутра. Но даже любимое оружие в руках не принесло Дзаго ни малейшего облегчения.

С того дня, как он убил Гретхен, ночь за ночью повторялся один и тот же кошмар. Он почти не спал из-за ужасных видений, которые преследовали его словно темное заклинание, как проклятье, призванное вечно напоминать о совершенном злодействе.

Дзаго смирился бы с этим наказанием, если бы мучительные сны не лишали его отдыха и сил. Он постоянно чувствовал напряжение, беспокойство, неуверенность, а позволить себе пребывать в подобном состоянии он никак не мог. С арестом Скьяво-на все прошло гладко: один вид Дзаго внушил ужас этому несчастному трусу, и тот не оказал никакого сопротивления. Но что произойдет, встреть он достойного соперника?

Верный помощник Черного инквизитора достиг своего положения по очень простой причине: там, где другие медлили в нерешительности, он действовал не раздумывая. Он просто делал то, что нужно: без сомнений, без вопросов. И постепенно взрастил в своей душе демона, который научил его восхищаться собственной чистой работой. Но теперь все изменилось, и каждое новое утро было еще хуже, чем предыдущее.

Дзаго поднялся на ноги. Он спал не раздеваясь в комнате, которую ему выделил хозяин трактира. Подойдя к окну, тайный агент распахнул ставни и увидел, как небо светлеет от первых лучей зари. Он вышел из комнаты, спустился по лестнице и оказался в основном зале, где несколько посетителей быстро поглощали скудный завтрак. У Дзаго не было времени последовать их примеру – нужно сменить Маскьо, который дежурил на улице, наблюдая за дорогой и причалом, пока он спал.

Тайный агент инквизитора от души надеялся, что Казанова не заявится сюда. В первый раз в жизни он не был уверен, что выйдет победителем, если дело дойдет до схватки.

Глава 52
«У колокольни»

Джакомо выпрыгнул из гондолы с удальством человека, наслаждающегося своей свободой. Он уже заплатил гондольеру по пути, так что теперь, не теряя времени, быстрым шагом направился в трактир «У колокольни». Казанова давно знал старика Кайю и, хоть и не считал его особенно приятным человеком, был уверен, что тот держит свое слово. Так что если Мочениго не соврал, в конюшне трактира дожидаются лошади, ведь именно здесь располагается первая почтовая станция на пути из Венеции в Тревизо. Как раз в Тревизо Джакомо и собирался держать путь: отъехав подальше от Пьомби, там можно будет перевести дух, а заодно и получить кошелек с двумя сотнями цехинов.

Казанове надо было спешить и одновременно следить, чтобы никто его не узнал. В этом плане он возлагал большие надежды на окладистую бороду, отросшую за время заключения: в таком виде он больше походил на пирата, чем на благородного господина.

Если вдруг доведется столкнуться с кем-нибудь из подручных государственного инквизитора, по крайней мере, на его стороне большое преимущество – с первого взгляда его точно не узнаешь. В довершение импровизированного образа Джакомо снял шляпу, зашвырнул ее на голую ветку дерева и развязал бархатную ленту, которая держала волосы, распустив их по плечам, как сделал бы пират или бандит. Теперь он выглядит настолько странно, что, возможно, это и станет его спасением.

Следом за Казановой ковылял Марино Бальби. Джакомо подумал, что монах еще может ему пригодиться: наверняка стражники и шпионы высматривают одного человека, а не двоих.

– Теперь, что бы ни произошло, говорить буду я, – предупредил спутника Казанова.

– X-хорошо, – пробормотал монах, запинаясь то ли от страха, то ли от усталости.

Быстрым шагом Джакомо шел по улице: трактир уже виднелся впереди.

* * *

Боже, ну и холод! Морозный ветер завывал на пустой улице, вокруг не было ни души. Если кто и появится, то только со стороны причала, другого пути здесь нет.

Пожалуй, можно зайти внутрь и выпить чашку горячего шоколада. С сахаром. Быстро-быстро проглотить ее и вернуться обратно, но так он хотя бы немного согреется. Похоже, ночь принесла с собой заморозки: поля вокруг покрылись инеем. Голые деревья тянули ветки к свинцовому небу.

Да, подумал Дзаго, так он и сделает. Ведь сладости – это единственная слабость, которую он себе позволяет. Одна чашка шоколада – и он вернется на улицу. Хотя, если хорошо подумать, можно заказать еще и кусок «Пирога дожа». Это было любимое лакомство Дзаго – местная выпечка, которую готовили в Вилладозе, в окрестностях Полезине, с тех пор как там в свое время поселился дож Венеции Силь-вестро Вальер, известный гурман. Оно представляло собой сдобный пирог на сливочном масле и яйцах с сушеным инжиром, медом и орехами – немногочисленными деликатесами, которые росли на местной суровой земле. Дзаго очень нравились окрестные пустынные равнины: когда получалось, он с удовольствием отправлялся во Фратту или в Аркуа, чтобы хоть ненадолго насладиться размеренным темпом жизни здешних обитателей, о котором сам он мог только мечтать.

Наконец он решился и отправился завтракать.

* * *

Казанова вошел в конюшню. Внутри стоял запах мочи и сена, двое местных завсегдатаев играли в кости, бормоча витиеватые ругательства.

Джакомо отправился на поиски свободного конюха. Вскоре он появился – совсем мальчишка, кожа да кости, но взгляд хитрый и любопытный. Пожалуй, даже чересчур.

– Парень, мне надо забрать двух лошадей. Вот документ, подтверждающий мои полномочия, – заявил Казанова, показывая юнцу письмо с подписью Лоредана и печатью дожа.

При виде государственного герба конюх чуть не лишился дара речи.

– Вашество, конечно, это наверняка те, которых мне приказали оседлать к сегодняшнему утру, вот они, – он показал на крупного гнедого жеребца с блестящей, идеально вычищенной шкурой и второго – серого в яблоках, пониже, но на вид крепкого и быстрого.

– Замечательно. Я возьму гнедого, дружище, – сказал Казанова Бальби, радуясь, что ему достался такой замечательный конь, а еще больше – что хотя бы здесь они не встретили никаких препятствий.

Однако дальше все пошло совсем не так гладко, как он надеялся. Ровно в тот момент, когда Джакомо поставил ногу в стремя, в конюшню вошел блондин с пепельными волосами и гнилыми зубами. Он шел ленивой, разболтанной походкой, как будто все вокруг его ужасно утомляло, но если присмотреться, взгляд был цепким и внимательным, словно у ворона, нацелившегося на добычу.

Казанова понял, что надо действовать быстро. Если удача на его стороне, то агент еще его не узнал. Джакомо запрыгнул в седло и знаком указал Бальби сделать то же самое.

– Пошевеливайтесь, – процедил он сквозь зубы. – И готовьтесь послать свою лошадь в галоп.

Монах благоразумно послушался и неуклюже забрался на серого жеребца. Как раз вовремя, потому что острый взгляд Дзаго добрался до Казановы. Пару мгновений они смотрели друг на друга, потом Джакомо отвернулся, сделав вид, что проверяет подпругу. К своему огромному облегчению, он убедился, что Мочениго или тот, кому он дал поручение, позаботился обо всем: к седлу крепились два деревянных футляра, в которых обнаружилась пара пистолетов с нарезными стволами и рукоятками из дерева и перламутра.

– Синьор… – заговорил тем временем агент инквизитора, приближаясь к Казанове и ухмыляясь своими черными зубами.

Возможно, он узнал его. Джакомо не стал терять времени: он выхватил пистолет и что есть силы пришпорил коня. Гнедой жеребец рванул с места в галоп.

Дзаго закричал во все горло:

– Дезио, Маскьо, ко мне! Казанова здесь! – и кинулся в сторону, чтобы не попасть под копыта несущегося животного.

Джакомо схватил пистолет за ствол и, поравнявшись с подручным инквизитора, с силой ударил его рукояткой, целясь в голову.

В последний момент Дзаго удалось избежать столкновения с лошадью, но удар пистолетом пришелся ему в плечо, и, потеряв равновесие, тайный агент рухнул на землю, посреди мешков с зерном.

Конь Казановы, подняв фонтаны навоза и сена, выскочил из конюшни, за ним, не отставая, следовал жеребец в яблоках. Бальби на спине у последнего, казалось, вот-вот мог лишиться чувств, настолько он был бледен.

По всей видимости, кто-то услышал крики Дзаго. Направляя гнедого на дорогу в сторону Тревизо, Джакомо увидел, как худой рыжеволосый гвардеец целится в него из пистолета. Раздался выстрел. Казанова инстинктивно пригнулся, продолжая подгонять своего коня. Пуля пролетела мимо – Джакомо услышал, как она просвистела у него над головой. Стражник выругался. Повезло! Тем временем еще один мужчина – здоровый и широкоплечий, как дуб, – выбежал из трактира, но Казанова был уже слишком далеко. Здоровяк оценил обстановку и кинулся в конюшню.

– Вперед, вперед! – кричал Джакомо.

Гнедой несся стрелой, Бальби следовал за ним. По обеим сторонам дороги тянулись сжатые поля, покрытые белым налетом изморози.

Глава 53
Дорога Дель-Терральо

Казанова несся так, словно за ним гналась тысяча чертей. Он и Бальби сумели немного оторваться от преследователей, а значит, могли добраться до почтовой станции в Тревизо и подготовить тем подобающий прием.

Джакомо убрал пистолеты в футляры и убедился, что они надежно укрыты: начинался дождь. Длинные волосы Казановы намокли, но он не обращал внимания на мелкие капли, любуясь живописными равнинами и полями Венето. Великолепные виллы, стоявшие по обеим сторонам широкой дороги под названием Дель-Терральо, заставляли на мгновение забыть обо всех тревогах: их элегантная, одержанная архитектура так гармонично сочеталась с сельским пейзажем, пересеченным множеством каналов с чистейшей водой, что остаться равнодушным к этому зрелищу было решительно невозможно.

Джакомо на гнедом жеребце легко обогнал несколько крестьянских повозок, но тут на пути показался целый караван телег, запряженных волами. Они были нагружены дубовыми бревнами, предназначенными для Арсенала, и медленно двигались в сторону Тревизо. Там дерево должны были передать грузчикам в порту на реке Силе, откуда затем, на баржах, бревна отправлялись в Венецию.

Казанове пришлось замедлиться, чтобы обогнать караван. Он сорвал себе голос, прося дать дорогу, но добиться этого было не так-то просто. Драгоценные минуты пропадали зря.

Когда наконец телеги с бревнами остались позади, путникам повстречалась богатая карета. Несмотря на дождь, из окошка высунулась голова хорошенькой девушки, которая весьма откровенно залюбовалась Казановой.

Джакомо в очередной раз обернулся, но никого не увидел. Хотелось верить, что им удалось оторваться от Дзаго и его приспешников. Может, они не станут его преследовать? Нет, это вряд ли. Пожалуй, лучше всего остановиться и подкараулить их. Сколько еще он и Бальби смогут скакать в подобном темпе? Монах и так уже начал отставать, несмотря на то что в седле он держался гораздо лучше, чем можно было ожидать. На подъезде к Мольяно-Венето Джакомо увидел виллу Морозини. Здесь дорога шла параллельно реке Дезе. И как раз в этот момент Казанова разглядел Дзаго и его людей у себя за спиной. Более того, преследователи тоже их заметили и, похоже, утроили усилия, надеясь догнать беглецов.

Казанова оценил положение: пока на их стороне по-прежнему есть определенное преимущество. Справа от основной дороги Дель-Терральо отделялась тропинка, ведущая в липовую рошу. Не раздумывая, Джакомо направил своего гнедого именно туда. Через несколько мгновений он уже был среди по-осеннему желтых деревьев. Тропинка едва угадывалась под золотистым ковром опавших листьев.

Спешившись, Казанова взялся за поводья и привязал коня к толстому стволу дерева. В этот момент к нему подъехал Бальби.

– Что вы собираетесь делать? – спросил тот дрожащим голосом.

– Избавиться от этих надоедливых болванов.

– Вы с ума сошли?

– Делайте что хотите, прячьтесь… Дайте только

я сперва кое-что проверю.

Джакомо подошел к коню Бальби.

– Придержите его, – сказал он.

Вскоре Казанова убедился, что на второй лошади тоже были закреплены два кремневых пистолета. Такие же, как у него. Заряженные.

Про себя Джакомо благословил имя Альвизе IV Джованни Мочениго. Он вынул пистолеты из футляров и засунул себе за пояс. Потом сильно хлопнул серого в яблоках коня по боку, и тот резво помчался, в мгновение ока скрывшись в лесу вместе с Бальби, который громко закричал от неожиданности и испуга. Его голос еще долго был слышен в тишине рощи.

Оставшись один, Джакомо вернулся к своему гнедому и извлек еще два пистолета. Зажав оружие в обеих руках, он спрятался среди лип, поджидая Дзаго и его двоих товарищей. Ветки деревьев с желто-оранжевыми листьями надежно скрывали его от взгляда любого, кто появится на тропинке.

Казанова ждал. Время тянулось невыносимо медленно. На лбу у Джакомо выступили холодные капли пота, мокрые волосы прилипли к вискам. Он нацелил пистолеты на тропинку: стволы незаметно выглядывали из-под золотистой листвы.

* * *

Наконец преследователи появились: Казанова услышал, как стучат по земле копыта, постепенно замедляясь, а потом увидел блондина с гнилыми зубами. За Дзаго следовал здоровенный детина верхом на таком же огромном вороном жеребце. Именно в него прицелился Казанова, выстрелив из пистолета, который держал в правой руке. Он нажал на курок, кремень ударил по кресалу, порох воспламенился, и пуля вылетела с громоподобным хлопком. Голубоватое облачко дыма поднялось в воздух.

Раненный в бок, всадник издал душераздирающий вопль. Рухнув с лошади, он остался лежать на земле, дергая ногами от боли, но не в силах подняться, слишком серьезным было ранение. Его пронзительные крики заглушили грохот второго выстрела. Через мгновение рыжеволосый гвардеец прижал руку к плечу, из-под пальцев по камзолу текла кровь.

Чтобы не тратить зря время, Казанова отбросил использованные пистолеты и тут же выхватил из-за пояса новые. Держа под прицелом двоих противников, которые еще могли оказать сопротивление, он вышел из-за лип на дорогу.

О здоровяке можно было не беспокоиться: тот корчился в предсмертных судорогах. Рыжеволосому тоже было не до схватки – он спешился и теперь сидел на земле, прислонившись спиной к стволу липы.

Джакомо направил один ствол на него, а второй на Дзаго, который как раз резко натянул поводья.

От неожиданности его конь громко заржал и встал на дыбы, но потом снова опустил передние копыта на землю. Дзаго развернул коня и теперь неторопливо приближался к Казанове со злобной ухмылкой на лице.

– Какая встреча! – начал он. – Что же это, не умрем, так свидимся?

– Именно! Вы ведь помните мое обещание?

* * *

Чертов Казанова, подумал Дзаго. Беглец поймал его в самую простейшую ловушку и теперь оказался в гораздо более выигрышном положении. Устроил засаду в лесу! Да кто бы мог подумать, что у него оружия, как у целого отряда?

Конечно, можно было бы попытаться выхватить пистолет и выстрелить, но Казанова целился ему в лицо сразу из двух стволов, и исход подобной схватки был слишком очевиден. Тут нужно действовать осторожно.

Дзаго понял, что проиграл. Единственный шанс переломить ход столкновения, который у него остался, – это воззвать к благородству Казановы. Если попросить этого фанфарона о честной дуэли, он наверняка согласится. В любом случае стоит попробовать.

Наконец Дзаго произнес:

– Хорошо, синьор Казанова, вы меня впечатлили.

– Очень этому рад. Но если вы надеетесь выкрутиться, то значит, даже не представляете, как я вас ненавижу!

– Нет, что вы, в самом деле… Учитывая непростую ситуацию, думаю, мы можем раз и навсегда решить этот вопрос при помощи дуэли… – рискнул тайный агент.

– С какой стати?

– Потому что так поступают благородные господа.

Казанова покачал головой.

– Я не соглашусь на дуэль с вами, если вы на это намекаете.

– А! – только и произнес Дзаго, ожидавший большего великодушия от своего противника.

– Не вижу никаких причин лишаться преимущества, которое я заработал, правильно разыграв свои карты. В конце концов, преследовали вы нас втроем. А уж про то, каким образом вы отправили меня в Пьомби, и говорить нечего: сами подложили те документы в мой книжный шкаф. При помощи обмана и предательства вы лишили меня всего! А теперь я должен согласиться на честную дуэль?

Джакомо нажал на спуск. Пистолет с грохотом выстрелил. Свинцовая пуля попала Дзаго чуть ниже плеча, пронзив плоть навылет, и кровь алым фонтаном брызнула во все стороны. Из ствола пистолета поднимался голубоватый дымок.

Дзаго удивленно вытаращил глаза: он не ожидал от своего противника подобного хладнокровия. Тайный агент инквизитора попытался удержаться в седле, но боль была слишком сильной. Он согнулся и медленно соскользнул с коня на землю. Да, сложно было представить себе подобный исход. Казанова изменился. Он выстрелил в него без малейших колебаний, в его взгляде не мелькнуло и тени сомнения. Дзаго слишком хорошо знал этот взгляд: у него самого был такой же, пока он не встретил Гретхен.

Извиваясь как червяк, он заскользил по ковру из опавших листьев, перепачканному его собственной кровью. Дзаго удалось опереться на одну ногу, он попытался встать, но именно в этот момент Джакомо выстрелил из второго пистолета. Тайный агент потерял равновесие: пуля пробила ему ногу, по всей видимости, сломав кость.

От невыносимой боли Дзаго закричал громче, чем когда-либо в жизни.

– Благородные господа действительно сражаются на дуэли, – сказал Казанова. – Но вы никогда таким не были, а я – перестал быть с того момента, как вы сломали жизнь мне и Франческе. Теперь вот что, синьор Дзаго. Я обещал, что убью вас, – продолжил Джакомо, наступив сапогом на руку помощника государственного инквизитора и заставив его снова заорать что есть мочи. – Однако я настолько великодушен, что пощажу вас. Дам вам возможность умереть от потери крови, но не стану вас убивать. Может, если повезет, вы еще и уговорите этих двоих остолопов помочь вам. И кто знает, может, даже вернетесь в Венецию. Только вот там вы станете никому не нужным калекой. Зато уж точно никогда не забудете то, что сделали со мной. Каждый день вашей жизни станет напоминанием обо мне.

– Вы за это поплатитесь, Казанова! – пробормотал Дзаго, сплевывая кровь, но больше ничего не смог из себя выдавить. Вот незадача, подумалось ему. Как раз когда у него есть наготове пара рассказов, которые причинили бы немыслимые страдания этому человеку, он не может говорить.

Дзаго уставился на Казанову ненавидящим взглядом. Черные зубы окрасились алым. Кровавый пузырь надулся на разбитых губах.

– Поберегите силы, друг мой, – усмехнулся Джакомо. Он подошел ближе и ударил противника по раненой ноге.

– Агрррррххх!!! – из горла Дзаго вырвался новый крик боли.

– Прощайте, – сказал беглец.

Ни один из двоих приспешников Дзаго не решился вмешаться. Казанова подобрал пистолеты, два убрал в футляры на упряжи, два других сунул за пояс, под камзол. Отвязав коня, он залез в седло и с силой ударил шпорами.

Дзаго молча смотрел, как его противник удаляется. Копыта гнедого жеребца поднимали в воздух фонтаны опавшей листвы. Постепенно топот затих в отдалении.

Тайный агент инквизитора перевернулся на спину. Он лежал на тропинке, и ветви лип покачивались над ним. Дождь прекратился, на небе появилось солнце – удивительно яркое, несмотря на холодный день.

Дзаго подумал, что осенний пейзаж – это все-таки невероятно красивое зрелище. В обрамлении красножелтых листьев голубое небо походило на великолепный холст. Внезапно на нем появилось лицо Гретхен. Она улыбалась так же, как в тот раз, когда пыталась его соблазнить. Дзаго не думал о том, что на самом деле она наверняка его ненавидела, – ему хотелось помнить только о том, как она ему улыбнулась.

Он раскинул в стороны руки, лежа на ковре из осенних листьев. В конце концов, сегодня отличный день, чтобы умереть.