Текст книги "Записки падшей ведьмы"

Автор книги: Маша Стрельцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Чего ты собираешь? – рявкнула я. – Ну и шуточки у вас!

– Да я и не шучу, – хмыкнула она.

– Ну и как меня интересно могли отлучить, если я за собой ничего такого не знаю? – язвительно осведомилась я. – Да и вон, неделю назад с нашими встречалась, к Троице готовились, и все было нормально!

И я тут же вспомнила, что я благополучно забыла про этот праздник, состоявшийся в воскресение. Не до того мне было, ей-богу! В субботу у меня приключился потоп и грохнули Зыряна. Так что на Троицу я забылась тяжелым нервным сном. И Лора тут же с долей иронии заметила:

– Так а чего ж ты не пришла, раз готовилась?

– Не до того мне было, – буркнула я.

– Ну так вот на Троице собрались мы все вместе да и отлучили тебя, – пояснила она.

Я посидела, собирая в кучку разом разлетевшиеся мысли. Что за фигня? Ведьма должна совершить действительно нечто ужасное, чтобы ее поперли из белых ведьм. То что мы время от времени подколдовываем черной магией – ерунда. Обстоятельства разные бывают, и все это хорошо понимают. Мирская жизнь ведьм никоем образом не колышет никого. Отлучают только за магические действия совсем уж бесчеловечного свойства – младенца там на зелья пустить, и т.д. Вообще, на моей памяти отлучили только Оксану, и то посмертно. Та совсем попутала берега и решила забрать у ведьмы, своей же коллеги, жизнь и молодость. У меня, если быть точнее. Мне повезло, в результате она скопытилась первой. Наши, разумеется, были крайне возмущены – если уж мы друг на друга начнем руку поднимать, то что ж будет – то? И вот собрались мы на Пасху и торжественно отлучили ее. Думаю, Оксану, в ее безвестной могилке, это не очень – то и опечалило.

Я поразмыслила на эту тему и наконец задала логичный вопрос:

– А за что вы меня так?

– Смертей около тебя много, девонька, – вздохнула она. – Не по – Божески это.

– Каких таких смертей? – холодно переспросила я.

– Ну давай посчитаем, – охотно согласилась она. – Никанор – покойничек разве не около тебя полег?

– Ну ты вообще, – возмутилась я – Давно всем известно что его Галина Добржевская заказала. А то что его машину взорвали в моем дворе – так я – то тут при чем???

– А ты ему разве вслед не читала? – осведомилась она.

– Нет не читала! – психанула я. – Погадать он ко мне приходил, понимаешь? А вовсе не за обрядом! С чего бы мне ему вслед читать? Да даже если б и читала – что – то я не видела, чтобы после наших отчиток машины взрывались!

– Так это ты так говоришь! Сказать – то всяко можно.

– Христом клянусь – я ни при чем! – отрезала я.

– Да мне – то что? Бог рассудит, при чем ты или не при чем, – недовольно отозвалась Святоша. – Ну а следующий смотрящий, Ворон – тут ты тоже не при чем?

– Димку – не тронь, – хреновым голосом отчеканила я.

– И пальцем его не касалась, – уверила она меня. – Только вот, девонька, и следующий смотрящий около тебя сгинул. Ну не странно ли?

– Стечение обстоятельств, – сквозь зубы прошипела я.

– Знаешь, – продолжала она, будто и не слыша меня, – а ведь у меня сноха – то в третьей городской работает врачом. Так они там все после вскрытия удивлялись – с чего б Ворону умирать? Патологий нет, повреждений нет, сердце здоровое. Жить бы да жить парню…

– Я тебе сказала, не лезь в наши с Димкой отношения, я ему почти жена! – рявкнула я, чувствуя, как закипают горькие слезы.

Права Лора, и я, только я виновата в его смерти. И это я должна была тогда умереть, вот только он решил иначе…

– Жена? – осуждающе сказала Святоша. – А в церкви – то вы венчаны?

– Сама знаешь что нет, – устало ответила я. – Не успели. Лора, давай замнем? Димку я сильно любила, а ты ворошишь…

– Замнем, – согласилась она. – Ну а по третьему смотрящему что скажешь, голуба?

– Не виноватая я, – шмыгнула я носом.

– Ну виновата – не виновата, а нам таких коллег не надо, – сурово отрезала Лора. – Живи как знаешь, а нам с душегубками не по пути. Прощевай, Марья!

– Погоди! – торопливо остановила я ее.

– Ну что еще? – с некоторым раздражением в голосе сказала она.

– Лор, – смущенно сказала я, проталкивая слова сквозь невесть откуда взявшийся комок в горле. – На отлучении меня что, единогласно турнули?

Как – то не верилось в это. Со всеми ведьмами я была в прекрасных отношениях. Кто постарше – были мне словно матери, кто помоложе – словно сестры. Пелагеюшка учила меня солить огурчики и править спину. Вместе с Иринкой мы переживали нелегкий период в ее жизни – любимый ушел к другой. Причем вернуть или приворожить – никак, он действительно любит разлучницу и магия тут не подействует. Только Иринкиному – то сердечку не легче. Галина, Прасковья, Анна, Наталья, Неля – мы ведь созванивались через день да каждый день, мы все очень дружно держались, были словно одна семья. Конфликтовали мы только со Святошей – ну да с ней все конфликтовали, говорю ж – паскудный у бабы характер!

Ну не ожидала я от них такого удара!

– Почти единогласно, – ответила тем временем Святоша. – Одна против была.

– И кто же? – спросила я, надеясь узнать имя одной не – Иуды, моей единственной подруги.

– Ну я, – коротко буркнула она, словно стесняясь этого.

– Спасибо, – ошеломленно ответила я.

– Ладно, некогда мне, – холодно ответила она. – И не звони мне больше, Марья. Не хочу я с тобой лясы точить, грех на душу брать.

Потом я долго лежала на кровати и тупо смотрела в потолок.

Я – отлученная ведьма.

Падшая.

И отлучили меня те, кого я еще полчаса назад искренне считала своими подругами и просто хорошими людьми. А они так легко меня предали…

И самое интересное – за что, а?

Мне очень, очень одиноко.

Пойду пореву.

3, Июль, 2004

Бабетта идет на войну!

Фига ль реветь? Пора переходить к решительным действиям! Нога уже почти не болит. Так что ночь я провела в интенсивных сборах. Перво – наперво я хлебнула Новопассита от нервов, намазалась автозагаром и нанесла иссиня – черную краску на свои светлые волосы. Сердце, понятно, сжалось от такого варварства, да только что делать? Толик если меня поймает – кишки на уши намотает. После чего преспокойно уселась перед компьютером и залезла в аську. Red Scorpion из какого – то германского городишки, название которого я никак не могла запомнить, ваял игрушку во флэше и я недолго думая принялась ему помогать. После моей помощи свинки на лужайке почему-то слопали всех волков, и мы дружно решили, что этот глюк надо отметить. Я еще хлебнула новопассита, Скорпиончик в Германии открыл бутылку пива. Все были довольны и принялись работать дальше. Через полчаса волки все же начали – весьма неохотно, надо сказать – гоняться за свинками, однако те получились хитрыми и дьявольски быстрыми. Они улепетывали со всех ног, после чего с пригорка показывали волкам фигушки.

«Глюк!» – дружно решили мы и привычно разбрелись за пивом и новопасситом. В третий раз, когда мы решили глюк не править, а просто прорисовать свинкам фигушки почётче, появился некий Alex, физтех (в интернете, блин, куда не ткни – одни выпускники МФТИ!), по национальности украинец, ныне живущий в Канаде. Не, ну на что людям интернет, если они нормальный ник подобрать не могут, а? Нет чтобы написать что – то типа – Злобный Кролик, или Последняя Девственница Урюпинска. Еще бы паспортные данные в детайлз вписали! Ну да ладно… Это я из-за нервов ворчу. Мне ли возмущаться – у меня у самой ник Witch – ведьма то есть на инглише.

Этот Алекс принялся тут же настаивать на том, что надо просто заменить свинок овечками – и все будет отлично!

«Шиш тебе!» – возмутились мы со Скорпиончиком. Эти свинки нам уж как родные, а он…

«Третий слева – товарищ Хрущев», – понимающе покивал Алекс.

Люди, эт на что это он намекает, а?

Я вымыла голову от краски, замотала ее в полотенце и нанесла второй слой автозагара от Ланкома – он ценен тем, что проявляется сразу, а не через несколько часов. Буду цыганкой, очень хорошая идея. Меня же все привыкли видеть бесцветной ненакрашенной блондинкой, так что если сгустить краски – может и не догадаются что это я.

Потом я вернулась к компьюдеру и предложила новоявленному любителю овечек обменяться фотами. Моя привела его в восторг (я там накрашена и почти красивая), а что касается его…

Мда уж…

Я конечно сразу же поняла, что раз уж он закончил МФТИ, то ничего путнего там нет, но жила какая-то надежда. Нет в жизни счастья, а в интернете – симпатичных программеров. Впрочем, парень вроде нормальный, отчего бы и не продолжить общение? А общение оказалось на редкость классным. Нечасто встретишь человека, с которым у тебя полный коннект и взаимопонимание. Скоро я уже стала его называть просто Лёшей и почти забыла о том, что у меня жуткие неприятности. Спохватившись, я принялась между делом собираться.

Сунула в рюкзак кой-какую одежонку, документы, ноутбук, недочитанный «Лабиринт» Лукьяненко и полпалки сухой колбасы – вдруг придется бомжевать? Потому как я совершенно не знала куда идти. Ну да ладно, главное – вырваться из дома. То что меня пасут – несомненно. Блин, я тут словно мышка в мышеловке. Не знаю, правильно ли я делаю, собираясь в побег. Потому как я поняла, к чему был идиотский визит Толика и бессмысленная стрельба по окнам. Меня отсюда – не достать, поэтому и решили просто-напросто выкурить из теплой норки. Ну-ну, милые мои, еще посмотрим кто – кого! Я вам не кисейная барышня, зубки об меня обломаете.

А может и не обломаете. И не увидит меня больше хороший парень Леша в интернете.

Но кариес напоследок я вам в таком случае обеспечу.

Аминь.

Общаясь с Лёшкой, меня не оставляло странное ощущение. Вот сижу я тут, в роскошной квартире, и возможно я не доживу до утра. И всего пара процентов что я доживу до материного приезда. А на другом конце земли сидит Лешка, после работы он поедет на своей серебристой Хонде домой или по друзьям – и все у него хорошо. Он считает проблемой то, что он живет скучно и тихо. Он мучается от этого. И даже не подозревает, что если завтра я не выйду в интернет – значит меня больше нет.

И меня пронзила мысль… Есть, есть другая жизнь. Где все спокойно и тихо, слегка скучно. Никаких катастроф, только обыденность и медленное оседание пыли на поверхность мебели. Это другое измерение…

И я от всей души, черной завистью позавидовала Лёшке.

После чего размотала полотенце на голове, посмотрела в зеркало на коричневый от загара фейс и принялась щедро наносить макияж. Косить было решено все же под индианку. Толстой линией обвела черным карандашом глаза, на три раза прокрасила ресницы и нарисовала шикарные карминовые губки поверх своих. Вывела смоляные дуги бровей, ткнула меж ними красной помадой и оп-ля! – попробуйте меня узнать. Потом я пошла в гардеробную – где-то там было настоящее сари, мне его Мультичек привезла из Индии. Сари нашлось достаточно быстро, и даже не мятое – я его в порыве аккуратности ухитрилась приладить на плечики. Я быстренько в него замоталась и подошла к зеркалу. Мать честная! Там отражалась не я, а натуральная индианка. Моя крестьянско-колхозная внешность была намертво погребена под сильным загаром и килограммчиком – другим косметики. Толик меня несомненно не узнает. Меня родная мама не узнает. Да что там говорить – я сама себя не узнаю!

Настроение здорово улучшилось и я понеслась обратно к компьютеру.

«Ты где, мне же скучно без тебя…» – висела жалобная мессага от Лешки на рабочем столе. И внезапно у меня по душе разлилось какое – то тепло. Оттого что я нужна кому-то, пусть даже и Лешке.

«Я здесь, Лёш, – написала я. – Сейчас я уйду, появлюсь наверно только завтра. Ты будешь по мне скучать?»

«Очень – очень, Магдалиночка», – появилась мессага. И – странное дело – я на миг ощутила коннект с его душой. Почувствовала его досаду, оттого что я ухожу. Почувствовала его боязнь – а вдруг я завтра не появлюсь? И крохотный росток чего – то такого, на что я даже не решилась посмотреть внимательнее.

«Пока», – сухо напечатала я в окне, отправила и отключилась.

Ну их, эти виртуальные романы.

По сети бродят толпы неприкаянных программистов, которых чуть приголубь – и они без всяких приворотов твои навеки. Вот только оно мне надо, а?

Я снова хлебнула новопассита и принялась дальше собираться в побег. Тщательно рассовала по потайным кармашкам кредитки – сопрут, так не все разом, – и пошла рисовать в ворде плакатик. На листе формата А4 я вставила изображение фигушки и написала жирным шрифтом на 72 – «ТОЛИК, Я УШЛА ЗА МОЛОЧИШКОМ, НЕ БЕЙ ПЛЗ. ОКНА, МЕНТАМ СДАМ ЗА ХУЛИГАНСТВО!» Закончив, полюбовалась результатом и поставила свое творение на распечатку (10 шт.), за это время почистила зубки и хорошенько позавтракала. Потом подумала – и еще раз почистила зубки. Про запас. Потому как я четко осознавала – идти мне некуда. К подружкам сунуться – оч. неумно, там будут искать в первую очередь. Ну да ничего. У меня есть знакомый бомж, дядя Миша, думаю он мне даст по старой дружбе лестные рекомендации в местное сообщество маргиналов. Впрочем, чего это я о пристанище забеспокоилась? Меня ж тут Толик пасет! Глядишь, и обеспечит мне по доброте душевной квартирку на Текутьевском кладбище. Не, я собственно против этого кладбища ничего не имею – ухоженное, зелененькое, прямо глаз радует! Да и Димочка там лежит…

Но все же – я еще молода и почти красива – давайте в другой раз?

Так что я побросала все свои приготовления, и принялась усердно заговаривать себя от беды. Вообще, парадокс в том, что я, Мастер защитной магии, нахожусь в положении сапожника без сапог. То есть – на других ставлю непробиваемые охранки, а сама их не имею. Большие и серьезные обряды должен отчитывать над человеком Мастер, но ведь не разорваться ж мне! Однако кто мне мешает не ЗАКЛЯСТЬ, а ЗАГОВОРИТЬ себя от злых людей? Если кому надо – привожу текст. Сказать три раза, сплевывая через левое плечо.

«Иду я по чистому полю, навстречу мне семь бесов с полудухами, все черные, все злые, все нелюдимые. Идите вы, духи и полудухи, к лихим людям. Держите их на привязи, чтобы была я от них цела и невредима по пути и дороге, во земле и в воде, во обеде и на пиру, на свадьбе и в беде. Мой заговор долг, слова мои крепки. Во имя Отца и Сына и Святого духа. Аминь»

На часах было уже два ночи, когда я решила – пора! Быстренько пробежалась по квартире напоследок, перекрыла все трубы, не дай боже опять наводнение случится, я вовек не рассчитаюсь! После чего неторопясь приклеила скотчем прямо на окна плакатики с фигушкой. Утром, как рассветет, Толик их и увидит. Будем надеяться что он тогда прекратит артобстрел – мышка – то смылась!

С чувством выполненного долга я обула босолапки в тон сари, подхватила рюкзак и пошла на выход.

– Мяв! – Баксюша сидел у порога и с укором смотрел мне в глаза.

– А чего «мяв» ? – огрызнулась я. – Вискаса тебе два мешка открыла, воды – тазик поставила, мать приедет через месяц и тебя спасет. Чего тебе не хватает, дармоед?

– Мяв! – непреклонно заявил котеночек и уселся поудобнее, перекрывая дорогу.

– Ну пошли, – пожала я плечами. – Только имей в виду – я не на прогулку, меня шлепнут – ты следующим будешь.

Тот индифферентно махнул хвостом.

Ах да, я и забыла – у кошек ведь девять жизней. Везет же некоторым!

Я вышла, заперла квартиру и засунула магнитную карту – ключ за обивку стоящего на площадке диванчика. Я всегда так делаю, если надолго уезжаю. Место это заговоренное, никто не найдет, а в пути потерять карту – проще простого.

После этого я бесшумно пошагала вверх по лестнице. Баксюша упорно плелся за мной. Вот идиот, сидел бы дома, целее был!

На последнем этаже я деликатно позвонила в единственную дверь на площадке. Через пару минут позвонила еще раз. Через десять минут непрерывного трезвона из-за двери раздался сонный голос:

– Кто там?

– Соседка, разумеется, – хмыкнула я.

Дверь слегка приотворилась и в щелочке показался мужик в семейных трусах.

– Что за соседка? – подозрительно осведомился он, глядя на мое сари.

– Марья я, из двенадцатой, – призналась я, понизив голос.

– Да какая ж ты Марья! – возмутился он. – А ну…

– Да не кричите вы, – поморщилась я. – Ночь на дворе, все спят. Перекрасила волосы да загорела, только и всего. Аль забыли, как я вам охранку делала, а у вас в этот момент осложнился геморр…

– Тише, тише, – зашептал он, нервно косясь мне за спину.

– Да нет тут никого, – уверила я его. – Я к вам по делу – вы мне лифтом не разрешите своим воспользоваться?

– Зачем? – непонимающе уставился он на меня.

– Свалить надо незаметно, – призналась я.

Мужик подумал, покосился на свои трусы и буркнул:

– Так я не одет.

– Ничего – ничего, вам идет, – светским тоном заверила я его.

Мужик, имя которого я хоть убей не могла вспомнить, почесал тощую волосатую грудь и наконец посторонился, пропуская меня:

– Хорошо, пойдемте.

– Спасибо, вы очень любезны, – проворковала я, шагнув в глубь квартиры.

– Брысь отсюда! – рявкнул он.

– Вы чего? – опешила я.

– Да это не тебе, – досадливо поморщился мужик. – Кот вон лезет.

– Это со мной! – с достоинством пояснила я.

Бакс, почувствовав поддержку, махом проскользнул меж ног мужика и потерся о мой подол.

– Ну… тогда конечно, – смешался он и пошел меня провожать.

А сейчас я поясню – чего это я к этому мужику явилась среди ночи. В нашем доме есть подземный гараж – ровные ряды боксов, стойла для наших железных лошадок. А у этого мужика – был отдельный гараж, с отдельным въездом со двора – и с отдельным лифтом. Дело в том, что у мужика был дорогой и престижный пентхаус – все для вас, лишь бы вы платили денежки и улыбались.

В общем, мужик, сонно зевая, загрузился со мной в свой лифт и мы поехали вниз.

– Могу надеяться что вы про мой визит завтра не вспомните и никому не расскажете? – осведомилась я у него.

С того как – то махом слетел весь сон, он внимательно посмотрел на меня и недовольно спросил:

– У тебя чего, проблемы?

– Ну, – буркнула я.

– Вот черт, – ругнулся он. – А я – то думал – поклонник у подъезда караулит, мало ли чего.

– Типа этого, – уклончиво ответила я. Толик меня там точно караулит. – Но вы все равно про меня не рассказывайте.

Мужик подумал – подумал и предложил:

– Давай так – ты у меня вообще не была, и я тебя знать не знаю. Если кто спросит про то что я тебя вывел – скажу, что кришнаитку на ночь снял, устраивает?

– А кришнаитки что, снимаются??? – воззрилась я на него. В мозгу прочно засело – раз верующие – значит живут свято.

– Еще как! – ответил мужик, чему – то мечтательно улыбаясь.

Я оглядела его тощие ножонки – ручонки, пивной животик и хмыкнула. Тоже мне, любитель секса по-индийски.

Лифт мягко остановился, с тихим шелестом разошлись створки, и мужик переспросил:

– Ну так как, ты согласна на то что тебя тут не было?

– Разумеется! – проникновенно улыбнулась я ему. – Кришнаитка у тебя была, кришнаитка. Сколько они за ночь – то берут, а то вдруг спросят?

– Э… – опешил мужик, – нисколько. По любви.

– По любви? – подняла я бровь.

– Двести баксов, – смутился он.

– Да…, – глубокомысленно заметила я. – Две сотни не деньги, значит и впрямь по любви.

Мужик злобно на меня посмотрел, схватил пульт и ворота гаража начали подниматься.

– Вали давай, – буркнул он.

– Но-но, – предостерегающе сказала я. – Когда меня начнут пытать, как я свалила, я ведь могу и правду сказать.

– Ах ты! – задохнулся он от возмущения.

Но я уже одумалась. Новопассита надо было пить больше.

– Дяденька, извините пожалуйста, – покаянно сказала я. – У меня жизнь в последнее время сложная, одно за другим, вот и собачусь со всеми.

Дядька посмотрел на меня внимательно – шучу или нет, и махнул рукой.

– Ладно, Марья, иди. Я тоже сонный не подарок.

Я кивнула и шагнула во двор. Ворота за моей спиной с тихим шуршанием опустились. Вокруг ярко светили ажурные кованые фонарики, было безлюдно (третий час ночи, еще бы кто – то был!), и я стояла тут как на ладони. Бакс словно матерый партизан тенью крался среди клумб. С трудом я заставила себя пошагать на негнущихся ногах к калиточке в огибающей двор изгороди. Ею жильцы пользовались именно во время ночных вылазок – дабы не открывать здоровенные большие ворота. Каждое мгновение я ждала, что сейчас мне в лоб вопьется каленой иглой пуля – и я оч. бесславно закончу свой земной путь. И самое главное – мое тело в таком виде никто не идентифицирует со мной. Меня похоронят как бродяжку.

Бо-оже…

Я шмыгнула носом.

Себя было жалко до ужаса.

Кое – как собравшись с духом, я заставила себя дошагать до калитки, выйти, и тут – то меня и приняли.

– Эй ты, коза! – послышался дробный топот. – Стоять!

Я от ужаса замерла и даже слегка присела.

Ко мне подлетели два парня, бесцеремонно схватили за руки и громко свистнули. Через пару минут из-за угла показалась знакомая гориллоподобная фигура.

«Толик!» – полуобморочно пискнул внутренний голос. А я поняла – вот и пришел мой смертный час. Некстати вспомнилось, что я не написала завещания. Маменька теперь сдаст мое имущество на церковь, а бедного Баксюшу – на живодерню. Она у меня такая.

Я закрыла глаза и принялась истово молиться.

– Харе Рама, Харе Кришна, Харе, Харе, Харе! – с подвыванием лепетала я писклявым от ужаса голоском

«Ты чего мелешь?» – недоуменно спросил мой внутренний голос.

– Харе Рама…, – продолжала истово пищать я.

– Ну, чего тут у вас? – послышался усталый голос Толика.

– Да вот, кобылу поймали, смотри – та? – послышались радостные голоса парней. Вернее, они изо всех сил старались говорить степенно, с небрежной ленцой, однако получалось у них это из рук вон плохо.

– Харе Рама, Харе Кришна, – пищала я, не забывая прислушиваться к разговору.

– Вы что, совсем идиоты? – рявкнул Толик. – Если вы каждую девицу из этого дома начнете хватать – вмиг на нары сядете! Я ж сказал – наша бледная, как поганка, а вы мне чучмечку поймали!

– Харе? – неуверенно бормотнула я. Чучмечка – это он про меня, что ли? Почти чистокровную индианку?

– Так может она покрасилась, – пристыжено молвили парни. – Волосы – то длинные, соответствует, а покрасить их – пара минут.

– И рост с голосом поменяла, – устало сказал Толик. – Не майтесь дурью, отпустите ее и больше кого попало не хватайте. Дом элитный, большие люди тут живут.

– Так а раз уж поймали – может, трахнем, а потом отпустим? – рассудительно заметил один из парней.

– Я вам трахну! – рявкнул Толик. – Я сказал – мне тут лишний криминал не нужен! Марш по местам!

Парней как ветром сдуло, а я постояла немного, и только тогда осторожно приоткрыла один глаз. Я была одна. За угол сворачивал Толик. Я открыла второй глаз и внимательно посмотрела ему вслед – Бог мой! Толик, железный Толик, шел сгорбившись и шаркая ногами, словно старик. Во всей его фигуре чувствовалась смертельная усталость. Это его что, так слежка за мной измотала? Не понимаю я таких людей. Зырян мертв, и ему уже не поможешь. Зачем же себя – то так изводить? Плюнул бы давно на меня, поехал домой, навернул тарелку борща, да и выспался б.

Но не таков Толик.

Он мне пообещал мне намотать кишки на уши – и намотает, будьте уверены. Спать – есть не будет, но сделает это. Если я не успею оправдаться к тому моменту, как он меня найдет.

Об ноги потерся Бакс и вопросительно мурлыкнул. Я сунула его в рюкзак и потихонечку, бочком, принялась сматываться.

Куда?

На вокзал, милые, на вокзал!

На вокзал меня довез какой – то старичок на раздолбанных Жигулях. Я специально высматривала машинешку поплоше. Дедок, правда, странно косился на мое сари, но ничего не сказал.

Мда…

Из дома я выбралась, все чудесно, однако пора с этим маскарадом завязывать. Не дело сейчас мне внимание привлекать.

Поэтому на вокзале я первым делом двинулась в женский туалет, переоделась в кабинке в джинсы с блузкой и аккуратно стерла у зеркала точку между бровями. И немедленно стала похожа на итальянку. Мда… Вот оказывается чем отличаются девушки этих народов!

Я еще разок напоследок посмотрела в зеркало – и не без удовольствия. Миндалевидный контур глаз, смуглая кожа, черные волосы по плечам – ну чем не венецианка, а?

Я показала язык отражению, подхватила рюкзак с Баксом и двинулась в зал ожидания. Теперь вокзал – мой дом родной, надеюсь, что я тут надолго не задержусь. Опять же – стимул поскорее разгрестись с проблемами. К подругам – то ведь не сунуться, квартиру или номер в гостинице не снять. Только и остается бомжевать на вокзале. В зале я уселась на свободное местечко и проверила Бакса – тот что-то подозрительно притих. Мерзавец, как оказалось, преспокойно дрых. В такое время! Внезапно мне стало не по себе. К хорошему – то быстро привыкаешь, а ну как он потом меня заставит его всегда с собой в рюкзаке носить? А что? У меня Бакс такой… Помнится, когда я его принесла домой, у меня под рукой не оказалось наполнителя для его лоточка. Я схватила первое попавшееся – пачку фальшивых баксов, мы накануне расплачивались ими в монополию – в мгновение ока изорвала на клочочки и выстелила ими горшок. И что вы думаете? Котеночку это чрезвычайно понравилось. Может, он видел в этом некий символизм, но с тех пор он гадить на что – то другое, кроме баксов, он категорически отказывается.

Тем временем небо за огромными окнами вокзала стремительно светлело. Я попыталась набросать план действий. Как мне найти ту бабу – киллершу? Вроде тут все ясно – надо просто-напросто прочесать все близкое окружение Зыряна – и тут же будет все ясно. Да вот только фигушки. Зырян жил бирюком, все его близкое окружение – это телохранитель. Если б была около него та баба – я бы об этом знала. Скорее всего, он ее просто прятал ото всех. Тут же возникает вопрос – что с ней не так? Ведь были же какие – то причины, по которым Зырян не захотел на ней жениться – и скрывал отношения. Но какие же? Косая, рябая и хромая – это все равно гораздо больше того, что заслуживал Зырян. Слабоумная – вряд ли. Хватило же у нее ума перевести стрелки на меня. Вопрос, каким образом она стащила мой пистолет, я мудро опустила. Чувствовало мое сердце, что это я узнаю только тогда, когда найду девицу.

Ох, задача из области – пойди туда, не знаю куда. Надо опросить его бывших особо приближенных – и я даже знаю кого. Козырь – он скорее всего сейчас станет смотрящим после Зыряна, до него не добраться. Скорее всего что – то могут знать Пономарь, Михей и Стадник. Вот только чует мое сердце, что не дадут они мне интервью. Скорее пулю в лоб. А я молода, почти красива и все такое. Да и Бакс сиротой останется.

Бо-оже…

Что ж мне делать – то?

Тут Бакс завозился в рюкзаке, высунул мордочку и громко, с видимым страданием в вытаращенных глазах, мяукнул. Я обмерла.

Вот черт!

Моему дармоеду срочно потребовалось на горшок. Схватив рюкзак с котом в охапку, я выскочила на перрон и огляделась. Не так уж и далеко, у края платформы виднелись чахлые кустики. Вот к ним – то я и направилась. Тут на путях с лязгом и шипением стала тормозить электричка, и Бакс взбесился. Мой котеночек, впадающий в истерику при звуке включенного фена, испытание электричкой перенести решительно не смог. Он взвыл дурным голосом и с ошалелым видом ринулся прочь из рюкзака. Я в полете успела словить его за хвост, однако он молниеносно извернулся, полоснул меня когтями по руке и в мгновение ока скрылся в тех самых кустиках у края платформы.

Я посмотрела на капающую из царапин кровь, быстренько отчитала ее и злобно сказала вслед коту:

– Все, гад, ты достукался. Вот тут и оставайся!

– Мяу? – ветер донес из кустиков вопросительно – страдальческий голос Бакса.

Я демонстративно показала ему фигушку, развернулась и наткнулась на старичка. Крепенького такого, килограмм под девяносто, и в черных очках.

– Люди добрые! – жалобно взывал он, стоя в двух шагах от меня. – Помогите Христа ради, доведите слепого до поезда!

Добрые люди косились на него и ускоряли шаг.

«Вот гады!» – злобно подумала я, схватила деда под руку и заботливо спросила:

– Вам, дедушка, на эту электричку?

– К пятому вагону! – потребовал он.

К пятому так к пятому… Потихонечку, не торопясь, мы двинулись в путь. Дедок всю дорогу кряхтел, постанывал и хватался за сердце. Наконец мы зашли в нужный вагон, я шустренько заняла единственное свободное местечко и потянула дедка за руку:

– Садитесь, я вам тут место заняла.

И тут милый дедок железной рукой отшвырнул меня на это самое место. В полете я слегка промахнулась и наткнулась бедром на перекладину, было оч больно. А дедок сложил одну руку на объемистом брюшке, вторую протянул и зычным голосом возвестил:

– Люди добрые, помогите слепому – кто сколько может!

И тут весь вагон на меня – сообщницу побирушек – ка-а-ак глянул!

– Извините, – пристыжено пискнула я и опрометью ринулась на перрон.

Мне было как – то нехорошо на душе. Вот так и делай добро людям!

Около входа на вокзал меня остановил какой – то мужик лет сорока.

– Стой, коза! – велел он, хватая меня за руку.

– Вы как со мной разговариваете? – холодно взглянула я на него.

– Поговори мне тут! – жестко прикрикнул он. – А ну, говори живо – давно в паре с Бориской работаешь?

– Бориска – это простите кто? Не этот ли? – я ткнула в вагон электрички, откуда только что с позором сбежала.

– Этот, этот.

– Разбирайтесь меж собой сами, – раздельно проговорила я. – А того дедка я просто проводила по его просьбе до вагона, кто ж знал что он побирушка?

– А ну, пошли разберемся! – непререкаемым тоном велел он.

– Никуда я вами не пойду! – возмутилась я.

– Ты чего, коза, возникать вздумала? – рявкнул он.

Я набрала воздух в легкие и закричала:

– Мили-иция!

Два мента, дежуривших на платформе, тут же побежали ко мне.

– Ну, коза, еще раз тебя увижу тут – закопаю! – злобно сказал мужик и исчез в толпе.

– Что случилось? – тут как раз и менты подбежали.

– Да какой – то мужик приставал, – уныло сказала я.

– Как выглядит? – требовательно спросили они.

– Да все равно его теперь уж не найдешь, – вздохнула я. – Спасибо ребята, если б он не увидел что вы ко мне на выручку спешите – так непонятно чем бы еще и кончилось…

Об ноги кто – то потерся, я посмотрела вниз – мой дармоед смотрел на меня самыми честными и жалобными в мире глазами.

– Ладно, фиг на тебя, – вздохнула я и сунула его в рюкзак.

Жизнь совсем повернулась ко мне черной стороной.

Вот и все. Вокзал недолго был альтернативой родному дому. Аборигены меня махом депортировали. Куда ж идти – то, люди?

В полном расстройстве я вышла с вокзала в город и побрела по тротуару, держа рюкзак в руке. Бакс, чувствуя трагичность момента, молча таращил на меня желтые глазищи. Ну и куда ж мне идти?

Мир не без добрых людей, или как я поселилась в публичном доме

Я нашла пристанище!!!

И вы не поверите где!!!

В двух шагах от собственного дома, в вертепе разврата – у Ирки Глухаревой! Мать узнает – проклянет и отречется от меня. Мда… Как бы это до нее донести, что б наверняка?