Текст книги "Записки падшей ведьмы"

Автор книги: Маша Стрельцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Да скорее уж ты под моей, – усмехнулся он, выпрямился во весь свой двухметровый рост и исчез из спальни.

Я поворочалась на кровати, растревоженная Дэном, потом наконец все же уснула.

На этот раз, прежде чем я почувствовала чье-то присутствие в комнате, мне ничего не снилось. И слава богу. Видимо, я не успела сильно уснуть, потому что едва кровать просела под чужим весом, я тут же открыла глаза и раздраженно сказала, увидев мужской силуэт:

– Денис, ну что за детский сад, а? Я же тебя просила!

Мужчина быстро зажал мой рот, второй рукой он меня слегка придушил и тихо, но яростно заговорил:

– Ну что, допрыгалась, сучка???

– Ы-ы-ыы!!! – возмутилась я.

Я – не это самое слово! Так даму оскорбить!

– Думала, отправила Харитона на тот свет, укрылась у Буйвола в доме – так и все, да? – продолжал шипеть мужик, обдавая меня ароматом давно нечищеных зубов. – А вот хрен тебе – руки у нас длинные!

Я молчала, парализованная ужасом. Еще и эти на меня??? Ну все, моя песенка спета…

– Сейчас отниму руку, закричишь – прирежу, поняла? – сказал мужик, отнял руку от моего рта и тут же мне под левую грудь слегка вонзилось что – то острое, с противным скрипом раздвигая плоть.

Я дернулась всем телом.

– Лежать! – рявкнул он.

– Больно же, – прошептала я.

– Харитону было еще больнее, – сообщил мой мучитель.

– Я причем? – ровно спросила я, решив не сознаваться. – Я тебе что, суперкиллер?

– Дурочку не включай, поняла? – почти спокойно сказал мужик. – А слушай, что я говорю.

Я молчала. Он знал – это было понятно. Откуда вот только?

– Мы, харитоновские, сильно на тебя злые, – прошипел мужик. – И у тебя есть выбор – прямо сейчас я тебя прирежу, как овцу, и утром твой женишок увидит твои кишки по всей комнате, или ты на нас поработаешь.

– Поработаешь – это как? – медленно спросила я.

Картина с кишками привела меня в полный ужас – если учесть, что этот садист провел ножом мне по животу, вспарывая кожу. Словно делая наметку для будущей ужасной раны.

– А так же, как и с Харитоном, – гнусно захихикал он.

Я чувствовала, как струйки крови стекают по моей коже вниз. Было дико больно. Но еще раз???

– Слушай, мне все равно умирать, – вздохнула я. – Так что – к чему слова? Раньше сядешь – раньше выйдешь. Отмучаюсь хоть, так устала бояться…

– А за женишка своего не боишься?

– А чего за него бояться, с таким – то папой, – равнодушно сказала я.

– Вот только папа нам сильно задолжал за Харитона. И баш на баш нас очень устроит. Пусть говорит спасибо, что его женушку драгоценную не тронем. Нет, все честно – жизнь за жизнь.

– Так а какие счеты, если ты меня сейчас убьешь? – устало спросила я. – Вот тебе и жизнь за жизнь…

– А ты кто такая – то, чтобы твою жизнь считать? – спросил он. – Ты не из Буйволовой семьи, с тобой просто произойдет несчастный случай сейчас.

Хорош несчастный случай… Кишки по всей комнате.

– А женишку мы устроим ту же смерть, что и ты Харитону. Знаешь, как он умер?

Я молчала.

– Он почему – то на ровном месте вдруг не справился с управлением и вылетел за ограждение дороги, – шипел мужик. – Несколько раз перевернулся на склоне, потом взорвался бензобак, и он заживо сгорел. Я его крики из машины до последнего слышал. Ясно тебе, мразь, как твой женишок умрет??? Чего молчишь?

– Думаю, – прошептала я.

– Думай, сучка, думай, – и он провел еще одну линию у меня на животе, поперек прежней, образуя крест.

Кровь полилась интенсивнее.

– Сколько человек мне надо будет убить, если я соглашусь? – превозмогая боль, спросила я.

– Пятерых, – бросил он, все еще ведя линию на животе. Я замерла, боясь вздохнуть или дернуться от жгучей боли. Ведь одно мое неправильное движение – и нож воткнется глубже.

– Красота, – удовлетворенно сказал он, закончив свое дело. Потом он обмакнул палец в рану и с видимым наслаждением пососал.

– Вкусно? – внезапно для себя злобно спросила я.

– Посолить бы, – в тон ответил он. – А у меня и соль есть с собой.

И он деловито выудил из кармана сверточек.

От первых крупинок я взвыла сквозь ладонь, которой он предусмотрительно зажал мой рот.

– Еще раз – и в глаз, ясно? – шепотом рявкнул он, приставляя нож к коже около глаза.

Я судорожно сжала веки и прерывающимся шепотом сказала:

– Я согласна.

Я поняла, что это – садюга. Он мне действительно вырежет глаз, вспорет живот, и потом будет слизывать кровь, соля ее для вкуса. Он непременно сожжет заживо Дэна.

Он на это способен.

У меня не было выхода.

– Давно бы так, – снисходительно сказал он и похлопал меня по животу, вызвав новую волну боли. – Оставляю пакет для тебя, в нем фотографии. Чтобы завтра они все вместе собрались и коллективно отправились на тот свет. Не по одиночке. Ясно?

– А почему так? – прошептала я. – Я не знаю, как это сделать…

– Придумаешь, – жестко отрезал он. – Вместе – это менее подозрительно, если их по разным углам города сжигать. Ясно?

– Буйвола там нет? – с внезапным страхом спросила я.

– А если б был – неужто отказалась б? – усмехнулся он.

Я молчала. Я не знала, какой ответ ему понравится, а какой нет, но я до жути боялась его рассердить. Его соль все еще разъедала мои раны…

– Завтра я не смогу, – прошептала я. – Максимум – послезавтра…

– Завтра! – Рявкнул он.

– Да хоть режь меня – не смогу, – заплакала я.

Он помолчал, зачерпнул пальцем моей крови, обсосал, и милостиво разрешил:

– Уговорила. Если в воскресенье не будет результата – пеняй на себя.

Я беззвучно плакала.

– И еще, цыпочка, – фамильярно похлопал он меня по лицу. – Нажалуешься Буйволу или еще кому – мы твоего женишка все ж поджарим. Имей в виду.

Ответа от меня он дожидаться не собирался. Он просто меня проинформировал – и исчез в распахнутом окне. Я резко вскочила – откуда только силы взялись? – подскочила к окну и тщательно заперла створки. Потом я сорвала простыню, прижала ее к разрезанному животу и пошла в ванную.

Ванная комната была в коридоре, не то что у меня, где у каждой гостевой имелся свой санузел. Там я долго промывала раны, в основном не столько смывая кровь, сколько вымывая жгучую соль. Потом положила руки прямо на кровавую рану, и отчитала себя воинским старинным заговором от ратных ран. Больше мне ничего в голову не пришло. Потом подумала и отчитала себя еще и заклинанием на восстановление сил – крови-то я потеряла много.

Аптечки тут, вопреки моим надеждам, не оказалось. Я надрала узких полос из простыни, кое – как перевязалась, одела забытый кем – то халат и, превозмогая боль и страх, пошла из дома. Я понимала – с этим я должна справиться сама. Если дело дойдет до больницы – никто не поверит что я шла, споткнулась, очнулась – а у меня вырезанный крест на животе. Мне придется что – то объяснять, а этого делать было нельзя. Обмирая от ужаса – за каждым кустом мне чудился мой мучитель, я доковыляла до гаража и крикнула в приоткрытую дверь:

– Есть тут кто?

Голос мой был каким – то жалким и писклявым.

– А это кто? – ответил мне такой же писклявый голос.

– Я, – ответила я голосу.

– Кто я?

– Ребята, мне аптечку срочно надо, у вас же есть в машинах? – спросила я.

Откуда – то послышалось шебуршание, зажегся резанувший глаза свет и я оказалась нос к носу с Полукастратом.

– А, ты, – хищно поприветствовал он меня, сразу подобравшись.

– У нас мир! – опасливо напомнила я ему.

– Сегодня – мир, завтра – не мир, – философично отозвался он. – Чего явилась?

– Аптечку б мне…

Он посмотрел на меня повнимательней и потом кивнул:

– Ну, пошли.

Из Дэновской машины была извлечена аптечка, и он принялся перебирать лекарства:

– Чего болит-то, говоришь?

– Зубы, – мрачно ответила я.

– Та-ак, на анальгинчик и вали отсюда, не мешай людям спать.

– Бинт дай, вон он лежит, – попросила я.

– А тебе зачем? Зубы бинтовать? – заржал он.

Я выхватила у него аптечку, сунула в карман анальгин с бинтом и принялась рыться дальше.

– Это антисептик, чтоб раны не загноились! – вскричал Полукастрат, глядя как я снова отправляю в карман пузырек с лекарством.

– У меня зубки как раз гноятся, – отмахнулась я.

Так же я экспроприировала йод, зеленку, фурацелин и вонючую мазь.

– Это ранозаживляющее, – внимательно посмотрел на меня Полукастрат. – Ты чего, порезала кого? Рвешься первую помощь оказать?

– Дурак ты, обиделась я. – Никого я не прирезала. Я сроду руку ни на кого не поднимала.

– Ну-ну, – пропищал Полукастрат, и я покраснела, вспомнив, как я обработала его в офисе «Бастиона».

– Ну я пошла, выздоравливай, – бормотнула я и бочком – бочком ринулась из гаража. Не дай бог он вспомнит то же самое, что и я.

– Да я здоров, – услышала я его недоуменный голос мне вслед.

В своей комнате я заново промыла раны раствором фурацелина, намазала вонючей мазью от нагноения и выпила антисептик. Тщательно перевязалась стерильным бинтом, выпила полпачки анальгина и протерла прополосканной простынею пол в коридоре и комнате – уж слишком накровила, пока бежала в ванную.

Потом перестелила постель, закрыла за собой дверь и пошла к Дэну в спальню.

Знали бы вы, как я себя ругала, из-за того что не позволила ему остаться! Все тогда было бы по—другому. Конечно, садюга мог его пришить, око за око, но что – то мне подсказывает, что мои услуги в качестве компенсации за Харитона были бы им предпочтительнее.

Я разбудила Дениса и робко попросила:

– Слушай, можно я с тобой лягу спать?

– Конечно! – обрадовался он.

– Только чур – ты ко мне не пристаешь! Даже пальцем не касаешься!

– Ну ладно, ладно, – вздохнул он.

– Поклянись! – потребовала я.

Если он захочет меня обнять – я скорее всего взвою от потревоженных ран белугой.

– Клянусь, – кисло ответил он. Я легла прямо в халате, спина к спине, и мы долго лежали молча, притворяясь что спим.

Дэн на меня обиделся – это было понятно.

Утром я совершенно расчувствовалась. Потому как проснулась я от поцелуя в щечку и запаха кофе.

– Вставай, засоня, – ласково сказал Дэн, – я тебе как классический любящий муж принес кофе и Светкины пирожные в постель.

Я протерла глаза, схватила кофе, пирожное и застонала от блаженства. Вчерашние трубочки были полной ерундой по сравнению с этими. Ну что за золотая кухарка! Нет, бриллиантовая!

Я уплела эти шедевры, откинулась на подушки и сообщила:

– Классический любящий муж – мне это крайне подходит!

– Ну слава богу, – обрадовался Дэн. – А я уж сомневался – не банально ль это.

– Забота о своей девушке никогда банальной не бывает! – наставительно изрекла я. – Ставлю тебе большой плюсик в тетрадку!

– Тебе придется сегодня мне много плюсиков наставить, – улыбнулся мой будущий муж.

– А в связи с чем? – подозрительно нахмурилась я.

Ну не привыкла я к тому, чтобы надо мной так тряслись! Все чудится какой – то подвох…

– В понедельник свадьба потому что, – пожал он плечами. – Я собираюсь купить тебе платье. Банкет уже заказан, народ приглашен…

– Дэн, – решительно сказала я. – А ты уверен что нас в понедельник зарегистрируют?

– Конечно! – уверил он меня. – Связи есть, не беспокойся.

Я молча допивала кофе и рассматривала его, чувствуя, что у меня перехватывает дыхание от его красоты и где – то в глубине души рождается робкий изумленный вопрос: «Это – мое???».

Я протянула руку и ласково отвела от его глаз темную челку. Он перехватил мои пальцы и нежно перецеловал их все.

Он меня любит всей душой – это было да и аминь. Милый, поразительно красивый парень. Я бы действительно жила с ним душа в душу много лет. С таким – сложно иначе. Его невозможно не полюбить – и даже не за красоту, а за его отношение. Когда тебя так любят – невозможно устоять…

В понедельник наша свадьба. Но от меня зависит, доживет ли он до нее.

– Ты меня любишь? – тихо спросил он, согревая дыханием мои пальцы.

Я молчала.

– Ты мне никогда этого не говорила, – прошептал он.

– Я скупа на проявление эмоций, – так же тихо призналась я. – Мне не везет с парнями, я же тебе говорила. Но я тебе клянусь – я все для тебя сделаю! Ясно?

– Для меня не надо что – то делать. Могла бы ты меня просто любить?

– Я тебя – люблю! – раздельно сказала я. – И поэтому мне надо кое – что сделать.

– Что?

– Неважно, – сурово посмотрела я на него. – Я в своей комнате на час закроюсь, растопи в холле камин, ладно?

– Что ты хочешь сделать? – резко спросил он.

– Подчищаю хвосты, – невесело улыбнулась я, аккуратно встала с кровати, так, чтобы не распахнулся случайно халат, и молча ушла к себе.

Комната смахивала на скотобойню. Всюду накапанная кровь, окровавленные тряпки, на постели кровь засохла коркой. Слава богу, что Дэн разбудил меня так рано, и сюда никто не зашел.

Я заново приняла лекарства, сделала свежую перевязку и принялась за уборку. Отмывала полы, мебель, двери, за которые я хваталась окровавленными руками, содрала с кровати постельное белье и как могла замыла матрас. В разгар уборки в дверь постучали.

– Кто? – спросила я.

– Аня, горничная, – раздалось из-за двери, и она тут же появилась на пороге.

– Кто тебе разрешал войти? – резко спросила я.

Та же недоуменно смотрела на ведро с кровавой водой, потом перевела взгляд на матрас и ахнула:

– А что тут такое?

– Критические у меня! – рявкнула я. – Не дай боже кому скажешь!

– А что? – задала она глупый вопрос.

– А ничего! Неудобно мне, – отрубила я. – Аня, говори что надо, видишь, мне некогда.

– Так а по субботам у нас генеральная уборка, вот и зашла к вам спросить, когда ваши комнаты убрать.

– Аня, мою комнату я сама уберу, ясно? – ответила я. – Не привыкла я, чтобы за мной убирали.

– Так мне же велено, – растерялась девчушка.

– Значит скажи что у меня уже убрала, – разрешила я. – И принеси мне чистое постельное белье.

– Конечно – конечно, – закивала она.

– Это – в прачечную, – сунула я ей в руки пакет с окровавленными простынями.

– Все сделаю, – закивала она.

А я поменяла воду в ведерке, и заново все промыла. В комнате, где колдуют, присутствие крови – отрицательный фактор. Непонятный. Может быть – усилит магию, а может быть – и просто нейтрализует ее.

Закончив уборку, я присела на кресло, вытянула левую ногу, критически ее осмотрела и принялась накладывать на коленку рожу. Рожа – это жуткое воспаление мягких тканей, как это будет по – научному, я не знаю. Но о походе в загс не будет и речи. У меня будут дикие боли в ноге, она распухнет, а я буду в полубеспамятстве под высокой температурой. Неприятно, но зато все будет по-моему. А в понедельник я ее сниму в два счета. Через полчаса от рожистого воспаления и следа не останется.

Я тщательно водила пальцем по коленке, накладывая болячку, и не успела я ее запечатать, как в комнату опять забежала горничная, таща пакет.

– Вот, я вам свежее постельное белье принесла, – чирикнула она.

– Ань, тебя стучаться в дверь учили? – хмуро спросила я.

– Извините, – девчонка отчаянно покраснела.

– Да ничего, только сегодня ко мне не вздумай даже и зайти, – вздохнула я. – Занята я буду.

– Так вы закройтесь! – предложила она, показывая на дверной замок.

– Спасибо, – рассеянно поблагодарила я.

Как – то я про замок и не подумала. Столько лет живу одна, запираться не от кого, вот и не привыкла.

Аня споро застелила кровать чистым бельем и мышкой шмыгнула за дверь.

А заперлась, потом села к столу и вскрыла полученный от вчерашнего садюги пакет. Там было пять фотографий, и на каждой с оборотной стороны было выведено имя. Все предусмотрели!

Я глядела на лица своих жертв и думала – и что я могу тут сделать? Как мне их собрать вместе? Совершенно непонятно. Я не знала таких заклинаний!!! Есть заклинание на покорность – но это не то!!! Это заклинание надо накладывать на каждого с обрядом, в личном присутствии жертвы – и что, мне в гости к каждому ездить? И еще наивней думать, что они меня на порог пустят! Садюга хотя бы по грязному носку от каждого положил – уже было б легче…

Ой, ну что же делать – то???

Я обхватила голову руками и тяжко задумалась. Так…

Условия задачи: Следует их собрать в одно место. Не кафе, не дом отдыха, ни сауна, – потому что там могут быть люди. После чего с ними должен случиться несчастный случай. Пожар подходит тут лучше всего.

Решение:

Тупик.

Промаялась я этими размышлениями до обеда. Когда голос Светульки с первого этажа зычно возвестил: «Кушать подано!!!» – я с облегчением сунула фотографии обратно в пакет, положила его в стол и пошла вниз.

– Свет, чего сегодня на обед? – еще с лестницы услышала я голос Буйвола.

– Все как вы заказывали – борщ, котлетки с пюре, – живо отозвалась наша кухарка.

– Умница! – растроганно похвалил ее хозяин.

Я уселась около Аллочки, та посмотрела на меня с интересом:

– Что, увенчались твои надежды успехом?

– Вы о чем? – смущенно спросила я.

– Ну я же видела, как ты на Дэна смотрела! – усмехнулась она.

Я молчала, опустив глаза.

– Знаешь, – спокойно сказала мне Аллочка. – Дети мои уже большие, а я свекровка идеальная. Я просто не лезу в вашу жизнь. Я спокойно приняла Лену, но раз так получилось, то пусть уж лучше он женится на тебе. Ты его хоть любишь.

– С чего вы так решили? – пробормотала я.

И в этот момент в столовую вошел Дэн. На мгновение он замер на пороге, и наши взгляды встретились. Яркий солнечный свет как – то странно осветил его, и на миг мне показалось, что это – Ворон. Точная копия. Я жадно и с какой – то тоской смотрела на него, нежно улыбаясь и в душе плача от боли, ласкала взглядом его совершенные черты…

– Вот тебе и ответ, – ворвался в мое сознание голос Аллочки. – Так может смотреть на парня только истинно любящая девушка. Добро пожаловать в семью, Магдалина.

– Спасибо, – прошептала я, опустив глаза.

Денис уселся около меня, его рука нашла мою руку и нежно сжала.

– Соскучился, – украдкой шепнул он мне.

– Я тоже, – улыбнулась я.

– После обеда поехали в салон, ладно? Платье, фата и все такое…

Я обмерла.

А как же фикус с оптической винтовкой за воротами?

– Конечно, – через силу улыбнулась я.

После обеда я буду лежать в кроватке и плакать от боли. О! О кроватке и моей болезни! Следует уже начинать спектакль! А то слишком внезапная болезнь нам ни к чему!

Я прикинулась умирающим лебедем и слабо прошептала:

– Морозит что – то…

– Так ведь жара на улице, – нахмурился парень.

– Да-да, – рассеянно кивнула я. – Наверно вчера воды холодной попила, вот и простыла слегка.

– Сейчас вызову врача, – еще сильнее нахмурился Дэн.

– Ну о чем ты? – воззрилась я на него. – Из-за легкой простуды? Врача?

– Но ведь тебе плохо, и я хочу чтобы ты скорее выздоровела.

– Не надо, – снова улыбнулась я ему. – Не дуй на воду. Все хорошо.

– Смотри, солнышко, – с сомнением сказал мой почтимуж.

– Светка! – возопил тут Буйвол. – Ну долго ты???

– Иду! – крикнула она из коридора и показалась на пороге с подносом, уставленным тарелками. – Вот, как и заказывали, на первое – борщ, и все в тарелках не думайте!

Я диким взглядом посмотрела на нее. А что, она могла и в кастрюльке подать???

Светка ловко поставила перед нами борщ, при этом успела мне шепнуть:

– Без лука и чеснока, как ты и заказывала!

Я благодарно кивнула.

– А мне салатик, который я тебя просила – сделала? – спокойно осведомилась Аллочка.

– Конечно! – воскликнула Света, бросила расставлять тарелки, сбегала в кухню и поставила перед Аллочкой мисочку с нашинкованной капустой.

– Без соли? – уточнила та.

– Конечно, – уверила ее Светка.

– Ну, мне пожрать – то дадут? – начал проявлять нетерпение Буйвол.

– Ой, совсем забегалась! – всплеснула руками кухарка и вернулась к подносу. Закончив сервировать стол, она метнулась за порог.

– А хлеб и ложки? – взвыл Буйвол.

– Забегалась, – снова виновато всплеснула руками Светка, принесла ложки, хлеб и настороженно спросила: – Еще чего?

– Умница, это все, – оттаял Буйвол и схватился за ложку. Светка исчезла.

Я так же взялась за ложку – поесть следовало непременно. С высокой температурой, которая у меня скоро будет, я про еду забуду. А плюс – я ведь чаем до того питалась. Я ж так упаду однажды и не встану, а мне сейчас расклеиваться никак нельзя!!!

С этими мыслями я зачерпнула борщ, по привычке его обнюхала, и обрадовалась – чеснока и лука не было, не соврала Светка! Через секунду я сидела с недоуменным фейсом. Мы осторожно переглянулись с Буйволом, и наконец он озвучил вопрос:

– Это что???

– Говорят – борщ, – вздохнула я.

На самом деле в этом супчике были собраны все грехи неумелых поварих. Он был пересолен, картофель хрустел на зубах, свекла нарезана аккуратными огромными кубиками, капуста – широкими длинными полосами, и все это кипело на плите не более десяти минут.

– Но ведь вчера она на ужин та-акой борщ сварила! – недоуменно сказал Буйвол. – Чего это с ней?

Мы посмотрели на Аллочку. Та меланхолично жевала свой салатик и наши проблемы были ей до лампочки.

– Та-ак…, – наливаясь багровым румянцем, Буйвол начал вставать из-за стола. – Пойду – ка я потолкую с этой поварихой, мать ее за ногу!!!

– Погодите! – торопливо вскочила я. – Давайте я сама, ладно? Как женщина с женщиной и все такое…

Буйвол хотел что – то возразить, но тут поднялся и Дэн.

– Отец, она права, – примиряющее сказал он. – Пусть они сами переговорят, а то ты в гневе больно грозен.

– Ладно, – рявкнул Буйвол, и я ласточкой понеслась на кухню.

Светка, весело напевая, мыла посуду.

– Ку-ку, – сказала я, входя. – Есть разговор.

Девушка повернулась, вытерла руки о передник и уставилась на меня.

– Ты сядь, – вздохнула я. – Проблемы есть.

– Чего такое? – недоуменно нахмурилась она.

– Так Свет – ты же совершенно готовить не умеешь, нафиг ты тогда пошла в поварихи? – еще тяжелее вздохнула я.

– С чего это я готовить не умею? – взвилась она.

– Ты сама – то борщ пробовала?

– Пробовала! – с апломбом заявила она, но в глазах забегали какие – то блики сомнений.

Я все поняла. Встала, достала тарелку, плеснула из стоявшей на плите кастрюли борща и поставила перед ней.

– Ешь, – велела я ей.

Та, затравленно глядя на меня, взяла ложку, попробовала – и аж с лица спала.

– Что теперь будет? – тихо спросила она.

– Да выгонят тебя, наверно, – пожала я плечами, с жалостью глядя на нее. – Ну скажи, зачем ты пошла в поварихи???

Светка заревела, и сквозь всхлипы сказала:

– Так а я думала, чего сложного-то?

– Но ведь ты печешь отличные пирожные, чего ж борщи – то не научилась варить?

– Так у меня мамка кондитер экстра – класса, я с малолетства торты печь умею, – размазывая тушь по лицу, прорыдала она.

– А что ж про борщи-то забыла? – не отставала я.

– Так а мне это было неинтересно!!!

Я посмотрела на нее, встала и пошла прошаривать кухонные сусеки. Крупы, мука, сахар – все упаковками и мешками, ну а где ж что – нибудь такое, на скорую руку??? Готовить я тоже не умею, но надо ж было девчонку спасать!

Вскоре мне улыбнулась удача.

В шкафчике под мойкой я нашла несколько упаковок китайской лапшички за три рубля. Ясен пончик, это никак не походило на завтрак аристократов, но что было делать? Я разложила брикеты по тарелкам и залила их кипятком. Потом выложила по кругу симпатичный венчик из листьев петрушки и отправила Светку подавать.

– Я боюсь, – уперлась она, жалобно глядя на меня.

– Надо! – железным тоном рявкнула я и вручила ей поднос.

После чего включила фритюрницу, налила масла, и бросила туда куриные окорочка.

Тем временем вернулась Светка, на этот раз нагруженная тарелками с неудавшимся борщом.

– Ну?

– Смотрели волком, – горестно призналась она. – Меня уволят, да?

– Наверно, – злобно ответила я. – Какого черта ты сюда полезла, не умея готовить???

– Так ведь торты…, – снова заплакала я.

Вспомнив о сегодняшнем завтраке, я помягчела.

– Ладно, не реви, помоги окорочка сервировать, – велела я ей.

Та сразу засуетилась, начала доставать тарелки, потом их уронила, и принялась рыдать над осколками.

– Косорукая ты! – застонала я, хватаясь за веник.

– Так ведь торты!!! – зарыдала она еще пуще.

– Не реви, тебе еще горячее нести! – строго прикрикнула я на нее.

Светка кивнула и пошла споласкивать лицо. Я же разложила окорочка по тарелкам, обвела их неизменным петрушечным венчиком, положила к ним по вилке и ножу и отдала Светке:

– Неси!

Та пошла в столовую с видом приговоренного.

Вернулась она на редкость оживленная.

– Твоя лапшичка та-ак всем понравилась! – сладко жмурясь, воскликнула она.

– Да ну нафиг, – поразилась я.

– Ага! Евгений Евгеньевич добавки просят! Говорит, что так необычно и остренько!

– Все чудесатее и чудесатее, – пробормотала я, заливая кипятком следующий брикет.

– Ой, что бы я без тебя делала, – Светка умиленно заглядывала мне в глаза.

– О! – вспомнила я. – Ты мне вот что скажи, великий кулинар! А как тогда ты нам вчера нормальный ужин – то подала, а?

– Так я на кухню захожу – а там на плите все сваренное от Веры осталось, мне только разогреть оставалось, – призналась она.

– Ну и что с тобой делать? – тяжко вздохнула я.

– Не губи, а? – снова зарыдала она.

– Придумаем чего – нибудь, успокойся. А сейчас – на, неси добавку.

Она промокнула глаза передником, схватила тарелку и понеслась в столовую. Я утерла пот со лба, налила себе стакан сока и пошла за ней следом.

У Дэна сразу осветилось лицо, когда я появилась на кухне.

– Ты где так долго была?!!

– Да со Светкой разговаривала, – улыбнулась я навстречу его сияющим глазам. Ну как такого не любить? Я неизбалованна мужским вниманием, и вполне способна насмерть влюбиться только за то, что меня – и любят…

– Ох, Светка, угодила, еттить твою за ногу! – раздался тут довольный глас Буйвола. Я вздрогнула и отвела от Дэна глаза.

Светка сделала шутливый книксен и радостно побежала на кухню. Я села за стол, Аллочка на меня внимательно посмотрела и сказала:

– Магдалин… Можно дать тебе совет?

Я кивнула.

– Не надо так сильно любить мужиков, – слегка морщась, прошептала она мне на ухо, чтоб никто не слышал.

– А я что? – бормотнула я.

– Ты вся светишься, когда на моего сына глядишь, – вздохнула она. – Поверь моему опыту – мужики хорошего к себе отношения не понимают.

– Но ведь и он меня любит! – возразила я.

– У них это длится недолго, – печально улыбнулась она. – Сегодня любит, завтра – разлюбит…

«А вот фиг вам! – с какой – то озлобленностью подумала я. – Фиг! Как разлюбит – снова приворот подделаю! »

«Оно тебе надо? » – фыркнул внутренний голос.

«Надо!» – мрачно ответила я.

Меня никто еще так не любил…

А Дэн меня заставляет чувствовать себя сказочной принцессой.

– Девушки, а чего это вы там шепчетесь? – поинтересовался Буйвол.

Мы с Аллочкой переглянулись и она невозмутимо ответила:

– Диету обсуждаем.

– Какую опять? – застонал он.

– Японскую!

– Так! – решительно вмешался Денис. – Магдалина – я категорически против диет.

– Ты чего, хочешь чтобы я растолстела??? – не поверила я своим ушам.

– Не хочу. Но гораздо важней для меня твое хорошее настроение. Мать как на диету сядет, так вечно злая, нервная, и плаксивая. Хоть из дому беги.

– Точно! – поддержал Буйвол.

– Что точно? – возвысила голос Аллочка. – А ты забыл, как мы в семьдесят четвертом из Сочей вернулись, ты фотографии посмотрел и сказал, что я этакий славненький поросеночек!!! И еще подкалывал меня, мол, «…когда – то мы были похудее»!

– Не помню такого, – растерялся Буйвол.

– А что не помню? Я тогда только – только Дениса родила, и естественно, прибавила в весе, а ты не упускал случая напомнить, что тебе стройненькие девушки нравятся!!!

– А ты разве не стройненькая была тогда? – недоуменно спросил Буйвол. – Ты никогда толстой и не была.

– Я восемьдесят килограмм тогда весила!!! – рявкнула Алла. – И без того тошно было от своей безобразной фигуры, еще ты с подколками!

– Алка! – воскликнул Буйвол. – У тебя тогда та-акие формы были, ты чего??? Какая такая безобразная фигура, если на тебя вся улица оборачивалась?

– Не ври! – взвизгнула Алла.

– А чего мне врать? – пожал он плечами и горделиво сказал: – Красивей тебя я в жизни бабы не видел. Все друзья от зависти рыдают!!!

– Я тебе не баба!

– Извини, – смутился Буйвол. – Но ведь правда.

– И в семьдесят четвертом твои друзья рыдали? – подозрительно осведомилась Алла.

– Тогда особенно, – честно признался Буйвол.

– Пошли – ка отсюда, – шепнула я Дэну, еле сдерживая смех.

Мы бочком – бочком выбрались в холл.

– Я камин – то разжег, как ты и просила, – сказал Дэн, подхватил меня на руки и потащил к нему. Потом осторожно положил меня на традиционную медвежью шкуру около огня, принес чашку с клубникой, и мы принялись ей лакомиться, болтая в воздухе ногами.

Он мне чего – то рассказывал, я же с удовлетворением ощущала, как по моему телу начала разливаться противная слабость.

– Да ты же вся красная уже, – наконец донесся до меня как сквозь вату голос Дэна. – Давай местами поменяемся, тебе у огня наверняка жарко!

– Что? – посмотрела я на него бессмысленным взглядом. В глазах все плыло.

Он нахмурился, потянулся ко мне и коснулся губами моего лба.

– Вот черт! – сказал он, вскочил, подхватил меня на руки и понес вверх.

– Осторожнее, – рыдала я.

Его рука касалась распухшей коленки. Казалось, что мне ее поливают расплавленным оловом, такая была дикая боль.

– Отец, врача! – крикнул Дэн на бегу.

– А чего случилось? – высунулся Буйвол из кухни.

– Магдалина заболела!

– Невовремя…, – задумчиво сказал Буйвол.

«Вовремя, вовремя», – возразила я ему про себя.

Денис уложил меня в своей комнате и принялся раздевать. В его действиях не было ни грана эротики – страх за меня вытеснял все остальные мысли. А мне было действительно худо. Я не думала, что какая-то болячка на коленке может причинять такие страдания. Я вся горела, и перед глазами у меня висело красное марево…

– Что это? – воскликнул Дэн. Он уже снял с меня джинсы и теперь с ужасом смотрел на мои ноги.

Я скосила глаза и увидела, что коленка у меня напоминает мяч. Уродливая багровая опухоль опоясывала ее.

– Больно? – с жалостью спросил он.

Я молча кивнула.

Он укрыл меня одеялом, присел рядом и принялся гладить меня по головке:

– Девочка ты моя бедная… Если бы я только мог взять на себя твою боль…

«Тебя лечить бы сложнее пришлось», – ехидно сказал внутренний голос.

«Цыц», – сурово рявкнула я на него. Человек тут так по мне убивается, а этот мерзавец над ним издевается.

Дверь приоткрылась и зашли Аллочка с Буйволом.

– Что случилось? – тревожно спросили они.

Дэн молча отвернул одеяло и показал мою коленку.

Аллочка ахнула.

– И плюс – у нее высокая температура, – мрачно добавил Дэн.

– Так, может, свадьбу отменим? – предложил Буйвол.

– Нет! – слабо, но решительно сказала я.

Дэн внимательно, с благодарностью на меня посмотрел.

– Денис, езжай за платьем, – продолжила я. – В талии и бедрах у меня сорок второй размер, а в груди сорок восьмой. Так что верх лучше всего эластичный.

– А ты точно сможешь выдержать свадьбу? – с сомнением посмотрел на меня Буйвол.

– Все зависит от Дениса, – голосом умирающего лебедя прошептала я. – Денис, ты сможешь сделать так, чтобы нас в понедельник расписали на дому? И еще банкет отменить, дома отметим меж собой.