Текст книги "Анни Маннинен"

Автор книги: Марья-Леена Миккола

И в тот самый момент Анни, сидевшая под большим можжевеловым кустом, поняла, что Лесной Кот и есть кот Матти, который в прошлом году сбежал от Лихоненов и которого Майкки зря проискала целый месяц. Каждый вечер приходила она на опушку леса и звала его, звала, но напрасно… В конце концов решили, что кот Матти либо попал под машину, либо погиб от кошачьей чумы. «Ой, что же теперь будет?» – с тревогой подумала Анни.

Лесной Кот с деловым, важным видом занял место в центре круга, хотя Лисица все еще продолжала ворчать:

– У меня и без человека вполне достаточно природных талантов и врожденных способностей… Я умею приспосабливаться к условиям, умею лавировать. Мне приходится изворачиваться, прибегать к хитрости, потому что я отлично знаю, во что ценится моя шкурка… Так что я тоже могла бы председательствовать…

Лесной Кот не обратил на ворчание Лисицы ни малейшего внимания. Он кашлянул в кулак и заговорил:

– Горностай, который почему-то стал с некоторых пор величать себя громким титулом Князя, захватил в свое владение озеро Лехилампи, то есть тот самый водоем, куда все присутствующие здесь звери намерены были переселиться по той причине, что река и прибрежные окрестности стали непригодны для жизни. Река окончательно загрязнилась и причиняет животным массу неприятностей. Я думаю, что город подошел к реке слишком близко. Причины этого явления нам неведомы. Ведь мы ничего не рассчитываем, не прогнозируем, не планируем, не ведем статистических исследований, мы просто живем, и все тут. Мы смутно сознаем, что что-то кроется за этим неблагополучием. Но об этом не будем сейчас Говорить. Мы поговорим о том… Что же я хотел сказать?.. Ах да, поговорим о том, что этот самозванец Князь Горностай сидит на берегу Лехилампи в большом дворце, а его сородичи и приспешники охраняют озеро с оружием в руках. Они наворовали этих «пушек» у маленьких мальчишек; говорят, там уже целый арсенал. Пока они стреляют для забавы, подбивают разную водоплавающую дичь и прочих птиц: Чомгу – большую поганку, Козодоя и даже Кликуна, лебедя. При каждом выстреле над озером стелется голубоватый дымок и летят перья. А в лесу они бьют из своих «пушек» все, что только на глаза попадется. Ласка, Выдра, Черный Хорь и даже Еж могут стать их жертвой. Стоит только приблизиться к озеру, как сразу стреляют в воздух, вроде предупреждают: не ходи! Но этому надо положить конец. Мы пойдем и заявим негодяю Горностаю, что он должен отказаться от своих привилегий, от исключительного права владеть озером Лехилампи!

Со всех сторон послышались одобрительные выкрики, и даже Большой Лягух осмелился высунуться из кармана ночной рубашки Анни и проквакал:

– Горностай – царь разбоя. Он сеет смерть и ужас! Он кровожадный, он убивает убийства ради!

– По-моему, все ясно, – сказала Мама Ласка. Нас так много, что им такую силу не одолеть. Окружим дворец и изгоним тирана на край земли. А все его ружья и «пушки» побросаем в болото.

Звери были очень воодушевлены и полны смелости. Лесной Кот попросил слова, и все в один голос закричали:

– Говори!

И Кот сказал:

– Я хотел бы спросить, каково на этот счет мнение Дитя Человеческого. Люди ведь веками ведут подобные войны.

К своему удивлению, Анни ощутила, что рот ее раскрылся, и она произнесла звонким и серебристым, как колокольчик, голосом:

– Раз и птицы стали жертвами тирана, их тоже надо позвать в этот поход. Подумайте, какое впечатление произведет это крылатое войско!

Все поддержали предложение Анни и дали священную клятву, что ни один хищник – ни большой, ни малый – не тронет ни одну птаху – ни большую, ни малую, – пусть даже она скачет у него под самым носом. Выслушав дружную клятву, Анни двинулась вперед, словно подхваченная мощным порывом, поднялась на высокую скалу и запела. Она пропела свою песню на восток и на запад, на север и на юг. И когда Анни пела, она была полна величия и силы, как настоящая Повелительница Лесных Духов:

 
Ой вы птицы, ветром гонимые!
Вы летите ко мне, родимые.
Смелее крылом машите.
Все на болото спешите.
Про страх и робость забудьте.
Гостями нашими будьте.
Краснозобая Гагара,
Кукша, Иволга!
Курочка-Камышница.
Козодой и Сыч Лесной!
Флейтой звонкой отзовись
Мне Малиновка-Зарянка.
Прилетай за ней Хохлатка,
Славка, Луговой Конёк,
Пеночка-Весничка,
Сокол Ястребок.
Кликни, Ворон, клич свой зычный.
Протруби, Журавль, тревогу.
Чтоб слетались на болото
Крохаль, Каменка, Овсянка,
Чтоб Кулик был – Перевозчик,
А за ним чтоб Черный Стриж.
Все ближе шорох птицекрылый,
Все громче птичий пересвист…
Летней ночью темною
Над землей огромною
Радость плещется в груди.
Песню сердца птичьего
Слушать выходи!
 

И именно так, как говорилось в песне Анни, стал усиливаться птицекрылый шорох, наполнив собою весь лес вокруг болота. Пернатые слетелись на зов девочки со всех сторон света. Они расселись по веткам, по камням и кочкам, не испытывая ни малейшего страха в присутствии хищников… Птицы чирикали, чистили перышки после полета, взлетали, подпрыгивали, щебетали… Гомон стоял неумолчный. Забравшись на макушку высокой ели, Ворон громко заговорил:

– Корпп… кронк… клонг… Бояться меня никому не надо, хотя я и летаю по пятам за волком. Я вам горя не доставлю. Ведь я веселый парень. Я умею передразнивать даже кукушку, эту легкомысленную вертихвостку.

И действительно, неожиданно Ворон испустил на весь лес звонкое «Кук-куу!».

Ничего подобного Анни никогда в жизни своей не видела и не слышала. Даже бывалый Лесной Кот усмехнулся:

– Ай да шельмец, ай да ворон!

– Хьють-ли-плис-плоо, тиу-лиу, тиу-лиу – прокричала Иволга. – Зимую я на Мадагаскаре, но летом меня тянет в тенистую рощу, поближе к светлой воде! Хочу на Лехилампи! На Лехилампи!

– На низинных покосах из-под ног путника нередко пугливо взлетает маленькая серенькая птичка, и эта птичка – я! – пропищал луговой конёк. – Ви-вии-ви!

Потом перед Анни деловито прошествовал щегол, на нем был щегольской, очень веселенький, цветистый наряд, и песенка его лилась звонкой трелью: дьюй-дудли-дудли-теп…

– Я тоже хочу на Лехилампи, где по берегам стоят стройные камыши, – сказала камышевка-барсучок. – Моя бодрая песенка оживляет сумерки летней ночи: кати-кати-псили-и, тр-тр-тр! Пси-ли, тр-тр-тр!

– Летним вечером, в сумеречной прохладе, на сосновых перелесках журчит и моя любовная песенка: р-р-р-р-р-р-р, – нашептывал козодой прямо в ухо Анни.

С маленького мохового болотца вдруг донесся звонкий металлический голос: крик-крик… Там, в укромных зарослях, купался чирок-свистунок. Но вот с верхушки елки раздался глухой голос лесного мохноногого сыча:

– Бу-бу-бу-бу. Ночью охотиться буду. Добычу себе добуду. Залечу хоть на хутор, хоть на двор, поближе к сараям, скользну беззвучной тенью…

Еще до слуха Анни долетела печальная призывная песнь: сии-пиин… Так пел серенький куличок, и песня его кончалась тонким, пискливым: ти-ли-ли… Этого куличка люди называют перевозчиком, потому что он все время перелетает с одного берега на другой, как будто что-то перевозит через речку. Анни помнила еще много разных названий куликов – ходулочник, шилоклювка, краснозобик, бекас, вальдшнеп, кроншнеп, большой улит, сорока, чибис, черныш, белохвостик, зуек… Еще Анни знала из одной сказки, что кулик – это беспокойная душа повара, готовившего обеды для фараона… Этот повар все мечется по побережью, созывая к обеденному столу воинство, погребенное в волнах Красного моря: где вы, где вы? где затеря-ялись?

Среди всего этого разноголосья – пересвиста, щебетания, бормотания, пения, трепетания, средь шороха крыльев, среди лисьего лая, лягушачьего кваканья, игривых трелей – раздался вдруг твердый, громкий голос Лесного Кота, и не было в этом голосе ничего похожего на кошачье мяуканье:

– Сейчас мы все выступаем в поход на Лехилампи, и я прошу сохранять порядок. Мы нагрянем с суши и с воздуха, с воды и с каменистых гряд, и справа и слева, и с севера и с юга, и горностаи непременно дрогнут перед такой силой. Так смелее вперед, неприрученные!

9

Все сразу встрепенулись. Стайками и парами звери последовали за Лесным Котом. Анни и Конь Туман тоже отправились за ним. Девочка шла и удивлялась, как тихо и бесшумно умели двигаться лесные жители. Иногда раздавался только легкий, чуть слышный шорох. Вся эта движущаяся масса была похожа на мягкий пестрый ковер. А в воздухе, в темноте ночного неба, величаво шумела разнокрылая стая. Птицы умышленно летели высоко, чтобы горностаи не смогли их заметить.

Все дороги, ведущие к Лехилампи, были перекрыты различными оградами и замысловатыми калитками. Вдоль дорожек и тропинок были расставлены таблички, которые запрещали, предупреждали, угрожали:

– Стоп! Дальше ни шагу. Проходу нет! Ноги в руки – и топай прочь! На мою территорию не ступать! Клевать ягоды запрещено! Пролетать над озером категорически воспрещается! Сворачивайте назад, а не то – смерть!

Таблички были поставлены вкривь и вкось, буквы написаны небрежно, в ужасной спешке.

Благодаря своему удивительному чутью Лесной Кот отыскал-таки одну звериную тропку. Горностай эту тропинку не заметил и поэтому не перегородил. Мягко ступая по тропинке, желтоглазое ночное животное смело продвигалось вперед. Анни нутром ощущала, что повсюду вдоль тропинки притаилось великое множество мелких животных – букашек, таракашек, лягушек, улиток, мышей, кротов, жуков, божьих коровок, и все они, спрятавшись в траве и папоротниках, постоянно дрожали от страха. «Но сейчас они, конечно, осторожно выглядывают из своих норок, – подумала Анни, – и удивленно смотрят на смелое шествие зверей, отправившихся завоевывать дорогое для всех них озеро Лехилампи с его чудесными берегами».

В свете луны между деревьями вдруг блеснула большая вода. При виде воды звери разом ринулись к озеру и рассыпались по берегу, не обращая уже ни малейшего внимания на устрашающие таблички с запретами и угрозами. Берег огласился бульканьем, хлюпаньем, фырканьем, вздохами. Птицы, словно по мановению волшебной палочки, разом хлынули вниз и расселись на густых деревьях, на траве и камышах.

У Анни даже дух захватило: «Какое чудесное озеро! Какой прекрасный вид!» Озеро было большое – как море или, по крайней мере, как залив. Анни заглянула в глубину: вода просматривалась до самого дна! На дне она различила мелкие ракушки и большие раковины. В них наверняка есть жемчуг!

Но что это? Все рыбы в озере застыли на месте и стоят неподвижные, безжизненные, глаза сомкнуты в крепком сне. Легкие плавники даже не шелохнутся, уста безмолвны. Рыбы казались мертвыми. Но зато сама вода вся переливалась и поблескивала в каком-то радужном сиянии. Это напоминало волшебную сказку, и Анни подумала: «Вот бы приходить сюда каждый день! Летом плавать и кататься на лодке, зимой ходить по чистому, прозрачному льду… И чтобы так было каждый-каждый день…» Анни даже представила себе, как это было бы: озеро смотрится в небо, а небо – в озеро, в его водную гладь, которая днем светлая и прозрачная до самого дна, а ночью – черная… Здесь бы так хорошо думалось и чистые глубокие мысли рождались бы сами собой и душа витала бы где-то в дрожащем воздухе между небом и землей…

Но тут радужные мечты девочки прервались. На противоположном берегу она увидела громадный уродливый дворец Князя Горностая. Это был дом-чудовище. К нему лепились разные башенки и балкончики с вычурными фризами, плоские крыши переходили в покатые, выступы перемежались с нишами, овальные окна с круглыми. Это была такая мешанина, что на дом даже смотреть не хотелось. От дворца к озеру вели скользкие мостки, сделанные из шифера; на берегу высился каменный причал, украшенный изображениями горностаев; некрасивые маленькие мордочки застыли в отвратительной гримасе. И даже здесь, на причале, была запрещающая надпись: «Не ползать! Не лазать! Не летать! На причал не заходить, а то плохо будет!»

– Мы подойдем к дворцу под прикрытием камышей, – шепнул зверям Лесной Кот. – Так что все рассыпайтесь по местности. Сейчас полнолуние, и в эту ночь они не выставляют караульных. Все горностаи празднуют во дворце и стараются развеселить своего Князя, этого взбалмошного глупца.

Звери с двух сторон стали обходить дворец, чтобы взять его в кольцо. Анни и Конь Туман осторожно пробирались вслед за Лесным Котом. Вот он обернулся к ним и тихо шепнул:

– Оставайтесь здесь. Дальше вам идти нельзя. Вы ведь не относитесь к дикому лесному народу. Хотя, впрочем… Вы сможете понаблюдать за всем происходящим вон в то окно дворцовой залы.

Конь Туман весь так и задрожал от обиды и заговорил оскорбленным тоном:

– Ах, ну конечно! Я подчиняюсь, я всему подчиняюсь…

Он наверняка говорил бы еще долго, изливая свои обиды, но свирепый взгляд Лесного Кота заставил его замолчать.

И вот Анни со спины Коня Тумана заглянула в окно дворца. Дворцовая зала оказалась мрачным помещением, из которого тянуло сыростью и плесенью. В зале горели факелы, тускло освещая танцующих. Вернее, это был не танец, а лишь какое-то подобие танца. На троне восседал Князь Горностай. Дерево, из которого был срублен трон, еще источало сок.

– Посмотри на его горностаевую мантию, она сшита из шкурок родичей, приконченных им, – шепнул Конь Туман. – Какая непостижимая жестокость…

Горностай сидел развалясь, с хмурым пресыщенным видом, и небрежно поглаживал маленького острозубого детеныша, который сидел у него на коленях и грыз косточку полевой мыши. Перед ними на грязном, зацарапанном и заплеванном полу горностаи исполняли что-то среднее между танцем и художественной гимнастикой, ублажая и развлекая своего Князя. Фигурки двигавшихся животных отбрасывали на стены страшные, дрожащие тени. Один из горностаев негромко наигрывал на гребенке простенький мотивчик, который сопровождался перестуком каких-то палочек.

Дикие условились, что когда четвероногие и птицы полностью окружат дворец, Лесной Кот зайдет в залу один. Анни показалось, что сердце у Лесного Кота трепещет, как крылышко у бабочки. Но как бы там ни было, Кот смело вошел в залу. Его внезапное появление было подобно удару электрического тока. Послышался ужасный крик, музыка замолкла, и танец в один миг оборвался. Князь Горностай пробудился от дремы, швырнул с колен своего любимца и вытянулся во весь рост. Но Горностай все же был ничуть не больше Лесного Кота, и его поза, полная величия и важности, рассмешила бы Анни, если бы она не боялась так сильно за Кота. Внутри залы все было непонятным, отвратительным и липким.

– Господин Горностай, – сдержанно, но с достоинством заговорил Лесной Кот, блеснув желтым глазом. Голос Кота отчетливо доносился до окна, возле которого притаились Анни и Конь Туман. – Мы пришли, чтобы вернуть Лехилампи тем, кому оно по праву принадлежит, а именно четвероногим и птицам. В этом озере не будут больше разводить для тебя рыбу, отныне рыбы станут жить так, как сами захотят. В этом лесу не будут больше выращивать зверьков для тебя и твоих детенышей. Здесь не будут больше подстреливать птиц и оленей, ежиков и бобров, хорьков и ласок. Даже на лягушек нельзя будет охотиться.

В этот момент Большой Лягух тревожно шевельнулся в кармане у. Анни. Девочка успокаивающе похлопала его и снова склонилась к окну, чтобы слушать.

– Хо-хо-хо! – произнес Горностай. – Это что за зверь? Что за посмешище стоит передо мной? Слушайте меня, верные мои горностаи, оставьте пока в покое свое оружие, – сказал Князь, обернувшись к своим телохранителям. – Мы и так справимся с этим крестовым рыцарем. Не шныряйте вдоль стен, не ищите свои ружья, вы, жалкие трусы. Смотрите лучше, что здесь сейчас произойдет! Ну, киска. Ты употребил слово «мы». Что ты хотел этим сказать? Я не вижу перед собой никого, кроме одного паршивого кота, который прямо дрожит от страха!

– Я хотел этим сказать, что вон там на улице собрались разные звери, их много и они готовы к долгой осаде – смело произнес в ответ Лесной Кот. – Так что лучше отдать нам озеро. А не то мы бросим клич и соберем подкрепление.

– Ха-ха-ха-ха-а! – рассмеялся Князь Горностай, но смех его был несколько наигран. Горностай взялся покрепче за сучковатую палку, служившую ему скипетром. – Подкрепление, говоришь? Так вот послушай, все звери до того перепуганы, что на помощь тебе надеяться нечего. И все в округе, не смея пикнуть, гнут на меня спину и работают до седьмого пота. А тех, кто отказывается, здесь расстреливают. А если кто-то пытается предостеречь других сигнальными огнями, тех поджаривают на костре и съедают. Каким же образом вы думаете справиться с такой вооруженной и обученной силой, как горностаево войско?

– У нас нет иного оружия, кроме собственных зубов, когтей и наших небольших хитростей, – ответил Лесной Кот. – Но зато нас много. Очень много. И даже если ты будешь убивать нас большими партиями, то нас все равно будет много и тебе не одолеть такую превосходящую силу. Ты не смог запугать всех диких, хоть и очень старался. Выходи и посмотри, стоит ли тебе затевать драку…

– Ну что ж, давай выйдем на улицу, подышим свежим воздухом, – насмешливо проговорил Горностай. Он дал знак, и несколько зверей из его свиты последовали за ним. Пройдя через мрачный склад оружия, Горностай вышел во двор. И что же он там увидел!

Под деревьями, в камышах, на кочках, на камнях и на ступеньках лестницы – всюду сидели звери. Каждое дерево было сплошь облеплено птицами. Все молчали, в упор посматривая на Горностая живыми, блестящими глазами. Сколько разных мордочек, лапочек, носиков и хвостиков! Дворец был окружен плотной стеной.

– Что-то подобное я давно подозревал, – сказал Князь Горностай и устремил на Лесного Кота такой мрачный взор, что Анни прямо-таки содрогнулась. Вдруг Горностай скинул с себя мантию и швырнул ее на землю, словно какую-то тряпку.

– Да-да, – сказал Кот. – Так что не устраивай шума, а лучше подумай и постарайся понять, что нынче ночью мы поднялись на борьбу, начали сопротивление. Даже клячи, и те на стороне восставших. Поразмысли, Горностай, стоит ли начинать массовое убийство, за которое ты в конечном счете поплатишься своей собственной жизнью. Нам нужен новый водоем вместо того, старого, пришедшего в негодность, и Лехилампи для нас единственная возможность. Вопрос обстоятельно изучен. Я не о себе… Лично мне никакой воды не нужно, но почти все остальные из присутствующих здесь зверей – дети воды, в той или иной степени. Все они настоятельно нуждаются в том, чтобы жить возле Лехилампи, в тиши глухого леса, подальше от человека и от его хитроумных выдумок. Ты можешь жить вместе с другими, если захочешь. Добро пожаловать, но только на общих условиях. Мы не можем позволить, чтобы ты тут и впредь бесчинствовал. Ведь это же просто смешно, если задуматься по-настоящему.

Князь Горностай, который без мантии выглядел просто и обыденно, махнул рукой проговорил:

– Да-да-да-да.

Потом он угрюмо огляделся вокруг и сказал будто про себя:

– Это глупое, отвратительное здание. Я пригласил для его постройки лучших архитекторов, но все, что я делал, пошло не впрок. Мои помощники шпионят друг за другом и лижут мне лапы, пресмыкаются передо мной. А это означает, что им нельзя доверять. В такой большой схватке они обязательно переметнутся на вашу сторону… А я ведь вовсе не грозный. Я маленький, обычный зверь. Мне надоело все это! А ну, расходитесь! – закричал Горностай страшным голосом, обращаясь к своему воинству. Скопище горностаев стало понемногу редеть, зверьки кинулись кто куда и вскоре все разбежались.

– Я уйду на берег Ледового моря и буду там в полном одиночестве, – сказал Горностай, стараясь придать своему голосу величественный и суровый тон. С этими словами Горностай шмыгнул в темноту, как самый обыкновенный маленький зверек, убегающий от опасности.

– Неужели он и вправду навсегда уйдет из этих мест? – спрашивали звери друг у друга. – Он мог бы остаться с нами, если бы сбросил с себя манию величия.

– Ничего, побегает немного по лесу и, поджав хвост, вернется, как пить дать вернется. И все свое племя приведет, – сказал Лесной Кот. – Попомните мои слова. Вот так по-разумному надо вести дела. Нам достаточно было только прийти и показаться, чтобы победить… Птицы, разберите этот ужасный дворец! Фу, страшилище какое! Лисица, а ты вырой яму, а вы, звери, кидайте туда все ружья и пушки. Да заройте яму получше, чтобы никто больше не поддался соблазну взяться за оружие. Чтобы такое не повторилось никогда.

Сказав это, Лесной Кот не спеша направился к берегу озера, словно хотел полюбоваться ночным пейзажем. Но Анни заметила, что ноги у Кота подкашиваются. Когда испуганная девочка подбежала к нему, он лежал как мертвый.

– Что с тобой, Матти? – участливо спросила она.

– Не надо называть меня старым именем теперь, когда я примкнул к диким, – раздраженно ответил Кот. Кончик его носа был совершенно белый. – Отныне меня зовут Лесной Кот – Мется-кисса. Ты хочешь знать, что со мной? Да ничего особенного. Просто мне было страшно, очень страшно. Хорошо, что негодяй Горностай этого не заметил. А теперь меня охватила такая слабость…

Анни с уважением смотрела на Лесного Кота. Усталым движением он подал Анни знак, чтобы она оставила его. Ему хотелось спокойно отдохнуть. А когда Кот снова появился среди зверей, он даже не взглянул на Анни.

Теперь Лехилампи было свободным, заповедным местом. Рыбьи плавники снова затрепетали, отливая жемчугом; чешуя засеребрилась, рыбы ожили, засновали туда-сюда и запели. И все звери заторопились строить себе гнезда и жилища, готовить припасы на зиму. Новая жизнь забила ключом. Птицы летали над озером, где-то вдалеке лаяла лисица. Неторопливо и величаво, как рождается чистая глубокая мысль, опустился на воды Лехилампи Лебедь Кликун. Медленно, словно испытывая новые воды, он плыл по тихой черной глади, пока не скрылся за мысом.

Анни пошла на берег. Призрачные, как легкая дымка, лесные девы раскидывали белые лилии по воде Лехилампи и пели для Анни песню:

 
Ты вслушайся в песню природы.
Посмотри на кристальную воду.
Она чистая как слеза.
В глубине поют рыбы жемчужные,
Шевеля плавниками ажурными.
Ракушки тихо дрожат.
Пой и ты вместе с нами, девочка.
Пусть песня твоя прозвенит в ночи.
На дно глубокое канет,
Крупной жемчужиной станет.
Но только лунною ночью
Нельзя петь до самой зари…
Анни домой пора.
Пойди и крепко засни…
 

И тут Анни почувствовала, что ее действительно клонит ко сну. Она знала: всю жизнь, отныне и до конца дней, она будет любить это место, эту ночь, настоящая, живая лягушка? Лассе, конечно, пришел бы в восторг, но мама?.. Мама бы ужаснулась и вскрикнула бы от страха.

Но еще предстояло пройти от Лехилампи до дому и сорвать по пути плакаты и таблички с запретами, которыми были утыканы обочины. Лесной Кот, Анни и Конь Туман шли по дорожке и рассказывали всем притаившимся в траве мелким зверюшкам, что озеро теперь опять свободно. Долой страх! Пусть каждому будет здесь привольно! Кузнечики стрекотали уже раннюю побудку и деловито разгуливали по своим маленьким зеленым тропинкам.

Анни очень хотелось поблагодарить Коня Тумана за это чудесное ночное путешествие, но когда они подошли к краю болота, Конь сказал сонным и вялым голосом:

– До свидания, мне пора. Вот и моя калитка в тумане, я удаляюсь… Я испаряюсь…

И в тот же миг Конь Туман исчез, будто растаял. Анни же сидела на своей кровати, потирая глаза и сладко позевывая. Настало уже утро, и Анни подумала: «Ой-ой, как же мне прожить сегодняшний день? Я ведь не спала всю ночь. Даже глаз не сомкнула». Тут ее взгляд упал на ночную рубашку. На ней было опять вышито Анни. Кто же ее перевернул на правую сторону? А как же Большой Лягух? Анни осторожно сунула руку в карман и пошарила в нем. Слава богу! «Он успел, наверно, выпрыгнуть, когда я возвращалась с озера. Это хорошо, – подумала Анни, – а то как бы я объяснила маме, что у меня в постели оказалась настоящая живая лягушка? Лассе, конечно, пришел бы в восторг, но мама?.. Мама бы ужаснулась и вскрикнула бы от страха».