Текст книги "Жизнь мага. Алистер Кроули"

Автор книги: Мартин Бут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 39 страниц)

Несмотря на занятость магическими делами, Кроули уделял немало внимания своей литературной карьере, написав несколько произведений, в том числе «Воззвание к Американской Республике», вдохновлённое встречей с двумя американцами в поезде Женева – Париж, «Carmen Saeculare», плод какого-то из его видений, затем написанный под влиянием Бодлера «Храм Святого Духа», «Трагедия Матери» (стилистическая смесь Булве-ра Литтона и Ибсена) и «Роковая сила». Сюжет последней заключается в том, что некая верховная жрица становится женой собственного сына и рожает от него мальчика с целью сконцентрировать собственную оккультную силу в своём потомстве. Это не было оригинальной идеей, как выяснил Кроули позже, прочитав книги Элифаса Леви, который сообщает, что подобным образом поступали древние персидские маги. Но то, что ему пришла в голову та же идея, которая когда-то посетила Леви, в совокупности с другими обстоятельствами, например с тем фактом, что в момент смерти Леви Кроули был трёхмесячным плодом во чреве матери, привело Кроули к убеждению, что он является новым воплощением этого француза.

После публикации в 1901 году «Души Озириса», написанной в 1900-м, Кроули начал получать серьёзные критические отзывы на свои произведения. New York Nation высказалась о них с похвалой, так же как и Western Morning News, которая заявила, что Кроули – многообещающий поэт, но его «дарованию ещё предстоит раскрыться в полной мере». Г.-К. Честертон, чья счастливая звезда как раз в это время быстро всходила на литературном небосклоне, написал длинную статью в Daily News, из которой следовало, что Кроули – сильный, одарённый поэт, но заканчивалась статья нелицеприятно: Честертон выражал надежду, что «Кроули пересмотрит своё высокое мнение о Храме Озириса и посвятит себя работе более возвышенной и более благодатной для человеческого воображения – воспеванию Брикстонской Капеллы».

Однако, несмотря на все эти похвалы, постоянным желанием Кроули оставалось продвижение по иерархической лестнице «Золотой Зари», и в назначенное время он обратился с просьбой об этом к У.-Б. Йейтсу и другим старшим членам общества. Однако по настоянию Йейтса ему отказали. Йейтс недолюбливал выскочку, осуждая Кроули за проведение церемоний, которые, по его мнению, никто не имел права проводить до вступления во Второй орден. Кроме того, Кроули не нравился Йейтсу как человек и до Йейтса, несомненно, дошли слухи, что Беннет предоставил Кроули доступ к тому, что он называл «закрытыми» документами.

Захваченный этим отказом врасплох, Кроули возразил, что повышение разрешил ему сам Глава, то есть Мазере. Он лгал. Но как бы то ни было, это не подействовало, поскольку Йейтс и другие лондонцы находились в конфликте с Мазерсом, жившим в Париже, и сговорились против Кроули, которого Йейтс называл отвратительным дегенератом, основываясь в своём мнении на слухах о гомосексуализме Кроули.

Во время работы над магической Операцией Абра-мелина Кроули вёл дневник, который назвал «Книга Операции Тайной Магии Волшебника Абрамелина, в которой излагаются события моей жизни с пометками о ходе Операции, Пердурабо, скромно Надеющийся». В записи, сделанной им 24 февраля 1900 года, чувствуется тревога. Здесь он описывает ряд событий, которые начались за несколько месяцев до этого, в ноябре. Незадолго до того, как Кроули поселился в Болескине, Лора Хорниблоу получила анонимное письмо, в котором говорилось, что Кроули находится под надзором полиции, и давался совет держаться от него подальше. Примерно в это же время женщина по имени Эвелин Холл, с которой Кроули находился в любовной связи, показала ему такое же предупреждение. Вполне возможно, что полиция завела дело и собирала улики, чтобы привлечь к ответственности Кро-ули и других подозреваемых в гомосексуализме. Нет сомнений, что Кроули постоянно думал о гомосексуальных сношениях, даже когда не практиковал их. В том же самом дневнике он записал один из своих снов:

Я играл в бильярд и порвал сукно на столе. Я был с издателем, который как раз занимался моей книгой. Для издания он отобрал пьесу под названием «Трагедия короля» как особенно ценную. Он делал мне непристойные предложения. Я не соглашался ответить на них, пока мои книги не будут напечатаны. Его жена была потрясающей порочной женщиной. С тёмно-красным лицом, усами и бородой. В ней было смешение чёрной и белой расы. После ужина мы с ней отправились в обставленную на восточный манер комнату, и рабы принесли нам прекрасное вино. Одним из этих рабов был бледный пухлый мальчик с женской грудью. Я дотронулся до его ануса. Другой раб сделал то же самое со мной. Затем, я думаю, последовала потрясающая оргия.

Не лишено оснований предположение, что Кроули избежал ареста просто потому, что как раз в это время переселился в шотландскую глушь.

Встретив сопротивление со стороны Йейтса, Кроули решил обойти этого ирландца и напрямую обратиться к Мазерсу. 13 января 1900 года он отправился в Париж, где Мазере согласился принять его во Второй орден: возможно, по той причине, что Кроули был многообещающим магом, возможно, потому, что хотел поставить на место Йейтса и лондонцев, а может быть, потому, что нуждался в деньгах, которые Кроули должен был заплатить за посвящение. Тремя днями позже, 16 января, Кроули стал абсолютно полноправным Младшим Адептом Второго ордена. Чтобы ещё больше досадить Йейтсу, Мазере сказал Кроули, чтобы он потребовал от Йейтса выдачи полагавшихся ему теперь документов.

После возвращения в Болескин 7 февраля, продолжая заниматься приготовлениями к Операции Абрамелина и время от времени катаясь на лыжах вместе с Экен-штайном, которого, казалось, совершенно не затрагивали отряды теней и духов, бешено носящихся по дому, Кроули написал в Лондон, прося выдать ему документы. Его адресатом была мисс Мод Крэкнелл, которая занимала в организации какой-то административный пост и которую Кроули впоследствии называл «старая лесбийская расщелина, которую невозможно заполнить». Мисс Крэкнелл повела себя неучтиво, оставив его письмо без ответа.

Тем временем в рядах «Золотой Зари» нагнеталась напряжённая атмосфера, поскольку посвящение Кроули во Второй орден усилило трения между Лондоном и Парижем. Деспотичный, скрытный параноик Мазере больше не доверял своим британским коллегам. Флоренс Фарр, которую Мазере сделал единственной своей представительницей в Лондоне в надежде, что женщина не станет содействовать его смещению, употребляла все свои дипломатические способности, чтобы успокоить волнения, но оказалась между двух огней. В затруднении относительно того, как ей поступить, она предложила закрыть лондонское отделение «Золотой Зари» и подала Мазерсу заявление об отставке. Но он отказался закрыть отделение: ему нужны были новые посвященные и деньги, которые они платили за своё посвящение. Что касается отставки, то она не потребовалась, поскольку Мазере исключил Флоренс Фарр из общества, обвинив её в ереси, якобы насаждаемой ею в «Золотой Заре».

По-настоящему сильно Мазерса беспокоило одно: что, если лондонское отделение «Золотой Зари» сместит его с поста главы общества и назначит на этот пост Уэсткота?

Пытаясь это предотвратить, он написал Флоренс Фарр письмо, в котором говорилось, что Уэсткот – мошенник, выдумавший переписку с Анной Шпренгель, а возможно, и её саму. Тогда в «Золотой Заре» был создан специальный комитет для расследования этого вопроса: если бы это оказалось правдой, жизнеспособность общества и даже само его существование были бы поставлены под вопрос.

Постепенно конфликт приближался к своей высшей точке. 25 марта Кроули сообщили, что его вступление во Второй орден не будет признано законным и документов он не получит. Теперь ему стало ясно, что лондонское отделение «Золотой Зари» взбунтовалось против Мазерса. Нетрудно догадаться, что Кроули встал на сторону Мазерса, о котором он несколько льстиво отозвался в следующих выражениях: «Это маг, несомненно добившийся исключительных достижений. Это учёный и джентльмен. У него есть то ощущение собственного авторитета, которое вызывает доверие к нему, потому что оно никогда не ставит себя под сомнение. Человека, притязающего на то, на что притязал он, нельзя оценивать по обычным законам и канонам. Обыкновенная мораль годится только для обыкновенных людей». Кроули написал Мазерсув Париж, предлагая ему предоставить в его распоряжение себя самоё и своё состояние, отказавшись на время от мысли о проведении Операции Абрамелина.

Язвительные и желчные письма продолжали пересекать Ла-Манш в обоих направлениях, пока наконец 29 марта Мазере не был смещён со своего поста. Узнав об этом, Мазере был взбешён. Он угрожал комитету наказанием с применением магической силы, а затем в письме, датированном 2 апреля, заявил: «Я не признаю за Вторым орденом права создавать какие-либо комитеты без мое-гоодобрения исогласия… Яупраздняюсам комитетиан-нулирую решения, принятые им на заседании 24 марта 1900 года».

Когда известия об этом достигли Кроули, он немедленно выехал из Болескина в Лондон, где встретился с презренной «лесбийской расщелиной» в штаб-квартире Второго ордена на Блайт-роуд, 36, в Хаммерсмите, требуя доступа в подвал, где располагался церемониальный зал. Она отказалась впустить его туда. Тогда Кроули отправился в Париж для встречи с Мазерсом и совместной разработки плана действий.

План был прост. Мазере велел Кроули возвращаться в Лондон в качестве его личного полномочного представителя, одновременно рассказав ему о нескольких магических приёмах, помогающих противостоять враждебности и озлобленности. Вернувшись в Лондон, Кроули должен был вызывать к себе по одному всех членов Второго ордена. В их присутствии его лицо должна была скрывать маска. Каждому он должен был задавать два главных вопроса: первый касался веры в доктрину Ордена, второй – преданности Мазерсу. При получении отрицательных ответов он сразу же должен был или понизить человека на иерархической лестнице общества, или исключить его. Кроме того, Кроули был уполномочен заново освятить зал для церемоний, определять, какие маски следует надевать во время обрядов, а также дать подобный набор указаний членам Первого ордена.

Кроули, явно предчувствуя; что его ожидает пост главного Адепта в Великобритании, брался за осуществление заведомо провокационного-плана. Члены лондонского отделения «Золотой Зари» приняли бы в качестве представителя Мазерса кого угодно, только не Кроули.

Когда 13 апреля Кроули вернулся в Лондон, его переполняли магические силы. При его приближении лошади становились на дыбы или пускались вскачь, а его плащ сгорел по непонятной причине.

Тремя днями позже Кроули отправился на Блайт-роуд, 36, где Второй орден арендовал несколько комнат на втором этаже. Убедив домовладельца, что у него имеется разрешение, Кроули получил доступ в помещение. Он осмотрел замки и комнату для церемоний. Она была обустроена наподобие гробницы XV века, предназначенной для Кристиана Розенкрейца, и представляла собой деревянную конструкцию пяти футов в ширину и восьми – в высоту, внутренность которой была обильно украшена семиконечными звёздами, магическими символами, ветви и Сефирот Древа Жизни, треугольником, внутри которого находилась Роза с двадцатью двумя лепестками, и множеством других красочных изображений. Все эти символы, использовавшиеся при посвящении во Второй орден, много значили для Мазерса, который не мог допустить, чтобы ими завладели его враги.

На следующий день Кроули и Элен Симпсон, состоявшая в обществе «Золотой Зари» и известная под именем сестры Фиделис, которую Кроули убедил поддержать Мазерса, вернулись на Блайт-роуд. Встретив там мисс Крэкнелл, они объявили ей, что являются хозяевами помещения, и выгнали её вон. Она побежала к ближайшему почтовому отделению и телеграфировала о случившемся Эдварду Хантеру, одному из старших членов Второго ордена. Тем временем Кроули вызвал слесаря, чтобы тот поменял замки на дверях.

Когда Хантер прибыл на место, он был поставлен перед свершившимся фактом. Пока он и Кроули вели переговоры, появилась Флоренс Фарр. Кроули настаивал на своём, и тогда она вызвала полицию. Появился полицейский, выслушал аргументы обеих сторон и постановил, что Кроули должен покинуть помещение, что он и сделал.

Прошло два дня. Утром 19 апреля Хантер и Йейтс отправились на Блайт-роуд, чтобы отругать домовладельца за то, что тот впустил Кроули. Они заменили замки на старые. Внезапно, в последние утренние часы появился Кроули. Он был одет как шотландец. Подол его шотландки раскачивался в такт шагам, огромный позолоченный крест висел на груди, шотландский кинжал – в ножнах на ремне. Кроме того, на лице у него была чёрная маска. Рядом с ним шла Элен Симпсон. Хантер сказал Кроули, что его здесь никто не ждал и что он должен уйти. Кроули ответил, что у него есть разрешение Мазерса на присутствие в этом помещении, и в доказательство этого предъявил письменный документ. Дело сдвинулось с мёртвой точки только с приходом другого полицейского, возможно на этот раз вызванного Кроули, уверенным в своей правоте. Однако полицейский предложил Кроули уйти, что он и сделал примерно через полчаса. Как только Кроули и его спутница покинули место событий, там появился трактирный вышибала, заблаговременно нанятый Кроули, но заблудившийся по дороге на Блайт-роуд.

В 1935 году вся эта история перекочевала в беллетристику, поскольку была описана состоявшей когда-то в «Золотой Заре» писательницей ВиолетФирт, известной под литературным псевдонимом Диона Форчун, в рассказе «Крылатый бык». Хьюго Эстли (Кроули) изображён там рябым злодеем-мулатом, тогда как Тед Марчисон, регбист и боксёр, представлен героем. Впервые они встречаются, когда Эстли вламывается в лондонскую квартиру, а Марчинсон сбрасывает его с лестницы («Если сатана являлся когда-либо в человеческом обличье, то это он сидел сейчас на циновке у двери») и осознаёт, что только что имел дело с сорвавшимся с цепи, распущенным чёрным магом. Большинство «фактов», которые Форчун включила в свой рассказ, были почерпнуты ею из бульварных газет.

В тот же самый день, когда сторонники Мазерса удалились, Второй орден в спешном порядке устроил собрание. Эдвард Берридж, Элен Симпсон и её мать Элис (которая также была членом Ордена и которую Кроули описал как «посредственную певицу и первоклассную зазнайку с несколькими подбородками и толстым животом; сводню и интриганку, склонную к сентиментальным слезам и бестолковую. Эта ужасная карга разболтала по всему Лондону и Нью-Йорку, что моё Тело Света вошло ночью в комнату её дочери») были временно исключены из общества. Имя Кроули не упоминалось в этом списке, поскольку собравшиеся не считали его членом Второго ордена, кроме того, было решено, что отныне «никто не будет считаться принадлежащим к лондонскому отделению общества, если он не прошёл обряд посвящения в лондонском храме».

Не вступая в дальнейшие разбирательства, Кроули начал действовать через суд. В письме, написанном 25 апреля Йейтсом леди Изабелле Аугусте Грегори, с которой его связывали дружеские отношения, подводится некоторый итог всей этой ситуации:

Потерпев неудачу, он вызвал нас повесткой в суд на том основании, что он является «полномочным представителем» Мазерса и что в уставе общества нет ничего, что давало бы нам полномочия Мазерса сместить. Чарлз Рассел, сын лорда – главного судьи, действует на нашей стороне и старается сделать так, чтобы моё имя не было замешано в этом деле. Слушание дела состоится в следующую субботу, и уже неделю меня мучают бесконечные хлопоты, связанные с заседаниями, юридическими вопросами и предотвращением внезапного нападения на нашу резиденцию. Уже три дня я сплю не больше четырёх с половиной часов в сутки. Беда в том, что мои каббалисты – безнадёжно непрактичные люди, и потому протоколы заседаний находятся в совершенно беспорядочном состоянии. Мне пришлось взять на себя полную ответственность за всё и самостоятельно принимать решения по каждому нашему шагу. Я надеюсь на успех. К счастью, этот жалкий уполномоченный имеет несколько вымышленных имён и подписал судебную повестку одним из них. Кроме того, его разыскивают за долги, и представитель от профсоюза будет присутствовать в субботу на суде. В действительности этот уполномоченный – некто Кроули, довольно-таки скверная личность. Я полагаю, он хочет отомстить нам за отказ посвятить его во Второй орден.

Что касается Кроули, то он был о Йейтсе ещё более низкого мнения. Он отзывался о Йейтсе как о «вялом взъерошенном демонологе, из которого, несмотря на все усилия, потраченные им на собственную внешность, так и не вышло денди». Поэзия Йейтса казалась ему недостойной внимания потому, что в ней якобы «не хватало зрелости». Значительная доля этой враждебности основывалась на холодности Йейтса в отношении поэзии самого Кроули. Кроули показал Йейтсу гранки своей книги «Джептах», но ирландец не проявил никакого энтузиазма. И в самом деле, в 1915 году Йейтс напишет своему другу, что, по его мнению, Кроули «написал не более шести строк настоящей поэзии, всё остальное – скверная риторика». Ещё одна причина, настроившая Кроули против Йейтса, состояла в том, что Кроули считал патриотической ирландской претенциозностью, что, по его мнению, не служило ему на пользу.

Кроме того, Кроули полагал, что Йейтс использует против него магические приёмы. Позже он связывал бесчинства, устроенные духами в его квартире на Чансери-Лейн, с «тёмными намерениями других членов Ордена, таких как Е. F. E. J., которые, завидуя его успехам и благосклонности к нему Тайных Учителей, пытались уничтожить его». В аннотированном экземпляре журнала, в котором было напечатано это заявление Кроули и который хранится в Варбургском институте в Лондоне, Кроули указал настоящие инициалы Йейтса.

Эта враждебность к Йейтсу проявилась и в литературном творчестве Кроули. «В рассказе "На развилке дорог", – пишет Кроули, – во всех деталях воспроизведён эпизод, относящийся к этому периоду». У.-Б. Йейтсу в рассказе соответствует Уилл Бьют, «длинный, вялый, меланхоличный, неряшливый поэт», к тому же «маг-дилетант», который «чёрной завистью завидовал более молодому и гораздо более талантливому поэту», и эта зависть «грызла его мелочную душу», Алтее Джайлз (художнице и бывшей любовнице Кроули) – Ипатия Гей, самому Кроули – граф Сванов. Там были описаны также Аллан Беннет, наставник Сванова, и Леонард Смитерс, издатель. Рассказ основан на реальной истории о любовной связи между Алтеей Джайлз и Смитерсом, которая за год до написания рассказа получила скандальную известность среди лондонской богемы. Смитерс изображён в рассказе «обрюзгшим от болезней и алкоголя; его вялый рот всегда имел плотоядное выражение; его жирные глазки источали яд; его щёки, казалось, вот-вот покроются язвами и нарывами». В конце рассказа Ипатия Гей становится жертвой колдовского наговора и совокупляется со скользким скелетом, похожим на того, которого Кроули держал у себя в квартире. Бьют отвергает её, и она возвращается к издателю, который, видя, как низко она пала, «сладострастно облизывается». Так Кроули мстил за мнимую утрату рукописи книги «Зелёные Альпы», якобы сгоревшей во время пожара в типографии. Однако на этом его литературная месть не закончилась. В своём романе «Дитя луны», опубликованном в 1929 году, Кроули изобразил Йейтса в виде некоего Гейтса, неряшливого ирландского поэта с грязью под ногтями.

Юридические действия Кроули заключались в том, что он обратился в полицию, прося, чтобы ему посодействовали в освобождении Церемониального зала общества. Это помещение по праву, как он был убеждён, и в соответствии со здравым смыслом и законом принадлежало Мазерсу. Судебная повестка, которую он подписал как Эдвард Алистер, была обращена к Флоренс Фарр и обвиняла её в «беззаконном и беспричинном отказе предоставить определённые документы и соглашения, касающиеся собственности истца». Второй орден представлял в суде известный королевский адвокат по фамилии Джил, которого наняла Энни Хорнимен. Йейтс очень волновался по поводу исхода слушаний. Если бы Кроули выиграл, как писал Йейтс леди Грегори, это предоставило бы Кроули, «человеку, ведущему недостойную жизнь, средства управлять мистическим обществом, а также дало бы ему власть над душами многих людей».

Но всё обернулось иначе, и Йейтс напрасно волновался. Дело не дошло до рассмотрения в суде. Толи Кроули отозвал свой иск, увидев, насколько сильна оппозиция, то ли дело было отклонено судом, поскольку стоимость собственности, служившей предметом спора, превышала полномочия этого суда. Согласно другой версии, Чарльз Рассел нанял частного детектива, чтобы тот порылся в биографии Кроули, и когда было обнаружено, что у Кроули есть несколько неоплаченных долгов, вызвал на суд представителя общества по защите торговли (разновидности кредитного агентства и долгов), который должен был свидетельствовать против него. Кроули, не желая, чтобы широкая общественность копалась в его грязном (возможно, гомосексуальном) белье, сдал позиции, решил обойтись без судебного разбирательства и заплатил пять фунтов неустойки. Нечего и говорить, что повсюду распространились слухи о магической силе, применённой обеими сторонами друг против друга.

Когда суматоха, поднятая судебными делами, улеглась, Мазере и его уполномоченный оказались в ещё большей изоляции, чем раньше. Через несколько дней члены общества собрались на Блайт-роуд и официально исключили Мазерса. Йейтс выступил перед собранием с предложениями по восстановлению общества и взял на себя роль нового лидера. Ещё около двадцати лет он был связан со Вторым орденом, но даже под его управлением оно вскоре начало снова распадаться из-за междоусобной борьбы.

Несмотря на то что судебная тяжба миновала, Йейтс немого отделаться от мыслей о Кроули. Он плохо спал, его преследовали кошмары, он жил в страхе, считая, что Кроули нанял головорезов из южного Лондона, чтобы те убили его. Он рассказывал одному из своих друзей, что Кро-ули сделал изображающую его фигурку из воска и втыкает в неё булавки; Кроули же был слишком искушён в магии, чтобы опускаться до таких примитивных методов. Что касается Мазерса, то он продолжал свои магические изыскания, особенно связанные с картами Таро, но он был морально сломлен и разочарован. Кроули признавал, что Мазере был «искусным магом и научился удивительно эффективно пользоваться Великим Ключом Соломона. Но он не понимал, что Абрамелин открывает гораздо более широкие возможности…»

К тому времени, как все юридические вопросы были наконец улажены, наступило лето. Возможность проведения Операции Абрамелина в Болескине была упущена, и Кроули не видел смысла возвращаться в Шотландию. Он отправился в Париж, чтобы сообщить Мазерсу об исходе дела, и, оказавшись там, познакомился с двумя друзьями Мазерса, которые только что вернулись из Мексики. Кроули услышал их разговор об этой стране и решил поехать туда для того, как он утверждает, чтобы заниматься альпинизмом на склонах вулканов. Были сделаны необходимые приготовления, и в конце июня Кроули сел на пароход, направлявшийся в Нью-Йорк.

В молодые годы Кроули любил путешествовать и нередко отправлялся куда-либо под воздействием внезапного порыва. Однако его решение о поездке в Мексику было принято, вероятно, под влиянием полученного им вызова на допрос в полицию. И это было делом рук Лоры Хор-ниблоу.

Где-то в марте этого года она написала Кроули угрожающее письмо. О том, что побудило её к этому, остаётся только догадываться. Возможно, она была раздосадо-ванатем, что её оставили в кишащем духами Болескине. А может быть, она пожалела, что дала Кроули деньги для отправки Беннета на Цейлон, и хотела получить их назад. (Йейтс говорил, что некоторые из членов «Золотой Зари» вступили с ней в астральную связь и внушили ей злые намерения против Кроули.)

Что бы там ни было на самом деле, но она отправилась в полицию и рассказала там о своей жизни с Кроули, не скрывая страшных подробностей о том, что Кроули якобы практикует садизм и сексуальные извращения, включая содомию. Полиция заинтересовалась её сообщением, но, так как Лора Хорниблоу отказалась давать свидетельские показания на публике, то ли от стыда, то ли из страха, что мужу станет известно, чем она занималась в его отсутствие, дело на Кроули заведено не было, и история эта не получила своего развития. Однако определённый ущерб всё же был нанесён. Отныне Кроули был известен полиции и на него стали собирать досье, правда, с самого начала сведения о нём отличались большой неточностью.

Все эти неприятности, постигшие Кроули, заставили его отказаться от проведения Операции Абрамелина, которая относится к высшей магии. Для успешного её осуществления маг должен быть чист духом и постоянно погружён в высокое молитвенное состояние. Насколько Кроули удалось соответствовать этим требованиям – и удавалось ли когда-нибудь, – вопрос спорный. Его эротическая, чувственная сторона была всегда слишком активна, чтобы он мог достичь настоящей твёрдости духа. Несмотря на то что он дал клятву Абрамелина с самыми искренними намерениями, сдержать её было выше его сил. Итак, пусть непреднамеренно, не сдержав своего слова, он мог отныне подвергнуться страшным духовным карам. В зависимости от взгляда на магию и её возможности можно по-разному судить, насколько это обстоятельство повлияло на его жизнь. Однако с этого времени Кроули начинает понемногу утрачивать представление о том, что правильно и что неправильно. Вместе с этим он начал терять также и способность руководствоваться здравым смыслом в своей жизни и поступках. Отныне его существование будет протекать в русле то одной, то другой крайности, а его капитал – уменьшаться при каждом таком колебании.

Кроули было двадцать пять лет. Он был человеком самоуверенным, дерзким, эксцентричным, эгоистичным, очень умным, высокомерным, остроумным, богатым, а когда надо – жестоким. Кроме того, он был талантливым писателем и искусным альпинистом, однако этим своим талантам он, казалось, не придавал значения.

Когда его корабль пересекал Атлантику, чтобы впервые доставить его в Новый Свет, Кроули, вероятно, был исполнен новых сил, а будущее виделось ему безбрежным океаном надежд, приключений и возможностей.