Текст книги "Рыцари сумерек: Тайны спецслужб мира"

Автор книги: Мартин Аростегай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

 1.Зарождение

«Взять Гитлера!.. И лучше – живым!» – гласил приказ генерала Донована, прозванного «Диким Биллом». Генерал был назначен командующим Отделением стратегических служб (ОСС) армии союзников лично президентом США Рузвельтом.

Штаб-квартира отделения расположилась в Париже на Елисейских полях.

В марте 1945 года разведка передала информацию от источников в руководстве «Третьего рейха», о том что в предчувствии скорого разгрома высокопоставленные нацистские бонзы, включая самого фюрера, готовятся бежать на заранее подготовленную неприступную базу в Австрийских Альпах, обороняемую подразделением фанатичных головорезов из СС.

В соответствии с приказом генерала Донована, шла подготовка операции «Железный крест», предусматривавшей внедрение диверсантов под командованием капитана Арона Бэнка в горные районы Австрии.

Американская группа «Джедберг» действовала на юге Франции, поддерживая народное сопротивление нацистам еще задолго до высадки союзников в Нормандии.

Теперь Бэнк, в штатском, чтобы не привлекать внимания, посещал лагеря, где содержались немецкие солдаты-перебежчики, с целью завербовать добровольцев для броска в Австрийские Альпы. «Скажите Бэнку, что Гитлер должен быть схвачен!» – торопил генерал Донован, стуча по столу кулаком.

Группа «Джедберг», названная так по имени рыцарского шотландского клана, известного с двенадцатого века, являлась особым оперативным дивизионом ОСС.

На базе, размещенной в огромном елизаветинской эпохи особняке в Мильтон Холле близ южного побережья Англии, тщательно отобранные офицеры из американских, британских и французских вооруженных сил проходили специальную подготовку по методам ведения «тайной войны».

Ухоженные лужайки имения, где раньше собиралось великосветское общество поиграть в крокет, теперь были заполнены обнаженными по пояс молодыми людьми устрашающего вида, которые отрабатывали приемы рукопашного боя, молниеносной стрельбы и технику проведения диверсий. По окончании ускоренного курса подготовки, антинацистких «джедбергов» забрасывали с парашютами за линию фронта для поддержки групп Сопротивления в оккупированных странах.

Однако в Австрийских Альпах не существовало организованного сопротивления нацистам, и парашютистам группы капитана Бэнка предстояло прыгать «в пустоту». Они должны были составить совершенно самостоятельную ударную группу. С помощью еще одного американского офицера и трех сержантов Бэнку удалось создать во французском замке близ Парижа, в Сен-Жерменском лесу, некое подобие базы в Мильтон Холле. Тут проходили подготовку около 170 немецких дезертиров. В обучение входили все возможные аспекты тайных боевых операций, включая владение оружием, тактика устройства засад и патрулирования, подрывная работа, обыск помещений, устранение и тактика выживания. Специальное подразделение было доведено до боевой готовности за два с половиной месяца.

На встрече с людьми Донована в парижской штаб-квартире ОСС Бэнку продемонстрировали сделанные с воздуха фотографии предполагаемой зоны высадки десанта – в долине Инн в Австрии, на покрытых снегом высотах на высоте 1500 метров над уровнем моря. Бэнк выразил беспокойство, что часть людей и экипировки может попасть при парашютировании в ущелье на краю зоны высадки. «Это самая удобная точка», – кратко отвечали капитану, давая понять, что приказы начальства не обсуждаются. «О'кей, небольшой командой разведаю местность», – согласился он.

«Это было одной из самых дерзких операций за время второй мировой войны», – сказал Бэнк, когда я беседовал с ним в его доме на калифорнийском побережье, где он нынче живет с очаровательной женой-немкой, с которой познакомился именно в то тревожное время, когда выполнял в ОСС роль Джеймса Бонда... «Отцу-основателю сил спецназначения», как его прозвали в Америке, только что исполнилось девяносто, и он как раз начал писать роман об операции «Железный крест». Хотя говорит Бэнк медленно, и с некоторым трудом, но ум его столь же ясен, как и полвека назад, при обсуждении планов десанта в штаб-квартире ОСС напротив Триумфальной арки.

«Когда мне объяснили, что моя задача – захват самого Гитлера, я почувствовал сперва недоверие, сменившееся вместе затем восторгом. В ту ночь мне не спалось. Путаные мысли крутились в голове. До меня стал доходить скрытый смысл нашей операции – ведь если повезет, и нам удастся захватить Гитлера (лучше живым, чем мертвым), это автоматически будет означать конец войне! Германский военный штаб безусловно капитулирует. Насколько я знаю историю, это был бы первый случай, когда пятеро парней сумели бы закончить страшную войну...».

Пока Арон Бэнк готовил свой воздушный десант, основатель Британской специальной авиаслужбы (САС), Дэвид Стерлинг, томился в сверхсекретной германской тюрьме «Замок Колдитц». Созданная им группа проводила налеты в тылу немецких войск, по образцу того, как они делали это сперва в Северной Африке, они перекрывали жизненно важные железные дороги, нападали на транспортный конвой, взрывали мосты и военные штабы немцев. Когда союзные войска вступили с боями в Германию, САС с особым удовольствием захватила в плен ряд высокопоставленных офицеров СС и гестапо. К ним имелся и личный счет. Дело в том, что попадавшие в плен офицеры САС подвергались мучительным пыткам в соответствии с директивой Гитлера: «Захваченные люди спецслужб противника должны передаваться в ближайшие подразделения гестапо... эти люди опасны и никакой жалости к ним нельзя допускать...». Стерлингу удалось прожить в плену почти два года только потому, что он сумел скрыть от немцев, кто он такой.

Возглавлял операции САС в Европе полковник Пэдди Мэйн, в свое время служивший заместителем Стерлинга в Северной Африке. Классный игрок в регби, и многими подозреваемый в тайном гомосексуализме, Мэйн был человеком кипучей энергии. Где только открывалась возможность бить неприятеля, он кидался в бой без малейшего колебания. Однажды во время захвата немецкого конвоя в Северной Франции Мэйн на своем джипе подъехал так близко к немецкой бронемашине, что осколки брони, срезанные пулями его автомата, оцарапали лицо. Это был почти таран. Когда ответным огнем был убит его пулеметчик, Мэйн выпрыгнул из джипа, прихватив с собой пулемет, и забежал на высоту, с которой продолжал поливать немцев огнем и закидывать их ручными гранатами. С большим трудом его соратникам удалось уговорить Мэйна отступить и уйти, ввиду большого численного превосходства противника.

Стерлинг пришел к идее создания САС, находясь в госпитале в Каире после неудачного приземления с парашютом и повреждения позвоночника. У двадцатичетырехлетнего лейтенанта шотландской гвардии дела обстояли неважно. Стерлинг, которого до войны считали просто неудавшимся художником, любил шататься по парижским кафе, и часто писал своей матери с просьбой оплатить его огромные счета из сомнительных отелей... Потом он заинтересовался альпинизмом и уже готовился к путешествию в Тибет с целью восхождения на Эверест, когда грянула война.

Рожденный в аристократической шотландской семье и наделенный от природы весьма крепким телосложением и ростом под два метра, Стерлинг, казалось, идеально подходил для своего поручения в составе бригады охраны. Но его успехи в офицерской школе были невелики, и он часто клевал носом на сухих лекциях по тактике пехоты в битвах второй мировой войны...

Уехав на фронт «без следов» знаний в голове, он вошел в только что сформированные группы «коммандос», которые совершали налеты на укрепления немцев на побережье Северной Африки и на островах Эгейского архипелага в Греции. Однако очень скоро у него сформировалось критическое мнение о методах действия коммандос в выполняемых операциях.

По заданным условиям, двести человек должны были вступить в бой с приближающимися к берегу кораблями, как правило, с утерей элемента внезапности, что влекло, естественно, большие потери среди личного состава, еще до того как они достигали берега. Значительная часть сил отвлекалась на прикрывающий огонь с побережья, тогда как лишь несколько человек участвовали в выполнении главной задачи – подрыве радиолокационной станции, аэродрома, арсенала и так далее.

Посчитав это пустым расточительством живой силы и техники всего лишь ради «булавочного укола» врагу, Стерлинг посылает меморандум командующему британскими вооруженными силами на Среднем Востоке генералу Клоду Очинлеку: «Маленькие группы по четыре-пять человек будут гораздо более мобильны, чем большие соединения в пятьдесят и более человек. Эти малые группы могут забрасываться с воздуха на парашютах или подвозиться к берегу на моторных катерах или джипах в глубокий тыл противника для проведения диверсий и саботажа».

В июле 1941 года Стерлинг вышел из госпиталя на костылях, но именно тогда ему предстояло организовать первый рейд под командованием САС. Официальных путей, по которым он мог бы пробиться в Британский штаб Среднего Востока (БШСВ) не существовало. Адъютант-генералом при БШСВ был его недруг – тот самый лектор, на занятиях которого в офицерской школе Стерлинг так часто засыпал... Стерлинг обычно называл его и весь БШСВ «тщательно уложенным штабелем дерьма»... Отборочная комиссия навела справки и о прошлом Стерлинга, в. частности о его проделках в Каире. Один из собутыльников и напарников в карточных играх так отозвался о нем: «У него нет настоящего характера для настоящей игры и для победы». Выяснилось, что при проигрыше, подвыпивший Стерлинг часто ударялся в слезы прямо за карточным столом.

Стерлинга уже искали, когда он без приглашения ворвался в штаб-квартиру заместителя начальника генштаба. Ему удалось протиснуться сквозь узкий просвет между сторожкой и началом линии колючей проволоки... Стерлинга в принципе готовилось арестовать, но генерал Ритчи в разговоре с ним вдруг ощутил преимущества методов, которые излагал полубезумный лейтенант Стерлинг... Дело в том, что перед генералом Очинлеком стояла, помимо налетов на тыл немцев в Африке, задача отвлечь германские силы генерала Роммеля от вторжения в Египет. Притом в Северной Африке местное население не оказывало сколько-нибудь заметного сопротивления немецким и итальянским захватчикам, так что маленькие группки коммандос могли бы обеспечить тот самый недостающий элемент беспокойства для служб тылового обеспечения Роммеля.

Специальная авиаслужба, которую предстояло создать Стерлингу, имела мало общего с воздухоплаванием как таковым. В ]942 году, когда развернулась эта служба, патрульные группы САС имели на своем вооружении только «джипы» со спаренными противовоздушными пулеметами «Виккерс». Единственным воздушным элементом работы САС были его цели – самолеты противника. В Северной Африке за годы войны бойцы САС сбили около четырехсот немецких и итальянских самолетов.

Хотя первоначально Стерлинг считал свою группу чисто парашютной (причем на учебных прыжках разбились двое его людей), первая высадка в тыл немцев потерпела полное фиаско, и потери в только что созданном полку были невероятно велики. Стерлингу посоветовали отменить десант, предназначенный ослабить осаду противником Тобрука в ноябре 1941 года. Перед САС поставили задачу совершить налеты на пять немецких аэродромов в Ливии, однако прогноз погоды на 16 ноября был наихудшим их тех, которые только можно придумать. Ветер был таким сильным и так далеко разносил группы парашютистов, что они практически были лишены возможности действовать в единстве. По прогнозам, скорость ветра на день предполагаемого десанта Стерлинга составляла около тридцати узлов (примерно 70 кмч). Однако, вдохновляемый уверенностью, что «тот, кто начинает, – выигрывает», Стерлинг все-таки приступает к выполнению своего плана.

Один из трех транспортных самолетов британских ВВС, сбитый ветром с курса, был поражен огнем ПВО противника, совершил вынужденную посадку, а его экипаж был взят немцами в плен. Группы двух оставшихся самолетов сумели совершить посадку с парашютами, однако, как и было предсказано еще в штабе, испытали большие неприятности при приземлении. Сам Стерлинг потерял сознание от сотрясения при приземлении, и пришел в себя лишь тогда, когда неотстегнутый парашют поволок его по острой прибрежной гальке и гравию. Ему понадобилось около двух часов для того чтобы собрать вместе свою команду. Одного человек найти так и не удалось, а около трети группы коммандос оказались недееспособны из-за вывихнутых суставов или сломанных конечностей. Большая часть амуниции и боеприпасов, сброшенных одновременно с людьми, пропала. Коммандос не смогли даже найти контейнер с оружием, поэтому остались вооружены одними револьверами 398-го калибра и несколькими гранатами.

В этих обстоятельствах им не оставалось иного выбора, как двигаться к условному месту встречи с машинами Дальней экспедиций (Long Range Desert Group, LRDG), разведывательной группой, составленной из видавших виды новозеландцев, австралийцев и родезийцев, примкнувшей к САС. Нужно было пройти по пустыне около пятидесяти миль, ориентируясь только по компасу и имея по фляжке воды на человека. Они бы жестоко страдали или даже погибли от жажды, если бы на помощь не пришла погода, которая до этого сокрушила их группу. Мощнейший из всех штормов, что проносились над Северной Африкой за последние тридцать лет, превратил высохшие русла – вади – в полноводные реки. Кроме того, если бы Стерлинг не ввел в расчет маршрута поправку на то отклонение от расчетной точки, с которым приземлился десант, они свернули бы не налево, а направо, и пошли бы по тракту в пустыне, отмеченному на их картах. Одна группа, не сумевшая сделать это, сбилась с правильного пути и попала прямо в лапы к немцам.

Это был первый и жестокий этап отбора членов САС. Из заброшенных шестидесяти двух человек выжили только двадцать два. Одним их уцелевших был Пэт Рэйли, здоровенный американец со Среднего Запада, который попал в отряд «Колдстрим Гарде» в самом начале войны только потому, что сумел скрыть свое гражданство (США в тот момент еще не вступили в войну). Он и стал первым старшим сержантом полка САС. Другой – Джон Льюис, эксперт-подрывник, разработавший «бомбу Льюиса»; такие бомбы причинят колоссальные разрушения немецким укреплениям в ходе последующих рейдов САС. Среди выживших был и Джонни Купер, который остался служить в САС и после войны, приняв участие в военных действиях Британии, в Малайе и Адене.

Выжил и Пэдди Мэйн, которого в свое время определили в САС прямо из каирской военной тюрьмы, где он ожидал приговора трибунала за нанесение старшему офицеру побоев и удара штыком. Но Стерлингу удалось уговорить пострадавшего полковника снять свои обвинения с Мэйна, нажимая на то, что в особом отряде САС требуются люди именно с таким энергичным темпераментом...

«На испытаниях его физическая сила оказалась чудовищной», – говорил Стерлинг об этом жестоком парне из Северной Ирландии, назначенным заместителем командира. Во время тренировок перед их первым десантом Мэйн вел за собой патруль на протяжении девяноста миль по пустыне, таща на себе рюкзаки, набитые камнями и флягами с двумя литрами воды в каждой. Они шли только по ночам, а днем отлеживались в совершенно голой пустыне, где единственным укрытием от палящего солнца могли быть лишь куски мешковины, а от жалящих насекомых и вовсе не было никакой защиты. Один из бойцов пал духом и стал громко возмущаться, в ответ на это Пэдди Мэйн сгреб его одной рукой и, держа солдата над краем ущелья, предостерег: «Еще одно слово, и ты окажешься во-о-он там!..» В ходе первого налета, предпринятого в Ливии через несколько недель после неудачной парашютной высадки, Мэйн провел команду их четырех человек под линиями колючей проволоки, ограждавшей немецкий аэродром в Тамите в 400 милях в глубь от линии фронта. Незаметно они подложили взрывчатку в двадцать четыре самолета, а затем Мэйн решил докончить дело и ворвался в пилотский барак, там он палил из своего пулемета Томпсона до тех пор, пока ни единого немецкого летчика не осталось в живых. После этого, уже покидая летное поле в огне и дыме от взрывающихся и пылающих самолетов, Пэдди вдруг заметил, что они пропустили один «мессершмит». Взрывчатки у коммандос уже не оставалось, и тогда Мэйн забрался в кабину пилота, голыми руками отодрал «с мясом» и выбросил приборную панель.

Мэйн еще раз был заброшен на тот же аэродром, и на сей раз подорвал еще двадцать семь самолетов противника. Один этот уголовник уничтожил почти половину их тех 109 самолетов, ликвидированных на первой стадии операций САС, силами выживших двадцати двух членов неудачного парашютного десанта.

Истории об успехах САС разнеслись по армии и сразу превратились в легенду, полк увеличили до нескольких сот человек и сделали бригадой. Туда стали поступать и бойцы из союзных армий, в том числе легионеры Французского иностранного легиона, греческие партизаны и даже головорезы из бандитских группировок Ближнего Востока. Во время поездки в Каир, Уинстон Черчилль встретился с Дэвидом Стерлингом и проявил большой интерес к САС. Генштаб отметил, что САС внесла «стратегический вклад» в североафриканскую кампанию, не только ослабив контроль немцев над воздушным пространством, но и практически прервав подвоз боеприпасов и снаряжения противника по железной дороге на протяжении нескольких недель перед битвой при Эль-Аламейне.

Позднее Стерлинг попал в плен к немцам во время непродуманной попытки пройти напрямую через удерживаемую немцами Северную Африку ко второму африканскому фронту, открытому американцами и французами в Анголе.

«Чтобы найти настоящих смельчаков, вам надо искать как среди тех, кто ступил за грань этого мира, так и тех, кого вообще больше интересует загробный мир!» – заметил Чарльз Огберн, создатель и участник 5307-й долговременной группы просачивания, которая действовала в тылу японских войск в Бирме. Действительно, многие секретные отряды и армии, созданные во время второй мировой войны, набирались из самых отпетых преступников.

Американский военный кинооператор, прикомандированный к 3-й армии Паттона, отчетливо помнит, как знакомился со сверхсекретной группой Джи-Ай, тренирующейся перед броском за линию фронта в тыл немцам. «Они все словно вышли из ада, были замызганы, сквернословили и постоянно задирались друг с другом. Один был индеец из племени навахо, другой – негр, остальные тоже происходили из всяких этнических меньшинств, что живут в городских трущобах... Многие их них были явные психопаты, на которых висели обвинения в убийствах, изнасилованиях и которым предоставили выбор – либо идти на смертельные задания, либо под военный трибунал...» В архивах армии США нет официальных документов по этой группе, однако о ней сложилась легенда как о «грязной команде»...

«Армия иногда давала возможность «искупить вину» уголовным типам, посылая их на самые опасные задания», – говорит Арон Бэнк. Множество преступников можно было найти и среди Сил первой специальной службы (СПСС), сводной американо-канадской группировки, которая получила известность как «Бригада дьявола», после серии сокрушительных налетов на неприступные немецкие укрепления во время итальянской кампании 1943—1945 годов. Самой знаменитой акцией стал захват Монте Ла Дифенза, стратегической высоты (около 1000 метров над уровнем моря) в южной Италии, которую регулярные войска союзников не могли взять после целой серии попыток. «Черные дьяволы», как их прозвали из-за того, что они первые приметили размазывание по лицу черной краски с целью камуфляжа, сумели взобраться на трехсотметровую скалу рядом с горой Монте Ла Дифенза, на которую обычные солдаты боялись даже смотреть, в виду чего немцы ее практически не прикрывали. Спецгруппа взяла стратегическую высоту, начав атаку со скалы, после шестичасового боя, тогда как генералы союзников считали, что сражение займет не меньше шести дней...

Лейтенант Сэм Уилсон мог попасть под трибунал за то, что под клятвой дал ложные показания (в шестнадцать лет, стремясь попасть в армию до призывного возраста), но этот деревенский мальчишка из Вирджинии был так ловок и силен, что ему в конечном счете в восемнадцать лет присвоили офицерский чин и направили в ОСС. Лейтенанту было поручено тренировать группу сицилийских мафиози из Нью-Йорка, которые люто ненавидели Муссолини и готовились стать «необычным компонентом» союзных сил вторжения в Южную Италию. «Это были низкие и побитые жизнью люди, и обо всех них у полиции имелись известные записи в досье, – вспоминает Уилсон. – Они прекрасно знали, как стрелять из пистолета, но почти не умели пользоваться автоматами и сигнальными ракетницами.

Они отлично представляли себе, как устроить уличный налет, но сделать то же самое в лесу не умели».

Уилсон в числе первых офицеров был отобран для экспедиции в Бирму с 5307-м полком, после того как ответил на письмо президента Рузвельта с призывом к добровольцам «для выполнения опасного задания». Он был поставлен в главе разведывательного взвода и мог самостоятельно набирать себе команду. Уилсон немедленно направился к местной гауптвахте. «Большинство нарушителей оказалось там за мелкие делишки вроде кражи провианта, производства подпольного виски, стрельбу без приказа и всякого рода гадкие проявления неуставного поведения». Однако Среди них лейтенант нашел «храбрецов, которые с трудом могли подчиняться законам этого мира и хладнокровно принимали вероятность собственной гибели».

Еще один офицер из 5307-го полка, которому было поручено пополнять кадры, являлся пресвитерианским священником, проводившим в поисках людей, «которые твердо верили бы в высшие цели и в существование того света», отбор среди низшего церковного персонала.

Сперва 5307-й полк собирались подчинить генералу Орду Вингэйту, который в самом начале войны возглавлял экспедицию на верблюдах через эфиопские саванны против итальянских оккупантов. Убежденный сионист, Вингэйт однажды совершил попытку самоубийства, перерезав себе горло в каирском отеле, только потому, что генштаб не принял его предложения сформировать еврейский полк для боев против войск "стран Оси" на Ближнем Восток. Переведенный затем в Юго-Восточную Азию, Вингэйт организовал отряды индокитайцев для нападения на японские силы в Бирме, под командованием британских офицеров, используя при этом слонов в качестве обозной тягловой силы.

Однако в последний момент планы генштаба изменились, и командующим был назначен американский генерал Джозеф Стиллвелл, который ведал также Китайской национальной армией.

«Я не хотел бы оказаться с ними с одном гарнизоне, – вспоминает Сэм Уилсон о своих бедовых рекрутах. – Но если их обучить и подчинить, они достаточно послушны и надежны, во время боя держаться лучше, чем кто-либо...» Когда личному составу 5307-го полка поручили составить почетный эскорт для прибывшего лорда Луиса Маунтбеттена, командующего британскими силами на юго-восточном театре военных действий, многие отказались. «Один из них ушел в самоволку и провел в Калькутте пару недель, допившись до чертиков и загремев в кутузку, однако не был наказан, потому что другие, хуже того, просто сбежали и ограбили поезд, идущий в Северную Индию...» Под кодовым названием «Операция Галахад» подразумевалось следующее: 5307-му полку дан приказ приникнуть сквозь джунгли и горы в Северную Бирму и зайти в тыл японским войскам, затем напасть на японцев, ослабляя их перед наступлением китайских сил. «Мародеры», как нарекли эту группу, вошли в историю как первая группа, снабжаемая полностью с воздуха, поскольку коммандос пришлось пробиваться сквозь непроходимые джунгли, полные лазутчиков противника, имея под рукой только мулов для перевозки амуниции и боеприпасов. «Нам оставалось только наблюдать за ними в немом восхищении, словно это были божества, которые изредка, но в полную мощь, являют вдруг свое могущество...» – писал Чарльз Огберн.

В отличие от пустыни, где патрули САС издалека могли прекрасно видеть приближение неприятеля, «мародеры», прокладывая себе путь сквозь густые заросли джунглей, в любую минуту могли ожидать атаки противника. «Мундиры были покрыты черными пятнами пота, который обильно выступал на телах от жары и от постоянного страха. Вдруг кто-то поднимает руку... Остановка... Нет, все спокойно, пошли дальше. Нет, стоп, снова надо послушать... И так без конца. Вперед высылали разведчиков, которые в наибольшей степени осознавали непредсказуемость судьбы человека в джунглях перед лицом невидимого противника. Прикрываваший их взвод в ужасе ожидал звуков автоматных очередей, которые наверняка станут смертельными для большинства смельчаков, высланных вперед». Уилсон выжил после кинжальной перестрелки с японским дозором, который оказался всего в десяти шагах впереди. Граната взорвалась в тот самый момент как он упал наземь и уничтожила осколками его вещмешок, но все же Уилсон сумел быстро прицелится и выпустить очередь в японского офицера.

Когда им пришлось сойти с троп, чтобы обогнуть места скопления японских отрядов, то пришлось прорубаться через девственные джунгли. «Теперь основная наша задача состояла в прокладывании пути сквозь спутанные намертво деревья, кустарники и лианы, это низводило нас до уровня жалких зверей или насекомых, пытающихся вырыть себе нору... Можно было целыми днями пытаться пробить тропу без всякого заметного результата. Так, бамбук приходилось обрубать в двух местах – под самый корень и на уровне верхушки тюков на спинах мулов, потому что в промежутке ветви были настолько плотно переплетены, что не давали отсеченным растениям упасть... Люди крушили спутанные ветви с такой яростью, словно растения были смертельными врагами, и когда одни коммандос валились в изнеможении, на их место заступали другие...» Отряду Уилсона надо было подойти так близко к позициям японской артиллерии, чтобы стало слышно клацанье затворов пушек и команды офицеров и можно было бы провести разведку по целям для авианалетов, другой возможности выявить огневые точки противника в глухих зарослях джунглей просто не существовало.

«Мародеры» были все в крови, но вовсе не от ран, а от укусов пиявок. Болезни причиняли бойцам гораздо больше неприятностей, чем японцы. Дизентерия стала настолько тяжелой, что Уилсон и некоторые другие коммандос для удобства просто отрезали зад от штанов, чтобы не стягивать их поминутно. И вот такие, горящие в лихорадке, ослабленные дизентерией солдаты должны были вскоре вступить в жестокую схватку с японцами. Одна группа коммандос провела в окружении одиннадцать дней, отстреливаясь из-за укреплений, сложенных из туш дохлых мулов и трупов японских солдат, убитых раньше, поскольку атаки японцев шли волна за волной.

«Как-то утром мы увидели, что японцы закидали гранатами одно из наших пулеметных гнезд и захватили пулемет. Они стреляли из него по нам целый час. Мы знали, что это наш пулемет, потому что у японцев не было трассирующих пуль, а теперь они стреляли именно ими. Потом люди с юго-западного фланга сумели отбить пулемет у японцев и тоже расстреляли весь его боезапас. Японцам удалось прорваться сквозь ограждение, но двое наших забросали их гранатами, и прорыв захлебнулся... Дыру в периметре заделали, но все почувствовали на спине мурашки, ведь на сей раз неприятель почти что ворвался в наше укрепление...» К тому моменту, как 5307-й полк получил приказ идти к конечному пункту назначения, японскому аэродрому в Миуткиуна, «Мародеры» были полностью выведены из строя усталостью и болезнями. По словам Огберна, первые известия о предстоящем девяностомильном смертельном броске через одну из самых высоких горных вершин Бирмы «казались сюжетом некоей легенды, настолько сверхъестественным было само предположение, что человеческое существо может обладать такой неистовой жизненной силой и оказаться способным на это...» Коммандос пришли в совершенно нечеловеческое состояние, карабкаясь по склонам горы в 1800 метров высотой, покрытым скользкой грязью и глиной, размокшей от постоянных дождей. Мулы оступались, падали и ломали себе шеи, натыкались брюхом на острые отростки бамбука. Сто пятьдесят человек в полку заболело тифом, и их пришлось тащить на носилках...

После боя у Миуткиуны «мародеры» окончательно выдохлись. Многие не держались на ногах, а на других напала загадочная лихорадка с температурой свыше 40 градусов. Из исходных трех тысяч человек только около двухсот оставались в более-менее боеспособном состоянии. Неотличимые от бородатых индийских святых старцев, одетые в лохмотья, они, шатаясь, шли нестройной колонной на посадку в военно-транспортные американские самолеты, впервые севшие на захваченном японском аэродроме. Сэм Уилсон испражнялся кровью, когда его поднимали на носилках в самолет, направлявшийся в Индию. «Последняя мысль, вертевшаяся у меня в голове, была осознанием приближающейся смерти», – вспоминает он. Генерал Стиллвелл записал в своем Дневнике: «Галахад» кончен».

Когда полк отдыхал от боев на базе в Индии, мораль и дисциплина людей окончательно расстались. Уголовный элемент стал доминировать, воровство было просто повальным, солдаты не слушались приказов своих немногих выживших командиров... Все ночи были заполнены пьяными оргиями, люди, в стельку упившиеся местным самопальным виски, «отлакированным» марихуаной, палили из пистолетов в небо. То и дело раздавались вопли насилуемых санитарок, а жестокие кулачные бои были обычным развлечением. Вызвать военную полицию и попытаться навести порядок было чревато настоящей кровавой баней, а если учесть, что «мародеры» получили столь впечатляющий боевой опыт в Бирме, они могли запросто забаррикадироваться за частоколом и отстреливаться до последнего...

Уилсон другие офицеры считали, что, помимо прочих причин, разложение в 5307-м полку произошло еще и потому, что заслуги людей никем не были признаны и официально не отмечены – а ведь они перенесли такие невероятные трудности и ужасы, так храбро сражались и так стойко перенесли марши в сотни миль по джунглям... Кроме того, большинство из них подписывались на трехмесячную кампанию, а марш-бросок по Бирме продлился целых девять месяцев. И несмотря на это ни один старший офицер не посетил их на базе, не было проведено ни парада, ни торжественного награждения. Не произошло официального признания и поощрения 5307-го полка, ему не спешили придать особый статус, и это вызвало угнетение боевого духа, и как следствие – полный развал дисциплины и утрата боеготовности.

В армии действительно рассматривали «мародеров» как чисто условную единицу. Согласно меморандуму генштаба, изданному сразу после отбытия «мародеров» в Индию, «высшие чины армии не одобряли подобного рода организацию боевых единиц и их специальное использование». «Мародеров» сформировали лишь для решения единичной задачи, с которой те в той или иной степени справились. И в августе 1944 года 5307-й полк был расформирован.