Текст книги "Мужчина из ее снов"

Автор книги: Марсия Ивэник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Клэйтону показалось, что он умрет от сердечной недостаточности, пока он готовился. Одним быстрым движением он соединил их тела. Жар ее тела окружил его со всех сторон, и он все глубже входил в нее, и больше не было никаких мыслей, кроме одной. Он любил ее – а она любила его. Его сердце бешено билось.

В жарком ритме их любви гудел и гудел сигнал компьютера. Стол трещал под их удвоенным весом. Она стонала, произнося имя Клэйтона, и шептала слова любви.

Клэйтон почувствовал конвульсии, потрясшие ее тело. Его удовлетворение было полным через меру.

Вес тела Клэйтона был мил ей и сладок. Дыхание Алисы стало замедленным, оно возвращалось к ней после пережитого потрясения, и она щурилась на люстру над ними. Ее пальцы пробирались через влажную поросль волос у него на груди. Она повернула голову и посмотрела на компьютер, который издал еще один гудок.

– Мне кажется, твой компьютер недолюбливает меня.

Клэйтон усмехнулся и открыл глаза. Взглянув на экран, он простонал. Арон Чивер допытывался, куда подевался Клэйтон. Клэйтон находился на связи с главным компьютером и Ароном, когда вошла Алиса. Арон, как и Клэйтон, находил ранние часы, пока вся семья спала, наиболее удобными для работы.

– Не волнуйся, дорогая, – сказал он Алисе. – Это не тебя ругает компьютер, а меня.

– Как это?

Он слез с нее и подтянул поближе клавиатуру.

– Просто Арон удивляется, что со мной случилось. – И он начал набирать ответ.

– Ты имеешь в виду, что ты разговариваешь по компьютеру с реальным человеком? – И она натянула на себя халат.

Клэйтон усмехнулся: запоздалая демонстрация скромности после того, чем они только что занимались.

– Не волнуйся, Алиса. Он не может ни видеть нас, ни слышать. – И он положил на нее ногу, чтобы она не двигалась, пока он допечатает ответ. – Это же не телефон.

– Я знаю! – возмутилась она. – Просто все равно смущает.

– Он не знает, что мы делаем. – Клэйтон поцеловал ее в щеку. – Он даже не знает, кто здесь в комнате.

Алиса продолжала гневно глядеть на экран.

– Хорошо, что мне никогда не придется видеть Арона. Я бы умерла от смущения.

Клэйтон посмотрел на ее набухшие губы и усмехнулся:

– Я забыл тебе кое-что сказать.

– Что?

– Через две недели мы приглашены на рождественский вечер.

– Куда?

Клэйтон посмотрел на компьютер, а затем невинно на нее:

– В дом Арона.

Прежде, чем она успела ответить, он приник к ее губам – и заставил позабыть и об Ароне, и о компьютере, и о рождественском вечере.

Алиса посмотрела в длинное зеркало на себя и медленно повернулась. Ей самой не верилось, что женщина, которая глядела на нее из зеркала – это она. Когда-то чопорный и пуританский образ теперь был навсегда забыт. Два дня тому назад Клэйтон объявил, что возьмет ее вечером в какое-то особенное место. Туда, где они могли бы пообедать и протанцевать всю ночь. Полдня она провела в поисках подходящего наряда. Такого, который позволил бы Клэйтону забыть и об обеде, и о танцах – и сосредоточиться на более важных в жизни вещах, таких, как любовь. Она металась, не в силах выбрать между двумя нарядами, и в результате купила оба. Приближалось Рождество, а с ним и вечер в доме Арона, и ей понадобится что-то экстраординарное, чтобы чувствовать себя уверенно при знакомстве. Как бы ни разуверял ее Клэйтон, она все еще верила, что Арон знает что-то об их отношениях.

Она повернулась и посмотрела через плечо в зеркало на спину платья, или, вернее, на отсутствие спины. Куда бы он ни повез ее, ей хотелось, чтобы там было тепло. Однако, с другой стороны, она почувствовала бы себя согретой вместе с Клэйтоном даже в тундре.

Алиса уже сделала замысловатую прическу и наложила макияж. Если Клэйтону хочется, чтобы это был особенный вечер, она должна приложить все усилия, чтобы сделать его таким.

Она взяла свою новую сумочку и положила туда некоторые необходимые вещи: помаду, салфетки, пару долларов, кредитную карточку, и, как всегда инструктировала ее Мод, монету, чтобы позвонить, в случае необходимости, по телефону. Она защелкнула сумочку и улыбнулась.

Всю предыдущую неделю Алиса ходила как в тумане, в мечтах. И иногда прятала голову в песок, как страус. Она не сомневалась, что Клэйтон любит ее. Она чувствовала любовь в его прикосновениях, в его поцелуях, в дрожании его голоса – каждый раз, когда он говорил с ней. А он часто говорил с ней о любви. И не только, когда они ласкали друг друга, но и когда смотрели хороший – или плохой – фильм, когда вместе сортировали для стирки грязное белье, и даже на работу он ей звонил, чтобы сказать о своей любви. Она даже не подозревала, что это возможно, но она любила его все больше и больше с каждым днем.

Он так глубоко вошел в ее сердце, что понадобится хирург, чтобы его оттуда извлечь, думала она. Но она знала, что это не сможет продолжаться долго, и что однажды Клэйтон объявит ей, что его работа в Харпере закончена. Но, как тот самый страус, она лишь глубже зарывала голову в песок при этой мысли. Она начнет думать, что ей делать, когда придет роковой час. А теперь она хотела жить и любить.

Алиса взяла черный жакет с блестками, который шел в комплекте с платьем, и надела его. Холодный шелк коснулся ее обнаженной спины и рук. Она поправила золотую цепочку, принадлежавшую когда-то ее матери. Это была одна из драгоценностей, доставшихся ей от родителей. Фред и Гейл Джоргенсены не были поклонниками материальных ценностей. Они слишком стремились за своей мечтой, чтобы заниматься накопительством, а также чтобы дать своей единственной дочери стабильное и обеспеченное положение, в котором она отчаянно нуждалась. Их мечты отошли вместе с их смертью. Ушла с их смертью и ее мечта о родительском доме: она уже никогда не ощутит себя в объятиях матери или в сильных руках отца, когда он подбрасывал, бывало, ее высоко в воздух и ловил.

Алиса захлопала ресницами, чтобы прогнать слезы. Не нужно больше слез. Не нужно разбитых мечтаний. Она не собиралась мечтать о будущем с Клэйтоном, поэтому нечему будет и разбиваться. От признаний обоих в любви ничего не меняется. Они были любовниками до этих признаний, они будут любовниками и после.

Она рассмотрела свое лицо в зеркале, чтобы убедиться, что слезы не смазали тушь с ресниц. После пары глубоких вздохов она погасила свет и пошла вниз, чтобы присоединиться к Клэйтону.

Его комната была пуста. Она нахмурилась. С чего это ему вздумалось везти ее в какое-то особенное место? Она не поверила его объяснениям, когда он сказал, что ему хочется протанцевать всю ночь напролет. Но в его глазах был особенный блеск, который говорил о том, что его желания ничего общего с танцами не имеют.

Несколько часов спустя Алиса танцевала с Клэйтоном в небольшом танцевальном зале. По залу кружились еще две пары. Большинство обедающих уехало. Она терлась щекой о мягкий лацкан его костюма.

– Оказывается, ты не шутил, когда сказал, что хочешь протанцевать всю ночь напролет.

– Устала? – Он легко пожал ее плечи, а затем пробежал пальцами по спине.

– Устала – от танцев с тобой? – Она улыбнулась. – Никогда.

Он прижался к ней и продолжил медленное кружение по залу.

– Кажется, наш пианист собирается закругляться.

– Конечно. Даже Золушка – и то когда-то вынуждена была убежать с бала.

– Я не сказал тебе еще, что ты невероятно красива сегодня?

– Трижды – но я не считаю. – Ее рука была обернута вокруг его талии. – А я – поблагодарила тебя за прелестный букет роз?

Когда она сошла вниз, он уже ждал ее с дюжиной красных роз на длинных стеблях.

– Трижды, но я не считаю. – Он остановился, когда музыка медленно замерла. – Мы можем потанцевать дома под стерео. Я уверен, что у Герберта есть в коллекции что-нибудь танцевальное. – Они прошли к своему столику, и он помог ей накинуть жакет. – Надеюсь, ты не собираешься надеть этот наряд на вечер к Арону?

– Тебе он не нравится? – Она взяла свою сумочку и пошла к раздевалке. – Что-то не в порядке?

– С нарядом все в полном порядке, Алиса. Со мной проблема. Как я смогу наслаждаться вечером, если я только и буду отбивать тебя у своих коллег, которые все как один станут за тобой увиваться? – Клэйтон вручил девушке за конторкой номерки.

– Ты говоришь мне комплименты, дорогой. – Она подмигнула девушке, которая в этот момент вручала ей пальто. Клэйтон помог ей. Она заметила, что Клэйтон щедро вознаградил гардеробщицу, и подавила улыбку.

– Пошли, распутница, – сказал Клэйтон, открывая ей дверь. – Если будешь себя хорошо вести по дороге домой, я позволю тебе еще немного шампанского, когда мы приедем.

– Какое шампанское? – спросила она, садясь в машину.

– Шампанское, которое стыло в холодильнике все время, пока мы танцевали. – Он закрыл за ней дверцу и поспешил к своей.

Алиса следила за ним. Она продолжала смотреть на него и когда он включил зажигание. Он насвистывает! Она отморозила себе ноги, а он насвистывает!

– Клэйтон?

– Да.

– Мы сегодня что-то празднуем?

Он протянул руку и сжал ее колено, прежде чем вывести машину со стоянки.

Все, что он ответил, было таинственное “Возможно”. Она почувствовала тревогу.

Клэйтон притянул к себе Алису и замедлил шаги. Все шло по его плану. Был разожжен огонь. Романтичный отблеск пламени мерцал в комнате. Медленная, соблазнительная музыка плыла из стереопроигрывателя и напоминала о любовных ласках. Алиса наслаждалась шампанским. Если все пойдет так же, по плану, они докончат бутылку в постели.

Единственным огорчением была ее внезапная замкнутость. С тех пор, как они покинули ресторан, она была будто расстроена. Он погладил шелковистую кожу ее спины.

– Все в порядке, любовь моя?

– Все прекрасно, – с хрипотцой в голосе ответила она. Затем прокашлялась и попробовала сказать еще раз. – Все замечательно, Клэйтон. – Увидев сомнение на его лице, она быстро добавила: – Это самая романтичная ночь в моей жизни. Обед, танцы, розы, теперь – шампанское и камин. Чего еще может желать женщина?

Он продолжал изучать ее лицо в теплом отблеске огня. Наверное, плохое освещение обмануло его, и он увидел тревогу в ее глазах.

– А мне известно еще кое-что, что может сделать эту ночь более романтичной. – Его пальцы скользнули ей на бедра. Не следовало танцевать так близко к ней. Эта близость тел вызывала в нем немедленную реакцию. Но он надеялся на облегчение напряжения, после того, как задаст очень простой вопрос.

Ее взгляд скользнул по его телу вниз, к напрягшемуся пенису. Она подняла золотистую бровь:

– Что же это такое может быть? – с иронией спросила она.

– Не это, – усмехнулся он.

Он рассмеялся громче, когда увидел разочарование и неверие в ее лице.

– Ну, ладно, попозже – и это тоже.

Он потащил ее поближе к камину. Ему нужно было видеть ее выражение лица. Он хотел запомнить каждую черточку его, каждый изгиб, чтобы, когда он доживет до восьмидесяти, он смог бы припомнить этот момент так ярко, будто это было вчера.

Клэйтон погладил ее по щеке. Голос его был уверенным и твердым, когда он спросил о самом главном, о чем только может спрашивать мужчина – женщину:

– Алиса Элизабет Джоргенсен, согласна ли ты выйти за меня замуж?

Глава 11

– Что такое ты сказал? – спросила Алиса, отступая назад.

Клэйтон попытался улыбнуться:

– Я попросил тебя выйти за меня замуж.

– Зачем? – Она еще отступила и схватилась за спинку стула.

Почему она не предположила этого? Она понимала, что что-то готовится, но предложение никогда не приходило ей в голову. Вот, оказывается, по какому поводу был и обед, и танцы, и шампанское. Удар в самое сердце.

– Затем, что я люблю тебя, – сказал он, – а ты любишь меня. – Он вздохнул и опустил руки, которые еще минуту назад сжимали ее в объятиях. – Затем, что люди просят об этом, когда любят друг друга. Они женятся и заводят семью. Ну, ты знаешь: шестеро детей, огромный дом – и закладные, чтобы его содержать, ночные кормления, пеленки и памперсы, счета от ортодонтиста. – Он сунул руки в карманы, став похожим на человека, который ищет рецепт, по которому действовать дальше. – Алиса, согласна ли ты выйти за меня замуж?

– Я не могу. – Она побледнела, а он стоял, остолбенев. – Я имею в виду, я не хочу.

Сердце ее разрывалось от горя, когда она увидела, как поникли его плечи. Она не хотела обидеть его, но сказать правду сразу – лучше, чем расплачиваться потом. – Я не выйду за тебя. Клэйтон.

– Почему, черт возьми?

Она отвела взгляд, чтобы не видеть боли в его глазах. Пальцы ее побелели, сжимая спинку стула. Как ей хотелось обнять его! Удержать его. Успокоить. Она же обещала себе, что не станет переживать по этому поводу. Так почему же ей кажется, что она умирает? Клэйтону нужно было сказать правду. Она слишком его любила, чтобы обманывать.

– Я не могу выйти за тебя замуж, потому что ты – мечтатель.

– Мечтатель? – Он в растерянности потер шею. – Ты имеешь в виду, как Джеймс?

– Да, у Джеймса были мечты, но они не были похожи на твои. Твои мечты более опасны.

– О каких, черт возьми, мечтах ты говоришь?

Она посмотрела на огонь, плясавший вокруг полена в камине. Почему он с ней спорит? Почему бы ему не принять то, что случилось? Они могли бы быть любовниками еще много недель.

– Какой, ты полагаешь, будет твоя семейная жизнь?

– Я же сказал: старинный дом, детишки в каждой комнате. И Мод с Гербертом, которые наносят нам визиты и, конечно, портят детей баловством. – Голос его слегка дрогнул. – И мы с тобой, стареющие вместе, качающие в кроватках внуков, и любящие друг друга.

Алиса смахнула слезы, катившиеся по щекам. Он нарисовал и ее мечту тоже.

– А хочешь знать, что вижу я? – спросила она.

– Что?

– Я вижу себя стоящей перед нашими детьми – и не знающей, как сказать им, что папа больше никогда не придет домой, потому что живет в пещере с неандертальцами или воюет с крестоносцами. – Она снова утерла слезы. – Я пытаюсь объяснить детям, почему их отец предпочел нам машину времени и позволил каждой молекуле своего тела быть рассыпанной в пространстве. И я вижу, как я пытаюсь связать концы с концами в то время как ты, Клэйтон, идешь за своей мечтой. – Она схватила платок и высморкалась. – Всю свою жизнь я оставалась одна, а другие шли за своей мечтой. Сначала – родители, затем – жених.

Клэйтон открыл было рот, чтобы возразить.

Она покачала головой и смотрела ему в глаза, пока он не закрыл рот. Он был не только бледен: он был настолько же потрясен, как и она.

– Я люблю тебя больше жизни, Клэйтон. И именно поэтому я не могу выйти за тебя замуж. Я не смогу жить, если буду знать, что не смогла удержать тебя.

– … Удержать?

– Оставь, Клэйтон. – Она пошла к двери. – Все было… – она закусила нижнюю губу, – все было прекрасно, но я пойму тебя правильно, если ты после этого съедешь от нас.

– Съеду?

– Клэйтон, пожалуйста. – Она подняла руку, чтобы защититься от слов. Ей хотелось уйти прежде, чем она окончательно раскиснет. Та мечта, что он нарисовал, была слишком искусительной. – Не нужно сегодня больше. Мы окончим дискуссию утром – но не сейчас. – И она пошла.

– Алиса?

Она остановилась, но не повернулась к нему.

– Да?

– Мы даже не начали обсуждать наше будущее.

Ее плечи напряглись, и она сжала пальцы, чтобы они не дрожали так ужасно.

– У нас нет будущего, Клэйтон.

– Тогда как же я смогу видеть тебя стареющей и седеющей, укачивающей на ночь нашего внука?

Алиса покачала головой и выбежала из комнаты. Она бежала до самой своей спальни.

С тяжелым вздохом Клэйтон опустился на стул и поглядел в огонь. Что случилось с его до мелочей разработанным планом? Да, есть, конечно, причины, почему женщина не соглашается выйти замуж за мужчину, но среди этих причин данная должна была бы взять приз. Женщина, которую он любит – и которая любит его, говорит, что не выйдет за него замуж лишь потому, что до смерти напугана тем, что он вспрыгнет в машину времени и исчезнет навсегда! Вот что он получил оттого, что не говорил с ней о своей работе.

Часом позже Клэйтон встал. Он проверил погасший камин и поставил перед ним экран. Его пальцы автоматически выключили проигрыватель, который перестал играть давным-давно. Он не знал, что он скажет утром Алисе, но точно знал: он не уедет.

Он выключил свет в холле и убедился, что все двери закрыты, прежде чем пойти наверх. Итак, ключ к разгадке страхов Алисы – его работа. Он вошел в спальню и посмотрел на одинокую, холодную кровать. Есть еще одно препятствие, о котором Алиса не знает. Эта мысль поразила его, когда он сидел один возле камина. Содержать жену и шестерых детей, а также старый дом на его зарплату было бы затруднительно. По он нашел бы выход. Когда вставал выбор: она или его карьера, побеждала неизменно она. Может быть, стоило усадить ее – и рассказать ей о том, что делает он на работе?

На следующее утро Алиса осторожно вошла в кухню. Она уже ожидала, что Клэйтон выскочит из своего обычного укрытия. Когда она проходила мимо его комнаты, она заметила, что он не упаковал вещи. Машина его стояла на улице, и столовая была загромождена его вещами. Она не хотела, чтобы он видел ее, и не хотела видеть его. У нее были красные глаза и опухшее лицо после ночи слез. Она заставила себя вылезти из старого халата и шлепанцев и надела старые джинсы и огромный свитер. Лоб ее был в морщинах от страшной головной боли, а неприбранные волосы свисали сосульками. Лошади, отправленные на мыло, и то имеют более красивый вид. Она была так же сексуально привлекательна, как садовая жердь.

Всю ночь ей слышался голос Клэйтона, спрашивающий: “Алиса, согласна ли ты выйти за меня замуж?” Сердце ее разрывалось на части каждый раз, как память возвращала ей эти слова. У Клэйтона не было ничего, кроме его работы. Его родители погибли. Он был одинок вот уже шестнадцать лет. У нее, по крайней мере, были Мод и Герберт, чтобы держаться за них в жизни. За кого было держаться Клэйтону?

Автоматически она достала кофеварку и заправила ее. Ее желудок мог переварить лишь кофе. У нее было ощущение, что Клэйтон не забудет об их вчерашнем разговоре. Он потребует ответов. Ответов, которые она не смогла бы дать без трех, по меньшей мере, чашек чистого кофеина.

Она достала кофейник, налила черного кофе и уже отпила первый глоток, когда Клэйтон вошел через заднюю дверь. Горячий кофе пошел не в то горло, заставив ее закашляться. Клэйтон увидел выражение ужаса на ее покрасневшем лице и поспешил на помощь. Он стал неистово колотить ее по спине.

Алиса отступила и подняла руки. Между приступами удушья она смогла выдавить: “Перестань”. После нескольких вздохов она восстановила дыхание и сказала: “Теперь все в порядке”.

Она взглянула на его руки и нахмурилась: вероятно, он не осознавал собственной силы.

– Спасибо.

Она распрямила плечи и почувствовала боль там, где он только что стучал. Великолепно, подумала она. Он не только разбил ей сердце, но пытается разрушить ее тело.

– Ты как? – спросил он.

– Ты испугал меня, когда открыл дверь, и кофе пошло не в то горло – вот и все.

– Прости. Я не собирался пугать тебя. Я был у Джорджа, проверял, все ли в порядке. – Он вручил ей кофейник, который она поставила на буфет. – Выпей-ка еще, но медленно.

Когда она отпила еще кофе – и все стало на свои места, он налил и себе. Не снимая куртки, он встал у буфета и начал изучать ее.

Алиса не поднимала глаз и изучала свою чашку, будто ничего интереснее она и не видела никогда. Она чувствовала на себе его взгляд и ожидала первого вопроса. Было очень мило с его стороны броситься ей на помощь.

– Ты напилась кофе? – спросил он.

Она смотрела в пространство между чашкой и Клэйтоном. Она слегка охнула, когда он взял из ее рук чашку и поставил ее на буфет.

Затем он выключил кофеварку и вручил ей один из жакетов, которые висели возле двери.

– Поедем, – сказал он.

– Куда? – Она автоматически надела жакет и начала застегивать пуговицы.

– Увидишь, когда приедем. – Он открыл дверь и направил ее к машине.

– Не думаю, что это удачная идея, Клэйтон, – сказала она, когда вспомнила, что не взяла с собой ключ. Теперь она была отрезана от дома.

– Ты должна мне это, Алиса, – сказал он, открывая для нее дверцу машины. Он ждал.

– Что – это?

– Увидишь.

Он не выглядел опечаленным – просто был очень решительно настроен. Она могла лишь гадать, что же она “должна” ему. Нужно было ей сначала догадаться, что у них ничего не выйдет. Наверное, в их отношениях именно она – ведущая. Она медленно села в машину.

Через три минуты она поняла, что они едут к университету. Ее смущение усилилось, когда она поняла, что он припарковался на южной площадке, а не на той, что ближе к библиотеке. Не говоря ни слова, он вышел из машины, и она последовала за ним. В это воскресное утро студенческий городок был пустынен. Лишь когда они пошли по направлению к старому административному зданию, Алиса догадалась, – они идут в лабораторию!

Клэйтон подошел к недавно установленному дверному коду и нажал ряд цифр на пульте, вмонтированном справа от двери. С отчетливым звуком дверь открылась.

Алиса ахнула, когда Клэйтон, держа дверь, знаком пригласил ее войти.

– Я не имею права войти, – сказала Алиса.

– Почему? – нахмурился он.

– У меня нет допуска.

– У тебя есть. – Он еще шире открыл дверь.

– С какого времени? – Она старалась разглядеть то, что было внутри.

– С семи часов утра этого дня у тебя есть разрешение на сопроводительную экскурсию по лаборатории.

– Каким образом? – Она остолбенела.

– Я потребовал этого.

Она удивленно взглянула на него. Мистер Ранний гений, известный физик, человек с титулами, перечисление которых занимало две строки – этот человек потребовал, чтобы ей дали разрешение? Она не знала, что изумило ее более: то, что он требовал этого – или то, что разрешение было дано. Она еще раз перевела взгляд с Клэйтона на темноту внутри помещения – и обратно. Другого шанса увидеть то, о чем больше всего шептались в университете, у нее не было. Она глубоко вдохнула – и переступила порог.

Клэйтон закрыл дверь и тут же включил свет. Помещение внутри было просторным. Алиса, разочарованная, поглядела вокруг. Она не знала, чего именно ожидала – возможно, что-то в духе Франкенштейна, но тут этого не было. Половина комнаты была похожа на обычную приемную, другая – на секретарскую. Обстановка была из стекла и хромированной стали, а стены и ковер были окрашены в голубые тона. Все выглядело чистым – и ординарным.

– Это владения Дженни, нашей секретарши. Она предпочитает относительный покой этой комнаты той, что внутри. – Он помахал рукой в направлении светло-голубой кушетки в другой комнате. – Я провел на этой кушетке немало часов, и могу заверить: она совсем не так удобна, как кажется.

Алиса нахмурилась, а Клэйтон продолжал экскурсию. Он указал на две двери возле секретарской.

– А это гардероб, кладовая, душ для Дженни и Шэрон, наших двух женщин во всей команде. – Он прошел в двойные двери, открыл одну, а затем продолжал зажигать свет по ходу экскурсии.

Алиса ахнула: весь первый этаж, кроме кабинета Дженни, был превращен в огромный зал. Она знала, что в команде их работает шестеро, поэтому ее не удивило, когда она увидела на этом огромном пространстве шесть секций. Она немедленно узнала стол Клэйтона по коробке с цыплятами. Коробке – и, по крайней мере, дюжине пустых кофейных чашек. Огромный стол был завален бумагами, распечатками, чашками, пустыми коробками из-под пиццы. Треть помещения занимал компьютер. Его размеры равнялись пяти обычным и привычным ее глазу компьютерам. На доске было начерчено в изобилии то, что она назвала бы тарабарщиной. По стенам были развешаны портреты. Возле двери висел Эйнштейн, над доской – Ферри, а над столом Клэйтона – Гарфилд. На столе Шэрон стояла ваза с цветами.

Клэйтон поймал ее взгляд, который блуждал по комнате.

– Прости за беспорядок, но у нас нет в штате уборщицы. Когда мы зарастаем грязью и Шэрон грозится уйти из команды, мы все вместе превращаемся в уборщиц.

Алиса прошла поглубже.

– Мне позволено все разглядывать?

– Конечно, только не передвигай ничего на столах, и не стирай с доски. – Он подвинул один из стульев и сел, закинув ноги на стол, пока Алиса бродила по лаборатории. – Можешь задавать любые вопросы.

Она метнула на него удивленный взгляд.

– Это тоже составная часть допуска?

– Нет, это мое решение. Я не смогу убедить тебя, что все твои страхи необоснованны, если буду утаивать от тебя информацию, так? – Он закрыл глаза и вздохнул. – Теперь между нами никогда не будет секретов, Алиса.

– Алиса закусила губу и посмотрела на Клэйтона. Было похоже, что он сейчас заснет. Она огляделась. По-видимому, они не ожидали гостей в этот уик-энд, иначе чуть-чуть прибрали бы помещение.

Она медленно переходила от стола к столу. Изучала надписи на досках и компьютерные распечатки. Она даже открыла одну из папок на столе Клэйтона, потому что узнала надпись на ней: “НАСА”. В папке содержалось около пятидесяти фотографий открытого космоса, компьютерные увеличения снимков отдельных галактик и того, что, видимо, называется черными дырами. Она бросила папку обратно на стол. Великолепно: теперь, вместо того, чтобы объяснять детям, что их отец плывет через океан вместе с Колумбом, придется рассказывать им, что их отец на Марсе учит маленьких зеленых человечков играть в покер.

Она медленно подошла к Клэйтону и молча встала около него.

Он открыл глаза:

– Ну и как?

Она пожала плечами, затем помахала руками в направлении комнаты:

– Я ничего здесь не понимаю. – Впрочем, она понимала, что на одной из досок играли в крестики-нолики, но это было не в счет.

– Не волнуйся, – сказал Клэйтон, вставая на ноги. – Я тоже был обескуражен вашей десятичной системой Дэйви. – Он потянулся было, чтобы погладить ее по щеке, но опустил руку, так и не коснувшись ее. – Других вопросов нет?

– Тысячи. – Она посмотрела на его руку. – Просто не знаю, с чего начать. – Боже, как ей его не хватало ночью. Неужели остаток ее жизни пройдет в одиночестве?

– Начни с начала. – Он собрал пустые коробки из-под пиццы и бросил их в мусорный бак возле двери.

– Ты можешь путешествовать во времени?

Он рассмеялся, продолжая убираться: взял пустые коробки из-под кексов и несколько пустых жестянок из-под газировки.

– Нет.

Алиса нахмурилась.

– А вы пытаетесь это сделать?

– Нет. – Он бросил жестянки в пустую коробку с надписью “Вторсырье”. – По крайней мере, пока.

– Что это значит?

Он вздохнул и унес полдюжины пустых чашек в маленькую кухню в дальнем углу.

– Конечная цель работы нашей команды – передвижение во времени, но мы никогда не достигнем этой цели, по крайней мере, в течение моей жизни.

Она в изумлении взглянула на него.

– Вы работаете над тем, чего нельзя достичь?

– Нет. – Он наполнил раковину мыльной водой и сложил туда все пустые чашки. – Последние двадцать или около того лет правительство держало на учете людей во всем мире, которые занимались перемещениями в пространстве и времени. За это время было достигнуто несколько замечательных результатов, и даже теория относительности Эйнштейна подтверждает, что перемещение во времени возможно. Ни один из законов физики не отменяет этой возможности.

– В самом деле? – Бог мой, подумала она, значит, это правда. Они работают над перемещением во времени. Она нервно оглядела комнату.

– Да. – Клэйтон взял кофеварку и опустил ее в воду. – У правительства Соединенных Штатов есть пара команд ученых, работающих над различными аспектами этой проблемы. Правительство поддерживает эти команды грантами. Мы все годами работали над разными аспектами перемещения в пространстве и времени. Теперь мы – партнеры. Каждый – узкий специалист в своей особой области. А вместе мы составляет сплоченную команду. – Когда мы приступили к работе в августе, мы решили сосредоточить наши усилия на перемещении в пространстве, а не во времени. – Он взял ее за руку и повел к какой-то лестнице, которую она не заметила раньше. – Мы называем это телепортацией. Не слишком хорошо перемещаться во времени, если не знаешь конкретно, где желаешь остановиться.

Алиса взглянула на лестницу и увидела наверху стальную дверь.

– Ты можешь перемещаться в пространстве? – Это бы объяснило День Всех Святых, подумала она.

Он вздохнул.

– Вроде того. Но ощущение не из приятных. Скорее наоборот. – Он открыл стальную дверь и зажег еще один ряд ламп. – Тест доказал, что наш опыт имел больше недостатков, чем достоинств. Есть ряд переменных величин, которые мы не учли в первый раз.

Алиса ступила на порог комнаты и замерла. Если первый этаж здания претерпел изменения, то второй и третий этаж были превращены в одно огромного размера пространство. Она медленно вошла и уставилась на машину, которая заполняла это пространство. Три огромные лазерные пушки были вознесены на высоту около пяти метров, и все были направлены на сияющую металлическую платформу в центре. Массивные приборы занимали остальное пространство. Все это выглядело, будто декорации к научно-фантастическому фильму.

– Это – работает? – прошептала она.

– Временами. Это называется машиной телепортации, но мы назвали ее “Оскаром”, по имени одного брюзги из “Улицы Сезам”. Она такая же жадная и огромная, и пользы от нее столь же мало. – Он улыбнулся, увидев изумленные глаза Алисы. – Можешь все рассматривать, по, пожалуйста – не трогай ничего.

– Это в ней ты побывал в ночь Всех Святых?

Он подумал и неохотно ответил на этот простой вопрос:

– Да.

– Ты что, сумасшедший?! – в ужасе закричала она. – Ты мог погибнуть! – Огромные металлические монстры приводили ее в ужас.

– Или еще хуже.

– Что ты имеешь в виду – “еще хуже”?

– Тебе известно, что существует четыре измерения: длина, ширина, глубина, время. – Она кивнула. – Многие физики изучают теоретические сущности, называемые “связями”. Этот термин используется для описания поведения частиц в условиях высоких энергий. Эти ученые убеждены, что существует от десяти до двадцати шести измерений вместо четырех, как мы думаем.

– Что общего это имеет с твоим “или хуже”?

– Мы начинаем верить, что это так и есть.

– Я не понимаю.

– Мы проделали ряд опытов. Мы можем послать в пространство материю, но не можем проконтролировать ее прибытие. Самое ужасное состоит в том, что большая часть посылаемого в пространство не возвращается. – Он слегка улыбнулся. – Куда же оно попадает?

– Ты имеешь в виду, что оно пропадает в тонких слоях атмосферы?

– Ничто не может пропасть, если только не существуют другие измерения, о которых мы не знаем. Возьми, к примеру, мои очки.

– Они дома, на столе в столовой.

– Нет. В ночь Всех Святых я был в совсем других очках. “Оскар” выстрелил мною – и я попал в твой дом. То были толстые, черные очки с моим именем и адресом университета. Я прибыл в твой дом без них; в поле зрения моих товарищей ничто не приземлялось; ничто не осталось и на платформе. Так где же они?