Текст книги "Пробуждение"

Автор книги: Марли Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава пятая

Я застываю на третьей ступени. У меня дрожит нижняя губа.

– От-т-к-куда вы знаете мое имя? Вместо ответа женщина протягивает руку.

– Лорин Вудс.

Она произносит свое имя с нажимом, словно это должно что-то для меня значить.

– Приятно познакомиться, – отвечаю я, по-прежнему совершенно ничего не понимая. Не желая показаться грубой, я протягиваю руку в ответ. Как только наши пальцы соприкасаются, Лорин закрывает глаза и делает глубокий вдох. Через меня проходит вибрация, будто пульс у нас один на двоих. Я хочу выдернуть руку, но она снова вошла в транс и крепко держит меня. Я с силой трясу руку, и Лорин меня отпускает. Глаза у нее все еще закрыты, так что я, пользуясь моментом, осматриваю магазин.

О-о. Во что я ввязалась?

Одну стену целиком занимают свечи и благовония. Полки второй стены заполнены книгами и дисками. Я вижу пирамиды, хрустальные шары, карты таро и все в таком духе. Есть прилавок с украшениями – в основном это кусочки хрусталя и камни на цепочках и шнурках. Ожерельями это не назовешь, но все равно красиво. Над старорежимной кассой висит знак с надписью: «Божественная Женщина». Ну да. Кажется, я забрела в магазин, полный всякой якобы магической ерунды. Если моя набожная мать узнает, где я оказалась, точно искупает меня в святой воде. Нужно скорее выбираться отсюда.

Лорин открыла глаза.

– Кендалл. Как хорошо, что ты зашла.

Так, надо во всем разобраться. Сердцебиение прекратилось, и мои внутренности больше не рвутся наружу.

– Еще раз… откуда вы знаете мое имя?

– Я уже несколько дней ощущаю связь с тобой, только я не могла понять, что это такое, пока ты не пошла, – объяснила Лорин.

– Какую еще связь?

А я точно хочу услышать ответ?

Лорин устало вздохнула.

– Связь между нашими душами. Должно быть, мы были знакомы в прошлой жизни. Я не уверена. Но точно знаю, что должна учить тебя.

Фарс какой-то. Наверное, здесь, в Джорджии, снимается очередное дебильное реалити-шоу. Из-за колоды карт вот-вот выскочит один из популярных телеведущих. Эта женщина ведь не серьезно все это говорит?

– Думаю, вы меня с кем-то перепутали.

Я медленно иду к двери. Головокружение прошло, так что я без проблем доберусь до дома без визита в туалет. Дом, где я смогу запереться в шкафу и сидеть там до тех пор, пока вся эта потусторонняя дрянь не прекратится. Или пока не придет время отправляться в колледж.

– Мне уже не нужно в туалет. Спасибо.

– Погоди, Кендалл. Нам нужно поговорить.

– О чем?

– Я – экстрасенс, – ответила Лорин. (Значит, надпись на футболке, не шутка?) Тебя окружает невероятно сильная энергия.

– Спасибо, – неуверенно произношу я.

– Что-то привело тебя сюда, Кендалл, – не обращая внимания на мои слова, продолжает Лорин, – я видела тебя во сне, и карты подтвердили твое приближение. С тобой происходят, скажем так, необъяснимые вещи?

Такое ощущение, словно мне в лицо плеснули холодного (сладкого) чая. (Несладкого чая здесь просто не бывает.) Пытаясь проглотить очередной ком, я хриплю в ответ:

– Да откуда вы знаете?

Лорин усаживается на старый викторианский диван с темно-красной обивкой и похлопывает ладонью рядом с собой.

– Тебе шестнадцать?

– Будет семнадцать в декабре, – отвечаю я, усаживаясь рядом.

– Козерог?

Я улыбаюсь.

– Двадцать второе декабря.

– Оо… даже так. Ты родилась в день зимнего солнцестояния. – Лорин берет меня за руку. – Ты особенная девочка, Кендалл. И ты только-только открываешь свои силы.

Силы? Как у супергероя? Я бы не отказалась от фигуры Чудо-Женщины – а кто бы отказался? – но никаких особых сил у меня точно нет.

– Я не понимаю…

– Я не правильно сформулировала. Я хотела сказать, что ты еще не знаешь своих способностей. Ты родилась с даром. Шестым чувством, если угодно. Ты чувствительная, Кендалл. Я это вижу. Твоя аура невероятно сильна, а энергия буквально пульсирует без контроля.

Может это вызывать головные боли? Если да, то я верю в ее потустороннюю болтовню.

Лорин прикусила нижнюю губу и посмотрела на меня так, словно прочла мои мысли.

– Твоя мать чувствительная?

Я стараюсь не расхохотаться.

– Нет. Она принадлежит к Епископальной церкви.

Лорин не обращает внимания на мою неудачную шутку и продолжает изучать меня.

– Я, конечно, могу ошибаться, но все говорит о том, что ты унаследовала свой дар.

– Нет, если только мама ничего от меня не скрывает.

А в этом я сомневаюсь. Более религиозного и консервативного человека найти трудно. Она даже не давала мне читать «Гарри Поттера», утверждая, что по этим книгам учатся колдовству. Ерунда! Это же всего лишь выдумка. Я легко могу представить маму с Библией в руках, но вот мама, склонившаяся над магическим кристаллом и общающаяся с духами, это вряд ли.

– Значит, вы думаете, что я чувствительная?

Утвердительный кивок.

– Ты только начинаешь открываться, и еще не умеешь контролировать свой дар. Даже малейшее колебание вызывает у тебя бурную эмоциональную реакцию – гнев, нервозность, страх.

Я встаю.

– Ну почему все в Рэдиссоне наперебой твердят про духов, призраков и прочий бред? У вас что, нет кинотеатра и ни одного фантастического канала?

– Паранормальные явления сейчас действительно очень популярны, – рассмеявшись, отвечает Лорин.

– Что, привидения – это новый черный? – не удержавшись, парирую я.

– Можно и так сказать. Мы живем в эпоху пробуждения, какового еще никогда не было. Многие эксперты в это области – слово эксперты произнесено с усмешкой – полагают, что стираются грани между окружающими нас измерениями. Это как жить в новую эпоху Просвещения! Кто сейчас не знает истории про привидений или ангелов?

Я не знала. До недавних пор.

Лорин добавляет:

– К тому же, сейчас это уже не является табу.

Желая обрести немного свободы, я отхожу к книжной полке и читаю названия. Пробуди в себе телепата; Ты – медиум: искусство чтения мыслей и духовного врачевания; Развитие телепатических способностей для начинающих. Вы издеваетесь? Странно, что нет книги с названием Телекинез для чайников. Она бы мне очень подошла, поверь я во все эти россказни.

Я так запуталась в том, что со мной происходит и что мне говорят. Но я не могу отрицать, что меня заинтересовала чувствительность, о которой твердит Лорин.

– Может, мне купить одну из этих книг? Какую вы рекомендуете?

Лорин отмахивается от вопроса.

– Тебе это ни к чему.

Ух ты, а продавщица-то из нее не очень. Откуда у нее деньги на аренду, если она совершенно не заинтересована в сбыте своего товара? Я была уверена, что она полощет мне мозги в надежде продать побольше подобной ерунды. Вроде машины чи. У мамы Марджори такая есть, но она всегда была немного не в себе. Она из Лос-Анджелеса.

– Садись на диван, – с теплой улыбкой на лице советует Лорин.

Я слушаюсь, потому что мне интересно. Почему это происходит сейчас?

– Пробуждение вызвано сильной паранормальной активностью Рэдиссона, – отвечает Лорин на мой не заданный вопрос.

Папа тоже сказал что-то в таком духе. Они здесь что, в туристических брошюрах это печатают? Ради бога!

– Что… как?

Нужно следить за своими мыслями.

– Это старый город, Кендалл, наполненный историей, смертью, битвами и шрамами Гражданской войны. Здесь так много духов, что, чувствуя даже намек на реакцию, они начинают кричать: «Я здесь!» – и пытаются привлечь к себе твое внимание. Твое пробуждение вызвано стрессом от переезда и богатой историей здешних мест.

Так. На этот раз я задам вопрос вслух.

– Но почему со мной ничего не происходило в Чикаго? Ведь там жил Аль Капоне и его бандиты, убившие сотни людей? Я уж не говорю о Воскресшей Мэри и других призраках Арчер-авеню.

Мы с Марджори как-то поехали кататься на велосипедах с ребятами, общаться с которыми нам запрещали родители. И правильно делали. Они бросили нас на кладбище на Арчер-авеню. Марджори потом тысячу раз клялась, что видела Воскресшую Мэри – призрак бесследно исчезнувшей девушки, путешествовавшей автостопом. По словам моей подруги, она стояла на обочине и пыталась поймать попутку. У нее были светлые волосы и белое платье. Когда страх прошел, Марджори начала все отрицать и списала видение на нервы и гнетущую атмосферу старого кладбища. Тогда я ей поверила, а сейчас начинаю сомневаться.

– Конечно, в Чикаго много духов и призраков, – признала Лорин.

Ха! Вот я ее и поймала!

– Но то, о чем я говорю, напрямую связано с тобой, Кендалл. Там твое подсознание было спокойно, а здесь оно пробудилось.

– Ты шутишь? Это сейчас все тихо. Так тихо, что я даже спать по ночам не могу.

Лорин покачала головой с копной светлых волос.

– Я говорю не о твоем окружении. Я имею в виду твое подсознание, в котором совсем не тихо. Готова поспорить, что порой там словно фейерверки взрываются. Среди твоих симптомов бессонница, нарушение аппетита, странные боли по всему телу. Я права? Невероятно живые сны?

Точно… голубоглазый принц. Я судорожно сглатываю и киваю.

– Я думала, это от жары.

Лорин удобнее устроилась на диване.

Пробуждение чаще всего наступает в период полового созревания.

– Да? Я предпочла бы просто страдать от появления прыщей, как все нормальные люди.

Лорин засмеялась, но потом к ней вернулась серьезность.

– Понимаю. В твоем возрасте со мной было то же самое. Только меня все эти призрачные голоса пугали до полусмерти. Я изо всех сил сопротивлялась, потому что была совсем одна – некому было успокоить меня и научить контролировать дар. Родители пичкали меня таким количеством таблеток, что удивительно, как я не лишилась чувствительности.

Я нахмурилась.

– Вообще, половое созревание у меня уже наступило. Может причина быть в чем-то другом?

Задумавшись на секунду, Лорин ответила:

– Ты ведь из Чикаго?

– Ага. Золотой Берег. – Пафосно конечно звучит, но я всегда гордилась своей родиной.

– Жила в центре?

Утвердительный кивок.

– Все очень просто, Кендалл. В городе тебя повсюду окружают машины, шум и люди. Ты не останавливаешься ни на секунду, а значит, не даешь себе возможности распознать собственный дар. Здесь тихо и жизнь течет очень размеренно, поэтому твоя энергия вырвалась на свободу, и началось пробуждение. Количество духов Рэдиссона тоже оказало немаловажное влияние.

– Что ж, в этом есть смысл. Хоть и слегка извращенный.

Я принимаюсь мерить шагами старый ковер. Пальцы сами тянутся к вискам, и я массирую их, усваивая новую информацию. Вдруг на меня накатывает огромная цунами скептицизма. Трудно поверить словам чудной незнакомки в еще более чудной футболке, которая целый день вдыхает благовония и продает книги о телекинезе. Готова поспорить, Лорин втирает эту чушь каждому неудачнику, забредшему в ее магазин. Все эти уверения, что я такая же, как она, только для того, чтобы внести еще одно имя в список покупателей.

Но она так мило мне улыбается.

– Ты не веришь, что переживаешь телепатическое пробуждение?

Вместо ответа я ускоряю шаг. Конечно, знать все про пляжный домик и зоб мужа Хелен Перлман было одновременно и страшно и невероятно интересно. Не забыть: посмотреть в Интернете, что такое зоб!

Лорин кашлянула.

– Это припухлость в горле, чуть ниже адамова яблока. Появляется из-за увеличения щитовидной железы.

– Это… а… но как ты?

Вот черт! Она мысли читает! А чего, собственно, я удивляюсь? Она же призналась, что телепат.

Но это просто смешно. Мой мир рушится вокруг меня. Должно же быть какое-то разумное объяснение. Нужно зайти к маме в больницу, путь ее босс-доктор осмотрит меня. Рентген сделает. Кровь возьмет на анализ. Может, у меня красная лихорадка? Или я страдаю от непереносимости лактозы? А как насчет астмы? Все, что угодно!

Я. Не. Телепат!

Будь я телепатом, разве пришлось бы так страдать, пытаясь выучить эти жуткие формулы на уроке геометрии в прошлом году? И я бы точно знала, какие подарки получу на Рождество, еще до того, как развернула их.

– Мне пора идти, – твердым голосом заявила я.

Слишком много всего для одного раза.

Лорин кинулась за мной.

– Подожди, Кендалл. Я тебе кое-что дам.

Она идет к прилавку с украшениями и достает дощечку, на которой болтаются цепочки с медальонами разных форм, размеров и стилей.

– Это определяющие медальоны. Посмотрим, какой на тебя среагирует.

– В каком смысле среагирует?

– Вот, попробуй этот, – произносит Лорин, протягивая мне цепочку с болтающимся на ней кристаллом.

Мой вопрос теряет актуальность, когда медальон начинает двигаться сам по себе. Ух ты. Как это получается? Я возвращаю кристалл Лорин и тянусь к блестящему серебряному медальону на другом конце.

– Держись подальше от металлических, – предупреждает Лорин. – Металл вырабатывает электричество, а это нехорошо для девушки, только-только обретающей дар.

– Умм… хорошо.

Я даже не знаю, почему я все еще здесь. Зачем мне медальон? Я что, как фермеры, должна искать с его помощью воду и копать скважины? У нас на участке нет скота, и я точно не собираюсь идти в сельскохозяйственный университет.

Лорин берет еще один медальон.

– Я так и думала. Розовый кварц с бусинами из родонита и черным турмалином сверху идеально тебе подойдет.

– Ты все это на ходу придумываешь? – интересуюсь я.

Стоит как-нибудь записаться в геологический класс.

Лорин со смехом протянула мне медальон.

– Начинать лучше всего с розовым кварцем. Это камень любви к себе, к семье, к друзьям, к родному городу, к Земле и т. д. Он поможет залечить душевные раны и благодаря успокаивающим вибрациям вновь пробудит способность доверять.

– Но…

Лорин продолжала:

– Родонит усиливает энергию любви. А какой девушке не хочется познать чистоту и глубину настоящих чувств? Особенно, если речь идет о мальчиках. – Она с понимающим видом легонько толкнула меня локтем. – Эти бусины помогают распознавать смысл снов.

– О, это здорово, – призналась я.

Может, мне повезет, и эта штука покажет и-мейл адрес или телефон голубоглазого принца?

– Кендалл, это важно. Черный турмалин обеспечивает психологическую защиту. Эти кристаллы работают как эзотерический пылесос, очищая все вокруг тебя от негативной энергии и дисгармонии. Ты только начинаешь открывать свой дар, поэтому нуждаешься во всей защите, какую только можешь получить.

Я чувствую, как от смущения у меня все тело краснеет. Моя личная жизнь – а точнее, ее полное отсутствие, – ни каким боком ее не касается!

– Извините, но у меня даже парня нет! А когда он появится, я естественно буду пользоваться средствами защиты. На дворе двадцать первый век, в конце концов!

Лорин от хохота согнулась пополам, а по щекам ее потекли слезы.

А что тут смешного?

– Ах, Кендалл, прости, – с трудом произнесла Лорин, пытаясь подавить все накатывающие волны смеха. – Я не имела в виду такую защиту, я говорю о защите от злых духов и всего того, что может помешать развитию твоих способностей.

– Ой-ой.

Теперь я знаю, как чувствуют себя полные идиоты. С этого момента я официально одна из них.

– В мире очень много зла, – серьезно продолжила Лорин. – Я просто хочу, чтобы ты была готова к встрече с ним.

Я смотрю на красивый медальон, лежащий на линии жизни моей ладони, и вдруг замечаю ценник.

– Офигеть! Я не могу себе это позволить.

Я сую медальон Лорин, но она отказывается его забрать. Вместо этого она накручивает цепочку на мою руку и сжимает мою ладонь, на которой лежит медальон.

– Это мой подарок тебе. Он тебе необходим.

В детстве всех детей учат не принимать подарки от незнакомцев. Но я с чувством, что поступаю правильно, убираю медальон и инструкцию к нему в передний карман джинсов. Пробормотав слова благодарности, я пытаюсь разобраться в произошедшем. У двери Лорин дает мне свою визитную карточку.

– Звони, если что-то понадобится.

Я так тороплюсь уйти, что врезаюсь в стенд с обычными игральными картами и картами таро. Колоды падают на пол, и карты рассыпаются. Я с трудом удерживаюсь от крика, когда вижу уставившуюся прямо на меня с потертого ковра даму червей. В моей комнате было то же самое.

– Опять ты.

Лорин удивленно спрашивает:

– Вы с дамой червей уже встречались?

– Можно и так сказать. Каждый раз, когда я оказываюсь рядом с колодой карт, она буквально выпрыгивает оттуда и осуждающе смотрит на меня.

Лорин наклоняется и поднимает карту.

– Она говорит с тобой, Кендалл.

– Она пытается меня напугать.

– Вовсе нет, – не соглашается Лорин. – В картах черви символизируют эмоции. Они показывают боль и страдание. Ты страдаешь из-за пробуждения сил. Но дама червей говорит, что ты не одинока. Она говорит о женщине, которой ты можешь довериться. О ком-то опытном, кто во всем тебе поможет.

Лорин ведь себя имеет в виду, так?

Я смотрю ей в глаза. Лорин улыбается и заглядывает мне прямо в душу.

Ух ты. Странное ощущение.

– Тогда, хорошо, – соглашаюсь я. – Что ж, спасибо. Еще увидимся.

Выйдя из магазина, я трясу головой в надежде забыть все, что только что произошло. Телепат? Я? Ну, конечно!

Я смотрю на визитку Лорин и после недолгих колебаний выбрасываю ее в ближайшую урну. Лорин не только паршивая продавщица – она подарила мне медальон за двадцать долларов! – но она к тому же еще и чокнутая, сумасшедшая, ненормальная!

Глава шестая

Да уж, все окончательно запуталось.

После встречи с сумасшедшей Лорин я решаю свернуть с Мейн-стрит и пройтись по небольшой улочке в надежде, что это поможет мне во всем разобраться, как когда-то помогло одному знаменитому писателю. Я перехожу на Батлер-авеню, которая тянется параллельно Мейн-стрит за нашим домом. Прогуливаясь по ней, я замечаю, как с деревьев начинает осыпаться листва – осень, наконец, решила показаться в этом южном городке. В Чикаго мы с Марджори сейчас стояли бы в очереди за абонементами на игры хоккейной команды «Черные Ястребы». Вместо этого я нахожусь в странном месте и пытаюсь убежать от человека, который твердит мне о пробуждении телепатических способностей. Да, а дома я собираюсь смотреть запись, на которой надеюсь увидеть обитающих в моей спальне привидений.

Ну почему это происходит в моей жизни?

Застегнув кофту и засунув руки в карманы джинсов, я продолжаю прогулку. Дойдя до следующего квартала, я чувствую легкую головную боль. Воздух пропитан запахом жимолости, и я улыбаюсь. Бабушка Этель часто вешала жимолость на кухне, чтобы перебивать запах готовящейся пищи. Она умерла три года назад. Если бы я могла общаться с мертвыми – с помощью дара, о котором с таким упоением твердила Лорин, – то я бы постоянно болтала с бабушкой Этель, ведь мы были очень близки.

Продолжая путь, я касаюсь красивого забора из кованого железа. Совершенно гладкая поверхность говорит о том, что ему уже очень много лет. Головная боль не стихает, и у меня начинает болеть в груди. Также было в седьмом классе, когда я схватила воспаление легких и от боли с трудом могла дышать.

Забор заканчивается, и за ним я вижу просторное… о, нет. Это кладбище!

Я разворачиваюсь, хотя чувствую, что с кладбища меня кто-то зовет. Не «эй, Кендалл!», а скорее я знаю, что должна зайти туда. Я осматриваю густую траву и подстриженный кустарник. Запах жимолости здесь еще сильнее, и он словно приглашает меня войти. Кладбища всегда путали меня, но в этом месте есть что-то спокойное, умиротворяющее даже. Я не могу этого объяснить… кто-то приглашает меня зайти и осмотреться. Но кто?

От ворот ведет узкая дорожка. Судя по могилам, это старинное кладбище, возникшее, как и сам город, еще в 1800-х годах. Справа к небу тянутся семейные обелиски с выгравированными на них именами. На огороженных мрамором участках поднимаются массивные склепы. Должно быть, здесь было довольно много богатых и влиятельных семей.

За склепами начинаются тропинки, ведущие к более простым могилам. Некоторые обложены красным кирпичом. Другие можно определить только по кучам простых камней или воткнутым в землю деревянным крестам. По сохранившимся надписям видно, что это могилы рабов, индейцев и неизвестных солдат.

Боль в груди усиливается, мне становится трудно дышать. Словно у меня приступ астмы, только, в отличие от Марджори, я от нее не страдаю. От психических расстройств – да, но не от астмы. Может, снова происходит то же, что и в школе с Кортни и Брюквой? Неужели я чувствую то, что когда-то происходило с одним из здешних покойников?

На этот раз паники нет. Вместо этого я концентрируюсь на глубоком и ровном дыхании, как всегда советует мама. Через минуту я замечаю, что боль в груди ослабла. Перед моими глазами возникает изображение – солдат армии Конфедератов с такой же болью в груди. Он… он… умер от… погодите… становится четче… умер от… осложнений от… воспаления легких… усугубленных…

– Боже мой! У него была астма.

Подталкиваемая неизвестными силами, я падаю на колени и ползу к ближайшей могиле. Красная глина Джорджии забивается под ногти, но мне все равно. Я счищаю вековую пыль с таблички и выдергиваю обвившие памятник растения. На табличке написано:

ЛЕЙТЕНАНТ ЧАРЛЬЗ С. ФАРКАРСОН

23-ИЙ АФИНСКИЙ СТРЕЛКОВЫЙ БАТАЛЬОН

1844–1864

УМЕР ОТ АСТМЫ

Я радостно вскакиваю, гордая своей правотой. Конечно, здесь некому разделить со мной радость этой победы. Если это можно считать победой. Вдруг это просто удачная догадка? Солдаты все время умирают от странных болезней – дизентерии, малярии, поноса (фу!). Я внимательно слушала, когда мы проходили Гражданскую войну. Кто мог подумать, что мне пригодится вся эта информация?

Тут до меня доходит. Бедняга. Он был всего на четыре года старше меня.

Я жалею себя из-за всех изменений, происходящих в моей жизни, – которые, конечно, довольно существенны, но с войной не сравнимы, – а этот паренек умер таким молодым!

Я вздыхаю. Боль прошла. Но ничего не прояснилось.

Иду дальше по кладбищу и вижу бурлящий ручей, разделяющий территорию на две части. Через ручей переброшен очаровательный деревянный мостик. На другом берегу ручья начинается склон, скрывающий из виду расположенные там могилы. На берегу ручья, рядом с мостиком, стоит мраморная скамья. Я присаживаюсь. Кристально чистая вода с журчанием перекатывается через камни и исчезает под мостиком. Так тихо. Слышно только пение птиц и…

Марширование?

Я слышу марширование. Серьезно. Стук сапог по земле.

Я моргаю. Еще раз.

По склону холма поднимается рота солдат армии северян. Что за черт? Они в полном обмундировании, но у некоторых форма грязная и порванная, у других – заляпанная кровью. Часть солдат ранена: я вижу повязки и бандажи. Вид крови напоминает мне о видении с отцом, которое было у меня утром. Может, он присоединится к этой роте?

Когда солдаты поравнялись со мной, я окрикнула их:

– Эй!

Ни один даже не обернулся.

– Эй-эй!

Никакой реакции.

– Здравствуйте!

Класс. Мне мерещатся не просто солдаты, а невежливые солдаты.

Я начинаю считать; к моменту, когда рота оказывается уже слишком далеко, успеваю насчитать пятьдесят человек. У меня челюсть отваливается, когда вся рота преспокойно проходит по дорожке и выходит за ворота кладбища. Я вскакиваю и несусь к выходу, успевая увидеть, как рота удаляется в сторону центра города. Жаль, у меня нет с собой камеры. Такое ведь не каждый день увидишь. Наверное, они направляются на какое-нибудь сборище, посвященное Гражданской войне.

У ворот я смотрю налево. Ничего. Потом – направо. Ничего.

Я так сильно верчу головой, что все волосы оказываются у меня на лице.

Что? Куда они подевались? Они просто…

Вдруг мое сердце начинает биться с невероятной силой. Мне жутко страшно. Боль в груди отличается от астмы и пневмонии. Это не просто страх. Это самый настоящий всепоглощающий ужас. Потому что именно в этот момент я со всей ясностью осознала, что увидела не одного, а целых пятьдесят призраков.

От солдат не осталось и следа.

Их нет.

– Спасибо, мэм. – Селия вешает трубку, поговорив с сотрудницей туристического офиса Рэдиссона. – Никаких собраний в память о Гражданской войне в ближайшее время не намечается.

Черт!

Я до сих пор не могу отдышаться после марафона от кладбища до дома Селии. Чтобы хоть как-то успокоиться, я принимаюсь гладить Шимуса, старого английского бульдога Селии, который сидит у моих ног, пыхтит, капает слюной и наслаждается моим вниманием. Я сейчас – сплошной комок нервов, а животные всегда успокаивают. По крайней мере, должны.

Это единственное объяснение, которое у меня было.

И оно гораздо лучше мысли, приведшей меня в ужас, которая, в свою очередь, приведет к другим весьма нежелательным для меня выводам.

– Ты уверена, что это были солдаты северян? – уточняет моя подруга.

Я плюхаюсь на кровать и закрываю лицо подушкой, пока Шимус увлеченно лижет мне руку. Мне хочется кричать. Громко и долго.

Сев, я отвечаю:

– У них была синяя форма, и они выглядели в точности как на картинках в учебниках истории. Кители, кобуры, пуговицы – все совпадает. Селия, это было так реально. Они были реальны.

– Я уже о таком слышала.

– Каком таком?

– О таких привидениях.

Слово на букву «п» она произнесла намеренно громко.

– Селия, погоди…

– Нет, я совершенно серьезно…

Бррррвввгггххх!

Это Шимус встрял.

– И ты туда же?

Я обхватываю голову руками. За последний час я делала это столько раз, что моя прическа превратилась непонятно во что.

– Должно быть какое-то логическое объяснение.

Только я уже не знала, поверю ли в него.

– Если отбросить логику… – Селия задумчиво потерла рукой подбородок. – Все просто! Это точно привидения, Кендалл. И ты действительно видела их! Круче не придумаешь. Я всю свою жизнь прожила в Рэдиссоне, но никогда не видела ничего подобного. И ведь не потому, что не пыталась. Чего я только не перепробовала. И приборы ночного видения, и…

– Селия. Сосредоточься.

Мне сейчас так нужны сильные психотропные препараты.

– Я сосредоточена, – огрызнулась Селия.

Она открыла главную страницу «Википедии» на своем компьютере – ее комната напоминает обстановку из фантастического фильма: плазменный телевизор с широким экраном, два компьютера, ноутбук, стереосистема, приставка «Wii» и DVD-плеер – и продолжила пересказ своей теории о привидениях.

– Я думаю, ты пережила случай повторного появления.

– Какого появления?

– Смотри.

Я слезла с кровати и подошла к ее письменному столу. Вот что я прочла на открытой странице: «Повторное появление – это появление, при котором происходит своеобразное повторение чего-то, случившегося ранее, в котором не участвует ни одно реальное привидение, призрак или дух. Повторное появление по своей специфике напоминает просмотр видеозаписи случившегося в прошлом события. Вызвано это явление сильными переживаниями человека или тяжелыми событиями, произошедшими в определенном месте. Иначе говоря, повторное появление – это эхо произошедшего ранее».

– Ухты, впечатляет. Но давай разберемся, – говорю я, распрямляя спину. – Я видела не настоящих привидений, а эхо того, что могло произойти сто пятьдесят лет назад?

– Вроде того, – подтвердила Селия. – Считай это потусторонним роликом.

Класс, головная боль вернулась. Только на этот раз причина в стрессе.

Селия достала с полки огромный атлас. Перелистав несколько страниц, она остановилась на одной карте и ткнула в нее пальцем.

– Видишь.

Она указала на очерченный на карте путь. Желтая линия вела от Атланты через весь штат до Атлантического океана.

– Это, – сказала Селия, – Бросок Шермана к морю.

– Господи, Селия, какой же ты ботаник!

Селия погрозила мне пальцем.

– Правильно говорить любитель истории.

Я подтолкнула ее локтем и рассмеялась, пытаясь свести все к шутке.

Селия указала на крошечную точку на карте, оказавшуюся моим новым домом.

– Это Рэдиссон.

Взяв увеличительное стекло, любительница истории навела его прямо на линию пути Шермана.

– Здесь проходили солдаты северян. Это река Спрай. Она сужается на окраине Рэдиссон, а потом и вовсе превращается в ручей на территории кладбища.

– Но именно там я их и видела.

Селия захлопала в ладоши.

– Обалдеть!

– Не поняла.

Она похлопала меня по плечу.

– Кендалл, как ты не понимаешь? Ты стала свидетельницей реального исторического события. Я бы убила за такую возможность!

В комнате Селии я чувствую себя в относительной безопасности, но нахлынувшее, наконец, осознание происходящего сравнимо с ударом по лицу, нанесенным не кем-нибудь, а самим Рокки Бальбоа.

– Если все это правда, – с трудом выдавливаю из себя я, – значит, то, что она обо мне говорила, тоже.

– Кто она? И что она говорила? – спросила Селия.

Любопытство так и написано у нее на лице. Селия всем этим всерьез увлекается, так что я могу ей рассказать, она не будет надо мной смеяться. Так?

Могу ли я довериться Селии? Я должна, или я просто свихнусь. Приняв решение, я пересказала подруге все, поведанное мне Лорин Вудс.

– Так ты с ней разговаривала?

– Да, а что?

– Она классная. Я пару раз бывала в ее магазине. Туристы ее обожают. Папа считает ее чудачкой и мошенницей, обирающей приезжих.

– Да, я тоже так подумала. Но послушай…

И я продолжила рассказ о том, что произошло со мной в «Божественной Женщине».

– Значит, она была права. Я…

Я замолчала, чувствуя себя так же, как, наверное, чувствуют геи и лесбиянки, признающиеся друзьям и родным в своей ориентации. Это станет правдой, если произнести вслух. Обратного пути не будет. Подавив волнение, я говорю медленно и четко:

– Селия, кажется, я – телепат.

Селия пораженно смотрит на меня.

– Ты что?

– Телепат. Чувствительная.

Ее взгляд стекленеет. Будто она увидела привидение. А Шимусу явно скучно, потому что а) на него не обращают внимания и б) разговор с кровати перешел к письменному столу. Поэтому, повернувшись к нам массивной спиной, английский бульдог гордо покидает комнату. Я жду, что Селия последует за ним.

Здорово было два дня иметь подругу… да, ладно.

– Понятно. Я тогда пойду. Прости за…

– Ты куда собралась? Это же феноменально!

– Правда? Ты так думаешь?

– Конечно. А ты нет?

Фу!

– Пожалуй, – отвечаю я.

Хотя я гораздо больше рада тому, что она не достает распятия и не пытается изгнать из меня дьявола.

– Поэтому ты и слышишь голоса, Кендалл. Я о таком читала. Призраки и духи обращаются к чувствительным, потому что у вас над головой что-то вроде неонового знака, говорящего «Я ВАС СЛЫШУ». Вот они и толпятся вокруг тебя, пытаясь привлечь к себе внимание.

– Знаю. Лорин мне то же самое сказала…

Но Селия уже не слушает. Она бросилась за рекордером, который я принесла с собой. Схватив USB-кабель, она воткнула один конец в свой ноутбук, а другой – в рекордер, запустила какую-то программу и нажала кнопку Play. И все это за несколько секунд. А эта девчонка разбирается в электронике. У нее самая крутая в мире комната. Я все жду, когда она нажмет на тайный рычаг, открывающий стенную панель, за которой окажется проход в подземную лабораторию.

– Селия, ты меня слушаешь?

– Конечно, – ответила она, махнув в мою сторону рукой. – Теперь мы сможем по-настоящему охотиться за призраками. С твоими способностями и моими технологиями – и неограниченным банковским счетом – мы сможем получить все необходимое.