Текст книги "Соблазны"
Автор книги: Марлена Штрерувиц
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)
В ближайшие дни Хелена ничего не могла. Она вся была одни безумно болящие руки. Плакала по всякому поводу. Чаще всего, когда слышала, как девочки обсуждают, что еще нужно сделать. Для нее.
Левая рука никак не хотела заживать. Хелене пришлось пойти к врачу. Он направил ее в хирургическое отделение Центральной больницы. Качая головой. Врач в клинике тоже качал головой. Отчего она не обратилась к ним раньше. Хелена ничего не ответила. Не рассказывать же врачу, что Гуллу в романе для девочек "Гулла в усадьбе" всегда лечил угольщик. А для нее угольщика не нашлось. Хелена попыталась объяснить врачу, как все получилось. Тот говорил что-то о мускулах ладони. Извлек оставшиеся осколки. Онемение безымянного пальца. Оно, вероятно, пройдет. Это решится позже. Вообще-то такие травмы вылечиваются лишь при немедленном обращении к врачу. Хелене дали больничный. Но она все равно поехала на службу. Были назначены съемки для упаковок с магнитными аппликаторами. Организованные Хеленой. Все вернулись из отпусков. Надольный провел свой отпуск на сафари. Он был в отличном настроении. До обеда выпили шампанского.
Снимки делали в ателье одного фотографа в Хитцинге. Очень знаменитого. Он был женат на бывшей модели. Она сделает обнаженной натуре макияж. Что в данном случае означало: девушку с ног до головы покроют золотой краской. Потом у фотографа будет полчаса на съемку. Потому что дольше держать краску на коже нельзя. Можно задохнуться. Это Надольный повторял все время. Поднимая свой бокал с шампанским. Модель нашел фотограф. А рекомендовал ее некий кинорежиссер. Модель звали Карин. Об ее объемах Хелена знала все. И о ее чувствительности. Необходима полная тишина. В студии. Об этом придется позаботиться Хелене. Она не хотела ехать на съемки. Руки все еще забинтованы. Левая – толсто. Из повязки торчат лишь кончики пальцев. Правая почти вся заклеена пластырем. Надольный попросил ее поехать. Ради настроения. От нее исходит нужное настроение. Серьезное. Хелена поехала в ателье. Прибыла вовремя. В десять утра. Нашла место для машины прямо перед домом. Калитка открыта. Она подошла к дому. Стрелка на латунной табличке указывала в сторону ателье. Хелена пошла в указанном направлении. Двери она там не нашла. Пошла дальше. У дома была бетонная пристройка. Хелена пошла вдоль бетонной стены. Завернула за угол и оказалась перед большой двустворчатой стеклянной дверью. Остановилась в нерешительности. Хелена заглянула через дверь в помещение. Внутри стояла женщина. Голая. Опираясь о гримерный столик. Она глядела в зеркало. За спиной у нее стоял мужчина. Глядел в зеркало через ее плечо. Молодая женщина отвернулась. В сторону. Мужчина что-то сказал. Из брюк торчал его пенис. Женщина рассмеялась и убежала в заднюю комнату. Мужчина пошел за ней. Взял в руку свой напрягшийся пенис и показал его женщине. Наверное, сказал: "Сделай же что-нибудь". Хелена не слышала ни звука. Вернулась. Села в машину и доехала до угла. Посидела в машине. Может, она перепутала время? Или день? Хелена вышла и направилась к телефонной будке. Позвонила на работу. Съемки перенесли на два часа. Разве она не знает? Фрау Шпрехер изобразила недоумение. Да. Время передвинули. Потому что на модели было белье, от которого остались следы. Теперь надо ждать, пока они не исчезнут. А на это требуется время. Голос фрау Шпрехер был довольным. Итак. Все состоится в двенадцать. Хелена зашла в кафе "Доммайер". Увиденная сцена ее не возбудила. Она вспоминала, как мужчина протягивает женщине свой напрягшийся пенис. Она должна что-то делать, так он, наверное, говорил. Это она во всем виновата. Она и должна все исправить. Так он выглядел. Обиженно и обвиняюще. Судя по тому, как он направился вслед за женщиной, он был уверен, что все получит. Это такая игра. Хелена попыталась представить себя на месте женщины. Не получилось. Ничего в ней не отзывалось на такие фантазии. Хелена сидела в кафе. Она больше не тосковала. Даже по этому. Как печально. Сломалась, подумала она. Наконец ты сломалась.
К одиннадцати все уже собрались. Распахнута дверь. В первый раз Хелена ее не заметила. Вниз вели ступени. В ателье был сооружен подиум. На подиум направлены прожектора. Ателье – глубоко под землей. Так Хелене показалось. Надольный и Нестлер стояли рядом с фотографом. Курить им запрещается. Об этом было написано крупными буквами. Надольный и Нестлер спросили фотографа, нельзя ли сделать исключение. Переминались с ноги на ногу. Поправляли галстуки. Два ассистента устанавливали свет. Лазили по мостику наверху. По державшим подиум конструкциям. Фотограф выкрикивал указания. Надольный и Нестлер тихо переговаривались. Как у зубного врача. В приемной. Фотографом оказался тот мужчина за стеклянной дверью. Он снова и снова повторял Надольному: "И давайте потише. Мы тут работаем". А Надольный кивал. Поспешно. Через полчаса на балкон вышла женщина. Крикнула: "Мы уже идем". Фотограф подошел к камере. Сверху появилась модель. Без одежды. Без освещения золотая краска казалась грязью. Она шла за женщиной, которая оповестила об их прибытии. Женщины поссорились. Старшая шла с укоризненно-презрительным видом. Но она победила. Откинула плечи и выставила подбородок. Шла быстро. Модель шла упрямо. Не поднимая глаз. Будто крадучись. Скорее не шла, а скользила. Спустилась вниз и забралась на подиум. Ни на кого не глядя. Мужчины глазели на нее. Она встала на свет. Подняла руки. Чуть выставила одну ногу. Она была красива. Она была женщиной за стеклянной дверью. Фотограф распоряжался. Изменить свет. Модель Карин должна поднять голову. Так. Как будто она смотрит на солнце. Или еще что-нибудь красивое. Надольный нерешительно спросил, не могла бы она улыбнуться. Слегка. Восхищенно. За это ей не платят, крикнула молодая женщина. И пусть фотограф поторопится. Она не хочет умереть. Из-за пары паршивых фотографий. Хелена видела, как уставился на девушку Нестлер. Он стоял, сложив руки за спиной. Покачивался. С носков на пятки. У Хелены болели руки. Левую руку несильно дергало. Хотелось уйти. Фотограф снимал девушку со спины. Снова распорядился поправить один из прожекторов. Девушка уронила руки. Она больше не может. Сколько времени. Прошло только двадцать пять минут, сказал фотограф. И пусть она не ломается. Час можно выдержать спокойно. С краской на коже. Хелену пугало одно представление о полностью залепленной коже. От этой мысли она начала задыхаться. В ателье душно. Жара. Темно. Хотелось уйти. Карин еще раз простерла руки к небу и выставила правое бедро. Фотоаппарат жужжал и щелкал. Модель схватилась за голову. Хелена услышала, как фотограф шепчет: "Дура истеричная". Фотоаппарат снова зажужжал. Потом фотограф сказал: кажется, получилось то, что нужно. Карин может отправляться в душ. Девушка спустилась с подиума. Прошла мимо Нестлера и Надольного. Они попытались ей улыбнуться. Смущенно. Карин злобно смотрела прямо перед собой. Поднялась на балкон. И исчезла. Другая женщина последовала за ней. Хелена тоже вышла. Хотелось на улицу. На ручку тяжелой стальной двери ей пришлось нажимать локтем. Ладони болели.
Хелена вернулась в бюро. Надольный и Нестлер опередили ее. Нестлер сидел на черном кожаном диване в кабинете Надольного. Надольный разливал шампанское. Хелене пришлось пройти мимо их открытой двери. Нестлер приветственно поднял бокал. Надольный как раз говорил Нестлеру: "Он так всегда делает. Он ее должен. Перед съемкой. Иначе он не может работать!" На слове "работать" Надольный расхохотался. Прыскал от хохота. Хелена подошла к своему столу. Вернулась закрыть дверь. Села. Откинулась. Левую руку дергало. Хелена оперлась левым локтем о стол и подняла кисть вверх. Дергающая боль перешла в тянущую. Хелена попыталась пошевелить безымянным пальцем. Безуспешно. Пришлось помогать правой рукой. Дальше палец мог сгибаться уже сам и даже изображал приветственный жест Клинтонов. Девочки всегда смеялись над ней. Потому что ей не удавалось воспроизвести это приветствие из сериала "Космический корабль Энтерпрайз". Невозможность владеть пальцем вызывала где-то в животе беспокойство. Надольный распахнул дверь. Готов ли пресс-релиз к пресс-конференции. Он ему нужен. Хелена подала ему папку. Надольный взял ее и ушел. Оставил дверь открытой. Хелена слышала, как он влетел в свою комнату. Захлопнул дверь. Потом – шушуканье. Фрау Шпрехер говорила с кем-то по телефону. Хелена взяла сумочку. Подошла к фрау Шпрехер. Попрощаться. Разговор, судя по всему, затягивался. Хелена подняла левую руку. Скривила губы. Сделала знак, что собирается уходить. Фрау Шпрехер кивнула и махнула ей рукой. Хелена вышла. Нажала на кнопку лифта. Вошла. Поглядела на себя в зеркало на задней стенке кабины. Вышла. На минуту задержалась в маленьком холле. Вечернее солнце заливало улицу. Ни клочка тени. Пахло пылью и зноем. Хелена толкнула дверь. Не придержав ее. Машину она оставила слева. У конторы государственного страхового общества. Хелена достала из сумочки темные очки. Больше делать нечего. В этой конторе. Хелена удивилась, сколь мало напугала ее эта мысль. Хелена ехала домой. Управлять машиной было все еще трудно. Переключая скорость, она могла придерживать руль только большим и указательным пальцами левой руки.
Дочек Хелена застала за чтением. Они разогрели себе обед. Хелена приготовила все заранее. В эти дни они ограничивались макаронами с разными соусами. Ведь Хелена не могла ничего резать. Писем не было. Почты стало немного. А для Грегора – совершенно ничего. Даже выписок из счетов. Стало быть, женщина из Кредитанштальта на Шоттенгассе знала его адрес. Приглашения делались все более редкими. После лета почти перестали приходить. На столике в прихожей лежало одно. Некая фирма "Дела домашние" приглашала в ресторан "Штирия" на исключительно интересный доклад "Лучшие дары природы на службе вашего здоровья". В подарок слушателям обещали набор кухонных ножей с волнистым лезвием и ручкой повышенной безопасности, да к тому же еще зеркальце с подсветкой, батарейками и чехлом. И приводите с собой друзей. Хелена спросила девочек, не хочется ли им погулять. Она только выпьет кофе. Очень хочется за город. На Длинную дорогу. Или еще куда-нибудь. Дочки согласились. Но при условии, что они зайдут на площадку для игр. Хелена отвечала утвердительно и отправилась варить кофе. А девочки пусть-ка пока обуются. И прихватят куртки. К вечеру похолодает. Катарина принесла Хелене на кухню "Курир". Его передала бабушка. Она отметила то, что может ее заинтересовать. Хелена присела к столу с чашкой кофе и перелистывала газету. Заметка была обведена синей шариковой ручкой. На полях свекровь поставила к тому же большой восклицательный знак. И подчеркнула имя Пупсика. Хелена удивилась. Откуда оно известно старухе? Пупсик. Констанца Шторнтберг умерла. Найдена мертвой. В своей квартире в четвертом районе. Смерть, вероятно, наступила несколькими днями ранее. Полицию известили жильцы. Причина смерти устанавливается. Маленькая заметка. Один абзац. На странице местных новостей. Хелена вырвала страницу из "Курир" и сложила ее. Положила ее в "Человек, который был четвергом" Честертона и поставила книгу на одну из пустых полок книжного шкафа. Девочкам не нужно такого читать. Она сама скажет им. Когда-нибудь. Девочки возились в прихожей. Хелена переобулась. Потом они поехали.
Хелена оставила дочек на площадке для игр. Пошла вперед. Пусть догоняют. Площадка была под огромной липой в центре квартала. Хелена прошла по Келлергассе на Длинную дорогу. На первом холме. Прямо у начала дороги повесили новое изображение Пресвятой Девы. Прежде за стеклом висела репродукция с иконы Девы Марии. Теперь же – изображение Богоматери Фатимской. Новое и блестящее. У каменного цоколя цвели астры. Поля сжаты. Овощи убраны. На некоторых полях еще не скошен клевер. Земля жирно поблескивала. Направо холмы поднимались к небу. Налево они были пологими. Деревья в перелесках еще не изменили цвета. Но солнце светило уже по-осеннему. Ясно. Прозрачно. Все казалось совсем близким. Хелена пошла вниз по склону. Придерживая правой рукой левую. Держала левую руку на весу. На уровне груди. Шла медленно. Дошла до развилки, докуда всегда доходила. Когда была одна. Откуда не видно никаких дорог и никаких опор электропередач. Повернула и пошла обратно. Если бы она не выключила телефон. Позвонила бы Пупсик? А она поехала бы к ней? И тогда Пупсик осталась бы в живых? А Софи? Что теперь будет с Софи. Софи она тоже никогда больше не увидит. Девочки по-прежнему играли на площадке. Хелена окликнула их. Им хотелось побыть еще. Хелена настаивала на том, чтоб ехать. Они поупирались и пришли наконец. Хелена доехала с ними до чешской границы. Болели руки. Но Хелене хотелось простора вокруг. И неба. При мысли о сидении дома делалось тяжело на сердце. И страшно. Потом пришлось ехать домой. Девочки еще не сделали уроки. Но они могут и не ходить в школу. Завтра. Предложила Хелена. Но дочери отказались. Тогда придется много переписывать. А это слишком нудно, так они сказали.
До поздней ночи Хелена сидела в гостиной. Все доставала из книги газетную страницу и перечитывала ее. Думала, кому бы позвонить. Чтобы узнать подробности. И надо ли звонить. Не включала телефон. Глубоко за полночь Хелена отправилась на кухню. Вытащила из шкафа большой таз для варки варенья. Налила воды и поставила его на огонь. Раньше Хелена варила варенье. Грегор любил его. Потом перестал есть сладкое. И все варенье осталось. Хелена варенья не любила. Было еще две банки вишневого такого же возраста, как Барбара. Таз – большой. Закипела вода не скоро. Хелена не сполоснула его. На поверхности плавали пыль и паутина. Когда вода закипела ключом, Хелена принесла все компактдиски, кассеты и долгоиграющие пластинки. Бросила их в кипящую воду. Так им наверняка конец. Пластинки она разломала. Кассеты размотала. Диски пошвыряла. И смотрела на воду. Как вскипают фонтаны между серебристых дисков. Как извиваются ленты. Как меняет цвет вода. Как она начинает дурно пахнуть. Тогда она выключила газ. Слила воду и поставила таз обратно на плиту. Остывать. Накрыла его посудным полотенцем. Где-то должна быть крышка. Но она слишком устала, чтобы искать ее. Хелена вернулась в гостиную. Походила по комнате. Поглядела в окно. Прилегла на кровать. Бросилась на диван. Посидела в креслах. Налила себе ванну. Выпустила воду. Все неправильно. Хелена поискала валиум доктора Штадльмана. Не нашла. Плакать она тоже больше не могла. Кричать. Кричать она могла бы. Но девочки. Переставая всхлипывать, переводя дух, она стояла неподвижно. Или прислонялась к стене. До нее никак не доходило, что это и есть жизнь. И зная одновременно, что легко отделалась. Что ужас может быть куда большим. Как одинока была, должно быть, Пупсик. Хелена согнулась, чтобы вытерпеть боль в груди.
Утром Хелена поставила таз со сварившимися дисками, кассетами и пластинками обратно в шкаф. Нашла крышку. Все диски, кассеты и пластинки были Грегора. Захочет свою музыку обратно – так получит. Вареную. Грегор слушал в основном оперу. К утру в тазу образовалась отвратительная бугристая масса. Из которой торчали диски. И скрутившиеся пленки. Хелена приготовила дочкам завтрак. Проводила их в школу и легла в постель. Когда она проснулась, был уже почти полдень. Она позвонила на работу. Попросила Надольного. Фрау Шпрехер хотелось поболтать. Как она себя чувствует. Хелена попросила ее поторопиться. С возмущенным: "Вас фрау Гебхард" – та передала трубку Надольному. Она извинится перед фрау Шпрехер. В другой раз. Хелена сказала Надольному, что на службу больше не придет. Не мог бы он ее уволить. Из-за пособия по безработице. Надольный немедленно выразил готовность сделать это. Если ей угодно. Разумеется. Надольный говорил очень предупредительно. В комнате явно был кто-то, перед кем он хотел хорошо выглядеть. Действительно ли Хелена все обдумала как следует? "Да", – отвечала Хелена. Да. Именно так. Она все очень серьезно обдумала. Потом она позвонила доктору Лойблю. В конторе ответили, что его нет на месте. Пусть тогда он перезвонит. Как можно скорее. Это срочно.
Сесть Хелене удалось не сразу. Она стояла у дверей. Прислонившись к косяку. Достала газету и стала читать. Когда Хелене нужно было в Службу занятости на Хербстштрассе, она сперва заезжала на вокзал Франца Иосифа и покупала газеты. "Нойе Цюрхер". "Гардиан". Потом подавала в окошко с буквами "Ф – И" свои документы и читала газеты. Приходили люди. Уходили. Бегали дети. Плакал младенец. Другой спал. Через полчаса освободилось место. Хелена села. Снова принялась читать. Главная тема во всех газетах – объединение Германии. Хелена опустила газету. Сложила ее. Глядела по сторонам. Что делается в коридоре. Что – на площадке. У дверей лифта переминались курильщики. Поспешно затягивались. Тушили сигареты и возвращались на свои места. Люди входили в кабинеты. Очередь росла. Вытаскивали номера. Ждали. Некоторые выходили на улицу. Ожидание никогда не затягивалось. Хелене сказали, что ей следует окончить какие-нибудь курсы. Компьютерные. Бухгалтерские. Что-либо в этом роде. Иначе работу ей не подобрать. Хелена подняла голову. Имена объявляли по громкоговорителю. И бывало уже так, что она пропускала себя. Сначала она кончит компьютерные курсы. Суд обязал Грегора выплатить все, что он должен, и платить алименты. Нужно только взыскать с него эти деньги. Доктор Лойбль не думает, что дело дойдет до извещения работодателя и ареста доходов. Стало быть, деньги скоро будут. Хелена прислонилась головой к стене. Сначала – компьютерные курсы. А там и Рождество. А потом. На будущий год дела пойдут лучше. Позвали Хелену.