Текст книги "Незнакомка в красном"

Автор книги: Марлен Сьюзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Нечего, но приходится! – с чувством воскликнула Джорджина. – По закону мать не имеет прав на детей, ею рожденных. Вы, мужчины, забираете себе все лучшее, что дает брак, тяжести же непосильным грузом ложатся на плечи жен.

После ее слов Джастин распалился еще больше. Он слишком хорошо помнил безумные истерики Клариссы.

– Помилуйте, что хорошего может быть в том, что мужчина связан до конца своей несчастной жизни с расточительным, испорченным существом, похожим на капризного ребенка, которого ничем нельзя ублажить?

Хорошенький подбородок мисс Пенфорд упрямо поднялся.

– Если мужчина обращается с женой, как с ребенком, она так и будет себя вести.

– Если она ведет себя как избалованный ребенок, то как с ней еще можно обращаться?

– Возможно, если с ней обращаться, как со взрослой, она будет себя вести как и подобает взрослому человеку, – сказала мисс Пенфорд.

Джастин заметил, что его сестра слушает их с нескрываемым интересом.

– Джорджи, милая, – сухо вмешался ее отец, – давай не будем проводить сегодня битву полов. Что бы вы ни думали о женских правах, милорд, могу я рассчитывать, что вы поддержите фабричный билль?

– Да, хотя этот вариант законопроекта несколько недоработан, так как он не дает детям необходимой защиты.

– В политике надо уметь довольствоваться малым, – со вздохом сказал Пенфорд. – В конце концов, это сократит рабочую неделю детям от девяти до двенадцати лет до сорока восьми часов, и им будет обеспечено ежедневно два часа пребывания в школе. Скажите мне, милорд, вы читали «Сартор Резартус» Карлейла в журнале «Фразер»?

– Крайне интересно, правда? – отозвался Джастин.

Последовало воодушевленное обсуждение недавно вышедших статей и книг. Джастин не только обнаружил, что мисс Пенфорд удивительно начитанна, но был поражен, как много общего у них во взглядах на прочитанное.

Мелани тоже принимала участие в обсуждении, и ее замечания удивили его своей проницательностью. Он все больше и больше убеждался, что мисс Пенфорд права – его сестра гораздо умнее, чем он думал.

Когда он увидел, что Джорджина подавляет зевок, он посмотрел на роскошные часы над камином и страшно удивился, что уже так поздно. Он не мог припомнить случая, чтобы вечер пролетел так быстро, а разговор был таким оживленным и содержательным.

– Мелани, у тебя был тяжелый день, – сказала мисс Пенфорд. – Ты, наверное, устала.

– Совсем нет! – Лицо Мелани выразило такое же нежелание прерывать вечер, какое испытывал и Джастин.

– Ну, боюсь, что у меня сегодня не было такого возбуждающего события, как поездка в дилижансе, Лэни. Пожалуйста, извините меня. – Вставая, мисс Пенфорд спросила Джастина с надеждой в голосе: – Вы уезжаете утром, милорд?

Джастин сам удивился, осознав, как ему не хочется уезжать. Обычно он считал деревенскую жизнь страшно скучной, но этот день явился на редкость приятным исключением.

Как бы ему хотелось, чтобы Джорджина попросила его задержаться в Пенфилде! Но у нее, похоже, не было такого намерения. Джастин не мог придумать никакого серьезного предлога, чтобы остаться. И вдруг его осенило.

Самым невинным тоном он сказал:

– Да, мы с сестрой завтра уедем. Мы не хотим злоупотреблять вашим гостеприимством дольше, чем следовало бы.

– Нет! – захныкала Мелани. – Ну пожалуйста, позвольте мне остаться здесь, с Джорджиной!

– Ты поедешь со мной, – твердо сказал Джастин.

– Ну почему ты не разрешаешь мне остаться там, где я счастлива? – Мелани разразилась слезами. Через минуту она вся сотрясалась от рыданий.

Джастин, который воспринимал подобные сцены как прямой шантаж, резко сказал:

– Ты что, до сих пор не поняла, что я не поддаюсь на твои слезы? Ты только добьешься того, что я буду еще более последовательным в своих поступках.

Мелани вскочила на ноги.

– Ты самый жестокий человек на свете!

В обычной ситуации Джастин не обратил бы внимания на это обвинение, но его рассердило, что сестра обвинила его в присутствии Пенфордов. Он резко ответил:

– Если ты так считаешь, Мелани, то ты просто совсем не знаешь мужчин.

Она возмущенно посмотрела на него сквозь слезы.

– Я тебя ненавижу!

Повернувшись, она выбежала из комнаты. Мисс Пенфорд последовала за ней.

Виконт, очевидно, вовсе не смущенный происшедшим, спокойно заметил:

– У Мелани сейчас трудный возраст, не обращайте внимания. Еще стаканчик портвейна, милорд?

Джастин кивнул. Пенфорд взял графин со стола и налил себе и гостю.

– Я должен извиниться за то представление, которое разыграла здесь моя сестра, – хмуро сказал Джастин. – Она любит использовать слезы как оружие против меня.

– А почему бы и нет? Слезы так хорошо действовали на ее бабку и деда, что, естественно, стали ее излюбленным средством. – Пенфорд отпил глоток. – У вас есть все, что нужно?

Джастин улыбнулся.

– Нет, кажется, все мои желания предвосхищаются.

– Моя дочь прекрасно ведет дом. Мне удивительно повезло.

Джастину вспомнились ее слова насчет отвергнутых поклонников.

– Я удивляюсь, что какой-нибудь воздыхатель не увел вашу дочь от вас.

– Несколько мужчин пытались свататься, но у них ничего не вышло.

– И кто же эти отвергнутые джентльмены?

– Роджер Чедвик, отпрыск сэра Сесила Чедвика, был ближе всех к цели.

Джастин прищурился.

– Я его не знаю, – сказал он, сразу же почувствовав явную неприязнь к этому джентльмену.

– Прекрасный молодой человек, – уверил его Пенфорд со странным выражением, несколько озадачившим Джастина. – Честно говоря, я не совсем отказался от надежды, что Роджер еще может убедить Джорджину выйти за него.

Неприязнь Джастина к Роджеру Чедвику заметно усилилась.

– Скорее всего, Рэвенстон, вы знаете только двух из отвергнутых Джорджи женихов. Это лорд Плимптон и граф Инглэм.

Черт возьми! Так вот почему эти джентльмены говорили о ней с такой злостью! Так она их отвергла! Теперь эта пара упала еще ниже в глазах Джастина.

– Особенно Инглэм. Он никак не мог поверить, что Джорджи откажется от столь заманчивой партии, как он сам, и сердито потребовал, чтобы она назвала причины.

Джастин не мог удержаться от улыбки.

– Не сомневаюсь, ваша дочь выполнила его желание со своей обычной прямотой.

– Да, именно так. Инглэм был так разъярен ее нелестным – но абсолютно верным – отзывом о его характере, что я уже начал опасаться, не хватил бы его удар. С того момента он порочит ее, где только может.

Да, теперь Джастину все было ясно. Пенфорд замолчал, словно бы не зная, как начать, затем сказал:

– Как вы знаете, моя дочь очень хотела бы дать приют вашей сестре в нашем доме.

Хотя Джастин начинал все больше проникаться этой идеей, он вежливо сказал:

– Я не могу допустить, чтобы Мелани так вас стесняла.

– Но я совершенно не возражаю.

Джастин посмотрел на него с сомнением.

– Ну конечно, я прекрасно понимаю, что вас волнует, – продолжил Пенфорд. – Вы заботитесь о благе вашей сестры, и это весьма похвально. Вы не захотите даже всерьез рассматривать эту идею, пока не будете абсолютно уверены, что девочка в хороших руках.

– Я нисколько не сомневаюсь в ваших достоинствах, – любезно произнес Джастин. Пенфорд иронически поднял бровь.

– Вы сомневаетесь в достоинствах моей дочери?

– У меня есть некоторое беспокойство, что она окажет нехорошее влияние на мою сестру.

– Да, Джорджи имеет сильное влияние на нее! – заверил его Пенфорд. – И я говорю это отнюдь не из отцовской гордости. Если бы она не взяла Мелани под свое покровительство, ваша сестра, боюсь, стала бы просто невыносимой.

– В таком случае, я искренне благодарен вашей дочери. – Джастин не мог отрицать, что в присутствии мисс Пенфорд Мелани показала себя с лучшей стороны, чем когда-либо раньше. Ее оживленность и интерес к различным вещам просто поразили его.

– И потом, без Джорджи ваша сестра не развила бы свой ум. – Это заставило Джастина насторожиться, и он холодно сказал: – Чего бы я совершенно не хотел, это чтобы Мелани стала «синим чулком».

– Почему? – спросил Пенфорд.

– Они такие... такие скучные, – запинаясь, произнес Джастин.

– Неужели? – Пенфорд вопросительно поднял брови. – Но вы не казались скучающим во время сегодняшнего разговора с Джорджи.

Совершенно сбитый с толку, Джастин открыл было рот, потом закрыл его. Какое там, этим вечером он и думать забыл о скуке! Он не мог припомнить, чтобы когда-либо еще так интересно проводил вечер.

– Но я не считаю вашу дочь «синим чулком».

– Вы произнесли это как комплимент, но Джорджи вряд ли так бы его восприняла.

– Скорее всего, нет, – с улыбкой согласился Джастин.

– Если у вас нет ничего срочного, что требовало бы вашего присутствия в Лондоне, лорд Рэвенстон, я бы предложил вам остаться в Пенфилде на две-три недели, чтобы вы могли понаблюдать за вашей сестрой в обществе Джорджины. Я уверен, что это поможет развеять все ваши подозрения.

Приглашение было очень заманчивым, хотя желание Джастина остаться в Пенфилде имело довольно мало общего с беспокойством за Мелани.

– Тогда, вернувшись в Лондон, вы сможете быть уверены, что вашей сестре пребывание здесь не принесет никакого вреда. Более того, вы согласитесь, что это лучшее место для нее.

– Наверное, я останусь.

– Я буду очень рад вашему обществу, – заверил его Пенфорд со странной улыбкой, смысл которой был непонятен Джастину.

Хотя получить такое приглашение было заветным желанием Джастина, у него вдруг мелькнула мысль, не имеет ли виконт на то какие-то свои скрытые причины. Впрочем, Джастин так и не мог придумать, что бы это могло быть. Может быть, Пенфорд рассчитывает убедить его поддержать радикальный билль о правах замужних женщин на имущество?

Но это ему не удастся.

11

Джорджина долго не могла уснуть, думая о Рэвенстоне. Его извинения перед обедом были столь искренними, что не могли не покорить ее. Почти весь вечер он был таким милым и обходительным, что, несомненно, очень тронуло ее.

Правда, Джорджина испытывала смущение и неловкость оттого, что не сразу распознала его поддразнивания за обедом, приняв их поначалу за чистую монету. Но ведь его мачеха когда-то убедила ее, что у него нет ни малейшего чувства юмора.

Его искреннее внимание к сестре тоже удивило ее. Джастин проявил достаточное терпение, чтобы заставить Лэни разговориться. Было видно, однако, что девушка не понимала его суховатый юмор. Наблюдая их вместе, Джорджина начинала понимать, что в их отчуждении была вина и Лэни.

Джорджине было приятно видеть, что он не поддался на нечестный прием, который Мелани переняла от своей матери, – заливаться слезами, если ей хотелось чего-то добиться. Такое поведение выводило из себя Джорджину точно так же, как и Джастина. Если женщина ведет себя как избалованное дитя, то она заслуживает, чтобы к ней относились соответствующим образом.

Хотя Джорджина долго не могла заснуть, наутро она поднялась очень рано.

Вчерашний неожиданный приезд Рэвенстона и его сестры не дал ей возможности сходить на то место, где она нашла череп игуанодонта. Волнуясь, не похозяйничал ли там кто-нибудь из местных жителей, она решила, невзирая на холодное утро, сходить туда сразу же после завтрака. Лэни встанет еще не скоро, она любила поспать подольше, а Рэвенстон наверняка встает поздно, как и его сестра. Джорджина успеет вернуться до того, как они спустятся к завтраку.

Интересно, удалось ли отцу убедить графа оставить Лэни в Пенфилде? Уверенная, что отец, всегда встававший рано, уже спустился к завтраку, она поспешила в столовую. Она застала его, стоящим у буфета с тарелкой в руках.

– Тебе удалось уговорить Рэвенстона оставить Лэни у нас? – спросила она, усаживаясь за стол. Виконт отошел от буфета и сел рядом с ней.

– Некоторого успеха я достиг. Мелани сегодня не уедет.

– О, папа, это замечательно! Спасибо.

– И лорд Рэвенстон тоже.

Джорджина, как раз наливавшая в этот момент кофе из красивого серебряного кофейника, подняла на него глаза.

– Что? – переспросила она, не поняв.

– Он останется здесь недели на две-три.

– На две-три недели? – Противоречивые чувства охватили Джорджину. Она пыталась убедить себя, что недовольна его присутствием, но тем не менее обрадовалась этой новости. – Папа, ты серьезно?

– Осторожнее, Джорджи! – воскликнул Пенфорд.

Она посмотрела вниз и обнаружила, что льет кофе в блюдце мимо чашки.

– Я совершенно серьезен, – уверил ее отец. – Рэвенстон тоже остается.

Джорджина взяла чистую чашку с блюдцем.

Теперь она внимательно следила, куда льет, хотя ее рука дрожала от волнения.

– Но ведь Рэвенстон презирает деревенскую жизнь.

– Неужели? – Отец помешивал сливки в своей чашке. – Что-то я этого не заметил, когда предложил ему остаться. Он моментально согласился.

– Но чего ради ты его пригласил?

– Я думаю, это единственный способ убедить его позволить Лэни жить у нас. Учитывая это, я решил, что ты не будешь возражать.

– Не могу представить себе, почему он согласился остаться.

На секунду лукавый огонек заплясал в глазах отца. Так бывало, когда он задумывал какую-то хитрую комбинацию. Интересно, что он замыслил сейчас?

– Он согласился, потому что должен удостовериться, что его сестре будет здесь хорошо. Будь ты на его месте, ты бы поступила так же.

– Будь я на его месте, я никогда бы так не относилась к своей сестре.

– Но тогда это еще важнее. Пусть поживет здесь немного и присмотрится к ней. Они практически не знают друг друга, и ты должна приложить все усилия, чтобы помочь им познакомиться получше. Рэвенстон показал вчера, что действительно заботится о ней. Думаю, если он лучше узнает Мелани, то полюбит ее и станет более внимательном к ней.

– Сомневаюсь. – Но, говоря это, Джорджина вспомнила вчерашние попытки графа разговорить Лэни. И она решила, что сделает все возможное, чтобы подружить их.

После завтрака она сразу же направилась к заброшенной каменоломне, месту своих палеонтологических изысканий.

Несколько минут быстрой ходьбы, и она обогнула холм и вышла на тропу, ведущую к узкой долине. Ее цель, подковообразная впадина в склоне холма, была прямо перед ней. На дне выемки из груды камней слегка виднелся деревянный ящик.

Внимательно осмотревшись, Джорджина убедилась, что никто не появлялся здесь со времени ее последнего посещения. Все было так, как она оставила, даже дикий овес и осока, растущие на дне карьера, не были примяты.

Она шла сюда с намерением убедиться, все ли в порядке, но на всякий, случай надела под юбку мужские панталоны, в которых обычно производила раскопки. И вот теперь, когда она уже была здесь, Джорджина не удержалась от искушения посмотреть, не найдется ли поблизости еще каких-нибудь окаменелостей.

Она сняла юбку и осталась в черных брюках. Наклонившись, она открыла крышку деревянного ящика с инструментами и вытащила кирку.

– Очень удачный наряд, мисс Пенфорд.

Джорджина, уверенная, что находится в полном одиночестве, вздрогнула, услышав позади голос Рэвенстона.

Сообразив, что в ее теперешнем положении ему лучше всего виден ее зад, обтянутый брюками, она резко выпрямилась и выронила кирку. Та упала на землю с глухим стуком.

Обернувшись, девушка увидела Рэвенстона, устремившего взгляд на ее бедра. Усмехнувшись, он широко улыбнулся ей.

– И очень соблазнительный.

Джорджина покраснела под его пристальным взглядом, а сердце ее бешено забилось. Его черные кудри растрепались, и это придавало ему задорный вид.

– Как вы здесь очутились? – спросила она, удивленная, что Джастин сумел подойти так тихо. Она не слышала ни единого звука, пока он сам не выдал свое присутствие.

– Так же, как и вы, пешком.

– Я удивлена, что вы так рано поднялись с постели.

Рэвенстон усмехнулся.

– Я не так ленив, как вы, должно быть, думаете. В деревне я всегда встаю рано. Я спускался к завтраку, когда увидел, как вы выходите из дома, и решил пойти следом.

– Если бы я желала вашего общества, лорд Рэвенстон, я бы вас пригласила.

Он засмеялся, и она поймала себя на мысли, что ей приятно слышать его смех.

– Именно поэтому я и не выдавал до сих пор своего присутствия. – Он внимательно изучал подковообразные стены каменоломни. – Я хотел посмотреть, где вы нашли кости игуанодонта.

– Теперь вы это видите.

Его густые черные брови взметнулись вверх в ответ на ее задиристый тон, и он улыбнулся.

– И теперь я могу идти? О нет, вы от меня так просто не отделаетесь.

Впрочем, Джорджина и сама была не уверена, что хочет этого.

Все еще улыбаясь, Рэвенстон убрал с ее щеки выбившийся локон. От его нежного прикосновения все ее тело охватил трепет.

– Скажите-ка мне, вы надеваете брюки только когда занимаетесь раскопками, или носите их на публике, шокируя своих соседей, как Жорж Санд в Париже?

– Спокойствие моих соседей не подвергается риску. А вы читали ее роман «Индиана»?

Улыбка мгновенно исчезла с его лица.

– Да, эта женщина выходит за всякие рамки, как в своих взглядах, так и в одежде.

Джорджина немедленно взвилась при этих словах.

– Почему? Потому что она отстаивает право женщины любить и быть независимой?

– Я поражен, что ваш отец позволил вам читать такую чепуху.

– Папа никогда не вмешивается в то, что я читаю.

– Возможно, ему стоит подумать об этом.

– Он не такое древнее ископаемое, как вы.

Внезапный блеск в его глазах сказал ей, что стрела попала в цель. Но вместо того, чтобы отразить удар, Джастин сказал:

– Кстати, об ископаемых, мне кажется, что вы именно здесь нашли свой череп.

Он показал на продолговатое углубление у левого края стенки.

Джорджина кивнула.

– Каменоломня не такая уж и большая, – заметил он. – Почему она заброшена?

– Мой отец приказал ее закрыть по причинам безопасности, когда унаследовал Пенфилд после смерти брата. В ней произошло несколько несчастных случаев, двое рабочих погибли и еще несколько пострадали.

Граф посмотрел на кирку, брошенную Джорджиной.

– Я вижу, вы собирались возобновить ваши поиски. Почему вы не взяли с собой пару слуг, чтобы они сделали для вас черную работу?

– Потому что они норовят размахнуться киркой слишком сильно, и я боюсь, что, если им попадется что-то интересное, они повредят находку.

– Серьезный довод. – Рэвенстон снял сюртук и жилет и перекинул их через открытую крышку ящика.

Джорджина с изумлением наблюдала, как он развязал шейный платок, снял его и бросил поверх жилета. Затем Джастин начал расстегивать верхние пуговицы рубашки.

Боже правый, он что, собирается раздеться перед ней догола? Она почувствовала, что заливается краской.

– Что... что вы делаете, милорд?

Он нагнулся и поднял с земли кирку.

– Хочу убедить вас, что могу действовать этим инструментом с достаточной осторожностью.

– Я удивлена, что вы вообще можете им действовать. – Она еще никогда не встречала графа, который не считал бы подобное занятие ниже своего достоинства.

– Я не раз выезжал в экспедиции на раскопки, – пояснил Джастин. – Опыт научил меня, так же, как и вас, что лучше использовать инструмент самому, чем рисковать находкой.

Он начал осторожно долбить склон холма над головой, вправо от того места, где она нашла челюсть. Джорджина с облегчением отметила, что он действует достаточно осторожно. Она достала из ящика стамеску.

– Почему вы выбрали именно это место, мисс Пенфорд?

– Слой здесь очень похож на тот, в Тилгейт-Форест, где миссис Мантелл нашла зуб игуанодонта.

Он бросил на нее одобрительный взгляд, и это вызвало в Джорджине прилив такой радости, что она сама удивилась. Почему это ей так важно?

Рэвенстон продолжал орудовать киркой, в то время как Джорджина работала стамеской.

– Отец сказал, что вы подумаете над моей просьбой оставить вашу сестру у нас, вместо того, чтобы отправлять ее обратно к леди Недлейн.

Джастин прекратил работу и повернулся к ней.

– Да.

Она встретила его взгляд.

– Надеюсь, вы примете правильное решение, милорд. Ей у нас будет намного лучше, чем в этой дурацкой школе!

– Даже если я и отклоню ваше предложение, я не пошлю Мелани обратно в школу леди Недлейн.

Рэвенстон опять принялся за работу, легко касаясь стенки каменоломни острием кирки.

– Не пошлете?! – воскликнула Джорджина с удивлением и радостью. – А почему вы так решили?

– Я пришел к выводу, что вы были правы: это не очень подходящая для нее школа.

Он все еще работал, и Джорджина не могла видеть выражения его лица. Она была удивлена, что человек, столь самоуверенный и презирающий женщин, мог признаться, что она, обыкновенная женщина, оказалась хоть в чем-то права.

– Но тогда почему вы не разрешаете ей пожить у нас? Вы боитесь, что вас осудят за то, что она живет не с вами?

Джастин опять прервал работу и обернулся к ней.

– За все эти годы я давно привык к критике за то, что не позволяю своей подопечной жить со мной. Когда умер мой отец, меня все осуждали, что я поддался на уговоры ее матери и разрешил ей вернуться с Лэни к своим родителям в Сассекс. В то время я был женат и имел соответственно гораздо меньше причин, чем сейчас, чтобы не брать в свой дом Мелани. Оглядываясь назад, я иногда думаю, что был не прав.

– А почему вы так поступили?

– Ее мать отказывалась жить в Корнуэлле, мне казалось неразумным разлучать мать с дочерью, особенно если ребенок такой маленький. А ведь Мелани тогда был всего год от роду. – Он нахмурился. – Какого черта вы так на меня смотрите?

Джорджина глядела на него, раскрыв рот, не в силах поверить услышанному.

– Я поражена, что вы так к этому относитесь, лорд Рэвенстон. Большинство мужчин даже не задумались бы отнять у матери их детей, неважно, насколько они малы.

– Я уже говорил вам, что не отношусь к большинству, – произнес он с легкой улыбкой, очаровавшей ее. – Но очевидно, что вас я до конца не убедил.

– Нет, не убедили. – Тем не менее он добился большего, чем она могла себе представить двадцать четыре часа назад. – Но почему вы не решаетесь оставить Лэни здесь?

Его лицо приобрело озабоченное выражение.

– Честно говоря, мне претит мысль перепоручать сестру, находящуюся на моем попечении, вам и вашему отцу. – Он поставил кирку вертикально и оперся на рукоятку. – Но в то же время я не представляю, как бы мы могли жить с ней вместе в моем лондонском особняке.

– А не могла бы она жить с вами в вашем поместье в Корнуэлле? – предложила Джорджина, зная, что Лэни мечтает жить в доме, где она родилась.

– Нет, потому что я очень редко теперь езжу в Рэвенкрест. – Джастин рассеянно провел рукой по непокорным черным волосам. – Более того, мое поместье достаточно уединенно, и я боюсь, что она будет чувствовать себя одиноко.

Джорджина вполне понимала его сомнения. Его честное признание порадовало ее, и она решила быть такой же откровенной.

– Я тут совершенно не могу спорить с вами, но, может быть, вы хотя бы возьмете Лэни в Рэвенкрест, когда поедете туда ненадолго?

– Зачем?

– С того момента, как умерли ее дедушка и бабушка, она чувствует себя лишенной дома и корней. – Джорджина посмотрела вверх, ее внимание привлекли два ястреба, кружащие в небе в поисках добычи. – Лэни очень хочет увидеть дом, где она родилась. Она говорит, что совсем его не помнит.

– Странно было бы, если бы она его помнила, ведь она не была там с младенческого возраста. Моя мачеха ненавидела Корнуэлл и, покинув его, отказывалась туда возвращаться.

«Ее светлость также не любила и пасынка, которого все время называла бессердечным и жадным», – вспомнила Джорджина.

– Что же до того, чтобы взять мою сестру в Рэвенкрест, то мне кажется, что менее всего она хотела бы ехать куда-либо в моем обществе. – Темные глаза Рэвенстона стали озабоченными. – Вы заметили, какая она со мной угрюмая и замкнутая? Вчера вечером мне впервые удалось пообщаться с ней.

Помня свое решение помочь брату и сестре сблизиться, Джорджина осторожно сказала:

– Лэни не понимает вашего юмора, и потом, она вас немного побаивается.

– Но что я, черт возьми, сделал, чтобы она меня боялась?

Его недоумение было таким неподдельным, что Джорджина испытала к нему прилив сочувствия. Ей пришлось подавить внезапное желание успокаивающе дотронуться до его рук, опирающихся на кирку.

– Ну, во-первых, вы не дали ей достаточной возможности узнать вас. Ее мать умерла, когда Лэни было девять. – В голос Джорджины сама собой вкралась укоризненная интонация. – Почему же тогда вы не взяли вашу подопечную к себе?

– По двум причинам. Во-первых, сама Мелани, ее дед и бабка, их викарий, их адвокат – все они писали мне умоляющие, душераздирающие письма, убеждая меня не разрушать счастье моей одинокой безутешной сестры, лишая ее единственного дома, который она признает.

До этих слов Джорджина как-то не вспоминала, как жутко боялась Лэни после смерти матери, что ее сводный брат заберет ее к себе.

– Я поддался на уговоры, хотя сам и не был с этим согласен. – Он вздохнул. – У меня были очень серьезные сомнения, достаточно ли хорошо дед и бабка воспитывают ее.

– И у вас были все основания для сомнений. – Джорджина помолчала, наблюдая, как ястреб камнем устремился вниз, чтобы схватить добычу.

Когда птица взвилась вверх с бьющейся в когтях мышью, она продолжила:

– А вы не считали своей обязанностью регулярно навещать вашу подопечную, чтобы посмотреть, как ей живется и счастлива ли она? Я могу по пальцам на одной руке пересчитать, сколько раз вы приезжали к Лэни, пока ее родственники были живы.

Джастин нахмурился.

– Я знаю, что это мое упущение, но моя сестра бомбардировала меня письмами, в которых расписывала, как она счастлива с бабушкой и дедушкой, и просила меня позволить ей остаться. Даже тогда я, наверное, приезжал бы чаще, но мне слишком ясно давали понять, что мои визиты нежелательны. Мелани, казалось, особенно тяготится моим присутствием.

Еще бы она не тяготилась! Мать расписала его Лэни как бессердечное, жестокое чудовище. А после смерти матери дед и бабка продолжали убеждать внучку, что ее брат злой, равнодушный и что ему совершенно не нужна сестра.

Джастин взял кирку и повернулся, чтобы еще раз изучить стенку каменоломни. Явно озаренный какой-то новой идеей, он ткнул ногой в ее основание.

Джорджина все еще думала о Лэни.

– Вы сказали, милорд, что у вас были две причины не забирать Лэни к себе после смерти ее матери. Какова же вторая причина?

Он повернулся к ней.

– Я был тогда вдовцом, а жизнь в холостяцком доме вряд ли подходила для девятилетней девочки. К тому же жизнь в деревне, на свежем чистом воздухе, гораздо полезнее.

Значит, принимая решение, Рэвенстон все-таки думал о благе для сестры! Это открытие смягчило сердце Джорджины.

– Я не думаю, что для ребенка хорошо дышать копотью лондонского воздуха, – добавил он. – Вы не замечали, как часто лондонские дети имеют проблемы с легкими?

Джорджина знала это, но была поражена, что он обратил на это внимание.

– Но если вы так не любите городской воздух, милорд, почему вы сами остаетесь в городе вместо того, чтобы жить в вашем поместье в Корнуэлле? Вам не нравится та местность?

– Совсем нет. – На его лице появилось отсутствующее, грустное выражение, которое тронуло ее до глубины души. – Земля там прекрасна. – Он умолк, задумавшись.

Джорджина сама удивилась, как сильно ей хотелось утешить его – и дотронуться рукой до его волнующего лица. Наконец она прервала его задумчивость:

– Если она так прекрасна, то почему...

Джорджина замолчала, осознав неуместность столь личного вопроса.

– Хотя природа там очень красива, я не могу сказать того же о доме в Рэвенкресте. Он огромный, неуютный и полон сквозняков. Я его ненавижу! – В его глазах появилась вдруг такая боль, что Джорджина не удержалась и ласково прикоснулась к его руке. Он был очень недоволен своей несдержанностью и удивлен ее реакцией. Но, по крайней мере, ему было приятно ощущать ее прикосновение.

– Я подозреваю, лорд Рэвенстон, – мягко сказала девушка, – что ваша ненависть к дому имеет гораздо более глубокие корни, чем простое неудобство.

– Например? – нахмурился он.

«Судя по тому, что я слышала о его жене, она способна была отвратить от брака любого мужчину». Эти слова Нэнси Уайлд в сочетании с его явным нежеланием вступать в брак подсказали Джорджине, всегда безрассудно прямой, незамедлительный ответ:

– Наверно, воспоминания о вашей жене.

Суровое лицо Рэвенстона застыло, и он резко бросил:

– Я ни с кем не обсуждаю мою покойную жену!

Подхватив кирку, он опять повернулся к стене и яростно набросился на нее у основания, явно срывая на ней свой гнев и боль. Его реакция позволила Джорджине убедиться, что она правильно поняла причину его тяжелых воспоминаний.

Солнце было удивительно теплым для такого раннего часа. Рэвенстон с ожесточением продолжал работать, на белой рубашке его выступил пот. Вскоре она прилипла к телу и стала почти прозрачной.

Джорджина с восхищением поглядывала на мощные мускулы, перекатывающиеся при каждом движении. Судя по всему, лорд Рэвенстон много времени уделял спорту, иначе откуда у него была бы такая атлетически сложенная фигура?

Пока она наблюдала за ним, странное тепло зародилось в ней, причем слишком глубоко, чтобы его можно было приписать воздействию солнца. Джорджина не могла отогнать воспоминания о том, какими мягкими и волнующими были эти сильные, умелые руки, когда ласкали ее. Жар внутри ее все разгорался.

Рэвенстон работал так энергично, что земля и камни отлетали в разные стороны, пока обеспокоенная Джорджина не запротестовала.

Он остановился и посмотрел на нее.

– Я ничего не поврежу, – успокоил он.

Капли пота покрывали его лицо. Ей так хотелось стереть пот своим платком, а также просто прикоснуться к этому красивому смуглому лицу.

Рэвенстон прислонил кирку к ящику, взял свой шейный платок и вытер лицо. Посмотрев на грязные пятна, появившиеся на прежде безупречно белоснежной ткани, он поморщился.

– Надеюсь, мой слуга появится здесь сегодня с запасом одежды, иначе мне придется совершить набег на гардероб вашего отца.

– Папа не будет против, – успокоила его Джорджина, – хотя модных вещей предложить он вам не сможет.

Джастин опять взялся за кирку.

– Я копаю ниже того места, где, по моим понятиям, лежит скелет, чтобы дожди со временем размыли землю и камни над ним, обнажив кости.

– Но если вы ошибаетесь? – спросила она, когда он опять принялся за работу. Его ритмичные удары даже не замедлились.

– Я редко ошибаюсь, мисс Пенфорд.

Ее зародившаяся было к нему симпатия мгновенно пропала: «Невозможный, самоуверенный упрямец!»