Текст книги "Избранница ночи"

Автор книги: Марк Сиддонс

Они вышли в полутемный коридор, и старуха проводила ее в маленькую каморку, где стояла высокая деревянная бочка с водой. Маленькое оконце под самым потолком проливало скудный свет на стены, по которым были развешены пучки пахучих трав и веток, а на длинной высокой лавке у стены лежала куча белого свежевыстиранного тряпья.

– Раздевайся и полезай в бочку,– скомандовала старуха.– Я сейчас вернусь.

Она вышла, а Соня, мгновение поразмыслив, стянула через голову свое кожаное одеяние и, встав ногами на лавку, оттуда перелезла в бочку. Вода, к ее удивлению, оказалась теплой и душистой, ее запах напомнил девушке ароматы полевых цветов. Она принялась осторожно смывать водой засохшую на теле кровь. Раны немилосердно щипало, но Соня, стиснув зубы, продолжала свое дело.

– Вот так тебе будет легче.– Старуха появилась вновь, неся в руках кувшин.

Она подошла к бочке и вылила в нее содержимое сосуда, оказавшееся жидкостью пронзительно-голубого цвета. Вода вокруг Сони мгновенно вспенилась, и девушка почувствовала, как со дна поднимается множество мелких пузырьков, приятно покалывающих тело.

– Посиди подольше в этой воде,– сказала старуха,– и раны быстро заживут. Дело проверенное, можешь не сомневаться…

Она снова вышла и на этот раз долго не появлялась. Соня прислонилась спиной к стенке бочки и в изнеможении прикрыла глаза. Пузырьки ласково покалывали кожу, с нежным шорохом лопаясь на поверхности воды, и девушке казалось, что ее тело уносится куда-то ввысь. Иногда в мозгу вспыхивали картины недавних событий, но тут же исчезали, не задерживаясь надолго, и Соня вся отдалась непередаваемому блаженству, никогда не испытываемому ею раньше. Запахи дурманили голову, и девушка подумала уже, что старуха подсыпала в воду сонного зелья, но и эта мысль сразу же покинула ее, уступив место легкости и радостному ожиданию чего-то невыразимо приятного…

– Ты не заснула? – Голос, зазвучавший где-то высоко над ней, заставил девушку открыть глаза и поднять взгляд вверх, но перед ней были только старые, потемневшие от времени доски низкого потолка.

– Я спрашиваю, не спишь? – вновь раздался голос, и Соня вытянула шею – перед ней стояла старуха с большим куском мягкой ткани в вытянутых руках,– Вылезай, пичужка, с тебя хватит. Слишком много хорошего тоже нельзя.

Девушка повиновалась и, легко подтянувшись на руках, перенесла сначала одну, а потом и другую ногу на лавку. Вода стекала с ее тела, капли с мягким шелестом падали на деревянный пол.

– Ишь, какая красавица! – одобрительно сказала старуха, рассматривая раскрасневшуюся Соню.– Эту Атлию можно понять.– По голосу говорившей нельзя было определить, всерьез она говорит или шутит, но девушку эти слова заставили вздрогнуть.

– Я и говорю: сука она! – убежденно продолжила старуха.– Паршивая развратная сука! Ну давай вытирайся, малышка.

Последнее уже относилось к Соне, старуха протягивала ей кусок мягкой ткани:

– Сейчас принесу одежду.

Девушка, осторожно прижимая ткань к телу, с удивлением осознала, как быстро отступила боль после купания в бочке. Она уже почти не чувствовала ни жжения, ни болезненного стягивания кожи в месте ссадин. Полотенце тоже пахло очень приятно, и его аромат на мгновение заставил Соню вспомнить совсем недавнюю жизнь в столице.

«Что делать дальше? – Она уже задавала себе этот вопрос, когда находилась в подземелье, но тогда не было ни времени, ни сил найти на него правильный ответ.– Мстить, конечно! – Соня сжала зубы.– Я должна расквитаться с Атлией и аквилонцами за смерть моих близких. Это не просто, но я все силы положу на это и добьюсь своего, чего бы мне это ни стоило!»

Она решительно тряхнула головой, ее глаза вспыхнули холодным решительным огнем, водопад золотисто-рыжих волос рассыпался по плечам.

– Вот тебе на первое время,– хозяйка вновь появилась в каморке,– а дальше видно будет.

Соня отметила про себя, что старуха удивительно ловко и плавно движется для своих лет, но долго размышлять по этому поводу у нее не было желания. Девушка, с удовольствием ощущая мягкость полотна, продела руки в рукава просторной блузы, натянула мягкие кожаные штаны и шерстяную безрукавку. Крепкие, но изящные сапожки с окованными железом носками довершили новый наряд Сони.

– Совсем другое дело,– одобрительно сказала старуха.– Скромно, конечно, зато не так в глаза бросается в нашем захолустье. Меня зовут Текмесса,– сообщила она, глядя на Соню зелеными глазами, в глубине которых постоянно таилась какая-то усмешка.– Сейчас я тебя покормлю, а потом отдохнешь, птичка. О делах потом поговорим.

«О каких еще делах? – подумала Соня.– Чего ей от меня надо?» – Но за старухой пошла, потому что голод вновь напомнил о себе, и она, наверное, все бы отдала сейчас за горбушку хлеба или лепешку .

* * *

Ей снился странный и чудный сон – будто она гуляет по берегу моря и волны, набегая на песок, временами обдают ее тело мельчайшими брызгами, скорее похожими на легкий туман. Чайки уже не носятся с криками, а словно далекие кораблики покачиваются на спокойных волнах. Солнце висит над самой поверхностью моря, и его лучи не жгут, а только напоминают своим ласковым теплом о дневной жаре. Небо возле светила окрашено в желтые и розовые краски и, уходя от него ввысь, голубеет и синеет, и у самой кромки гор, которые обрамляют берег, его цвет уже почти сливается с темнотой скал. Внезапно из этой мглы возникает какой-то черный сгусток, который все увеличивается и увеличивается в размерах, и скоро Соня уже различает, что это птица, похожая на чайку, только гораздо крупнее. Раздается жуткий свист, похожий на вой бури, и гигантская черная птица, хлопая крыльями, закрывающими почти все небо, пытается схватить девушку огромными лапами с чудовищными когтями.

Соня бросается прочь от берега, от моря, которое только что дарило ей свежесть и прохладу. Она карабкается по каменистой осыпи вверх, достигает луга и бежит в высокой траве, отмахиваясь от чудовища, спотыкаясь и падая. Птица камнем бросается на нее, промахивается, вновь взлетает вверх, и тогда Соня видит, что ее крылья черные только снизу, а сверху – серовато-белые, и тогда она вспоминает: буревестник! Почему он хочет схватить ее? Обессиленная, девушка почти падает ничком в траву, но в этот миг чувствует, как ее тело обхватывают когти чудовища, она кричит от ужаса, но не слышит своего голоса, заглушаемого шумом крыльев и свистом ветра.

Но странно: она не чувствует боли, ей легко и приятно в таких страшных с виду лапах, Соня словно лежит в мягкой постели, как было в детстве, и мать склоняется с улыбкой над ней. Девушка не видит ее лица, но отчего-то с абсолютной точностью знает: это ее мать.

Но это видение продолжалось совсем недолго – мгновение, не больше. Теперь она плывет высоко над землей, над реками, лесами и степью. Вдали вновь мелькнула гладь моря, они все ближе и ближе к ней, и вот уже покрытое рябью водяное пространство заполнило все вокруг. Стремительно проносятся пенные гребни волн, птица снижается, почти падает, и от этого у девушки окончательно захватывает дух и в невыразимой тоске сжимается сердце. Впереди – темная громада скалистого острова. Они проносятся вдоль берега, и Соня успевает увидеть высокого худого черноглазого человека в накинутом на плечи плаще из лисьих хвостов. Он поворачивает голову вслед им, и в этот момент буревестник издает ужасный крик и отпускает Соню. Девушка чувствует, как, кружась в воздухе, она медленно, словно выпавшее в полете птичье перо, парит, опускаясь вниз, на землю, но глаз уже не различает ничего. Туман скрывает от нее и берег, и скалы, и черноглазого человека в странном одеянии. Она куда-то проваливается и уже не помнит ничего больше-

Когда Соня проснулась, то уже совершенно не ощущала ни боли, ни усталости – все улетучилось, даже следы от ударов на теле были едва заметны. День-два, и от них останется только воспоминание.

«Надо же,– осматривая себя в большом зеркале, висевшем напротив топчана, удивилась Соня,– вот кто колдунья-то, а вовсе не я. Чего только ни наболтают эти идиоты-мужчины, особенно когда женщине удается поставить их на место…»

За дверью послышались шаги, и девушка, торопливо натянув на себя одежду, начала расчесывать волосы. В комнату вошла хозяйка. Соня еще раз поразилась тому, с какой совсем не свойственной старикам легкостью передвигается Текмесса.

– Проснулась? – удовлетворенно отметила старуха.– Вижу, вижу,– она махнула рукой в сторону открывшей было рот девушки,– все прошло, не так ли?

– Угу,– ответила Соня, ожидая дальнейших действий Текмессы.

– Ты говорила мне, что хорошо стреляешь из лука и бросаешь нож. Верно?

– Угу…

– Ты, я смотрю, немногословна,– усмехнулась старуха, и ее зеленые глаза блеснули весельем.– Что ж, это неплохо.

Соня молча стояла, наблюдая за старухой, которая на мгновение задумалась, видимо, пытаясь найти необходимое слово. Текмесса пожевала губами, отчего ее лицо сморщилось, приняв довольно комичное выражение.

– Мой племянник Гуинхей…– начала она, но вдруг остановилась и взглянула Соне прямо в глаза: – Ты, конечно, слышала о нем?

Девушка отрицательно помотала головой.

– В самом деле? – удивилась старуха, однако потом махнула рукой – мол, что взять с молодежи! – и продолжала: – Он живет далеко отсюда, в одном степном монастыре. Хочешь, я пошлю ему весточку, и он, может быть, согласится взять тебя на обучение?

– Мне сейчас совсем не до этого! – воскликнула Соня.– И вообще я уже достаточно чему научилась, мне этого по горло хватит. У меня имеются кое-какие дела именно здесь, так что мне не с руки покидать эти края.

«Действительно, сколько можно учиться? – подумала девушка.– Бот тоже мне, еще одна доброхотка хочет меня чему-то учить! Нетушки, хватит! Сейчас для меня самое главное – найти эту мерзавку Атлию и отомстить за смерть моей семьи».

– Да, конечно,– согласилась старуха,– я совсем забыла, тебе же надо продолжить путешествие, чтобы встретиться с родными. В Майран, если не ошибаюсь?

– Да,– угрюмо кивнула Соня.

– Но у тебя ведь нет ни денег, ни лошади, да и не пускаться же в такой длинный и опасный путь одной? – продолжала свои рассуждения Текмесса.

– Это так…– Возразить на столь разумное замечание девушке было нечего.

– У меня есть еще один племянничек,– сказала старуха таким тоном, будто этих племянников у нее были немерено,– он с другом собирается как раз в те края, и я могла бы попросить, чтобы они взяли тебя с собой.

– Племянник? – задумчиво повторила Соня.– А сколько ему лет?

– Еще не старик,– хихикнула Текмесса,– но я понимаю, о чем ты. На него можно положиться, приставать не будет, я ручаюсь. Да вот и он.– Она обернулась к двери и кликнула кого-то, видимо ожидавшего в коридоре: – Можешь войти, Лабес.

В комнате появился невысокого роста плотный человечек лет тридцати с хитрым прищуром раскосых глаз. Его непропорционально большую голову венчала блестящая лысина, обрамленная венчиком из остатков слегка вьющихся волос. Короткая бороденка и усы придавали ему некоторое сходство с козлом. Одет человечек был небогато, но чисто, и на первый взгляд мог сойти за средней руки купца или писаря в какой-нибудь чиновничьей конторе.

«И на что он мне сдался? – спросила себя Соня.– Явный пройдоха и плут. Да и в Майран я вовсе не собираюсь. Ладно,– решила она,– посмотрим, что будет дальше, там разберусь. Все равно сейчас у меня нет ни монетки… вообще ничего…– грустно закончила она свои размышления.– Не сидеть же неизвестно сколько у этой старухи. Слишком уж она проницательная…»

– Я тебе говорила об этой девице,– обратилась Текмесса к вошедшему, который, склонив голову набок, спокойным изучающим взглядом смотрел на девушку.– Возьмешь ее с собой в Майран.

– Как скажешь,– усмехнулся Лабес, но в его глазах нельзя было прочесть, доволен он поручением старухи или сосем наоборот.

– Ты поедешь с Гертли? – спросила Текмесса.

– С ним, а с кем же еще?

– Тогда я спокойна за нее,– кивнула Текмесса и повернулась к Соне: – Собирайся, голубка,– но увидев недоумение в глазах девушки, хлопнула себя по лбу: – Глупая старуха, тебе же нечего собирать, совсем забыла. Если тебе надо в Майран, лучших попутчиков тебе не найти.

«Я-то, надо заметить, еще ничего не решила,– подумала Соня,– но пойду, если уж она так этого хочет. Надо выбираться отсюда… А уж потом поразмыслю, что делать. Старуха в общем-то ничего плохого мне не сделала, только добро, но все же этот домик не совсем обычный. Лучше, если я как можно скорее унесу отсюда ноги».

– Спасибо тебе, Текмесса,– поклонилась она старухе,– Я не забуду, с какой заботой ты отнеслась к бедной одинокой девушке.

– Ступай,– мягко подтолкнула ее в спину старуха,– только помни…

Соня удивленно обернулась.

– Если решишь насчет монастыря, то знаешь, как найти меня,– уверенно сказала старуха, как будто у нее не было никаких сомнений в том, что Соне придется обратиться к ней.

– Договорились,– буркнула девушка.

«Сдался ей этот монастырь,– усмехнулась девушка про себя, шагая вслед за Лабесом.– У меня дел по горло, а она все про науку какую-то толкует… Чудно!»

Они прошли двор и, открыв калитку в заборе, оказались на пыльной улочке. Крытая повозка, запряженная двумя мохнатыми лошаденками, стояла прямо перед воротами,

– Садись,– предложил ей Лабес, указывая на козлы.

– Зачем? – спросила Соня, не ожидавшая, что все произойдет так быстро.

– Как зачем? – удивился Лабес.– Сейчас и поедем, чего мешкать? Заглянем только за моим приятелем, и в путь.

Соня, сбитая с толку быстротой событий, тем не менее не стала спорить и вспрыгнула на козлы. Лабес уселся рядом с ней и взял в руки вожжи:

– Ну, тронули,– присвистнул он на лошадей, и те послушно, хотя и неспешно взяли с места.

Соня, прислонившись к стенке повозки, равнодушно взирала на улочки городка, которые видела в общем-то впервые: езда под брюхом аквилонского коня и ночной поход к рыночной площади были не в счет.

– Стой! – Лабес натянул вожжи.– Привет, Гертли! Садись!

Соня наклонилась вперед, чтобы разглядеть того, к кому обратился ее спутник, и ее брови поползли вверх от удивления: человека такого огромного роста и телосложения ей, пожалуй, еще не приходилось видеть. Перед ней был истинный великан!

– Привет! – пробасил гигант.– А это что за красавица? – Он указал на Соню.

– Тетка пристроила,– лениво процедил Лабес.– Ловкая девчонка, сразу видно, так что пригодится в пути, обузой не будет. Зовут Соней. А это Гертли.– Он повернулся к Соне,– мой друг.

«Чего он мелет? – спросила себя девушка.– Для чего это я пригожусь? Мы ведь просто едем в Майран, ни о чем другом разговора не было…»

Верзила дружелюбно кивнул Соне в знак приветствия и, взобравшись на козлы, с трудом поместился рядом со своим товарищем.

Лабес чмокнул губами, и послушные лошади двинулись вперед.

– Выедем за городские ворота,– повернулся он к Соне,– и тогда обсудим все наши дела. Ты ведь действительно собралась в Майран?

Соня только кивнула в ответ, и тут же краем глаза уловила направленный на нее взгляд гиганта, в котором читалось искреннее восхищение.

«Еще чего не хватало! – Девушка надменно вздернула вверх подбородок и отвернулась.– И этот туда же!»

Она уже привыкла к тому, что большинство мужчин, увидев ее, начинают оказывать ей особенные знаки внимания. По правде говоря, галантные ухаживания столичных кавалеров были все-таки приятнее, несмотря на то, что желание обладать ею читалось в их глазах так же легко, как и во взглядах простых вояк.

«Но эти двое, хоть и довольно странные, все-таки выглядят поприличнее многих, а в случае чего я же не веревкой к ним привязана»,– пришла Соня к утешительному для себя выводу и, успокоившись, расслабилась и прикрыла глаза.

Глава четвертая

Они проехали городские ворота, где Лабес перекинулся парой соленых шуточек со стражниками, и вот уже повозка, подпрыгивая на неровностях проселочной дороги, неспешно покатила на север. Слева вырастали вершины Кезанкийских гор, справа и впереди до самого горизонта простиралась однообразная плоская степь, кое-где оживляемая темными пятнами перелесков и серебряным блеском ручьев и речек.

Соня, невидяще уставившись перед собой, молчала, не обращая внимания на своих спутников. Только теперь, когда миновала круговерть последних дней и уже не надо было выкарабкиваться из опасностей и бороться за жизнь, когда она не чувствовала ни голода, ни жажды, пришло страшное осознание того, что случилось, и перед глазами девушки вновь возникли искаженные мукой лица родных, злобные глаза Атлии, ухмыляющиеся рожи аквилонцев… Она только сейчас в полной мере поняла, что осталась одна, совсем одна на всем белом свете, и почувствовала себя брошенной и никому не нужной.

«А Эйдан и Ална,– вдруг с надеждой подумала девушка,– может быть, им все же удалось спастись?.. Нет, скорее всего, под той грудой мертвых тел были и мои брат и сестра,– вспомнила она прикрытые попоной трупы во дворе.– Не стали бы аквилонцы специально складывать там убитых со всего города. Да, и как я поняла, они особенно не стремились побывать в других местах. Аквилонцы как волки – разорвут добычу, насытятся и уйдут…– Соня с бессильной ненавистью сжала кулаки.– Клянусь, что отомщу за все, и аквилонским собакам и мерзавке Атлии».

Даже утренняя свежесть, напоенная запахом полевых трав и степных маков, была не в силах отвлечь ее от тяжелых дум. Девушка, сжавшись на козлах и втянув голову в плечи, даже не обращала внимания на происходящее вокруг, не говоря уж об окрестных пейзажах. Все произошло так быстро и неожиданно, что она чуть не впервые в жизни растерялась и покорно позволила распорядиться своей судьбой – хотя бы и на короткое время. Может быть, всему виной было пережитое ею за последние два дня, гибель родных – такое и у более зрелого и опытного человека способно отнять на некоторое время как разум, так и волю и желание действия. У Сони и в мыслях не было ехать в Майран, а вот теперь благодаря своим неосторожным словам и не в меру проницательной Текмессе она тряслась в повозке вместе с незнакомыми ей и непонятно чем занимающимися мужчинами. Лошади все дальше увозили ее от столицы, и предпринимать что-либо поздно: не оставаться же одной в степи, без денег, без лошади, без оружия…

Ее спутники тоже помалкивали. Искоса поглядывая на них, Соня никак не могла пронять, кто же они. На купца, как показалось ей тогда, у Текмессы, Лабес все-таки похож был мало, несмотря на его вполне благообразную внешность. Что-то проглядывало в его облике лихое, напоминавшее ее «друзей» из майранских шаек.

«Может быть, плотники или там печники? – подумала девушка, но тут же отмела свое предположение: – Нет, вряд ли».

Лабес, уловив ее взгляд, усмехнулся, подмигнул девушке и запел хрипловатым и слегка надтреснутым голосом:

 
Если б не был сиротой,
Ехал бы сейчас домой,
А поскольку дома нет,
Мне жилище – целый свет.
Как звать твою мать? Нам ее не отыскать!
Если б не был сиротой,
Был бы парень я простой,
Пас коней, доил коров,
Не кидал бы лопухов!
Как звать твою мать? Нам ее не отыскать!
Если б не был сиротой,
Поженились бы с тобой.
Лучше ты меня забудь —
Переспим, и снова в путь.
Как звать твою мать? Нам ее не отыскать!
 

Гертли оживился при звуках голоса товарища и с удовольствием подхватывал припев своим густым, но тоже хриплым басом, подпрыгивая на козлах и помахивая рукой в такт словам, отчего повозка шаталась и отчаянно скрипела – Соня даже испугалась, как бы она не развалилась прямо под ними посреди степи.

– Хорошо поем! – похвалил себя Лабес и снова подмигнул девушке: – Гляди веселей, подруга! Прошлого не вернешь, а жить дальше все равно надо! Расслабься, а то сидишь такая несчастная – у меня аж сердце заходится. Я, знаешь ли, человек чувствительный и жалостливый. Мне старуха рассказала про тебя кое-что,– он на мгновение нахмурился,– понимаю, как сильно ты влипла. Но что поделаешь? Судьба! С тем, что случилось, ничего не поделаешь, а вот свои будущие действия имеет смысл получше обдумать.

Лабес чуть присвистнул на лошадок, и те резвее застучали копытами.

– Раз старуха поручила тебя нам, можешь не беспокоиться, сыта и одета будешь. И сон в тепле,– засмеялся он,– а это ведь почти самое главное в жизни. Так?

– Может быть,– буркнула Соня.

– Ну и хорошо.– Лабес затянул следующую песню, которая не сильно отличалась по содержанию от первой, разве что была куда более непристойной. Гертли вновь, как и в прошлый раз, с удовольствием орал припев, да так громко, что встречавшиеся им стайки куропаток с ворчливым кудахтаньем убегали подальше в степь.

– Зачем вы едете в Майран? – решилась задать вопрос Соня, когда певцы решили перевести дух.

– А мы не собираемся туда,– усмехнулся Лабес,– во всяком случае пока что. Дальше посмотрим, как дела пойдут. Ты ведь, собственно, тоже не намеревалась туда отправляться?

– Но… ведь Текмесса…– начала было девушка.

– Она так думала,– Лабес хитро сощурился,– просто я ей как-то сказал, что хотел бы побывать в этом городе.

– А чем вы, собственно, занимаетесь? И откуда родом?

– Чем занимаемся – скоро увидишь,– махнул рукой Лабес.– Дело прибыльное, у тебя наверняка получится, верно, Гертли? – повернулся он к своему приятелю, который, дружелюбно ухмыляясь, слушал их беседу.– А родились мы почти рядом, но по обе стороны этих вот Кезанкийских гор: я – в Заморе, а он в Бритунии, да только вот так давно покинули те края, что уж и забыли, как они выглядят.

– Да уж,– пробасил гигант, во все глаза глядя на Соню.

Больше Соня вопросов не задавала, хотя из сказанного Лабесом толком ничего не поняла. Вскоре они остановились на небольшой отдых в лесу у круглого, как монета, озера. К вечеру их повозка уже въезжала в небольшой городок.

– Давненько мы не были здесь,– заметил Лабес, когда они миновали окованные железом ворота, заплатив положенную дань,– пожалуй, нас могли и забыть в этом занюханном городишке. Как ты думаешь?

– Хорошо бы,– отозвался его приятель.

Они остановились на постоялом дворе, на воротах которого была прибита петушиная голова, искусно вырезанная из дерева.

– Что-то я не помню этой гостиницы,– заметил Гертли.

– И к лучшему,– усмехнулся Лабес.– Значит, и тебя здесь не узнают. Хотя, конечно, такой видный мужчина, как ты…

Они заняли пару комнат на втором этаже, и Лабес, наказав своим спутникам ждать его и никуда не уходить, накинул плащ с капюшоном и отправился в город, бросив на прощанье:

– Потолкаюсь немного в тавернах, может быть, узнаю что интересное… Ты смотри, чтобы все было в порядке,– велел он Гертли, на что тот только ухмыльнулся: мол, не беспокойся.

Предупреждение для Сони в общем-то лишнее: в незнакомом городе делать было особенно нечего. Девушка защелкнула задвижку своей комнаты и легла на кровать, подложив руки под голову.

«Наверняка мои новые знакомцы заняты явно чем-то не очень законным,– решила она, вспомнив все их немногочисленные намеки, брошенные при въезде в город,– не иначе, попала в какую-то шайку».

Однако этот факт, в котором она к тому же еще не была полностью уверена, не особенно испугал Соню. Около года назад в Майране ей пришлось заниматься подобными делами, и еще неизвестно, кто в нем более искусен – она или Лабес с Гертли. Если придется кого-нибудь грабить, так это для нее дело почти что привычное, вряд ли она потеряла обретенные навыки за год обучения изящным манерам в столице. Да и деньгами можно будет разжиться, а там и подумать о том, как выполнить свою задачу. Девушка лежала, прокручивая в голове разнообразные способы мести, которыми можно было бы расквитаться с Атлией. Но как она ни прикидывала, выходило только одно: надо было или становиться такой же сильной, как кенида, то есть иметь под своим началом отряд воинов, или же научиться так искусно владеть оружием, чтобы в одиночку проникнуть к ней в замок и прикончить ее там. И то и другое представлялось пока Соне почти не осуществимым, и от этой мысли у нее на висках выступил холодный пот и все тело девушки заколотила дрожь.

«Как же так? – в бессильной ярости стискивала она зубы.– Я дала клятву и не могу придумать, как ее выполнить…»

Потом Соне пришло в голову: а что если накопить много денег и нанять отряд наемников, чтобы расправиться с ненавистной кенидой? Но девушка пока не могла сообразить, где взять такую сумму. Вряд ли столько можно добыть таким грабежом, каким она занималась в банде Удода.

«Хорошо бы знать, что хотела получить от моих родных эта мерзавка,– продолжила она размышления.– Может быть, у нее есть и другие враги кроме меня, тогда, найдя их, я могла бы действовать с ними заодно. Но у кого спросишь? – горько усмехнулась девушка.– Единственное, что хорошо,– похотливая сука уверена, что я сгорела в огне. Пусть думает,– Соня сжала губы,– жизнь большая, я еще успею отомстить ей. А аквилонцев буду убивать всегда, когда смогу. Чем больше, тем лучше…»

Она не заметила, как за раздумьями ее сморил сон, и проснулась лишь от тихого стука в дверь.

– Выспалась? – спросил Лабес, когда она, встав, отодвинула засов.

– Угу,– ответила Соня, настороженно глядя на него.

– Вот тебе новая одежда.– Он поставил на табурет плетеную корзину.– Сейчас спустимся позавтракать, потом переоденься и тогда обсудим, как будем действовать…