Текст книги "Стерва для демона (СИ)"

Автор книги: Мария Железнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Это не приглашение. Это пожелание – мое.

– Но не мое, поэтому я, с сожалением, приглашение отклоняю.

– Хм…малышка…

Он смотрел на меня широко улыбаясь. Шрам превратился в совсем тонкую, едва заметную полоску. Светло-серые, поблескивающее серебром глаза смеялись.

Меня передернуло от этого высокомерного «малышка». Нет, ну я без каблуков, конечно ему едва до плеча достаю. Но «малышка» – бесит! Только один человек мог меня так называть! Человек, а не этот…демон!

Он заметил мою недовольную гримасу.

– Ма-лыш-ка, – проговорил он по слогам, – я все-таки настаиваю.

– Малыш! – промурлыкала я.

Он улыбнулся еще шире.

– Я боюсь, что настаивать ты все-таки не можешь. Раш, я не сказала тебе «да». У тебя нет надо мной власти!

Я целиком запихнула в рот последний оладушек и стала жевать его с видом победителя. А на душе скребли кошки. Вчера он на моих глазах убил человека. Не то, чтобы я очень переживала по поводу смерти Сержика, человеком он был…мутным, но он был человеком. Мне приходилось отнимать человеческую жизнь у человека тоже не самого достойного, и я до сих пор не могу забыть, простить и оправдать собственный поступок. А этот, пожалуйста, жует и в ус не дует, а ведь Сержик был по-своему добр, любил свой город и…даже меня любил, наверное…

– Нет. – согласился Раш, прерывая мои размышления, аккуратно отрезая от оладушка кусочек и с утонченностью аристократа окуная его в джем и отправляя его в рот, медленно пережевывая и тоже глядя на меня с видом победителя.

– Нет. – кивнула я. – Так что как-нибудь в следующий раз.

Я промокнула рот салфеткой и поднялась, оглядываясь и пытаясь сообразить, где выход. Я четко помнила, что говорил Людви – «если ты не сказала демону «да», то пройти грань и вернуться в наш мир не проблема, просто мысленно сосредоточься и дым должен расступиться». Может, попробовать выйти в окно?

Если это первый этаж над морем, то я должна выплыть.

«Грань, пропусти! Грань пропусти!» – повторяла я мысленно, обходя стол и продвигаясь к окну.

– Нет власти над душой. – проговорил вкрадчиво демон, вдруг оказавшись на моем пути. – Но зачем мне твоя душа? В твоем случае меня больше интересует тело. Чтобы удержать тело не нужна власть, нужно желание.

Он обнял меня так, что перехватило дыхание. Его глаза, сейчас черные-черные, как уголь горели совсем близко. Шрам на лице проступил ярче, переливаясь серебряным, как паутинка на солнце. Его тонкие губы оказались неожиданно горячими и мягкими. Я охнула, когда его язык скользнул глубже, оттесняя мой собственный, и вонзила ногти в его плечи, но он не обращал внимания. Его руки блуждали по телу, медленно, но настойчиво освобождая путь. Я заколотила кулачками по его груди, а он продолжал поцелуй, жаркий и страстный, сводящий с ума, ломающий волю.

Его рука легла на грудь, нежно сжала и потянула бретельку сарафана вниз. Я очнулась и…решительно прекращая безобразие, ударила демона между ног. Демон охнул.

Ага! Есть! Проняло его!

– Ты! Ты! Какого черта!

– Такого! Озабоченного со шрамом!

Шрам на его лицо между тем почернел. Глаза покраснели. Я сделала шаг назад, и еще один, и еще, пока не уперлась в стену.

– Не смей меня трогать! – крикнула я, стараясь чтобы голос не дрожал. «Смотри в глаза, смотри в глаза…», – убеждала я сама себя.

Демон усмехнулся и медленно, очень медленно, слишком медленно направился в мою сторону. Его кожа темнела, неестественная белизна уступала место серебристо-серому оттенку. Казалось, нырни он в туман и потеряется, сольется с серостью, что густым облаком клубилась за окном. Или, превратится в дым. Или…Его длинные пальцы с ногтями, которые удлинялись и темнели, дотронулись до верхней пуговицы черной рубашки и расстегнули ее. Медленно, слишком медленно. Потом пальцы спустились ниже и расстегнули следующую. И еще одну, и еще, обнажая рельефную грудь с темными колечками волос. Наконец, он снова оказался очень близко, одним рывком стянул рубашку через голову. Я почувствовала себя очень маленькой, в то время как демон словно еще больше раздался в плечах и точно немного вырос. Мой нос упирался в его голую грудь. Он пах костром и хвойным осенним лесом. Запах был неожиданно приятным и пугающе волнующим.

– Не смей меня трогать…

Мой голос звучал хрипло и совсем неуверенно. Демон вдруг обхватил мою талию и оторвал от пола.

– Малышка, я буду тебя трогать! Я буду трогать тебя здесь…

Его руки спустились ниже и подхватили меня под ягодицы.

– И здесь…

Его колено раздвинуло мои плотно сжатые ноги и все его тело вдавило меня в стену. А то самое, совсем твердое уперлось…прямо туда уперлось, и мне стало очень-очень нехорошо и очень-очень страшно. Я перестала дышать, от страха. Да и когда тебя прижимает к стене двухметровый полуголый демон дышать в принципе проблематично. А глаза его все краснели и краснели. Кожа больше не темнела, а переливалась, как фольга. И это посеревшее чудище снова склонялось ко мне. Явно пытаясь вернуться к поцелуям.

– Господин демон, вы немножко посерели. Может быть, вы плохо себя чувствуете? – решила я как-то выстроить диалог.

Демон замер.

– Вы, господин Демон, очень привлекательный мужчина. Но глаза у вас красные немножко и цвет такой, необычный немножко, и меня это пугает…немножко. Отпустите меня, пожалуйста!

Я не дышала. Я застыла. Я смотрела на демона, до боли закусив губу. Он тоже смотрел на меня и молчал. Его заостренный палец коснулся моей щеки. У меня темнело в глазах от нехватки воздуха, но я, точно забыла, как дышать, замерла, не отрывая взгляда от его глаз, где бушевали кровавые всполохи. Ноготь демона, слегка царапая щеку, медленно двинулся вниз, очертил губы, скользнул по подбородку, снова побежал вниз и застыл в ложбинке у основания шеи.

Побег

Квадрадама вела меня по коридору, а я медленно плелась за ней, обняв себя за плечи. Тело все еще била крупная дрожь. Щеки горели от стыда. Мне было одновременно и холодно, и жарко. Я все еще чувствовала прикосновения демона, его объятия.

Он резко тряхнул меня, заставляя судорожно вдохнуть и резко отпустил.

– Продолжим вечером! – бросил он, прежде, чем оставить меня одну.

Я медленно сползла по стене и не знаю, сколько времени так просидела. А потом появилась это. Эта. И мы идем куда-то.

Вот Квадрадама остановилась, дождалась пока я подойду ближе и распахнула неприметную дверь, что почти сливалась со стеной. Наверное, сама бы я эту дверь не заметила бы.

– Здесь можно гулять!

Я шагнула наружу и задохнулась от восторга. Под ногами, точно густой и пушистый ковер, расстилался туман. Ноги проваливались по щиколотку, но ковер был упругий и сам аккуратно выталкивал ступни наружу, и я шла точно по немного сдутому батуту, чуть опускаясь вверх и выныривая. Туман не был однородным. Местами он клубился, становясь совсем густым, едким, как дым. А где-то наоборот редел, распадаясь на островки разного размера. Тогда было видно солнце, небо, море, горы. Я прыгнула на маленькое облачко и увидела скалу с упрямым можжевельником. Туман наползал на него, но можжевельник снова выглядывал наружу. Когда можжевельник нырял в туманное облако, он становился похожим на паука, а когда выныривал, его ветки словно распрямлялись, и он становился похожим на зависшего в воздухе дельфина. Я ощутила непреодолимое желание нарисовать можжевельник, туман, небо и…демона, его тоже хотелось нарисовать. Но ни карандаша, ни бумаги с собой не было. И я раскинула руки навстречу ветру. Ветер здесь был почти горячий, слово кто-то включил огромный фен.

Я побежала, прыгая по облакам. Я забиралась на туманные скалы и скатывалась вниз, точно летала.

А мой самолет, наверное, уже приземлился в Праге.

Море внизу билось о берег. Там, кажется, совсем рядом – свобода. Соскользнуть с туманного облака и полететь вниз, нырнуть в теплое море и доплыть до берега. Грань пропустит меня. Ведь пропустит же, правда? Кажется, последний вопрос я повторила вслух

– Даже не думай, не пропустит. – Здесь только один выход. И, чтобы выйти, нужен ключ. Ты не просто за гранью, дурочка! Ты в доме демона! Выпустить тебя может только он сам! Но если хочешь, прыгай! Покалечишься, а я посмеюсь!

– А ты можешь меня выпустить?

– Хм…

Я обернулась, скользнула взглядом по бледному лицу моей тюремщицы, обратила внимание, что глаза она старательно отводит, а щека ее нервно дергается. Но…в следующее мгновение все это оказалось неважно, потому как я увидела большую темно-синюю тучу. А внутри…

– Иди-ка, охладись лучше! Хозяин заказал тебе купальню! Ишь ты! – зло проговорила Квадрадама.

– Это чудо! Я сплю!

– Это грань. Здесь все в какой-то мере спят… – пробурчала Квадрадама, отщипнула от проплывающего мимо тумана лохматый кусок, взбила, сделала себе некое подобие пуфика, на который опустилась с тяжелым вздохом. А я побежала рассматривать тучу. Внутри которой булькала, пенилась и плескалась темно-синяя вода. Я дотронулась до бока тучи, ожидая натолкнуться на нечто, если не твердое, то упругое, но рука прошла насквозь, ощутила приятную прохладу воды и щекотные пузырьки на ладони. Я протянула вторую руку. Руку оказалась в воде, я зачерпнула воду, вытащила руку наружу и умылась. Потом также просунула и помыла по очереди обе ноги.

– Туда можно нырнуть целиком, а не полоскать все части тела по очереди!

– Да?

– Да!

– Но эта туча!

– Это бассейн!

– Бассейн? А я…там не застряну?

– Очень бы хотелось! – ехидно ответила дама, закуривая и взбивая еще один туманный клок, который затем подложила себе под спину. Она повертелась, устроилась поудобней и, наконец, первый раз посмотрела мне прямо в глаза. Глаза у нее были серые, злые и очень грустные.

– Не дождешься! – сказала я и улыбнулась. А затем (терять мне все равно особо нечего) оттолкнулась от туманного ковра, подпрыгнула и провалилась в тучу целиком.

Это была не вода. Вернее, не совсем вода. Кислородный коктейль или кофейная пенка, сквозь которую я с легкостью скользила, в которую ныряла и чувствовала себя амфибией, так как вполне могла дышать. Я так увлеклась, что даже на какой-то миг позабыла о Праге и братьях. И пришла в себя только тогда, когда меня резко дернули за руку и вытащили наружу из кислородно-капучиновой мечты.

– С голоду помрешь, пока тя дождешься. Обедать пшли!

– Ну, пошли, – согласилась я, чувствуя, как заурчал желудок. – Тебя, как зовут, кстати? Меня можно называть Олей.

– Оля – чмоля. Тут таких Олей побывало, как вшей, у бомжей… – сказала, как выплюнула Квадрадама и быстро пошла вперед.

Моя тюремщица была мне не рада. В какой-то степени я ее понимаю. Любвеобильный демон притаскивает каждый день (неделю, месяц?) новых девок, а ей отвечай, охраняй, из тучек вылавливай.

– Э…постой, как там тебя! И часто у него меняются подружки? Не, ну чтобы просто понимать, на сколько я здесь застряла?

Квадрадама не ответила, даже не замедлила шаг. Даже не обернулась. Я остановилась, оглянулась, увидела какую-то дверь. А если…? Я потянула дверную ручку…

– Даже не думай!

Вот теперь Квадрадама оглянулась. Глаза раскраснелись под цвет платка.

– Там выход, да?

– Нет!

– Тогда чего дергаешься? Да если бы и выход, у меня же нет ключа – значит не выйду. Или выйду? А у тебя есть ключ? А ты тоже демон, да? Если ты прислуживаешь, значит ты из низших, получается? – склонила я голову набок и невинно похлопала ресницами.

– Будешь много задавать вопросов, голодной останешься! – Квадрадама в несколько шагов преодолела расстояние между нами, подхватила меня под руку и потащила вперед. Ее прям-таки трясло от злости.

Квадрадама отпустила меня, когда мы снова оказались в знакомом зале. Я потерла руку. У Квадрадамы такая хватка, наверняка останутся синяки.

Стол ломился от угощений, и синяки были позабыты. Квадрадама устроилась напротив. Там, где утром так аккуратно поедал блинчики Демон. Подхватив большое блюдо, она, поочередно открывая кастрюли, которые стояли в центре, накладывала из каждой по солидной порции до тех пор на ее блюде не осталось место и разные соусы не начали потихоньку выливаться с тарелки на белоснежную скатерть. Наконец, она уселась и начала быстро-быстро есть.

Я не торопилась. Медленно открыла одну кастрюльку – пахло вкусно. Кусочки тушеного мяса с овощами. Можно попробовать. В следующей кастрюльке плавали вроде бы какие-то грибы в белой подливе, но я на них не решилась. Добавила к мясу немного овощного салата и окинула глазами стол в поисках эликсира дружбы.

Сбоку стоял большой черный кувшин. Я подошла и принюхалась. Пахло медом. Я налила в стакан янтарную жидкость. Стакан укутался густой душистой пеной.

– Э-э-э…мадам. Вчера мой жених умер. Он был…

Я задумалась. Я говорила, что у моего жениха было прозвище Синяя Борода? 4 последние королевы красоты нашего города прямо из его постели отправились на кладбище. Конечно, это были слухи, но дыма без огня не бывает. Что хорошего про него сказать?

– Он был…щедр, а теперь его нет. Давай помянем!

Я всхлипнула, наполнила еще один стакан и протянула его Квадрадаме.

Квадрадама посмотрела на меня, на стакан, снова на меня, потом на свою почти пустую тарелку. Наконец, ее рука потянулась к стакану.

– Был, а теперь нету, говоришь. Ладно, давай выпьем.

Квадрадама залпом выпила. Взгляд ее немного потеплел.

– Меня зовут Майя.

Есть контакт.

– Очень приятно!

Я тоже выпила, чувствуя, как внутри все теплеет, а в голове появляется легкость. Ух, какая коварная штуковина. Я потянулась к кувшину, снова наполнила стаканы. Майя снова выпила свой быстро, жадно и до дна.

– Ты его любила? Жениха? – спросила она меня, в ее глазах плескалось опьянение.

– Очень! – с чувством ответила я, слегка только пригубив собственный стакан.

– У меня тоже когда-то был жених…

И тут стол вздрогнул, зашатался и, опрокидывая кастрюли и тарелки (кувшин я быстренько схватила со стола и крепко прижала к груди) появился бугор, из него, точно мыльный пузырь, надулся следующий ком, потом еще один поменьше. Пока перед нами не вырос кто-то, похожий на маленького снеговика. На верхнем шаре появились черные глазки, а под ними тонкой ниточкой изогнулся улыбающийся рот.

– _ Ха-ха-ха, Майя, а хозяин запретил тебе пить! Он даже наложил на кувшин запрет, и ты сама себе налить не можешь! Но ведь всегда найдутся добрые люди, правда?

Снеговичок с надеждой посмотрел на меня, на кувшин, опять на меня.

– Ты кто? – спросила я.

– А на кого похож?

– На снеговика, – честно ответила я.

– Снеговик? Это антропоморфное снежное создание? Интересная фантазия. Вообще, я – Бес мелкий и каждый человек создает мой образ в меру своей испорченности. Снеговик– символ холодной неприступности. Ты заморозила свое либидо в результате некой детской травмы. Вероятней всего неправильно инициированного комплекса Электры.

– Хм, девочка чиста и невинна, как снег. У нее вон жених вчера умер. У нас поминки, а тут ты – Бесик – балбесик, со своими психами. Олька, наливай.

Я нежно погладила бок кувшина и разлила эликсир дружбы по стаканам.

– Помянем!

– Эх, помянем! Да не захлопнутся перед ним грани! – поддержал Снеговичок. – Хороший был человек…

– Хороший жених! – поддакнула Майя. – Олька говорит, что щедрый был…У меня тоже был жених. Он был знатного рода. Граф. А я дочка булочника. Ух, и красивая я была! Как ты, Олька, золотоволосая блондинка. Представляете? А он, высокий, волосы черные, вьются. Похож, на моего нынешнего хозяина…Благородный, гордый и смелый!

Очень подходит под описание господин Демон, особенно «благородный» – во прямо-таки про него.

– Он влюбился в меня. – продолжала, между тем, Майя, уткнув подбородок в пустой стакан. – И сделал мне предложение. А мамаша у него была ведьма. Вот она и отправила меня сюда, на Грань. Вот так. Наливай, Олька!

Снеговичик посмотрел на меня и, хитро улыбаясь, мотнул головой в сторону Майи, которая тяжко вздыхая, расстёгивала рубашку. Я икнула от неожиданности и выпила-таки свой второй недопитый стакан.

У Квадрадамы под рубашкой вместо тела клубился туман – темно-серый, густой, серебристый, объёмный и пухлый в нужных местах. Как у кукол – тело ватное, а руки и голова – из пластмассы, так и у Квадрадамы шея росла из тумана. А самое интересное, что в середине этого облака на толстой цепи, точно маятник, болтался блестящий ключик.

– Ну, Олька, наливай!

Я покачала кувшин из стороны в стороны, там булькало еще много волшебной жидкости, точно она в принципе не могла закончиться. После второго стакана мне стало так уютно, что захотелось петь. Что-нибудь грустное и мистическое.

От любви краснеет небо на закате,

Точно бархатом укутывая море,

И мутнеют звезды на рассвете,

Пряча блеск от солнечного взора.

Точно призрак, вьется паутина,

Каждой нитке имя – бесконечность,

Убегая вдаль, Любовь резвится,

Превращая поиск себя в вечность.

И сойдутся, вздрагивая грани,

Поглощая, словно крошки, души.

Звон зеркал, разбитых, как в насмешку,

С каждым мигом глуше, глуше, глуше….

Наверное, Людви писал эту песню в очередной депрессии. Песня была в духе «любовь за гранью» и к антуражу вполне подходившая, а мотив напевный и тягучий, вязкий…как туман.

Больше я себе не наливаю.

– Ох, печалька! – сказала Маяй, растрогавшись и похлопав меня по руке. – Наливай.

– Хи-хи, Майя, хозяин тебя вряд ли похвалит.

– Хозяин меня никогда хвалит, но он, в любом случае, будет поздно. А у нас поминки. Давайте еще раз за безвременного погибшего…

– Недолюбишего… – согласился Снеговичок.

– Недопевшего… – продолжила Майя.

– Недопившего….– добавила «снежная проекция моего бессознательного.

– А в моей сумочке был телефон, а на телефоне была фотография моего жениха. Все, что у меня от него осталось! Только вот где теперь моя сумочка? – проговорила я, тяжко вздыхая.

– Сумочка, говоришь. Ох, жарко чего-то в этой униформе. -

Квадрадама тяжко вздохнула, зевнула и почесала короткую шею, потом завела руки за голову и потянула голову вверх. Не совсем голову, получается, скорее кожу или нечто вроде кожи, не знаю. Но лицо поползло вверх, открывая серебристо – туманный рот, силуэт расплывчатых щек и пушистый с белыми завитушками лоб. Снятое «лицо» сморщилось и Майя сунула его в карман рубашки. То же самое Квадрадама проделала с руками, сняла точно перчатки, и туманные силуэты пальцев забарабанили по столу.

– Знаешь, а я знаю, где твоя сумка. Момент!

Квадрадама вынырнула из одежды и растворилась в воздухе. Я хотела глотнуть из кувшина, но вовремя себя остановила.

– А… – хотела я спросить, но не успела.

Квадрадама вернулась назад. Она победно улыбалась, держа в высоко поднятой правой руке болтающийся на длинной цепочке голубой клатч.

– Ой, Майя, Ой! – заохала я, понимая, что передо мой качается не просто клатч, а мой мобильный, моя банковская карта и еще много полезной мелочи.

– Держи! – крикнула Майя. – И Наливай! Я подчинилась. И подчинилась еще раз, а потом мы зашли на третий круг.

И на четвертый. Но я, конечно, держалась. В середине стола, по просьбе Майи я поставила телефон с фото. На фото был Роберт (я не стала разочаровывать Майю, а Роберт симпатишный и представительный). Когда мы пошли на пятый разлив, Майя, обнимая Снеговика, тихонько всхлипывала.

– Олька, спой чего-нибудь…про любовь! Хотя нет, давай споем вместе! Любо-о-о-овь! – затянула Майя басом. – Любо-о-о-о-вь! Где ты-ы-ы!

– Любо-о-о-овь! – подхватила я. – Ччччч!

Квадрадама всхлипнула, откинулась на спинку стула и захрапела. Снеговичок уютно посапывал рядом. Ключ все так же болтался в туманной груди Квадарадамы.

Я встала. Я подошла. Я протянула руку. Майя не шевелилась. Я ухватила ключ.

Майя не шевелилась.

Я потянула ключ вверх. Цепочка звякнула.

Майя вздохнула во сне, покрепче обняла Снеговика и снова застыла.

Я потянула вверх еще. Затем еще чуть-чуть. Раз, два, три. Я не дышала.

Ключ оказался у меня. Я судорожно выдохнула, подхватила сумку, телефон и пошла искать выход.

Выход нашел меня сам. В тот момент, когда я подошла к лестнице, ключ в моей руке потеплел. Я огляделась, но двери не увидела. Я вспомнила, какая неприметная дверь вывела нас на поляну с облаками. Я стала медленно обходить пространство под лестницей. Ключ теплел. Когда он разогрелся до того, что почти обжигал ладонь, я, наконец, приметила очертания двери. Вставив ключ, я открыла замок.

– Грань пропусти, грань, пропусти, – шептала я. Губы, сухие и покусанные от волнения, плохо меня слушались. Сердце колотилось, пока я шла сквозь плотный туман.

Но вот туман рассеялся, и я оказалась на скале. Надо мной рос тот самый упрямый можжевельник. Небо было ярко голубым, а солнце палило, как сумасшедшее. Ключ на ладони расплавился и исчез. Грань захлопнулась, я – на свободе.

А на свободе меня ждал неприятный сюрприз – банковской карты в сумке не было, наличных не было тоже.

И сигарет тоже не было. Демон меня ограбил.

Раш…

Я вспомнила Раша – всего на секунду. Но хорош ведь, действительно хорош, красноглазый тестостерон. Я вспомнила его объятья. Поцелуй я вспоминала несколько дольше.

Потом я позвонила Роберту и написала ребятам, что все в порядке, что я несколько задержалась, но я буду, скоро обязательно буду.

– Детка, где ты? Еду, буду через 10 мин!

И поцелуи с объятьями меня настигли снова. На этот раз в исполнении Роберта. Но теперь я знала, что такое высший пилотаж. Роберт до него не дотягивал.

На секунду мне очень захотелось вернуться. К Рашу. К его «продолжим вечером». Но я не привыкла оглядываться назад.

– Роберт! Роберт, стоп! Стоп, я сказала! Фу! Нельзя!

– Олененок! Я когда услышал, я чуть с ума не сошел!

Роберт покрывал поцелуями лицо, шею, руки, не обращая внимания на мои вялые протесты.