Текст книги "Стерва для демона (СИ)"
Автор книги: Мария Железнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Встреча
Я перекрестилась, закурила. Еще раз внимательно осмотрела свое отражение в зеркале, подправила волосы, послала зеркалу воздушный поцелуй, стряхнула пепел в пыльное блюдце. Придирчиво осмотрела маникюр, особое внимание уделив безымянному пальцу. Сегодня для него очень ответственный день – романтический ужин должен закончится сами понимаете чем. Нет, ну не тем самым, а…
Зазвонил телефон.
– Сержи, котик мой! Бегу, бегу! – промурлыкала я в трубку и отправила Роберту месседж: «Он подъехал». Тут же отправила другой ребятам, Амадею и Людвигу (Вообще-то настоящие у них имена – Арсений и Лева, но музыканты они необычные и классные, гениальные в своем роде), «Ами, Людви, я пошла». Ну и, пошла я.
«Кисуля, я буду рядом!» – пришло сообщение от Роберта и смайлик с сердечком.
Куда же ты денешься, крыска мелированная. Роберт, назовем его партнером по бизнесу, всегда обижался, когда я его так называла, скалился, сопел обиженно, щурил глазки, перекидывал на спину длинный обесцвеченный хвост и еще больше оправдывал свое прозвище. Вообще, года два назад я немножко была в него влюблена и ласково называла крысотулькой. Но это было давно и сейчас уже неправда…
«Мы с тобой, Олененок! Ждем тебя!» – это Ами и Людви. Согласно плану, завтра они должны меня встретить в Праге.
«Будь осторожна. Сегодня 22 июня» – это только от Людви, суеверного поэта-мистика. Еще до нашего с ним знакомства он проводил так называемые «эксперименты» по подчинению потусторонних сил. Что там случилось, только ему известно, но погибла его настоящая сестра Ольга. А потом он встретил меня, тоже Ольгу. Он шутил (а может и нет), что я – дьявольский подарок судьбы.
«Все будет хорошо. До завтра. Сам говорил, что у меня потусторонний покровитель» и добавила смайлик.
Я ненавижу пятиэтажки. Пять грязных лестничных пролетов на шпильке, в длинном вечернем платье из нежно-голубого шелка (Роберт взял наряд на прокат, жмот, мог бы и подарить) заставили задуматься, из чего бы крестная наколдовала для Золушки лифт. Самым подходящим овощем, на мой взгляд, был баклажан. Я представила, как Золушка застревает в баклажане и подумала, что Фрейду этого символа хватило бы на целую монографию. Гормоны, море, недо….
И тут перед глазами все потемнело. Так бывает, когда из яркого дня шагаешь в темное помещение. Запахло серой, по спине поползли мурашки. Рука пыталась нашарить перила, но проваливалась в студенистое желе.
Грань! Людвиг говорил, то ли в шутку, то ли всерьез, что у меня природный магнетизм, я притягиваю все, что ни попадя и у меня есть талант открыть Вход. Он говорил, что это ценный дар. Но не для меня, сама я не могу его использовать. Ни открыть грань, не закрыть. Могу запутаться в отражениях. Ну да, это я могу – запутаться и заплутать в трех соснах. Или утонуть, провалиться – у меня было чувство, что прямо здесь и сейчас меня накрывает волна и я падаю, падаю, падаю….
Я услышала монотонный шепот и шипение, точно кто-то свернул вентиль газового баллона, увидела густой туман над бардовой пустыней.
– Девушка, вам плохо? – хриплый голос над самым ухом вернул к реальности, плечи крепко обхватили чьи-то сильные руки.
Я зажмурилась и потрясла головой, стараясь выровнять дыхание, шепот утих. Я открыла глаза. Подъезд качнулся и застыл на месте.
Грань! Иногда лучше не думать, если не можешь думать лучше.
– Девушка?
Я обернулась, освобождаясь из рук…О! Закройте глаза, юные девушки и взрослые тети, представьте себе Мужчину Своей Мечты! С вероятностью 99,9 % картинка у вас будет следующая – высокий, широкоплечий индивид, с властным взглядом, волевым подбородком и в дорогих ботинках и часах. Теперь умножьте все выше перечисленное на два.
Именно оно, вернее он, возвышалось надо мной на последнем лестничном пролете жалкой пятиэтажки. Его ботинки блестели, как снег на солнце и были украшены серебряными пряжками. А часы, не в тему, были золотыми.
– Передвигаться на таких на каблуках надо в шлеме и с защитой! Идите-ка сюда!
Одно молниеносное движение, и я на руках девичьей мечты. У меня нет слов. Цензурных. Загорелая кожа, горячие ладони. Миг, и я внизу, а воображение, наоборот летит куда-то вверх, но явно не туда, куда не надо.
Жара, гормоны…Кажется, я повторяюсь)
– Спасибо! – прошептала я жалким и тихим голосом. Я – дочь примы Большого театра, звезда черноморского побережья! Голос Анапы – 2015! (Между прочим, чистая правда, без шуток). Я скулю, как…как…Впрочем, неважно. Он – прекрасен. За последние несколько лет я в первый раз вижу мужчину, который действительно прекрасен (и реально богат), а взгляд у меня, как у опытного карманного воришки – рентген. Хотя, почему как, было такое в моей недолгой жизни, воровством не брезговала, когда кушать хотелось. Теперь тоже кушать все время хочется, но по другой причине – сижу на диете, а воровать пытаюсь по – крупному. Вот так…
– Большое спасибо! – еще раз произнесла я уверенно и певуче.
– Пожалуйста! Устанешь, зови! Я – Раш!
– Очень приятно! Я – Оля!
– Я знаю!
Он криво улыбнулся. Серые, почти бесцветные глаза, смотрели очень пристально, в них замер вопрос. Тонкий, едва заметный шрам пересекал лицо, протягиваясь от правого виска, очерчивая нос и спускаясь к подбородку. Брутально!
Пискнул телефон. Пришел смайлик от Людвига. Я выдохнула, толкнула дверь и вывалилась в душный южный вечер.
Белому лимузину было тесно во дворе, как динозавру в подмосковном болоте.
Сергей Иваныч с дежурным букетом алых роз выглядел торжественно-серьезно. На нем были свободные, почти белые джинсы, со смелыми дырами в курчавой бахроме, сине – белая полосатая футболка с якорем подчеркивала загар, делая лицо похожим на недопеченную картошку с натянутой от жара кожурой.
– Какой ты, модник, Сережик! – промурлыкала я, утаскивая его в внутрь автомобиля.
Хлопнула дверь подъезда. Я оглянулась. Роковой индивид в одиночестве стоял у подъезда. Он был бледен. Глаза его были злыми. Но какое мне дело до его глаз?
Лимузин полз по вечернему городу, полураздетые отдыхающие ползи от моря, нагруженные цветными полотенцами, зонтами, надувными зверями и матрасами, чтобы через час, чуть приодевшись, опять ползти в обратном направлении. Мой «жених» смотрел на отдыхающих, как на любимых детишек, вернувшихся домой на каникулы. Большая часть гостиниц в городе принадлежа именно ему. Я не удивилась, когда мы установились у прибрежного заведения под названием «Жар-птица». Но старательно его (удивление) изобразила:
– Сережик, неужели?! Ты…помнишь, да?
– Да, год назад…
Год назад, на исходе сезона, когда моросил дождь, а волны разогнали немногочисленных отдыхающих с пляжа, а я, соответствуя названию, в ярко-алом платья сидела у рояля и, вроде как от скуки, напевала что-то про любовь, автомобиль Сережика сломался, как и было задумано, он зашел внутрь и увидел, собственно, меня – красивую, поющую, одинокую.
Сейчас внутри царила райская прохлада и затишье перед вечерним наплывом голодающих, вернее отдыхающих. А мы пошли наверх. Я шла впереди, демонстрируя загорелые лодыжки, мелькающие в шелковых складках платья.
Второй этаж – уютная веранда, где умещалось обычно несколько столов, отделенных друг от друга ширмами. Но сегодня меня ждал сюрприз.
Столов на веранде не было. Вообще.
Пол был устелен белоснежными шкурами. Перила балкона были увиты белой атласной тканью. На шкурах стояли подносы и блюда с фруктами, десертами и закусками, в центре блестело ведерко из которого торчало горлышко бутылки, замурованной в лед.
На горизонте синело море. Ветер, бросился мне навстречу и разметал по плечам волосы. С ветром у нас особенные отношения, но я его все-таки скорее люблю.
– Нравится? – обняв меня сзади за плечи, спросил Сережик, подтолкнул вперед и щёлкнул замком, запирая дверь.
– Очень…
– Все для тебя! – прошептал он мне на ухо и потянул вниз на шкуры. – Давай выпьем, ведь сегодня наша свадьба!
– Свадьба? То есть, как свадьба? Ты…же…мне же…Нет, как это свадьба?! А ты мое согласие спросил? А предложение по всем правилам? Кольцо? Признание?
Обещанные деньги, в конце концов!
Я попыталась встать. НО меня не пускали. Я была очень и очень зла. Да что он вообще думает о себе, кощей в тельняшке!
– Оленька, я решил, что мы поняли друг друга…
– Да? И что же конкретно ты понял, потому как я, например, ничего не поняла!
– Оленька, моя умная девочка, давай обойдемся сегодня без кокетства. Я предлагаю выпить за сегодняшний вечер, который перейдет в самую лучшую ночь…
– Нет, я требую объяснений! И отпусти мою руку! Немедленно!
Я говорила строго и смотрела прямо в глаза. «Хищнику надо смотреть в глаза, уверенно и смело. Если отведешь глаза или хоть как-то проявишь страх – все, ты – жертва, а жертв съедают». Сашка – моя детская и единственная любовь. Его уже давно нет в живых, но я помню каждое его слово, каждый его взгляд, каждый поцелуй. Я так мечтала о нашей с ним свадьбе. А тут этот мистер Картошка на белых шкурах. Вцепился, как клещ. И идет все совсем не по плану!
– Ну нет, цветочек, никуда я тебя не отпущу. Сейчас ты скажешь мне номер карты и я переведу тебе ту сумму, которая тебе нужна, чтобы…
– Выкупить квартиру родителей, – быстро сказала я.
– А потом у нас будет первая брачная ночь!
Брачная ночь ни первая, ни вторая в мои планы не вписывалась, но в остальном мы двигаемся в правильном направлении! Ура! Если что, убегать буду через балкон, всего – то второй этаж! И с пятого спускалась, было дело. Я достала телефон и протянула фото с банковским номером своему «почти мужу».
– Ну вот, теперь мы точно друг друга поняли.
– Не знаю, не знаю, я теряюсь в догадках. Какая первая брачная ночь, если у нас даже помолвки официальной не было.
– Кто такой Арсений К?
– Мой брат. Деньги придут на его счет, и он подтвердит.
Мой жених толстыми пальцами скользил по экрану телефон. Моя рука оказалась свободна, но я уже не собиралась убегать. Пока.
– Помолвки не было, но подарок на свадьбу ты получила. Официальная церемония с кольцами, банкетом, букетом уже назначена на утро. Даже венчание будет по плану, но наша первая ночь будет сейчас.
Я нервно улыбнулась.
– Теперь выпьем.
Я посмотрела на небо, стремительно выцветающее, по мере того, как солнце ныряло вниз. Хорошо, что на юге так быстро темнеет. Еще полчаса продержаться, напоить его побольше и – Прага, жди меня! Мой рейс до Москвы в 4.00, а там рейс до Праги, пара часов в воздухе и я снова увижу своих братишек. Они ведь теперь официальная супружеская пара. Завтра мне бы очень хотелось отметить свадьбу Ами и Людви, но никак не свою с этим загорелым недоразумением. Пискнул телефон. «Все путем. Деньги пришли».
– Сержик, это так неожиданно! – я улыбнулась. – И так нестандартно! Но, все-таки мне, как девушке, хотелось бы поговорить о любви, о чувствах!
Сержик хищно улыбнулся, достал бутылку. По запотевшему стеклу скользили капли. Пробка глухо хлопнула, в бокалы полилась пена.
– Я не хочу сегодня говорить. Я хочу пить с тобой и любить тебя.
А выпить придется много. Но прыткий «почти муж» в этом вопросе был не согласен и активно перешел к следующей части, то есть отбросил выпитый залпом бокал и повалил меня на шкуры. Он оказался неожиданно тяжелым и буйно настойчивым. Платье, не выдерживая натиска, затрещало.
– Сережик! Сергей, стоп! Стоп, я сказала! – Я на выдохе резко оттолкнула его от себя, откатилась в сторону и вскочила на ноги.
Глаза Сережика выражали безмерное удивление. Видимо, я оказалась неожиданно сильной и ловкой.
– Рыбка, куда ты?
– Я? Куда я? И ты еще спрашиваешь? Ты меня пугаешь!
– Хм… – задумчиво пробормотал Сережик и тоже поднялся на ноги. – Тебя пугает моя любовь?
– Меня пугает твоя грубость! Ты порвал мое платье! А обещал быть нежным! У тебя даже не хватило терпения медленно! Я подчёркиваю – медленно и терпеливо расстегнуть молнию!
И я всхлипнула.
– Я хочу музыку! Я хочу чувствовать себя невестой! Я хочу…
– Я хочу тебя! – прохрипел мой…э-э-э «влюбленный жених». Он стремительно и резко (для своего возраста) подскочил ко мне, дернул за локоть, прижал так крепко, что я почти потеряла возможность дышать и обслюнявив мне щеку жарко зашептал на ухо:
– Деточка…
Ненавижу, когда меня так называют. Обычно, после этих слов взрослые дядьки приступает к активным домогательствам, считая их (домогательства) необходимой воспитательной мерой.
– …я уважал твою невинность целый год! Я дарил цветы и подарки…
Надо признать, что он действительно был очень щедр, ничего не требуя взамен…
– …но мне сообщили, что ты довольно близко знакома с неким Робертом, а он не тот человек, с которым должна общаться моя невеста…
– У меня много знакомых, – пытаясь отодвинуться хоть на миллиметр согласилась я, – возможно, среди них есть и Роберт. Но я ни с кем ни в каких отношениях не состою!
И это чистая правда!
– Деточка, я тебе верю! Но хочу получить доказательства прямо здесь и сейчас! Я слишком долго ждал!
Роберт подставил меня знатно. Что же делать! Что же мне делать!
– Хорошо. Я поняла. Прямо сейчас, но все-таки, давай не будем спешить…
Но Сережик, как обезумел. Платье трещало по швам, он опустился на ковер, все так же не разжимая объятий. Я изворачивалась и шарила руками по шкуре, рука натолкнулась на что-то холодное. Ведерко ледяной воды с мелкими кусочками льда неудобно было притягивать одной рукой, но все-таки большую часть мне удалось вылить на Сержика. Он охнул и чуть приподнялся. Я выползла на свободу и села, пытаясь прикрыть грудь остатками шелка. Ха, Роберт, в прокат платье не вернешь!
– Ты перегрелся, милый!
– А-а-а! Ты что творишь! – зарычал мой «только бы не муж», отшвыривая ведерко в сторону.
– Я пытаюсь несколько замедлить процесс сближения, с перспективой растянуть его на ночь!
– Не волнуйся, растянем, но давай не будем затягивать. Или, может быть, ты меня не хочешь? Ты просто хотела получить мои деньги, а потом удрать с этим…Робертом? Не тебя ли он ждал внизу?
– Да при чем здесь этот Роберт?!
Сержик тяжело дышал и зло смотрел на меня. Я медленно пыталась отползти к балкону, но он ухватил меня за ногу, резко придвинул к себе, опрокинул опять на шкуры и взгромоздился сверху. Ревность явно делала его сильнее.
– Пожалуйста, не надо! Я не так хочу! Ну, пожалуйста!
Оттолкнуть его было невозможно, ведерко улетело далеко, до тарелок не дотянуться. Я заорала. Сержик одной рукой зажал мне рот, второй….Лучше не думать об этом…Черт!
И тут сумерки покачнулись. Запахло серой. Грань! Сегодня я хожу по грани! Реальность содрогнулась. Сержика буквально снесло с меня воздушной волной. Все вокруг заволокло дымом. Глаза защипало. Я, не особо понимая, что происходит, поползла туда, где по моим расчетам находился балкон, стараясь не думать о том, что, если я за гранью, балкона в той стороне скорее всего нет.
– Интересный способ перемещения! – услышала я хриплый голос и поняла, что ползти дальше не получится. Мой лоб столкнулся с преградой.
Дым рассеялся также неожиданно, как и появился. Я увидела, что все еще на террасе, под ногами белоснежный ковер. Передо мной ноги в синих джинсах и в дорогих, белоснежных как снег, ботинках. Да, тех самых ботинках, которые я уже сегодня видела.
– Здрасте, – пробормотала я, села, протерла глаза и оглянулась, охнула от ужаса и вскочила. Правда, меня так шатнуло, что не придержи меня под локоть владелец дорогих ботинок, точно бы не удержалась бы.
– Он, он, он! Это вы, да?
Я дрожащей рукой указала на распростертое у стены тело Сережика, по загорелому виску бежала тонкая струйка крови. То, что он был мертвее некуда, сомнений не вызывало.
– Это– я, а это – он. – ответил…кажется его звали Раш. – Кстати, не нужна ли замена на первую брачную ночь?
– Э-э-э…
Я медленно перевела взгляд с тела Сережика на бледное лицо Раша. Раш улыбался, но серебристые глаза блестели колючей злобой. Извилистый шрам вздулся и почернел, став похожим на застывшую змею.
– Вы? Его? Убили?
– Нет, его убили вы.
– Я? Да вы…Да я…ВЫ вообще о чем?
– Я о том, что ваш так называемый жених узнал о вашем любовнике и решил отменить свадьбу, с чем вы были категорически не согласны и вооружившись ведерком, проявили грубую физическую силу.
– Это ложь!
– Возможно! Там разберутся!
– Где?
– Там. Полиция здесь будет через… – Раш посмотрел на массивные золотые часы… – 5 минут.
– Отлично! Пусть приедут! Я скажу, что у нас здесь было романтическое свидание, а вы…вы…
– Помешал? – он вдруг обхватил меня за талию и наклонился совсем близко. Его губы оказались рядом, я чувствовала его горячее дыхание и почувствовала, как собственное дыхание сбилось, а сердце побежало быстрее.
– Да, – очень тихо решила ответить я, – помешал…
– Романтическому вечеру?
– Да и…убили моего жениха…
Я вздрогнула, осознав, что обнимаюсь с убийцей, причем очень хладнокровным убийцей, который даже не раскаивается. Убийцей, который…пришел из-за грани? Я попыталась высвободиться, но сегодня мне не везло, мужчины были сильны и настойчивы.
– Отпустите меня! Я…я вызову полицию…
– Я же сказал, что ребята уже в пути и будут через….уже через 3 минуты. Ты можешь рассказать свою версию про меня, но меня… – он взмахнул рукой и исчез, но через секунду появился снова… – Меня кроме тебя никто не видит.
– Значит, ты все-таки из-за грани…
– У тебя 2 минуты – решай! Со мной уходишь или остаёшься?
– А можно я ухожу, но не с тобой!
– Нет, нельзя!
– Ты – демон?
– Я – демон!
– Черт!
– Так меня тоже называют!
Я посмотрела на тело «жениха», на ведерко, которое лежало рядом. Все это очень плохо. Моя профессиональная репутация не вызовет доверия у стражей порядка. Мое имя тоже может вызвать вопросы, учитывая, что имя в паспорте не совсем мое. В смысле, имя мое, а вот фамилия…Фамилия погибшей сестры Людви, за которой я спряталась, а прятаться мне есть от чего. За дверью послышались голоса и топот ног. Дверь дернули.
– Открывайте! Полиция!
Дверь дернули еще раз.
– Ну же, скажи мне «да», – прошептал демон на ухо, обнимая еще крепче, а руки его становились все горячей.
– Скажи мне «Да». Ну же, Оля, смелее!
Дверь сорвало с петель, но ровно за секунду до этого мы ухнули куда-то вниз. Демон все также крепко обнимал меня, но «да» я ему так и не сказала. Людви мной бы гордился.
Лето в Карелии переменчивое. Вот с утра шел дождь, тяжелые серые тучи зависли по – осеннему низко, а к полудню выползло жаркое солнце, а ты бредешь по лесу в куртке и потеешь, мечтаешь добраться до берега озера и охладиться. Вода холодная даже в середине июля, но я любила этот контраст. Из изнуряющий жары в обжигающий холод.
До семи лет я жила в самом центре Москвы. Я смутно помню огромную квартиру, где мы с Сашкой играли в прятки. Помню кулисы театра и яркую люстру где-то высоко-высоко и маму в длинном платье, она сияла во всех смыслах этого слова. Я помню, как отец ударил мать, та раскричалась, расплакалась, обняла меня и убежала на очередное выступление. Больше я ее не видела. Папа собрал вещи, и мы уехали. Мне было семь, когда я с Остоженки переехала в маленькую карельскую деревушку на берегу огромного озера. Единственное, что мне напоминало о матери – огромный белоснежный рояль, который отец умудрился поставить на первом этаже нашего нового дома, точно напротив такой же огромной белой русской печки. Мой отец Петр Девятовский, профессор философии МГУ, был в конце 90х личностью довольно известной. В 7 лет я о его популярности не догадывалась, прочитала статью о нем в Википедии уже позже, когда появился доступ в интернет. Как я узнала, он считался идеологом Нового русского пути (некий симулякр толстовства), очищение кармы и прочее. Книгу его так и не дочитала до конца, хотя закачала на планшет всю подборку. Из той же статьи я узнала, что моя мама (сразу после нашего отъезда) вышла замуж за итальянского бизнесмена и уже там, в Италии, продолжила свою оперную карьеру, вполне, кстати успешно.
А мы освоились с деревенской жизнью. Нам составил компанию папин друг дядя Миша, полиглот, переводчик, писатель, вместе с сыном Сашкой. Его мотивы переезда я не очень понимаю до сих пор. То ли мой отец увлек его какими-то мистическими поисками (нечто вроде Карельской аномалии), то ли он проигрался в карты и скрывался от долгов, но они поехали с нами. Без него мы бы пропали, ведь мой отец плохо дружил с натуральным хозяйством. А дяди Миша развел огород, кур, наладил быт. Сашка научил меня рыбачить и обращаться с печью.
Я была счастлива. Ни балетного класса с утра пораньше, ни жуткой хромой учительницы по музыке, ни репетиций и выступлений до поздней ночи – свобода, природа и мой любимый Сашка! Сельская школа не считается. Директор школы была по уши влюблена в дядю Мишу. Он там даже преподавал 2 раза в неделю, нам с Сашкой ставили оценки за красивые зеленые (У Сашки были такие же) дяди Мишины глаза. Это было лучших 8 лет моей жизни. У нас не было электричества, так как дом наш стоял на отшибе и от деревни нас отделяло большое болото. Как белый рояль всей деревней переносили через это болото – отдельная история. Когда, наконец рояль завершил путешествие и обрел новый дом, деревня ликовала. играла пьесы из детского альбома Чайковского, а местные пили самогонку за наш счет. Квартиру папа продал. Когда позже я узнала приблизительную стоимость квартиры на Остоженке, я напилась. Думаю, что большая часть денег пошла на постройку лаборатории, которую отец выстроил лесу. Чем они там занимались и что исследовали, я так и не узнала. Он и дядя Миша не смогли выбраться, когда лаборатория вспыхнула, вроде как молния в нее попала. Лаборатория сгорела полностью, но ни одно дерево вокруг не обуглилось даже.
Карельская аномалия, разводили руками местные.
Мне часто снились утренний поход на грибами. Запах хвои, капельки росы, как бриллианты, звучный голос дяди Миши:
To be or not to be: that is the question…
Читал он Шекспира на английском и заставлял нас с Сашкой повторять наизусть. Я до сих пор помню большую часть. Где-то два года назад наш музыкальный цикл на английском по мотивам Шекспира на музыку Людви был очень популярен в питерских клубах. Мы заработали за осень столько, что всю зиму пробездельничали в Индии.
С Шекспира он перебирался к Гете, потом переходил на Эдмона Ростана на французском. Дядя Миша свободно владел 10 языками. Я более или менее говорю на трех – английский, немецкий, французский и немного понимаю испанский. Еще дядя Миша рисовал. Он украсил наш дом карельскими пейзажами, он пытался придать им некую сюреалистичность и у него получалось здорово. Он учил нас с Сашкой рисовать, но Сашка избегал уроков рисования под разными предлогами, то убегая с моим отцом на охоту (охотился Сашка, мой отец был вегетарианцем, но приобщить к вегетарианству всех остальных у него не получилось), то уплывая на рыбалку. А я рисовала, запах краски, шершавость листов, магия белого, которое по твоей воли обретает цвета, тона, полутона и тени захватало меня целиком и полностью. Дядя Миша был моим кумиром.
Вечерами дядя Миша и отец садились за стол, наполняли стаканы, закусывали рыбкой и картошкой, Сашка ковырялся с рыбацкими снастями, а я играла Шопена. Телевизора у нас не было. А керосиновая лампа была. И трескучий приемник на батарейках.
Сколько раз мне снились сны, как мы с Сашкой в лодке рыбачим, камыши слегка подрагивают на ветру. Сашка обнимает меня. Его темные кудри растрепаны, и он улыбаются. Он – жив.
Они все снятся мне почти каждую ночь. Так сложно осознать, что все они умерли.
И вот сейчас мне снова снится дом и Сашка, только он какой-то взрослый, кудри острижены, лицо обросло колючей черной щетиной. Он держит меня за руки, а глаза отводит. Мы стоим у окна. Небо светлое, скоро покажется солнце. Вдалеке на пригорке росла наша сосна, там Сашка сделал для нас шалаш, и обычно верхушка приземистой карельской сосны первой встречала рассвет.
– Мне пора! – говорит Сашка.
– Подожди! Смотри, видишь, вон наша сосна, ее верхушка еще совсем темная.
Сашка молчит, а я….
Я открыла глаза. В комнате царил полумрак. Комната была большой и незнакомой. Первой мыслью было – О, wow! I love Prague! Я таки прилетела к братикам и хорошо отметила свадьбу. Кем мне теперь приходится Ами? (я так и не выяснила, как называется супруг брата, даже англоязычные источники пока не определись с названием родственников для гомосексуальной пары).
Но потом меня…догнали воспоминания. Я бросилась к окну и подняла тяжелые жалюзи.
Свозь серый туман проступали синие пятна моря. Я слышала шум волн и крики чаек. Пахло дымом, совсем чуть, словно где-то вдалеке тлел костерок. Невдалеке на скалистом утесе рос одинокий можжевельник, его кривой ствол накренился, словно кто-то невидимый толкал его в воду, а он все держался, прирастая корнями к берегу. Он был похож на нашу с Сашкой карельскую сосну. Одинокий и упрямый. Чуть дальше виднелись горы, невысокие, мохнатые и крутые берега с узкими полосками каменистого пляжа. Туман перед окном то расступался, открывая пейзаж, то набегал снова. Сам дом покачивался и меня посетило нехорошее чувство, что дом завис в воздухе. Ладно, хорошо, что берег рядом, Анапа, кажется, тоже не так далеко. Судя по пейзажу, я зависла где-то в районе Сукко и Большого Утриша. Так что есть шанс выбраться. Я рассмотрела окно – окно было большое, почти во всю стену, но без ручек. На самом вверху была слегка приоткрыта горизонтальная, во всю ширину, форточка. Как в нее протиснуться, я пока не представляла. Была идея попробовать окно разбить, но я в успехе была не уверенна, поэтому направилась к двери, по дороге осматриваясь в поиске собственных вещей. Где моя сумка? Там телефон, документы, билеты на самолет! Было у меня нехорошее подозрение, что остались они на той злополучной веранде. Двери было две, одна вела в ванную комнату, куда я решила заглянуть на дорожку. В ванне главенствовал розовый цвет, который я терпеть не могу. Огромное зеркало в розовой раме отражало и меня в игривой розовой пижаме (я сама такое на себя одеть не могла). О том, кто мог обрядить меня в это кружевное розовое чудо, думать не хотелось. Хотя, под пижамой, славу богу, нашлось одетое еще вчера мною и никем почти нетронутое белье. Оглядевшись, я обнаружила огромную розовую ванну. Я в такой огромной ванне купалась лишь один раз, когда мы (я, Ами и Людви, в смысле) выступали на открытии одной гостиницы в Казани, а вместо оплаты нам предложили два дня пожить в президентском люксе.
Умывшись, я завернулась в кимоно, висевшее на крючке. Как вы думаете, какого оно было цвета? О, да, розовое. Ярко-ярко розовое. В зеркале отразилась помятая Барби. Золотистые локоны превратились в колтуны, большие синие глаза украшены черными разводами поплывшей туши.
Я умылась. И направилась к следующей двери. Она оказалась заперта. Я дергала ручку, трясла дверь, но дверь эти тряски не впечатлили. В тот момент, когда я нацелилась толкнуть дверь плечом и с этой целью даже отошла вглубь комнаты – для разбега, дверь широко распахнулась.
На пороге стояла квадратная дама в джинсовом комбинезоне. Голова, соединяющаяся с туловищем без участия шеи, была повязана красной банданой, маленькие глазки глядели на мое розовое одеяние с неодобрением. Мужественный и воинственный облик Квадратной дамы портила грудь. В том смысле, что она делала его довольно женственным. При наличии рельефной мускулатуры грудь не меньше третьего размера выглядела…загадочно.
– Хозяин просит спуститься к завтраку! Так, что переоденься, – Квадрат кивнула в сторону шкафа, – и топай вниз! Хозяин не любит ждать!
– А который час?
Квадрадама удивленно уставилась на меня.
– Сколько сейчас времени?
Поджав губы, она полезла в карман, достала телефон:
– 10.00
– А число?
Квадрадама посмотрела на меня, как на ущербную.
– 23 июня 2017 года.
Я представила, как где-то там над облаками летит в Прагу мой самолет. Без меня. Ладно, вырулим как-нибудь. Или выплывем. И улетим, в конце концов, улетим. Обязательно.
Я решила, что переодеться – это хорошая идея. Захлопнула дверь и открыла шкаф. В шкафу обнаружились аккуратные стопочки джинсов, футболок, на вешалках висела пара летних сарафанов. Я выбрала в меру короткий, свободный сарафан бежевого цвета, белые кеды и заплела косу.
– Я готова! – возвестила я выходя в коридор сквозь не запертую на этот раз дверь. Коридор был довольно длинный. По бокам с обеих сторон мелькали двери. Наконец мы подошли к широкой лестнице, полукругом разместившейся над просторным холлом в серо-бело-дымчатой гамме. Квадраты пола, начищенные до зеркального блеска, отражали высокий купол потолка, где точно звезды рассыпались яркие круглые светильники, игнорирующие свет солнца за окном.
Мы (я и Квадрадама) пересекли холл и оказались у большого обеденного стола. Стол был черный, а посуда на нем ослепительно белая. И черный-черный кофе в белых-белых чашках.
Я говорила, что люблю контрасты?
– Доброе утро! – поприветствовал меня…Демон?
Черные волосы, бледная кожа. Белоснежная рубашка и черные брюки. Он стоял у большого окна, за которым плавал густой серый туман.
– Доброе! – ответила я и улыбнулась, стараясь сделать улыбку милой, а не жалко-испуганной.
– Как ты себя чувствуешь? Вчера по пути за грань ты немножко упала в обморок.
– Спасибо, все хорошо.
– Отлично! Прошу к столу.
– Э-э-э….
Есть мне не хотелось. Мне хотелось к Ами и Людви. Но Демон вел себя вежливо. Он устроился за столом и с энтузиазмом стал намазывать джем на тост. Меня демон есть пока, судя по всему, не собирался. Я потопталась на месте и тоже уселась за стол, потянулась к чашке кофе. Кофе был восхитительным.
– Господин Демон…
– Называй меня Раш.
– Господин Раш…
– Просто Раш…
Он улыбнулся. Белые зубы куснули тост, окунувшись в вишневый джем. Мое сердце замерло и побежало дальше чуть быстрее.
– Раш, – послушно повторила я, – я благодарна очень-очень за заботу, внимание и завтрак.
– Ты ничего не ешь.
Я подцепила с большого блюда пару оладий и полила их джемом, отрезала кусочек, прожевала. Вкусно! Но мои блинчики вкуснее.
– Ем! И еще раз говорю «спасибо», но….мне как бы пора. Меня ждут!
– Как бы у меня несколько другие планы. И кто же тебя ждет? Роберт?
– Да при чем здесь Роберт! Кому нужен этот Роберт! Меня в Праге ждут братья!
– У тебя нет братьев!
– То есть как это нет? Есть! И они меня ждут!
– Я демон, я чувствую ауру. У тебя нет ни братьев, ни сестер. Родных по крови.
– Много, ты, демон, понимаешь в родственных отношениях.
Демон усмехнулся.
– Много, очень много, намного больше, чем ты думаешь. В любом случае, ты моя гостья, как минимум на месяц, а максимум…пока не надоешь.
– О! я в высшей степени польщена подобным приглашением…
