Текст книги "Приговоренные к жизни"

Автор книги: Мария Тович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5
Выбор

Вечер пах мокрой травой и распаренной древесиной. В деревушке под названием Верхние Пяжи все дома были старые и одноэтажные. Исключение составляла часовня, которая гордо возвышалась над плывущими в закатном мареве деревянными карликами.

– А в городе ты не мог найти жилье? – недовольно фыркнула Лэйла, проверяя на прочность деревянную половицу в сенях.

– Нам только переночевать, – отозвался Илья. – Ты же знаешь, что деньги заканчиваются…

– Нелли Александровна была не только нашим связным. Она обеспечивала нас всем необходимым, – Гера смущённо посмотрел на Валентину из-под редких бровей.

Они остановились в доме у одной разговорчивой старухи. За ночь в двух свободных комнатах бабуля попросила весьма скромную плату. Предупредила, чтобы вели себя прилично, предусмотрительно указав на рукомойник и удобства во дворе. А потом ушла к соседке.

– Черт! Исчезнувший вожатый! Кому рассказать, – сокрушалась Лэйла. – И это за сто пять человек до финиша.

– До какого финиша? – повернулась к ней Валентина.

– Видишь мой браслет? – раздражённо ответила Лэйла, – на нём отражается количество увлечённых в Хиатус. Каждый ведёт свой счёт. Старший группы контролирует результаты.

– Количество спасённых?

– Как тебе хочется, так их и называй. Так до двадцати лет нам нужно разделаться с тысячей объектов. Ну в смысле, предотвратить грозящие им несчастья.

– А почему только до двадцати лет?

– Потому что к этому времени способность уходить в Хиатус постепенно слабеет. А потом и вовсе исчезает.

– Взрослый человек слишком прикипает к действительности, чтобы уносить во вневременье ещё и других, – добавил Гера.

– Лэйле уже девятнадцать – вот она и супится больше всех, – ухмыльнулся Илья. – Нам с Герычем по восемнадцать, два годика в запасе.

– С вашими темпами вы и за пять лет не управитесь, – зашипела Лэйла.

– Куда же мы без тебя? – нежно посмотрел на неё Гера. – Кстати, известен случай, когда парень уходил в Хиатус и в двадцать два года.

– Это ты про сто двадцать шестого? – понимающе кивнул Илья.

– Что за сто двадцать шестой? – поинтересовалась Валентина.

– Это просто шекспировская история, – театрально вздохнула Лэйла. – Парень из сто двадцать шестого отряда влюбился в одну девушку.

– А это запрещено?

– Нет. Но отец девушки был кем-то в верхушке КНО, – объяснил Илья. – Обычный парень из бедной семьи не был выгодной партией для единственной дочери. Им запретили общаться. И тогда влюблённые стали видеться в Хиатусе. Там им никто не мог помешать проводить время вместе.

– Вот только время шло. Парню стукнуло двадцать, потом – двадцать один. Он забил на деньги, бросил отряд. Помешался, короче, от своей любви, – вклинилась Лэйла.

– Я не знаю, какой силы воли был этот человек, но он не мог позволить себе разучиться уходить в Хиатус. Иначе он бы потерял всякую возможность видеть свою любимую. Поэтому он проводил там всё больше и больше времени.

– И чем же все кончилось?

– Говорят, однажды он так и не вернулся. Не смог вылезти из Хиатуса.

– А девушка?

– Она тоже исчезла. Вот такая шутка судьбы. У властного КНО-шника пропало самое дорогое.

– Вам ли говорить о судьбе, – усмехнулась Валентина. – Сами только и делаете, что меняете ход событий.

– Кто сказал, что у судьбы не может быть помощников? – как бы в сторону сказал Илья.

– А как вы научились «уходить в Хиатус»? Вы такими родились?

– Не-а. Нас отобрали, – гордо вскинула подбородок Лэйла. – Вот ты в летние лагеря, наверное, не ездила. Всё больше с мамочкой по морям-океанам каталась?

– Для меня поездка в лагерь – счастливый случай, – сказал Гера. – Слышала, может, бывают путевки для детей из малоимущих семей? Базы, где на заборах ещё звёзды пионерские висят. Настоящие памятники советской истории. Со ржавыми воротами, покосившимися качелями, удобствами, как в казарме. Но мы на это внимания не обращали. Главное, там было интересно – походы на байдарках, ночевки на островах в палатках. Вожатые с нами не нянькались, давали много свободы.

Валентина вспомнила их с мамой дом, оставленную просторную квартиру в городе, дорогую машину, элитную школу.

Малоимущей мою семью не назовешь. Пусть у меня была одна лишь мама, но благодаря её успеху я никогда ни в чём не нуждалась. Да, и моря-океаны иногда случались. Пока я не превратилась в затворницу из-за чёртовых спячек!

– Там с нами играли в игру «кто хочет стать шпионом», – продолжил Гера. – Никто, конечно, из нас агентов «ноль ноль семь» делать не собирался. А вот проверить наши способности путём всяких тестов они смогли. Сколько нам тогда было, Лэйла?

– По четырнадцать вроде, или пятнадцать.

– Нас тогда очень легко было воодушевить на любые подвиги колой с чипсами, – засмеялся Гера. – В конце смены каждому подходящему, по их мнению, для этой работы, предложили стать членом КНО. Мы даже в подробности не вдавались, что там делать нужно будет. Главное, ни убивать, ни красть не нужно было. Уже хорошо. Хотя, знай мы тогда всю силу этой организации, возможно, и испугались бы. Ведь они вполне могли заставить нас делать всё что угодно. Но тогда мы не запаривались. Тайны, секретное сообщество, ещё и заплатят нехило – кто от такого откажется?

– Потом мы вернулись домой и через некоторое время – хоп! Пропали, – закончила Лэйла.

– Как пропали? – опешила Валентина.

– Исчезли для всех родных. А также для друзей и учителей, – пояснил Гера.

– Ох, этому я была особенно рада, – закатила глаза Лэйла. – Прощай, школа. Наша встреча была ошибкой! Чего вытаращилась, мелкая? – она прошлась по Валентине презрительным взглядом. – Будто не слышала, что каждый день в стране пропадают сотни подростков? А скольких из них находят?

– Сотрудники КНО умеют заметать следы, – добавил Илья. – Нас научили проделывать трюк с Хиатусом. Выяснилось, что Гера способен видеть ореолы. Такому трудно научить, к этой работе должна быть предрасположенность. Нас готовили около двух месяцев. Почти всё это время мы были в Хиатусе. Тренировались сливаться с ним, ощущать его на уровне физиологии. А для остальных нас тогда попросту не было. Потом каждый из нас познакомился с вожатым. Нам выдали браслеты и отправили работать.

– Вы хотите сказать, что вас вооружили необычными знаниями и умениями и отпустили на все четыре стороны? Вы же могли чего угодно наворотить!

– И сейчас можем, – небрежно сказал Илья.

Хоть бы улыбнулся! А то непонятно, шутит он или всерьёз.

– Не, были, конечно, случаи, когда другие группы косячили, – пояснил Илья. – Пытались накрутить количество спасённых или воспользоваться Хиатусом в своих целях. Эй, кому приходила мысль пробраться в банковское хранилище?

Гера и Лэйла дружно подняли руки.

– Вы и сквозь стены проходить умеете? – удивилась Валентина.

– Нет. Мы же не супергерои какие-то. И не можем растворять одним движением пальца каменную кладку. Да и утянуть с собой сумеем не больше центнера. Ну, особо накачанные проводники способны справиться со сто двадцатью, сто тридцатью килограммами, но не больше.

– Просто в Хиатусе нас никто не видит, и этого достаточно, чтобы невидимыми пройти в банк и незаметно вынести оттуда мешок денег, – захихикала Лэйла.

– Вот только КНО не проведёшь, – серьёзно добавил Илья. – А цена вопроса слишком велика. Любая попытка обмануть организацию всегда плохо кончалась. Всегда.

Лэйла с сожалением вздохнула:

– Да уж. Мне вот с первыми напарниками не повезло. Те идиоты думали, что они самые умные! Хотели всех одурачить. Хорошо ещё меня за собой не утащили. Теперь я вот с этими охламонами… – она дала лёгкий подзатыльник Гере. – Они, конечно, не умнее предыдущих. Но хотя бы честнее.

Илья снисходительно улыбнулся, глядя на красующуюся Лэйлу.

– Получается, ты даже в школе не доучилась? – вопрос Валентины нисколько не смутил девушку.

– Не-а. А зачем? – скривила капризные губы Лэйла. – Чтобы поступить в училище, закончить его, а потом устроиться на тупую работу и считать копейки?

– Можно поступить в университет, – негромко предложила Валентина. – Получить престижную профессию. Найти хорошую работу…

Она почувствовала укол совести. А сама-то мечтала о том, что поступит в университет или вообще куда-нибудь? Нет. После того, как Валентина перестала ходить в школу, она даже не думала, что когда-нибудь будет работать. Даже в голову это не приходило.

Просто смирилась со своим зависимым положением и продолжала привычно злиться. Злиться, ничего не пытаясь предпринять. И так ли она далека от Лэйлы, добровольно отказавшейся от привычной схемы «школа-университет-работа»?

– Хорошую работу, – передразнила её Лэйла. – Да зачем мне работать, когда у меня будет куча денег? А высшее образование я смогу потом… купить.

– А как же любимое дело? Призвание? – Не отставала Валентина.

– Когда я буду отдыхать на Мальдивах, посасывая коктейль из кокосового ореха, я подумаю над твоим вопросом.

Валентина замолчала.

Кажется, эта девица мыслит слоганами и картинками из рекламных проспектов. Как будто очень богатые люди только и делают, что валяются на пляже.

– И сколько вам в итоге заплатят?

– Ишь, какая любопытная! Столько, сколько тебе и не снилось. На беззаботную жизнь без материальных проблем точно хватит. Вот наберу тысячу увлеченных и тогда… Да чего я тут распинаюсь? Тебе не понять. Не у всех же дома золотые унитазы, как у тебя.

С чего она взяла? У нас дома обычный белый «агрегат» фирмы «Рока».

– Для некоторых это единственный способ выбиться в люди, – горячо выпалила Лэйла и смутилась. Но все же продолжила. – Вон у Герани отец – игрок. Всё из дома вынес. А мать теперь его долги выплачивает. Как Герка может ей помочь? Скажи! Наверное, найти любимое дело?

Щёки Геры в момент стали пунцовыми. Он быстро поднялся и вышел во двор.

– Всё, Лэйла. Хватит, – остановил девушку Илья.

– А что она задает идиотские вопросы? – огрызнулась та.

Повисло неловкое молчание. Валентина почувствовала, что своими вопросами задела что-то глубоко личное, неприятное для Лэйлы.

Она захотела выйти, и тут дверь сама распахнулась ей навстречу. На пороге стоял Гера и загадочно улыбался.

– Ну что, Лэйла, приплюсуем ещё одну?

– Ах ты, мой глазастый! – встрепенулась девушка, сменив тон. – Показывай скорее.

Когда все вывалились во двор, Валентина чуть не наступила на разгуливавшую у ног курицу и резко взвизгнула. Птица в испуге отлетела на картофельные грядки.

– Кур мне не подавите, – недовольно заметила хозяйка, которая сидела на скамейке у соседского дома.

Рядом с ней перебирала чернику, очищая ягоду от налипших листиков, пожилая женщина в ситцевом платье и калошах поверх шерстяных носков.

– Подруга нашей старухи, – медленно проговорил Гера и уставился на женщину немигающим взглядом. – Минут пять. Ореол темнеет. Скорее всего, процесс уже необратим.

– Что это значит? – прошептала Валентина.

– Одно событие положило начало цепочке взаимосвязанных реакций, и их уже не остановить, ответил Илья, понизив голос.

– Это значит, что каюк бабке из-за чего-то, что произошло задолго до этого, – поспешно пояснила Лэйла.

– Из-за того, что Палыча бросила жена, – деревянным голосом проговорил Гера.

– Чё? Герань, хватит уже сериалы смотреть, – дёрнула плечиками Лэйла. – Короче, я пошла. Нашу старуху отвлеките.

– Марья Сергеевна, у вас в коридоре какой-то запах странный, – крикнул хозяйке Илья. – Я половицу подниму, посмотрю, может, там крыса сдохла.

– Погодь-погодь. Я тебе подниму! Нечего мне полы разбирать, их ещё мой дед стелил. Не было там никакого запаха. Дай я сама погляжу, – Марья Сергеевна поднялась и проковыляла в дом.

– Лида, ты идёшь смотреть на мою чудо-тыкву? Обещала же, – из-за забора на противоположной стороне дороги высунулась краснолицая женщина с рыжей копной волос.

– Иду, иду. Ну ты хвастушка. Прямо не терпится тебе, – поднялась со скамьи соседка, отставив миску в сторону и отряхивая руки.

Как только рыжая скрылась за забором, Лэйла схватила за руку мимо проходившую Лиду. Та с удивлением посмотрела на девушку, будто до этого не замечала её.

– Ушли в Хиатус, исчезли, – шепнул Гера. – Секунд десять надо продержаться, не больше.

Валентина увидела, что женщина стала возмущаться, вырывать руку, но Лэйла крепко вцепилась в её запястье двумя руками.

– Она убежать хочет, – Валентина толкнула в бок Геру, который блуждал взглядом по скамейке, хотя там уже давно никого не было.

Неужели он действительно не видит, как Лэйла повисла на этой женщине?

Вдруг послышался шум, который нарастал, превращаясь в грохот. Валентина обернулась. Подскакивая на камнях, по дороге катился большой цилиндрический бак. Когда махина пронеслась мимо, задевая посаженные вдоль дороги цветы, Лэйла сразу же отпустила соседку.

– Мои гладиолусы! – воскликнула Лида и заторопилась к цветнику, тут же забыв о странной девушке с разноцветными волосами.

– Еще одна на моём счету! – щёлкнула пальцами Лэйла и нажала кнопочку на браслете, подходя к остальным.

А приятная у них работа.

Валентина улыбнулась. Первый раз за долгое время. Как будто сама сейчас спасла чью-то жизнь…

Илья вышел из дома следом за Марьей Сергеевной, почти искренне удивляясь, куда пропал жуткий запах.

Ну артист!

Ребята весело поглядывали на бабок, сокрушённо качающих головами над погубленными цветами. Лэйла стояла с видом победительницы, что-то напевая себе под нос. Только с лица Геры не сходило напряжённое выражение.

Неожиданно раздался крик. Истошный, нечеловеческий. Кричали с той стороны, куда умчался бак.

По дороге бежала старая женщина в потрёпанном бушлате, накинутом поверх сорочки. Один шлепанец слетел с ноги, но она даже не заметила.

– Убило! Детку нашу раздавило! Ой, Господи! Помогите! – хваталась за сердце женщина.

У дома в конце улицы уже собирались люди.

– Пойдемте туда, – озабоченно проговорил Илья.

– Не нужно, – ответил Гера.

– Может, помощь какая нужна.

– Поздно, – отрезал Гера и, ссутулив плечи, зашёл в дом.

Вышедшие из ближних домов соседи окружили несчастную, она обмякла у них на руках. Раздались крики: «Скорую! Скорую вызывайте!»

Вечером Марья Сергеевна и Лида долго сидели на кухне и обсуждали случившееся. Ребята всё слышали – перегородки в доме были тонкие, будто из картона. Оказалось, что железный бак, в котором перевозили молоко, помыли и оставили сохнуть у магазина «Эконом», подперев деревянными жердями. А в «Экономе» работала вертихвостка Любка. Так вот в этот день она сообщила своему мужу Палычу, заядлому рыбаку и шахматисту, что уходит от него к Петьке, потому что тот молодой и любит её больше, чем рыбу и гамбиты. Палыч, долго не думая, принял на грудь и перед тем, как навалять Петьке, до которого ещё надо было добраться, решил отыграться на Любкином магазине, раз он попался по дороге. Палыч стал лягать все, что под ноги попадалось. Вот деревяшку из-под бака и выбил. И тот покатился по центральной дороге под горку. Чуть Лиду не угробил. Влетел в сад к Черняковым. А там в коляске их младший спал.

– Чего ж дитю на свежем воздухе не поспать-то? И я так своих оставляла, – охала Мария Сергеевна. – Чего бояться в собственном дворе-то? А вона чё! Вот ведь горе. Коляска – всмятку. Малютку в больницу отвезли.

Тинча никак не могла уснуть. Было тихо в доме, но Валентина чувствовала, что остальные тоже не спят.

По чьей вине пострадал маленький человечек, который только начал жить? Как же так? Одну спасли, а второго, получается, не смогли. А там же был совсем кроха. Лида – взрослая женщина, она хотя бы пожила. Несправедливо!

Лэйла на соседней кровати заворочалась, откинула одеяло и на цыпочках босиком прокралась к дверям. Вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Куда это она?

Валентина тоже захотела подняться. Всё равно не спится.

Но тут дверь отворилась, и в комнату вошёл Геpa. С виноватым видом, в майке-алкоголичке, висевшей на нём, как на вешалке, и в шортах, которые открывали тощие коленки.

– Ты комнаты не перепугал?

Гера не отреагировал. Только посмотрел на девушку исподлобья и уселся напротив кровати.

Надеюсь, он не с амурным визитом пришёл. Нет, парень, ты не по адресу! А вдруг Лэйла специально вышла, чтобы не мешать ему? Хотя мне казалось, что Гера по уши влюблён в свою эксцентричную подругу.

Валентина натянула одеяло до шеи.

О чём думала, когда поехала вместе с восемнадцатилетними парнями в заброшенную деревню? Гера хоть и хиляк, но жилистый, сопротивляться ему будет нелегко. Всё-таки он уже не школьник.

Буду кусаться. Пусть только попробует прикоснуться!

– Валентина, я хотел сказать тебе…

Давай, скажи. Чем вы обычно девчонкам головы морочите? Что я самая красивая из всех, кого ты видел? Что у меня глаза, в которых ты тонешь?

– Хочу сказать… я знал, чем все это закончится. Знал, что будет, если мы спасём ту женщину. Лиду.

Валентина не ожидала такого признания.

Надо же, а я-то, дура, вообразила невесть что.

– Извини, мне просто нужно с кем-то поделиться. Ребятам пока не рассказывал. Видишь ли… на самом деле я вижу намного больше, чем говорю им.

– Как это?

– С каждым разом мне становится доступно всё больше и больше информации. И меня это пугает. Поначалу выбирать объекты было легко, потому что я не знал ни причин, ни последствий. Теперь стало труднее, чаше приходится делать выбор. Некоторых людей я просто пропускаю.

– То есть ты знал, что бак угодит в коляску, если не врежется в Лиду?

– Да.

– И всё равно указал на соседку!

– Лэйла показалась мне расстроенной. Она всегда так радуется каждому спасённому.

– Ребёнок пострадал! Может, он вообще не выживет!

– Не кричи… – Гера продолжал говорить, не обращая внимания на реакцию Валентины. Ему важно было выговориться.

– Я иногда думаю, что было бы, если бы Гитлер не дожил до взрослого возраста? Или Эд Гейн – этот мясник… если бы его в детстве не избивала фанатичка-мать, а потом в руки мальчишке не попали книги о зверствах нацистов, – возможно, в мире не появился бы один из самых страшных маньяков в истории человечества.

– Какие-то странные у тебя мысли!

– Ты, наверное, неправильно поняла суть нашей работы. Я думаю, и ребята не совсем вникают. Мы должны видеть перспективу. Как бы это жестоко ни звучало, иногда чья-то трагедия может вылиться в спасение многих в будущем.

– Бред! Но сегодня! Это ведь ребёнок! Кому он может навредить?!

– Ты не видишь полной картины.

– А ты видишь?

– К сожалению, да.

Валентине нечего было ответить.

Это не убеждение, это какая-то бесчеловечная религия, чью бы сохранность она не осуществляла, пусть даже самого человечества.

– Не переживай, мальчик останется жив, – Гера остановился в дверях. – Руку ампутируют. Правую. Когда он вырастет, его не возьмут в армию. Его не научат стрелять, и впоследствии он не станет одним из самых жестоких снайперов крупнейшей террористической группировки.

Гера хотел ещё что-то добавить, задумался, но потом снисходительно улыбнулся и вышел, не произнеся больше ни слова.

Что Гера хотел объяснить? Наверное, ему нужна была помощь, но чем я могла ему помочь?

Валентина почувствовала себя маленькой песчинкой, не способной ни на что. Снова нахлынуло ощущение бессилия, так знакомое по проявлениям болезни.

Лэйла вернулась в комнату примерно через полчаса. Казалось, глаза у неё слегка опухли. Она не комментировала свое исчезновение, а Валентина не стала спрашивать.

Глава 6
Пьяная квартира

Утром Марья Сергеевна напекла блинов. Валентине жутко хотелось есть, но она посчитала это дурным знаком – спутником своих редких пробуждений среди моря сна.

Попробовала лишь один блин с ложкой малинового варенья.

Этого будет достаточно. Как же вкусно пахнет! А чай с листиками мяты… Ммм… Тесто тает во рту… Нет, второй брать не буду! Главное, что я снова проснулась. Ещё один день бодрствования. Спасибо!

Валентина сама не знала, кого благодарила.

– Жуйте быстрее, нужно выдвигаться, – торопил всех Илья.

– А куда мы сейчас? – спросила Валентина.

– В Мерешинск. Надо проверить «Мак».

– Одна из квартир для встреч с вожатым, – пояснил Гера.

– Мерешинск? – голос Лэйлы прозвучал неестественно звонко.

Гера снова наклонился к Валентине: – Это её родной город.

– Да, Лэйла. Я хочу проверить все пункты. Эти записки не дают мне покоя, – продолжил Илья. – У нас есть послания от Нелли Александровны для меня, для Тинчи. Может, в Мерешинске лежит что-то для вас с Герой? Возможно, у нас просто не хватает информации, чтобы понять, что хотела сказать наш вожатый. Возможно, она чувствовала, что скоро с ней что-то произойдёт и оставила нам подсказки.

– Это в её духе, – заметила Валентина.

А брюнет не дурак. Мама вполне могла так поступить. Но что ей угрожало, если она так сильно запутала следы?

Мерешинск был обычным провинциальным городком, переживающим не лучшие времена. Серые панельные дома, раскрашенные безвкусным граффити, перемежались с пёстрыми вывесками уличных забегаловок. Единственным и самым ярким отличием был запах с целлюлозного завода, построенного на окраине города. К удивлению многих, завод пережил все, даже самые перспективные предприятия, которые банкротились одно за другим, и продолжал с завидной регулярностью выбрасывать в атмосферу зловонные пары.

«Мак» оказался обычной замызганной двушкой, которую сдавали по часам. Кажется, в ней пытался оставить свой след каждый, кто побывал там. И надпись на спинке кровати «Здесь зародился и потух очаг нашей любви» была самой приличной отметиной.

– Где может быть этот конверт? – Илья вошёл первым и огляделся.

– Да им уже кто-нибудь костёр разжег, – раскрыв дверцы шкафа и увидев пустые полки, разочарованно протянула Лэйла.

– Или «очаг любви», – Гера поддел плечом приунывшую подругу.

Валентина подавила смешок.

Всё-таки Лэйла хотела найти письмо для себя. Расстроилась. А вот не всё коту масленица.

Она тут же мысленно себя одернула.

Что я за чудовище? Злорадствую, когда нужно искать любую зацепку, которая может привести к маме.

Валентина подключилась к поискам. Отодвинула тяжёлые шторы, проверила подоконники.

– Я уже все матрасы перетряс. Ну тут же должно быть что-то, – не сдавался Илья. Лэйла расхаживала по квартире, делая вид, что ей наскучило исследовать пыльные полки. Но каждый раз замирала, когда Илья радостно восклицал, думая, что близок к цели.

В конце концов она не нашла ничего лучшего чем пойти на кухню и открыть холодильник. За пожелтевшей от старости дверцей не было ничего, кроме бутылки с засохшим кетчупом и коричневого конверта в отсеке для овощей.

Лэйла просияла. Достала записку, но тут же засунула её обратно.

– Что там? – спросил Илья.

– Не ваше дело. Эта записка адресована мне, и я не обязана вам говорить, что в ней.

– Ещё чего. Давай показывай.

– Не буду.

– Бойцова, у тебя ПМС, что ли? – взбесился Илья. – Мы ехали сюда не для того, чтобы ты характер показывала. Истеричка!

– Истеришь у нас всегда только ты!

– Илья, она не виновата. Она же девушка. У них это обычный физиологический процесс, – простодушно вступился за подругу Гера.

– Герань, ты придурок. Идите вы… – Лэйла отбросила в сторону смятый конверт и закрылась в ванной.

– Пусть остынет. В ванне поотмокает. Зря, что ли, квартиру оплатили? – Илья осторожно поднял конверт и заглянул внутрь. Записка была очень короткой.

«Лэйла, навести своих родных дома».

– Вот тебе и прямая наводка, – обрадовался Илья. – Быстрее собирайтесь. Её родители живут через пять кварталов отсюда. Не будем терять времени.

– Нужно выдвигаться! – прокричал он, стуча кулаком в дверь ванной комнаты.

– Никуда я не пойду, – послышался из-за двери приглушенный голос. Зашипела вода. Вероятно, Лэйла открыла кран.

– Ты вконец офигела? А кто мне жаловался, что работа простаивает?

Молчание.

– Если мы не найдём Нелли, все твои восемьсот двадцать шесть человек – всего лишь пшик. Некому будет засчитать, и ничего ты не получишь, – перешел на угрожающий тон Илья.

Дверь открылась, и в проёме появилась Лэйла. В полной боевой раскраске.

– Хорошо. Но пойду только с ней, – ткнула пальцем в сторону Тинчи.

Валентина опешила.

Со мной? Тоже мне, нашла подходящего напарника.

– Может быть, лучше со мной? – участливо заглянул в лицо подруги Гера.

– Ой, Герань, без тебя уж точно обойдёмся, – Лэйла ухватила Валентину под локоть и вытащила за собой из квартиры, захлопнув дверь перед носом парня.

К дому родителей Лэйла шла молча, еле переставляя ноги, думая о чем-то своём. Так идут на экзамен, к которому не готовился, или на встречу с надоевшим поклонником… Когда надо, но совсем не хочется. И до последнего оттягиваешь момент.

– Почему ты взяла только меня? – спросила Валентина, смущаясь.

– Потому что ты – никто. И ничего для меня не значишь.

Семья Бойцовых жила в общежитии. Лэйла терпеть не могла это место. Маленькая душная комната досталась её матери Ирине от бабушки. «Поживете первое время, а потом на свою, шикарную квартиру заработаете», – сказала бабуля. Но не заработали даже на среднестатистическую.

«Злодейка с наклейкой», как тогда называли бутылку водки, разрушила надежды бабушки. Поначалу отец пытался скрывать от молодой жены свою привязанность к спиртному. Но такое в семье разве долго утаишь? Мать пробовала бороться, отнимала у него из рук рюмку, садилась рядом и участвовала в застольях – лишь бы благоверному меньше досталось. А потом привыкла, втянулась, и через пару лет могла глушить водку не хуже заправского алкоголика. Дочь старалась реже появляться дома, чтобы не видеть пьяных скандалов. Иногда, протрезвев, Ирина останавливала дочку в прихожей, дышала на неё перегаром и пихала в карман куртки замусоленную сотню: «Купи чекушечку, а на сдачу – себе булочку». Лэйла отмахивалась со словами: «Мне же не продадут» или «Лучше хлеба купи», – и стремглав вылетала на улицу. Ирина неуверенно сворачивала деньги в трубочку и засовывала себе в лифчик. Она сама в магазин сходит. «А девушка-то моя совсем выросла. Дерзить научилась матери. Да и ладно. Чай, не голодная. Детей в школьных столовых должны кормить».

Лэйла ненавидела то время. Когда от желания есть подкашивались ноги, тянуло в желудке и рот наполнялся слюной, даже если по радио звучала реклама недавно открывшейся пиццерии. Ей казалось, что с тех пор она всё пытается наесться и никак не может. Лэйлу передергивало при воспоминании, как любой из родителей мог прийти на родительское собрание навеселе. А потом было жутко стыдно, когда одноклассницы шушукались за спиной. Лэйла с трудом сдерживалась, чтобы не надавать тумаков этим сплетницам, а заодно и мамаше с папашей. Поэтому КНО одним своим появлением в жизни девушки исполнил её мечту – поскорее сбежать из дома.

Лэйла медлила перед тем, как нажать на звонок родительской квартиры.

Заходить не хотелось. Она порвала с прошлым раз и навсегда.

– Я уйду в Хиатус. Не хочу, чтобы они меня видели. Придумай повод зайти внутрь, – подтолкнула она Валентину вперёд.

Когда невысокая женщина с жёлтым лицом открыла дверь, Валентина не нашла ничего лучшего, чем сообщить, что пришла передать весточку от её дочери. Лэйла стояла рядом и зашла следом, но мать её не видела. Женщина, развернувшись, прошла в комнату, посредине которой стоял круглый стол, накрытый клеёнкой.

– Значит, живая, – вздохнула Ирина, неловко рухнув на табурет и жестом приглашая девушку за стол.

– Прохлаждается где-то, паршивка! Лишь бы в школу не ходить! – заорал грузный мужик, подливающий водку в стакан. Он даже не поднял глаза на вошедших, сосредоточившись на процессе и пытаясь не пролить ни капли.

– В моём возрасте уже не ходят в школу, папочка, – Лэйлу услышала только Валентина.

В нос ударила резкая вонь – смесь перегара и какой-то кислятины. Стол был заставлен немытой посудой. Деревянные косяки отошли от дверных проемов, под ногами шуршали старые газеты, на обоях уродливым узором расплывались бурые пятна засохших брызг.

Мать Лэйлы была очень худой женщиной, с набрякшими веками и синюшными мешками под глазами. Тонкие бесцветные волосы она пригладила старомодным ободком. Старые застиранные легинсы, казалось, болтались прямо на костях. Мужчина, наоборот, отличался обрюзглостью, пивной живот его нависал над резинкой треников и упирался в стол. На лбу и щеках толстяка поблескивала выступившая испарина.

– Ну, как она? – мать Лэйлы вяло улыбнулась, обнажив щербатый рот. Женщина явно с трудом воспринимала действительность, но старалась не показать это гостье. Лэйла, невидимо сидевшая рядом, со вздохом отвернулась.

Наверное, это невыносимо тяжело – наблюдать, как близкие люди теряют человеческий облик.

– С Лэйлой всё хорошо. Она просила передать, чтобы вы не волновались, – придумала Валентина на ходу.

– А чего сама не явилась? – буркнул мужик и рыгнул.

– Лэйла не смогла приехать. Она занята, – Валентина почувствовала, что её голос прозвучал беспомощно и совсем неубедительно.

– Чем? Гулянками? Танцульками своими? – заорал мужик.

– Нет. Она работает.

– Кем она может работать? Шлюхой? – расхохотался пьяница.

Валентина увидела, как Лэйла вскочила. Её брови сложились домиком, губы искривились, ноздри гневно раздулись. Видно было, что она еле сдерживается, чтобы не обнаружить себя.

Родители, совершенно не стесняясь постороннего человека, начали перепалку.

– Коля, что ты говоришь? – прошамкала Ирина, еле шевеля языком.

– Так вся в тебя пошла, – плюнул ей в лицо отец Лэйлы.

– Не смей, сволочь! – не вытерпела та. – Меня ругай, а её не смей!

– Нет, у неё хорошая, высокооплачиваемая работа, – повысила голос Валентина.

Нужно было прекратить этот неприятный разговор.

Но на неё уже не обращали внимания. Пьяный мужчина вскочил, качнув брюхом стол. Забрякали пустые бутылки.

– Ах, высо-высоко-оплачиваемая, – с трудом выговорил он, – ну точно проститутка! Такая же, как её мать! – рубанул он рукой по воздуху.

– Прекрати, Коля! – Ирина повисла на его руке. – Ты не прав! – икнула она.

Но мужик грубо оттолкнул её и сгрёб свободной пятернёй нож со стола.

– А что, не так? Не так? Сейчас я тебе покажу, кто у нас не прав! Ты на кого…

Валентина оторопела от ужаса.

Лэйла подскочила и крепко вцепилась в руку отца.

– А ты кто такая? – он вытаращился на неё. – Ты… как… откуда появилась? – даже нож от неожиданности выронил.

Тут же закричала Ирина, увидевшая только упавший нож вместо своего мужа.

– Куда он делся? Коля! Коленька! Куда он? – она стала дёргать за рукав Валентину, которая совершенно растерялась и не могла пошевелиться.

Валентина понимала, что Лэйла увлекла отца в Хиатус. Она видела их обоих, но для Ирины муж только что просто растворился в воздухе.

– Всё хорошо, – попыталась она успокоить женщину. – Вам привиделось, Ирина, не волнуйтесь.

В это время Лэйла тащила отца к входной двери. Валентина видела их краем глаза.

– Пойдём. Давай же! Поговорим без посторонних. Всё же давно не виделись, – Лэйла рывками перемещала отца к выходу. – Это же я, твоя дочка. Не узнал?