Текст книги "Дорога в бесконечность"
Автор книги: Мария Совицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
На следующий день несколько водителей Шацкого развозили ребят по разным концам города.
– Теперь вы мне ничего не должны, – заметил Саша, пожимая руку бизнесмена. – Я тогда спас Лизу, а вы очень нас выручили...
– Нет, Александр, – возразил Олег Васильевич. – Я просто подвез вас и накормил. А ты спас мою дочь от смерти. Подрастешь, появятся дети – поймешь. Так что, я по-прежнему в долгу перед тобой!
Никто из родителей не высказал сильного возмущения... Разве что Вика заволновалась, увидев забинтованную руку сына, но Саша соврал про шашлыки и рану от шампура. А прораб Багавиев, отец Алии, взял с дочери слово, что больше такого не повторится.
Глава 7
– Танюша, здравствуй, – проговорил Дмитрий, внезапно появившись на пороге второго своего дома. – Как вы здесь без меня?
Учитывая позднее время суток, Рома уже спал. Таня, удивленная его приезду, подняла глаза. В данный момент она была занята на кухне – готовила картофельное пюре. Это было прекрасное зрелище: красивая блондинка в легком сарафане и фартучке на кухне, занятая стряпней. Но сейчас ему было не до созерцания.
– Дима? – она поправила волосы, забыв, что руки испачканы картошкой. – Я тебя ждала через две недели...
Он перешагнул порог, бодрый, цветущий и веселый. На самом деле, Дмитрий сгорал от ревности. Его красавица Таня, родившая ему сына – не такого рыхлого и скучного, как Саша, а нормального парня – похоже, изменяла ему. Первый раз он увидел подобное на скрытой камере два года назад, когда к его Ромке приходил красивый молодой массажист. Таня крутила задом, подносила крема для массажа. В тот раз он ее жестоко наказал. Видимо, она все забыла.
– А я приехал раньше! – Дмитрий засмеялся, подражая клоуну из парка развлечений. От этого смеха Таня замерла.– Что, кадришь других мужиков, когда меня нету? Таня, ты заслужила наказание.
Она, девушка из религиозной семьи, склонила голову и проследовала за Калининым в спальню. К наказаниям ее с детства приучил отец., эту добрую традицию продолжил Дмитрий, с которым сложились первые и единственные в ее жизни серьезные отношения... Однако, отец всегда объяснял, в чем именно она виновата. Дмитрий же каждый раз обвинял ее в симпатии к абстрактному мужчине: почтальону, свидетелю Иеговы, случайному прохожему... Оправдываться было бесполезно.
– Клади сюда руки, Таня, – велел Дмитрий. Она, не осмелившись возражать, встала на колени и положила ладони на кровать. А он, достав из-за пояса ремень, начал от души лупить ее по пальцам. – Это – за приглашение молодого красивого слесаря. Ты ведь специально выбрала такого? – он один раз ударил ее поясным ремнем по пальцам. Таня сжала зубы, подавив крик. – Это – за его симпатию к тебе. – Следующий удар был сильнее. – А это – за то, что ты улыбалась ему!
От сильной боли Таня взвыла и сползла на пол. Да, она улыбалась в ответ на комплименты слесаря. Все-таки, она женщина, жила замкнуто и была рада возможности с кем-то поболтать. Дима не баловал ее разговорами по душам.
– Дима, тише, – умоляла она. – Ты Рому разбудишь...
При упоминании о сыне Дмитрий оживился.
– Он должен вырасти настоящим мужчиной, а не чмом, потакающим маме. Таня, у меня небольшая пауза в работе. Я могу жить с вами месяц...
Татьяна, несмотря на побитые пальцы, была этому только рада. Роме был нужен отец. Мальчик начинал показывать характер. Он переставал уважать маму. Кому де со всем этим справиться, как не Дмитрию? А наказания... ну, что же. В детстве ее ставили коленями на горох. Сейчас родители были монахами в разных монастырях, а ей так не хватало религии и твердой руки! Последнее она уж точно получала от сожителя.
Тем не менее, Татьяне было интересно, как именно Дмитрий узнал об этом самом случае. Уже не в первый раз он ловил ее на какой-то ерунде и ревновал. Что у него там, в риэлторском агентстве – скрытые камеры?
Впервые за проведенные совместно годы Тане стало интересно: а как он живет, когда ее нет рядом? В каких гостиницах останавливается, какие у него клиенты? Не может же он видеть свою семью с неба, как Господь Бог.
Она задумалась об этом еще раз, когда достала из почтового ящика квитанции по оплате счетов. Все суммы совпадали с предыдущим месяцем, кроме одной – оплаты за телефон. Таня вспомнила, что, когда Дмитрий жил дома в мае, у него были проблемы с сотовой связью: по ошибке с его карты сняли большую сумму денег. Он звонил оператору сотовой связи и страшно ругался – ведь карту заблокировали, а этот номер знал начальник и клиенты. Проблема разрешилась не сразу, оператор не хотел возвращать деньги. В течение месяца мужчина часто звонил куда-то с городского телефона. Наверное, тому же начальству и клиентам...
Тем не менее, Таня решила заехать на телеграф и попросить распечатку звонков. Она, чтобы не вызвать подозрений Дмитрия, накупила в супермаркете полные сумки продуктов и зашла в парикмахерскую подстричься – вот и предлог для долгого отсутствия.
Когда она пришла домой, перед ней предстала очаровательная картина: Дмитрий забрал Рому из садика и теперь играл с ним на диване. Игры, конечно, были типичные отцовские, активные. Вокруг разбросаны машинки и части железной дороги. Отец, держа в руке игрушечный танк, возил его по всему этому.
– Танк сломает все, он разбомбил город, – зычным голосом вещал Дмитрий. Потом он взял фигурку игрушечного полицейского. – Отважный майор остановит танк!
Потом басом изображал майора. Рома хохотал. Татьяна улыбнулась. Все-таки Дмитрий был хорошим отцом – этого не отнять.
– Папа, а танк не задавит майора? – спрашивал он.
– Нет. Это мощный и сильный майор Игорь Авдеев!
Вручив полицейскому в руки автомат, отец произвел стреляющие звуки. Танк завалился на бок.
– Весело у вас, – заметила Таня. Дмитрий поднял глаза и явно хотел спросить, где она была, но, увидев сумки, все понял.
– Замечательно, а то холодильник пустой. Ты ужин приготовишь? Мы пока поиграем.
После ужина Татьяна и Дмитрий уединились в спальне. Таня уже забыла про наказание, впрочем, как и всегда. Однако, Дмитрий, похоже, вошел во вкус.
– Я хочу сегодня жестко, – прошептал он.
Она обреченно опустила голову. Это означало, что завтра у нее будет болеть между ног, а также голова – оттого, что он будет тянуть ее за волосы. Но Дмитрию это нравилось, и она даже не мыслила отказать.
Пережив часовую жесткость, Таня увидела, что муж свалился на кровать, как подкошенный, и заснул. Как ни странно, она, несмотря на боль, чувствовала себя удовлетворенной. Боль – это то, к чему она привыкла. Мужчина и насилие были неотделимы в ее восприятии.
Утром Таня встала рано, накормила Дмитрия – он отправлялся в центр города, чтобы сопровождать клиента смотреть квартиру для аренды. Потом отвела Рому в садик. Оставшись дома в одиночестве, она достала из кухонного шкафчика распечатку звонков.
Номеров в ней была куча – и мобильные, и городские. Особенно часто повторялся один городской номер. Судя по распечатке, Дмитрий звонил на него каждый вечер. Судя по времени, офис риэлторского агентства в другом городе уже не работал.
Таня набрала этот номер с мобильного телефона – там у нее стоял анти-определитель номера. После трех гудков ей ответили.
– Алло, – это был молодой женский голос. Очень молодой, принадлежавший, скорее, подростку, чем женщине взрослой. – Алло! Говорите. Вас не слышно.
Помолчав в трубку, Таня нажала кнопку отбоя.
На этом, так часто набираемом ее мужчиной номере, ответила девочка-подросток. Таню это удивило. Даже если предположить, что у Димы любовница, вряд ли это могла быть несовершеннолетняя!
Таня еще больше заинтересовалась жизнью Дмитрия вне дома. Любопытство было той самой ее чертой, которая приводила к наказаниям от родителей. В свое время своим любопытством она узнала много нового: об оргиях, случавшихся после молитв; о неумеренных возлияниях кагора после службы; о том, что ее отец спал с несовершеннолетней прихожанкой, которую родители привели в церковь после изнасилования, дабы Бог помог ей прийти в себя. Папа, религиозный активист, проявил тогда особое участие к ситуации. Когда Татьяна узнала об этом и попыталась донести до мамы, наказание было страшным: мать стала ее просто игнорировать, даже после отцовского избиения.
Все. Это воспоминание заставило Таню испугаться. Почему у Димы не может быть любовницы-подростка, если этим грешил ее отец?
Спрятав распечатку обратно в шкафчик, Татьяна приняла решение. Она обязательно должна узнать, кто скрывается за этим номером. Набрав его в поисковике в интернете, она по коду поняла, что это соседний город. Большей информации сеть не выдавала.
Таня вспомнила, что ее одноклассница, бывший компьютерный гений школы, работает программистом в администрации города. Оставалось связаться с Галей. Только она могла пробить точный адрес и имена людей, живущих там...
* * * *
– Ура, мы едем к дедушке! – воскликнула Алла, когда автобус отъехал от остановки. – Он милый, добрый и обожает нас. Там нас ждут Неля и Костян! – она упомянула общих деревенских друзей, тоже брата и сестру, их ровесников. – Замечательно отдохнем последний летний месяц.
Саша не слишком готов был разделить ее радость. Дедушка, отец их папы, жил один в большом деревянном доме, в часе езды на автобусе от города. Он действительно был таким, как сказала Алла. К тому же, парень получал от него то внимание старшего мужчины, которое не давал отец и чуть-чуть компенсировал неравнодушный Горгадзе – классный мужик, хоть и преподаватель. В деревне было все хорошо: друзья детства, речка, свобода. Но, ведь он на целый месяц разлучался с Алией! В городе они, даже во время летних каникул, часто виделись в общей компании. Кстати, девушка никак не показала, что помнит то их объяснение в заброшенном доме. Но, Саша не терял надежды. А теперь он и вовсе терял ее из виду!
Дед, Антон Арсеньевич, каждое лето приглашал их к себе. В детстве они и вовсе проводили у него все каникулы, с детства помнили сказки и совместные походы в лес. Ему сейчас было шестьдесят лет. Сначала дед вышел на раннюю пенсию, проработав половину жизни сельским фельдшером, и много помогал с внуками. Когда они подросли, вернулся в свой фельдшерский пункт. Кстати... насколько помнили брат и сестра, он всегда приезжал в отсутствие отца. А, если и сталкивался с ним, по-быстрому собирался домой. А они всегда плакали, провожая любимого дедушку. Во втором классе Алла тайком сбежала из дома, собравшись с ним в деревню. К счастью, он вернул беглянку домой.
– Я – городской человек, – пытался Саша обмануть сестру. – У деда все отлично, но... Мне нужно движение, город...
– И Алия, – прошептала Алла. Автобус резко завернул, и она завалилась на брата. Саша шутя ткнул пальцем ей в бок. – И попробуй сказать, что я не права!
Саша сам не ожидал, что подколы сестры вызовут в нем такую реакцию. Стало трудно дышать. Щеки прямо загорелись.
– Ты чего, Саша? – Алла развернула его к себе. – Так у тебя не просто симпатия, а настоящая любовь?!
– Много ты понимаешь, – он опустил голову, чтобы Алла не заметила ничего. Саша сам чувствовал, что его лицо залила краска.
– Я-то как раз понимаю все. Алия – девушка, которую надо добиваться. Только ты много времени на это потратишь. Кстати, подобные твоим чувства явно испытывает к тебе Лиза Шацкая.
Саша, вспомнив огромные голубые глаза Лизы, ее голос, загрустил.
– Да ну тебя. Бедная девочка сидит одна в особняке. Ведь ее отец устроил ее в училище, на полудомашнее обучение – не столько для образования, больше для социума! Кстати... Я узнал, что он сам закончил мореходку. Остались преподаватели, которые его помнят. Они уделят Лизе особое внимание...
– Еще бы, при его-то деньгах, – кивнула Алла. – Так вот. Я кое-что понимаю... Мне кажется, Лиза в тебя влюблена. Вы будете учиться вместе. Как собираешься себя вести?
Саша задумался. Инстинкт защитника, данный от природы, при виде Лизы только увеличивался. Ее хрупкость и беспомощность, даже при наличии богатого папы, заставляла его бросить все силы, чтобы обеспечить девочке комфорт и безопасность. Кстати, и сам Шацкий ему нравился: он оказался не высокомерным бизнесменом, а адекватным, понимающим человеком.
– Я буду приходить на переменах, – начал он. – Она, раз станет студенткой, должна посещать столовую вместе с нами. Всякая моя физическая и моральная поддержка, безусловно. И, попробуй кто сказать хоть слово в ее адрес!
Алла в очередной раз убедилась, что ее брат мыслит по-своему. И Лизу, и Алию он возвышал: первую – как принцессу, а вторую – как свою любовь.
Дед встретил их очень радушно: стол в простой кухне деревенского дома был уставлен вкусностями, внутри было прибрано. И, самое главное! Он просто, от души обнял их, встретив на пустой остановке.
– Милые мои, Аллочка и Саша. Как вы выросли! Взрослые и красивые...
Дед с восторгом принял их олимпиадные успехи: победы Аллы в английском языке, и награды Саши по электромеханике. Дед буквально пел от восторга, подкладывая им еды в тарелки. А на столе было все: запеченная в сметане свинина, деревенский мед, тушеная картошка.
– Дедушка! Ты не знал, я худею, – заметил Саша. – А ты готовишь такие блюда!
– Ты хорошо выглядишь, – заметил дед, щедро накладывая обоим в тарелки картошку и мясо. – Мужчина не должен быть изящной феей. Будто ты не знал!
После сытного ужина Антон Арсеньевич застелил им постели и остался в спальне, где они отдыхали еще в далеком детстве. Саша, по мнению Аллы, совсем раскис и поплыл от внимания деда. Он, вцепившись в его руку, рассказал все о последних моментах в поведении отца.
– Дедушка. Ты такой... классный, – проговорил Саша. – Ты всегда нас любил. Почему же отец не такой, как ты? К Алле он относится, как к удачному вложению на будущее. А меня совсем не любит!
Дед понимал, что внуки повзрослели. И он знал, что они поймут его.
– Ребята. Ваш папа такой, как есть. Возможно, я виноват, что он стал таким суровым и требовательным. Его мама покинула нас, когда Диме исполнилось двенадцать лет...
Дети знали, что бабушка пропала без вести, когда ей было тридцать два года, а отцу семь лет. По рассказам деда, она была женщиной суровой, и воспитание ее считал своеобразным. Ее так и не нашли, и дед остался один с маленьким сыном.
– Я, как мог, растил Диму. Понимаете, люди бывают разные... Мама у нас была сильная и авторитарная, а я – мягкий и послушный. Вместе уживаются противоположности. Но, она воспитывала Диму жестко, с применением наказаний, понятных только ей. Я, по природе своего характера, молчал. Я очень любил жену и считал, что она во всем права. А он возненавидел женщин, благодаря такому воспитанию! Всех, в принципе. В садике воспитательница, в школе – учительница. Поэтому Дмитрий и поступил в военную академию! Там только наставники-офицеры. И, сын был в восторге от строевой подготовки и дисциплинарных взысканий! Защитной реакцией его психики стала огромное самомнение. Все, с тех пор у него появилась своя жизнь...
Утром, пока дедушка спал, Алла и Саша хотели обсудить его откровения. Стало ясно, почему так себя вел их отец. Все пошло от авторитарного женского воспитания, плюс учеба в военной академии. Саша все еще пытался понять папу.
Они смогли уединиться только в городе, в торговом центре. Заказав себе по чашке кофе, брат и сестра сели за столик на летней террасе.
– Я теперь понял, как надо вести себя с папой, – начал разговор Саша. – Не буду реагировать на его упреки. Как могу, так и живу.
– Да. Но хватит ли у тебя нервов? – Алла вспомнила, как отец доводил брата до слез. – Давай так. Почувствуешь, что срываешься – иди в свою комнату. Поорешь, побьешь матрас, и успокоишься!
– Нет. Он все равно взрывает мне мозг своими нравоучениями, – поморщился Саша. – Но, я научусь жить параллельно мнению отца! И, даже если он считает, что я толстый, необразованный и неправильный... Разные люди имеют право на счастье!
Месяц своих каникул дети провели прекрасно. Саша провел все возможные ремонтные работы в доме: поменял обои, прочистил туалет. Алла с удовольствием готовила на брата и деда, как умела. К тому же, они всегда могли посидеть в лесу с друзьями детства, пойти на сельскую дискотеку. За этот месяц Алла привыкла, что на ней ответственность за ужин мужчинам, а также уход за дедушкиными домашними животными – недавно он приобрел двух кроликов, а куры у него всегда были. А Саша вообще показал себя прекрасно во всевозможных сельских работах – и в доме, и на огороде.
Когда брат и сестра уезжали, дед перекрестил их. Оставшись дома в одиночестве, он заплакал.
– Я не смог помочь Диме стать другим. – Взгляд Антона Арсеньевича обратился на фото жены. – Милая, мы с тобой его воспитали!
Он не стал рассказывать детям многого. Умолчал о собаке, которую когда-то десятилетний Дима избил палкой по голове за украденный кусок курицы; о замученной, запертой в подвале без пищи и воды кошке; об оскорблениях в адрес соседской дочке алкоголиков, забеременевшей неизвестно от кого в пятнадцать лет. Наконец, о том, что сын в старших классах увлекся литературой про спартанцев, а также шедеврами типа очерков Геббельса.
Не уточнил он, как именно воспитывала жена его сына... Дедушка ненавидел сам себя, что дал так поступать с ребенком. Линейка по пальцам, многочасовое стояние в углу, запирание в комнате – это было самое малое.
Глава 8
Антон Арсеньевич дал о себе знать в сентябре, после первой учебной недели. Он позвонил из деревни и сказал, что на работе ему стало очень плохо. В фельдшерском пункте, к счастью, ему вовремя оказали помощь и спасли от инфаркта. Сейчас дедушка отлеживался дома на больничном. Отца в тот момент в городе не было, но Вика немедленно оповестила его обо всем по телефону, а сама взяла на работе отпуск за свой счет и поехала в деревню, чтобы ухаживать за свекром. Пробыла там несколько дней, после чего позвонила детям и сообщила, что дедушке лучше, а вот у нее появилось важное дело: в городе за пятьдесят километров от их родного лежала при смерти женщина – бывший юрист детского дома, где выросла Вика. В свое время она выиграла суд с местной администрацией, которая отказывала сироте в жилье, и помогла поступить в музыкальное училище. Она хотела даже удочерить Вику, но ей не разрешили из-за того, что она в одиночку воспитывала сына. Эта женщина была единственным близким человеком из прошлой жизни, и Вика не могла с ней не попрощаться. Дети поняли мать и пообещали, что будут хорошо себя вести в ее отсутствие. Кстати, Дмитрий, узнав о его поездке, обозлился, что вопрос не согласовали с ним. Насколько знали дети, родители умудрились сильно поругаться по телефону.
Так Алла и Саша остались дома одни. Они воспользовались этим временем, поздно приходя домой и устроив пару веселых вечеринок с друзьями. Правда, слишком брат и сестра не увлекались: отец названивал домой еще чаще, чем Вика, и мог вернуться в любой момент.
В эту субботу Алла встала в девять часов. С наслаждением потянувшись в постели, она мысленно прикинула, что ей нужно сделать: принять ванну, уложить волосы, накрасить ногти, а также приготовить себе и брату завтрак. Сегодня Алия праздновала день рождения, ее отец снял для друзей дочери небольшой зал в городском кафе. Алла собиралась быть там самой красивой... возможно, даже красивее именинницы.
Она, переодевшись в шорты и футболку, заглянула в комнату к брату. Саша лежал на кровати, накрывшись одеялом с головой. Вчера она отдыхала после занятий, а вот ее брат продолжил день по своему напряженному графику: тренировка, потом – на работу. Саша нашел себе серьезную подработку: он попросился в управление порта, и его пригласили на должность помощника судового механика. Теперь он вместе с пропитым механиком Константинычем ремонтировал суда, которые вставали в порту. Договор на неполный рабочий день, оплата невелика, зато Саша наконец получал практику по специальности, и это ему очень нравилось. Алла радовалась за брата, потому что после того вечера в заброшенном доме он грустил... Даже каникулы у деда не слишком исправили ситуацию. Она знала, что тогда произошло объяснение с Алией, и девушка была честна с Сашей. А ведь он каждый день видел ее в училище! Сама Алия понимала – нужно время, чтобы Саша забыл о своих чувствах, и старалась не пересекаться с ним в компании. Кстати, она ничего не рассказала Алле, очевидно, чтобы не обижать чувства парня. Да все итак было понятно.
Дверь заскрипела, и Саша проснулся. Слегка отодвинув одеяло, он растерянно посмотрел на сестру.
– Я тебя разбудила, извини, – смутилась Алла. – Пойдем, я что-нибудь приготовлю на завтрак, а ты будешь меня развлекать на кухне.
– Есть совсем не хочется, – ответил он. – Я еще полежу. Неважно себя чувствую... голова болит.
Встревоженная Алла зашла в комнату и присела на край его кровати.
– Что такое? – Саша казался уставшим, лицо у него покраснело. – Сильно болит?
– Ощутимо, – парень потер висок. – Стреляет... И в ухо и в челюсть отдает с этой стороны. Даже непонятно, что именно болит.
Алла погладила его по руке, потрогала лоб. Температуры не было. Конечно, у любого организма есть предел. Учеба, тренировки и работа каждый день, кроме выходных – вот организм брата и не выдержал. Это еще мать не знает, что он работает в порту!
– Ты переутомился, – заметила она. – Еще и питаешься плохо. Не бережешь себя! Лежи, я принесу анальгин. А вообще, можно в поликлинику пойти. Дежурный врач примет... На день рождения, конечно, ты не поедешь. Я думаю, ты итак не собирался...
– Ерунда, пройдет, – отмахнулся брат. Алла принесла ему таблетку и стакан воды, а сама отправилась на кухню. – Поздравь от меня Алию, – услышала она, когда закрывала дверь.
Поев, она развернула филиал салона красоты на дому: делала маникюр и педикюр, нанесла питательные маски на лицо и волосы. Включив музыку, девочка подпевала своей любимой Адель. Наконец, приняв ванну, она одела новое платье, купленное на подаренные родителями деньги: короткое, ярко-зеленое, с высоким воротом и открытыми плечами, а волосы выпрямила и пышно уложила феном. Накрасила глаза, подчеркнула скулы и губы. Из зеркала на нее смотрела яркая, взрослая, обворожительная красотка.
Она вспомнила про брата. Уже почти полдень, а Саша еще не выходил из своей комнаты. Переживая за него, девочка решила, по крайней мере, накормить завтраком перед уходом. Приготовив аппетитные бутерброды с сыром и курицей, предварительно подогрела их в микроволновке, чтобы вкусно расплавился сыр. Сварила кофе, поставила завтрак на пластиковый поднос и отправилась к Саше.
Подойдя к лестнице, ведущей на второй этаж, Алла увидела, как за окном поднялся сильный ветер. По стеклу забарабанили крупные капли дождя. В доме повеяло прохладой. Это был совсем другой дождь, чем тот под который они попали на пляже. Начиналась осень.
Неожиданно, она услышала, как заскрипел ключ в скважине входной двери. Алла отнесла поднос обратно на кухню, готовясь ко встрече. Возможно, отец. Или мама уже проводила умирающую в последний путь. Или оба сразу, примиренные и счастливые. Тогда бы она уехала со спокойной совестью, передав их заботам приболевшего Сашу.
В дом вошел отец. Отряхнув зонт, Дмитрий снял мокрую куртку. Лицо его уже при входе было недовольным. Заметив Аллу, отец медленно заскользил по ней глазами. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.
– И куда это моя дочь собралась, в таком-то виде? – в его голосе звучал металл. И это вместо того, чтобы поцеловать ее и сделать комплимент. Ничего ужасного не было в ее платье. На ладонь выше колен... может, и коротковато, но зато нет выреза. Алла соблюдала правило хорошего тона: если короткое – закрыта грудь, а с длинным можно и декольте. Макияж... ну, ничего ужасного: тонкие стрелки и серебристые тени на глазах, чуть румян и прозрачный блеск на губах. Даже мама разрешала ей так краситься на выход.
– В каком? – Алла не собиралась позволять обижать себя. Уперев руки в бока, она вперила в отца непонимающий взгляд. Девочка даже не знала, что в этот момент напоминает Дмитрию мать во время их ссор. Тот же подбородок, выставленный вперед. И это его раздражало. – Папа, я еду на день рождения к Алие в кафе, там все будут нарядными.
Дмитрий сжал кулаки. Если честно, он был просто зол, что Вика уехала без его согласия, и искал предлога, чтобы сорвать плохое настроение на ком-то из детей. Желательно – на сыне, но под руку подвернулась дочь.
– Ты идешь на праздник, вырядившись, как проститутка, – безапеляционно заявил он. – Ты представляешь мою семью, Алла. И в таком коротком платье, с таким макияжем ты никуда не пойдешь, тем более на день рождения Алии! Я знаю, у нее довольно консервативная семья. Можешь одеться скромнее и умыться, тогда иди спокойно. Либо останешься дома!
Алла почувствовала, как в ней закипает злость и протест.
– Ты не будешь указывать мне, во что одеваться и как краситься, – возразила она. – Если так интересно, во что я одеваюсь, мог бы хоть раз пройтись со мной по магазинам, как это делает мама.
– Ах, так она одобрила эту болотную тряпку, – возмутился Дмитрий. Он еле сдерживался, чтобы не поднять руку на дочь. А твой брат что, готов тебя отпустить в таком виде?
– Саша плохо себя чувствует. Он еще не вставал, – Алла сделала последнюю попытку переключить отца на более важную проблему. – Папа, ну, зачем нам ругаться из-за ерунды?!
Дмитрий, вместо того, чтобы уточнить, что с сыном, зацепился за совсем другое. Он, закатив глаза, усмехнулся. Алла вспомнила, что, даже в то время, когда она и Саша были маленькими, и отец куда лучше к ним относился – любил играть, гулять с ними – их болезни вызывали у него отвращение. Как правило, следом за одним ребенком заболевал другой. Сколько дети себя помнили – во время болезней с ними всегда возилась только Вика, а отец пропадал из поля зрения.
– Ленивый лежебока и вульгарная девица, – покачал он головой. – И это мои дети!
Все. Больше попыток сгладить конфликт Алла не стала предпринимать. Нервы ее сдали.
– Кто тебе дал право нас оскорблять?! – закричала она. – Я тебе не Саша, папа. Близко к сердцу твои слова принимать не буду.
Саша уже спускался по лестнице, одетый в джинсы и белую футболку. Он услышал из своей комнаты, как сестра общается с кем-то на повышенных тонах, и заволновался. Замерев в удивлении, он увидел, как Алла пытается покинуть дом, а отец живой стеной стоит в проходе, не пуская ее.
– Что здесь происходит?! – спросил он.
– Твоя сестра собралась дивить народ своим обликом, – ответил Дмитрий. Его рука уперлась в плечо Аллы так, чтобы она не могла подойти к двери. Девочка, взбешенная поведением отца, не выдержала.
– Пусти меня! – закричала она. – Ты ведешь себя ни как отец, а как злобный надзиратель! Мучаешь меня, Сашу, ругаешься с мамой. Отец, ты идиот!
Дмитрий потерял терпения. Он залепил дочери пощечину и, схватив ее за плечи, начал сильно трясти.
– Да как ты смеешь, девчонка!
Все, больше Саша не мог это терпеть. Видеть, как отец бьет его беззащитную сестру, было выше его сил. Он подбежал к ним и пытался оттащить отца. Тот, игнорируя его, впал в какое-то звериное состояние. Одной рукой держа плачущую Аллу за волосы, другую он тянул к ее шее.
Саша, умоляя отца оставить девочку, схватил его и сильно толкнул. Дмитрий полетел на пол, ударившись головой о кресло, стоящее рядом. Теперь он лежал на полу, не подавая признаков жизни.
Брат и сестра стояли, находясь в шоке. Оба смотрели на лежащего без сознания на полу отца и не могли пошевелиться. Из-под головы Дмитрия вытекала на кремового цвета палас тоненькая струйка крови.
– О Господи, Алла, – в ужасе прошептал Саша. – Я убил его. Я убил своего отца.
Алла не успела ничего ответить. Саша, дрожа от нервного шока и страха, вылетел на улицу, прямо под шквалистый ветер и проливной дождь. Девочка открыла окно, пытаясь позвать Сашу домой, успокоить... Но его уже не было видно. Только распахнутая калитка свидетельствовала о его побеге.
Она, рыдая, сползла по стене на пол. Одна в доме, с отцом, который, возможно, умер... Ей стало страшно. Помочь в данной ситуации мог только один человек. Дрожащей рукой она набрала на домашнем телефоне номер.
– Дядя Игорь, – она заплакала, услышав в трубке знакомый голос. – Это Алла Калинина. У нас произошло несчастье. Пожалуйста, приезжайте!
Преодолевая испуг, она подошла к отцу и приложила ухо к его груди. Живой! Алла тут же вызвала скорую...
Тем временем Саша, вне себя от страха и нервного напряжения, бежал по размытой грязи. Он не чувствовал холода и дождя, хотя был насквозь мокрым. И уж тем более, парень не заметил рядом с их домом немолодую женщину, чье лицо и фигуру скрывал темно-синий дождевик.
* * *
В маленькой однокомнатной квартире на окраине города было тихо и мрачно. На кухне сидели врач и местный батюшка.
– Максимум, еще час, – прошептал немолодой врач. – Долго мучилась, бедняга.
Зинаида Ильинична Атеенко, шестидесяти лет, пенсионерка, давно страдала головными болями – с молодости. Год назад боли уже перестали проходить под действием таблеток. Женщина обратилась к врачам, и у нее диагностировали опухоль головного мозга, настолько запущенную, что даже операция не помогла бы. Атеенко была одинокой – овдовела много лет назал, а ее сын погиб молодым во время боевых действий в Чечне. Единственным родным человеком для нее была круглая сирота Вика Калинина.
Сейчас Вика сидела у ее постели в маленькой уютной комнате. Сжимая худые руки больной, она улыбалась, стиснув зубы, чтобы не заплакать.
– Приехала, доченька, – с усилием проговорила Атеенко. – Я тебя так ждала.
– Зина, – Вика уже не могла сдержать слез. – Что же ты не заботилась о себе? Пожила бы еще...
Серое лицо женщины озарилось улыбкой.
– Бог располагает, Вика. Вот, призвал меня к моим родным, к мужу и сыну. Ты похорони меня на Никольском кладбище, там их гробы рядом стоят. Я ведь после смерти мужа уехала с сыном в твой город, чтобы забыться. А потом, когда сын умер, вернулась сюда. Эх, не успела приватизировать квартиру... Так бы, оставила ее тебе в наследство.
– Да ну, о чем ты! – отмахнулась Вика. – Мне есть где жить. И муж, и дети есть. За меня не беспокойся!
Глаза Зинаиды Ильиничны затуманились.
– Дети у тебя прекрасные. Они маленькие были, когда я у тебя в гостях была. Хорошие такие.
– Они и сейчас замечательные. Взрослые и ответственные. Вот только... я, конечно, не возьмусь осуждать твой выбор, да и поздно уже. Ты же, с тех пор, как замуж вышла, со всеми связи порвала? И с детдомовскими друзьями, и с однокурсниками?
