Текст книги "Дорога в бесконечность"
Автор книги: Мария Совицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
– Знает, – кивнула Таня. – Велел много не пить, и все. А твой Олег?
– Предложил Ромку к нему пригласить, – ответила Вика. – Но... как-то неудобно без хозяина. Когда он будет дома, обязательно пригласим! Ему будет интересно. Там есть и рыбки, и толстый кот. Мальчику понравится!
– Везет, – вздохнула Таня. – А у нас только боевая овчарка. Мои мужчины его любят, а вот я побаиваюсь...
Подруги, склонившись друг к другу, обсуждали семейные дела, работу, свои мысли и чувства. Обе – и Таня в белом элегантном костюме, и Вика в приталенном зеленом платье – прекрасно выглядели, от них веяло счастьем и благополучием. Сегодня они выпили, вкусно поели и насладились обществом друг друга.
– Так хорошо, – вздохнула Вика, делая еще один глоток любимой «Голубой Лагуны». – Муж, дети, работа – это все прекрасно. Но, иногда так хочется отдохнуть с подругой, поговорить по душам!
– Это так, – подтвердила Таня. – А помнишь... когда мы жили с Димой, ни у тебя, ни у меня не было подруг. Я отвергла даже Галю, которая с детства была мне близка!
– О, да. А я прозевала болезнь Зинаиды Ильиничны. Если бы я с ней общалась ближе, обратила бы внимание на ее самочувствие... Может быть, она еще пожила бы!
Каждая задумалась о своем. Наконец, Таня прервала тишину, сжав руку Вики.
– Этого больше не будет, – мягко напомнила она. – Даже если он вышел из тюрьмы, ничего нам не сделает. И это я так говорю не потому, что с нами теперь достойные мужчины. Вика, мы стали сильнее... и сами сможем дать ему отпор!
– Надеюсь, Таня, нам этого не придется делать, – возразила она. – Из тюрьмы освободился, жизнь налажена... Мне тут дети кое-что рассказали.
И она выложила Тане, как недавно дети сами отправились в центр города, чтобы познакомиться на нейтральной территории с бабушкой. Сама Вика их сопровождала их в ту шоколадницу, опасаясь, что Алла воспримет все болезненно. Ничего подобного! Девочка, конечно, не полюбила бабушку сразу, но с сочувствием отнеслась к ее возрасту и болезни. А уж, когда немолодая женщина стала просить прощения у самой Вики за недостойное воспитание сына и выразила желание познакомиться и с младшим внуком, стало понятно, что вряд ли от нее можно ждать плохого.
– Что скажешь, Танюша? – спросила Вика. – Встретились мы вчера. Извини, но я дала ей твой телефон. Приедешь к ней с сыном?
– Пригласит – приеду, – Таня заволновалась. – А то у Ромы, получается, есть только мама и отчим. Отец – и тот уехал в дальнюю командировку... как космонавт! А теперь, хоть бабушка будет! А что насчет той девицы, падчерицы?
Вика, вспомнив про Аниту, задумалась. Инга не скрывала ничего, в том числе и симпатии Аниты к Шацкому. И это ее тревожило.
– Не знаю. Ее сейчас волнует два момента: судьба завода... и мой муж.
– Вряд ли стоит переживать, – отметила Таня. – Олег тебя любит, это заметно. Если бы его интересовала Анита, давно бы сделал первый шаг сам. Он у тебя парень решительный!
В этом Вика была согласна с Таней. Олег явно привык в этой жизни получать все, что хотел.
Чуть позже, позвонив Саше, подруги собрались уходить. Ехать им предстояло в разные стороны. Таня направлялась домой... Лиза и Саша, сдав ей на руки уже спящего Рому, должны были доехать на такси к себе.
– Пойдем, – Танина походка стала менее твердой. Они выпили всего-то по два слабоалкогольных коктейля! Вика не была такой восприимчивой к алкоголю – в юности она училась среди богемной молодежи, да и с Олегом они иногда могли выпить хорошего вина. А вот Таня пила мало и редко. – Вика, сейчас отправим тебя домой... А я достойно встречу своего полковника!
Таня споткнулась на высоких каблуках и сняла бежевые туфли, ступая на землю босыми ногами. Вика, снисходительно улыбнувшись, взяла ее под руку. Она улыбалась до тех пор, пока перед ними не появился Дмитрий.
Он возник внезапно... Вышел из такси. Холеный, пополневший, одетый у джинсы и рубашку с открытым воротом. Вика поняла – он и раньше был самодовольным, эгоистичным самцом. Даже тюрьма не исправила его, а усилила недостатки. И как они обе могли его любить?!
Дима и раньше понимал, что его женщины неплохо устроили свою жизнь. Еще бы: одна с начальником тюрьмы, другая – с бизнесменом! Он мысленно наложил на них проклятие, что ни одна не родит детей от нового мужа... Но не понимал: это – далеко не самое страшное. У обоих мужчин уже были взрослые дети; далеко не обязательно, что они захотят еще детей от новых жен! Возможно, с них хватит просто взаимной любви и уважения.
Сейчас, он только во второй раз понял, какие обе красавицы – и Таня, и Вика. Первый раз он посчитал их таковыми при знакомстве. А сейчас – испытал к ним жгучую ненависть. Увидев их, таких красивых и веселых, Дмитрий не удержался: ему в голову ударил негатив... и выпитый после работы алкоголь.
– Вот две шлюхи! – заорал он, показывая на них пальцем. – Разнаряженные гулящие шлюхи!
К нему уже летел охранник бара. Таня, все еще находясь в алкогольном запале, подняла руку, которой держала туфли.
– Танюша, не надо, – упрашивала ее Вика. – Он ненормальный! Ну, пойдем быстрее...
Было поздно. Туфли залепили острыми каблуками прямо в глаз Диме. Он упал, зажимая кровь и выкрикивая проклятия. Тем временем, подъехало такси, и женщины уехали.
– Вот с..., – Калинин встал, зажимая окровавленный глаз. К сожалению, видеть он мог теперь только одним – левым. Все бы ничего – в баре его знали, и приняли бы так... Но, на стоянке он увидел, как подъезжает знакомая машина.
– Сволочь! – Анита подлетела к нему в разгневанном состоянии. Прическа ее растрепалась, грудь рвалась из выреза фиолетового платья. – Я все понимаю, но... Свою мамку старую без лекарства оставлять?!
– Постой, Анита, – подняв руки, Дмитрий отступал к стене. – Я ничего такого не делал...
– Делал! – она в исступлении развернула его спиной к себе. Калинин с удивлением понял, что Анита стягивает с него джинсы прямо на улице. – Что, мало тебе было в тюрьме?! Сейчас вставлю палец, куда надо, а то и всю руку. И ты признаешься, что выкинул ампулы сам, а не несчастная домработница. Нечего свои уродские дела на других валить!
На самом деле, это он обвинил в пропаже домработницу. И лекарства у мамы тоже спрятал он... именно спрятал, а не выкинул. Дело в том, что она получала их раз в неделю. Ежедневно нужна была ампула. Уже два дня Инга не могла их найти... Была надежда, что помрет, наконец.
– Я сама не сахар, – на лице Аниты отразилось омерзение. – Но, на такое не способна. Я давно общаюсь с твоей матерью. Димка, ты – в сто раз превзошел ее!
В ту ночь Диме пришлось раскопать яму рядом с летней беседкой у их дома. Там, в подземной прохладе, хранились лекарства матери. Инга еще не была при смерти, но уже чувствовала себя плохо. Она обрадовалась, когда выпила ампулу и узнала, что потеряла свой ящичек в кладовке. Ведь завтра она встречалась с Викой и детьми, а также со своим вторым внуком и его мамой...
* * *
– Ну что, ты собираешься рассказывать? Полгода молчания ничего тебе не дали. Кто ты? Где твое командование? К каким войскам принадлежишь? И почему отказался служить в батальоне, когда многие ваши согласились?
Это было три вопроса из множества других, накопившихся у тюремщиков Горгадзе с тех пор, как он попал в западню. Тогда ему повезло – оголтелые в своей ненависти к России и русским, бойцы добровольного батальона убили по дороге всех пойманных ополченцев, кроме него и Сурена, армянина по национальности. Парадокс заключался в том, что, ориентируясь по национальному признаку, они упускали момент, что сами-то больше похожи на русских, чем на тех, кого тогда пощадили. Кстати, насчет предательства русских ополченцев они обманывали: Юрий знал, что никто не согласился. Часть расстреляли сразу, как совсем безнадежных, а над участью остальных командование решило подумать.
Их привезли в тюрьму недалеко от поселка Мартыновский – раньше это была военная часть. Юрий и Сурен вздохнули спокойно, когда поняли, что на запад их не отправят. Все-таки, с востоком этой страны проще – Россия недалеко, к тому же, здесь было немало дружественно настроенного населения. Тюрьма хорошо охранялась, но оставался маленький шанс бежать.
К счастью, разделять их не стали – запихнули в общую камеру, куда позже привезли еще десять человек. Условия, конечно, были жесткие – камера тесная, сырая и холодная, из еды – самый минимум. Особенно было трудно зимой, холод усиливался и есть хотелось еще больше. Многие ребята схватили пневмонию. Горгадзе держался – организм его был на диво крепок, успел закалиться еще больше в походно-полевых условиях. И все это было бы не так страшно, если бы не периодические допросы. От них пытались получить какие-то признания, доказательства, схемы... Предыдущий начальник тюрьмы мучил сидельцев лишением сна, громкой музыкой и другими методами – без побоев. Недавно руководство поменялось, и никто не знал, чего от них ждать. Каждое утро в камерах начиналось с благодарности, что прожит еще один день.
– Вы уже давно задаете мне одни и те же вопросы, – Юрий зажмурился от яркого света лампы. Он сидел в кабинете заместителя начальника тюрьмы, напротив него – трое сотрудников в черной форменной одежде. Горгадзе не знал, чего от них ждать. Чтобы отвлечься от томительного ожидания, он отметил мысленно, что здесь сухо, светло и тепло – не то, что в камере.
– Я же сказал, – устало вздохнул он. – Меня зовут Юрий Шотович Горгадзе. Я ополченец. Те, кого взяли со мной – тоже. Мы отбились от командования, заблудились и наткнулись на палатку. Решили попросить помощи, а нас схватили. Все. Больше мне нечего вам сообщить!
Эту сказку он рассказывал на каждом допросе. Только сейчас лица дознавателей были совершенно другие.
– Ну, ты же умный мужик, – заметил сидевший посередине мужчина – статный, с сединой на висках. Это и был новый начальник. – Твой дружок, Сурен, находится там, за стеной. Мы внимательно к нему отнеслись, и он кое-что рассказал...
Словно в подтверждение его слов, за стеной послушался стук и мат, следом – громкий стон. Очевидно, Сурена там избивали. Этот факт резанул Юрия по сердцу.
– Ты же был заместителем командира своего взвода, – продолжил следующий. – Наверняка ты знаешь, куда перешел взвод, в курсе его планов.
– Ребята, вы посадили меня сюда полгода назад, – горько усмехнулся Горгадзе. – Я был отрезан от мира все это время!
– С тебя не требуется сообщить свежие сведения, – возразил седой. – Расскажи все, что знал тогда. Расскажешь, пальцем тебя не тронем. Вообще, оформим в нашу армию, на полное обеспечение государства! Профессиональные военные нам нужны.
Еще чего не хватало – переходить на сторону государства, убившего многих его друзей!
– Какой командир, какой взвод? – притворно удивился Юрий. – У нас не было начальства. Познакомились в дороге, когда сюда ехали. Или вы не знаете, что такое бывает? Был один у нас, который хорошо ориентировался на местности, пацан двадцати лет. Разве что, его считать командиром? Ну, так его убили с остальными четырьмя, когда нас арестовали. А к вам не пойду, не надейтесь. Я не подпишусь на убийство мирных людей!
Главный вскочил и заходил по кабинету. Похоже, с этим придется потрудиться. Попался матерый диверсант... ничего, и не таких обламывали.
– Армянина – в карцер, – скомандовал он. – А с этим придется поработать...
Раньше Юрий не верил, что существуют садисты – люди, которым приносит наслаждение страдания других. Теперь он понял, что такие есть. Чего только с ним не делали последующие два часа: били коваными ботинками по спине и животу, ремнем по голой коже, прижигали свежие раны. Чем больше появлялось крови, тем шире становились их улыбки. Даже это не заставило Горгадзе выложить интересные для них сведения. Он глушил рвущиеся из груди стоны, даже улыбался, доводя этим до бешенства своих мучителей.
В заключение, окунали головой в полную воды раковину. Здесь Юрий, несмотря на полубессознательное состояние, мог их обмануть: он мог задерживать дыхание на большой период времени.
– Он владеет техникой дыхания, – отметил один из мучителей. – Придется слегка помочь!
Ощутимый пинок заставил Юрия открыть рот и выдохнуть. Он тут же наглотался воды – настолько, что потерял сознание и уже не чувствовал, как его поволокли на подземный этаж – в карцер.
Очнулся он в крохотной комнатке, прямо на голом полу. Тюремное начальство отобрало у него куртку, оставив в одной футболке и штанах. Юрий с трудом пошевелился – болело все тело. Потом он начал кашлять так сильно, что заныла грудь. Из легких выходила вода. Больше всего мучений доставляла спина. Ей сегодня досталось и ударов, и огня, и даже перцовой мази, нанесенной прямо на свежие ожоги.
Где-то здесь должен быть Сурен. Юрий не сердился на товарища за то, что тот рассказал про него некоторые подробности. Издевались здесь знатно, а Сурен – всего лишь двадцатилетний пацан, недавно отслуживший срочную службу. Здесь заставляли говорить и более матерых.
– Сурен, – он постучал кулаком в стену. – Ты здесь?
Ответом ему послужил слабый стон.
– Ответь, если можешь говорить.
За стеной послышалось слабое шевеление.
– Прости, – с усилием проговорил его товарищ.
Горгадзе, прижавшись к пробоине на полу, увидел, что парень также лежит с другой стороны. Их взгляды встретились... Один глаз Сурена заплыл полностью. Похоже, ему досталось намного сильнее.
– Мне не за что тебя прощать. Нужно терпеть... Ты не знаешь, надолго мы здесь, в карцере?
Армянин откашлялся и захрипел.
– Я что-то слышал про два дня.
– Ну, это не так много, – Юрий ободряюще улыбнулся. – Увидимся в камере, немного придем в себя... А потом, я обязательно что-нибудь придумаю!
Засыпая прямо на холодном каменном полу, почему-то он вспомнил об Алле. Ее юное, прелестное лицо почему-то появилось перед ним – такое, каким он последний раз видел его в аэропорту. Девчонка вбила себе в голову, что любит его. Детские глупости! Но, самое странное – он чувствовал то же самое. Стоило вернуться назад... хотя бы, ради того, чтобы доказать им обеим: между ними – молоденькой студенткой и взрослым бывшим преподавателем, нынешним ополченцем – быть ничего не может.
– Я вернусь, – прошептал он. – Алла, я обязательно сбегу отсюда!
Глава 27
Сегодня Инга принимала большое количество гостей – всех своих внуков и их мам. Она волновалась, заранее готовилась, продумала, что поставить на стол, и какие подарки преподнести детям. С Ромой было проще – мальчику она купила целый ангар с игрушечными самолетами. Вкусы старших детей не были ей знакомы... это же почти взрослые люди, со своими мечтами и желаниями! В итоге, посоветовавшись с Анитой, она купила Саше и Алле по смартфону последней модели – универсальный подарок. Анита рассказала ей, что такие смартфоны содержат в себе все необходимые функции, долго держат подзарядку и могут прослужить много лет.
Женщины нашли время для встречи, отправив Дмитрия в офис в субботу. Они не сомневались, что он может все испортить.
– Ну, что скажешь? – Инга в очередной раз оглядела накрытый на первом этаже стол. – Как все здесь? И как я выгляжу?
Анита, сама приодетая по случаю в зеленое новое платье, улыбнулась волнению мачехи.
– Инга, ты подготовилась замечательно, – отметила она. – Только вот... Если они изначально хотят общаться с тобой – будут, встречай ты их хоть в избушке на окраине города. А если нет – хоть пляши перед ними, все равно...
И ведь умная, проницательная девушка была права! Но, по крайней мере, Саша не послал ее подальше в день их знакомства... Очевидно, не позволило воспитание и уважение к ее возрасту.
Когда в дверь позвонили, Анита сама побежала открывать. Она была рада всем... Немного покоробило, что одна из мам детей вышла замуж за ее обожаемого Олега. Ничего, это было поправимо. Все показались ей вполне милыми и симпатичными, особенно младший мальчик. Анита задумалась, что у нее мог быть ребенок такого же возраста... Не сложилось, к сожалению. Ладно, сейчас не время для ревности и воспоминаний. Инга мечтала общаться с внуками, и она, как хорошая падчерица, должна в этом помочь. Может, это поддержит ее и поможет прожить дополнительные несколько лет.
– Какой дом красивый, – непосредственно заметила Таня.
– А что, домашних животных у вас нет? – похоже, ее непосредственность передалась очаровательному голубоглазому ребенку. И в нем, и в Саше Инга видела черты Дмитрия... А вот изящная рыжеволосая девушка была копией мамы. Ее внуки. Инга отвернулась, скрывая слезы. Как много она упустила в жизни, начиная с собственного сына. Жаль, что понимание пришло только во время болезни.
Все расселись за столом. Анита лично положила каждому еду, разлила чай и сок. Инга представила ее, как свою падчерицу.
– Тянуть не буду, – начала Инга, когда все поели. Она знала, что и Вика, и Таня подготовили детей к этой встрече. Саша итак все знал. – Как вы поняли, я ваша бабушка, мама Дмитрия. Я знаю, что он принес вам немало проблем...
Анита, подскочив к Роме взяла его за руку и предложила пойти в сад и поиграть там. Татьяна посмотрела на нее с явным одобрением – ведь по ее легенде, Дмитрий уехал в длинную командировку. Ни к чему ее маленькому сыну было знать подробности. Мальчик, доверчиво положив свою ладошку в руку Аниты, пошел за ней. Через несколько минут с улицы донесся веселый смех мальчика и ее голос, распевавший смешную детскую песню.
– Вы ведь помогли ему выйти из тюрьмы, – Алла с упреком посмотрела на бабушку. – Понимаю – он ваш сын, но он пытался убить Таню...
– Алла, – Вика положила руку ей на колено. – Для матери ее ребенок всегда остается близким. Хоть преступник, хоть какой...
– Увы, это так, – Инга опустила голову. Только недавно она поняла: Дмитрий, выйдя из тюрьмы, не оставит своих женщин в покое. Ничего, этот вопрос она собиралась уладить с помощью финансовых рычагов. Либо он забывает об их существовании, либо она сразу переписывает все свое наследство на трех внуков. – Я много ошибалась в молодости, поверьте – мне стыдно. Из-за меня Дима стал таким и принес вам много горя. А ведь он – копия меня. Да, такие, как мы, меняются с возрастом... либо с болезнью.
– То, чем вы болеете... это серьезно? – спросила Вика. Дима рассказывал про нее, как про «дуреху, которой всегда можно надавить на жалость». Инга же видела перед собой очень добрую женщину. Впрочем, и Таня явно не была равнодушной.
– Онкология, – она опустила голову. – Могу прожить десять, даже двадцать лет, могу – год. Я получаю хорошее лечение, но болезнь непредсказуема...
Инга умолчала об исчезновении лекарств несколько дней назад... Тогда ей стало хуже, и она лично поехала в медицинский центр и засмотрелась на суда, стоящие в порту. Там ей стало совсем плохо... Это и послужило поводом для ее знакомства с Сашей. Анита с радостным видом принесла лекарства, объявив, что нашла их в шкафчике на кухне. Однако, Инга уже была слишком стара, чтобы обманываться. Похоже, падчерица прикрывала Дмитрия, чтобы не волновать ее. Да, ее сына вряд ли что-то исправит!
– Я не против ваших встреч с Ромой, – подумав, сказала Таня... «идиотка, для которой между мной и Богом стоит знак равенства», по словам Димы. А вот Инга уже видела, что ни дурехи, ни идиотки здесь не было – просто, женщины, которые любили. – Только так, чтобы Дмитрий его не мог увидеть. Лучше на нейтральной территории, или на моей. Приезжайте в гости, Инга, у меня вам никто мешать не будет.
Это было хорошей идеей. Вика предложила женщине то же самое. Обе они, несмотря на прошедшее время и своих новых, надежных спутников жизни, опасались Дмитрия и его влияния на детей. К тому же, недавняя встреча с Калининым, которую они решили скрыть от Инги, убедила их в том, что мужчину не исправила даже тюрьма.
– Я тоже хотел бы встречаться с бабушкой, – заявил Саша, и у Инги замерло сердце. Он был первым из внуков, кто назвал ее так. Мысленно она поклялась дать этим ребятам любовь, которую уже не мог принять Дмитрий. – Алла, ты как?
Девочка согласилась с ним. Старшие внуки подошли к ней с двух сторон. Саша обнял Ингу за плечи, а Алла взяла за руку.
– Мы тебе рады, – сказала девочка. – У нас так мало родных людей... Мама же в детском доме росла, дедушка умер. Папа... ну, ты сама понимаешь. Есть Олег – отчим, он классный. Но, ты все-таки настоящая наша бабушка.
Когда Анита увидела, что гости покидают дом, подошла к Тане и вручила ей сына.
– Мой мальчик сильно вас утомил? – с улыбкой поинтересовалась Таня, глядя на девушку. Белое платье Аниты покрылось пятнами от земли и травы, однако, она улыбалась.
– Нет. Хороший он у вас мальчишка, веселый...
Попрощавшись со всеми, Анита зашла в дом. Она не сразу нашла Ингу, пока не услышала всхлипывания, которые доносились из большого кресла у окна.
– Ну, Инга. Что ты плачешь? Они уехали вполне довольные! Или отказали тебе?
Ей было больно видеть, как плачет мачеха. Да, в свое время Инга натворила немало дел... В том числе – испортила психику Дмитрию и соблазнила ее отца. Но, для Аниты она оказалась понимающей и доброй мачехой. Можно было понять и принять все, кроме помощи Калинину в освобождении от наказания. Но и здесь она делала Инге снисхождение: она была его матерью. Жестокой, но матерью.
– Я не знаю. Сегодня у меня появилось ощущение близости семьи... Хотя Таня и Вика – не мои дочери. А какие прекрасные, милые и понимающие внуки! К сожалению, моей заслуги в этом нет. Скорее – частично, моего покойного мужа, и их мам.
Анита увела мачеху в ее спальню. Дала лекарство, налила воды, уложила и гладила по голове, чтобы та заснула. С сожалением заметила, сколько в ее шоколадного цвета шевелюре стало седых волос. Девушка помнила Ингу молодой женой своего отца – на шесть лет старше, чем она сама сейчас. Тогда она ненавидела ее, ожидая злобы и неожиданных пакостей. Уже тогда Инга пересмотрела свои взгляды на детей и их воспитание.
– Спи, моя хорошая, – прошептала Анита. – Твои желания сбываются. Сын с тобой, внуки не отвернулись.
– Анитка, дочка, – Инга перевернулась на кровати, схватила ее руку и поцеловала. – Я тебе так благодарна за поддержку! Я люблю тебя, девочка. И даю слово не умирать, пока не увижу тебя замужней и счастливой...
Таня лично вела машину, на которой увозила свою подругу и всех детей из дома, где они были столь гостеприимно приняты бабушкой своих внуков. Она пребывала в глубокой задумчивости... Как и все, кроме Ромки. Мальчик с восторгом рассказывал, как весело они играли в прятки с тетей Анитой.
– И что ты думаешь? – спросила она Вику.
– Думаю, что препятствовать их общению не нужно... Тем более, дети сами хотят! Главное, чтобы бабушка не захотела вложить в головы внуков что-то свое. Особенно это касается твоего сына – мои-то уже взрослые. А так – жалко эту больную, потерявшую всех близких женщину. Сомневаюсь, что она кого-то любила или любит... Одно могу заметить: чувство ответственности и долга у нее на уровне!
* * *
Шацкий, перевернувшись на живот, с наслаждением потянулся. У него случилась замечательная ночь с женой! Он соскучился по своей маленькой, ласковой, любимой Вике... Уже вторые выходные они проводили не вместе. Более того – он заскучал по детям – решительному Сашке и грустной, задумчивой Алле. В прошлую пятницу он отлучился по работе, а вернулся только в субботу вечером. А вчера она возила детей к их бабушке Инге. К своему стыду, когда они вернулись, Олег был уже слегка пьян. Ему было стыдно – жена еще не видела его таким. Он же не знал, что Калинины видели своего папу куда более пьяным! Саша и Алла, скрывая улыбки, разошлись по комнатам. А Вика, с удивлением заметив стол, накрытый на кухне – две бутылки коньяка и бутерброды – усмехнулась:
– Я вижу, ты тоже неплохо проводил время, – заметила она.
Сергеич, сдерживая икоту, извинился и прибрал со стола. Кстати, его помощник напился куда больше, чем он сам... Но, у того не было жены, чтобы оценивать его состояния.
А потом, между ними случился потрясающий секс – нежный, и в то же время – страстный и безудержный. Шацкий сходил по Вике с ума. Сейчас она спала в очень соблазнительной позе – на боку: так подчеркивалась ее талия, линия бедра и пышная грудь. Олег с удовольствием подумал, что эти формы – результат их совместной, спокойной жизни в любви, покое, и, что немаловажно – сытости. Он вспомнил, как зимой снимал Вику с моста. Тогда она была исхудавшей, потерянной и бледной. И что общее было между той женщиной и этой – великолепной в своей женственности? Только душа и характер... Собственно, за которые он и полюбил Вику.
– Милый, – она сонно потянулась, обнимая Олега. Он, часто задышав, прижался к ней и положил голову ей на грудь. – Вчера все было здорово...
– Хочешь еще? – он даже не понял, куда делся хмель. С невесть откуда взявшейся живостью, Шацкий уже расположился сбоку, лаская ее.
– Да... но не сейчас.– Вика окончательно проснулась, и ее глаза из затуманенных превратились в более осмысленные. – Я хочу знать, что за сабантуй тут вчера был. Неужели вы напились вдвоем с Сергеичем?
Шацкий смущенно опустил глаза. Придется заложить мужа Тани! С другой стороны, Силаев и не просил, чтобы он молчал. Ничего плохого они не делали!
– Ну, приехал вчера Георгий, – смущенно ответил он. – Мне нужно было у него кое-что узнать – скажем так, по вопросам безопасности...
* *
– Олег, здравствуй! – крупный, осанистый полковник Силаев, казалось, заполнил собой большой коридор дома Шацкого. – Наши жены повезли детей знакомиться с бабулей. Мне было так скучно и одиноко... Вот, решил заехать к тебе.
Их знакомство, случившееся на свадьбе, расположило обоих мужчин друг к другу. Также, прекрасного мнения о Геннадии был Сергеич. Оба воевали в горячих точках – между ними было что-то общее. Так что, через минуту был накрыт немудреный стол, на котором было главное для собравшихся блюдо – коньяк.
– Я не понял, что ты там говорил по телефону, – напомнил Олег, когда Сергеич разлил им по первой рюмке коньяка. – Да, я знаю, что наши жены повезли детей знакомиться с бабушкой. В самом факте явления этой женщины я не вижу пока ничего плохого. Хотя, тебе, может быть, и следует волноваться: Рома-то еще маленький!
– В том-то и дело! – возбужденно заговорил Силаев. Было видно, что его эта тема заставляла переживать. – И еще в другом... Понимаешь, Саша и Алла уже взрослые, и прекрасно понимают, что натворил их отец. Да и Вика твоя, она... с характером. А вот Таня моя очень податлива. Мне нужно посоветоваться – ей я не могу сказать в лицо, боюсь обидеть. В общем, Рома ведь может увидеть отца... он потянется к нему. Дмитрий наговорит сыну всякого, а Таня тоже может послушать, и... бросить меня.
Олег заметил, как покраснел Геннадий, и как его руки сжались в кулаки. Он догадывался, какая буря творится сейчас в душе его нового знакомого.
– Послушай... Таня, может быть, и податлива, но она ненавидит Калинина. Я очень сомневаюсь, что она променяет такого человека, как ты, на Дмитрия. К тому же, я слышал, в тюрьме ему прямо указали на место... Уверен, ты не замедлил рассказать об этом жене. Думаешь, после этого она еще захочет с ним быть?
Конечно, Силаев об этом знал – как и обо всем, что происходит во вверенной в его руководство тюрьме. Нельзя сказать, что он такое поощрял... Но, в камерах были порядки, заведенные не им самим, а другими, и намного раньше. Калинин их нарушил, за что и пострадал.
– Ты прав, – кивнул Геннадий. Неожиданно он, казавшийся со стороны самоуверенным и брутальным мужчиной, разразился панической тирадой. – Мне трудно... после знакомства с Таней я почувствовал себя счастливым. Я очень ее люблю, и с Ромой у меня хорошие отношения!... Но, это ведь молодая жена. Нужно соответствовать! А тут еще этого Калинина освободили. Вообще, я боюсь, что он как-то обидит Таню и Вику, либо детей.
– А ты не бойся, – ободрил его Шацкий. – Все-таки они – взрослые женщины. Не держать же их на привязи? А, если он и рискнет, есть мы... это, помимо правосудия.
Георгий внимательно посмотрел на Шацкого. Была в этом интересном человеке какая-то бесшабашность, подвижность, искра. Сам он, человек системы, такими качествами не обладал, будучи, к тому же, на пять лет старше и на много килограммов тяжелее. О прошлом Олега ходили самые разные слухи – в том числе, такие, что во время становления своего бизнеса он нарушал закон, даже занимался рейдерскими захватами. Что же, были в их городе куда более опасные люди. Тот же Калинин, например. Вообще, Шацкий по-человечески был ему очень приятен, с момента их знакомства.
– Ты прав, – согласился он, принимая вторую рюмку, наполненную Сергеичем. – Я, наверное, зря себя накручиваю. Ну, какая женщина в здравом уме вернется к Калинину?!
Шацкий задумался. Все-таки, не просто так Геннадий сегодня к нему приехал. Он получил поддержку и успокоение. А сам Олег, подумав, тоже решил получить кое-какую помощь от Силаева.
– Олег Васильевич, вы хотели о чем-то спросить, – напомнил Сергеич, до этого момента молчаливо сидевший у окна.
– Ах, да! – вспомнил Олег. – Георгий, скажи: если мне нужно найти человека, ты можешь помочь?
– Конечно! А кто, как не я, – засмеялся полковник. – Мы иногда объявляем в розыск сбежавших из тюрьмы преступников. К счастью, такое редко случается, но систему – как, куда и в какой форме обращаться – я знаю. А что, кого ищешь?
– Он – не преступник, – вздохнул Олег и рассказал ему про Горгадзе... минуя, собственно, человека, который попросил его помочь. – Вот так, – закончил он. – Отличный парень – мужик, преподаватель и патриот. Уехал с ополчением, и – все... Уже полгода.
– Это – большой срок, – задумался Силаев. – За это время на той войне что угодно могло произойти!
– Даже если произошло – я должен узнать, – прервал его Олег. – Ну, а если жив и арестован – еще лучше. Ты поможешь?
– Помогу, – кивнул Геннадий. – Он же оставлял заявку на контрактную службу в нашем военкомате. Там точно известно, в какую местность отправили ту группу. Далее разберемся...
После вопроса Олега, Силаев отвлекся от своих переживаний. Мужчины продолжали пить коньяк, к ним присоединился Сергеич. Пара воспоминаний о горячих точках, общие даты и события – все, полковник был покорен.
– Ну а ты, в каком чине уволился? – он уже совершенно по-дружески обнимал помощника Шацкого.
– По ранению комиссовали в восемьдесят пятом, незадолго до вывода войск, – отвечал тот. – В чине майора.
– А чего дальше не пошел... ну, в смысле, агентство мог охранное открыть, или что-то такое...
