Текст книги "Хомячки в Эгладоре"

Автор книги: Мария Галина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

— Тогда, — выдавливает Дюша пересохшим горлом, — я бы хотел… то есть вы не откажете… Гимли же вы не отказали… — Очень даже отказала, — холодно говорит Владычица, — я еще с гномами Н? развлекалась! — Дюша! — Нет, я имею в виду прядку ваших волос… просто на память… — Дюша! — Вечно приходится волосы кромсать… Ладно, — она наматывает прядку на палец и отрезает ее большими садовыми ножницами, — возьми. Дюша неожиданно для себя преклоняет колени. Спину ему сверлит ненавидящий взгляд Генки. — Надо же… вот тут, прямо тут… А я думал, вы ушли на Заокраинный Запад…, — тихонько говорит он. — Что мне там делать? Была я там… скукотища! Потом, как можно жить в краю, где нет наших мэллорнов? — А тут они что, есть? — Нет… но это неважно… — А вы валар видели? — с замиранием сердца спрашивает Дюша. — Видела. — Ну и какие они? — А, по-всякому, — неопределенно отвечает Владычица. И, наклонившись так близко, что он чувствует у себя на щеке ее нежное дыхание, шепотом говорит: — кстати, дорогой мой, чтобы увидеть валу, вовсе не обязательно отправляться на Заокраинный Запад… — А в «Сильмариллионе» написано… — Что в «Сильмариллионе» написано, это все глупости и одно сплошное вранье. Его специально попросили. — Кто? — Понятное дело кто. Кстати, Хири, прежде чем ты их поведешь, подойди к пятому стенду. Там разбрызгиватель сломался. — Хорошо, Владычица, — покорно говорит Хирилорн, вставая. Владычица величественным жестом разглаживает мятые полы своего халата, поправляет косынку, дружелюбно кивает Дюше и выплывает из подособки. Хирилорн следует за ней, окинув Дюшу холодным взглядом. Ревнует, думает Генка. А вот интересно, куда они своих женщин вообще подевали? У Толкиена, кстати, тоже — ну, Галадриэль. Ну, Арвен. Но ведь и все! Весь Лориэн битком набит эльфами, все деревья засижены лучниками, и хотя бы одна их баба Хранителям Кольца попалась по пути. С другой стороны, их женщины почему-то западают на наших мужиков… Я этому мерзавцу глаза выцарапаю! — Она права, Дюша, — говорит Генка проникновенно, — нам надо идти! Да, увы, надо идти, как бы нам ни хотелось остаться! — Да, — этот Боромир, похоже, быстро соображает. — Соберись! Мы сохраним прекрасную хозяйку Лориэна в своем сердце. Дюша, приоткрыв рот, смотрит на дверь. — Она эльф! — сообщает он, — В самом деле эльф! — Да ну! Какой ты проницательный, Дюша! — Между прочим, в истории Средиземья зафиксирован такой факт, что майа Медиан [ Для тех, кто не знает — валар как бы заместители Творца Эру Илуватара, который, создав Арду, последний раз проявил себя в наших Палестинах полным уничтожением острова и королевства Нуменор. Валар тоже, видимо, организаторскими способностями не отличаются — судя по тому бардаку, который творится в Средиземье. Майяр — заместители валар, которые помогли последним так удачно все организовать. Кто хочет подробнее — читай «Звирьмариллион» Свиридова. Пикантность ситуации состоит в том, что, хотя межрасовые союзы лично Эру и валар не поощряются, было зарегистрировано по меньшей мере два достоверных брака между людьми и эльфами (Лутиэнь Берен и Ара-горна Арвен). А плодовитые и жизнеспособные потомки Берена/Лутиэнь (гетерозис, он же — гибридная сила, см. любой учебник биологии), т. е. полукровки порядком подпортили множество эльфийских родословных. Кстати, сама Лутиэнь тоже была полукровкой, причем в более продвинутую сторону — ее мама вообще богиня, правда из мелких. Про потомков Арагорна/Арвен ничего не известно, Еськов вон утверждает, что их вообще не было. Что симптоматично — люди (мужчины) женились на эльфийках, а не наоборот. Должно быть, это такой мачо мэйл шовинизм — гоняться за представительницами высших рас… Что естественно — ни один эльф не польстился на жену, которая через тридцать лет станет глубокой старухой. Так что самцы эльфов, как бы они ни были хороши собой, для нас, человеческих женщин, — объект бесперспективный. С чем вас, девочки, и поздравляю. ] вышла замуж за эльфа Тингола. Это все равно как если бы дочь президента Дойчебанка влюбилась бы в обезьяну в зоопарке. Даже хуже. — Бывает, — соглашается Боромир, — «Макс, любовь моя» смотрел? Там еще жена французского посла в шимпанзе влюбилась… — А там точно любовь у них была? Или просто родство душ? — Кто ж такие вещи поймет? Но выглядело достоверно, согласись? — Соглашусь. Как ты думаешь, Геночка, у них что-то было? — Почему бы нет? Чем этот шимпанзе хуже тебя? Хватит, Дюша, пошли. Вон, уже Хири разбрызгиватель починил. Да, Хири? — Я проведу вас тайными путями, — мрачно говорит Хири, брезгливо косясь на Дюшу, — то есть через задний ход. — А заметят? — Не заметят. Там чары наведены. Хорошие чары, крепкие. Чужие здесь не ходят. А то бы ментура с нас не слезала — регистрации-то нету ни у кого. У черного хода опрокинулась на бок тачка с навозом, над ней кружился столб крохотных мушек. Сверху медленно падал тополиный пух, подсвеченный косыми лучами красного закатного солнца. — Спасибо, перворожденный, — вежливо произнес Боромир, осторожно обходя рассыпавшийся навоз. Но Хирилорн не ответил. Он задумался, прикрыв тяжелые веки, потом глубоко вздохнул: — Эх, а вдруг он все-таки сумеет переиграть, Саурон? С одной стороны, под Сауроном ходить радости мало, с другой — кому тогда паспорта вообще понадобятся? — Эй, — осторожно говорит Генка, — вы же обещали… — Я Владычице клялся в верности, — холодно сказал Хирилорн. И мечтательно добавил: — А все-таки тогда мы бы вас поприжали, аданов непромытых… Ладно, валите. Кустики вон видите? Туда и ныряйте. Там тропинка такая, незаметная почти, на нее тоже чары наложены. *** — Вот здорово, — говорит Генка, щедро поливая шашлык огненным кетчупом, — а то у нас совсем деньги кончились. — Не в деньгах счастье, — неопределенно ответил Боромир, рассчитываясь с официанткой. Они сидят у крохотного озера. На берегу грязными комками дремлют ленивые утки. По темной воде плывет тополиный пух. — Геночка, как не стыдно, ты у эльфов ела! — У эльфов не еда, а растительная пища, — возражает Генка, облизывая пальцы. — Врали они все, Дюша, про эти путлибы или как они там. Бессовестно врали. Эльфийскую еду вообще есть невозможно. — Ну, ты прям как Горлум! — А кстати, насчет Горлума! Он у нас есть? Арагорн, сидеть! — Я ничего, — оправдывается Арагорн, ерзая на стуле, — только страшно немножко, — Это же игра, да? — Арагорн, моргая, по очереди заглядывает им в глаза. — Это они так играют? — Кто — они? — сурово спрашивает Генка, — высшие эльфы? — Ну, — цепляется за соломинку Арагорн, — могли же они сделать себе уши и все такое… Волосы высветлить… — Она настоящая, — печально говорит Дюша, глядя в пространство, — таких вообще не бывает. Значит, настоящая… — Дюша, вспомни, она же гному давала! Вот те крест! Просто Толкиен вообще про секс не писал, стеснялся. — Не смей так о ней говорить! — А почему, собственно? Только потому, что ей тыща лет с гаком, а она выглядит от силы на двадцать? Еще бы, при ее-то родословной. Тьфу ты, высшая раса! Мы-то на них надышаться не можем — эльфы, эльфы! — а они же нас ненавидят, эльфы! Ты только погляди на этого их Хирилорна, он же, дай ему волю, просто перережет всех и не поморщится! Мы для него хуже Саурона! — Это не совсем так, — печально говорит Боромир, разглядывая свой шашлык, — на самом деле большая часть эльфов вовсе нас не ненавидят. Просто презирают. Интересно, из кого у них этот шашлык сделан? — Ты мне зубы не заговаривай! Сволочи они, а не эльфы! Оставили нас одних-одинешенек… — А они иначе и не могли — так по канону надо. Ладно, хватит. Что дальше делать будем? — Я не пойду в Минас-Тирит! — вдруг выпаливает Генка, исподлобья глядя на Боромира. — Ты что, охренела? Какой Минас-Тирит? Я к тому, что домой вам нельзя. Ждут вас там, понятно? — Куда уж ионятнее… — Значит, ночевать где-то придется. Ладно, знаю я одно место. Поехали. — Минас-Тирит? — вновь подозрительно спрашивает Генка, почесывая щиколотку. — Да нет, просто друг у меня ночным сторожем работает. Хорошее место, в самом центре, но тихое. Укрывище. Сейчас тачку тормознем и поедем. — Поверху? — радуется Дюша. — А то… Подземные тропы для нас сейчас закрыты. Давайте, пока не стемнело совсем… — Ты ж говоришь, он ночью работает. — Он-то да, так ведь и назгулы тоже. — Ну… Генка, эй, ты куда? — Зубную щетку хочу купить, — говорит Генка мрачно. — Эй, ты, Боромир, дай сотку… — Не жирно на зубную щетку? — Не твое дело. — Ладно, только скорее. Эй, тормози!!! Арагорн! Садись в машину, Арагорн, кому сказал? — Мама будет волноваться, — печалится Арагорн. — Не ври. Нет у тебя никакой мамы. И папы тоже нет. А то бы претендентом на престол был бы папа, а не ты, Арагорн, сын Арахорна. Ладно, ну, все, хоббиты, поехали. *** — Он что у тебя, в «Национале» работает? — уважительно говорит Дюша. Они стоят в большом, заваленном мусором дворе на задах отеля. В мусорные баки осыпается сирень. — Не совсем, — неопределенно говорит Боромир. — Теперь сюда. В доме напротив пронзительно блестят в закатном свете немытые стекла. Где-то далеко, в другом мире, воет милицейская сирена. Наверное, правительство куда-нибудь едет, думает Генка. Едет и не знает, что Саурон уже примеряет железный венец. Абзац правительству. А чего хотеть? Толпы народа же — все в зеленых плащах, с деревянными мечами — и все столько лет занимались тем, что расчищали место для Саурона. Рано или поздно это должно было случиться. Если так сильно во что-то веришь… если столько людей одновременно во что-то верят… Вот зараза, ну почему бы им не поверить, например, в мумми-троллей? Ну, чем плохо? — Это? — Осторожно, тут лестница. — Что-то мне тут, — говорит Арагорн. — Не боись, сударыня, то есть рыцарь запада, все путем. — Каким путем? — Генка аж приплясывает от возмущения на стертых ступенях, — каким путем? Куда ты нас затащил, боец с темными силами? Красное кирпичное здание смотрит на них слепыми окнами. Под крыльцом вяло шевелятся комья тополиного пуха. У тяжелой двери табличка: Кафедра патологоанатомии 1-го мединститута им. Сеченова. Анатомический театр Ниже ярко-желтый постер: Только один раз: Концерт рок-группы «Несчастный случай» *** — Ты, Борька? А это кто? — Это со мной, — веско говорит Боромир. Рыжий малый в грязно-белой майке отодвигается в сторону, освобождая проход. — Познакомьтесь, — тем временем говорит Боромир, подталкивая корпусом упирающегося Арагорна, — это Кракен. — Надо же, — вежливо говорит Дюша. — Нам нужно надежное укрывище… — За тобой что, — доброжелательно интересуется Кракен, — опять следят? — Почему — опять? — удивляется Дюша. — А, его уже один раз облучали невидимым оружием. В психушке лежал… — Это были происки репрессивной психиатрии, — с достоинством говорит Боромир. Генка делает острожный шаг назад, но дверь за ее спиной резко захлопывается. — Сюда, — говорит Кракен, спускаясь по ступенькам куда-то вниз и приветливо маша им рукой. С бетонного потолка тускло светят плафоны, убранные в железную сетку. По стенам на полках расставлены пыльные банки, где в мутной жидкости плавают органы, жемчужные, как рыбьи пузыри, органы, розовые, как фрагменты целлулоидных пупсов, органы, темно-красные, как морские анемоны. Генке кажется, что все они шевелятся. В углу стоит цинковый стол, под ним цинковое же корыто, баки с формалином, груда простынь в бурых потеках. — Садитесь, — приветливо говорит Кракен, — есть хотите? Они чинно рассаживаются на деревянную скамью под банками с органами. — Спасибо, — вежливо говорит Дюша, вытирая о штаны потные ладони, — мы уже. — Чаю? — Не надо. — Ты что, Дюша, почему не надо? Я хочу чаю. — Ладно, — Кракен нагибается и извлекает откуда-то электрочайник, — сейчас. Только воду наберу. Только теперь Генка замечает, что в коридор выходят еще две двери. Из одной тянет неприятным сырым холодом. — А там что? — интересуется она. — Холодильник. Так во что ты опять вляпался, а, Борька? — Это не я, — отмахнулся Боромир, — это они. Им надо пересидеть где-то до утра, понимаешь, такое дело… — Бывает, — сочувственно кивнул Кракен, — ладно, я пошел. Туалет, кстати, тоже там. — А в холодильнике что? — Трупы, понятное дело. А ты что подумала? — Я так и подумала, — говорит Генка. — А я вот совсем мертвых не боюсь, — заявляет Арагорн, — то есть мертвых мертвых. — Живые мертвые это, конечно, другое дело, -соглашается Генка. — Они так и шастают. — Тут ирония неуместна, — возражает Боромир, — поскольку зарегистрирован по крайней мере один такой случай. Про Черного хоббита слышали? Полевку на Клязьме отыгрывали, надо было переправляться, они стали деревья рубить, ну, не рассчитали — дерево упало не туда и придавило девочку-хоббита. Насмерть. Так что эти уроды сделали? Они подумали — раз уж все собрались, готовились столько, приехали, отыграем, а она пускай тут полежит. Вернемся, заберем. Не убежит ведь. В общем, оставили ее, переправились на тот берег и пошли играть. А вечером возвращаются — нет ее. — Унесли? — Сама ушла. Так и ходит с тех пор. — Где? — Да везде, где полевки играют. Нравится ей. — А я другое про Черного хоббита слышал, — говорит Арагорн, блестя очками, — был один такой, все мечтал на ролевку попасть. Взяли наконец его. Но он просил эльфом его сделать, а его в хобби-ты определили. Он пошел и повесился. Они приходят, а он висит… Они тогда… — Что-то много у вас Черных хоббитов, — замечает Генка. — Да ладно вам, — дружелюбно говорит Кракен, — попейте лучше чаю. — А печенья нет? — Ты что, Генка, совсем? — А что я могу сделать? Я есть хочу… Что у тебя тут со светом? — Да накал падает… Морозилка включилась. — Ч-ш-ш… — Что там? — Где? — За стеной. Слышишь? — А, не обращайте внимания. Они всегда так. — Как? — Ну, ходят, как ближе к ночи… — А-в-ва-ва, — говорит Арагорн. — Да ладно, что они вам сделают? Дверь скрипит. Из темноты появляется ярко накрашенная девица в короткой юбке и лодочках на высоких каблуках. Рот у нее ярко красный и кажется окровавленным. — Ребята, выпить не хотите? — приветливо говорит она, — я тут коньяк заныкала. Дюша мотает головой. Девица исчезает во мраке. — Девочки из «Националя», — поясняет Кракен, — заходят сюда. — Пописать там, умыться, краску подновить… А вы что подумали? — Да, — зловеще говорит Генка, — это тебе не Галадриэль. Боромир— то, думает Дюша, оказывается, в дурке сидел. Я так и знал. Они же все тут сумасшедшие. Может, нет никаких эльфов, просто куча сумасшедших… Владычица, правда… черт, в голове все путается. Боже мой, я ж ничего не хотел. Я только хотел поиграть. Хотел, чтобы все было, как по-настоящему. То есть чтобы правильно все было -чтобы цель какая-то. И смысл. И где я в результате? В морге! Чертов Тугрик, увижу, убью. Так паскудно подставить… — Борис, а вы не знаете, кто такой мастер этот их? — Какой мастер? — Ну, в хоббиты нас посвящал! Руки накладывал, все такое. Сам в маске, лица не видно. — А, — буднично отозвался Боромир, — скорее всего, Саурон. — Как? Сам? — Ну! Это же его игра. — Какая же это игра? — Да такая же. Только с другими ставками. — Я не… Геночка, ты куда? В туалет? — В туалет, в туалет. Сиди, Дюша… — Я не хочу больше играть, Боромир. Мне не нравится. — Кто ж тебя спрашивает, — печально говорит Боромир, — так оно обычно и бывает. Сначала добровольно, потом деваться некуда. — Вы знаете, мне и эльфы не нравятся, — шепотом говорит Дюша, — нет, конечно, Галадриэль, она… но они и правда жестокие какие-то… И нас презирают. И я еще должен их спасать? — Именно поэтому, — поясняет Боромир, — они тебя и презирают. А что им еще остается? Ведь ты пойми — сколько они живут и сколько ты! Ты муху жалеешь? А вдруг она возьмет и пойдет тебя спасать — ни с того, ни с сего? Обидно, да? Кстати, если честно — не спят их женщины с нашими мужиками. Это все выдумки. — Я и не думал… — Думал. Я и сам думал. Как погляжу на их баб, так и думаю. Только пустой это номер. У них какие-то свои заморочки сексуальные, извращения там разные, но мы с ними и рядом не лежали. Ладно, давай баиньки. Там у Кракена спальники есть в подсобке. — Сейчас… Геночка, ты там еще долго? Молчание. — Геночка! — Дюша, отстань, я сейчас выхожу. Голос у Генки какой-то приглушенный… тем более вода шумит. — Геночка, мне тоже надо. Генка выходит, застегивая штаны. Глаза у нее красные. Или показалось? Дюша оглядывается. Грязный умывальник, треснувшее зеркало, унитаз с выщербленным сиденьем. На кафельном полу валяется пустой тюбик из-под депиллятора… *** Дюша осторожно попробовал пошевелить рукой. Затекла, что ли? Он ее совсем не чувствовал. Вообще было как-то погано — во рту сухо и сладко, голова гудит. Или это не голова?