Текст книги "Держи меня крепче (СИ)"
Автор книги: Мария Русланова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Глава 7
Дима
Выглядываю из окна машины и вижу старый дом с покосившимися воротами. Около забора, заросшего репейником, стоит старый жигуленок. Не уверен, что он вообще в рабочем состоянии. Ворота открываются, и из них выбегают двое мальчишек подростков. С любопытством и нескрываемым восторгом разглядывают мою машину. Ну да, по их дорогам такие, наверное, редко проезжают. Когда Аня выходит из машины, они несколько секунд, вылупив глаза, таращатся на нее и на свёрток в руках. Когда видимо соображают в чем дело, с визгом несутся домой, даже не поздоровавшись с ней. Смотрю на Аню и вижу, что она побледнела и судорожно сжала в руках ребенка. Понимаю, что ей страшно, никто из семьи не знает про такой сюрприз. Но это ее семья, рано или поздно ее простят и ребенка примут. По крайней мере я на это очень надеюсь.
– Ну, что ж Аня, ты дома, сдаю тебя с рук на руки. За ребенком смотри, к рукам сильно не приучай.
Она как-то обречённо кивает, смотрит на меня глазами, в которых вижу страх и наворачивающиеся слезы.
– Спасибо вам, Дмитрий Александрович. Вы так мне помогли. Я вам очень благодарна! Вы очень очень хороший человек…
– Ой, не надо тут мокроту разводить. Я нормальный человек. Любой бы помог на моем месте.
Аня хочет что-то еще сказать, но молча кивает, поворачивается и походкой, обреченного на казнь, идёт к дому. Сердце неволько сжимается, когда наблюдаю за ней, как сгорбилась ее спинка и поникла голова. Но гоню свою жалость от себя, в конце концов в родную семью ее привез, а не пойми куда. Когда подходит к воротам из них выходит мужчина. Майка алкоголичка обтягивает его немаленький живот, а весь образ завершают спортивные штаны с растянутыми коленями. Он немного растерянно смотрит на Аню, потом на ребенка, и, выпучив глаза, с непониманием в голосе спрашивает:
– Аня? Ты? Не понял, ты что здесь делаешь?
Потом его глаза окончательно останавливаются на свертке в ее руках, и до него видимо доходит, что Аня тут делает.
– А это что такое? Ты что ребенка нагуляла? Говорил же не будет ничего хорошего от всех ваших университетов! Оля, Оляяяя… иди посмотри, какой сюрприз тебе дочка принесла.
В это время из ворот выскакивает худощавая женщина в потертом халате, и начинает причитать:
– Ох ты боже мой, что тут происходит, – подбегает к Ане и с таким же ужасом в глазах смотрит то на нее, то на ребенка.
– Да, вон к чему ее учёба в столице привела. Говорил в швейную мастерскую ее, да замуж. А кому она теперь с этим прицепом нужна будет? И куда мы их поселим? Пока Ирина дом восстановит, что делать будем? Куда их?
Женщина подходит совсем близко к девчонке и оплеуху отвешивает. Приличную такую. Вижу издалека как девчонка трясется и плакать начинает.
– Ты что удумала? В подоле нам принесла! Как мы в глаза соседям смотреть будем? Все ее в город тянуло! Учиться ей надо было, хорошей жизни хотела. А теперь, как жареный петух то в зад клюнул, к нам прискакала! – женщина начинает охать и причитать. Гляжу из соседних домов уже люди стали выходить и с любопытством наблюдают за развернувшимся представлением.
– И что люди то скажут. Родила, одна, без мужа…
– Ну почему без мужа? – это я сейчас говорю? Придурок, ты на озере уже должен быть, да в воде плескаться. – Я муж.
Вокруг воцаряется полная тишина. Все, включая Аню, смотрят на меня с удивлением.
– Так что ж вы молчали то? Стоите в стороне, откуда ж мы знаем то, – отойдя от первого шока, женщина с изумлением начинает поправлять платок на голове, и на меня во все глаза таращится.
Ну да, я и должен в стороне стоять, так нет влез опять не в свое дело.
– Что ж на улице то стоите. В дом проходите, чай попьем. Переночевать только у нас не получится, все комнаты заняты. У старшей то недавно пожар случился. Пока у нас ютится со всей семьей. До зимы надеемся восстановить уже, – женщина открывает ворота и просит нас следовать за ней. Отчим Ани смотрит на меня с прищуром и внимательно сканирует лицо, пока прохожу мимо него. Вижу, что сомнения его гложут, но сказать ничего не решается.
Ну что ж, деваться теперь некуда, захожу в дом и сразу оглядываю обстановку. В первую очередь в глаза бросается бедность, которую как ни прикрывай, а все равно видно. Старые обшарпанные обои, мебель, наверное, старше моего отца. Под ногами скрипит старый деревянный пол. Младшие выглядывают из-за угла, и о чем-то перешептываются. Меня как чудо света рассматривают. В гостиной нас встречает молодая женщина, у ее ног мальчишка лет трех, а на руках маленькая девочка. Понимаю, что это скорее всего старшая сестра Ани, уж очень на их мать похожа. Видимо слышала весь наш разговор, оно и не мудрено, нас, наверное, вся улица слышала. Смотрит таким оценивающим взглядом, и руки мои изучает.
– Ну, здравствуйте. А где кольца ваши? Раз женаты?
– Официально ещё не регистрировались, но это вопрос времени, да Анют? – приобнимаю ее за плечи, на что она удивлённо на меня смотрит, в глазах полное непонимание происходящего.
– Д…ддаа… – малышка в тихом шоке и выдавить из себя больше ни слова не может. Ну это даже хорошо, а то начнет ерепениться, и все испортит.
Нас сажают за стол, а мама Ани тем временем быстро ставит нам чай и пирог.
– Ну, надо же. Аня, а что ж ты молчала? Мы же ни сном, ни духом…
– Я… я…
– Мы хотели сюрприз сделать, да Ань? Да и у вас без нас столько забот. После пожара то, – несу первое что приходит на ум. Потому что ситуация и правда немного странная, но назад уже пути нет. Беру чашку чая со сколотым краем и кусок пирога с капустой. Все смотрят на меня и за столом повисает неловкое молчание. Мне кажется, что все даже слышат, как я работаю челюстями, пережевывая не самый вкусный, кстати, пирог. В конец концов не выдерживаю, откладываю в сторону чашку с недопитым чаем, встаю и тяну за собой Аню.
– Мы, пожалуй, на озеро сходим. Я давно поплавать хотел, да и ребенку полезен свежий воздух. Да Ань? Пойдем, тебе погулять полезно.
Аня молча кивает и встает из-за стола. Вижу, что чашка с чаем не тронута, пирог тоже не поела. Не дело это, куда еще больше худеть.
– А пирог мы с собой возьмем, да Анют? На свежем воздухе аппетит проснется и поешь, – беру кусочек пирога и складываю его в пакет, который тут же услужливо мне подсовывает мама Ани.
До озера недалеко, поэтому мы идём пешком. Девчонка видимо все ещё в шоке пребывает, сопит, бормочет что-то про себя. Потом все-таки не выдерживает:
– А зачем вы сказали, что вы мой муж?
Зачем сказал? А я откуда знаю. С этой девчонкой у меня мозг говорить одно, а делаю я все совершенно другое. Сам потом охреневаю от себя.
– Так тебя бы там побили.
– Не побили бы. Ругали бы, конечно.
– И жить там негде. Дом у вас маленький, а людей полно. Где собираешься за ребенком смотреть? В сарае? Ну, наверное, расчистили бы для тебя и там поселили.
Вижу, как у нее подбородок дрожать начинает, на глазах слезы появляются.
– Ну ладно, ладно тебе. Придумаем что-нибудь.
В очередной раз задаю себе вполне логичный вопрос – какого хрена я что-то придумывать должен?
Глава 8
Аня
Подходим к озеру, и я невольно щурюсь. Солнце так ярко отражается от водной глади, что глазам становится больно. Вспоминаю сколько раз мы так приходили сюда с папой. Пока он рыбачил, я открывала очередную книгу и полностью растворялась в других мирах и измерениях. Домой мы всегда приносили полный садок с рыбой. Отец чистил ее и жарил до хрустящей корочки, а мы с сестрой уплетали ее за обе щеки. Отец только посмеивался над нами, да самые вкусные кусочки подкладывал. А еще он меня на озере плавать учил, как сейчас помню эти дни:
– Папа, мне страшно! Аааа!!! Я уже утону! – я бью руками по поверхности воды и пытаюсь схватиться за плечи папы. Он весело смеется и снова переворачивает меня животом на воду.
– Не бойся, видишь, я держу тебя. Вот же руки, чувствуешь?
– Ты их уберешь! И я на дно пойду! Аааа! Держи меня крепче!
– Не утонешь, Анюта! Не бойся, давай попробуй. Руками работай, как я показал, и ногами тоже.
Начинаю неуклюже барахтаться и пытаться плыть. С радостью начинаю ощущать, что у меня получается. В этот момент папа меня отпускает, и я в панике ухожу под воду. Проходят буквально доли секунды, как папа подхватывает меня и снова поднимает на поверхность.
– Ну, вот видишь, я тебе подхватил. А ты боялась.
Как же сейчас не хватает папы, его сильных рук и поддержки. Он нас с сестрой и баловал, и уму-разуму учил. У него мечта была, чтобы мы получили хорошее образование и в люди выбились. Только сестра училась не очень хорошо и без желания, а я легко все схватывала, мне учеба только в радость была.
У папы не только характер, но и руки были золотые. Он и дом сам построил, и за хозяйством следил. Все в округе знали его, как хорошего мастера, поэтому без работы он не сидел. Жили мы небогато, но нам всегда хватало. А потом случилось горе, папа погиб. Мне было всего десять лет. Помню, как убежала на это озеро и рыдала здесь весь день. Самый тяжёлый день в моей жизни. И именно в тот день я пообещала папе и себе, что обязательно исполню его мечту и получу образование.
Но на деле все оказалось не так просто. С уходом папы вся наша жизнь перевернулась. Без сильных мужских рук дом и хозяйство быстро стали приходить в упадок. Вот и познакомили маму добрые люди с Олегом Андреевичем, за которого она замуж вышла. Отчим нас с сестрой нормально принял. Не любил нас особо, но и не притеснял. С гибелью отца наше детство с сестрой и закончилось. Сестра после девятого класса ушла из школы, и пошла на почту работать. А как восемнадцать исполнилось, то замуж вышла. Я же уговорила маму дать мне возможность закончить в школе все классы. А чтобы не быть нахлебницей, прибегала домой из школы и по хозяйству помогала. И дом на мне был, и за братьями смотрела. А потом допоздна за уроками сидела. Когда совсем тяжело становилось, представляла, как получу диплом, а потом хорошую работу. И как моя семья будет мной гордиться. Только эти мечты меня и поддерживали, и не дали мне сдаться.
И вот сейчас сижу на берегу озера, с ребенком, без мужа, с незаконченным образованием. Что делать дальше ума не приложу.
– Что делать? Обратно поедем, придумаем что-нибудь.
С удивлением смотрю на Дмитрия Александровича. Это он мысли читать умеет? Или я так задумалась, что вслух говорить начала.
– Не умею я мысли читать. У тебя на лице все и без слов написано. И чего глаза опять на мокром месте? – Дмитрий внимательно смотрит на меня. Только сейчас до меня доходит, что удочки у него с собой нет. Вроде как на рыбалку собирался. Смахиваю слезинки и грустно улыбаюсь:
– Папу вспомнила. Он меня здесь учил плавать. Я все время под воду уходила и мне казалось, что еще чуть-чуть и захлебнусь. А он меня подхватывал и не давал утонуть, – грустно вздыхаю и снова всю грудь горечью обжигает.
– Ну ладно тебе. Не реви. И сейчас не захлебнешься, и не утонешь. Тебе же ещё год учиться?
– Да, год. Только как я буду учиться с ребенком на руках?
Да и как сокурсникам рассказать? Я же до последнего не говорила, скрывала. Живот у меня был небольшой, аккуратный. Я надевала большую кофту, никто и не замечал. Сессию закрыла досрочно, многие предметы и сдавать не пришлось, преподаватели автоматом поставили оценки.
– Ну а здесь что будешь делать с ребенком на руках? Что-то я не увидел в глазах даже твоей матери радости.
Вздыхаю, понимаю, что правильно говорит. Не нужна я тут. У них своих проблем хватает, места в доме нет. В сарае что ли жить.
– Ладно, ешь свой пирог, отдохни немного и обратно поедем. С твоими родными все уже ясно. А я, пожалуй, поплаваю немного.
С этими словами Дмитрий встает и совершенно наглым образом скидывает с себя всю одежду и остается в одних трусах. У меня от неожиданности и бесцеремонности происходящего даже кусок пирога в горле застревает, и я как загипнотизированная таращусь на него. А посмотреть есть на что, я вам скажу. У него красивое крупное мускулистое тело. Живот с четкими кубиками пресса, и слегка поросшая волосами грудная клетка. Чувствую, как спина мокрая становится, и в жар бросает. Ну да, лето в самом разгаре, припекает уже. Дмитрий бросает всю одежду рядом со мной и бежит к озеру. Несмотря на крупное телосложение, у него очень проворные и быстрые движения. Прыгает в воду, и я вижу, как профессионально он начинает грести руками. При этом мускулы его рук красиво отливаются под лучами яркого солнца. Я даже забываю, что мне нужно жевать и с открытым ртом наблюдаю за ним. Из состояния гипноза меня выводит сынишка, который начинает хныкать и требовать свой обед. Пока кормлю и держу его, чтобы срыгнул, Дмитрий выходит из воды. Не выдерживаю и снова исподтишка разглядываю его, пока он подходит к нам. Стараюсь не выдать себя, но слышу над головой смешок:
– Да ладно, смотри. Мне не жалко.
Краснею до корней волос, даже уши начинает припекать. И откуда у него вообще такое тело? Из качалки, наверное, не вылазит.
– Не хожу я в качалку, – это он что опять мои мысли читает? – Со школьных лет борьбой занимался.
Постояв немного под солнечными лучами, надевает наконец то на себя одежду, и забирает на руки Тиму, который хорошо покушав, уже засыпает. – Давай понесу, а то назад на подъем, тяжело тебе будет. Пытаюсь возразить, но он на меня смотрит таким взглядом, что предпочитаю не перечить.
Подходим к дому, вижу, что братья и еще какая-то дворовая команда кружат вокруг машины Дмитрия и разглядывают ее. Один залез на капот, но увидев нас быстро спрыгнул и спрятался за другими мальчишками. Дмитрий поворачивается и вручает мне сына.
– Иди, давай, попрощайся со своими. А я тут с мальчишками пообщаюсь. А ну, кто хочет покататься на машине? – это он уже к пацанам обращается, и те принимают его предложение с восторженными криками. Открывает дверцы, и они всей гурьбой забиваются в салон. Следующий час Дмитрий катает мальчишек по нашим разбитым дорогам. Двум парням постарше даже разрешает сесть за руль. Наблюдаю за ним из окна, и невольно сердце сжимается. Как же хочется, чтобы и у моего сына отец был, чтобы также учил водить машину. Вижу, как мальчики смотрят на Дмитрия, как слушают, раскрыв рты. Дмитрий общается с ними на равных, показывает все в машине, рассказывает как водить нужно. Ловлю себя на мысли, что из Дмитрия вышел бы хороший отец. Он только на вид такой грозный и ворчливый, а сейчас, глядя на него, вижу на лице такую же задорную улыбку, как и у всех мальчишек.
С семьей я быстро попрощалась, дав обещание обязательно приезжать почаще. И мы двинулись в обратный путь.
Приезжаем затемно и поднимаемся в уже знакомом мне лифте на нужный нам этаж. К счастью на этот раз соседка не попадается нам на пути. Даже не спрашивая, быстро привожу ребенка в порядок и иду в выделенную нам комнату. Я так устала, что сил сейчас разговаривать просто нет. Утро наступит вот и спрошу, что мне дальше делать и как жить. А сейчас, пожалуй, вспомню совет, данный мне Дмитрием – когда ребенок спит, тоже нужно спать. Ложусь на кровать, укладываю Тиму под бочок и засыпаю, как только голова касается подушки.
Глава 9
Аня
– Аааа, да что ж ты плачешь, успокойся, – мой голос срывается на нервный визг, чувствую сейчас и меня накроет истерика. Мой сын был самым спокойным ребенком в мире. До сегодняшнего вечера. Хорошо покушав, он вдруг устроил мне концерт, который, наверное, слышит весь дом. Спину дугой выгибает, ногами сучит, к себе их прижимает и орет во всю глотку. Я осталась совсем одна, Антонина Михайловна поехала на день рождения к своей подруге. И я, уже на грани истерики, ношусь по гостиной, пытаясь успокоить своего сорванца.
– Давно орет? – подскакиваю от неожиданности, потому что никак не думала услышать сейчас голос Дмитрия Александровича. На нервной почве даже не поняла, как он зашел в квартиру.
– Час уже, наверное, – смотрю на него с ужасом, но и с облегчением. Теперь я не одна. У Дмитрия просто талант появляться всегда в нужное время.
– Ну и чего испугалась, колики у него. У всех пацанов бывает.
– У братьев такого не было. – с перепугу начинаю ребенка еще сильнее трясти. Он от этого еще пуще начинает орать и из моих рук вырываться.
– Да не тряси ты его, дай сюда.
Дмитрий забирает его у меня, животиком на свою огромную руку укладывает, и начинает покачивать. Не верю своим глазам, когда вижу, что сынишка затихает. От удивления глазки выпучивает и тихонько кряхтеть начинает. Видимо на руках Дмитрия ему очень даже удобно и комфортно, потому что постепенно он успокаивается, да еще поудобнее пытается на руке пристроиться. Через полчаса приступ совсем прошел, и я, облегченно вздохнув, укладываю его в постель.
– Позже расскажу, как его состояние облегчить.
– Облегчить? Это не лечится? – моя болезненная мнительность, когда дело касается Тимы, достигает своего апогея.
– Что не лечится? Колики? Это временное явление, пару месяцев помучает тебя и пройдет. Пойдем лучше поужинаем.
– Нет, я успела поужинать, не голодная. Сейчас вам разогрею, – подскакиваю и уже хочу нестись на кухню, но Дмитрий останавливает меня.
– Не надо, я сам. Отдохни, а то выглядишь как суслик перепуганный. Одни глазища на лице, – начинает тихонько ржать надо мной. Ему весело, видите ли. А я тут чуть со страха не умерла. Надувшись смотрю на него исподлобья, но его это, по-моему, еще больше смешит.
– И это, поговорить хотел. У тебя же учеба скоро начинается?
Вздыхаю, и голову отворачиваю.
– Да какая учеба. Не до учебы теперь.
– Ну это ты зря. Диплом нужно получить.
С этими словами разворачивается и оставляет нас, а я ложусь рядом с сыном, обнимаю его и чувствую, как слезы собираются в уголках глаз. Обидно, да. Но как я с ребенком учиться буду? После нашей эпичной поездки к моим родителям, Дмитрий предложил мне пожить у него. Ну а что, комната свободная есть, он сам только переночевать приходит. Живи – сказал, а дальше видно будет. И вот это «дальше» мне все никак не видно. О будущем и думать страшно. Гоню от себя самые мрачные мысли, сейчас есть где жить, ну и хорошо.
Усталость берет свое, и я постепенно начинаю дремать. Но не успеваю я крепко заснуть, как меня будит звонок в дверь. Резко поднимаю голову, поправляю одеяльце сына и тихонько подхожу к двери комнаты. Прислонившись ухом к двери, прислушиваюсь к тому, что происходит в квартире. Слышу, как открывается дверь, а потом до меня доносится звук женского взбудораженного голоса. Голос приближается к моей комнате, и я отскакиваю назад, как раз в тот момент, когда раздается аккуратный стук в дверь. Осторожно открываю ее, и вижу на пороге Дмитрия Александровича, а из-за его спины выглядывает какая-то женщина. Она за ним суетится, и все пытается оттолкнуть.
– Да отойди уже, чего стоишь как истукан. – наконец ей удается оттеснить Дмитрия, и прорваться вперед. Смотрит на меня с каким-то восторгом, улыбается от уха до уха. На вид ей лет шестьдесят, невысокого роста, чуть полноватая. На голове короткая прическа с покрашенными в рыжий цвет волосами. Почему-то сразу вспомнился мультфильм про Карлсона.
– Аня, познакомься. Антонина Михайловна. Поможет с ребенком, пока на учёбе будешь.
– Что? – у меня глаза разве что на лоб не вылезают. Что ж за вечер сегодня, потрясение за потрясением.
– Да ты не бойся, Антонина Михайловна работала в яслях. Она знает, как с детьми обращаться.
– Спасибо, но я не могу… У меня денег на нянечку нет, – начинаю растерянно бормотать.
– Милая моя, да кто ж с тебя деньги то просит. И ты Димочка хорош, целый месяц тут значит у тебя такие гости, а я только об этом узнаю, – она обиженно пихает его в бок и деловито проходит в комнату.
– Та-ак, и кто у нас тут? – подходит к кровати и начинает разглядывать Тиму. – Красавец! И крупный такой. Богатырь будет.
– У него колики начались. С ним сейчас тяжело будет. Как вы…
Антонина Михайловна только глаза закатывает на мои слова.
– Что как я? Да я вам обоим фору дам, тоже мне. Или думаешь детей с коликами не видала? – Антонина Михайловна снова смотрит на сынишку и на ее лице расцветает улыбка.
Смотрю на нее, потом на Дмитрия Александровича. У меня в голове сейчас такой хаос, что слова совсем не складываются в предложения. Только полчаса назад мне казалось, что жизнь моя окончательно разрушена и об учебе мне можно забыть раз и навсегда. А тут за пару минут все опять с ног на голову перевернулось.
– Послушай Аня, тебе нужно получить диплом. Тем более всего год остался. – Дмитрий обращается ко мне, а я тихонько растекаюсь сладким киселем, потому что не могу поверить, что все так просто разрешилось. Вернее, что Дмитрий все так быстро решил. Кажется, для него не существует проблем, которые ему не подвластны.
– Антонина Михайловна лучший вариант.
– Что значит вариант? Вы ещё кого-то рассматривали? – Антонина Михайловна обиженно поджимает губы и с укором смотрит на Дмитрия. – Значит так, я живу тремя этажами ниже. Буду приходить каждый день. И не надо мне перечить. Я милая моя одна живу, детей и внуков у меня нет. Заниматься мне нечем, вот и буду с вами скрашивать свое одиночество. И не перечь мне!
Вся эта тирада была сказана таким командным тоном, не терпящим возражения, что мы оба с Дмитрием замолчали и вытянулись по струнке смирно. В этот момент Тимка начинает кряхтеть, и мы выходим из комнаты, чтобы не разбудить его.
– Антонина Михайловна, я знал, что смогу на Вас положиться! – Дмитрий тепло улыбается, берет ее руку и нежно целует.
– Димочка, надо было сразу сказать, я бы с радостью вам помогала. Посмотри, девочка совсем уставшая, вид такой осунувшийся, – при этих словах Антонина Михайловна ласково посмотрела на меня и протянув руку, нежно погладила по голове. Я даже замерла от этого невинного жеста. Я совсем забыла, когда меня кто-то вот так жалел, гладил по голове. После смерти папы я стала работать по дому наравне с мамой. При этом успевала и учиться, а позже и за братьями смотреть. И никто никогда меня не жалел, и не спрашивал устала я, или нет. Мне пришлось рано повзрослеть и стать самостоятельной. Самостоятельность, конечно, хорошо, но иногда все-таки так хочется побыть маленькой наивной девочкой.
Договорившись о том, в какое время Антонина Михайловна будет приходить, мы прощаемся с ней. Дмитрий поворачивается ко мне, чтобы что-то сказать и замирает. Вижу, что хмурится и на лбу появляется озабоченная морщинка.
– Анют, что с тобой?
Только сейчас до меня доходит, что по моим щекам потоком льются слезы. Я хочу ему ответить, но слова встают в горле. Я не могу и слова произнести, только какие-то нечленораздельные звуки. Гляжу на него и начинаю беззвучно рыдать.
– Ну все-все, ну чего ты, глупая, – Дмитрий подходит ко мне и обняв, прижимает к своей груди. И тут меня окончательно прорывает. Какая-то струна, которая натягивалась все сильнее и сильнее с каждым днем, вдруг просто рвется. Я зарываюсь лицом в футболку Дмитрия и начинаю громко рыдать. Дмитрий же даже не пытается меня успокоить. Он просто поднимает меня на руки и как есть садится со мной в гостиной на диване. Я не знаю сколько я так рыдала, прошел час или только минут десять, но мне казалось, что с каждой слезинкой, с каждым всхлипом я сбрасываю с себя горечь всех прожитых лет и проблем. А Дмитрий и не говорил ничего. Просто сидел со мной на коленях и гладил по спине, и по голове. Его руки удивительным образом успокаивали и давали надежду на то, что не все в моей жизни потеряно. Сегодня вечером я впервые за много лет вновь почувствовала себя маленькой слабой девочкой в крепких и надежных руках.
