Текст книги "Держи меня крепче (СИ)"

Автор книги: Мария Русланова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 31

Дима

Оставив машину на подземной парковке, тяжелым шагом иду к лифту и нажимаю кнопку вызова. День был очень тяжелым. Игорь пришел в себя и нам позволили провести с ним больше времени. Не передать словами как было горько смотреть на своего брата. Всегда активный и деятельный, сейчас он прикован к кровати и ему нельзя даже шевелиться лишний раз. Мы провели с отцом у него почти час и поддерживали его как могли. Самое тяжелое было не показывать свою жалость. Для такого человека, как мой брат, жалость даже от самых близких людей – невыносимый удар. Кристина к нам не приехала, сославшись на необходимость везти сына к репетиторам. Это немного насторожило меня, насколько я знаю репетиторы сами всегда приезжали к ним домой. Но отогнал от себя все ненужные мысли, сейчас и без этого хватает проблем.

Когда открываются створки лифта, меня охватывает непонятное волнение. Чувствую, как сердце ускоряется и комок подступает к горлу. Видимо курить стал слишком много на нервной почве. Надо завязывать, ведь как врач понимаю, что до добра это не доведет. Но чувствую, что дело совсем не в куреве. Какое-то легкое предчувствие наполняет мои легкие воздухом и начинает гнать кровь по венам быстрее. Поднимаюсь на лифте, внимательно наблюдая за цифрами, которые отсчитывают этажи. Осторожно открываю дверь в квартиру и замираю, прислушиваясь к тому что происходит внутри. Тихо, стараясь не создавать лишний шум, захожу и оглядываюсь по сторонам. Вещи аккуратно висят на вешалке, обувь разобрана по парам и аккуратно стоит на полочке. Мой нос улавливает ароматный запах, который исходит из кухни. Все мое существо уже чувствует и просто вопит мне о том, кто хозяйничает в квартире, но мозг еще отказывается принять правду. Не может быть, чтобы это было правдой. Не поверю пока своими глазами не увижу. Может стресс и недосып последних дней сделал свое дело, и у меня начались глюки. Медленно подхожу к проему кухни и аккуратно заглядываю внутрь. Вижу маленькую фигурку, которая стоит, полусогнувшись около холодильника и что-то в нем уверенно передвигает. Услышав мои шаги, фигурка на секунду замирает и резко поднимается. На мгновение сердце замирает, а на лице расплывается улыбка. Моя девочка стоит и внимательно смотрит на меня. Губки поджаты, взгляд обиженный, но успеваю заметить, что буквально на какую то долю секунды в ее глазах вспыхивает беспокойство. Да ты ж моя дорогая. Да я ж как тот провинившийся котяра, который наложил в тапки, готов лечь у твоих ног и смотреть на тебя самым жалостливым взглядом из всех возможных. Только чтобы простила и погладила по шерстке. А лучше, чтобы в кроватку к себе взяла под бочок.

– Ну и беспорядок вы тут развели, Дмитрий Александрович.

– Дима, – стою и лыблюсь как последний придурок. Пришла, сама пришла ко мне. Вот бы потрогать, чтобы уж точно удостовериться. Но нет, стой и смотри. А то огреет сковородкой, которая рядом лежит. С Аньки станется, она на вид у меня Божий одуван, а характер такой, что любого мужика может заставить по струнке ходить.

– Да и у вас видок, как у бомжа, – Аня внимательно осматривает меня и недовольно выдыхает. – Одежда помятая, сами как леший обросли. И похудели сильно… Идите руки мойте и за стол.

Я киваю и все с той же тупой улыбкой двигаюсь в свою комнату. Так, надо входную дверь запереть, а то эта коза сейчас еще сбежит, цокая копытами.

– Ой, да не убегу я. Тима в комнате спит, куда я без него.

И сына взяла. Я от этой новости еще больше растекаюсь, но дверь все-таки запираю и ключ в кармане прячу. Так по любому надежнее.

По пути в свою комнату заглядываю в комнату Ани. Тимка сладко спит посередине кровати, раскидав ножки и ручки как звездочка. Отмечаю, что за месяц подрос пацан, стал такой крупненький и откормленный. И по нему сильно соскучился за этот месяц, все-таки душой и сердцем прикипел к мальчонке. Сразу ставлю в голове галочку, что нужно прикупить мальчонке новые игрушки. Я еще раньше про железную дорогу подумывал. Довольно улыбнувшись, осторожно закрываю дверь.

Иду в свою комнату и вижу, что мои вещи постиранные и поглаженные лежат стопочкой на полке шкафа. Становится немного стыдно. Я ведь раньше хоть и один жил, но всегда порядок соблюдал. Вещи всегда были чистыми и аккуратно сложенными. А тут Ане пришлось весь этот бардак разгребать. Ну, ничего, я ей за все отплачу, с лихвой. Нужно только времени немного, подобраться к ней поближе, чтобы сердечко ее растопить. Беру все свежее и иду в ванную. Гляжу на себя в зеркало и понимаю, что действительно видок у меня не самый презентабельный. Принимаю душ, тщательно намылившись гелем. Все это время прислушиваюсь не хлопнула ли дверь. Бреюсь, надеваю свежую одежду. Ну почти красавец, только подстричься бы еще не помешает. С довольной рожей выхожу на кухню и снова смотрю на свою козочку. Не могу наглядеться, только сейчас понимаю, как по ней соскучился. Пусть бурчит и обижается, это ничего. Главное рядышком со мной. Главное могу видеть ее и наслаждаться одной возможностью дышать с ней одним воздухом.

– Уже лучше, а то развели тут бомжатник, – Аня строго указывает на стул, и я с готовностью занимаю указанное мне место. Сижу и с умилением наблюдаю как она хлопочет и стол накрывает. Мои любимые котлетки приготовила. И когда все успела, и дома порядок навела, и еду приготовила. Ну золото, а не девушка. И это золото я, как самый эгоистичный и злобный дракон, буду охранять и никому не отдам. И еще ведь думал, придурок конченый, что с нашими отношениями делать. Да надо было сразу в охапку и в ЗАГС, заклеймить и себе навсегда забрать.

– И не думайте Дмитрий Александрович, что я сюда насовсем. Я просто помогу, пока у вас в семье все не наладится.

Я улыбаюсь и киваю головой. А вот хренушки ты уйдешь. Я тебя теперь, дорогая моя, от себя ни на шаг не отпущу. Если надо привяжу к себе. Но вслух это, конечно, не говорю. Рано ей еще знать, что выхода у нее уже нет. Не убежит уже никуда, все, отбегалась.

– Анька, соскучился я…

– По котлетам моим? Ну да, то что я в холодильнике нашла, трудно назвать едой. Как таким можно питаться?

– Вот никак нельзя, Анечка, я тут с тобой полностью согласен., – говорю, а сам все хочу ее ручки хоть мельком дотронуться. Только вредина моя, фыркает и от моей руки уворачивается. Ну, ничего, не все же сразу. Я на нее смотрю и у меня уже на сердце отлегает. Откусываю кусочек котлетки, и даже жмурюсь от удовольствия. Кажется, первый раз за последнее время вкус еды чувствую. До этого ел, и даже не обращал внимания, что в рот попадает. Голод приглушил, и хорошо.

– В парикмахерскую завтра заеду, оброс немного.

– Немного? – фыркает Аня, – да ты на лешего похож. Доедай, я тебя подстригу.

– Ты и стричь умеешь, – я чуть не поперхнулся от открывшейся мне информации.

– Ну не как профессиональный парикмахер, но вам Дмитрий Александрович подойдет. Все лучше, чем ваши космы.

Я доедаю ужин и быстро мою за собой посуду. Аня тем временем все готовит для моей стрижки, ставит стул напротив зеркала, приносит ножницы и расческу. Я сажусь и радуюсь, что могу любоваться Аней через отражение в зеркале. Вижу, что она похудела, грудь совсем пропала. Хмурюсь, это как же, куда мои любимые сисечки исчезли. На диете что ли сидела? Я ей быстро прекращу эту диету, чтобы сисечки мои вернула туда, где они были. Можно и в два раза больше, я возражать не буду. Под глазками вижу легкие тени, устала видимо. Это Сергей ее что ли работой загрузил? Надо с ним поговорить. Объяснить, что девочка моя не должна работать до изнеможения. До изнеможения она в кровати только может работать, со мной. А деньги зарабатывать она только для удовольствия будет. Если уж так ей это важно, то я возражать не буду. Сейчас, конечно, молчу. Потому что знаю куда меня пошлют со всеми моими возражениями.

Смотрю как ее ручки ловко колдуют над моей прической. Мне глубоко наплевать, что там на моей голове в итоге получится, я чувствую прикосновения ее ручек и кайфую от этого как последний наркоман от долгожданной дозы.

– Где ты так научилась стричь, – смотрю на себя в зеркало и не могу не отметить, что стрижка получилась очень даже приличная.

– У меня два брата, кто их по-твоему стриг. На парикмахерскую денег не напасешься, я и научилась.

– У тебя просто золотые руки Ань. Да и вообще ты необыкновенная. За какие такие мои достижения, я тебя…

– Так, Дмитрий Александрович, вы сыты, одеты, подстрижены. Моя совесть на сегодня чиста.

– А завтра ведь у тебя совесть опять проснется, да?

– Не знаю, завтра утром и увидим. Поздно уже, спать пора ложиться.

– Я тебя никуда не отпущу на ночь глядя. Спите здесь с Тимой.

– Я и не собиралась уходить. От вас, Дмитрий Александрович, опасно надолго уходить. Вон во что превратились.

– Правильно, Анечка, не надо от меня уходить. Пропаду без тебя.

Аня фыркает, смотрит на меня строго, и тут же развернувшись идет в свою комнату.

– Спокойной ночи.

– Спокойно ночи, Анют, – она слегка запинается, останавливается на пару мгновений и кивнув головой идет к себе.

Я же лыблюсь как последний придурок. Захожу в комнату и оставляю открытой дверь. Мало ли, вдруг она проскочить мимо захочет. Дверь то я запер, но от этой шустрой девчонки все что угодно можно ожидать. Лучше пусть будет под присмотром.

С этими мыслями ложусь на постель и еще какое-то время лежу, уставившись в потолок с дебильной улыбкой на лице. Судьба дала мне второй шанс. Не знаю уж за какие такие мои поступки, но факт остается фактом. Значит и я заслуживаю счастья. Значит и я заслуживаю, чтобы меня любили и заботились обо мне. Закрываю глаза и проваливаюсь в чуткий сон, сквозь который все также прислушиваюсь не хлопнула ли входная дверь.

Глава 32

Аня

Когда я зашла в квартиру и огляделась вокруг, то сердце болезненно сжалось и заныло. Что уж отрицать, я скучала по Диме, несмотря на то, что он мне тогда наговорил. Через несколько дней после нашей ссоры, когда все страсти немного улеглись, я поняла, что он просто вспылил и наговорил мне все не со зла. Его брат достиг своей цели и сумел вывести его из себя. Но тем не менее болючие и обидные слова все также корябали мою душу и стали причиной многих слез, пролитых втихаря подушку. Антонина Михайловна только внимательно смотрела на мои опухшие глаза и тихо вздыхала.

А сегодня она прибежала ко мне днем и буквально влетела в квартиру, едва я ее открыла. Увидев ее бледное лицо и взволнованный вид, я сама испугалась не на шутку.

– Что случилось? Не пугайте меня так.

– Ох, дай отдышаться. У Димы случилось., – при упоминании Димы я невольно вздрогнула. Захлопнула дверь, и насупившись посмотрела на Антонину Михайловну, ожидая дальнейших деталей случившегося. В душе сразу зародилось беспокойство, которое я безуспешно старалась загасить внешним равнодушием. За все время, что я жила здесь, никто из нас ни разу не упомянул его имя. Я старалась избегать таких разговоров, потому что сердце предательски ныло при одной мысли о нем.

– И что с этим толстокожим чурбаном случиться могло? – пытаюсь придать своему голосу максимальное равнодушие, но чувствую, что плохо справляюсь с этой задачей.

– Ох, много чего. С работы выгнали. Не насовсем, – видя мое ошарашенное лицо, она быстро добавляет, – временно, на работе какие-то проблемы. Разберутся, я уверена. Но самое плохое, с братом у него беда.

– С братом? Это с которым мы тогда встретились? – при упоминании брата Димы у меня лицо невольно искажается в гримасу. Я понимаю, что со своей точки зрения он, наверное, прав. Со стороны, наверное, все так некрасиво и выглядело – бедная деревенщина с прицепом захомутала его брата и теперь вертит им как хочет. Он даже не захотел ни в чем разбираться, но я и здесь могу его понять. Тем не менее чувство уязвленного достоинства не дает мне простить его выпад в мою сторону.

– Да он. В аварию попал. Неизвестно будет ходить или нет. Да и сам Дима… плоховат…

– Что с ним? – все мои попытки выглядеть равнодушной с треском проваливаются. Голос предательски дрожит и становится на несколько тонов ниже.

– Осунулся очень, выглядит прескверно. Просил передать тебе… что любит тебя, и что он придурок. Это не мои слова. Это я дословно передаю, что он сказал.

На этих словах я нервно усмехаюсь и обнимаю себя руками. Ну да, придурок и есть. Плохо ему видите ли, а мне какого было все эти недели. Только забота о сынишке и работа держали. А так расклеилась бы давно.

– Аня, я зла на него, конечно. Но столько сразу навалилось на него. Плохо ему. Бывает так, что сразу все ломается в жизни. И плохо если в такой момент поддержки нет, – Антонина Михайловна говорит и внимательно на меня смотрит. В глазах нет привычной хитринки, скорее мольба и просьба.

– А что я могу для него сделать? Он же ясно дал понять, что мы ему не нужны. Ему без нас намного легче.

– Да неправду он сказал, чтобы побольнее тебя задеть. Плохо ему без тебя. Я сначала тоже на него злилась. Но сегодня увидела его, поговорила. Поняла, что просто вспылил он не к месту и не ко времени.

– А может он как раз тогда правду и сказал.

– Ох, Анечка. Молодые вы совсем, вот и порите горячку. Он не подумав наговорил, сам теперь не знает, как все исправить. Любит он тебя. А, кстати, просил передать тебе кое-что, – Антонина Михайловна хмурит лоб, словно пытаясь что-то вспомнить.

– Сказал передать, что теперь он захлебывается. Не знаю, о чем он, но сказал, что ты поймешь.

Внимательно смотрю на Антонину Михайловну немигающим взглядом. Обхватываю себя руками, потому что вдруг становится холодно, и я начинаю дрожать словно у меня озноб. Авария, конечно, плохо, но это не твое дело Анечка. Так ведь? И нечего сумку доставать и вещи в нее складывать. Ты как его брату поможешь? Правильно – никак. Там семья есть, сами разберутся. Оставь все вещи на месте, и не надо Тимкины любимые игрушки по пакетам раскладывать. И продукты оставь, зачем их с собой тащить. Все равно вернешься и ужин приготовишь. Пока мой мозг усиленно все это мне твердил, и твердил кстати вполне разумные вещи, я уже стояла собранная с сумками и пакетами. Антонина Михайловна еще раз прошлась по комнатам и проверила, чтобы мы ничего не забыли. Тима как раз проснулся, и я вызвала такси. Закрывая дверь, поворачиваюсь и оглядываю свое временное жилье. Когда Дима буквально показал мне на выход, я не знала, что мне делать. Понимала, что это он вспылил, и скорее всего скоро придет в себя. Но обида взяла свое. Как бы мне не было тяжко, но и у меня есть чувство собственного достоинства, и ждать его у порога как собачка я не была намерена. Позвонила Антонине Михайловне, и она быстро нашла выход из ситуации. Она очень разозлилась на Диму за его поступок. Ее знакомая как раз уезжала к своей дочери в другой город, и позволила пожить у нее пару месяцев. Благо денег я подкопила и смогла оплатить ей за проживание. Сейчас оглядывая квартиру у меня возникает стойкое ощущение, что сюда я уже не вернусь.

И вот сейчас, стоя посередине его квартиры в окружении всего этого бардака, вдруг до конца осознаю, как тяжко ему пришлось последние дни. Кажется, что вся боль, которую он пережил, также наполняет и мою душу. Я отношу все наши вещи в мою комнату и прошу Антонину Михайловну приглядеть за сыном. Она с радостью подхватывает Тиму. Последнее время, когда я жила на съемной квартире, она не могла быть с нами так часто, как раньше и скучала по общению с сынишкой. Я слышу, как они весело разбирают пакеты с игрушками, находя каждой свое законное место в гостиной и спальне. Сама же я берусь за дело. Прибираю все комнаты, забрасываю грязные вещи в стиральную машину, быстро готовлю самое простое блюдо, так как сейчас не до деликатесов. К вечеру сынишка, утомленный таким активным днем, мирно засыпает в своей комнате, и Антонина Михайловна уходит к себе домой. С улыбкой отмечаю, что давно не видела ее такой счастливой. На лице довольная улыбка, кажется даже помолодела на десяток лет. А ведь только на днях на ноги жаловалась, что ходить не может. А сегодня весь день на ногах и ни разу ничего у нее не кольнуло.

Наконец то добираюсь до самого неприятного во всей уборке – холодильник. Оставила его напоследок, чтобы спокойно и обстоятельно навести в нем порядок. Раскладываю все по полочкам, когда чувствую, что не одна в комнате. Поднимаю голову и вижу Диму, который стоит истуканом на пороге и смотрит на меня так, как будто я привидение какое-то. Незаметно оглядываю его и сердце сжимается. Похудел, оброс, одежда неглаженная, вид осунувшийся. Первый мой порыв подойти и обнять этого упрямого барана, но не знаю, что сказать и как начать разговор. Да и вроде как не простила его еще, пусть сначала извинится хотя бы. Прислушиваюсь к своему сердцу и понимаю, что и не обижена уже на него.

Ужинаем вместе, и я привожу в порядок его всклокоченные волосы. Могла, конечно, просто отправить его в парикмахерскую рано утром, но желание хоть слегка прикоснуться к нему было намного сильнее. Смотрю на него через зеркало. На его лице дебильная улыбка и мне невольно хочется так же заулыбаться в ответ, но я сдерживаюсь огромным усилием воли. Нечего, пусть помучается. Вижу, как осунулось его лицо, да и похудел сильно. Понимаю, что причина этому не только ужасное питание. Сейчас ему тяжело, бывает так, что все в жизни рушится за один день. И несмотря на его физическую силу, в душе он такой же хрупкий и ранимый человек, как любой из нас.

Когда ухожу в свою комнату, то вздыхаю и кажется только сейчас кислород поступает в мои легкие, и я чувствую, что кровь начинает бегать по венам и все мое тело оживать. Последний месяц как будто и не жила. Работала, занималась своими делами, Тиму воспитывала. Но все как будто на автомате. Казалось не чувствую ни запахов, ни вкуса. Все стало пресным. Только сынишка заставлял улыбаться, только его маленькие ручки, которыми он касался меня, заставляли меня оживать и держаться всеми силами. Сколько раз я думала наплевать на гордость и пойти поговорить с Димой. Но страх, что он посмеется надо мной и снова выставит из своей жизни, не давали мне сделать этот шаг. Слышу, как он идет в свою комнату, но не слышу хлопок двери. Видимо боится разбудить Тиму. Закрываю глаза и первый раз за все это время счастливо улыбаюсь и проваливаюсь в глубокий сон.

Глава 33

Аня

Открываю глаза и с удивлением вижу, что уже довольно позднее утро. На стенке напротив играет солнечный зайчик, и я блаженно улыбаюсь, потягиваясь всем телом. Я так крепко не спала уже давно. Вернее, с тех пор как отсюда уехала. В съемной квартире сон всегда был поверхностным. В голову постоянно лезли тревожные мысли. Могла проснуться посередине ночи и долго лежать с открытыми глазами, уставившись в потолок.

Сынишка безмятежно спит и улыбается во сне. Видимо и ему по душе, что мы вернулись в квартиру к Диме. Поворачиваю голову и взгляд падает на кресло рядом с кроватью. Странно, я уверена, что покрывало на нем не так лежало вчера. Я его во время уборки аккуратно сложила, а сейчас оно скомкалось, как будто на кресле кто-то сидел. Задумчиво хмурю лоб, показалось, наверное. Скорее всего сама вчера его отбросила, когда готовила все для стрижки Димы. Тихо встаю, чтобы не разбудить Тиму и выхожу из комнаты. В гостиной в недоумении останавливаюсь и пялюсь на диван. На нем, сжавшись, в ужасно неудобной позе лежит Дима. Диван для него маленький и ему приходится буквально свернуться калачиком. Заглядываю в его комнату, может я вчера плохо в ней убралась, и он не смог спать в своей постели. Нет, все в порядке, более того постель разобрана, значит вечером он лег в нее спать. На цыпочках, чтобы не разбудить его, направляюсь на кухню. Когда прохожу мимо дивана, то Дима вдруг вздрагивает и резко вскакивает.

– Ты куда? – смотрит на меня как на вора, которого только что поймал с поличным.

– В ванную, – невольно улыбаюсь. Он сейчас похож на маленького всклокоченного мальчишку, который еще не до конца проснулся. Так и хочется потрепать его по голове и поцеловать в щечку. Но я отгоняю от себя такие желания и делаю равнодушное лицо. – Если ты, конечно, не возражаешь.

– Нет, конечно, – вздыхает с облегчением и улыбается. – Тима спит еще? Ты иди, я пока кофе нам сделаю.

– Хорошо, – улыбаюсь. – Мне…

– Побольше молока и одну ложку сахара.

Чувствую, как щеки заливает румянцем, надо же помнит такие мелочи. Это, конечно, плюсик в его карму, может решающий, когда буду решать прощать его или нет. С наслаждением принимаю душ, намылившись своим любимым гелем. Смотрю в запотевшее зеркало, и не узнаю себя. Куда делись синяки под глазами? Я ведь последнее время много работала на удаленке, брала много переводов, чтобы заработать побольше денег. Часто приходилось сидеть допоздна, и я привыкла к уставшему лицу и понурым глазам. Сейчас в глазах словно огонек зажегся, губы тронула легкая улыбка. Значит не в усталости было дело? Вчера весь день уборкой занималась, устала очень, а сейчас вид такой как будто весь день в спа салоне провела.

Рассматриваю свое тело и вижу, что сильно похудела в последнее время. От груди почти ничего не осталось. Злорадно ухмыляюсь – а вот так вам и надо Дмитрий Александрович. Будете знать, как в следующий раз обижать меня. И чего я о нем подумала сейчас. Я же твердо решила, что помогу ему, поддержу в трудной ситуации и уйду. Да, так и сделаю. Уверенно смотрю на себя в зеркало и встречаю сверкающий взгляд лукавых глаз. Похоже верные и обдуманные решения моего мозга опять мимо. Накидываю свой халатик и выхожу из ванной. Еще в коридоре чувствую аромат свежесваренного кофе и… горячих круассанов.

– Ты когда успел круассаны купить? Или сам испек?

– Да уж, конечно. Недалеко булочная, доставку заказал. Садись, пока горячие надо съесть.

Сажусь за стол, Дима пододвигает ко мне кофе и тарелку с круассаном. Беру в руки чашку с кофе и с наслаждением вдыхаю его аромат. За этот месяц я выпила кофе не счесть, каждое утро с него начиналось. Но кажется, что сейчас пью впервые за долгое время. Такое ощущение, что впервые за последний месяц чувствую его бодрящий вкус. Открываю глаза и сталкиваюсь взглядом с Димой. Он смотрит на меня, и я вижу на его лице восхищение и обожание. Как же он отличается от того замученного и уставшего мужчины, который вчера вечером заявился домой.

– Это ты в моем кресле сидел, – спрашиваю с улыбкой и глотаю первый глоток кофе. Ммм, как же вкусно.

– Ну я, – признается Дима.

– И почему не спал? Устал же.

– Никак не мог заснуть. Все казалось, что ты мне привиделась, и что это у меня глюки начались. Поэтому заходил и сидел смотрел на тебя.

Его признание вгоняет меня в краску.

– Надеюсь я не храпела, – смеюсь и откусываю кусочек круассана. Какая же вкусная выпечка.

– Иногда прихрапывала и слюньки текли. Ничего прекраснее я никогда не видел.

Протягивает ко мне руку и хочет взять за ладошку, но я ее одергиваю. Не так быстро, пока еще не все так просто как хотелось бы. Я должна быть уверенной, что он снова не выставит меня за дверь, как щенка.

– Дима, я пришла к тебе, потому что Антонина Михайловна рассказала, что у тебя в семье проблемы. Тебе поддержка нужна. Я только из-за этого.

– Хорошо, Ань, ты только не уходи. Я к тебе и не прикоснусь, пока сама не попросишь. Мне главное, чтобы ты вот так рядом была. Плохо мне без тебя.

Смотрю ему в глаза и даже не сомневаюсь в искренности каждого слова. Ну не могут так лгать.

– Ты когда к брату? – быстро перевожу тему. Как у него состояние?

– Состояние не очень. Но кризис миновал. Когда выпишут, мы еще не знаем. А там все будет зависеть от его желания и реабилитации. Но шанс есть. А раз есть, пусть один на миллион, мы его обязательно используем.

– Вы ведь никогда не были близки с братом. Другой бы на твоем месте не стал помогать.

– Ну, что поделаешь, если мне брат такой говнюк достался, – Дима смеется и я невольно улыбаюсь. Мне не хватало его смеха, и этих крепких словечек, которые он так часто отпускал. Но надо отдать ему должное, при сыне он никогда себе такого не позволял.

– А может это шанс для вас.

– Какой шанс? – смотрит на меня с недоумением.

– Шанс наконец то стать семьей. Шанс наконец то забыть все обиды и понять, что вы любите друг друга. Нет худа без добра.

– Может ты и права Анют. Иногда нам нужен очень сильный пинок под зад, чтобы осознать, как любим, – Дима внимательно смотрит на меня, и я понимаю, что сейчас он говорит совсем не о своем брате или отце. Снова обхватываю кружку с кофе и громко отпиваю еще глоток. Между нами повисает неловкое молчание, воздух словно сгущается и в этот момент у Димы просыпается телефон. Глянув на экран, он молниеносно хватает его и сразу отвечает.

– Да, пап, все нормально? Что… подожди, наверняка вы не так поняли…

Вижу, как меняется лицо Димы. Расслабленность моментально растворяется и на нем появляется тревога. Он со стоном кладет руку на лоб и потирает его пока разговаривает с отцом. Чувствую, что что-то произошло, но из разговора ничего понять не могу, потому что Дима только слушает и отвечает междометиями. Затем заканчивает разговор и открывает мессенджер. Примерно с минуту изучает какое-то сообщение, при этом взгляд становится все мрачнее. Меня это начинает уже порядком напрягать, поэтому первая разрываю тишину.

– Дима, что случилось?

Дима вздрагивает и смотрит на меня как будто только сейчас увидел. Затем молча протягивает мне телефон. Беру гаджет, смотря в глаза Диме и пытаясь понять пипец какого уровня сейчас происходит. Опускаю глаза и читаю несколько строк сообщения:

«Игорь, прости меня. Все это слишком для меня, я не выдержу. Я слишком слаба, я не смогу стать тебе опорой. Сына оставляю вашей семье, я не смогу дать ему все, что сможете дать вы. Не осуждай меня.»

– Что это? Кто это написал?

– А ты сама не догадываешься?

– Боже, это жена Игоря? Она бросила его? Как же так?

– А вот так. Я предчувствовал что-то подобное. Но очень надеялся, что ошибаюсь. В конце концов ее страх и растерянность вполне нормальны. Стресс был сильный.

– А сын Игоря? Где он? Что с ним?

– Она привезла его рано утром в дом отца и оставила на пороге. Не посмела прямо посмотреть в глаза тестя. Не говоря уже об Игоре. Сбежала, поджав хвост.

– Так мальчик сейчас совсем один?

– Ну почему один? – Игорь с удивлением смотрит на меня. В доме много прислуги, и домработница, кухарка. Он под присмотром.

– Это совсем не то, Дим. Мальчик совсем один остался. Мама его бросила, отец болеет.

Я несколько секунд молчу, обдумывая то, что планирую сделать. Хоть мозг мне опять уверенно твердит, что это не моя проблема, и не я должна все это расхлебывать. Но я уже смирилась с тем, что в моем случае далеко не мозг принимает какие-либо решения. И вот очень зря, кстати.

– Поехали.

– Куда? – Дима, конечно, очень умный мужчина, но иногда как маленький ребенок. Ну ничего не поделаешь, какой уж мне достался.

– В дом твоего отца. Похоже там всем поддержка нужна. И твоему отцу, и племяннику. А скоро брата из больницы привезут. Будет удобнее, если мы там поживем. Конечно, если твой отец меня не выгонит. А если выгонит, то я настаивать не буду.

– Не выгонит, Анют, – на лице Димы расплывается улыбка на половину его довольной физиономии. – тебя там пальцем никто не тронет.

Он берет мою ладошку, которую я не успеваю отдернуть, в свою большущую руку и нежно прижимается к ней губами.

– Больше тебя никто и никогда пальцем не тронет, клянусь тебе.