Текст книги "Человек с глазами (СИ)"

Автор книги: Мария Рубан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

– Хорошо. Извините, что вломился.

– Извиняю, – снисходительно ответила женщина, – а теперь покиньте кабинет, у меня много работы.

Родион вышел на темную промозглую ноябрьскую улицу. В раздумьях звать или не звать жену во второй раз, потоптался немного под окном палаты, откуда струился теплый желтый свет, и решил больше не тревожить эмоционально истощенную Алесю.

На следующий, день после полудня, Рубан встретил мать своего ребенка в холле роддома с цветами. Провожающие акушерки и медсестры обменяли упакованного в конверт младенца на пакет с подарками и улыбаясь с теплыми пожеланиями, обязательно еще раз вернуться в их роддом, спровадили молодых родителей.

– У тебя все хорошо? – спросил Родион по пути от крыльца родильного дома к такси.

– Да, – изобразила она радость на лице и открыла перед ним дверь машины. Рубан с нежно-голубым кульком на руках аккуратно сел на задние сиденье. Сама Алеся заняла место рядом с водителем. Самый страшный момент ее жизни неотвратимо приближался. Всю дорогу она почти ничего не говорила. "Что будет, когда я скажу о приобретенной слепоте? Как он отреагирует?" – безостановочно крутились мысли в голове Алеси и надежда на лучшее постепенно улетучивалась.

Дома Родион уложил спящего сына в кроватку, взял любимую за руку и подвел к стеллажу, где рядом с кубом на соседней полке стояла стеклянная фигурка. Он сдержал свое обещание. Статуэтка была точно такой же, какой он увидел Алесю в день знакомства. Эмоции зашкаливали, ей казалось, что она летит в пропасть и через мгновение встретится с острыми скалами, когда взглянет на себя в миниатюре, и он поймет, что она ничего не видит кроме изящно слепленного человечка из стекла.

– Тебе нравится?

– Да, – кивнула она.

– Ты что не смотришь?

– Смотрю.

– Так тебе нравится?

– Да.

– Это все что ты можешь сказать?

Алеся взяла статуэтку в руки, чтобы сделать над собой усилие и разглядеть нечто большее чем стеклянную себя, увидеть то, что обычно ускользает от глаз обывателей. Она вертела ее в руке больше пяти минут, потом поставила на место и восторженно прошептала.

– Она великолепна. Та самая панамка, платье, только сачка в тот день со мной не было.

– Это моя фантазия, – улыбнулся Родион, ожидая от нее дальнейших комментариев.

– И волосы развеваются, и подол платья, и бабочки летают, и трава колышется, даже ветер чувствую, – Алеся говорила так спокойно и с таким наслаждением, но внутри она взрывалась от радости, разлеталась на мелкие кусочки, собиралась в большой шар счастья и опять взрывалась. Необычное зрение девушки полностью восстановилось, и она снова могла видеть, то чего не хотят замечать другие. Алеся взяла куб, повертела его в руках, рассмотрев каждую из шести плоскостей, и еще раз убедилась, что видеть она стала еще лучше, чем прежде. Воплощенные в стекле легенды и предания разных народов мира в ярких красках оживали на ее глазах и ослепляли своим великолепием.

С этого дня жизнь в доме Родиона и Алеси потекла тихо, радостно и безмятежно. Он создавал в мастерской стеклянные статуэтки, она открыла в городе школу кулинарии и рукоделия, и вместе они воспитывали сына Лёню. После беременности старые убеждения Алеси вернулись и прочно приросли к ее сущности. И хотя, как мама, она любила своё чадо до умопомрачения, все же старалась не переусердствовать и вырастить независимого человека.

К трем годам Лёня изъяснялся гораздо лучше сверстников. На прогулках он был чрезвычайно любопытен и старался изучить мир во всех деталях с предельной серьезностью и усердием. Алеся и Родион радовались успехам сына и удивлялись его безграничной любознательности, но хотели от него нечто совсем иное, родители с нетерпением ждали дня, когда Лёня спросит о том, чего не видят другие дети.

Первое посещение городского парка Рубан младший запомнил на всю жизнь: огромные территории со свежей зеленной листвой и дикое недоумение на лицах родителей остались с мальчиком навсегда. Прогулка началась с мороженного и "волшебного" паровозика, который, гудя и посвистывая, вез от главного входа к большому пруду, обрамленному раскидистыми ивами. По пути к водоему Лёня внимательно рассматривал окрестности и расспрашивал родителей обо всем, что видел и что приходило в голову.

Сойдя с паровозика, он взял маму и папу за руки и повел к воде, ему не терпелось увидеть существ, живущих на дне пруда, о которых всю зиму рассказывал Родион. Они вступили на каменный мостик переброшенный через водоем и остановились точно по середине между двумя берегами. Родион усадил Лёню на широкие каменные перилла моста и крепко держа ребенка правой рукой указал левой на прозрачную водную гладь.

– Смотри, видишь под водой толстого императора в плаще из тины?

– Нет, я вижу рыбу!

– Ну как же?! Смотри внимательней, вон сидит в стеклянной банке.

– Нет, там никого! Ты меня обманываешь? – злился мальчик.

– Алеся, ты видишь? – засомневался Родион.

– Конечно, вижу. Сидит булькает.

– Врете вы все! – истерил малыш.

– Леонид, смотри внимательно, – успокаивала мама.

– Не хочу! – он вырывался из рук родителя, и Родион чуть не уронил ребенка в воду, перепугавшись Рубан быстро снял сына с каменной периллы. Рассерженный обманом взрослых Лёня смотрел на расстроенных маму и папу и не понимал зачем они врут.

– Ничего страшного в другой раз увидишь, – успокаивала Алеся мальчика, себя и Родиона. Этот день навсегда разделил сына и родителей: он не понимал их, они не понимали его.

"Как жаль, что нельзя одолжить близкому человеку свои глаза" – сокрушалась Алеся, после каждой неудачной попытки показать Лёне то, что видит она и Родион. Они говорили о невиданных зверях и необычных существах, населяющих город, но мальчик видел лишь бездомных собак и кошек, больших дядей и тетей, серые городские улицы и грязные дороги, пыльные деревья и мутные озера в парках, и никаких древесных жителей, никакого Господина Крыса, ни человека Арбуза, ни прочих персонажей, о которых так настойчиво и упрямо твердили родители.

– Неужели, он никогда нас не поймет? – спросила Алеся Родиона, когда Лёне было шесть.

– Боюсь, что нет, – вздохнул он.

– Что же делать? Может научить?

– Чему? Видеть, как мы? Глупость. Если он не смотри на мир так, как ты и я, это не означает, что он хуже или лучше, просто его восприятие отлично от нашего. Лёня мыслит другими категориями, в этом и прелесть, для него мы чудаки, а для нас он.

– В кого он только такой серьезный уродился?

– В наших родителей, должно быть. Они ведь тот тоже не понимали, о чем мы говорим.

– Я думала, у нас будет малыш, наделенный особенным зрением...

– Не всегда случается так, как думается. Но если хочешь мы можем попробовать еще раз, – Родион повалил Алесю на кровать и накрыл собой, лаская ее лицо, шею, грудь...

16 глава

Чем старше становился Лёня, тем больше он злился на своих, не от мира сего, родителей. Заветной детской мечтой мальчика была нормальная семья: отец и мать с обычным зрением, которые видят реальный мир таким, каким его видят остальные горожане, без странных существ и явлений. Он мечтал, что когда-нибудь мама и папа изменятся, перестанут рассказывать небылицы и ему больше никогда не будет за них стыдно. Лёня всячески старался исполнить свою заветную мечту. Мальчик постоянно ставил в пример Алесе и Родиону родителей своих друзей и одноклассников. Сначала он только аккуратно намекал маме и папе какими, по его мнению, должны быть хорошие «предки», потом открытым текстом грубо заявлял, что не хочет быть их сыном, что такой отец и такая мать никому не нужны. «Вы можете быть обычными? Не рассказывать мне и моим друзьям какой бред вы по всюду видите? Неужели вы не понимаете, что позорите меня?» – в очередной раз обращался подросток к Родиону и Алесе. Они не обижались на сына, потому что прекрасно понимали, как тяжело ему живется в семье, где ты отличаешься от всех.

– Лёня, мы самые обычные, просто видим больше других. Это такая же особенность, ну скажем, как родимое пятно при рождении, – пытался Родион объяснить сыну, что их зрение – это не семейное проклятие и не дефект, просто у них с мамой такое восприятие мира, они открыты к большему и видят больше.

Но подобные ответы не устраивали Лёню, он по-прежнему хотел самую обычную семью, в которой отец и мать за ужином не обсуждают несуществующих созданий, как два душевнобольных. И в погоне за мечтой он готов был пойти на многое, даже пожертвовать собственным здоровьем и поиграть со смертью.

К опасной идее Лёню подтолкнул несчастный случай, произошедший с четырнадцатилетним Сашей из параллельного класса. Поздними вечерами подросток с друзьями любил погулять по заброшенным старым зданиям, и в одном из ветхих домов, подписанных под снос, на Сашу обвалился потолок. Мальчик пролежал в коме больше недели, и все это время его родители провели рядом с ним в палате. Отец и мать винили в случившемся себя, слишком занятые взаимными упреками, скандалами и грядущим разводом они почти не обращали внимание на Сашу, который все чаще убегал от родительской ругани к друзьям на улицу. Теперь бывшие враги готовы были пойти на все лишь бы спасти своего ребенка. Когда Саша очнулся оба родителя окружили его такой любовью и заботой, какую он не получал за всё свою жизнь, и уже в скором времени подросток снова гулял с друзьями, но больше не посещал запрещенные места. В напоминание о страшном приключении для него и пожизненным укором для родителей, чуть не убивших сына своей враждой, на правой щеке Саши остался шрам. Жирной выпуклой полосой он протянулся от виска до уголка рта. Страшный рубец подросток мечтал трансформировать в объемную гигантскую сколопендру, и всем друзьям рассказывал, что обязательно сделает татуировку насекомого на шраме, когда ему исполнится восемнадцать лет, искренне веря в то, что все дети после совершеннолетия обретают свободу от родителей в принятии решений.

Из истории Саши Лёня выделил для себя лишь одну полезную мысль: угроза смерти хороший способ манипулировать людьми. Теперь подросток знал, что поможет ему исполнить заветную мечту и получить обычных Родиона и Алесю без фантастической ереси. "Страх потерять ребенка творит чудеса" – постоянно твердил про себя Лёня, будто убеждал самого себя в правильности поступка. Он долго обдумывал, как организовать мнимую угрозу жизни, при этом чтобы не остаться калекой и не умереть взаправду. И выбрал способ, который казался ему безболезненным, не травмоопасным и не оставляющим ни одного шага к отступлению. Но чтобы задумка не обернулась настоящей трагедией рядом должны были быть люди, которые спасли бы, когда он окажется на границе между смертью и жизнью.

Каждый день в течении двух недель Лёня ходил на городской пляж и наблюдал за отдыхающими, высматривая хорошо плавающих мужчин, они были гарантом его безопасности в день, когда он решится на свой отчаянный поступок. Конечно он не мог знать наверняка бросятся ли незнакомые люди его спасать, но верил, что кто-нибудь обязательно придет на помощь.

Лёня стоял на краю обрыва, зажав в руках толстую палку тарзанки, и смотрел на темно-синие воды. Он часто дышал, нервно сглатывал слюну и кусал губы. Там внизу, через пять метров воздуха за легкими безмятежными волнами скрывалась глубокая впадина, насколько Лёня знал еще никому не удавалось достать с ее дна горсть песка, а те, несколько смельчаков, что попытались, так и не вынырнули на поверхность, и даже их тела не были найдены – эту историю он слышал много раз от своих друзей и одноклассников, и вообще ее вспоминали каждый раз, когда речь заходила о тарзанке на городском пляже. Только в отличии от Лёни его друзья каждое лето прыгали в бездонную пропасть и ни один еще не сгинул в темных водах: "...может потому, что не пытались достать до дна, а может потому, что хорошо плавали" – думал Рубан младший над обрывом и понимал, чем дольше он тянет, тем страшнее решиться на прыжок.

"Всё! Сейчас прыгну. Нет! Вот сейчас! Нет! Нет! Всё..." – Лёня чуть подался вперед и резко затормозил. Он еще раз посмотрел на берег, где среди прочих стройных и рыхлых тел загорали трое мужчин на чью помощь он надеялся, когда его потянет ко дну. Страх немного отступил, но стоило снова посмотреть на темные безмятежные, и оттого еще более зловещие, воды, как сомнения накатывали на Лёню с двойной силой. "Один прыжок и все! Ну давай! – подбадривал он себя и никак не мог решиться на бесповоротный шаг. – Да что же это такое?!" – злился мальчик. Страх крепко держал Лёню, подросток словно маленькая букашка брыкался в его цепких руках и никак не мог вырваться. В конце концов он вспомнил ради чего всё это затеял, и мечта столкнула его с обрыва. Тарзанка плавно пошла по дуге, но в наивысшей точке полета Лёня не выпустил палку из рук. Побелевшие костяшки пальцев скрутило судорогой и разжать их мог разве что только лом. Его развернуло лицом к берегу, и веревка медленно пошла обратно.

На краю обрыва Лёня увидел тощего парня. Мальчик испугался за свою репутацию, в отличии от родителей подростку было не все равно, что о нем подумают другие. Больше всего на свете Рубан младший боялся прослыть трусом. "Уж лучше сгинуть в пучине, чем с позором вернуться на берег" – одновременно с этой убедительной мыслью мальчик выпустил тарзанку и полетел спиной вниз. Пять метров пронеслись одной страшной и захватывающей долей секунды. Раздался громкий мокрый шлепок. Вода расступилась, окропив брызгами волны, и тут же сомкнулась над Лёней, будто чудовище разинуло огромную пасть, и одним махом проглотило добычу.

От падения на спину Лёне жгло кожу, но сейчас боль беспокоила меньше всего. Под водой его охватил ужас, он никак не мог сориентироваться в какой стороне бездна, а в какой поверхность. Подросток метался, теряя драгоценный воздух, вокруг все было однородным зеленовато-мутным.

Лёня не умел плавать. В раннем детстве родители не раз пытались научить его держаться на воде, но мальчику она казалась опасной, не надежной и очень коварной. С виду вроде и мягкая, и приятная, и освежающая, но стоит чуть зазеваться, она тут же стремиться утопить тебя. С тех самых пор он невзлюбил воду и никогда не заходил дальше чем по пояс. И о том, что плавать он не умеет не знали даже лучшие друзья, Лёне под разными предлогами все время удавалось избежать совместных походов на пляж.

Но когда ему в голову пришло тонуть на людях, он не думал, что все вывернется шиворот на выворот и пойдет не так как планировалось. Лёня видел, как люди тонут только в фильмах, там они громко кричат, активно машут руками, и всячески привлекают к себе внимание. Он думал, что будет точно так же плескаться, орать: "Помогите!" и кто-нибудь обязательно приплывет к нему на помощь, а когда родители узнают, что с ним случилось, они так испугаются, что будут готовы сделать все что угодно только чтобы он чувствовал себя хорошо и быстрее поправился. А он попросит их больше никогда не говорить о том, что видят они и чего не видит он и большинство людей вместе с ним.

Наконец он всплыл, пробыл над поверхностью самый короткий миг в своей жизни, даже не успел захватить немного воздуха и снова скрылся под водой. Лёня сопротивлялся, выбрасывал вперед руки, дрыгал ногами, но все напрасно. Надежда на спасение шла ко дну вместе с ним. И никто не знает, что он тонет, ему так и не удалось ни разу крикнуть: "Помогите!". Стоило Лёне только погрузиться в темные волны и чертова река, мгновенно вцепилась в него, как в добычу, накрыла мутными водами, спрятала от всего мира, играясь выпустила пару раз на поверхность, словно дразнила: "Вот он, твой бесценный воздух, совсем близко, а ну-ка попробуй дотянись".

Лёня захлебывался, пытался ухватить немного кислорода и вместе с живительным газом в легкие затекала вода. Паника рвала сознание подростка на части, в голове не было ни мыслей, не образов, ничего кроме истеричного желания раздобыть немного воздуха. Перед глазами прыгали две картинки мутно-зеленоватая вода и песчаная стена обрыва с пляжем в стороне. Инстинкт самосохранения заставлял Лёню бороться и сопротивляться, что-то безотчетное происходило с его телом и мозгом, в эти последние секунды он не принадлежал сам себе, кто-то другой неизвестный прорвался из его подсознания в сознание и отчаянно цеплялся за жизнь.

Он в последний раз всплыл на поверхность, жадно заглотнул воды вместо воздуха, глаза мельком ухватились за кусок чистого голубого неба и Лёня, утрачивая ясность плавно пошел ко дну...

Теплая вода вырвалась из внутренностей Лёни и пролилась на песок. Он закашлялся, медленно открыл глаза и увидел незнакомые размытые лица. Над ним, стоя на коленях, склонились двое мужчин, один старый с сияющей на солнце залысиной, другой молодой и тощий. "Этого парня я уже где-то видел" – прошла вскользь мысль в голове Лёни. Подросток не понимал, что происходит, не знал кто эти люди, но их сосредоточенные и обеспокоенные лица подсказывали, что случилось страшное.

"Слава Богу!" – послышался женский голос слева, Лёня повернул голову на звук и увидел за мужчинами толпу в плавках и купальниках.

– Господи! Да разойдитесь вы уже наконец, только мешаете! Ну что вы пялитесь, будто в цирке?! – ругался кто-то, пробираясь в центр расталкивая людей локтями. – Скорая уже едет! – сообщил высокий парень лысому мужчине, прорвавшись в круг. В ответ он кивнул и обратился к Лёне:

– Ты как?

– Хорошо, – ответил подросток, не понимая вопроса, и тут на него словно из рога изобилия посыпались воспоминания. Он хотел встать, но незнакомец притормозил его.

– Лежи, лежи, тебе нельзя вставать, сейчас уже скорая приедет.

– Я сам выплыл? – засомневался Лёня.

– Нет, без помощи не обошлось. Вот твой спаситель, – мужчина указал рукой, напротив. Леня посмотрел на молодого тощего паренька справа от себя и вспомнил, что видел его на обрыве.

– Спасибо, – тихо сказал Лёня.

Студент ничего не ответил, только кивнул в ответ, принимая благодарность мальчика.

В больнице Рубан младшего внимательно осмотрел врач и не выявив никаких серьезных травм, кроме красной спины, отбитой об воду, спросил:

– И зачем ты прыгнул, раз плавать не умеешь?

– Хотел научиться.

– Не ври, я сразу вижу, когда меня обманывают, особенно если это дети.

– Вы будете считать меня безрассудным и глупым.

– Э как заговорил, – улыбнулся мужчина. – Умные передачи смотришь?

– Нет, умные книги читаю.

– Похвально. Не часто вижу читающих подростков, можно прямо сказать редкий экземпляр попался. Так зачем прыгнул? Уж не суицид ли задумал? – врач резко оторвался от заполнения бумаг, словно последняя мысль пришла, как озарение, и подозрительно посмотрел на мальчика.

– Нет! Что вы?! Нет, – испуганно начал оправдываться Леня.

– Тогда что?

Подросток тяжело вздохнул и кратко рассказал о своих родителях, их странном мире, видимом только им и мечте, что когда-нибудь они станут обычными. Врач внимательно выслушал, посмотрел на часы на стене и спросил:

– То есть ты решил, что несчастный случай с тобой поможет перевоспитать родителей? Я правильно понял?

– Да, – спокойно ответил Рубан младший.

– Родители тоже мечтают тебя изменить?

– Нет, они меня любят таким какой я есть.

– Как неправильно они себя ведут.

– Почему?

– Ну раз ты требуешь от них невозможного, почему тогда они не могут требовать того же – это было бы справедливо, – сухо объяснил врач.

Лёня молчал, он злился на врача, ему хотелось доказать свою правоту.

– Если они перестанут рассказывать об этом воображаемом мире им же лучше будет, никто больше косо не посмотрит и не скажет, что мои родители тронутые.

– Если ты перестанешь обращать внимание на то, кто и что скажет, как твои мама и папа, тогда жить станет гораздо проще. Попробуй.

– Вы не понимаете! – разозлился Лёня.

Врач с равнодушным лицом пожал плечами, мальчик жеста не понял: "Что он хотел этим сказать?".

В дверь вежливо предупредительно постучали и на пороге показалась парочка-выдумщиков. Алеся бросилась к сыну, Родиону к врачу, и обо начали засыпать вопросами.

– Мама все хорошо, – отнекивался Лёня.

– Как ты оказался в реке? Ты же терпеть не можешь воду, – не унималась она, внимательно осматривая сына.

– Случайно, упал с обрыва.

В это время взволнованный Родион пытал врача.

– Что с ним?

– Не переживайте. Повреждений и ушибов нет, все показатели в норме. Только легкое шоковое потрясение, пройдет.

– Спасибо, – горячо поблагодарил Родион и троица покинула кабинет.

Семья Рубан возвращалась домой по улице Владимирской. Мать и отец воодушевленно обсуждали поездку на озеро в ближайшие выходные, и пытались вовлечь сына в беседу, но Лёня не слышал вопросы и предложения родителей, их заглушал сухой голос сорокалетнего мужчины, который пробрался в голову и безостановочно повторял одну фразу: "Ну раз ты требуешь от них невозможного, почему тогда они не могут требовать того же – это было бы справедливо".

– С тобой все хорошо? Почему ты молчишь? – обратилась Алеся к сыну, положив ему руку на плечо. От прикосновения Лёня вздрогнул и посмотрел на мать растерянными глазами.

– Что? – крикнул он, словно они находились у ревущего водопада и услышать ближнего можно было только через ор. Рубан младший не знал, как заставить голос врача, оккупировавшего его мысли и разум, заткнуться.

– Что с тобой?! – озабочено глядела на сына Алеся.

– Ты что оглох?! – испугался Родион.

Лёня старательно прислушивался к голосам родителей, но все равно не понимал, что они говорят. Впрочем, по лицам он догадался, что отец и мать встревожены, и чтобы успокоить их ответил наугад.

– Нет, все хорошо. Не волнуйтесь, – фальшиво-радостный голос сына и широкая улыбка успокоили Родиона и Алесю.

– Ты уверен?

Он увидел, как губы Алеси вновь зашевелились и интуитивно закивал головой в ответ.

Без конца повторяющиеся сухие слова врача, не заглушаемые ни внутренним голосом Лёни, ни звуками из внешнего мира, сводили с ума, казалось он обречен слушать зацикленную фразу до прихода смерти.

"Ну раз ты требуешь от них невозможного, почему тогда они..." – голос смолк, не закончив предложение. Лёня сразу услышал свои мысли и новый мужской тембр, который говорил не в его голове, а снаружи, слева от него. Голос принадлежал отцу.

– Алеся, ты чувствуешь?

– Асфальт дрожит, – прошептала она.

– Что? – переспросил Рубан младший.

Раньше Лёня не обратил бы внимание на подобные реплики родителей, Родион и Алеся часто кого-то видели и говорили о вещах только им понятных. Но теперь ему стало любопытно о ком они говорят и как оно выглядит. Интерес возник от радости, когда врач наконец-то заткнулся, Рубан младший услышал собственные мысли, постороннюю речь и голос большого внешнего мира.

– Улица дрожит от проворных тяжелых ножек родственников Тарлая, они приближаются, – пояснила Алеся.

– Родственники горы в национальном парке? – голос Лёни завибрировал, не привыкший к абсурду разум мальчика противился глупости, озвученной им только что.

– Да, – кивнул Родион и добавил: – Нужно отойти в сторонку, а то затопчут.

– Как они выглядят?

– Тебе правда интересно? – посмотрела Алеся на сына.

– Да, – сам удивился своему ответу Лёня.

Троица взяла немного правее и сместилась ближе к бордюру, чтобы не оказаться в эпицентре оголтелых родственников Тарлая.

– Гора в центре национального парка, – начала Алеся, – на самом деле старый великан. Раз в три года в безлунную ночь он просыпается, и все мужчины в роду Тарлая в час его пробуждения находятся рядом с ним. Они приходят со всех уголков планеты, чтобы навестить самого большого. Все остальные в их семействе карлики. Больше всего их интересует, как чувствует себя Тарлай, не потому что они беспокоятся о нем, а потому что бояться за себя. Старый великан источник силы и здоровья всех карликов в этой семье.

– А выглядят они весьма оригинально, – продолжил Родион, – представь себе толпу толстых и худых крикливых карликов в ярких синих, зеленых, красных, голубых, фиолетовых, желтых, оранжевых, салатовых и прочих, прочих цветов костюмах и забавных шапочках скрученных на подобие морских ракушек. Они постоянно бегают, машут руками и никогда не закрывают рты. Постоянно что-то обсуждают, кричат, ругаются, поют, смеются, разве что только рядом с Тарлаем они ведут себя тихо и мирно. Он не терпит суеты и шума, его они бояться. Ножки у них маленькие как у всех карликов, но такие мощные, особенно, когда они вместе, что способны землю сотрясать, люди их беготню часто путают с землетрясением.

Лёня представлял себе всё что описывали родители и увидел. Увидел, как по улице Владимирской мимо пронеслась цветная клякса из карликов. Услышал, как они кричат, и голоса человечков сливаются в гулкий шум из десятков тембров. Почувствовал, как дрожит земля под ногами и увидел обеспокоенные лица прохожих, которые не видели причину тряски, но все были уверены, что это землетрясение.

– Я вижу, – тихо сказал он. – Вижу.

– Правда? – спросила Алеся не веря сыну.

– Не так как вы. Я будто вижу глазами, которые внутри меня.

– Воображение, – довольно заметил Рубан старший.

С того дня Родион и Алеся стали глазами Лёни в невидимом мире. Они рассказывали сыну о тех, кто живет рядом, а он рисовал их в альбомах и каждый раз, показывая родителям рисунки спрашивал: "Это похоже на то что вы видите?". И каждый раз они отвечали: "На твоих картинках всё выглядит гораздо лучше, чем в действительности". И это было чистой правдой.