Текст книги "Fire (СИ)"

Стою у обрыва и рычу, как конченый идиот. Кундалини, гнусного пурпурного цвета, обвивает правую руку, от запястья до предплечья. Жирный такой экземпляр, хотя всего два оборота. Гром надвигающейся бури поддакивает, словно бы подпевает мне. Мокро. Редкие разряды молнии не в силах исправить этой мерзости. Я мог бы развернуть этот шторм и отправить куда подальше. Мог бы и вовсе остановить. Да только я не желаю. А желаю я вот так стоять, рычать, мокнуть и самозабвенно всё это ненавидеть.

Но не судьба. Очередной всполох явственно вычерчивает полулежащий силуэт у низкорослой сосны на краю моего утеса. Он подобрал одну ногу к груди, вторую самоуверенно свесил в бездну, и снисходительно смотрит на меня. Похоже, мне не показалось, что шторм подпевает, видимо это отец уже некоторое время пытается намекнуть на свое присутствие.

Сказать нечего. Отмалчиваться или огрызаться смешно и глупо. Я просто подхожу и сажусь рядом, отдавая должное его такту. Мудрый отец мой сам найдет нужные слова. Он кладет руку мне на плечо и начинает менять звуки. Порывы ветра становятся ритмичней и мягче. Шум прибоя напротив, натягивается и наполняется щелканьем камней. Я привычно включаюсь в игру и добавляю звона в шелест листьев. Отец вливает во вполне уже сформировавшуюся гармонию скрип ствола, я отвечаю стоном чайки, слегка, правда, понизив тональность. Мы развлекаемся еще несколько минут, а потом наслаждаемся своим произведением. Я с удивлением обнаруживаю совершеннейший мир в глубинах себя. И вот тут отец начинает говорить.

– Сын, я хотел бы знать , что именно тебя так разозлило. Мне не хочется думать, что ты из тех, кого радует низложение чистых душ, но мне ещё меньше хотелось бы видеть тебя в рядах слабаков, отказывающихся от Великой Охоты.

– Я не слабак, – чер т побери, взрываюсь как юнец. В прочем , я довольно часто реагирую подобным образом на присутствие отца. Надо держать себя в руках. Пока я сам не почувствую в себе зрелость, отец и подавно её не увидит.

– Тогда назови причину.

– Скучно.

– Просто, что б убедится, что я правильно сейчас тебя понимаю – тебе скучно развлекаться, и ты считаешь эту причину адекватной и достаточной, что б позволить себе стоять на краю обрыва и рычать на стихию? Всё верно?

– Отец, проваливай в пекло, – беззлобно огрызаюсь я, с той только целью, что б ни улыбнуться, ни каким-либо другим способом не признать глупость своего поведения.

– Ещё одно подобное приглашение и провалюсь вместе с тобой, твоим островом и вулканом, – столь же беззлобно угрожает отец. – Или ты именно этого и добиваешься, что б твоя развратная торговка вместе со своим непутевым мужем и всеми любовниками сгинула в небытии?

– Какого чёрта, отец? Она тут совсем не причем. Просто мне следовало с ней немного выждать. Но эта дрянь так меня раздражала, что я покончил с Ритуалом до срока. И вот результат – потрясаю тварью обвившей мою руку.

– Но ты мог просто оставить её, чтобы не жаловаться на то, что она тебе противна. Зачем заставляешь себя?

– Не знаю. Не верю!

– Плохо! Плохо, что ты так и не научился находить и ценить в людях хорошее. Ты почему-то всегда не любил их просто за то, что они люди. Но этой причины не достаточно, если разобраться. Они ведь чрезвычайно интересны – люди. Многогранны и неоднозначны в большинстве своем. Жаль, что ты этого не видишь. Чертовски интересно размышлять над этой головоломкой. Попробуй избавиться от предвзятости. Тебя ждёт масса сюрпризов.

– Я пытаюсь! – рычу я, но потом, вспоминаю – м не симпатичен этот мальчик, живописец, её сын, – едва успев договорить, начинаю жалеть о сказанном, однако отец, вопреки ожиданиям, спрашивает без иронии.

– Серьезно? Расскажи мне о нем? Давай так, назови его главное достоинство и главный недостаток.

Хотелось ответить не задумываясь - «он пытлив, но нетерпелив». И почти получилось. Я уже набрал воздуха в легкие и открыл рот, но вдруг отчетливо понял, что это определенно наиболее очевидные его качества, но отнюдь не главные. Главной в его личности является творческая жилка, но черт меня побери, если кто-то считает это его достоинством. Нет, он, безусловно, талантлив, и в другой жизни мог бы стать великим, да только семья, мать и судьба уготовили для него совсем другое будущее. Он неравнодушен! И это точно можно назвать его главным достоинством, если бы не его вспыльчивый нрав, в этом случае следует сказать, что мальчик излишне впечатлителен... И тут я отчетливо представляю себе, как пытаюсь вытряхнуть горсть маслин из сосуда с узким горлом. Поднимаю глаза и вижу, что для отца вовсе не секрет, почему я молчу. В конце концов я всё-таки выдавливаю из себя:

– Он пытлив, но нетерпелив.

– Всё верно, – задумчиво бормочет отец, словно сам только что понял , – интуитивно правильный ответ приходит первым. Однако ценность разума в том, что он не допустит интуитивный ответ в качестве окончательного, – он подмигивает мне и уже более внятно продолжает, – а гибкость разума в способности вернуться к первому порыву после детального анализа.

– Ну , хорошо, я понял тебя. Может , попробую просто пообщаться с кем-нибудь из них, – очень не хочется продолжать эту беседу. Увидимся, – заканчиваю я разговор и понимаю, что отца рядом уже нет.

Иной раз мне кажется, что этот демон испытывает мою психику на разрыв. Что, интересно, он будет делать , когда он ... ну нет же, чёрт побери... ЕСЛИ он преуспеет?

***

М олча стою в тени, слушаю, и пытаюсь представить то, что Деметрий объясняет гончару. Гончар внимает со скучающим видом . Мысль хороша, бурлящие пенные вод ы и выходящая из них Афродита . Как только он собирается это воплотить? Тут не гончар нужен, и не художник, а инженер. Я давно заметил, что парень не равнодушен к богине любви, не смотря на то, что сам назван в честь богини земли и плодородия. Вот такой вот символизм – пенная любовь и приземленное плодородие.

– А как ты собираешься сделать пену? – д о гончара , как я вижу, начинает доходить изюминка . О н весело хлопает парня по плечу. Но это интерес, который гончар питает к мальчишке мне не нравится . И это не тот интерес, что зрелый муж порой испытывает к юноше, слишком уж не равен гончар Деметрию по рождению. Деметрий аристократ. Это корысть. Гончар рассчитывает заработа ть на подслушанн ых мыслях . Что ж, видимо, придется вмешаться. Но тут я как бы слышу голос отца. «Придется? То есть ты лично заинтересован в... в чем?». Его рядом нет. Просто он умудр ился внедрить в меня свой подход к вещам. И, порой, совершая интуитивный поступок, я, подсознательно, оцениваю его с точки зрения отца. Мне бы следовало быть ему благодарным, ведь беспристрастно говоря, привычка полезная. Однако я злюсь. Я недоволен, мне кажется, что отец грубо вмешивается в мою жизнь, её зоны, которые мне хотелось бы иметь приватными. И его совершенно не оправдывает в моих глазах то, что он понятия не имеет о своих вмешательствах, отравляющих мне существование. Да, мне и самому смешно. Но факт в том, что я не свободен от его влияния. И никогда мне не быть свободным. Но я продолжаю пытаться. Вот например сейчас я поступлю так как хочу, даже не потрудившись подобрать оправдание или даже объяснение.

Подхожу к беседующим. Протягиваю руку Деметрию, гончара не удостаиваю даже взглядом.

– Твоя мать послала меня послушать, о чем ты договариваешься. Ей хочется быть уверенной, что её купальне не будет равных , во всей земле. – Деметрий смотрит на меня слегка удивленно, ещё бы, его мать никогда не интересовалась ни чем подобным . Её заботят доходы и расходы, но уж никак не красота. Если бы речь ещё шла о фасаде дома, по которому можно судить о её благосостоянии, но фонтан во внутреннем помещении она считала излишней тратой денег. Однако н адо отдать мальчишке должное, не противоречит и быстро берет себя в руки.

– Хиларайон, на счет труб мы договорились, они должны быть установлены до того, как я закончу скульптуру. У тебя 3 дня, не больше.

Разочарованный гончар кланяется Деметрию, а затем мне. Однако не уходит, топчется на месте , п риходится обратить на него внимание. Словно прогибаясь под моим тяжёлым взглядом м ужчина вновь кланяется и наконец уходит.

– Мыльный раствор? – спрашиваю я, когда гончар удаляется настолько, что б не услышать.

– Ага. Прогуляешься со мной, – Деметрий снимает фартук и отирает им руки. Он совсем не удивлён тем, что я разгадал его находку. Но дело не во мне, он попросту не считает её такой уж выдающейся. Да и с чего бы? Ему пол дюжины таких идей в день приходит в голову.

– Смотря куда ты меня зовешь ?

– В храм Афродиты , – мальчик вдохновенно вскидывает голову. В от я такого ответа и ожидал, парень проводит слишком много времени у алтаря Богини .

– Ты стал часто бывать там. Симпатичная жрица?

– И это тоже, – он не смущен, улыбается озорно, но открыто, – но, в основном, вдохновением запасаюсь.

– А вот на этот счет у меня есть идея интересней. Мы приглашены на пир к Иантине.

– Гетере? – меня развлекает его взгляд, это не испуг, и не отвращение в его глазах, это недоумение. Он не против, просто не понимает, зачем.

– Гетере. Поверь, именно там тебя сегодня ждёт изрядная порция вдохновения.

Глава 2

Арфы нет, возьмите бубен

Я искала весёлой ночной жизни, когда пришла на работу к Павлу Вреколатасу. И что я получила? Слепящее солнце на совершенно безоблачном небе нереальной синевы. Вертолёт футуристического дизайна. Я в компании двух молодых и жизнерадостных парней. Под нами Средиземное море. И Санторин на горизонте. Я определённо обманулась в своих ожиданиях, но реальность так впечатляет и захватывает, что претензий к судьбе нет.

Когда остров показался на горизонте, я, немало удивившись, увидела, что скала покрыта чем-то ослепительно белым.

– Это что? Снег? – обращаюсь я к своим спутникам. Они дружно делают загадочные лица и ни один из них ответом меня не удостаивает. А когда мы подлетаем ближе, я сама понимаю, что в заблуждение меня ввели белоснежные, тесными семейками разместившиеся вдоль высокой и скалистой береговой линии, постройки.

– Тира, – Подаёт голос Диодоро. Столько радости и нежности в его тоне. – Можно сказать столица. Моя семья живёт на противоположном побережье. Кстати резиденция губернатора находится там же. А вот особняк Павла, в котором мы остановимся немного южнее Тиры. Можем сейчас глянуть, а можем облететь остров и вернуться с другой стороны.

Я, заворожено, любуюсь вулканом. Этот лоскут суши, едва выступающий над морем открытый всем, я же вижу кислородно-ацетиленовый жар, томно переминающийся в глубине. А ещё я вижу, что он почуял моё присутствие, насторожился. Неукротимая... непостижимая стихия. И как же мне хочется власти над ней!

– Твое решение, госпожа? Хочешь ещё покататься или садимся? – в наушниках раздаётся тихий баритон нашего пилота. Когда Павел знакомил нас, отрекомендовал Кирилла, как палочку-выручалочку. Наскоро оценив размеры и повадки, этого парня можно было бы принять за секьюрити. И действительно, Кир превосходно укладывается в понятие телохранитель – широкоплечий, немногословный, с внимательным взглядом. Но, я не из тех, кто принимает поспешные решения. Я не тороплюсь, и очень скоро мне таки приходится согласиться с ёмким определением Павла. Мальчик за время поездки продемонстрировал великолепное знание четырёх языков, отлично разбирался в законах и таможенных процедурах, и, что поразительно, обычаях разных стран. Прекрасно ориентировался машинах, ресторанах, ценах на всё что ни попадя... и ещё чёрти в чём. Теперь вот за штурвал вертолёта сел.

– Ещё несколько кругов над вулканом, если нас нигде не ждут? – Я продолжаю вглядываться в остров. Он почти начисто лишён зелени. Сплошь скалы и камни. – А как давно произошло то самое землетрясение?

– Три с половиной тысячи лет назад. Плюс-минус лет сто-сто пятьдесят...

Пейзажи, раскинувшиеся под нами, с новой силой бередят рассказанные Павлом сказки. Спустя немалое, даже для демона, время, остров выглядит, потрясённым той катастрофой. Там где нет поселений, он и вовсе выглядит так, будто только что утихли последние отголоски извержения, рассеялся дым, и впервые показалось солнце. Камни и багрово-красная порода. Скалы в точности такие, какие я привыкла видеть в пекле. Не те, что обтёсаны морем, ветрами и годами, а словно бы расколовшиеся сию минуту. Пепельный песок на пляжах. Вот она невероятная сила огненной стихии. И я принадлежу ей, а точнее она принадлежит мне.

– А вон на скале. Видишь? – Кирилл указывает постройку, выступающую из скалы. Три этажа стекла и бетона нависают над морем, пренебрегая законами физики. Судя по современному дизайну и абсолютной неприступности здания это не тот дом, ради которого мы прибыли на остров. – Поместье Вреколатас. – Диодоро усмехается – Тут мы будем жить. Садимся? – И я понимаю, что крыша оборудована под вертолётную площадку. – Вообще-то топлива хватит ещё на пару витков.

– Может тогда, взглянем на тот дом, ради которого мы здесь?

– Не вопрос. Держитесь. – Кирилл закладывает вертолёт в лихой вираж. На пару секунд, не больше, теряю ориентацию. Где море, где небо? Дьявол! Пошути ещё раз так, и оставлю без сладенького.

– А сюда только вертолётом можно добраться? – спрашиваю, имея ввиду то место, где нам предстоит жить.

– Неа. Часть дома в глубине скалы. Там гараж и тоннель, выходящий на основное шоссе. – Дидо так запросто говорит об этом, словно тоннель из личного гаража сквозь скалы самое обычное дело. А меня впечатляет. Такую, как я, совсем не просто впечатлить. – А ветка тоннеля ведёт к той бухте. – Он указывает на пирс, к которому пришвартована белоснежная красавица яхта и пара катеров.

Мы набираем высоту, и я снова вижу белоснежные улицы Тиры. Сейчас, сверху я могу сполна оценить изящную простоту античной архитектуры. Маленькие уютные домики, чистенькие узенькие улочки – умиляют. Гостеприимные площади наполнены радостью и свободой. Синие купола церквей кажутся дольками небосвода. А я становлюсь поклонником этой кочки в море.

Но мы забираем южнее. Я оборачиваюсь к вулкану. А он бесподобен. Обманчиво кроткий и невинный, но, тем не менее, преисполненный мощи и достоинства. "Тихий омут" из русской пословицы. Я чувствую его пульсацию, и мурашки пробегают от затылка до кончика жала. Я хочу его, и я приду к нему этой же ночью.

Спустя некоторое время мы подлетаем к тому месту, где ведутся раскопки дома, послужившего причиной моего приезда на этот остров. Мы опускаемся на позволенную высоту, метров сто, Кирилл поясняет, что ниже тут нельзя, и меня не впечатляет увиденное. Стропы, леса, техника, песок и пемза. К тому же я всё ещё в очаровании вулканом. Ребята, не услышав восторженных отзывов, наперебой обещают привезти меня сюда завтра на машине, и мы ложимся на обратный курс. А я, забывая дышать, жду, когда вновь откроется вид на жерло огненного хищника.

***

Кирилл помогает мне выбраться из вертолёта, а Дидо уже занимается багажом. На крыше нас встречают двое. Женщине, наверное, около шестидесяти. Очень приятная. Пепельные волосы распущены и мягкими волнами спускаются до середины спины. Белоснежное платье и синий фартук словно специально подобраны в тон окружающей архитектуре. Мужчина немедленно кидается помогать Дидо с багажом. Сперва он показался мне молодым. Но оказалось, что это его уверенная осанка широкие плечи и мускулистые руки ввели меня в заблуждение. Когда я подхожу ближе, вижу, что едва ли он моложе женщины.