Текст книги "Fire (СИ)"

Автор книги: Мария Мироманова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Ташка изучает меню, а я, даже не взглянув, заказываю сырное ассорти, помидоры чери, оливки и большую чашку эспрессо. Достаю сигареты и прикуриваю.

– Понимаешь... – после продолжительной паузы я открываю карты – Это тот, который Сирожу вспугнул.

– Да ладно? – подруга хлопает ресницами. Я развожу руками, давая понять, что сама в шоке. – И ты ещё сомневаешься, что это свидание? Маш, но это очевидно.

– Не-у-дач-ный-ва-ри-ант, – напоминаю я, ты не ответила на мой вопрос, подружка. Что делать то?

Люблю Ташку за то, что ей не надо ничего объяснять. Она отлично улавливает важнейшие вводные, анализирует, и вываливает результаты на гора.

– Обдай его холодом? – ага холодом. Судя по орхидеям, там возможно крупнейшая Лини из всех, о которых мне приходилось слышать. Но этот аргумент не для Ташки. И не для меня, если честно. Меня подстёгивает то, как заинтересовался Учитель. И если я сделаю это, то опять только для него.

– Думаешь холодом?

– Вообще то нет. Вообще то я думаю о другом. Замуж! – КУ-ДА? Чёрт возьми, Ташка, что ещё ты такое придумала.

– Не хочу. Вот уж куда я точно не тороплюсь, так это – замуж. Ты чего? Мне ещё праздник не надоел.

– Но вариантов три, а приемлемых из них всего два. Первый – между вами вообще ничего не вырастает и тогда это просто очередной перевалочный пункт в твоей жизни. Второй – вы оба даёте слабину, и секс начинает мешать работе, а работа отношениям, через некоторое время конец истории. – Ну, звезда! Конец цикла, я бы сказала. – И третий – серьёзные отношения, со всеми вытекающими последствиями. Выбирай?

– Перевалочный пункт, – я не задумываюсь ни на секунду, а Ташка удивлена моим выбором.

– Почему? – Она совсем не так задаёт этот вопрос, как Учитель. Она не засчитывает ответ как разумный. Учитель никогда не давит. И не торопит. Он интересуется, Ташка же требует выбрать другой вариант.

– Не знаю, Таш. Предчувствие. – спонтанно решаю добавить ещё аргумент, – Успела положить глаз на бармена.

– Ага, я заметила. – Ташка угрюмо смотрит на меня. Не одобряет. – Я бы посоветовала не торопиться. – Путаешься в показаниях, подруга. Только что ты советовала, обдать его холодом. – Не жги мосты. Иди на ужин, принимай комплименты, позволь поухаживать, но мало-мальски конкретных надежд пока не давай. Не позволяй слишком отвлекаться от рабочих тем. И старайся не упускать инициативу. Там видно будет.

– А вот так я, пожалуй, и поступлю. Пасиб, солнц. Честно сказать, я сильно сомневалась. Даже подумывала – не отыграть ли обратно, – разумеется я лукавлю, но того требуют традиции жанра.

– Ни в коем случае! Наши не сдаются. – Это точно, подруга.

На обед попасть не худо, но отнюдь не в виде блюда

Немного поколебавшись, я все-таки надеваю красное атласное платье, и кожаный пиджак цвета слоновой кости. Я помню, что решила не давать Павлу поводов, но несколько восхищённых взглядов, были бы очень кстати. Провоцировать не буду. Ну, точно. Буду паинькой. Буду поддерживать разговор только о работе. На комплименты и выходящие за рамки деловой встречи вопросы отвечать буду скупо, односложно. Ташка, права, инициативу следует оставлять за собой. А это у меня получается отменно, когда я чётко вижу цели и задачи.

В глубине зеркала я отправляю перо в чернильницу, откидываюсь в кресле и некоторое время рассматриваю свой наряд. Решаю, что камни надо заменить на платок и возвращаюсь к письму.

***

Прикуриваю сигарету с ладони, лениво тянуться за зажигалкой. Через тонированное стекло никто ничего не заметит. Не люблю тополиный пух, поэтому еду с поднятым верхом. Когда накурено в машине, кстати, тоже не люблю. На перекрёстке опускаю окошко, и тут же раздаётся восхищённый возглас:

– У ты какаааая!?!

Поворачиваю голову. Мальчикам не больше двадцати. Их трое. Стоят близко-близко ко мне. Такие клеевые! Все с велосипедами. Яркие футболки обтягивают вспотевшие тела. Банданы, напульсники – всё как надо. Улыбаюсь. Тот, который окликнул, мне нравится. Очень сладенький. Высокий, прогонистый, загорелый. Смотрит так хитро, слегка склонив голову. Поймал мой взгляд и не отворачивается. Интересно котёнок, ты, и правда, такой смелый? А я, пожалуй, проверю. Протягиваю визитку. Мальчик, (вот это да!) отрывисто протягивает руку, успевает в последнюю секунду, светофор меняется. В подтверждение серьёзности своих намерений, подмигиваю, и лишь потом трогаюсь. Визитка парню досталась шкодная. Давай дружить, имя, фамилия, телефон. С обратной стороны логотип моего префклуба «Лаки Страйк». Удачное попадание – мне нравиться такая неочевидная двусмысленность.

***

В четыре дня в «Гималаях» мёртвый час. Обед прошёл, вечеринка ещё не началась. Как только я вхожу в фойе, метрдотель, радостно приветствует меня. Его зовут Джимми. Индус моей любимой разновидности. Попка и пузико словно с древних иллюстраций камасутры сошел. Мы давно знакомы. Я тут частый гость, я хожу в одну фитнесс-группу с его женой и иногда даю уроки английского языка его дочке. Джимми делает удивлённые глаза и доверительно сообщает, что господин Вреколатас ждёт меня в отдельном кабинете. И как, я должна это понимать? Однако не тороплюсь, поправляю причёску у зеркала. Джимми же явно нервничает. Ему хочется меня поторопить, но всё-таки он не решается. Ну, хорошо – веди.

Индус срывается с места и смешно трусит к гобелену со слонами и пальмами. Откидывает его в сторону, и я вижу, что стол уже накрыт. Павла полог ещё скрывает, но его аромат выбивается из букета пряных запахов. Вхожу, сажусь. Джимми кланяется и исчезает.

Дымок от курительницы и игра теней создают забавный эффект, кажется, что у Павла за спиной сложены крылья, подобные моим. И снова эта его вольготная поза. На секунду представляю его обнажённым... О! Прекрасно. А ничего, что такие видения должны посещать его, а не меня?

– Добрый день, – возвращаюсь в реальность и беру инициативу в свои руки.

– Добрый. Марья, а можно на "ты"? Но предупреждаю, или мы оба на "ты" или мы оба на "вы", третьего не приемлю. – нагло так, он отбирает у меня инициативу.

– Конечно. Помниться, мы начинали на "ты". Не плохо получалось. – моя инициатива, натягиваю одеяло.

– Отлично. Тогда... Ты прекрасно выглядишь. – Мне нравиться, как он на меня смотрит. Ему нравиться то, что он видит. Парировать нечем, но мы не привыкли уступать. Держу паузу. Продолжай, дорогой. Ты пригласил, инициативу не отдаёшь, что ж, рас так, я понаблюдаю. – Я предлагаю сначала покушать и поболтать, а потом обсудить, начало нашего сотрудничества. Как?

– Устраивает. – Окидываю взглядом стол. На столе есть всё, что я люблю – аппетита нет. Но кладу себе на тарелку несколько кусочков индийского сыра. Любимое лакомство. И сыр, и перец я обожаю. Ну? И о чём мне с тобой болтать? Спроси что-нибудь, что ли...

– Марья, ты в резюме написала, что азартна. Играешь?

– Играю. Но если честно, то – это не правда. То есть я действительно играю, но при этом совершенно неазартна. Не смогла слова лучше подобрать. Игру люблю.

– Азарт – это когда любят играть. Разве нет?

– Мнение, имеющее право на существование, – улыбаюсь. Это ж надо было, из всех возможных тем, умудриться выбрать ту, на которую я всегда и с удовольствием готова потрепаться. Свою игру я люблю, почти так же сильно, как секс. Однако меня уже бесит то, что инициатива, раз за разом, ускользает от меня. – Но есть и другое.

– Поделишься?

– Легко. Кому то везёт в игре, а кто-то играет лучше. Лично я – улавливаю разницу. Ставлю на мастерство, а не на фарт. Это считается азартом?

– Как, скажем, шахматы! Принято! Не считается! – чёрт, как радостно он со мной соглашается. Так приятно! И смотрит он на меня так же восторженно и снисходительно, как Учитель.

– Именно. А есть и карточные игры, и ещё другие – На секунду умолкаю. И вдруг становиться смешно и я расслабляюсь. КАК!?! Каким немыслимым образом, чёрт возьми, этот человечишко мог напомнить мне о Мастере? Это что ли комплекс прошлой ошибки? Глупости! Ну и что? Времена меняются, я меняюсь, окружение меняется. Просто этот малый несколько старше тех людей, с которыми я прежде имела дело. Ну вот. Меня, и правда, отпустило.

Всё-таки, он, чертовски, привлекателен. Смуглый, широкоплечий, высокий, но не слишком. И повадки... Гибкие, натянутые. Я млею. Я бы, наверное, умерла с таким в постели. Фигура речи, разумеется. И потрясающие прогнозы на кундалини. Мысленно чмокаю Ташку. Да! Мосты жечь не станем.

– Кофе и о работе? – умница! И точку на болтовне поставил и неформальности ситуации не сломал. Мы сработаемся. А может и подружимся.

–Я в вашем распоряжении, босс.

В комнате появляются три индуса. Джимми знает, кого принимает. Для Джими это большая честь. И Джими продемонстрирует свою марку. И, конечно, потом лично заглянет – оценить произведённое впечатление.

– Джими, признайся, ты нарочно велел подать эти курительницы, что б я отказался от кофе и попросил бы ТОГО ЧАЯ? – замысловатые, однако, комплименты делают друг другу рестораторы.

– Сменить курительницы или принести чай – Джимми хохочет, но держит марку.

– Чай – останавливаю я пикировку. Что-то мне кажется, что ТОГО ЧАЯ мне тут не подавали. Ну, курительниц точно не зажигали, дабы оттенить вкус и аромат.

– Даржилинг. – кивает Пол индусу. О! Вот уж где он действительно должен быть хорош, так это здесь и сейчас.

– С удовольствием оценю, – немножко порисуюсь, эрудицию проявлю – Всё-равно кофе больше люблю. Но всегда приятно почувствовать себя гурманом, да и полезно знать, где находится моя личная планка. А как, если не сравнивать с эталоном?

– Права. Тем более что у отца Джимми своя плантация. Старый мудрый человек. Но ему с каждым годом всё сложней. Вот Джимми и лебезит в надежде, что я куплю у него бизнес, тем самым позволив вернуться на родину и приять у отца наследство – Про отчима я уже слышала, теперь вот про отца рассказывают, и, какие нужные бизнесы у всех. Похоже, тут всё ещё хитрей организовано. Это радует. Я определённо хочу что б этот человек стал моим другом.

– Ты поймёшь, почему я оттягиваю этот разговор. Дело в том, что я планирую отправить тебя в командировку. Сразу, но в Грецию, На Санторини есть дом. Я давно хочу его купить. Это очень важно для меня. И вот сейчас, когда я никак не могу уехать, дом выставляют на продажу. Отправлю с тобой провожатого. Он из местных и может оказаться весьма полезным. Как думаешь? Справишься? – Вау. Это что же? Поездка в Грецию в середине лета в компании молодого привлекательного итальянца? Конечно, справлюсь.

– Если всё действительно так просто, как звучит – дом продаётся, надо купить – то я не поняла, почему ты оттягивал.

– Не совсем. Есть конкурент. Европейское этнологическое общество. – Павел, мне, что щипцами вытягивать информацию? Колись уже.

– У него другие шансы? Дело в деньгах? Может, тебе надо ехать самому, а я подхвачу то, что тебя задерживает здесь.

И снова ловлю на себе его взволнованный взгляд. С самого дна его тёмно-серых ртутных глаз выплывает улыбка.

– Я рад, что мы встретились. Ты удивительная. Чёрт, я даже и не рассчитывал на такую удачу. Хорошее предложение. Но! Ничего ты не подхватишь. Видишь ли, мне нужно завершить сделку с Джимми и ещё... – задумался, хмыкнул, продолжил, – Мне тоже надо поставить точку в кое-каких отношениях.

– Павел, тогда рассказывай. – О чёрт, как же ты ухмыляешься... самоуверенно, дерзко. Мне нравятся такие хищники как ты. Но «отношения с точками» пока пропущу мимо ушей.

– В организацию входит ряд довольно именитых ученых. Почти все этнологические музеи мира зависимы от этой организации. Боюсь, что при желании они могут надавить на правительство общественным мнением и чёрт ещё знает чем. Между тем – вариантов нет. Мне нужен именно этот дом. Боюсь, что моя чрезмерная заинтересованность станет им очевидной, и, зная меня, они предположат большую ценность этого дома. Понимаешь последствия?

– Скорей всего они станут ещё более настойчивы в своих намерениях.

– Именно. Так каков твой прогноз?

– Справлюсь. Я тоже рада нашему сотрудничеству. Поверь – мотивирована очень. Расскажешь, почему ты так хочешь этот дом?

– Я хочу открыть на острове гостиницу. Небольшой и очень дорогой рай для молодожёнов. Нечто нетривиальное, пропитанное особым духом. И этот дом – идеален.

– Особым духом?

– О да. Чем-то весьма особым. Знаешь, Санторини – всего лишь обломки некогда большого и богатого острова-вулкана – Стронгилы. Около трёх с половиной тысячелетий назад мощнейшее извержение стёрло с лица земли и на долгое время предало забвению древнюю цивилизацию. Но кое-какие легенды невероятным образом проросли сквозь тысячелетия в сегодня. Я расскажу...

Не нахожу слов. Ну, то есть, нахожу и немедленно отметаю за неуместностью. Поэтому просто киваю, глядя ему прямо в глаза. Несомненно, этот остров очень важен для него. Именно "чем-то весьма особым". Так же, несомненно, то, что нет лукавства ни в одном слове истории о гостинице. Я люблю загадки. Пусть я не тороплюсь их разгадывать, так я вообще никогда не тороплюсь, а в данном случае это ещё и делает отгадку много дороже.

– Считается что испокон веков Стронгила принадлежала довольно могущественному демону, – Чума! Мальчик, ты, что в самом деле мне сказки о демонах рассказывать собираешься? Хотя... Как-то Мастер сказал, что нет объективного знания о жизни демонов в мире. Да и мне приходилось самой убеждаться в том, что другая сторона баррикад, порой бывает более информированной. Продолжай. Я вся – внимание, – Этот демон был любимым учеником Асмодея. – Постой! Что это ты сейчас сказал? – Кроме того, этот демон был хранителем Печати Силы, главного сокровища – Великого князя Баатора. – О как! И титул знаешь. Этого определённо в школе не проходят, как и то, что когда-то действительно существовал такой предмет. Весьма могущественный предмет. Мастер сам сказал мне, что Печать утрачена во время извержения... Извержение! Разве можно вот так угадать? Так, не время для острот. Утраиваю внимание. – Владыка Стронгилы почти никогда не вмешивался в дела людей, но ограждал от враждебных посягательств, жестоко расправляясь с чужаками.

А ещё ночами он навещал женщин. И тоже по большей мере очень жестоко. Причины, по которым он это делал нам не понять, поэтому опустим, – Факт. Вам не понять. А вот мы не много потеряем оттого, что вы пропустите эту сальность. Остановись, Марья, слушай! – И вот однажды этот демон вошёл в дом к слепой девушке. Но не стал осквернять её. В своём истинном обличии демон казался людям чудовищем. Любой, кто видел его, падал замертво. Когда же он являлся в образе любовника. Его неизменно встречали слюнявой похотью. – Знаю-знаю. Мало приятного. Мне становиться уже очень интересно. Не слишком ли много совпадений. Информация явно собрана не через Яндекс, – А эта девушка радушно поприветствовала его. Предложила воды и пригласила за стол. Демон был так поражён, что принял приглашение. Он стал расспрашивать девушку о том, кто она, чем занимается, почему живёт одна? Они разговаривали всю ночь. Демон слушал её и рассказывал о том, как удивителен и прекрасен мир и о своей жизни. Девушка так трогательно сочувствовала и переживала, что каменное сердце демона растаяло. А девушка ответила его чувствам. – Был бы хоть небольшой шанс на то, что это правда, я бы, пожалуй, позавидовала. – Много лет демон был рядом с возлюбленной. Он пренебрегал своим долгом ради неё. Но человек смертен. И та, что когда-то была юной, стала другой. Демона не беспокоили её морщины, но он отчаянно боялся её потерять, боялся её смерти. И тогда он совершил великое преступление, смертельную ошибку. Он предал своего Учителя и наложил на неё Печать Силы, опасаясь, что выдаст свою привязанность к человеку, демон положил печать на весь остров. Но Асмодей усмотрел в этом предательство. Он счел, что ученик тайно укрепляет свои позиции и готовит заговор. А может кто из наушников постарался, – Последнее замечание показалось мне через чур личным, но с чего бы это? – Разгневанный Архидьявол призвал ученика к себе. И тот, ни о чем не подозревая, явился на аудиенцию. И тогда Асмодей потребовал, что б тот наслал на свой остров пожар. И Демон подчинился. В этом пожаре погибли дома и виноградники земледельцев, лодки и снасти рыбаков, всё. Население острова было обречено на голод и страдания. Но земли возлюбленной демона остались нетронутыми. И люди пришли к её дому. Они выкрикивали ругательства и обвинения, потом набросились на неё с камнями. К ночи, не дождавшись любимого, от страшных ран она умерла. Асмодей же, изгнал демона в мир. Когда вернувшись, демон обнаружил смерть любимой... – На секунду мне представляется, что это я стою с повинной, пред Учителем. Меня неожиданно накрыло отчаяние безысходности. Как то очень близко к сердцу приходится мне эта история. Хотела б я знать, дорогой, чем отзывается она в тебе, и по какой причине ты не можешь найти слово, что б закончить предложение – Можно представить страдания того кто потерял любовь, дружбу и смысл жизни одновременно? И тогда рыдания вырвались из него. И тогда извергся вулкан. И продолжалось это извержение сто дней. Погребённый под слоем пепла, камня и лавы, остров раскололся, и та его часть, где находился вулкан, ушла под воду, навсегда закрыв Демону дорогу домой. Или же сам демон отрезал себе этот путь вернув вулкану печать Асмодея.

Павел наливает себе чай. Я пододвигаю ему свой прибор. Что-то в его взгляде, или может, позе подсказывает, что пора мне что-нибудь сказать.

– Красивая легенда. Необычная... – Раз за разом я зачем-то представляю себя на месте того Демона, и снова накатывают отчаяние и безысходность. Я стараюсь отогнать эти мысли, но картинка возвращается вновь и вновь. "Не бери в голову" повторяю я свою мантру пять раз – А это правда?

– Думаю – да. Но хотел бы услышать и твоё мнение. Может, действительно, я не объективен. Кстати, предположительно именно тот дом, где демон встретил слепую возлюбленную археологи обнаружили совсем недавно. Он оказался не там, где ведутся масштабные раскопки. В отдалении от городов и портов. На нём одном нет следов пожара.

– Так, значит, ты принимаешь существование демонов? – Жалкая попытка отвлечь себя от...ну не знаю...сочувствия, что ли.

– Отлично сказано. Именно "принимаю". А вот ты знаешь, что, Веррье, твоя фамилия, – это ещё и имя могущественной демонессы? Принцессы царства тьмы и огня? – Сигарета падает из моих рук. Так! Это, уже не в какие рамки не лезет.

– Я оставлю тебя на пару минут. Носик попудрю. Заодно посмотрю, не пробились ли рожки, – Пулей вылетаю из-за стола.

Оказывается, зал ресторана уже наполнен посетителями. И как так получилось, что я не заметила шума и музыки? Всё таки тихий тягучий голос Павла увлёк меня из реальности в легенду, как я не упрямилась. Моё эффектное появление из-за гобелена немедленно привлекает к себе внимание присутствующих. Походя, принимаю мощный поток восхищения и вожделения. Становиться лучше, но, все равно, едва оказавшись в дамской комнате, в сердцах топаю ногой. Взмахом руки запираю дверь и поворачиваюсь к зеркалу.

– Асмодей! – много раз я хотела так вот позвать его, просто, что б увидеть, но не находилось повода. Волна пробегает по зеркальной глади, и я вижу Учителя. И всё, что я собиралась ему сказать, сразу теряет свою важность. – Мастер, – гораздо тише повторяю я – Только что человек рассказал мне легенду. Там говорилось о тебе и Печати Силы, а потом он заявил, что знает истинное значение моего имени.

– И что ты сделала? – Что я сделала? Сигарету уронила.

– Отшутилась. Сказала, что надо рожки отполировать, и смылась сюда.

– А что? Тоже метод. Не плохо. И что же тебя так взволновало, девочка? – когда он называет меня девочкой, я понимаю, что веду себя, как ребенок, испугавшийся страшной сказки на ночь.

– Теперь не знаю. Но когда шла сюда, мне казалось, что произошло нечто ужасное. Он как-то очень правдоподобно рассказывал. Там было про демона и слепую девушку. И про то, как ты погубил их. Он назвал твоё имя и титул. Почему ты позволяешь миру так запросто трепать твоё имя?

– Девочка, ты знаешь меня лучше всех. Ты всё правильно поймёшь, если захочешь... и дашь себе труда подумать.

– А я? Он назвал и мой титул.

– Он просто хотел тебя впечатлить. Не паникуй. И возвращайся к нему.

– Впечатлил... – но в зеркале уже только моё отраженье.

***

– Паш, удивительная история. Нет, правда. И знаешь, теперь я тоже болею этим домом. Это очень хорошая идея на счёт гостиницы для молодожёнов. Можно вопрос? – Сума сошла? И что я спрошу «Паш, откуда такие подробности?». Чёрт, побери, теперь уже надо что-то спрашивать. – Этот конкурент... – Но вопрос никак не формулируется, и я не тороплюсь продолжать. Пью чай.

– Аннегрет Коль. Профессор Гейдельбергского университета. Не создай себе неверного впечатления она вовсе не похожа на учёных дам формата "синий чулок". Она больше напоминает успешную бизнес-леди. – Леди? Новость! Огромное спасибо, что предупредил. Киваю. – Зрелая, умная, красивая – весьма лаконично. Что-нибудь ещё? Жду. – Увлеченная. – сам то заметил насколько презрительно это прозвучало, а, дорогой? – Правда – это мой остров. Чужаков там не любят испокон веков. И скорей уступят своему, чем втридорога продадут пришельцу. Но, я думаю, не в нашем случае. Всё-таки она хочет сохранить культурное наследие, а мы, с её точки зрения, собираемся превратить его в балаган.

– А мне можно открыто действовать от твоего имени?

– Да. И Диодоро, сам по себе, будет тому подтверждением. Машенька, – я, конечно, никакая не "Машенька", но он так нежно это сказал, что стало тепло в груди – Купи мне этот дом, и я исполню любое твоё желание. – О как! Слышала, «Машенька»? Любое желание.

– Самонадеянная заявочка, – смеюсь. – Не боишься, что я напомню при случае?

– Боюсь, что не напомнишь, и я навсегда останусь в долгу перед тобой, – так мне нравиться этот его задорный смех. Вот немногие умеют так беззаботно отдаться радости, как он... и я. Теперь я отчётливо понимаю, что не осталось и следа того глупого беспокойства, которое владело мной несколько ещё минут назад. – То есть в успехе ты не сомневаешься? Отлично. – его голос становиться тише. Он смотрит мне в глаза, но он будто обращается к себе самому. – Если честно, то мне кажется, что ты сама – исполнение моего желания.

– Но есть сомнения? – не перегнуть бы палку, уж очень похоже сейчас было на флирт.

– Да. Есть. Слишком невероятным это было бы. – Вот это аргумент! Браво, мальчик. Эх, Павел, я вполне себе невероятна, только почему-то мне совсем не хочется, что б ты понял это. После этого вечера я не смогу так поступить с тобой. – Обещай, что на сегодня с делами мы закончили. Я бы хотел, что б вы вылетели завтра утром. Я пришлю машину.

– Обещаю. – В моём вооружении покорность занимает не последнее место.

Дама для туза, валет для дамы

После острых и пряных "Гималаев" свежесть вечера очаровывает и пленяет. Павел взял с меня обещание закончить с делами и отдыхать, но домой я не тороплюсь. Со мной творится что-то совершенно не знакомое. Образ демона, то стоящего на колене у трона Учителя, то вопиющего у безжизненного тела возлюбленной, то парящего у жерла изрыгающего пекло вулкана, никак не выходит из головы. Почему-то накатило желание рисовать. Бросаю взгляд в боковое зеркало. Вижу себя. Сижу, закинув ноги на стол, а перо за ухо и задумчиво кидаю кости. Раз за разом. Кости? А вот я, пожалуй, так и поступлю.

В "Лаки Страйк" удачно было бы застать кого-нибудь из должников. Ибо кое-какой план относительно приобретения пресловутого дома начинает формироваться. И понадобиться помощь. К тому же вопросов накопилось, обсудить.

Мерезин так точно там. Он владелец клуба, но старательно скрывает это. Не от меня, разумеется. Тот ещё тип. Демон шестого чина. Мне конечно не ровня, к тому же из воздушных властей, но мы находим общий язык. В мире его называют Мерзавчиком. Отчасти из-за стильных тоненьких усиков, которые он носит, отчасти за ехидный нрав. Легендарный сарказм Мерзавчика – это что-то особенное. Некоторое время назад, на закрытом аукционе, через подставных лиц он купил останки Enola Gay, того самого бомбардировщика, который сбросил "Малыша" на Хиросиму. И, так сказать, украсил ими своё заведение. Подозреваю, что неспроста. Есть основания считать, что без него там не обошлось. Помниться серый кардинал "Лаки Страйк" объяснял, что на пачке одноимённых сигарет изображён прицел, наведённый на Японский флаг. Да и собственно сигареты наверняка его личный вклад в развитие человечества. Совсем не сложно было бы выяснить наверняка, но что-то останавливает.

Решено. За город. Уверено вдавливаю гашетку.

***

В клубе, как всегда, людно, но не шумно. Моё появление вызывает лёгкий ажиотаж. Приятно. Не торопливо прохожу между столиками. Кто-то привстаёт, оборачиваются все. Пиджак я оставила в машине, другой статус, другое заведение, другие цели. Красное платье, ожиданно, стягивает нужную мне энергию в аккурат к глубокому вырезу на спине. У стойки замечаю долговязую фигуру Мерезина. Он разговаривает по телефону, но смотрит на меня и, едва уловив мой взгляд, почтительно кивает. Киваю в ответ, что б понял, что я тут по его душу, и оглядываюсь в поисках распорядителя. Замечаю зленный судейский жилет у компьютеров, расположенных на крыле «Энолы». Великий клубный судия встаёт мне на встречу.

– Как вечер, Семён Львович? – очень люблю этого доброго, мудрого, интеллигентного человека. Его авторитет непререкаем в сообществе преферансистов. И, вне всякого сомнения, заслужен. За безупречное знание игрового кодекса и талант разрешать споры его тут зовут Соломоном. Редкий случай, когда я в числе тех, кто грешит этим. Обычно я не разделяю местную традицию пользоваться кличками вместо имён.

– Марья! Рад тебя видеть, дорогая, – И нас таких тут двое. Я и он. Соломон всегда называет меня именно так, как я сама когда-то представилась. Довольно давно, кстати. – Отличный вечер. Тут о тебе спрашивали.

Ничего необычного в том, что меня спрашивали, нет – я популярна. Игра и общение со мной льстит тотальному большинству местных завсегдатаев. А точней всем без исключения мужчинам в этом клубе. Необычно то, что Семён Львович счёл нужным мне об этом сообщить.

– Молодой человек сел на Го, без форы. Я смотрел немного, весьма неплохо – Любопытно. ГО? Кто бы это мог быть? Не занесло ли каким дьяволом сюда Егора? Вот это было бы разочарование. Я считала его человеком, не бегающим за призрачными шансами и не нарывающимся на публичное унижение.

– А точно меня спросил?

– Визитку показал. – Не Егор. Хорошо. И вечер становиться интересным.

– Семён Львович, – складываю ладошки – Мне бы часок-полтора. С Мерезиным уже договорилась. – Я знаю, что Соломон и сам новичка не упустит, но с некоторых пор он считает себя обязанным мне. Глупость совершеннейшая. Я подарила ему на день рождения антикварный ломберный столик. А позже на нём отыскался автограф Некрасова. И сколько не пытаюсь я убедить Соломона, что это не моя находка, а потеря антиквара... Бесполезно. Остаётся только давать ему побольше возможностей, быть мне полезным.

– Для тебя, звезда, что-нибудь придумаю. – ага, мне нравится, уважаемый, когда ты так меня называешь, – Платёжеспособный?

– Без понятия. Даже пока не сообразила, кто бы это мог быть.

– Через двадцать минут начинаются отборочные на сезонный турнир. Вварю его, как новичка, за счёт заведения. Швейцарка, семь туров. У тебя часа два, не меньше.

Замечательный человек. Ни вопросов, ни комментариев. Чмокаю его в щёку и улавливаю лёгкий аромат накрахмаленной сорочки. Рубашки Соломона меня восхищали ещё до того как я впервые подержала в руках настоящий утюг. Уж не помню, как он у меня оказался, перед Егором рисовалась, что ли. Но с тех пор питаю слабость к безупречно отглаженным и кристально белым рубашкам Семёна Львовича.

Мерезин уже закончил свой разговор и не спускает с меня глаз. Подхожу, протягиваю руку. Мерзавчик пожимает её двумя руками. Совсем тихо приветствует.

– Преклоняюсь могуществу. Могу ли быть полезным? – знаешь своё место змеёныш, одобряю.

– Да, Мерз, есть небольшое поручение и огромное желание поиграть со своими. Шу далеко?

– Сейчас появиться. Отзывался пару секунд назад. Я сказал, что ты здесь, принцесса. Где расположимся? Можно ко мне.

– У тебя холодно как всегда, давай в мягкую комнату?

Проходя через зал, замечаю незнакомого азиата, провожающего нас совершенно ошалевшим взглядом. Другая отнесла бы на свой счёт, но не я. Своё я чувствую иначе. Мерезин немедленно поясняет.

– Мой личный гость. Весьма состоятельный кореец.

– Ясно. А что у него с глазами? Это его интерьер твой так очаровал или проигрался сильно?

– И то и другое. – Мерезин хохочет и делает пару шагов в сторону гостя.

– Господин Ким, позвольте представить вас моей спутнице, – вот теперь чувствую, зацепило. А то я, было, подумала, что ты не самец.

– Приятно удивлён, не думал, что столь очаровательные девушки посещают ваш клуб, господин Мерезин. – Восхитительно. Это убожество даже не удостоило меня вниманием, не считая, разумеется, сальных мыслей. Ты гнус, чёрт тебя побери, за кого меня принял? Мороз пробегает по позвоночнику, выпускаю хвост и коротким движением наживую выдираю, слабо трепыхающуюся кундалини. Это даже на змею не тянет, червячок. Тебе она точно не нужна. Я, откровенно говоря, тоже не позарюсь на эту мелочь. Запускаю её через зал Соломону. Вот уж чья жена заслуживает награды, хотя бы за ту благость, которая исходит от Семёна Львовича. Я уже не говорю о сорочках.

Мерезин продолжает гаденько хихикать.

– Госпожа Верье наш очень почётный гость. Она играет в высшей лиге и очень дорого.

Глаза Кима сужаются от жадности. Этот слабоумный совершенно не способен думать о женщине, как о достойном сопернике. Ну что ж. Определённо получил по заслугам.

– Госпожа сделает мне честь, составив партию – фальшиво, кретин.

– Конечно. С радостью – и это чистая правда, – Друзья, господина Мерезина – мои друзья, – только готовь наличные, с чековой книжкой я играть не сяду.

Кланяюсь и быстро отхожу. Что б его не угораздило со мной о конкретных датах начать договариваться. Мерезин бежит следом.

– Жёстко ты его, не ровен час импотентом оставила.

– Факт. Только что-то маловато сокрушения в твоём голосе. Скажи, мне кажется или ты действительно к азиатам неравнодушен?

– А ты?

– Не увиливай. Спрашиваю – отвечай. Я, не сомневайся, отношусь к ним с большим уважением. Нет более дисциплинированной и почтительной расы. И это верный путь к успеху. Будущее за ними, посмотришь.