Текст книги "Мой неверный друг (СИ)"

Смерть? Он не чувствует боли, ее больше нет, кажется, это конец…

Светает. В предрассветных первых лучах блестит снег, пушистыми хлопьями касается лица и тут же тает. Целитель ничего не слышит, вновь закрывает глаза, а когда открывает, видит в кровавом рассвете мужчину.

– Живой? – в голосе пожилого мужчины искреннее удивление.

«Нет... я умер… – мысленно отвечает Далион, – Кори... боги, пусть будет жива, молю. Пусть ненавидит, но живет!»

Он не сдержал обещания. Не спас ее родных, как не спас и собственного отца.

– Не плачь, – неожиданно попросил тот странный мужчина. – Будешь жить, клянусь тремя богами, что поставлю тебя на ноги!

Как выяснилось позже, этого мужчину звали лорд Ариэт. Он оказался «врагом» – таротавцем, старым командиром в отставке. Но в это страшное время пожилой лорд превратил свой дом в настоящий лазарет. К нему везли раненых, и не имело значения, по какую сторону войны был пострадавший: таротавец или рутовец – здесь помогали любому.

Судьба жестоко улыбнулась Далиону – его действительно поставили на ноги, хотя это оказалось совсем непросто. Дни юноши складывались в недели и месяцы, наполненные болью от сращиваемых костей и мышц, от восстановления органов, от бессилия. Боль была внутри и снаружи. Это время превратилось для него в один жуткий кошмар – как только заканчивалось действие обезболивающих, он был готов умереть. Однако ничто не длится вечно, и боль, наконец, отступила. Сознание прояснилось, тело постепенно начинало вновь слушаться своего хозяина. Далион позволял себе всё большие нагрузки, пытаясь вернуть былую ловкость и силу, а вместе с тем и былую уверенность в своей магии. Он понимал, что не может стоять в стороне от этой войны, обязан сделать всё, чтобы спасти как можно больше жизней. Сначала маг не понимал, зачем лорд Ариэт спасает врагов, пока однажды мужчина не сказал: «Война – несомненное зло, преступление, которое совершается страшными и ужасными людьми, но если кто-то проявит человечность, не станет уподобляться зверю, спасет невинную душу, – где-то наверху боги осознают, что этот глупый спектакль подходит к концу…»

По мере своего выздоровления Далион старался помогать чем мог. Лорд Ариэт частенько ругал его, боясь, что тот надорвется или откроются раны. Но молодой маг понимал, что в действительности лорду необходима помощь целителя: раненых с каждым днем прибывало все больше: в главном зале его поместья уже давно не хватало мест. К тому же, в последнее время появилась еще одна проблема – на многих пострадавших было наложено странное заклинание, с которым целители не знали, как бороться.

– Проклятье проникает в тело через рану, – медленно начал рассуждение Далион, вспоминая трех магов, которых доставили вчера вечером. – Оно каким-то образом начинает размягчать ткани, отравляя кровь, из-за чего вокруг происходит разложение. Я не могу это остановить, тут нужен темный маг, чтобы понять, с чем именно мы имеем дело…

– Плохо, – глухо проговорил лорд Ариэт, глядя куда-то вдаль. – Это проклятье уничтожает любое воздействие со стороны магии, в том числе и обезболивающие. Парни мучаются, медленно погибая...

– Господин Ариэт! – раздалось со спины. – Господин!

Далион и лорд обернулись одновременно, замечая бежавшего к ним мальчишку-слугу.

– Там прибыли новые! Мистер Лориан просит вашей помощи: он только что привез двух девушек…

Лориан был одним из тех, кого тоже спас лорд Ариэт. Молодой рыцарь остался в поместье, разъезжая по окрестностям Тароты, затронутых вихрем войны, и находя тех, кому еще можно было помочь.

Далион не сразу узнал, кто перед ним. Она была лишь одной из многих, кого он видел за последнее время. Чаще на этом столе лежали мужчины, теперь же – бледная, покрытая ранами незнакомка, чье лицо было изуродовано кривым, плохо стянувшимся шрамом. Разве что короткие рыжие волосы на мгновение привлекли внимание, до боли напоминая ту, о которой он до сих пор ничего не знал. Но это не могла быть она… не могла умирать на этом демоновом столе, да еще на его глазах. Почему же тогда внутри все сжимается, а он до жути боится лишний раз на нее взглянуть? Почему она так напоминает ему Кори?!

– Далион, надо вычистить ткани! – голос лорда Ариэта слышится будто издалека.

Молодому человеку с трудом удается заставить себя вновь опустить глаза, чтобы с нехорошим предчувствием отметить бесчисленные рваные раны и невольно зацепиться взглядом за две седые, совсем незаметных в огне волос прядки…

Сердце пропустило удар. Он словно одновременно ослеп и оглох, глядя в лицо любимой и не узнавая ее. Время вдруг застыло, чтобы в следующую секунду вновь понестись вперед со страшной скоростью, унося с собой жизнь дорогого человека. Не задумываясь, Далион накинул сеть заклинания, накрывая обезболивающей магией, а руки быстро принялись плести трудоемкие исцеляющие арканы.

– Ты что творишь? – впервые прикрикнул на него лорд Ариэт. – Экономь резерв, раненых много и в любой момент кому-то может понадобиться твоя помощь!

Однако маг не услышал голос мужчины, действуя по наитию, не желая вновь видеть полный боли взгляд.

– Займись другой! – приказывает лорд. – Там нужнее твоя помощь, здесь я сам справлюсь.

– Нет. Я никуда не уйду. Останусь.

Далион ничего не видел и не замечал, лихорадочно выплетая сложные узоры, питая их своей силой, и одновременно мысленно повторяя про себя имя той, что давно поселилась в его сердце. Молодой целитель умолял всех богов, чтобы она жила… его солнце, яркое летнее солнце…

Кусты малины и высокий забор, наглые крестьяне во главе с рыжей девчонкой, спор, кто пойдет стучать: «Я пойду! Смогу!». Он видел ее на днях, находясь возле озера, заметил мелькнувшее на колокольне солнце – яркое, оранжевое, с искренней улыбкой, такой же, как была у его мамы. Они встретились взглядом. Всего лишь миг – солнце показало язык и скрылось, отчего на душе снова стало холодно и темно. Неужели у кого-то может быть настолько светлая улыбка? Маленький мальчик стал выходить из поместья чаще, чтобы лишний раз взглянуть на смеющееся солнце. Как можно радоваться всему, что видишь? Рыжеволосая конопатая девчонка улыбалась даже после тяжелого рабочего дня. Он часто слышал ее искренний смех, когда солнце возвращалось с поля: «Папа, а почему мы называем это время года жнива?». Когда сидела с другими ребятами в хлеву, выбирая из овечьей шкуры мусор, когда доила коров, когда таскала воду и дрова, расколотые ее друзьями, когда бегала в лес за травами…

Раньше он ненавидел эти земли, не хотел возвращаться в Гортил, в родовой особняк, где лишился самого дорогого. В место, где отец навсегда похоронил свои воспоминания о матери и привез новую женщину. А стоило сыну напомнить о той, кто жил когда-то в этом доме, как в наказание получал десять ударов жалом. Отец выходил из себя по любому поводу – ему претило постоянное напоминание о Лиссандре, ведь Далион был ее копией. Дом стал темницей, в которой были лишь пустота и боль, заглушаемая собственными слезами, пока он не встретил солнце…

Лес. Болото. Он давно решился заключить договор, чтобы вернуть маму, но болотница только смеется, а сзади раздаются чьи-то шаги. Рыжая макушка торчит из зеленой жижи, миг – и вовсе не станет: «Не шевелись, курносая!».

Спальня, яркое конопатое солнце напротив и кривой страшный браслет на узкой грязной ладошке: «Тогда, на болоте, ты ведь спас меня!». Зачем она это говорит? Зачем пришла? Стыдно. Больно. Почему именно она?

– Кори, боги, Кори… живи, слышишь!

***

Теплое солнце ласково согревает своими щекочущими лучиками, легкий ветерок игриво перебирает волосы, ненавязчивый аромат цветов вызывает улыбку, а где-то совсем рядом поют свои трели птицы.

Мне хорошо здесь.

– Я позволил раянам ранить тебя и оставить на твоем лице болезненное напоминание о том, чем заканчиваются игры со смертью, – убаюкивающую тишину разрушил мягкий, но грустный голос, не укрылся и укоризненный тон.

– Надо было послушать эту девочку, Дору... – спокойно продолжил Рангор. – Снова на грани смерти. Свою жизнь не ценишь, подумала бы о чужой. Однако так даже лучше, загуби собственную душу и скорее окажешься в моей власти.

Очарование волшебного места разом схлынуло. Воспоминания о случившемся накатили мгновенно. Я резко открыла наполнившиеся слезами глаза, затем вскочила на ноги и кинулась к стоящему рядом Рангору, как к последней надежде. Пусть это сон, пусть не на самом деле, только в моей голове, но если он сможет вернуть мне родных…

– Вы ведь властны над смертью! Я сделаю все, что угодно, лишь бы снова увидеть родителей, молю, верните мне их!

– В этом мире повторно можно найти все, кроме матери и отца, – тихо проговорил Рангор известную пословицу и неожиданно горько улыбнулся. – Если бы все было так просто, думаешь, я не воспользовался бы этим раньше?

– Точно! – ухватилась я за его слова. – Вы просто не можете. Да? Вас ведь лишили силы, но если я помогу вернуть вам ее?

– Дело не в этом, пойми, ашасси, у богов свои законы. Я не могу вернуть тех, чьи души мне не принадлежат.

– Но меня вы уже не раз спасали, и сейчас…

– Ты другое дело – в тебе течет моя кровь.

– А в моих родителях разве не ваша?! – я совершенно ничего не понимала.

– Суть не в наследии крови, а в том, у кого проснулась моя сила.

– Кому тогда принадлежат души родителей и сестры? Арону? Имаре? Я найду их и верну назад своих близких!

– Не вернешь… – покачал головой Рангор. – Чистые души никогда не остаются в небесном царстве, они живут вновь и вновь, перерождаясь во множестве обличий.

– Тогда почему я должна постоянно возвращаться из мира мертвых?! За что мне все это? Предательство близкого человека, пытки и эксперименты храмовников, война, забравшая моих родных. Разве я не заслужила смерти? Не заслужила отдыха? Не хочу ничего! Не хочу сражаться, не хочу быть вашей наместницей! Иногда я начинаю думать, что лучше бы мистер Горан никогда не забирал меня из того пансиона. Пусть бы вернулась домой и осталась навсегда крестьянкой, пусть бы погибла вместе с близ…

Речь оборвалась на полуслове, когда я внезапно уткнулась носом в темную мягкую ткань. Рангор крепко прижал меня к себе, не давая отстраниться. И в какой-то момент я не захотела вырываться. Растерянно всхлипывала в чужих объятиях, отчего становилось лучше, действительно лучше, словно тяжелый камень, что не давал все это время дышать, наконец-то исчез. Темный бог ничего не говорил, молчал, но мне и не нужны были слова. Вот так стоять посреди моего прошлого, чувствовать чье-то тепло, знать, что не один в этом кошмаре… этого было достаточно.

Время будто замерло. Ничего больше не существовало, только крепкие объятия, дарящие странное спокойствие и умиротворение. И где-то глубоко внутри ведь понимала, что это неправильно, что Темный бог – зло, что я всего лишь пешка в умелых руках. Даже сейчас, скорее всего, это тоже просто какой-то его еще один план, чтобы склонить меня на свою сторону, но мне не хочется прекращать или возвращаться в ту страшную реальность, где у меня никого нет, кроме холода и одиночества. Зима. Боги, как же я ненавижу зиму! Но сейчас весна, время перерождения, почему же так больно?

– Ты не принадлежишь себе, ашасси, – тихо говорит Рангор, не отпуская меня. – С самого рождения твоя жизнь расписана до мелочей и от этого не уйти. Все, что ты можешь – это стать сильнее, обрести себя и не сдаваться. Ты ведь сильная. Эгораннес говорил, что ты очень сильная и храбрая, так докажи это!

– А зачем? – я все-таки отстранилась, чувствуя легкий стыд за собственную слабость перед богом. – Зачем мне кому-то что-либо доказывать?

– Не кому-то, а в первую очередь себе. Живи и сражайся за живых, за тех, чьи души достойны спасения…

– Ради живых? – я скривились. – Разве не ради вас? Не потому, что я вам нужна?

– И ради меня, – Рангор позволил себе снисходительную улыбку. – Взамен могу пообещать найти их души, отыскать новые сущности твоих родных, где бы и кем бы они сейчас ни были.

– Что же тогда вы попросите взамен?

– Ничего.

– Боги никогда не делают ничего просто так, – вспомнила всем известную истину и тут же поправилась: – Хотя у вас ведь больше нет силы, значит вы не бог…

– Только смертные могут прийти к таким выводам, – невозмутимо проговорил Рангор, нисколько не злясь. – Кто тебе сказал, что бог, лишенный силы, перестает им быть? Что же тогда, человек, потерявший человечность, больше не человек?

– Да, – презрительно ответила я. – Все те, кто развязали войну, давно перестали быть людьми. Бездушные убийцы.

– И ты готова так легко это принять? Простить им смерть родителей? Опустить руки? Имея возможность все изменить, зная о том, что ждет тебя в будущем, какую силу ты можешь получить?

Я задумалась. В чем-то его слова были верны. Но как можно смириться с тем, что никогда больше не увижу маму, папу, сестренку? Как принять, что огромная пушистая Васта не прибежит ко мне, не залает во дворе?!

– Кто я? – решительно взглянула в глаза богу. – Каково мое предназначение?

– Ты мое наследие, моя кровь и сила! Ты та, кто вернет мне власть, кто отыщет потерянный клинок и встанет со мной во главе мира.

– Звучит красиво, – теперь уже я позволила себе кривую улыбку, не зная, что сказать еще. Все это слишком невероятно. Да и нужно ли мне? Мои мечты давно разбились вдребезги, теперь у меня нет цели. Ведь все, что я делала, было только ради родных.

– Ты похожа на нее, – неожиданно сказал Темный бог, задумчиво касаясь кончиками холодных пальцев моей щеки. – Я вижу ее в тебе с каждым днем все сильнее. Ты сама еще этого не чувствуешь, но она в тебе. Взгляд, огненные волосы, упрямый изгиб губ, волевой подбородок. Единственное отличие – Мирида была нежной и женственной, но это все придет и к тебе. Как бы ты ни отрицала, рано или поздно ты обретешь свою красоту. Боги растут намного медленнее, а в тебе частичка меня…

– Что вы имеете в виду?

– Спустя годы ты сама поймешь.

– Вы любили ее?

В это было сложно поверить, ведь боги не умеют любить, но то, с какой мягкой и ласковой интонацией он произносил ее имя, нельзя было не заметить.

– Любил? Да… Люблю? Наверное, но не той любовью, что принята у людей. У богов есть еще одна слабость – мы не испытываем эмоций и чувств. Ты не могла не заметить, что порою холодна к окружающим, не имеешь друзей и никого по-настоящему не любила, кроме своих родных. Та частичка меня, что течет в твоей крови, делает тебя такой, какая ты есть, и отличает от людей. Однако любить ты умеешь и знаешь, что значит испытывать человеческие чувства и эмоции, а боги – нет. Когда я утратил свои силы и умирал, на какое-то время действительно поверил, что научился испытывать заветные переживания. Иначе как можно объяснить то, что чувствовал к Мириде? Только этого оказалось мало. В итоге я выбрал власть, вместо того, чтобы остаться с ней… прожить те несколько лет обычной жизнью, но у меня не вышло заставить себя смотреть, как сквозь пальцы уходит время, словно маленькие песчинки. Не хотелось видеть ее смерть, будучи не в силах ничего сделать. Впрочем, даже если бы и мог – брат с сестрой не оставили бы нас в покое. Боги не имеют права заводить детей от низших существ. Такие дети подлежат уничтожению. Поэтому я запечатал силу дочери, оставив только клубок нитей.

– Но зачем? – вопросов у меня стало только больше. – Если вы знаете об ассире, зачем отдали клубок?

Ведь именно она не дала мне поддаться тьме.

– Потому что по-другому быть не могло, – загадочно ответил бог. – Ты ошибаешься, будто полагаешь, что это она не дала тьме поглотить тебя. Ты сама была еще не готова принять мою силу. Предательства Эгораннеса оказалось мало, потому что он искренне полюбил тебя. Я забыл, что человеческая сущность бывает сильнее демонической. Только все это не имеет сейчас значения. Ничего не закончено, все только начинается. Много лет назад, оставляя клубок Мириде, я рассчитывал защитить тех, кого любил, – именно эту цель небесные нити до сих пор выполняют. Ты никогда не была одна! И даже сейчас, потеряв родных, ты не одна – у тебя есть я…

Мне захотелось нервно рассмеяться.

– Так смейся, если хочется, – великодушно разрешил Темный бог. – Я бы многое отдал, чтобы вновь искренне посмеяться.

Однако смеяться не стала, только тяжело вздохнула и сухо спросила:

– Кто такие наместники?

– Наместники – это смертные с абсолютной чистой силой, те, кто способен в будущем принять божественный дар.

– Вы говорите о магах, достигших пятого уровня?

Легкий кивок.

Тогда не удивительно, что у Далиона уже четвертый уровень силы, хотя он даже еще не закончил академию.

– Сестра сделала ошибку, когда избрала его, – вдруг сказал бог, прекрасно слыша все мои мысли. – Наместники должны быть преданы одному богу не одно поколение, чтобы выбор пал на них, а кровь мальчишки не чиста.

– Возможно, род его матери был верен богине, – тихо предположила я, все еще до конца не понимая, каким образом боги избирают себе наместников. Почему именно Далион и Расго?

– Потому что они ближе всего к тебе, – как само собою разумеющееся ответил Рангор. – Брат с сестрой боятся, что я отыщу свой клинок и верну былое могущество.

– Но ведь есть пророчество, в котором говорится, что трое избранных смогут остановить вражду богов…

– Это пророчество уже давно утратило свое настоящее предназначение. Сейчас даже никто не вспомнит, кто именно его создал. У людей – это мудрецы, у демонов – Агродор, а в Светлой Империи, говорят, что сам Безымянный бог через эльфийского старейшину. Только появилось оно уже после ухода отца, поэтому эта теория не имеет оснований. Я искал его – на Везории Безымянного бога нет. Он в самом деле прошел врата миров, оставив собственных детей и созданным им мир. Но ты должна помнить, что пророчества пишут лишь для того, чтобы направлять нас в нужную сторону. Подумай о том, что если бы не было его, никто не стал бы уничтожать наместников. Люди боятся неизвестного.

– А за вратами миров действительности находятся другие миры?

– Единственный, кто мог ответить на этот вопрос, теперь сам с той стороны…

– Но что будет, если наместники все-таки проведут обряд единения? – мне не удалось скрыть собственного любопытства. – Правда ли это откроет врата и вернет Безымянного бога?

– Буду откровенен, я не знаю ответа на этот вопрос. Пророчества не всегда подразумевают то, что мы предполагаем, тем более что надо невероятно много силы, чтобы открыть врата миров. Ими мог управлять только отец, так что я сильно сомневаюсь, будто троим наместникам это удастся. Древний обряд дает избранным новый уровень магии и возможность принять в свое тело часть божественной силы, но, – уста Темного бога тронула горькая усмешка, – брат с сестрой сделают все, лишь бы я не вернул своего былого могущества, а значит, и объединение троих избранных будет невозможно. Вот почему это пророчество не имеет никакого смысла – оно было создано после того, как Арон с Имарой запечатали мою силу, а без нее ничего не выйдет. Не забывай, их наместники твои враги, ведь они несут волю своих богов!

Судя по Расго, он несет свою собственную волю – так как моя смерть ему совсем не нужна была, единственное, что волновало Даронна – пророчество, а Далион… я не знала, что от него можно ожидать.

– Арон с Имарой могли еще не приходить к ним – всему свое время. Более того, для них ты всего лишь обычный ребенок. Они не знают правду о твоей божественной крови, а значит, не имеют никаких на тебя прав. Можешь быть спокойна. В любом случае, я рад, что ты наконец-то чем-то загорелась. Мне не нравилось твое настроение. Живи! Гори ярко-ярко, как звезда, но никогда не опускай руки. Поверь, чтобы выбрать жизнь, надо намного больше мужества, нежели избрать путь смерти. Последняя лишь временный переход, но не конец, вполне возможно, что твои родители сейчас обрели намного лучшую судьбу…