Текст книги "Эльфы на Диком западе: Убить Большого Билла (СИ)"

Автор книги: Мария Кимури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Понятно, – Амрод быстро оценил траты сил и времени. – Ты не хочешь. Но тебе придется. – И дал знак брату.

Глаза быка внезапно выпучились ещё сильнее, наливаясь кровью. Внезапная боль в самых нежных местах под хвостом ошеломила его и стремительно бросила в ярость. Амрод взмахнул рукой перед его глазами и метнулся к воротам, а бык ударил задом по невидимой боли, но было поздно.

Ревя и подбрасывая зад, чтобы сбить с него цепкую колючку, бык устремился к воротам загона за врагом – но врага уже не было видно, зато оказались открыты ворота! Из соседних ворот неспешно выходила любопытная корова, она шарахнулась прочь, а бык устремился за ней, не разбирая от обиды, кто перед ним. Рев летел, умножаясь о стены каньона. Люди у костра вскочили, заорали. Ослепленные огнем, они не сразу разглядели опасность. Потом корова промчалась мимо них, и в круг света ворвался бык, наклонив рога. Человек с лютней едва успел отскочить, защищаясь инструментом, и бык отбросил разбитую лютню прочь, оглушительно ревя.

Перепуганные коровы разбегались из загона во все стороны, топча жерди ворот, палатки, из которых выбегали мужчины в нижней одежде с оружием и без него, а из-под рухнувших шатров раздавались вопли и ругань.

Братья беззвучно смеялись, пробираясь вдоль стены к местному шатру. Охранник шатра, что забавно, смеялся тоже, глядя сверху на бычье буйство, будто беды товарищей не задевали его. Это его и погубило: он смотрел на разбросанный костер и скачки быка вокруг него, и совсем не оглядывался. Амрас скользнул вдоль стены первым, взлетел на тропу с ножом в зубах, опираясь о камень лишь носками сапог и кончиками пальцев, и вмиг перерезал ему горло. Отпустил – тот упал вниз, свернувшись клубком, незаметный в суматохе, унеся с собой ценное оружие.

Лезвие ножа блестело серебряным и черным в лунном свете, а из шатра не доносилось ни звука. Подойдя беззвучно и обтерев нож о покров шатра, Амрас решительно отбросил ткань входа и первым нырнул в темноту.

*

– Да что бы ты понимал, болван!

Большой Билл грохнул кружкой по столу, и прислуживающий мексиканец мрачно подошёл наполнить ее снова.

– Да я с моими деньгами давно мог уехать на Юг! Купить ранчо или вискокурню, а то и банк с управляющим, построить богатый дом! Ездить на лучших лошадях! Все эти сраные богатые джентльмены здоровались бы со мной за руку!

Он опьянел и уже распалялся.

– Я ходил бы в цилиндре и костюме! Завел бы черного дворецкого, чтобы прислуживал за обедом! А то и женился бы на богатенькой мисс из хорошей семьи! Вместо того, чтобы смотреть в этой дыре на ваши дурацкие рожи!

С третьей попытки Билл, наконец, высек искру и закурил, развалившись за столом. Дешёвая сигара дымила и воняла, как целый камин палых листьев.

– Н-но! – Тут Большой Билл назидательно поднял палец.

– Вот допустим, переехал бы я на Юг. Женился бы. Так там надо себя вести как джен-тиль-мен! Жена будет чего-то требовать! Аппетитную девицу за задницу не прихвати! В церковь ходи! Жри красиво! Баб домой не таскай! Даже черных, небось! Понимаешь?

Ник старательно закивал и налил себе ещё пива. Пиво у Билла сейчас нашлось хорошее, ради этого можно было потерпеть и покивать.

– Никакой, понимаешь, свободы человеку там нету! – сказал Билл тоскливо. – Роскошь есть. Богатство есть. Красота. А свободы нету. Давай, Ник, за свободу!

Ник приналег на бекон.

Билл выпил, пожевал сигару.

– А что это за вопли раздаются снизу, а, Ник?

Тот нехотя прислушался и расслышал то, что быстро его взбодрило: вопли «бычару гони, лови быка, уйдет!».

– А это какие-то кретины быка выпустили, – ответил Ник, поднимаясь и распахивая дверные створки пещерного дома. Билл нашарил пистолеты, застегнул ремень и вышел на уступ.

Внизу царил бедлам. Метались телята, метались мексиканцы с лассо в руках, горели факелы, бегали коровы, стремясь явно уйти от этого безобразия подальше, а по дну каньона скакал призовой бык, на рогах которого уже болталась чья-то кожаная куртка.

– Боже милостивый, – сказал Большой Билл почти благодушно, – какая срань Господня! Почему вокруг меня такие идиоты?..

Ник молча развел руками и со вздохом допил остаток пива. Хмель стремительно выветривался. Спокойной ночи никому больше не светило.

*

Внутри оказалось темно и пусто. Амрод понял, что они ошиблись, ещё не заходя внутрь. Но изнутри слабо вскрикнули, и он ринулся следом за братом. Лунного света сквозь входной проем ему хватило.

Две женщины прижимались друг к другу у задней стенки шатра. Внутри не было почти ничего, лишь постели и ещё лежала охапка вышитых покрывал. Пахло свечами, немытым человеческим телом и ещё чем-то, неуловимо неприятным.

– Да, – грустно сказал Амрас, – не вожаки.

Тряхнул головой, перекинул косу на спину. И женщины вдруг уставились на него, щурясь, чтобы лучше разглядеть. А затем та, что меньше ростом, бросилась к ним, что-то бормоча на неизвестном языке. Совсем неизвестном, отметил невольно Амрод, ни единого сходного корня с выученным здешним.

– Я не понимаю, – сказал Амрас мягко. – Я не причиню зла.

Женщина схватила его за руку, даже от ножа в правой не отодвинулась.

– Уходить отсюда! И мы! И мы! – твердила она, резко выговаривая явно непривычные слова.

– Вожак. Предводитель. Глава, – Амрод выговорил медленно, чтобы его поняли. Но уже пришли невесёлые мысли, что они упустили время и удачу, чтобы найти вожака. Снаружи тем временем, судя по звукам, воцарился хаос, и найти в этом хаосе одного врага будет нелегко…

– Билл, – уточнил Амрас, и женщина, вернее молоденькая ещё девушка, скривилась. Была она черноволосой, широколицей и скуластой, совсем непохожей на женщин из городка. Две косы падали ей на грудь.

– Там, – показала она с мстительной радостью вдоль стены, безошибочно. – Пещера и дверь.

…Коровы и люди носились теперь по всему дну каньона, люди с факелами старались согнать их обратно, и людей теперь было много. А на площадке у дверей в дом, утопленный в скале, толпились разные люди, то появляясь, то исчезая. Вот широкий в плечах и в животе мужчина махнул рукой и исчез внутри дома, ещё один махал руками и кричал оттуда ловцам. Амрод вытащил лук из-за спины, снова натянул… На площадку взбежал другой человек и заспорил с первым. Факела заливали все ярким светом, доходившим уже и до этого шатра.

– Стой, – велел Амрас, перехватывая его руку. – Упустили время. Нужно вернуться, а не сложиться тут, отбиваясь. Даже если это вожак. А если нет?

– Не Билл, – подтвердила снизу девушка, подглядывая из шатра.

Проклятье.

Он забросил лук за спину, убрал стрелу. Первую уже не вернуть.

Повернулся, чтобы уйти…

– И мы! И мы! – вскрикнула девушка, цепляясь с отчаянием за Амраса. – Уходить домой!

Вторая девушка тоже подошла и заговорила на своем языке, но с такой горечью, что не понять ее было невозможно. И даже… Она отчаянно хотела, чтобы ее услышали, ее мысли и чувства были открыты – и Амрод понял ее без слов. Его передёрнуло. Есть вещи, которые он о людях знал, но предпочитал засунуть это знание в дальнюю часть памяти, а сейчас его снова ткнули в него лицом.

– Кричать, – со слезами уже, но твердо сказала первая, не отпуская Амрасовой руки. Той самой, с ножом. Плевать ей было на нож. – Или идти!

Братья вздохнули одинаково.

Потом Амрод вспоминал этот подъем: камень крошится под пальцами и режет их новыми острым гранями, носки жёстких сапог еле удерживаются на камне под двойной тяжестью, колючки норовят уцепиться за него или его груз, пахнет пылью, смолой колючек, и немытым телом, за плечи цепляются маленькие руки, и ноги обвивают его пояс, как сосну, отчаянно сжимаясь, когда он задевает ее коленями камень, прижимаясь к скале, но девушка не кричит и не жалуется. Только пот ее течет по его спине, смешиваясь с его собственным.

Обе ни слова не сказали, узнав, что их собираются поднимать по скале без веревки.

А вот отцепились обе наверху далеко не сразу.

– Не бойся, не бойся, – приговаривал Амрас, словно успокаивая испуганную лошадь, когда расцеплял судорожно сжатые руки своей ноши. А лица у обоих девушек словно окаменели.

Когда выбрались уже пешком наверх, к лошадям, первая девушка при свете луны рассмотрела, наконец, их обоих. Улыбнулась нерешительно.

– Не пайуте, – сказала она и присмотрелась к косе Амраса. – Не апачи. Зуни? Навахо? Кто? – и указала пальцем поочередно на косы братьев и на их лица.

– Кто это – пайуте, апачи? – спросил Амрас весело. – Мы не знаем!

Улыбка исчезла. Она ещё раз посмотрела ему в лицо.

– Чужой, – сказала грустно. – Совсем.

– Хватит разговоров, – Амрод подозвал лошадь, осмотрел ее, убедился, что она не пыталась съесть колючку и не поранилась здесь ни обо что. Рассаженные коленки второй девушки были для него немым укором, но ничего для лечения с собой не было. – Садись уже.

Лошадь приласкалась, обнюхала его ворот и фыркнула на чужой запах. Попыталась зажевать конец косы.

– Красивые, – заключила вдруг радостно первая. – Не противные!

Амрас фыркнул. Амрод вздохнул и посмотрел на небо. Оттуда на него укоризненно посмотрела каменная Луна, уже изрядно клонящаяся к закату.

Он взлетел в седло, поднял за руку свою невольную добычу. Его не покидало чувство, что они упустили возможность победить из-за его – Амрод уже приписал все себе – ошибки в выборе цели.

Богатые дома-шатры были у союзных им племен людей. И у первых переселенцев – до того, как те осели и начали строить дома – и у поздних. Только украшались на разный лад. Вот он и решил, что большой шатер будет в этом стойбище жильем вожака.

Амрас добродушно коснулся его мыслей.

«Мы возвращаемся, – подумал он. – Это главное. А их стало меньше».

«Придется возвращаться напрямик», – Амрод все хмурился. – «И беречься от разведчиков…»

«А по дороге я ее расспрошу, кто такие эти индейцы, пайуте и апачи!»

На востоке небо начинало чуть светлеть, и Амрод послал вперёд свою лошадку. Она побежала весело и уверенно, несмотря на второго всадника. И горечь от неудачи начала отпускать его.

Потом уведенная девушка обняла его за пояс, уже не испуганно и с силой, а бережно. Она больше не боялась.

Глава 6.1

В этот раз револьвер лежал на столе перед Биллом. А за столом сидел сам Билл – собранный, абсолютно трезвый и очень злой. И дотянуться до револьвера он мог за одну секунду.

Ничем хорошим на памяти Ника это не заканчивалось.

Солнце уже встало и поливало светом верхушки скал, а Ник, не садившийся с середины ночи и сорвавший глотку, мечтал только о том, чтобы немного вздремнуть. И их с Марко отчет он с удовольствием отложил бы на несколько часов, а лучше дней, но у Билла было другое мнение.

– Итак?

– Мы переловили стадо, почти всех, и быка тоже, – начал Ник с самого простого. – Не хватает трех коров и одной лошади. Они, наверное, сбежали в долину. Поймаем и приведем.

– Дальше.

Телеграфный стиль разговора тоже обещал неприятности.

– У нас трое раненых погонщиков, но... ну... – простое закончилось, и Ник вздохнул, – ну вот, значит, убили наших двоих, часового стрелой в шею, а второму...

– Знаю. Дальше.

– У меня вернулись патрули, кроме одного, – подал голос Марко. Он тоже был мрачен, предвидя дальнейшие неприятности. – Двух человек все еще нет.

– Поиски ведешь?

– Да.

– Те двое скорее всего тоже трупы, – сказал Билл. – Дальше.

– Ммм...

– Главное! – рявкнул Билл.

– Что, босс?

– Кто это сделал, идиоты? Сколько их было?

Это было самое сложное. Ник помешкал, надеясь про себя, что кто-то из людей Марко видел нападавших, и Марко не упустит случая похвастаться. Но мерзавец издевательски молчал, и Ник осторожно начал:

– Мы... – он не отрывая взгляда смотрел на биллов револьвер, но тот пока был на столе. – Мы... никого не видели.

– Никого не видели и ничего не знаете. Я так и думал, – Билл уставился на Марко, как тигр перед прыжком. – Так я вам скажу, кто это был. Банда пришельцев, которую мы ищем. Пришли малыми силами, провели разведку, убедились, что перед ними именно такие долбоебы, как они думают, и ушли. Обвели твоих профи, как детей. А пара трупов и разгромленный лагерь – это сопутствующий ущерб. Ну?

У Марко сжались кулаки, а Ник выдохнул – не на него, кажется, в этот раз сорвется лавина.

– Босс, я разберусь. Мои парни еще со вчера хотят порвать этих...

– Твои парни? Щенки, ты хотел сказать? Ты с ними еще в драку не вступил, а у тебя уже трое не бойцы! Ты точно отбирал своих головорезов по боевым навыкам? Или это навыки жрать виски и ходить по девкам?

Марко злобно молчал.

– Кстати о девках. Кто-то их проверял?

Ник и Марко переглянулись.

– Но босс... ты же сам запретил заходить туда без разрешения, – попытался возразить Марко.

– Дебилы! – рука Билла дернулась к револьверу, но он ее удержал. – А ну пошел и проверил! Разрешение ему подавай!

Марко стремглав выскочил наружу. Дверь хлопнула.

Револьвер все еще лежал на столе и притягивал взгляд, как свернувшаяся гадюка с немигающим глазом дула.

– Танцы кончились, – сказал Билл спокойно, и это было хуже чем ор и ругань. – Твой проеб.

– Мой, – согласился Ник. Отмалчиваться было хуже, знал он по чужому опыту.

– Ты мне нужен, – доверительно сказал Билл. – Держать всю эту банду с ее главарем в узде, чтобы они делом занимались, а не всякое... Но ты помни: я за такие проебы пускаю пулю в лоб.

Ник кивнул и облизнул пересохшие губы.

В прошлый раз он при этом присутствовал и все еще хорошо помнил.

А трупы он оставил ждать похорон возле остатков костра. И стрела в шее караульного не была похожа ни на одну индейскую.

– Зашли, значит, как к себе домой, навели шороху и ушли.

– Все нормально было потому что всегда, – Ник отвёл глаза от дула и постарался о нем не думать. – Ты сам считал, что индейцы не полезут даже за девками.

– Это не индейцы, – пальцы Билла пробежали по граненому стальному наконечнику стрелы. – Краснокожие не самоубийцы – к нам лезть. Говорю, это наши психи-пришельцы. У двоих были луки, шериф сказал ясно. И они пришли за нами. А ты не уследил.

– Никто еще не спускался по нашим стенам, – Ник решил стоять на своем.

– А где были часовые? И почему ты решил, что если я сказал людям Марко смотреть в оба, к твоим это не относится?

Дверь распахнулась. Марко и ещё один его парень втащили Тощего Гарри, бледного как сыр и наскоро перевязанного поперек груди. Из-под повязки торчала скомканная кровавая тряпка, рукава рубахи Гарри были оторваны.

– Это они, – сказал Марко, кивая на Гарри. – Двое их было. Мика увезли дорогу показывать и замочили где-то, а Гарри недострелили. С востока пришли.

– Девчонки?

– В шатре никого нет, – сказал Марко, и прозвучало это вдруг очень удовлетворенно. – Украли твоих девок, Билл.

– Двое, значит, – Билл сам посмотрел на револьвер задумчиво. – Значит, так. Сейчас все отдыхают. Потом сборы и в полдень выходите все вместе. Нечего ждать, когда вас перережут по углам.

– Выходите? – Марко вдруг зло прищурился. – В смысле, Билл? Ты отсидеться тут собрался, что ли?

Билл посмотрел на Марко с ненавистью.

– Ты что, босс? У тебя девок украли, ты же это не оставишь просто так?!

Пауза была чуть длиннее, чем стоило бы, по мнению Ника. Нехорошая такая.

– Само собой, я с вами, – ответил Билл спокойно. – И ты, Ник, мне должен. И пойдешь со мной. Иди, боевая единица, готовься. А заряды для пушки я приготовлю сам.

Ник вышел, вытирая холодный пот.

– А тебе не показалось... – начал Марко, подходя.

– Нет, – отрезал Ник и отвернулся.

А отвязавшись от собеседника, он мысленно возблагодарил Господа и своего босса за то, что его оставили жить.

*

...Нельзя ехать, был он уверен.

"Не делай это, дай им уйти", твердил внутренний голос необычайно назойливо и разборчиво, он будто слышал его в ушах.

Но он вспоминал лицо Марко, его довольную, почти ехидную улыбочку, которой тот сопроводил свой последний вопрос – и знал, что остаться не может.

«Других девчонок наживешь», – словно и правда голос в голове прозвучал. – «Другую банду. Новые деньги. Жив будешь – наживешь».

Билл поджал губы, отпустил индейскую монету в кармане – и пошел в пороховую пещеру.

Пушку он им не доверит. После сегодняшнего – особенно.

**

Солнце поднялось уже высоко и припекало, словно забыв о ночном холоде, а младшие все не показывались. Уже приготовил завтрак Маглор, поднявшись раньше всех и без уведомления взяв на себя хлопоты по их скудному хозяйству. Казалось, он за долгие одинокие века сделался привычен к подобной кочевой жизни, и Маэдрос захотел сесть рядом с ним у огня и долго, подробно расспросить обо всем. Но не при чужих. Не сейчас.

Замоченные ночью бобы и обжаренный бекон успели насытить всех, остаток в котелке выглядел тревожно.

– Что делать будешь, если они не приедут? – спросила Донна негромко. Впрочем, Нэн и Ханна смотрели во все глаза, от них не спрячешься.

– Сердце подсказывает, что с ними все хорошо. И я их дождусь.

Но беспокоился Маэдрос больше, чем показывал, и потому он приказал одному из братьев подняться на плато и высматривать близнецов, а остальным – упражняться в стрельбе, и сам подал к тому пример.

Теперь он взялся за карабин Шарпса. Донна здесь ничем не могла ему помочь – не имела дело с таким ружьём, в чем ещё раньше призналась. Оставалось положиться на память. Казалось, в его голове разворачивается свиток с рисунками, что не выцветают от времени. Иногда Маэдрос об этом жалел. Теперь – лишь позволил развернуться в памяти движениям и рукам торговца Такера, который в свете яркой масляной лампы уверенно открывает замок оружия, вкладывает в отверстие обернутый вощеной тканью патрон, а затем насаживает крошечную медную чашечку капсюля.

Здесь и теперь Маэдрос медленно повторял эти мелкие движения, запрещая себе торопиться. Затем он примерился к ружью, приложил его к плечу, как и прежнее. Все верхушки кактусов вблизи уже пострадали от них, он мимолётно пожалел эти нелепые создания. Будь на его месте лесные сородичи – ни за что бы не опустились до такого варварства. Но кто он теперь такой по меркам своего народа, как не дикарь, который мыслит прикладной пользой?

Больной, полузасохший кактус поодаль вновь стал его целью. Вчера ему уже удавалось в него попасть. Но карабин весит чуть иначе и лучше лежит в руках...

"Я исход долгого пути", – без слов говорили его устремлённые вперёд очертания и скруглённые, удобные линии ложа. – "Я исход множества размышлений и улучшений. Сотни людей трудились надо мной и надо всем, что мне предшествовало. Сотни и сотни людей трудились над тем, как лучше убивать себе подобных". Казалось, он гордится собой и тем, как удобно лежит в руках...

Выстрел, и от полузасохшего кактуса отлетает маленький кусок сбоку, правее и ниже цели.

"Двадцать девять".

Следующий патрон.

Он медленно и тщательно расстрелял семь. И поднялся к лагерю, чтобы сменить Шарпс на Спрингфилд и продолжить тренировки. Сверху, сквозь расщелину, доносились приглушённые выстрелы: Маглор тоже решил не тратить время зря. Карантир больше внимания уделил револьверу: он спустился на другую сторону холма и упражнялся там. Келегорм избавил их от заботы о лошадях, и сейчас поил двоих из источника. Лишь Куруфин, понурившись, сидел на камне возле лагеря.

Все изменилось почти мгновенно. Вот только все было спокойно – а сейчас Донна целится из Спрингфилда вниз, в Келегорма, и от волнения у нее побелели щеки и напряжённые пальцы, а Куруфин, подобравшись и чуть ли не выгибая спину, крадётся к ней с ножом... А внизу Келегорм отпустил лошадей и словно бы играет ножом в пальцах, глядя в сторону и вниз, и несётся оттуда тихий треск непонятно чего.

– Уйди, дурень, убить же могу, – шептала Донна, пытаясь выцелить внизу нечто, – куда ты выделываешься...

Келегорм сделал быстрый выпад вниз, мелькнуло лезвие ножа – и он встал и повернулся к братьям, триумфально подняв нож и улыбаясь весело и солнечно, а возле его ноги забилась в агонии змея с отрубленной головой. Узоры в виде ромбов, очерченных светлыми линиями, покрывали ее тело, а полосатый хвост утолщался к концу. Донна громко выдохнула сквозь зубы и опустила ружье, а Куруфин замер рядом, уже почти коснувшись ножом ее шеи. Она его даже не видела.

А приземистая буланая лошадка Нэн с визгом шарахнулась от бьющейся змеи и рванула прочь, через лужицу и по тропе вдоль каменной стены. И звук от ее бега был неровный, тревожный... Келегорм вскинул руку, громко приказывая ей остановиться, и лошадка действительно остановилась. Оберегая левую переднюю ногу.

– Да чтоб тебя! – простонала Донна. Куруфин поспешно спрятал нож, она так и не обратила на него внимания. Женщины смотрели на это с ужасом – они тоже не успели ничего сделать.

– Что это было? – спросил Курво хмуро.

– Да гремучка же! Вот нечистая же сила, и лошадь напугала...

– Опасная? Ядовитая?

– Опасная, ядовитая, истинный бич Божий. Я бы убила ее, даже будь она последняя гремучка на свете... Но зачем он так?.. Укусила б вашего брата, как бы мы его на ноги ставили?

– Благодарю, – Маэдрос шагнул к ней и сжал ее плечо. Теперь Нэн и Ханна шумно перевели дух позади него – змеи они не видели, а Курво, кажется, их напугал своей выходкой до холодного пота. И тут, в довершение суеты, сверху засвистел Маглор, давая знать, что пропажа возвращается, и на душе разом стало легче у всех.

Старую кобылу не укусила змея, как испугалась Донна. Она просто и обидно подвернула ногу на скользких камнях и теперь хромала. Вредное животное притом и не думало беспокоиться и спокойно обьедало скудную траву. Келегорм утверждал, что кобыла и вовсе довольна и не хочет никуда тащиться, надеясь на отдых. Должно быть, такое уже случалось, и хозяйка ее потом выхаживала. Но теперь им было не до того. Совсем.

– Как же я свою помощницу тут брошу, койотам на съедение? – заупрямилась Старая Нэн, когда Маэдрос велел собирать вещи и оставить кобылу у источника: либо вернётся домой как-нибудь, либо продержится здесь у воды до тех пор, пока все разрешится.

– Перед нами может быть выбор, съедят ее или нас, – бросил Келегорм, которому тоже было жаль глупую старую кобылу.

– Отобьется она от койотов, не волки же! – убеждала подругу Донна, одновременно сноровисто укладывая свои седельные сумки. Отряд торопился сложить вещи до возвращения разведчиков, чтобы сразу тронуться в путь.

– Глупая змея, – досадовал Келегорм вполголоса, – столько хлопот из-за нее! Пугливая тупица! Нет бы сбежала!

– Но красовался ты сам, – отозвался Маэдрос. – И глупо рисковал, играя.

– Хватит опеки, мы не дети! Я жив, Старший, и острее себя живым давно не чувствовал! – брат тряхнул головой, мотнулась бледно-рыжая коса. – Не смей говорить, что не понимаешь!

Маэдрос вздохнул и хлопнул его по плечу. Келегорм склонился над его вещами, помогая уложить быстрее, и Маэдрос поймал себя на глухой досаде: что с ним не так, почему даже здесь и сейчас он по-прежнему однорук? Это было так привычно за пять сотен лет войн и обороны, что даже мысли о том, что это неправильно, пришли только сейчас... Он снял перчатку и снова рассмотрел свою железную руку, ее искусно выкованные тяжи и рычаги, прикрытую узорной пластиной тыльную сторону ладони и искусные сочленения пальцев. Все было знакомо, все в точности, как изготовленное когда-то Куруфином. Только новое и безупречное. И... Маэдрос поискал слово. Послушное. Привычное. Подобно тому, как он привык к воинской жизни, он привык к своей железной руке, и сейчас ощущал ее словно бы частью себя, не столь точной и послушной, как живая рука, и все же настолько неотменимой, что лишь сейчас ей удивился. Иных шрамов и следов на его теле не осталось, о том свидетельствовала безупречно целая левая ладонь, без следа ожогов от благословенного Камня. А это – осталось.

Стук копыт и шорох ног по камням донеслись из расщелины. Звука шагов было даже слишком много, и хоть Маглор и не подал сигнала опасности, все братья насторожились.

И потом они показались одни за другими в устье расщелины: высокие и рыжие, ведущие на спуске коней в поводу, а между ними – невысокие и черноголовые, с растрепавшимися косами, чужаки. Чужачки. И Маглор со Спринфилдом за плечом, словно уже привычен, замыкал маленькое шествие, и на лице его была глубокая задумчивость.

– Господь мой, это ещё кто? – всплеснула руками Нэн. – Индейских девчонок никак притащили! Зачем ещё?

Маэдрос надел перчатку и спустился к озерцу. Братья выполнили его приказ и вернулись живыми. А все остальное...

Лошади младших жадно прильнул к воде, а чуть выше них две черноволосые и темноглазые девушки черпали ладонями и глотали воду. Они старались казаться серьезными и невозмутимыми, только получалось это не очень хорошо. Им было явно страшно, и они косились на мужчин вокруг, как молодые лошадки, готовые шарахнуться от резкого движения.

– И откуда они взялись? – Донна спросила первая, и что-то знакомое почудилось в ее голосе.

– Забрали из лагеря Билла, – спокойно отозвался Амрод и повернулся к старшему. – Лагерь недалеко. И это плохо. Мы их растревожили, надо уходить.

– Я просил вас разведать, где его лагерь, а не тревожить их.

– Мы пытались убить его, – коротко сообщил Амрас. – Не получилось. Не повезло.

– Вместо него в богатом шатре были эти двое, пришлось забрать их с собой. Мы ошиблись и сбежали.

– Сумасброды, – вздохнул Маглор. Лицо его дрогнуло на мгновение.

– Они самые, – кивнул Маэдрос.

– Сумасшедшие! Господь дал вам редкую храбрость, но лучше бы он вам ума послал побольше! – не выдержала Донна. – Богатый шатер! Да вы это Билловых наложниц и украли! Да понимаете, как он сейчас взбесится?

– Вы ж его в самые яйца пнули! – поддержала ее Нэн. – И при всех! – Ее морщинистое лицо прямо засветилось от восторга. – Эх, славно было бы грохнуть его сразу! – она даже руки потерла. Ханна позади нее кивнула.

– Нет, если мы хотим его выманить из укрытия, то вы сделали самое то, – продолжала Донна, – только они же всеми силами придут! А мы готовы?

– Его укрытие в ущелье, – продолжал спокойно Амрод. – Вход узкий, но мы смогли спуститься сверху, вот только после нас повторить так просто не удастся. Мы их растревожили, чтобы выманить вожака, но не удалось. Я ошибся, определяя, где жилище вожака.

– Я ошибся, – немедленно уточнил Амрас.

– Безумцы!

– Женщина, придержи язык, – велел Куруфин.

– Тихо, – велел Маэдрос. Убедился, что исполнено – даже девушки у воды притихли – и продолжил: – Действуем, исходя из того, что имеем. Враг выйдет из укрытия – это хорошо. Мы знаем, где он – хорошо. Знает ли он про нас?

– Если сможет прочесть по следам, – нехотя отозвался Амрас. – Наши подковы приметны и следы от двойного груза яснее.

Маэдрос посмотрел поочередно на хмурого Маглора и мрачного Куруфина.

– Тогда исходим из худшего, – решил он. – Будь мы одни, было бы проще скрыться в пустыне, наши лошади лучше. Но нашим лошадям тяжело без воды, и с нами три вторых всадника за спинами.

– Два! – удивился Амрод.

– Теперь три, – обрадовал его Маэдрос.

– И хромая лошадь, – добавила Нэн.

– Только если она угонится за нами без груза. Итак, нам нужно место, куда можно отступить. С хорошим обзором, чтобы видеть врага. Холм, пещера, любое укрытие. Это ущелье не годится. Что здесь есть на расстоянии половины дневного перехода? – обратился Маэдрос к женщинам.

– Заброшенный дом, – ответила Донна. – В нескольких часах пути.

– Здесь? В этих безводных пустошах?

– Там был источник поблизости. И один мужчина с молоденькой женой попробовал там обосноваться. Низина зелёная с маленьким родником, а дом над ней на холме. Это со стороны большой долины. Поверху будет быстрее, снизу обходить долго, почти возвращаться.

– Я против, – Куруфин скрестил руки. – Мы рискуем залезть в ловушку добровольно.

– Твой недобрый брат кое в чем прав, – хмуро кивнула Донна. – Без нас вы легко уйдете от погони на ваших славных конях. И сможете нападать на Билла по ночам, по индейски, как ваши су... младшие братья.

Куруфин поднял брови и посмотрел на Донну с лёгким оттенком уважения.

– И да, и нет, – сказал им Маэдрос. – Мне нужно убежище для вас на ночь. Ночью мы нападем на них сами, оставив кого-то вас охранять. Ослабим его отряд. Заставим их искать нас ночью и совершать ошибки. А потом атакуем их всеми силами или дадим бой возле убежища, все вместе.

– Если только они не найдут нас раньше, – бросил Куруфин.

– Предлагай, – сказал Маэдрос коротко. Куруфин помедлил – и покачал головой. – Или отослать женщин подальше в пустыню, или сделать то, что предложил ты.

Маэдрос обвел взглядом братьев. Младшие теперь ждали его решения, Карантир кивнул, Келегорм смотрел на Курво, а Маглор грустно усмехнулся.

"Мы не для того их брали с собой, чтобы бросать в пустыне", – мысленно сказал ему Маэдрос, а вслух ответил:

– Второе. Выходим.

Он обернулся к увезенным девушкам и увидел, что Ханна отвела их выше по ручью, и теперь загораживает сброшенным своим плащом с рукавами, а девушки торопливо и почти яростно ополаскиваются за этим скудным прикрытием.

– Поторопи их, – велел он Донне. – Турко, повезешь Нэн. Распредели ее поклажу между нами.

Келегорм возвел глаза к небу – и двинулся исполнять.

Из-за этого они задержались ещё немного: раскладывали добавочные сумки, ждали беглянок, которым Ханна позволила вымыться, и которые о чем-то пытались говорить с Донной как старшей из женщин. В ответ Донна отцепила от пояса нож и отдала одной из них, а потом подтолкнула обоих к лошадям.

И ещё одна задержка была перед самым выходом: Келегормова Осень заартачилась и отказалась пускать к себе Нэн вторым седоком! Она фыркала и чихала, без слов показывая, как ей не нравится старая женщина и запах от ее одежды. Кажется, лошадь Келегорму досталась упрямая и себе на уме, и запах курительной травы ее бесил. Маэдрос успел развернуть к ним лошадь, но тут Курво швырнул Келегорму доставшуюся ему сумку женщины, а потом протянул руку и одним движением поднял Нэн на круп своей спокойной соловой.

– Ох и славно! – воскликнула Старая Нэн, от души веселясь. Обхватила Куруфина за талию и добавила: – Как славно напоследок обнять такого красивого парня! Теперь и помереть не страшно!

Куруфин точно как Келегорм до того возвел к небу глаза и послал лошадь вперёд.

По узкой расщелине поднялись они наверх и очутились на иссеченной оврагами и холмами каменной равнине. Трава здесь росла ещё реже, чем внизу. Донна указала направление, и маленький отряд вереницей двинулся по бездорожью вдоль края плато. На удивление уверенно себя чувствовали здесь Кусака и караковая кобыла Карантира, словно им приходилось скакать по таким каменным пустыням и раньше. Маэдрос отправил их в голову отряда, прокладывать путь. Затем Донна снова догнала его.

– Девочки попросили ножи, если они здесь не рабыни, – сказала она негромко. – Пусть твой брат Росс даст нож своей девчонке , если ему не жаль, – и она указала на Амраса. – Говорят, чтобы защититься и... Зарезаться, если что.