Текст книги "Эльфы на Диком западе: Убить Большого Билла (СИ)"

Автор книги: Мария Кимури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 1.2

Убывшая наполовину луна освещала дома из тонких бревен, или забранные местами досками, но поразило Маэдроса само светило. Меньше всего она походила здесь на лодку, нагруженную сиянием. Над его головой висел несомненный каменный шар, частью скрытый тенью, частью ярко светящийся. На внутренней границе тени он различал неровности и словно бы выхваченные светом макушки гор. Все это казалось одновременно близким и невообразимо далеким.

Карантир вернул его на землю, выйдя с мешком в руках. И они направились туда, где светились распахнутые двери гостиницы – или того, что здесь называли гостиницей. Маглор, стоявший у коновязи, призывно махал им рукой – должно быть, успел обо всем договориться. Не то, чтобы они нуждались в отдыхе, но в необходимости спокойно поразмыслить – несомненно.

*

Финниган сразу понял, что это вошли неприятности. Когда ты хозяин единственного в диком краю салуна, и к тебе приходят все, кроме индейской нечисти, да и та, наверное, только креста и железа избегает, научаешься с порога различать, что человек с собой приносит. Угрозу, деньги, проблемы, скуку, просто жажду или жажду приключений на свою отбитую о седло задницу.

Сегодня пришли большие неприятности. И даже не только потому, что неприятности были по шесть с половиной футов роста.

Они даже были вежливыми. Как-то старомодно вежливыми, будто в книжках. Первый говорил таким спокойным, мягким голосом, спросил о ночлеге для себя и братьев, спросил о том, куда поставить семерых лошадей. А Финниган чувствовал, как по спине бежит холодок и ловил себя на желании забраться под прилавок.

Он не был трусом, трус не потащился бы далеко на запад. Но и в неприятности лезть не хотел. Он был нормальным человеком, который ищет, где лучше, и как избежать беды. А перед ним стояло сейчас что-то такое, которое посмотрит на любую беду сверху своими жуткими светлыми глазищами, поздоровается с бедой своим мягким голосом – и выпустит беде кишки.

А то где вы видели белого человека, который ездит по этим пустошам без револьвера, только со здоровым ножом на поясе, и в ус не дует? В напрочь отсутствующий ус, даже щетины нет, словно только побрился этот высоченный. А волосы – на зависть мексиканским красоткам, длинные. А в зале, матерь Божья, сидят люди Билла, которые тоже ничего не боятся, и которым запах опасности – как запах виски, то ли пьянит, то ли бесит. И сейчас найдут, к чему прицепиться, обязательно найдут. Не к волосам, так к гладкой морде, как у девчонки. Не к этому, так к ушам странным.

А самое милое дело, конечно, покуражиться над человеком без револьвера. А человек, который без револьвера проехал эти богом забытые пустоши живым и здоровым, такое не спустит. Потому что не просто так жив остался. А когда их таких аж семеро...

Обязательно начнется, сказал себе Финниган.

По хорошему, надо было выставить их всех сразу. Но деньги... Всем здесь нужны деньги.

И потому Финниган сказал про две комнаты наверху. А затем, когда длинный гость отвернулся, тихо сгреб из ящика выручку, включая деньги длинного, ссыпал в мешочек, покашливая, чтобы скрыть звон – и сунул под доску пола.

Если начнется, сегодняшнее он сбережёт.

А спрятав выручку, он поймал себя на сожалении, что в его городе не живут такие большие и вежливые неприятности – может, некий Билл объехал бы Парадайз-Спрингс стороной.

Поначалу он увидел четверых: один разговаривал с ним, трое обихаживали лошадей в конюшне, разговаривая с ними так ласково, как не все с женами говорят. Финнегану показалось, что с лошадьми и между собой эти парни говорят на неведомом языке, слишком твердо звучали их слова. Потом из конюшни вышел красивый парень с роскошной косой этакого пшенично-рыжего цвета, на зависть всем девицам городка, и, обернувшись в ворота, произнес с отчётливым выговором богатых семей Восточного побережья:

– Я назову ее Осень.

Потом явились ещё двое, и один из них был выше всех, кого знал Финниган. А второй собрал часть братьев и увел в направлении оружейной лавки, и в этот момент Финниган смог разглядеть всех семерых, включая ещё одного откуда-то взявшегося черноволосого. Трое темно-рыжих, трое черных и один светлый, рыже-пшеничный, будто подкидыш. И все ростом на голову выше среднего парня в этих краях. Финниган помолился про себя, чтобы обошлось без неприятностей, хотя не рассчитывал давно уже, что Господь слышит голоса из этой дыры.

И поначалу казалось, что все обойдется. Трое рыжих прошли на второй этаж, самый первый подошёл, чтобы договориться о еде и расписаться в домовой книге, которую Финниган вел старательно и упорно, несмотря на цену чернил с бумагой. Задержал взгляд на настоящем стальном пере, задержал руку над страницей, вглядываясь в прежние записи – и вывел медленно, но твердо: "Мэглор сын Фаэнора и его братья". Тьфу, Фэйнора, прочитал Финниган правильно.

– Проходите, мистер Фэйнор, – сказал Финниган тихо, – я принесу наверх хлеба и воды. Не надо вам никому в зале сидеть. Мне проблемы с некоторыми посетителями не нужны, вам, наверное, тоже.

Этот Мэглор посмотрел чуть странно, но кивнул и поблагодарил, тоже этак книжно. И позже, когда из оружейного магазина вернулись ещё трое с чехлами, он сразу повел их к лестнице. Пшенично-рыжий и один из черноволосых уже поднялись наверх, и все могло бы обойтись, наверное, но в последний момент один из билловых людей, следивший внимательно за пришельцами, грохнул стаканом о стол и громко сказал:

– Смотри-ка, какие красавчики остроухие и длинноволосые появились в наших краях.

– Точно, – добавил другой. – А Финнегану как раз нужна красотка в салун. Работать.

И сделал неприличный жест рукой.

– Кому-то не нравятся длинные волосы? – обернувшись, спросил в пространство последний из черноволосых, не успевший ещё подняться наверх. На его щеках мелькнули красные пятна. – А я не люблю длинные грязные языки.

Финниган замахал ему руками из-за стойки, мол, иди и молчи, но было поздно. Четверо людей Билла были достаточно пьяны и самоуверенны, и теперь им дали повод.

– Ты смотри, наша красотка хорохорится! – воскликнул третий.

– А как она начнет петь, когда я буду ее объезжать! – снова вступил второй, и остальные захохотали.

"Началось" – тоскливо подумал Финнеган.

А в следующее мгновение черноволосый Фэйнор, только что стоявший у лестницы, оказался у стола. Неуловимо быстрый удар – и биллов парень грохнулся на пол, с силой треснулся головой о лавку, откатился к стене и скорчился там.

Загрохотали падающие стулья и защелкали затворы. Финниган, шепча богохульства, нырнул под барную стойку, нащупывая в нише снаряженный дробовик, а когда высунулся, увидел черноволосого и людей Билла друг против друга. На черноволосого наставили сразу три кольта. Но и он держал в руке кольт драгон и целился Марко прямо в грудь, каким-то чутьем найдя главного. И он был не один. Внизу у лестницы уже стояли двое его братьев, рыжеволосые и похожие до неотличимости, одинаково держа правые руки на отлете. В них блестели прямые ножи, и можно было не сомневаться, что прежде чем в них всадят пулю, ножи полетят в цель и ее найдут.

– А ну прекратите! – крикнул всем Финниган.

Никто даже не посмотрел на него.

"Сейчас начнется, и я всажу весь заряд в эту скотину Марко. А потом возьму деньги – и в бега. Здесь делать больше нечего, провались оно все в ад".

– Мы уходим, – вдруг сказал Марко, очевидно, взвесив шансы и поняв, что соотношение сил не в их пользу. – К вашему счастью, у нас ещё дела в городе. Вам время до завтра, чтобы убраться отсюда нахрен.

– Мы не ищем войны, – донесся громкий голос сверху с лестницы, и Финнеган понял, что самый высокий и очевидно старший из Фэйноров тоже здесь. – Но не приемлем угроз. Идите своей дорогой, и останетесь живы.

И эта книжность посреди хаоса упавших салунных стульев потрясла Финнигана чуть не больше самой драки.

Марко махнул стволом револьвера.

– Вы, берите тело и марш наружу.

Двое остальных подняли пострадавшего бандита. Лицо того было в крови, глаз заплыл; вторым глазом он с ненавистью смотрел на черноволосого, но так ничего и не сказал, пока его не вывели.

– Мы вернемся! – заявил Марко от порога и тоже вышел.

Ближний Фэйнор посмотрел им вслед такими же светлыми жуткими глазищами, как у брата, мазнул взглядом по самому Финнигану, он аж поежился, опустил револьвер и поднялся к спальням. За ним ушли и остальные. А зал салуна остался полупустым, и немногие оставшиеся люди в нем сидели очень, очень мрачные.

И они тоже бандиты и отморозки, и хорошо что их всего семь, подумал Финниган, и ему сделалось совсем грустно. Воспитанные, а такие же негодяи. Господь совсем забыл этот проклятый городишко, когда-то в насмешку названный Райским.

*

Последним вошёл в комнату Амрод, запиравший соседнюю дверь. Осмотрел дощатые крашеные стены и поморщился.

Маэдрос провел рукой по грубой ткани покрывала, по грубому же белью под ним – по крайней мере, оно было чистым. Сел на постель.

Остальные шестеро расселись следом за ним по кроватям.

– Не самый удачный первый день, но могло быть и хуже, – подытожил он.

– Охвостье дня, – фыркнул Карантир. – И то с нами попытались затеять ссору на ровном месте!

– То, что ты никого не убил, наша главная удача, – съязвил Амрод. – Нам и дальше тебя держать в четыре руки?

– Тихо, – сказал Маэдрос. – Мы не на войне, и ты будешь держать себя в руках, Морьо. Сам. Братья не обязаны каждый раз тебя останавливать.

– Ради чего? – с вызовом спросил тот. – Соблюдения условий? Внизу и так пахнет кровью, Старший, мы не сделаемся отличны от здешних, защищая себя от оскорблений! А защищаться от них необходимо, иначе нас сочтут ничтожествами и добычей!

– Мы достаточно пролили крови раньше. Я надеюсь, ты не объявишь мне, что пристрастился к этому?

– Нет, – бросил Карантир, выпрямляясь.

Маэдрос обвел всех взглядом.

– Я все же думаю, мы не оказались бы здесь, будь наше искажение настолько велико.

– Не больше, чем у них, – съязвил Куруфин.

– Не больше чем у них, – кивнул Маэдрос. – И не меньше. Потому мы и здесь, вероятно.

– Вероятно? – переспросил Куруфин.

– Есть что уточнить? Говори, – велел старший.

– Есть. Что делать дальше?

– Нам хватит ближайших забот с тем, чтобы найти способ освоить здешнее оружие, не выдавая своего незнания, чтобы не показаться дичью, – Маэдрос говорил это, а внутри нарастало чувство, что он упустил нечто очень важное.

– А потом? – спросил Куруфин настойчиво.

Маэдрос осекся.

– Кто-нибудь помнит что-то помимо правил и напутствия? – спросил вдруг Маглор очень медленно.

Шестеро посмотрели на него в упор.

– Ты хочешь сказать...

– Что от нас хотели? – перебил Маглор старшего брата. – Что нужно сделать?

В тишине было слышно, как скрежещет лапой собака на заднем дворе и как на кухне под перекрытиями гремит посуда.

– Разве это говорили не тебе? – спросил Куруфин.

– Я был уверен, что тебе!

– Да вы сдурели! Память как у адана!

– Мы только сегодня возродились, нам можно, – это Амрас зубоскалит. – Я так вовсе только в городе проснулся.

– Бабочка ты однодневка, и память такая же!

– А длинный язык тебе не жмёт, Турко?

– Тихо, – рыкнул Маэдрос негромко. Ставни брякнули. – Если никто ничего не помнит, это тоже неспроста.

– Думаешь, нас обманули, брат? – Куруфин смотрел в упор.

– И именно ты об этом спросил. Зачем бы им?

Тот промолчал.

– Перед тем, как мы заговорили, я был уверен, что ответ у нас был, – Маэдрос теперь смотрел Маглору в глаза. – Что он был хотя бы у тебя.

– Это значит, его нет ни у кого.

– Глупая шутка, – бросил Келегорм. И покосился вниз и вправо – коротко, почти незаметно. Но там никого не было. По-прежнему никого.

– Могло ли случиться, что мы забыли то, что собирались здесь делать? – спросил Старший, обводя взглядом всех шестерых.

– Каждый подумал, что помнит другой, – Куруфин сцепил руки. – Каждый положился на другого... И мы начали с того, что друг друга подвели!

Карантир залился краской от злости и смущения, которые у него вечно друг другу сопутствовали.

– Не будем продолжать унынием, – сказал ободряюще Маглор. – Если мы это действительно знали – мы это вспомним и довольно быстро. Например, после настоящего сна.

– А если так и не вспомним? – перебил его Амрод.

Медлить было нельзя.

– Тогда мы просто живём и занимаем здесь достойное место, – отрезал Маэдрос. – Попробуем вспомнить, каково жить, не воюя.

– Не то, чтобы место для этого удачное, – хмыкнул Карантир, но слово Старшего было сказано – и его решение приняли все. Братьев словно бы отпустила внезапная тревога.

– Не будем подводить друг друга наяву, – поспешно сказал Куруфин, – в незнакомом месте нельзя спать без охраны. Я первый.

Маэдрос хотел прервать его и назначить первым себя – но передумал и не стал портить несвойственную пятому брату заботу своими нравоучениями. Пусть заботится. Ему полезно.

– Тогда назначай остальных, – сказал он. Выглянул в окно – огромная луна клонилась к холмам, непривычно большая и пятнистая. Очертания самых ярких звёзд, казалось, тоже изменились... – А мое время будет в середине ночи, после захода Луны, – решил он. Хотелось посмотреть на звёзды без помех и подумать.

Братья ещё недолго посовещались, разделяя стражи между собой, затем трое средних ушли в соседнюю комнату, отделенную почти символической дощатой стенкой.

Маглор уже спал, свесив руку с лежанки. Старший занял место у окна, не раздеваясь, вытянулся и понял, что удобно разместить ноги он сможет, только забросив их на подоконник, так коротка оказалась ему кровать. Так он и сделал.

И попытался расслабиться и вспомнить, о чем говорили там... Перед тем, как дохнуло в лицо жаром степи и камни заскрежетали под копытами коня, и он проснулся прямо в седле.

Глава 2.1

– Значит, приехали семеро, и по мою душу, – сказал Большой Билл и повертел в руках сигару.

– Да чего ты вцепился в этих семерых? – спросил недоуменно Ник. – Да небось уедут они завтра из города, и черт бы с ними. А тебе припало их обязательно нагнуть?

– Нет у тебя, Ник, никакого политического мышления! – сказал Билл, поднимая палец. – Напряги мозги: откуда в этой богом забытой дыре возьмется вдруг такая банда? Это неспроста. А неспроста, сам понимаешь, в нашей дыре может быть только одно.

– Ты, босс, чего-то стал дергаться напрасно, а никакое не мышление. Кто ж против нас только семерых пошлет, будь они хоть десять раз дылды? Кто ж против нас всемером-то пойдет? Таких дураков нету, таких мы уже всех перестреляли, – сказал Дюк и заржал.

– А вот хлопот с ними будет немало, в самый раз, чтобы не связываться с этой семеркой здоровяков, – продолжил Ник, смутно чуя большие хлопоты тем самым местом, на котором сидел. – Если они до завтра отдохнут и уедут – и пусть проваливают.

– И стратегического мышления у тебя тоже нету, – сказал Билл с удовольствием. – И неудивительно, потому что ты глухой, как пробка. Слышал, что сказал Марко, который с ними сцепился в салуне? Что банковский охранник ему проболтался, что эти семеро приехали с Запада, зашли в банк и разменяли золото на доллары. А потом оставили большую часть наменянного в оружейной лавке. Вот что бы ты делал, если бы вез золото из Калифорнии?

– Держал бы наготове хорошие пушки наготове и никому бы ничего не светил.

– Да не заливай, ты бы весь вечер пьянствовал в салуне! – встрял Дюк.

– А они заехали, поднялись наверх, и все! – торжественно заявил Билл.

– У банды, едущей из Калифорнии, наверняка еще много золотишка, – заинтересовался Дюк.

– Этого мы знать не можем, – рассудительно заметил Ник. – Зато точно есть еще оружие и патроны. И какой нам интерес на них лезть, чтобы те патроны в зад поймать?

– Нет, ты не понял. А я тебе объясню, и поймешь. Первое, – Большой Билл загнул палец на левой руке. – Какие-то хрены почти без оружия приезжают в нашу дыру через пустыню, и при них золото. И они его не спустили, и никто по дороге их не грохнул! Значит – что? Значит, они это золото получили совсем недавно и недалеко.

Ник почесал в затылке и с сомнением хмыкнул.

– Два. Они как приехали, купили оружие, но не бухнули на радостях и не пошли по бабам, как все нормальные люди, у которых появились деньги! Значит, у них еще важные дела, и им нельзя расслабиться и выпить. Важные дела в наших краях – это я, сам понимаешь.

– А ты, Билл, не загибаешь?

– А ты что, сомневаешься?

Ник пожал плечами и замолчал. Если Билл закусывал удила, проще становилось с ним согласиться.

– И значит, надо их проверить на прочность. Предложить работу на меня. Они будут посговорчивее, если останутся без лошадей. Согласятся – значит, не по мою душу, скорее всего.

– Да на кой черт они нам нужны?

– Да не нужны они нам, – пояснил Билл и сделал выразительный жест, поясняющий, что с пришельцами сделать. – А если не согласятся – так точно за мной. Кто-то их нанял и передал им деньги совсем близко от наших мест.

– Чего-то больно заморочено… – засомневался Дюк.

– Угроза они, я говорю! Вот потому и вот поэтому, что я назвал! – повысил голос Билл. – А угрозу надо устранять заранее! А если повезет, у них найдется и еще золото, потому что моя голова стоит сильно дороже, чем несколько ружей. Вот я и говорю, – заключил он, – нету у вас никакого политического мышления!

Ник поднял руки, мол, сдаюсь, ты прав, босс.

– Так что скажи Марко, пусть прямо сейчас берет пару человек в помощь – и Дюка тоже – и отправляется обратно за их лошадками, которых он так нахваливал. Без лошадок они станут сговорчивее. Ну, или не станут, и нам будет проще.

Ник торопливо вышел и загрохотал вниз по деревянной лестнице.

***

Маглор услышал шаги в предрассветных сумерках. Небо едва начало светлеть, звёзды гасли, было серо и неожиданно очень холодно, и именно сейчас в конюшню входили чужаки – шагами одновременно тихими и уверенными, как люди, идущие по делу и имеющие на то право, не замышляющие ничего дурного. Едва слышно скрипнул дверной засов конюшни.

Вот только на памяти Маглора множество недобрых людей мнили себя вправе делать то, что делали.

Он ткнул Старшего в бок и, шепнув "я присмотрю", приоткрыл ставни и беззвучно выскользнул наружу прямо со второго этажа. Не слишком-то они были тут высокие! А вот тишину блюсти было надо – здешнее оружие слишком действенно против его ножа.

Тишина и незаметность сделались ему привычны за долгие годы, проведенные в одиночестве. Когда Маглор не хотел, его не могли заметить даже чуткие сородичи.

Он приземлился, как кошка, на четвереньки и бесшумно, встал и проскользнул в приоткрытую дверь конюшни, не скрипнув ни единой доской. А внутри уже тихо, но уверенно открывали стойла и пытались вывести их лошадей, а мальчишка-конюх, что ночевал здесь же, в пустом стойле, дрожал в нем, проснувшись, и Маглор слышал, как постукивают его зубы. Он встал, прижавшись к перегородке, и ждал. Очень деловито и уверенно тихие воры попытались первыми вывести тех, кого поставили в глубине конюшни – вороного жеребца, на спине которого сегодня очнулся сам Маглор, и рослую гнедую с рыжим отливом кобылу, на которой ехал Келегорм, и которой брат дал имя первым из всех.

Осень яростно взвизгнула, когда незнакомец попытался вывести ее из уютного стойла, ударила задом в дощатую стенку, вскользь задев чужака, и тревожно заржала. Остальные лошади тоже зашумели и заметались. А вороной даже ржать не стал. С коротким злым всхрипом он вытянул шею, схватил человека ровными желто-белыми зубами пониже плеча – и раздался сперва противный сухой хруст, а затем отчаянный крик. Переломленная как сухая ветка правая рука вора бессильно повисла, он отскочил, хватаясь за нее и продолжая орать. А снаружи донесся звух распахнутых ставень, и в конюшню, отбросив дверь и грянув ею о стену, ворвался Келегорм в совершенном бешенстве.

Маглор подождал ещё несколько мгновений – и увидел третьего человека, возникшего в дверях и поднимающего оружие. Вот его он и ударил, вынырнув из тени, безжалостно и с хрустом выворачивая поднятую руку в локте наружу, а потом выхватывая из нее револьвер. Раздался вопль, а за ним выстрел. Пуля продырявила стену где-то под крышей, а человек мгновенно бросился бежать, даже не взглянув, что с его спутниками.

Келегорм несколько раз с оттяжкой ударил в лицо лошадиного вора, затем промедлил, не желая бить не сопротивляющегося. Сорвал с него пояс с оружием, прежде чем тот потянулся к нему, и пинками погнал из конюшни прочь, приговаривая "руки оторву, если ещё раз к Осени протянешь!" Третий человек, держась за переломанную как бы не в двух местах руку, выбежал, шатаясь, следом.

– Кусака ты, Кусака, – весело сказал Маглор, подходя и гладя левой рукой черную бархатную морду. Жеребец и его опять укусил, ласково и едва ощутимо. Жизненная сила переполняла его, хлестала через край. – Ещё побегаешь с нами. Подожди.

Снаружи нашелся, кроме Келегорма, злой и заспанный хозяин гостиницы с коротким ружьем в руках.

– Конокрадов, пойманных с поличным, можно повесить, – с видимым удовольствием сказал он в лицо побледневшему вору.

– Пусть убираются, – заявил Маэдрос, наклоняясь из окна. – В другой раз я им своей рукой голову оторву.

Парень со сломанной рукой в ответ бросил злобно и отчаянно:

– Ты, дылда гривастая, думаешь, тебе это спустят?

– Вон пошел, – сказал Карантир из дверей, держа наготове свой револьвер. Брату отчётливо нравилось, как удобно лежит оружие в его руке.

– Ходи осторожней в этих местах, дылда, – ответил вор с распухшим и налитым кровью лицом. – Пукалка тебя не спасет.

Хозяин салуна потемнел лицом. Подождал, когда незадачливые воры отойдут подальше – те добрались до конца улицы и сели там на приземистых толстобоких лошадей – и с горечью сказал:

– Послушайте моего совета, не связывайтесь с этими. Такие вот здесь как-то убили парня за хорошие сапоги. Уезжайте утром же, вам лучше будет.

– Это ещё почему? – спросил Келегорм, усмехаясь.

– Это наверняка были люди Билла, и отпора они не простят.

– Кто такой? – спросил Маглор негромко.

– Большой Билл. Он хозяйничает в этих местах, как дома, а это его мерзавцы, – сказал хозяин, отворачиваясь, и пробормотал ещё ругательство себе под нос. – Повесить бы их, да некому.

– А... – Маглор ткнул Келегорма в бок и тот осекся.

"Не показывай своего незнания. У людей стражи порядка часто не справлялись с такими самозваными хозяевами".

"Ты ведь жил один..."

"Не все время. Я почти не жил с эльфами свои годы, это верно. А с людьми – доводилось".

"Похожими на этих?"

"Разными", – беззвучно вздохнул Маглор.

Братья поднялись в комнаты обычным путем, по скрипучей лестнице, но Маглор задержался. Вчера он уже приметил этот удивительный инструмент сложной формы, стоявший в углу большого зала за занавесом и защищенный от неприятных случайностей деревянными бочками. Сверху он был закрыт поверхностью из черного полированного дерева, и не было видно, как он устроен. Еще одна крышка прикрывала боковую поверхность, а рядом стоял стул.

Маглор поднял покрытую блестящим лаком крышку, посмотрел на ряд костяных и темного дерева пластинок, похожих на зубы огромного зверя. Коснулся их пальцами – белые пластинки легко продавились, и из недр инструмента вырвался глубокий низкий и гулкий звук, словно внутри что-то ударило по натянутой струне. Заворожённый, Маглор нажал на чёрную пластинку...

– Шли бы вы тоже спать, мистер музыкант, – хмуро сказал Финниган. – И так весь город перебудили.

Не то, чтобы братьям требовалось много сна, но тревожить их неумелыми звуками действительно не хотелось, и оттого Маглор поднялся наверх в особенно скверном расположении духа. Передавая стражу Маэдросу и растягиваясь на короткой кровати на набитом сеном матрасе, он уверился, что история со здешним самозваным хозяином ещё не закончена.

Он был уверен, что не заснёт, но нет – сон пришел сразу же. В нем не стреляли и не пытались убить. Во сне Маглор играл на том большом инструменте, с белыми и черными клавишами.

А проснувшись и еще не открыв глаза, он ощутил знакомое присутствие.

Братья были здесь. Все шестеро. Ему не пригрезилось, не приснилось.

Маглор лежал неподвижно, наполняясь потерянными и обретенными чувствами: ощущением своего тела, такого сильного и нового, ощущением присутствия себя здесь и сейчас, на тесной кровати с бельем из грубой ткани, ощущением, что они снова рядом и вместе, чтобы больше не расставаться.

Он слышал звуки проснувшегося человеческого городка, ясно и четко, вместе и каждый по отдельности: недовольные разговоры на кухне, лай собак, крики петухов и возмущенное кудахтанье кур.

Он открыл глаза и увидел чужую маленькую комнату с деревянными стенами, солнечные лучи, косо пробивающиеся через приоткрытые ставни, и Майтимо, который тут же повернул голову и улыбнулся ему.

И словно почувствовав это движение, на кроватях у двери зашевелились Младшие. И мягко прикоснулось к разуму утреннее приветствие Келегорма из соседней комнаты.

Маглор рывком сел и улыбнулся всем в ответ.

...Только спускаясь по лестнице, Маглор понял, почему он мешкал, почему ему так не хотелось выходить из комнат просить завтрак, а хотелось подольше подержать внутри себя утреннее счастье бытия.

Внизу его ждали.

Черноволосый, неровно стриженый усатый мужчина стоял у стойки со скучающим видом и цедил питье из низкого, неровного стакана. Тот самый, что вчера присутствовал при драке. Сегодня он был зол, и это виделось в его нетерпеливых жестах и в прищуренных глазах. Финниган за стойкой казался усталым и замкнутым, но искоса следил за каждым движением пришлеца.

– Кто главный в вашей банде? – спросил тот надменно. Намеренно надменно, понял Маглор сразу же.

– Говорите со мной.

– Я думал, ваш главный это длинный рыжий.

– Говорите со мной.

– Я Марко Фичино, меня к вам прислал с предложением мой босс, – пальцы этого Марко раздражённо сжались на стакане. Не был он доволен своим поручением, нет.

– После того, что случилось на рассвете?

– Не знаю, что у вас было, это не мое дело, бросил Марко пренебрежительно и зло. – Большой Билл предлагает вам семерым дело. Присоединяйтесь к нам.

– В чем именно? – спросил Маглор мягко.

– В больших делах. Нас много, но нам пригодится слаженный отряд из семерых.

– В какого рода делах?

– Не стройте невинность из себя! – Марко почти оскалился, потом заставил себя ухмыльнуться. – Серьезные дела для серьезных мужчин, не для всяких сопляков, впервые взявших в руки пушку.

– Это воровать лошадей, драться спьяну с гостями и убивать за сапоги? – уточнил Маглор.

– Кажется, ты не понимаешь, – теперь Марко улыбнулся почти весело. – Это не простое предложение. Билл предлагает один раз и отказов не любит. К тому же, парни, верните пушки хозяевам. Тогда договоримся. А если нет, больше вам в этом городе ни патрона не продадут без нашего разрешения.

– Кажется, вы тоже не понимаете, – сказал Маглор ещё мягче. – Мы не ищем ссоры, но командовать собой не позволим.

– Сдается мне, безбородый, ты издеваться пытаешься.

– Кажется мне, что вы не предложение нам делаете, а ищете предлог для ссоры.

Марко стиснул зубы.

– Хватит выкрутасов, – процедил он, – отвечайте уже, да или нет! Мне приказано привезти ваш ответ, и я его привезу, какой будет!

Его взгляд перебежал Маглору за плечо. Пригнувшись, по лестнице спускался Маэдрос, за ним виднелись сапоги Келегорма, и казалось, даже сапоги эти выражали его негодование. Маэдрос ступал легко, и лестница под его шагами скрипела куда тише, чем могла бы.

– Убирайся, – сказал он коротко.

Финниган за стойкой на мгновение ухмыльнулся и тут же усмешку спрятал.

– Ну что я могу сказать... – Марко удовлетворенно ухмыльнулся. – Уезжайте. Но до другого города вы не доедете. Уж это я вам обещаю.

Правая рука Марко дрогнула, словно он хотел схватиться за оружие. И Маглор вспомнил, что он спросонья без оружия, совсем, и Маэдрос тоже. Подумал о том, какие они все глупые и живые, и шагнул вбок, заслоняя Старшего.

Со стороны Финнигана донёсся металлический звук – он снова держал в руках свое короткое ружье. Со стороны лестницы тоже донеслось что-то такое.

– Уговор был, – сказал Финниган хмуро.

– Наплевать, – отозвался беспечно Марко. Развернулся и вышел, хлопнув дверью. А хозяин отвернулся, убирая оружие под прилавок, и в его ссутуленных плечах читалась тоска.

– Не смейте больше выходить без оружия, – прошипел им Карантир на родном языке, когда они поднялись наверх. Он сидел на лестнице рядом с Келегормом, изготовившись стрелять. – В отхожее место носите!

Опять оружие, подумал Маглор с тоской. Опять война. Опять тяжесть на поясе, которая чувствуется, даже когда штаны развязываешь. Этого ли он хотел, отвечая согласием на безмолвные вопросы там, в грёзах? На это ли он согласился – для братьев?

А хотел он – сесть за незнакомый инструмент, открыть его блестящую крышку, изучить устройство...

И в то же время он чувствовал, как привычная опасность заставляет его собраться, прислушаться к миру в поисках угроз. Но пока он слышал и видел лишь обеспокоенных братьев, да ещё топот копыт удаляющейся лошади.

– Верно ли я понял, – спросил Куруфин с тихой, медленной злостью, – что нас третий раз со вчерашнего вечера гонят отсюда прочь?

– Мы слишком хороши для этого жалкого поселения, – негромко сказал Амрод из комнаты.

– Может, подождем темноты? – добавил Амрас. – Мы получим преимущество и сможем обойти любую засаду.

– Да уж не жить тут устроиться, – фыркнул Келегорм.

– Проверьте оружие и снаряжение, – сказал Маэдрос. – Я не хочу здесь задерживаться, но мы должны быть готовы.

*

Билл почти успел доесть завтрак. На его тарелке дымился последний кусок яичницы и остатки бобов в томатном соусе. Но последнего движения ложкой он сделать не успел, потому что как раз вошли Марко и Дюк, и Дюк принялся сбивчиво и торопливо докладывать о событиях прошедшей ночи. А Марко мрачно молчал.

Ник, который завтракал рядом с Биллом, демонстративно вздохнул.

– Долбоебы, – сказал негромко Билл, отложив ложку, и Дюк замолчал враз.

– Кретины, – добавил Билл уже громче. – Уроды, Господь вас закопай. Тупые ублюдки ослицы и пьяного койота! Вы не смогли увести у них лошадей, так какого дьявола вы поперлись к ним с угрозами? Кто поверит сброду недотеп, которые даже с лошадьми справиться не способны? У вас голова совсем в задницу провалилась, дебилы рукожопые?

– Но мы подумали... – начал оправдываться Дюк.

– У вас в головах навоз, он думать не может, – заявил Билл и извлёк из кобуры кольт. – Говорите, кого из вас двоих теперь шлепнуть?

– Его, – дружно показали оба и злобно посмотрели друг на друга.

– Господи, – возвел Билл глаза к небу, – ну погляди на этих долбоебов. Они шли ко мне с плохими вестями и даже не договорились между собой, кто будет отвечать. Два придурка, – припечатал он и выстрелил.