Текст книги "Эльфы на Диком западе: Убить Большого Билла (СИ)"

Автор книги: Мария Кимури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Выстрелы в комнате звучали оглушительно. Пули рвали выглаженные доски под ногами провинившихся, и они прыгали, как на горячих углях, не смея, однако, выскочить в открытую дверь. Потом раздался щелчок, патроны кончились.

– Вон отсюда, тупицы задоголовые! – прорычал Билл вслед.

– А может, ну, всем нам отсюда поехать в город и грохнуть их там? – Дюк, выпрыгнув было за дверь, осторожно всунул внутрь нос.

– Дверь закрой!

Дверь грохнула.

– Думаешь, он бы правда кого-то из нас пристрелил? – озадачился Дюк, отдышавшись за дверью. Пуля Билла задела-таки его сапог, и Дюку очень хотелось выяснить, не задело ли ещё и ногу, но лучше бы без свидетелей.

– Нет, конечно! Мы нужны ему, дубина! – сердито сказал Марко. – И вообще он сегодня отходчив. Мог и дольше. Помнишь, он Гонсалеса по двору гонял? Высадил два барабана.

– Точно, – ухмыльнулся Дюк. – Весело было.

А внутри Ник задумчиво спросил:

– Нет, а действительно, нас тут восемь, чего бы не заглянуть в город? Покажем им, что нас много, они не посмеют.

– Ты так ничего и не понял, – покачал головой Билл. – Нет, я поеду в убежище. В город сейчас не надо. Мне – не надо. И на ферме этой несчастной сидеть не надо. А вот ты поезжай-ка туда, тихо, и скажи этому засранцу...

**

Глава 2.2

***

– Люди собираются, – сказал Куруфин негромко. Он сидел так, чтобы видеть улицу за окном, и вертел между пальцами нож, словно готовый метнуть его в любой миг. Эту привычку он принес из Нарготронда, и кто бы смог описать, как это бесило Маэдроса. Но сейчас Старший промолчал.

– Это не им угрожали, – Карантир тоже занимал руки, только иначе – револьвером, повторяя движения, показанные Такером вчера при разборе и сборке. Все быстрее и быстрее.

– Но если сюда придут за нами, они могут пострадать, – сказал Маглор. – Здесь нет ни каменных домов, ни укреплений, кроме частокола.

– Несмотря на поражающую силу оружия, – добавил Амрод. – Или глупы, или беспечны.

– Или нищи, – бросил Куруфин.

– Мы пока не сильно богаче. Нет даже дома из досок, – Амрас не устоял перед общим напряжением и ещё раз проверил, как раскладывается его составной лук со стальными накладками. Убрал за спину, затянул ремешки налуча. Привычному оружию он доверял больше.

– Наше оружие стоит всего этого жалкого города, – фыркнул Келегорм.

– Наше оружие против здешнего стоит совсем не так много, как ты привык, – вмешался Маглор, – твое самомнение может обойтись куда дороже.

– Они сейчас захотят говорить, – Куруфин усмехнулся. С его самомнением тоже все было хорошо.

– Главное, – хмыкнул Амрас, – пусть Турко молчит.

– Мальчишка!!

Куруфин поднял руку. Снаружи доносилось шарканье нескольких десятков ног, шелест одежд. Затем раздался низкий, хриплый голос, словно бы испорченный болезнью или постоянными выкриками:

– Эй, семеро смутьянов! Я Раф Уайлдер, шериф этого богом забытого... кхе... города Парадайз-Спрингс! Выходите, джентльмены, разговор есть!

Маэдрос тут же погрозил Куруфину кулаком. Тот перекинул ноги через подоконник и скользнул вниз, мгновение спустя Келегорм повторил это движение.

Маэдрос просто подошёл к окну и сел на подоконнике сам.

– Смутьяны? – поинтересовался он. – Мы?

На улице столпились люди, человек двадцать, больше мужчин, чем женщин, с оружием и без него. Некоторые попятились от Келегорма с Куруфином, спрыгнувших вниз и вставших у крыльца.

Мужчина, стоявший перед окном, не попятился, а только сильнее выпятил обтянутые клетчатой рубахой живот и грудь. К кожаной безрукавке у него была приколота массивная брошь в виде пятиконечной грубоватой звёзды. Той же формы, что звёзды на полосатой тряпке на доме менялы.

Служитель правителя?

– Вы, джентльмены... – повторил он, упирая руки в широкие бока. Люди Беора говорили про таких "поперек себя шире", и похвалой это было не всегда. – Вы приехали в наш мирный город, не прошло и суток, как нарываетесь на ссору и вот-вот затеете тут стрельбу!

– Мы? – повторил Маэдрос с интересом.

– А кто здесь поссорился с людьми Большого Билла, я, что ли? – вопросил мужчина. – Мне не нужны перестрелки на улицах города! И пострадавшие из-за вас тоже не нужны! Я тут должен соблюдать порядок в городе, типа того.

Вокруг зашумели, поддерживая говорящего.

– Не мы затевали ссору! – воскликнул Куруфин, делая шаг вперёд.

– Да какая нам разница! – отозвался Раф Уайлдер, расправляя плечи, словно старался стать ещё шире. – Проблемы начались из-за вас. Вали.. кхм... Уезжайте из города, да побыстрее, пока сюда не нагрянули. Не умеете держать язык за зубами, а кулаки в карманах – ваша забота.

Келегорм коротко засмеялся. Ближние к нему люди сделали шаг назад.

– Ты нас винишь в том, что мы посмели защищаться?

– Вы, парни, чего хотите, то и делайте, только не в городе! Деритесь, стреляйте, коней воруйте, хоть поубивайте друг друга. Но не здесь!

– Верно! – раздались голоса, в основном из задних рядов собравшихся. Маэдрос пробежал взглядом, выглядывая лица в толпе. Некоторые сразу опускали глаза. – Пусть проваливают! Нечего тут свары затевать!

– Да как вы смеете!...

– Припёрлись тут в чужой город и нос задирают...

– Под пули нас подвести хотите?

– Тихо!!!

От голоса возникшего на крыльце Маглора задребезжали ставни и стекла – в тех окнах, где стекла были.

Люди немного присели, ошеломлённые. Раф Уайлдер сделал шаг назад и явно на то обозлился.

– Спокойно, – сказал Маэдрос сверху. – Мы уедем. Стрельбы на улицах из-за нас не будет. Мы не станем подвергать опасности жителей.

– Все равно за вашими дощатыми стенами не спрячешься, – встрял весело Амрас, и внизу снова гневно загомонили.

– Вот только прежде чем мы уедем...

Куруфин поднялся на крыльцо к Маглору, и эти две ступени вместе с высоким ростом неожиданно приподняли его над толпой.

"Что ты хочешь?!"

"Кинуть камень в болото. Не хочу, чтобы мы сражались в одиночку, Старший!"

– Прежде чем мы уедем, – теперь голос Куруфина стал глубже и разнёсся над головами людей, – я хочу кое-что сказать! Это вам здесь жить! Рядом с вооруженным отрядом из десятков врагов. Мы готовы сражаться, а вы так и останетесь в своем покое и якобы безопасности? Будете годами терпеть, лишь бы не было стрельбы? Будете годами жить в страхе и платить им дань, я ведь не ошибаюсь? И вас даже не могут защитить!

Раф Уайлдер в несколько мгновений стал похож цветом на красный соус к вечернему хлебу.

– Вот только с нами этот ваш Большой Билл изрядно ошибся! – Куруфин тоже засмеялся так, что и от него шарахнулись. – Если нас назначают врагами без причины – тогда поверьте, эта причина появится! Мы уедем. Только не так, как вы думаете! И тем более, не станем ждать, когда нас найдут! Мы сами найдем его логово и разнесем его ко всем демонам! И всех, кому надоело бояться, я зову присоединиться к нам! – Он сделал рассчитанную паузу. – Мы поедем и убьем этого мерзавца!

Отзвучал этот голос, так похожий на голос отца – и стало очень тихо. Маэдрос вслушался в тишину – она была огромная, как гора, под ней клубилась темнота...

Недобрая тишина. Неуверенная.

"Это страх", – беззвучно сказал ему Маглор.

– Слышь, мальчишка, да ты совсем спятил, – вдруг раздался новый хриплый голос со стороны. Позади толпы возвышался на соловой лошади неожиданно чисто и аккуратно одетый для здешних мест жилистый мужчина.

Куруфин откровенно растерялся. Он явно ждал гнева, ещё лучше согласия и воодушевления – но не этого.

– Это тебе, сопляку гладколицему, умирать не страшно, – сказал жилистый. – А у людей семьи, жены, дети. Что они жрать будут, сложившись ради пафосных слов? Хочешь сдохнуть – иди и сдохни. Раскомандовался в нашем городе! Припёрся к нам весь из себя красивый, хрен с горы, и давай на смерть звать. Охота красиво умирать – вот и валите, умирайте. Без нас.

Руки Куруфина и Келегорма почти единым движением потянулись к поясам...

"Стоять!!" – крикнул Маэдрос Келегорму беззвучно. Маглор положил руку Куруфину на плечо, сжал.

– Вот как, – сказал Маэдрос с окна, глядя новому собеседнику в глаза. Он не был трусом, этот жилистый немолодой человек с обветренным лицом. Он, пожалуй, просто хотел, чтобы все стало как раньше. – Ну, а мы, видимо, слишком молоды, чтобы терпеть угрозы и оскорбления от разбойников. На том и сойдёмся.

Келегорм захохотал, в общей тишине это прозвучало очень глупо, но остановиться он никак не мог. Даже гневный взгляд Куруфина его не усмирил, Турко ввалился в двери гостиницы, сложившись от смеха пополам, и продолжал хохотать там, видимо, рухнув на стул.

Раф Уайлдер за это время попыхтел, сменил цвет лица на обычный, и теперь провозгласил:

– Мы ждем вашего отъезда!

Маглор и Куруфин отвернулись от толстяка, собираясь, видимо, угомонить Келегорма и подняться наверх. Некоторые горожане уже побрели прочь, другие остались, явно рассчитывая поглазеть на отъезд.

Скрипнула дверь поодаль справа, и низкий женский голос вдруг окликнул:

– Парни, подождите нас. Если насчёт Билла не шутите.

Тишина упала второй раз. И признаться, Маэдрос услышал в ней гораздо больше изумления, чем от Куруфиновой речи!

Все головы повернулись на голос словно одним движением. Соловая лошадь дернулась и замотала головой, словно седок зря дёрнул поводья.

Три женщины шли к ним по улице, и зеваки шарахались от них. Раздались недоуменные возгласы – "Донна, ты чего?", "Да вы шутите?", "Нэн, Ханна, рехнулись что ль?" Коренастая, почти седая немолодая женщина с волосами, забранными в узел, шла первой, за ней, как привязанная, деревянной какой-то походкой двигалась девица с мрачным и погасшим каким-то лицом, а замыкала это шествие широкоплечая, жилистая старуха, ещё довольно крепкая, но уже с лицом ссохшимся и изборожденным морщинами.

– Донна, хватит дурацких шуток, – сказал всадник.

Седая только отмахнулась досадливо, останавливаясь перед крыльцом и глядя поочередно то на Куруфина, то на Маэдроса. Старшего ищет.

Хватит ли этих троих, чтобы переломить общий страх?..

Подумав ещё о том, что ружья они удержать наверняка способны, и даже ещё три стрелка это лучше, чем только они семеро, Маэдрос соскользнул вниз, придержавшись рукой за подоконник.

Не то, чтобы высоко.

– Ну и здоров же ты, парень, – сказала Донна, запрокидывая голову. – Не голодал в детстве.

Смотрела она, хоть и снизу вверх, примерно так, как смотрела на них когда-то очень давно сестра деда. И без малейшего сомнения в праве так смотреть.

– Донна Диксон. Ты старший? Парни, если вы всерьез, вам пригодятся трое стрелков.

– Майтимо. Лошади есть?

– Староваты уже, но нам и не скачки устраивать. Сейчас заберём лошадь Нэн и поедем ко мне на ферму, соберёмся. Тут недалеко.

"Майтимо, ты с ума сошел!!!" – вспыхнуло голосом Куруфина у него в голове.

В ответ он мысленно погрозил кулаком ещё раз.

И тут вокруг загомонили разом. Потрясённо и негодующе.

Всадник соловой лошади кричал про бабью дурь, которая неизбежна. Раф Уайлдер – что это нарушение "общественного порядка". Ещё кто-то – что они на голову больны, и надо звать лекаря.

Донна хмурилась, ее широкое лицо застыло маской, губы сжались.

– А ну, хватит! – гаркнула она, наконец. – Я вам не девчонка на выданье! Своими женщинами командуйте!

– Донна, да что с тобой? Сама обезумела, и других с пути истинного сбиваешь?

Это ещё один человек выбрался из толпы, невысокий и плотный, и двигался он зажато и неверно, как тот, кто не владеет никаким оружием и плохо управляет даже собственным телом.

– Хватит, – согласился всадник на соловой лошади, проехав к ним сквозь толпу. – Хватит этого... Фарса. Ты храбрая женщина, но сейчас ты уже через край...

Этот тихий рычащий звук, наверное, никто из людей и услышать-то не мог в таком шуме. А вот соловая лошадь услыхала его даже очень хорошо. Даже лучше, чем Маэдрос. И дернулась прочь с испуганным визгом, потому что рычание гауров, даже отдаленное, пугало обычных коней ещё лучше волчьего или медвежьего.

Люди шарахались, всадник отчаянно ругался, стараясь справиться с лошадью и цепко держась в седле, но соловая рвалась прочь от опасности, и подчинить ее не удавалось.

Келегорм стоял снова в дверях гостиницы, наблюдая за безобразием с усмешкой. Маэдросу захотелось надрать ему уши за такое отношение к бедной лошади, но надо признать – удачно вышло.

Однако шум вокруг единственных людей, готовых разделить с ними опасности, начинал Маэдроса бесить.

– Достаточно, – сказал он, поднимая руку. – Никто не будет оскорблять моих стрелков. Никто не будет мешать свободным людям ехать с нами.

– В этом городе закон представляю я, – начал Раф Уайлдер, – и я ради безопасности запрещаю этим женщинам... Нэн, ты о дочери своей подумай!

Девушка с деревянной походкой, ни слова не говоря, сделала два шага вбок к Рафу Уайлдеру и молча плюнула ему под ноги. И двинулась за Донной все тем же скованным шагом.

– Ты, Раф, меня в кутузку в этом городе не посадишь, – сказала Донна. – Не пыжься.

*

Когда они вместе с тремя женщинами выезжали из города, Маглор придержал своего Кусаку и обернулся. Маэдрос тоже остановил Гнедого. Брат смотрел на молчаливую толпу позади них, и глаза его вдруг блеснули.

– Мы забираем лучших людей этого города. У нас все получится, – сказал Маглор вроде бы негромко, не так воодушевленно, как Куруфин, но этот голос было слышно словно отовсюду. А сказав это, он послал Кусаку вперёд.

Молчание за спиной у них налилось злостью – но так и не прорвалось ни единым голосом.

Глава 3.1

Маэдрос замыкал их маленький отряд, пока не убедился, что в спину ничего не полетит, а потом поравнялся с Донной на коротконогой рыжей в белых пятнах лошади. Ну как поравнялся – ее голова, конечно, была выше его седла...

– Вон там впереди наша... моя ферма, – сказала она, показывая рукой на пятно зелени поярче. Вся эта долина состояла сплошь из жухлой желтой травы и красноватой земли, с вкраплениями пятен тусклой зелени, но слева извивались полоски травы более сочной, чередуясь с небольшими пучками низких, уже желтеющих деревьев, и тянулись как раз куда показывала Донна. Ещё там стоял деревянный дом и при нем постройки без окон.

– Ручей? Родник? – спросил Маэдрос вслух.

– Да. У меня хорошая земля, из лучших в долине. Есть вода, родник бьет под скалами и течет через нее с зимы до середины лета. Сейчас вот ожил после дождей... Соберём припасы, патронов я набила много. Думала приехать к ним с оружием, все подкупала пороха и набивала патроны. Вам бы тоже лучше... приготовиться. Только быстрее, чтоб они первые не нагрянули, – Донна говорила чуть устало, не поворачивая головы. Маэдрос прислушался к ее чувствам, которые женщина не трудилась прятать – но нашел в ней лишь спокойствие, и что-то ещё под ним, подобное тихой радости, когда случается долгожданное или возвращается домой странник. Что-то вернулось в эту уставшую от потери и тяжёлой работы душу.

Стучали копыта по каменистой дороге, приближалась зелень и дом возле нее. Одноэтажный, с высокой крышей и окном под ней, он был обшит досками, как некоторые дома в городке, и вдоль одной стены тянулась галерея на деревянных столбах, а вверх торчала глиняная труба. Дом был меньше, чем показался издалека.

– Она говорила, будто это хороший дом, – тихо и недовольно сказал позади Куруфин, и Маглор также тихо ему ответил:

– Для здешних земель он хорош.

Правее дома стоял дощатый сарай с маленькими окошками, двери его были распахнуты. В большой загородке паслись одинокая чёрно-белая корова и другая лошадь, почти двойник Донниной. Куры бродили за домом и пили воду из крошечного не то прудика, не то глубокой лужи. А левее росли четыре молодые яблони, не потерявшие ещё листвы.

Вряд ли сам дом был из досок: эта деревянная обшивка скрывала, должно быть, тоже стены из тонких бревен, промазанных по щелям глиной. Но если вспомнить развалюхи из переломанных и растрескавшихся досок на окраине городка, косой и дырявый частокол вместо укреплений – этот дом будет лучше многих. Умеют ли тут вообще строить из камня?

– Заводите лошадей, – велела Донна, – пусть едят вволю. Несколько часов на сборы у нас есть даже в худшем случае. И то вряд ли он так сходу поднимет людей против вас.

– Скажи мне, – Маэдрос погладил доверчиво протянувшуюся к нему морду Гнедого, – как случилось, что в этих пустынных местах один человек собрал такой отряд? Здесь и четверо-пятеро должны быть силой.

– Я все расскажу в доме.

– Я оставлю кого-то дозорным, говори сейчас.

– Перескажете мне после, – отмахнулся Келегорм, хозяйски начиная расседлывать жеребца брата. – Идите в дом. Я о них позабочусь и посторожу. Не хочу в тесноту и под крышу.

Вздохнув, Донна расстегнула подпругу и сняла седло с лошадки. Пропустила ее в загон. Другие женщины тоже расседлали свою лошадь, пустили в загон и уверенно ушли в дом, прихватив свои мешки: не первый раз здесь были.

– Благодарю, – Маэдрос двинулся к дому сам, жестом зовя за собой и хозяйку, и братьев. Куры их не испугались, лишь уворачивались от их ног, и Донна заметила это и хмыкнула. Она была весьма внимательной, эта храбрая женщина, несмотря на всю душевную усталость. А значит, что-то придется ей вскоре объяснять. Но не прямо сейчас, сказал себе Маэдрос. Позже.

Входить внутрь ему пришлось изрядно нагнувшись.

Дом состоял почти весь из большой комнаты с камином, возле которого на полках стояла и висела кухонная утварь. Над ним на крюках висело ружье с двумя короткими стволами. Добротный квадратный стол, лавка при нем, несколько деревянных стульев с мягкими подушками, полочка с книгами и большой сундук с выдвижными ящиками составляли всю обстановку этого жилья. А, нет, в углу притаилась постель, сооруженная из дощатых ящиков. В обоих боковых стенах были закрытые двери.

А в полу посреди комнаты распахнулась крышка погреба, и две женщины деловито поднимали оттуда припасы – куски вяленого мяса. Ещё в доме пахло свежим хлебом, и Донна, едва войдя, выставила на стол корзину хлебных лепёшек, такого же жёлтого цвета, как вчерашние в гостевом доме.

– Надо поесть. Без завтрака же остались, – сказала она. – И вы тоже поешьте, – это было женщинам. На столе появился большой кувшин с потеками молока на боках.

– Мы же съедим все, – сказал Маглор, внимательно глядя на хозяйку.

– Ещё беречь тут, глупости какие, – отмахнулась она. – Сытыми надо действовать. Вытаскивайте все, там сыр и сухари.

Амрод, поймав взгляд Старшего, сделал жест второму рыжему и они, улыбнувшись женщинам, включились в работу. Молодая Ханна вздрогнула, едва не шарахнулась от них и, с трудом совладав с собой, принялась раскладывать по столу припасы. А там уже встал Маглор – скользнул туда незаметно, как у него теперь странно получалось. Подхватил корзину с хлебом у Донны, поставил на стол кувшин молока, нашел кружки и зачерпнул воды из ведра. Вышел бесшумно наружу, чтобы отнести хлеба Келегорму, вернулся, начал разводить огонь в камине.

От них шестерых в доме стало тесно. А ведь это был ещё не самый маленький дом, и он, Маэдрос, здесь стоял в середине комнаты, выпрямившись во весь рост.

Карантир нехотя занял место у стола и теперь резал своим охотничьим ножом на куски копчёное мясо, заворачивая куски в грубую бумагу, что подавала Донна.

А Маглор продолжал действовать с поразительной уверенностью, словно уже знал, как все устроено, и жить в незнакомой земле, в откровенно бедном человеческом доме для него было в порядке вещей. Он усадил Нэн в кресло и придвинул его к столу, чтобы там помогала и не мешала ему. Он дал в руки Ханне свои чресседельные сумки для укладки припасов и встал так, чтобы не мешать ей и не прикасаться даже случайно. Разведя огонь в камине, он подвесил над ним закопченный котелок, а затем ловко вымыл и вытер тарелки и чашки, ждавшие заботы в тазу с водой, попутно следя, чтобы у Карантира под руками были мясо и хлеб, которые тот резал привычными быстрыми движениями. Куруфин, замкнутый и напряженный, словно в ожидании нападения, подпирал стену возле двери, сжимая в руке нетронутый кусок хлеба. Близнецы заняли все место в погребе, и самым лишним Маэдрос сейчас ощутил себя.

Хлеб... за вчера и сегодня Маэдрос почувствовал себя самым живым теперь, с чувством пробуждающегося настоящего голода, с запахом сегодняшнего хлеба.

Он был живым меньше суток – и уже рассчитывал новый бой. Может быть, они сделали что-то неправильно по здешним меркам. Может быть, это Строители Мира испытывают их. Он надеялся, что жизнь, предложенная им, окажется не такой, как раньше... но если за нее сперва придется побороться, он был готов. Отойдя к сундуку с выдвижными ящиками, Маэдрос сдвинул стоявшие на нем мелкие фигурки и украшения в сторону и разложил свой оружейный припас. Повертел в пальцах трубочку из плотной ткани с головкой из металла. В каждой коробочке их было по десять штук, всего тридцать.

Словно в ответ Донна раскрыла один из сундуков и достала оттуда ещё одно ружье.

– Мне есть что предложить вашим мальчикам. У мужа тоже был карабин, постарше вашего, зато патрон можно к нему дома свернуть без затей. Вощеная бумага у меня тоже есть. Как поедите – сядете набивать. Тем более, вон у вас такой же Спрингфилд, как наш, – она кивнула на чехол, прислоненный Карантиром к стене. Выпрямилась и огляделась. – А сейчас давайте к столу сядем. Поедим по-человечески напоследок.

Младшие, выбираясь из погреба, переглянулись быстро. Но скорее всего, Донна ничего не угадывала, а лишь хотела сказать, что можно поесть, сидя за столом, а не на голой земле.

Они придвинули длинную лавку, сделанную, несомненно, то ли для большой семьи, то ли для гостей, и сгрудились вокруг стола всемером. Куруфин остался стоять возле очага, и был непроницаемо хмур. Он лишь взял со стола хлеба и сыра.

Маглор поднял с огня тяжёлую сковороду с торопливо обжаренным копчёным мясом, грубой вилкой разложил его по тарелкам и мискам и тоже сел. Женщины почему-то медлили приступать к еде, и Маэдрос, задумавшись, промедлил тоже, а глядя на него, не торопились и остальные.

Донна, Нэн и Ханна довольно дружно сложили руки над столом, и Донна заговорила, повторяя явно давно и прочно затверженные слова:

«Отец наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да придет Царство Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день, и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим, и не введи нас в искушение, но избавь нас от дьявола».

Это надо будет перевести на наш язык и разобраться, о каких долгах она говорит, обращаясь так напрямую к Всеотцу, подумал мельком Маэдрос.

Голос Донны сначала был монотонным, усталым, но затем налился внутренней силой, когда она заговорила уже другими, не заученными словами, свободнее и твёрже:

– Благослови эту трапезу, Господь наш, и поддержи на нашем пути. Взялись мы за опасное дело, и лишь на твою поддержку надеемся и верим, что ты не оставишь нас. И прошу, укрепи наши сердца и наши руки, чтобы держать ружья крепко и не поддаться страху.

Лишь после этого она позволила себе отпить из кружки и приняться за еду.

Укусив жёлтый бок лепешки, Маэдрос понял, что по-настоящему голоден. Он успел отвыкнуть от этого чувства, а прошлым вечером ел скорее из чувства необходимости, чем из настоящего желания. Желание пришло сейчас, вместе со свежим хлебом, полученным из женских рук, как принято дома, и с запахом мяса, наскоро приготовленного братом.

Казалось, вчерашняя поспешная еда из нескольких проглоченных кусков хлеба с сыром была не настоящей, и он впервые ест только теперь. Настоящий хлеб, пусть и непривычно жёлтый и странного вкуса. Мягкий сыр из тех, что готовят дома, чтобы быстро съесть. Ломти обжаренного в масле мяса, оставляющие на языке резкий, чуть сладковатый вкус. Молоко, сохранившее с утренней дойки немного пенки... Все показалось необычайно ярким и вкусным теперь.

– Хвала Господу за эту еду, – неожиданно церемонно сказала Нэн, когда еда на тарелках уже заканчивалась, и испытующе посмотрела на Амрода. Но ответил ей Маглор:

– Мы не привыкли обращаться к Создателю по мелочам.

Донна что-то беззвучно и грустно пробормотала одними губами, на вздохе. А затем, словно продолжая прерванный разговор, начала:

– Ну, так вы уже слышали, это Нэн, и стреляет она неплохо, это ее дочь Ханна, учительница наша, она стреляет похуже, но будет очень стараться. А я с молодости с ружьём обращаюсь привычно, муж хотел, чтобы я себя защитить могла, если что, и на охоту сходить. Ты, Майтимо, назови своих братьев, если хочешь, а потом я расскажу, что за Билл такой, с кем вы, парни, связались. Чтобы вы подумали ещё.

– Я Маглор, хотя для вас, наверное, Мэглор, – брат выговорил свое имя странно, но, возможно, так правильно на здешнем странном языке. – Музыкант и мастер на все руки. Брат Келегорм, который так не любит сидеть под крышей – охотник, лучший из нас. Мрачный брат, который не нашел себе места за столом – Куруфин, кузнец и мастер металла. Тот, что сидит справа от меня, зовётся Карантир, и он самый хозяйственный и жадный из всех.

– От растратчика слышу, – фыркнул немедленно тот.

– И эти двое неразлучников зовутся Амрод и Амрас, они мастера дерева и леса. Я это говорю затем, что ты, кажется, считаешь нас бродягами. Не то, чтобы прямо сейчас ты сильно ошибалась, но в целом это не совсем верно, – брат улыбался странной, непривычной улыбкой, какой раньше не было у него в разговоре с людьми.

Кажется, он их успокаивал.

Донна улыбнулась со вздохом.

– Все мы на земле странники, – сказала она. – Пройдем и уйдем, когда Господь определит. Теперь слушайте, парни. Этого негодяя зовут Билл Роджерс, по прозвищу Большой Билл, и он приехал из Техаса. Торговал там скотом. Говорили, что он там с конкурентом что-то не поделил, убил его и бежал сюда. Но приехал он уже при деньгах и с несколькими подельниками. Они заняли заброшенную ферму в стороне от города. Он сказал, что хочет честно вести дело, и поначалу правда скупал скот в окрестностях, а еще ему коров пригоняли с юга. А потом скот на фермах стали воровать, и все чаще и наглее.

Рик Дилан, он был командир волонтеров, и мой муж Александер стали искать воров – и поняли, что следы ведут к людям Билла. Мы подняли шум, но мэр заявил тогда, что во всем разберется и все решит. После этого Билл с людьми и скотом исчезли с фермы.

– Но из ваших мест не ушли, – кивнул Маэдрос.

– Нет. Они перебрались в каньоны к северу от города, и скоро скот продолжили воровать. И к Биллу тем временем пришли еще люди, и с юга все чаще пригоняли стада. А потом нашли убитыми двух наших коровьих парней, – ничего смешного в истории не было, но Маэдрос невольно усмехнулся забавному слову, явно означавшему погонщиков скота. Маглор же кивал, словно история развивалась именно так, как он предполагал. – Это было чуть больше года назад, в прошлом сентябре. Александер и Рик собрали людей на площади, ругались с мэром, требовали, чтобы шериф ушел, раз не справляется. Стали набирать мужчин в патрули. И вот тогда оно началось…

Донна вздохнула, справилась с собой и продолжила:

– Рика через два дня убили прямо на площади, выстрелом в спину. А потом Александера застрелили возле фермы. И еще убили нескольких человек, кто первыми в патрули записались. А других припугнули, у кого дети, или дочка, как у пастора, или дела серьезные. А потом мэр заявил… – Донна запнулась, рот ее стал жестким, – что они с Биллом как бы "сожалеют об инцидентах" и договорились, как он сказал, "жить мирно и не мешать друг другу".

– И теперь Билл хозяйничает во всех окрестностях, – кивнул Маглор. У него снова сделалось грустное лицо, словно он лишь слышал подтверждение своим мыслям. Смутно Маэдросу вспомнилось, как он прежде – там – пытался узнать об одинокой жизни брата, но тот делился мало и неохотно.

– Вот год так и живем, – сказала Донна. – К военным один ковбой доехал, но без толку: велели сидеть, пока серьезные люди разбираются, и выгнали взашей. С окружным шерифом у Билла тоже все схвачено, мы по истории с угонами узнали. А Рафа вы видели.

– А Рафу Билл приплачивает, – добавила Старая Нэн, скривясь, – чтоб не смотрел, куда Биллу не надо.

– Но что же правители? – спросил Амрас хмуро.

– Кто? Федералы из Вашингтона? – удивилась Донна с горькой усмешкой. – Да кому мы там нужны! Мы ведь даже не государство, мы свободная самоуправляемая территория Аризона, дыра в тысячах миль оттуда…

– Да и слава богу, – встряла Нэн, – одни проблемы от них.

Аризона. Вот как зовутся эти пустынные земли, не нужные даже правителям. Еще крупица знаний. И легкое удивление – что даже в такую глушь забрались жить люди, и по доброй воле.

– Вот так оно все, парни, – подвела итог Донна. – Я уже, считайте, сама готова была идти. Коров распродала за это время, не справлялась никак. Покупала порох, готовила патроны. Завещание втихую составила. Нэн меня поддерживала и помогала, но думалось, что одна пойду. Да вот теперь, хвала Господу, не одна.

«Одна против отряда. Смелая», – беззвучно одобрил Амрод, его высокомерное лицо смягчилось.

«Если бы я так управлял своими людьми, позволяя их грабить заезжим разбойникам, что я был бы за князь?» – прозвучала презрительно мысль Карантира.

«Возможно, людской», – отозвался Маэдрос хмуро. А вслух спросил деловито:

– Сколько при нем людей?

– Человек тридцать, а точного числа никто не знает, – отозвалась Донна. Братья коротко переглянулись. Три десятка таких, как оскорбители из гостиницы и лошадиные воры, были бы не слишком страшны. Если бы не новое оружие…

– Когда Билл явился, при нем было восемь человек, помощники и погонщики. Но он набрал еще, здесь и на юге. У его подручного Марко – отряд в дюжину бандитов.

– Уже меньше. Трое после вчерашней встречи не бойцы, – уточнил Карантир.

– Значит, десяток остался. От этих больше всего бед. Еще полтора десятка погонщиков скота, это народ попроще. И я слышала, еще кого-то он нанял в Мексике, но в город они не заходили.

– Оружие? – спросил Маэдрос.

– Вооружены все. У кого-то карабины, у остальных кольты, бандиты Марко при ножах. У мексиканцев еще мачете могут быть. Длинные ножи такие, – уточнила Донна после вопросительного взгляда, и показала руками. Не слишком большие.

– Пушка, – напомнила Нэн.

– Это слухи, – хмуро возразила Донна, – никто ее не видел.

– Пушка? – Маэдрос поискал в памяти, но для слова cannon не пришли никакие мыслеобразы. Такого предмета в его прошлом не было.

– Рассказывали, что у Билла есть пушка, – сказала Донна нехотя. В ней всплыл некий страх – но словно бы не предмета разговора она боялась. – Однажды он угрожал, что прикатит и разнесет из нее весь город. – Посмотрела на братьев и добавила: – Колесная пушка с мексиканской войны. Не понимаете?

«Пороховое оружие большого размера?» – услышал Маэдрос в голове обеспокоенный голос Куруфина. – Бывает и такое? Плохо! Слишком сложно для этих диких мест!»