Текст книги "Прикосновение Змея (СИ)"

Автор книги: Мария Камардина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

– Может, вы вообще без меня сходите?

Оба спорщика скептически взглянули на него, затем – упрямо, – друг на друга. Кир посмотрел на одного, на второго, вздохнул и сложил руки на груди.

– Значит, так. Идет Ильнар. Иду я. («И пусть кто-то попробует возразить», – дополнил про себя интуит. Командир этого говорить не стал, но по лицу его все читалось и без слов.) И идет Эл. Ваша задача, – он строго посмотрел на сферотехников, – рассчитать оптимальное соотношение груза и расстояния, на которое мы сможем переместиться.

Фин сердито выдохнул сквозь зубы. Ильнар понимал его чувства, и сам предпочел бы отправляться в путешествие с напарником. Но, как ни печально, майор был прав. Без помощи Эла его шансы добраться до лаборатории ничтожны. А Кир – единственный, кто худо-бедно знает местность.

Интуит тихонько вздохнул и положил руку напарнику на плечо.

– У меня к тебе просьба. Как к лучшему другу.

Фин, явно сообразив, что последует за этими словами, скорчил мрачную рожу:

– Свинья ты, а не друг. Ну?

– Кто-то должен будет присмотреть за Кеарой.

– С удовольствием, – мрачно буркнул напарник. – Возьму и женюсь на ней сам. Когда вас с Элом сожрет какая-нибудь тварь, должен же будет ее кто-нибудь утешить… В смысле, девушку, а не тварь. И меня тоже – если ты не вернешься, некому будет компенсировать мне байк.

– Но-но, – интуит шутливо пихнул его локтем в бок. – Я вернусь.

– Уж постарайся. – Напарник вяло отмахнулся и поднялся. – Ладно, что там с этой вашей энергией? Чем скорее начнем считать, тем скорее я избавлюсь от лицезрения твоей ухмыляющейся физиономии.

Возня с порталом затянулась до ночи. Работой такого масштаба Ильнар занимался впервые, и к энтузиазму первооткрывателя примешивалась немалая доля скептицизма – а вдруг не сработает? А вдруг сработает – но не так? Слова Таро о судьбе чересчур самонадеянных магов заставили сферотехников проверить все расчеты трижды, но в теории план выглядел безупречно.

Правда, от прогулки по зимнему лесу отвертеться не удалось. Чтоб отправиться в путь втроем, пришлось оставить большую часть вещей. Со слов Эла выходило, что несчастному пациенту нужен чемодан лекарств, трехразовое питание и едва ли не кровать на колесиках, Кир, напротив, предпочел бы бросить все лишнее и переместиться подальше. Ильнар был уверен, что суровый майор способен выжить в Диких землях зимой даже с одним ножом, но насчет себя, и тем более доктора, крепко сомневался. К счастью, использование сферотехнических матриц давало возможность не тратить энергию портала на открытие прохода, только на поддержание. Сферотехники рассчитали несколько вариантов, и в итоге оптимальная точка выхода из портала оказалась примерно посередине между монастырем и лабораторией, недалеко от помеченной на карте железнодорожной станции.

Вопрос с неизбежным повышением фона решился на удивление легко – как выяснилось, именно завтра прогноз обещал всплеск активности проходящей под городом и монастырем магической жилы. Датчики, скорее всего, начнут сбоить, и работающий портал вряд ли кто-то заметит. Несколько дополнительных щитовых матриц по периметру зала заглушат остаточное эхо, закрыться проход должен будет сам.

Ну, в крайнем случае, один сферотехник, способный запечатать разрыв, в монастыре все-таки оставался.

* * *

К ночи погода испортилась. Снаружи завывал ветер, метель яростно билась в окно, шуршали по стеклу бессильно осыпающиеся снежинки. Ильнар валялся на кровати поверх одеяла – ему было слишком жарко, чтобы накрываться, – и старательно, но безуспешно пытался заснуть. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором начинали мельтешить чертежи и формулы, от напряжения ныли виски. Таро уверял, что план сработает, расчеты говорили о том же, но сферотехник никак не мог избавиться от мерзкого ощущения, что где-то ошибся, забыл что-то важное…

«Спи уже, наконец».

«Не могу».

«Сходи к Элу за успокоительным. Если ты не выспишься, шансы на ошибку только возрастут».

Ильнар раздраженно выдохнул и повернулся на бок, лицом к стене. За окном царила ночь, но от стекла исходило неяркое голубовато-белое сияние, напоминавшее лунный свет. В полумраке хорошо было видно узор на обоях – абстрактно-цветочная роспись, светло-синим по темно-синему, листики, веточки, лепестки… Голова почти перестала болеть, глаза закрывались, но сон не шел.

Жарко.

Кувшин с водой стоял на тумбочке, но тянуться до него не хотелось, и вставать не хотелось, и вообще не хотелось ничего – только лежать и бездумно водить пальцем по нарисованным листьям. Можно закрыть глаза, и в пульсирующей темноте под веками все тот же узор, листики-веточки-лепестки, серым по черному, они летят в лицо, словно хлопья пепла, и бабочки порхают алыми искрами, обжигают кожу прикосновениями крылышек, их столько, что каждый вдох дается с трудом, змеевы потроха, почему же так жарко…

Ильнар вздрогнул и открыл глаза. Кое-как приподнялся, сел, вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Руки дрожали, кувшин пришлось держать обеими, и все равно вода плеснула на грудь, такая холодная, что зубы заломило, а по спине и рукам понеслись вскачь стада мурашек. Но это было неважно, он пил – и не мог напиться, словно умирающий в пустыне, и холодные струйки текли по подбородку и шее, немного, но освежая разгоряченное тело.

«Вторая стадия», – шепнул Таро, и Ильнар, поперхнувшись, чуть не выронил кувшин.

«Вторая стадия чего?»

«Змеиной болезни. Твое тело продолжает меняться, в нем накапливается избыток энергии. Знаешь, как плавятся провода при скачке напряжения?»

О да. Ильнар отставил кувшин, стянул с себя промокшую футболку, поднялся на ноги. Переждав короткий приступ головокружения, он медленно дошел до умывальника, включил воду и сунул голову под струю. Стало легче. С волос по коже потекли холодные ручейки, он окончательно намочил майку и растерся влажной тканью, чувствуя, как возвращаются силы и способность соображать.

Похоже, настало время проверить на себе волшебную силу местных лекарств.

Зеленая жидкость, одуряюще пахнущая мятой и яблоками, ледяным комком ухнула в желудок, оставив горький травяной привкус во рту. Дыхание перехватило, и интуит закашлялся – ощущение было такое, словно он разом проглотил полчашки очень холодного желе, и оно недовольно колышется и дергается внутри, медленно тая. Но средство оказалось действенным, уже через несколько минут «желе» растаяло окончательно, и жар ощутимо спал.

Некоторое время он стоял, прислонившись к стене, и даже не пытался думать, наслаждаясь ощущением прохлады. Потом последние слова мага достигли сознания, и интуит задумчиво сдвинул брови.

«Я могу куда-то сбрасывать этот самый избыток?»

Таро тихонько вздохнул.

«Если ты о том, чтобы использовать магию… Ты ведь помнишь, чем это заканчивается».

Свалиться с очередным приступом – или медленно поджариваться изнутри. Шикарный выбор.

«Тебе лучше спросить Эла».

Ильнар мельком взглянул на коммуникатор – час ночи. Доктор за день тоже вымотался, и было бы плохой идеей ему мешать. До утра можно и потерпеть.

«А потом он тебе выскажет все, что думает насчет твоей безответственности по отношению к собственному здоровью».

Не только выскажет, он и побить может. Интуит вздохнул и принялся разыскивать в рюкзаке сухую футболку.

«Между прочим, я даже не знаю, где его нужно искать».

«Между прочим, ты интуит. Чтобы найти Эла, тебе даже магия не нужна».

Возразить он не успел. В дверь неожиданно постучали, Ильнар вздрогнул и обернулся. За одну секунду в голове пронесся добрый десяток предположений о том, кто именно мог наведаться к нему посреди ночи – от Дареи (или Джании), решившей возобновить вчерашнюю беседу в более приватной обстановке, до Лейро, взявшего резиденцию штурмом. И еще неизвестно, какой из вариантов страшнее.

Впрочем, вероятнее всего был вариант, что Эл профессиональным чутьем уловил изменения в состоянии пациента и пришел разбираться. Ильнар быстро натянул сухую футболку, распахнул дверь…

В коридоре стояла Кеара.

От неожиданности он не нашел, что сказать, и лишь молча глядел на нее. Света в коридоре почти не было, лишь неярким фосфорическим сиянием мерцали узоры на стенах. Они реагировали на движение, с каждой секундой сияние вокруг девушки становилось ярче, голубоватые отсветы падали на ее лицо, отчего оно казалось еще более строгим и печальным. Распущенные локоны падали на спину, край наброшенного на плечи пледа собрался у ног тяжелыми складками.

Кеара поудобнее перехватила углы пледа, заворачиваясь плотнее, и без улыбки спросила:

– Впустишь?

Чисто теоретически, конечно, можно сказать «Нет». Ильнар на секунду прикрыл глаза, потом кивнул и посторонился. Она медленно прошла в комнату – даже прошествовала, плед с шуршанием вполз за ней, словно шлейф королевской мантии. Ильнар закрыл дверь и, не оборачиваясь, поинтересовался:

– Ты ведь представляешь, что на все это скажет Эл?

Не то чтобы он всерьез боялся неодобрения друга, но все-таки – девушка приходит ночью в спальню к мужчине. Что должен сказать ее ближайший родственник?

Жениться заставит, однозначно.

Ну и отлично.

– Что-нибудь нецензурное, я полагаю, – равнодушно бросила Кеара. – Тебе виднее.

О да, ассортимент выражений, с помощью которых Эл выражал крайнее недовольство, Ильнару был хорошо знаком. Он с коротким смешком обернулся. Кеара стояла у окна вполоборота, свет озарял ее каким-то неземным сиянием, и, святые небеса, какая же она красивая… Вот она поворачивается, поднимает глаза, и отчаяние в ее взгляде обжигает, и хочется то ли немедленно сгрести ее в охапку и никогда не отпускать, то ли пойти и набить морду тому, кто посмел ее обидеть…

А, ну да. Кандидат на мордобитие, в общем-то, один.

Они шагнули друг к другу одновременно. Кеара с коротким всхлипом уткнулась лицом в его плечо, он прижал ее к себе, вместе с пледом, ощущая ее дрожь сквозь плотную ткань. Что говорить, он снова не знал, и особенно остро жалел, что даже маги не умеют читать мысли и передавать их друг другу. Потому что высказать словами все свои чувства он не смог бы при всем желании.

Змеевы потроха… Ну нет, нет у него никакого права вот так стоять, дышать запахом ее волос, жадно и глубоко, без возможности надышаться. Руки оторвать за попытку обнять, пристрелить, как бешеную собаку, за один лишь намек, за крошечную надежду, что у них может быть хоть что-то! Ведь нет же у него никакого будущего, две недели – а за ними темнота, и никто во всем мире не сможет сказать, что там, в этой темноте, и есть ли хоть что-то после!..

– Тебе лучше уйти.

Голос прозвучал хрипло, слова с трудом пропихнулись сквозь стиснутое спазмом горло. Видит небо, говорить хотелось совсем другое, да и не говорить вовсе, но…

– Пожалуйста. Уйди, а?

Она чуть отстранилась, и он едва не зарычал – так не хотелось ее отпускать.

– Прогоняешь?

Он помотал головой. Ну куда он может ее прогнать, если в его мире больше и нет ничего, кроме нее? Вся его вселенная сейчас – ее голос в темноте, ее руки, которые ерошат волосы, гладят лицо, и хочется плавиться от нежности, обнимать ее крепче, мурлыкать в ответ на прикосновения…

И застрелиться тоже хочется, потому что нельзя, нельзя, нельзя же!..

– Предупреждаю. Кеа, я…

– Тогда молчи.

Она все ещё не умела целоваться.

Но это было уже неважно.

Ментальный блок сдался первым, и собственные эмоции, более ничем не удерживаемые, ударили в голову. Остатки самоконтроля все ещё пытались что-то запрещать, но плед падает к ногам, а ее блок тоже медленно растворяется, обнажая ауру, открывая душу, и это страшно и прекрасно до безумия – понимать, что тебя, идиота, все-таки любят. И хочется приникнуть к этой любви, как умирающему в пустыне – к источнику, впитывать ее, словно живительную влагу, наполниться ею и вернуть обратно – со всей полнотой и силой, на какую способен. Целовать ее губы, ладони, волосы, и нет между ними ничего, кроме тонкой ткани ее ночной рубашки и его футболки, и во всем мире тоже больше ничего нет…

И ничего не будет, если не остановиться.

Он медленно, нехотя отстранился, выпрямился, закрыл глаза, всей кожей ощущая ее удивление и растерянность.

– Ты… меня не любишь?

Вместо ответа он наклонился, подхватил с пола плед и снова укутал ее плечи, обнял поверх плотной ткани.

– Люблю. Поэтому… не надо. Не сейчас.

Она коротко вздохнула, и все ее чувства читались легко и ясно – смущение, страх, осознание, и она уже жалеет, что пришла…

– Я весь день думала… Наставница говорила о ребенке, и я… Если ты уйдешь… погибнешь там…

Она тихонько всхлипнула и попыталась отстраниться, но отпускать ее сейчас было смерти подобно. Ребенок? Серьезно?

– Я вернусь, – пробормотал он, утыкаясь носом в ее макушку. – Вернусь, слышишь? Избавлюсь от Таро. И вылечусь. Ты выйдешь за меня замуж. И будет тебе ребенок. Хоть пятеро. Сколько захочешь. Я брошу магобезопасность, займусь… не знаю, чем, хоть айринги строить пойду. У нас будет дом. С садом. И собака.

– Кошка.

– Неважно, хоть куры. У нас все будет, слышишь? Я вернусь к тебе. Я всегда иду к тебе, и как бы плохо мне ни было, без тебя мне ещё хуже. Я вернусь.

Она смотрела снизу вверх, запрокинув голову, доверчиво и нежно, и он сам был готов поверить своим словам. И как не поверить, если это и было правдой? Разве он не шел на ее голос, сквозь бред и бабочек, просто потому, что не мог иначе? Разве он сможет сгинуть в этих проклятых Диких землях, если будет знать, что она ждет?

Нет, конечно.

Ему придется выжить и вернуться, даже если это невозможно в принципе.

Потому что она будет ждать.

Кеара неожиданно всхлипнула, глубоко вздохнула, явно стараясь сдержать слезы – и все-таки разрыдалась. Вот ведь, вторая футболка за ночь промокает… Интуит решительно подхватил невесту на руки и шагнул к кровати. Рыдать стоя всю ночь – идея так себе, и лучше сесть, прислонившись спиной к стене, удобно устроить ее на коленях и, крепко обняв, баюкать, как маленькую, давая выплакаться.

Ей ведь страшно. Настолько, что она решилась явиться к нему среди ночи, и можно спорить на что угодно – она тоже не могла заснуть. Заводила свою шкатулку, пила успокоительное, но ничего не помогало.

И ему самому хочется выть от мысли, сколько времени они потеряли – и сколько его у них осталось. Но об этом лучше не думать. Молча обнимать ее, вдыхать запах, прижиматься щекой к пушистой макушке, слушать, как медленно выравнивается ее дыхание. Говорить о бабочках, об оставшихся дома сферомеханических цветах, о потусторонних монстрах и тренировках… да неважно, о чем, лишь бы она слушала, тихо смеялась, задавала вопросы – и не думала о том, что будет завтра.

Ей все-таки удалось заснуть – у него на руках, положив голову ему на плечо. Несколько минут Ильнар сидел в тишине, слушая ее дыхание, осознавая, что ему самому придется спать сидя и не двигаясь. Если бы месяц назад ему сказали, что он будет сидеть со спящей девушкой на руках, бояться пошевелиться, чтоб ее не разбудить, и чувствовать себя при этом совершенно счастливым идиотом, он бы, наверное, посмеялся.

«И что дальше? – задумчиво поинтересовался Таро. – Ты ведь действительно завтра уйдешь, и далеко не факт, что вернешься».

«Зато вот прямо сейчас у нас все хорошо, – отозвался Ильнар, стараясь устроиться поудобнее, не потревожив невесту. – А о том, что будет завтра, подумаем завтра, ладно?»

«Ладно, – неожиданно легко согласился маг. – Может, ты и прав. Спи, завтра рано вставать».

Ильнар хотел возразить, что уж теперь-то он вряд ли сможет заснуть, но тут же зевнул. Глаза начали закрываться словно сами собой, как-то это подозрительно…

«Спи», – повторил Таро. Очень хотелось возмутиться, и он ведь совсем не просил себя усыплять… не спать… змеев колдун…

На границе сознания прозвучал легкий смешок, и Ильнар окончательно отключился.

* * *

Просыпаться с ощущением, будто накануне попал в стиральную машинку в режиме отжима, похоже, стало традицией. Ильнар со стоном потянулся, затекшие мышцы возмущенно взвыли. Все-таки спать надо лежа…

Он кое-как разлепил глаза. За окном едва-едва начало светать, в комнате было сумрачно. И откуда взялось странное ощущение, что чего-то не хватает?

Ах, да. Не чего-то, а кого-то.

Окончательно проснувшись, он огляделся, но напрасно – Кеары не было. Видимо, ушла, пока он спал. Надо ж было так задрыхнуть, чтобы ничего не почувствовать… Кстати.

«Какого Змея?» – очень спокойным тоном поинтересовался он. От Таро пришло ощущение удивленного внимания. Ильнар вздохнул.

«Какого Змея ты меня усыпил – это раз. И два – какого Змея я узнаю об этой твоей способности, когда я спать не собирался, а не когда приходилось глотать снотворное?»

«Что касается второго вопроса – ты не спрашивал, а навязываться – не в моих принципах».

«И что же случилось с твоими принципами вчера?»

«С принципами – ничего. А вот тебе нужно было отдохнуть, что бы ты по этому поводу ни думал».

Маг немного помолчал и ехидным тоном добавил:

«К тому же, девушка все равно спала, так какая тебе разница?»

Ильнар сердито засопел, но вредный колдун был прав. Выспаться действительно удалось, даже голова – о, чудо! – не болела. Вот только ощущение жара где-то в основании затылка осталось, да и чешуя на шее, увы, не приснилась…

«Умывайся и приводи себя в порядок. Чем раньше вы отсюда уберетесь, тем лучше. Сомневаюсь, что Лейро не в курсе, куда вы делись».

«Думаешь, он уже все знает?»

«Если бы знал, уже брал бы монастырь штурмом. Но он может догадаться в любую минуту, если и не сам, то провидица подскажет».

Ильнар вздохнул и заставил себя подняться и включить свет. Белый круглый шар под потолком осветил смятую постель, полупустой кувшин на тумбочке, брошенный у окна рюкзак, встроенный шкаф, узор на дверцах которого в точности повторял рисунок на стенах. На плитке в ванной узора не было, синий кафель, белый фаянс – ничего лишнего. Хорошо, что за двести лет модернизировали не только библиотеку, но и сантехнику, вот разве что краны в виде цветков и листьев слегка раздражали – пока поймешь, как включить душ, замерзнуть можно.

Хотя что-то, а замерзнуть ему точно не грозит.

Горячая вода – чтобы расслабить мышцы. Струйки скользят по чешуе, она прилегает плотно-плотно, и руки почти не чувствуют температуры воды. От запястья до локтя уже не осталось ни единого свободного участка кожи, по шее и плечам тоже помаленьку расползались отливающие перламутром дорожки. Лицо пока еще свободно, и снова нужно бриться. Интересно, когда чешуйки доберутся до подбородка, щетина перестанет расти?

Холодная вода – чтобы освежить голову и хоть немного пригасить жар внутри. Казалось, что в грудной клетке притаился крошечный огнедышащий дракон, время от времени он выдыхал пламя, пуская по венам волны кипятка, а по спине – стаи мурашек. Но от холодной воды дракончик притих, задремал, к голове вернулась способность соображать, и этим нужно было пользоваться.

«Сначала тебе нужно позавтракать, – проворчал маг. – И показаться доктору».

Ильнар закатил глаза. После душа и легкой разминки организм перестал жаловаться на жизнь, а при воспоминании о Кеаре настроение неуклонно повышалось.

«Я пока не настолько плохо себя чувствую, чтобы беспокоить доктора».

«Сейчас обеспечу «настолько плохо». Ты понимаешь, что от твоего состояния во многом зависит, получится у нас что-нибудь или нет, маг-недоучка?»

«Надо же, какая трогательная забота. Раньше тебя мое здоровье не волновало».

Таро немного помолчал, словно подбирал слова.

«Половина моих студентов погибла, пытаясь минимизировать последствия Катастрофы. Остальные тоже погибли – от лап потусторонних тварей, от змеиной болезни… На кострах карателей. Я учил их магии, но это их не спасло. Но я учел свои ошибки. И постараюсь сделать все, чтобы ты выжил».

Ильнар не нашелся, что ответить. До сих пор он как-то не замечал за Таро желания оставить его в живых. Более того, колдун по десять раз на дню повторял, что можно даже не надеяться вернуться из Диких земель. И тут вдруг такие перемены. Даже странно.

Маг, видимо, уловил его настроение и ворчливо добавил:

«Это исключительно ради твоей невесты. Ее твоя смерть сильно огорчит, а мне бы не хотелось расстраивать такую милую девушку».

«Какая тебе разница, ты ее огорчения все равно не увидишь», – буркнул Ильнар.

Повисло неловкое молчание. Таро, кажется, хотел что-то сказать, не то съязвить в ответ, не то обругать за неуместные шуточки. Впрочем, слова словами, но оба знали, что врать друг другу бесполезно. Маг говорил всерьез – и ответную благодарность точно уловил.

Паузу внезапно прервал Эл. Он коротко постучал в дверь, вошел, не дожидаясь ответа, открыл рот – вероятно, чтобы пожелать доброго утра. Замер. Закрыл рот. Снова открыл и выдал длинную заковыристую фразу на староимперском. Некоторые слова Ильнар понял, но этому друг явно научился не на лекциях в университете. Судя по выражению лица вошедшего следом Фина, поверх футболки стоило надеть что-то ещё.

– Считается, что староимперский – язык древней мудрости, – нравоучительно проговорил Ильнар, расстегивая рюкзак. Что лучше – спрятать руки и страдать от жары дальше или все-таки плюнуть на маскировку? – И вам тоже доброе утро.

– Змеевы потроха…

Эл, не отвечая, стремительным шагом подошел ближе, ухватил Ильнара за руки, быстро осмотрел, коснулся кончиками пальцев шеи.

– Ну, потроха, допустим, все еще мои, а вот шкура…

– Не смешно. Давно это?

– С ночи. Я не хотел тебя будить.

– А должен был!

Ильнар поморщился и демонстративно потер ухо:

– Ты будешь на меня орать или все-таки полечишь?

Эл глубоко вздохнул и уселся на кровать.

– Я тебя еще и побью. По крайней мере, лечить синяки меня учили. А это… – он мрачно покосился на руки друга.

– Импровизируй, – предложил Фин. Он выглянул в коридор, потом закрыл дверь и оперся плечом о стену, переводя взгляд с напарника на доктора. – Ты ж сам говорил, что он – отличный материал для твоих исследований.

Доктор мрачно покосился на сферотехника исподлобья.

– Я и так импровизирую, как могу, – признался он. – И прихожу к неутешительному выводу, что единственное, что ему действительно помогает, это отсутствие нейтрализатора.

– Поясни, – заинтересовался Фин. – В спецбольнице ведь фон снижают нарочно?

Пояснения затянулись надолго, с рисунками и схемами. Эл действительно хорошо разбирался в вопросе, несмотря на то, что к пациентам его почти не пускали. Палаты обрабатывали нейтрализатором дважды в сутки, и это было логично – чем ниже фон, тем меньше вероятность, что кто-то из больных в попытке использовать магию навредит себе или окружающим. Да и мутация при сниженном фоне развивалась медленнее. Вот только не использовать магию после инициации было невозможно, и энергию неудавшимся магам приходилось тянуть из собственной ауры, истощая энергетические потоки. А это, в свою очередь, усиливало приступы и ослабляло организм настолько, что на второй стадии даже ходить уже могли не все.

По словам доктора, Ильнару при нормальном фоне энергетическое истощение не грозило. А в Диких землях фон и вовсе был завышен. Вот только переходить на вторую стадию больным полагалось в самом худшем случае через месяц после инициации, но никак не через три дня.

– Так что не думай, что если будешь использовать магию и дальше, тебе будет лучше, – буркнул доктор напоследок. – Если чешуйки тебе не особенно мешают жить, то трехкамерное сердце и вертикальные зрачки – это уж совсем не по-человечески.

– И какие варианты?

– Могу предложить Орденские проповеди, про потерянные души и злобных магов, – Эл с ожесточением смял в кулаке исчерканный лист из блокнота. – В больнице два раза в день читают отрывки из сборника «Жития святых», а разрешение на элементарные анализы мне приходится едва ли не с боем добывать. Про снимки я вообще молчу, нельзя никак, у приборов же фон…

Ильнар задумчиво кивнул. Вот интересно, считается, что вылечить змеиную болезнь нельзя, но со слов Эла выходит, что ее никто и не лечит. Почему? Неужели у Лейро не хватает средств, чтоб нанять нормальных врачей? Или Великий Магистр просто боится возможной конкуренции?

– Вот как вернешься из Диких земель, как устроишь революцию в медицине… – Фин плюхнулся на кровать рядом с доктором и тут же подскочил. Пошарив ладонью по покрывалу, он выкопал из складок что-то мелкое, поднес к глазам и, удивленно присвистнув, поднял взгляд на напарника. – Ты начал носить серьги, или я чего-то не знаю?

Пара серебряных завитков, капелька янтаря… Вспомнить, были ли вчера на Кеаре серьги, Ильнар, хоть убей, не смог бы, но судя по выражению лица Эла, доктор находку опознал.

– Ничего не было, – на всякий случай уточнил интуит. – Эл, вот честно…

– Вижу, что не было, – мрачно буркнул тот. – Иначе придушил бы не сходя с места. Дай сюда!

Фин, не споря, положил находку на ладонь доктора, и с любопытством уточнил:

– И это вот прямо можно по ауре определить – было или нет? А что ещё можно узнать?

– Много чего, – вздохнул доктор и раздраженно покосился на сферотехника. – Вот ты, например, врешь насчет трех девушек.

За десять лет знакомства Ильнар впервые видел Фина, которому нечего сказать дольше десяти секунд подряд. Он выглядел одновременно смущенным и раздосадованным, но пока сферотехник подбирал слова, Эл хмыкнул и поднялся.

– Шучу. След остается не более суток. А ты, – доктор сурово взглянул на друга детства, – смотри у меня!

Смотреть не хотелось вовсе, и Ильнар сделал вид, что старательно разыскивает что-то в рюкзаке. Взгляд доктора неумолимо сверлил спину, а вот напарник, кажется, тему личной жизни с удовольствием бы закрыл. Шутки шутками, но слова Эла его явно зацепили, и, пожалуй, стоило бы попросить раскрыть тему поподробнее – хотя бы из мести за «наивного ягненочка».

– Да, мы чего зашли-то… – Фин, словно догадавшись о коварных мыслях друга, вскочил. – Дарея сказала, что на молитву нам сегодня не надо, а Кир сказал, что тогда устроит нам тренировку. Кстати, дан доктор, а давай ты на его ауру посмотришь? Что-то наш бравый командир подозрительно легко слушается эту тетку!

Эл закатил глаза и пробормотал что-то про «не исправить», после чего кинул на друга детства ещё один выразительный взгляд и вышел.

Напарники синхронно покосились друг на друга, и Ильнар пожалел об отсутствии зеркала – ужасно хотелось проверить, чья ухмылка выглядит коварнее. Увы, заставлять Кира ждать было не самой лучшей идеей, так что разговоры о личной жизни пришлось отложить. Да и ссориться с напарником перед тем, как расстаться, возможно, навсегда, тем более не стоило…

Ильнар помрачнел, натянул толстовку и вышел вслед за доктором.

* * *

Много времени тренировка не заняла. Собрать вещи вышло и того быстрее – всего то и понадобилось, что выкинуть из рюкзака треть содержимого. Расчеты закончены и перепроверены, инструменты подготовлены, оставалось лишь замкнуть цепь и сделать то, чего за последние двести лет никто не делал – вспороть ткань пространства и открыть проход на Другую сторону.

До пика активности жилы – ещё несколько часов. Делать было совершенно нечего, читать не хотелось, разговаривать тоже. Амулет против температуры помогал слабо, а лекарства на второй стадии разрушались куда быстрей обычного, даже волшебное орденское зелье, принятое с утра, потихоньку теряло свойства. И никто не мог дать гарантий, что следующий приступ не станет последним – просто потому, что стандартной дозы обезболивающего уже не хватит, а увеличенная убьет его быстрее, чем мутация.

Ильнар оперся ладонями на подоконник и прижался лбом к холодному шершавому стеклу. Снаружи снова валил снег, и откуда его столько… За окном угадывались силуэты деревьев, мысль о том, чтобы отправиться в Дикие земли сквозь метель и сугробы уже казалась приятной. Лес, зима, снег, блаженный холод…

«Ты можешь попробовать снизить температуру сам, изнутри».

Ага, конечно. Ильнар вздохнул и оторвался от окна. Стоило бы попробовать освоить что-то из методов Ордена Исцеляющей длани, но какой смысл начинать, если времени все равно нет?

«Можно попробовать по-другому, – неожиданно возразил маг. – Их методики не новы, кое-какие техники я знал и раньше».

«Снова сны?» – без энтузиазма уточнил интуит. Спать не хотелось, хотя, как показала практика, его желание или нежелание в этом вопросе ни на что не влияло.

«Существуют техники полного погружения в память. Я могу передать тебе не только информацию и картинку, как во сне, но и мышечную память, эмоции, умение как таковое».

Предложение было соблазнительное. Научиться сразу, словно загрузить программу в терминал, и не тратить время на упражнения, ошибки, собственные страхи и сомнения… Все это было слишком красиво, чтобы быть правдой. Ильнар секунду подумал и уточнил:

«Но?..»

«Но это уже настоящая магия, – вздохнул Таро. – Я не хотел говорить раньше, чтобы не ускорять мутацию, но тебе, кажется, уже некуда ускоряться. Зато если получится, ты сможешь использовать мои знания для лечения. Я начинаю думать, что ничем иным, кроме магии, змеиную болезнь не возьмешь».

Резонно. Хотя, пожалуй, стоит посоветоваться с Элом…

«Ты и так знаешь, что он скажет».

Ильнар невесело усмехнулся. Да уж, рискованные магические эксперименты доктору вряд ли придутся по вкусу. И терять уже все равно нечего.

Хотя нет. Было в его жизни кое-что, что потерять очень не хотелось бы. Вернее, кое-кто. И если есть шанс выжить и вернуться, то стоит им воспользоваться.

«Ладно. Что мне делать?»

Началось все просто. Глаза закрыты, дыхание спокойное – и на фоне лекция о том, что все переживания и впечатления, которые происходили с человеком в течение жизни, весь его опыт хранится в подсознании, словно в библиотеке. И если хорошо изучить архивы, можно узнать очень многое.

Правда, архивы предстояло изучать чужие.

Со слов Таро выходило, что практически любой человек может вспомнить практически любое событие из своей жизни, вплоть до самого рождения – а то и дальше. От одной мысли, что можно попытаться вспомнить прошлые жизни, по спине бежали нервные мурашки, но было, признаться, любопытно. Впрочем, такие глубины требовали упорной тренировки – или магии.

Для первого раза маг предложил вспомнить что-то безобидное – к примеру, вчерашний завтрак. И не столько вспомнить, сколько прожить заново – всеми пятью чувствами, каждой клеточкой тела, каждой эмоцией.

«Неважно, в чью память ты погружаешься, – говорил Таро, пока Ильнар, честно зажмурившись, пытался восстановить тепло маковой булочки в пальцах и подробности болтовни напарника. – Метод тот же, но работа с чужим сознанием гораздо менее управляема. Чем подробнее ты научишься проживать собственные воспоминания, тем больше будет пользы от моих».

Звучало логично, но Ильнар не мог избавиться от ощущения, что занимается какими-то глупостями. С другой стороны, заниматься все равно больше нечем, и лучше уж вспоминать, как Фин травит байки, чем уныло глядеть в окошко. Чашка горячая и почти обжигает пальцы, булочки пахнут просто восхитительно, и хорошо, что Дарея пригласила их на церемонию, потому что такого настроения у него давно не было…