Текст книги "Поверь мне (СИ)"

Автор книги: Мария Власова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

​​​​​​​Глава двадцатая. Кошмар. Конец истории о прошлом

Глава двадцатая. Кошмар.

По ушам бьет пугающая тишина. Ничего нет рядом, только одна пустота. Открываю глаза и первое что вижу знакомые обои с роботами. Я помню их, помню это место – это кошмар всей моей жизни. В том углу стояла моя двухъярусная кровать, мама говорила, что очень хотела ещё братика мне, потому, когда покупали кровать, рассчитывали на двоих детей. Рядом тумбочка, на ней как обычно бардак, сваленные в кучу книжки, мама часто читала сказки на ночь. Моя любимая была… Снежная Королева? Почему она? Разве это была она? Хотя какая разница, все это всего лишь детали моего вечного кошмара. Напротив, кровати шкаф, я так часто прятался в нем, вместо того что бы защитить мать от отца.

Трус, какой же я был трус.

Оправдывать себя тем, что это ничего бы не изменилось, не стоит, я должен был хотя бы попробовать. Хотя бы раз не просто смотреть сложа руки, лучше бы это мне стоило жизни, чем ей. На ковре между кроватью и шкафом разбросаны игрушки, кажется тогда я собирал огромную башню из конструктора. Вот он раскидан, никто его не будет собирать больше никогда.

Поворачиваю к двери, она приоткрыта. Со щели пробивается свет и звуки резко бьют по ушам. Все как тогда было, все тот же сценарий. Мама плачет, всхлипывает громко, даже здесь слышно, хотя они в спальне.

– НЕ РЕВИ! – кричит отец так громко, что вздрагиваю всем телом.

Всхлипы стихают, чувствую, как дрожу всем телом. Смотрю на дверь боясь пошевелится.

– Не реви, сука! – уже тише повторяет и слышу, как грохот, что-то разбилось.

– Не надо, прошу, не надо, – умоляет сорванным голосом мама.

– Это ты, ты виновата! – до боли знакомые нотки в голосе.

– Почему? Как, как я могла это узнать? Ты же знаешь мою мать, она никогда не говорила, что…

Звук громкой пощёчины, кто-то падает на пол, кашляет. Это точно мама, делаю шаг к двери, но останавливаюсь. Страх сковывает, становится трудно дышать.

– Ты знала! Чей он, дорогая? Чей этот ублюдок? Неужели ты так низко пала, что даже с этой тварью мне посмела изменить? – отец снова впадает в бешенство, слышу, как вскрикивает мама.

Матерится после чего слышу звук удара, за ним крик мамы. Делаю ещё несколько шагов к двери, почти хватаюсь за ручку двери, но снова останавливаюсь.

– О чем ты говоришь, вы же как две капли похожи! Разве время сейчас думать об этом? Наш ребенок, ты же понимаешь, что с ним происходит! Умоляю, мы должны помочь ему…

Мама громко плачет, всхлипывает судорожно, умоляет отца, но мольбы никогда на него не действовали.

– Этому ублюдку? Этой твари? Ты же знаешь, единственное что ему не помочь! Единственное что можно сделать – это прекратить его мучения заранее!

Послышался шум, дверь скорее всего в спальню с грохотом врезалась в стену. За ней ударилась о стену уже дверь в мою комнату, от испуга пошатнулся и упал на спину. Мигнул свет с коридора, но его сразу заступила огромная фигура отца. Черты лица искажены гневом, не могу даже пошевелится от страха.

– Нет! Не надо! – кричит мама, отталкивая его с порога и забегая в комнату.

Падает на колени, прижимает к себе, я как будто и сейчас ощущаю запах лаванды, мёда и корицы. Мама всегда пахла так, никогда не забуду этого запаха. Не забуду перепуганного лица, избитого в кровь, но все равно красивого. Длинных русых волос, которых она никогда не заплетала. Тонких изящных рук, которыми обнимала.

– Не смей его трогать! – кричит, прижимая к себе с такой силой, что нечем дышать.

– И ты… защищаешь эту тварь? – голос отца дрожит от ярости.

Не понимаю, это все из-за меня? Но что я сделал? Что я сделал не так.

– Мама, папа, что происходит? – спрашиваю еле слышно, но мне никто не отвечает.

Мать смотрит только на отца, испугано, как загнанный зверь.

– Отойди, – требует холодно отец.

– Нет! Он твой сын, я не позволю тебе этого сделать! – мама перестает обнимать меня, задвигает себе за спину.

Поднимается на ноги, выставляет руки перед собой, как будто обиться что отец что-то сделает мне плохое. Лучше бы она боялась за себя, это я должен был ее защищать, это я должен был стоять впереди.

– Отец, – зову испугано.

Не понимаю, ничего не понимаю.

– Не называй меня отцом! – выкрикивает он и я испугано зажмуриваюсь.

– Но он твой сын, разве ты не понимаешь? – мама снова плачет.

– Я просто хочу запомнить его таким, можешь ты это понять или нет? Не таким, которым станет после! Хочу хоронить своего сына, а не эту тварь!

Кругом темнота, не могу открыть глаза. Просто не могу. Сжимаюсь, закрываю голову руками, как будто это может меня защитить. На глазах выступают слезы, мне так страшно.

– Нет! – кричит резко мама.

Слышу возню, они дерутся друг с другом. Мама резко вскрикивает, а потом что-то падает. Резко открываю глаза и поднимаю голову. Вижу лицо мамы, даже с синяком под глазом, разбитыми и припухшими губами, она улыбается.

– Максим, – шепчет моё имя.

Холодная рука касается моей щеки, на ней кровь. С живота торчит ручка ножа, белая длинная ночная рубашка оказывается в красный.

– Мама, – резко выдыхаю.

– Ты только живи, хорошо? – шепчет подаваясь вперед.

Обнимает в последний раз, чувствую знакомый запах, обнимаю в ответ. В коридоре возле стены сидит на полу отец. Его руки дрожат крупной дрожью, он смотрит на них как будто не может поверить в то что сделал.

А на его лице, вижу то что никогда не видел раньше – слёзы, катятся градом по щекам и бороде. Идет отсчет, он бьется у меня в ушах. Слишком поздно понимаю, что это биения сердца мамы. Отсчёт заканчивается и снова наступает полнейшая тишина, за которой начинается мрак.

***

Просыпаюсь резко, настолько что не могу понять где нахожусь и что случилось. Как много же времени прошли с того момента, когда зверь заставлял меня исчезнуть в этой черноте воспоминаний. Меня много раз спрашивали, что случилось в ту ночь, но я так и не смог никому этого рассказать, максимум в пару словах рассказывал о следующем утре. Эти воспоминания только мои, это моё наказание, за то, что позволил этому случится. И раз за разом засыпая, я или сплю без сновидений, или оказываюсь в этом личном аду. Я заслужил это, все заслужил.

Возвращаюсь к реальности совсем не скоро, эмоции ещё остаются и не дают нормально думать. Провожу по волосам рукой и только сейчас оглядываюсь по сторонам. Комната моей пышки, я от чего-то на полу сижу, ещё и укрытый одеялом. Что произошло? Мы ссорились, настолько сильно что зверь захватил контроль.

Чёрт!

Поднимаю на ноги, джинсам пришел конец, как и футболке. Дверь в комнату закрыта, выхожу в коридор, а потом тихо захожу на кухню. Цела. Крупная дрожь во всем теле и страх исчезают, невольно вздыхаю с облегчением. Вытирает руки, затем резко подбегает к микроволновке, останавливает ее до звонка. Открывает дверцу, берется за тарелку, но сразу же одергивает руки. Достаю тарелку вместо нее, оставляю подальше.

Желание обнять ее настолько сильное, что даже больно. Разрешаю себе только упирается руками на столешницу и слегка прижаться подбородком к ее макушке.

– Ты не ушла, – говорю с облегчением.

Давлю снова желание обнять, как и мысль что рад, что она жива. Все те разы, когда меня выводили из себя всегда все заканчивались плохо, очень плохо. Особенно для того, кто это сделал, но с ней все хорошо.

Чувствую от этого радость и облегчение. Злюсь на себя, знал же, как сильно мне сносит крышу рядом с ней, это ещё повезло что в этот раз она не пострадала. Но потом, что будет потом? Убираю руки со столешницы, накрываю ее, даже не вздрагивает. Не боится совсем, может лучше, что бы боялась? Не понимаю, чего хочу, и оттолкнуть или прижать к себе сильнее? Но все равно злюсь, когда освобождается и отходит от меня.

Она хоть понимает, что чуть не умерла? Что эта тварь могла ее разорвать в бешенстве? Нет, пускай на и связывает это связывание, но тогда был взбешён не только я. Зверь захватил контроль из-за ревности. Ревности, которую ощущаю и я, она отдаёт глухой болью в груди, никак не связанной со зверем. Слишком сильно сжал столешницу, остались едва заметные вмятины на ней. Поворачиваюсь к ней, сидит и ест, уткнувшись в свою тарелку. Ну раз больше не бесится, тогда можно и сделать вид что ничего не происходит. Накладываю себе еду тоже, сажусь рядом, теперь не отстраняется на показ. Тот спектакль был только для брата? Эта мысль не нравится, очень сильно. Встречаюсь с ней взглядом, невольно улыбаюсь. Ей идет это платье, голубого цвета. Голые плечи, откровенное декольте и рюши на юбке чуть выше колена. Волосы спутаны, лицо слегка помятое, как будто она совсем недавно спала.

– Как спалось? – спрашиваю зачем-то.

Мой невинный вопрос вызывает странную реакцию – резко закрывает руками лицо и тяжело вздыхает. Слова, которые произносит дальше удивляют:

– Не делай так.

– Почему?

– Потому что ты не Юра, и никогда им не будешь, – отвечает, убирая руки от лица.

Она всегда была такой жестокой? Боль в груди только увеличивается, уже не могу дышать. Мне кажется она увидит, что делает со мной, поэтому закрываю глаза. Я знаю, что не буду им, и не хочу быть! Зачем ты так со мной? Зачем? Кто я для нее? Кто она для меня? Почему даже с ней мне приходится играть роль, которую она сама мне дала? Открываю глаза, замечаю, как она резко убирает руку от моего лица. Что хотела сделать? Хотя это не важно.

Выбрасываю вилку, аппетита все рано нет, да ещё ее сломал.

– С чего ты решила, что я хочу быть похожим на него?

– А что ты тогда делаешь? – поднимается из-за стола и убирает свою тарелку и вилку в мойку.

– Экспериментирую, – не удерживаюсь от сарказма.

Она что правда не понимает, что я делаю? О чем она думает, если мои знаки внимания в ее понимании какое-то издевательство. Разве я был с ней так жесток? Разве это не она только что сказала, что мне с ее Юрочкой не сравнится?! Сука!

– Значит это просто твоя глупая шутка? – не замечает моего сарказма, что бесит ещё больше.

– И что же значит твоя фраза о том, что я никогда не буду ним? – меняю тему, а то по моему она уже все решила.

Молчит, кажется о чем-то неприятном думает. В какой-то момент даже роняет тарелку в мойку, но я успеваю ее словить.

– И что же она значит? – напоминаю ей вопрос.

– То и значит. Вы совсем разные.

Такое впечатление что она не собирается нормально отвечать, это ещё больше выводит из себя. Ревность и боль уже конкретно так надоели.

– Так почему тебе не понравилось, когда я был… мил с тобой? Если, когда это делал твой любимый Юрочка, тебе все нравилось?

Вырывает свою руку из моей, пятнится назад к столу. Это ее показной страх бесит! Я же чувствую ее запах, она меня не боится на самом деле!

– Почему ты дрожишь в моих объятиях от ужаса, а в его от желания? А? Что есть в этого коротышки, а нет у меня?

Хочу коснуться ее, хотя бы кончиками пальцев, но не позволяю себе такой вольности. Жуткая боль в груди все увеличивается с тишиной и отсутствием ответа. Может потому что ответ прост, это так сильно меня бесит?

Все эти «почему», не имеют смысла.

– Я не могу сказать, что у него есть это тебя не касается. Могу сказать только то что есть у тебя, а нет у него.

Мастерски уходит ответа, злит ещё больше.

– Почему же «не касается»?

Ещё как касается, она моя, а не этого кудрявого!

– Так ты не хочешь услышать, чего нет у Юры, а есть у тебя? – не дает мне и слова сказать.

– Хочу, – приходится согласиться.

– Ты сильный, у тебя слишком много власти. Она явно тебя по башке не раз ударила, потому ты говоришь то что думаешь, и чужое мнение, чужие чувства тебе по боку. Твоё единственное и главное достоинство ты не врешь, ты уходишь от ответа. А недостатков… недостатков так много что все не пересчитать! Но ты их и так, наверное, знаешь, да, альфа-козел?

Это глупое прозвище, которое она мне дала – бесит, ее сомнительные комплементы – бесят, даже снисходительная улыбка бесит. Намеренно выводит меня из себя, это любому ясно. Хватаю ее за шею, прижимаю к себе за талию. Почему нам обоим нравятся эти грязные игры? Хочу ее, она хочет меня вряд ли это для кого-то из нас тайна. Но делаю того что она хочет, мне надоело делать первый шаг самому, надоело быть крайним и плохим в этих отношениях, какими бы они не были. Мне надоело быть всего лишь ее игрушкой, мне надоело играть, пускай она снова и снова продолжает эти игры.

– Хотя мы никуда не спешим, и парочку недостатков можно сразу назвать: например, чрезвычайная жестокость, – даже сейчас играет, вместо того что бы сделать первый шаг.

Отпускаю ее, мне надоело играть.

– Но больше всего меня бесит то, что ты не знаешь, чего хочешь, – смотрит в глаза, наверное, даже не замечает сколько обиды и надежды в этой фразе.

Глупая, какая же она глупая. Да и я хорош, если даже она заметила насколько сильно запутался. Вот только сейчас меня склоняет только в одну сторону и все что меня останавливает – она сама.

– Ты хочешь, чтобы я хотел тебя? – провожу рукой по ее спине, ластится как кошка.

Забавная реакция, если учитывать какое холодное выражение лица на ее моське.

– Видишь, ты не врешь, только уходишь от ответа, – зачем-то уходит от вопроса, ее поведение уже сводит с ума.

Закрываю глаза и рычу, не этого я хочу. Не очередной игры!

– Ну что, тебе нравится, когда я веду себя так? Думаешь мне понравилось, когда ты стал себя вести себя по-другому? Не путай меня и мои чувства. Ненавидеть тебя намного проще чем любить.

Опускает голову, прижимается лбом к моей груди. Улыбаюсь, но улыбка тает. Хочу ударить ее, сделать больно хоть капельку, хоть немножко. Не могу, никогда не смогу. Опускаю плечи, руки подрагивают от напряжения. Все это время, она сравнила меня с ним. Ненавидеть проще? Да проще! Хочу ненавидеть! Хочу убить ее, но не могу, никогда не смогу.

Отступает на шаг, на меня не строит, не хочу, чтобы выдела что ее едкие слова попали прямо в цель.

– Не знаю зачем ты все это затеял, просто прекрати. Не обманывай меня так.

Обманывать? Серьёзно? Какого чёрта?! Что брат с ней сделал такого, что моя нежность для нее только моя попытка быть похожем на него? ЧТО?! Больная! На всю голову больная баба, противная сука! Как же хочется послать ее к своему кудрявому, что бы этот идиот отшил ее, так же как и она меня сейчас. Что бы она почувствовала все то же самое, что чувствую я!

Господи, да почему именно она?! Злость, ярость, ненависть – чувства, поселившиеся в моей душе, с ее появлением в моей жизни. Не то что бы их и раньше там не было, но обычно такую гаму чувств я чувствовал только к зверю. В какой-то момент мои чувства стали расти, заиграли новыми красками, желания, заботы, нежности, но и старые чувства остались. Они сражаются друг с другом, с моей гордостью и ее упрямством.

Кажется, я знаю, что в конечном итоге победит.

Протягиваю руку, касаюсь ее щуки, мокрая от слёз. Опять плачет моя плакса. Поднимает на меня свои заплаканные глаза. Только теперь понимаю, что она говорила совсем о других вещах, точнее сказать хотела совсем другое, а я не понял. Она просто боится обжечься снова, и это хорошо, потому что говорит о том, что для нее кудрявый в прошлом.

– С чего ты взяла, что я тоже не хочу так обманутся? – спрашивает тихо, почти целуя.

Хочу обнять, ляпнуть какую-то глупость, но останавливаю себя. С меня достаточно игр, в этот раз она должна сделать первый шаг.

– С того что ты привык причинять боль, а не ощущать ее, – шепчет мне в губы, закрывая глаза.

Улыбаюсь горько, такой, по ее мнению, я? Даже не злюсь на это, Даша даже не может себе представить сколько боли было в моей жизни. Меньше всего мне хочется чувствовать ее снова, особенно от такой, как она. Все хвати с меня ее игр, решила, что я злодей ее сказки – пускай так и будет. Вот только в одном она не права:

– Любить тебя уже безумно больно.

Все, домой, или куда ещё, только подальше от нее. Выяснить в охотников в силе ли договор, узнать, как Кирилл, погонять своих по лесу. Столько дел, столько дел что даже думать об этой пышке не…

Мозг зависает, как только пышка подается вперед и целует меня. Реально сама это делает! Я в таком шоке, что даже не верится. Почему она…

Обнимает за шею, слишком низкая, наклоняюсь что бы ей было удобней. Целоваться совсем не умеет, но это даже лучше. Если не считать то, что приходится сдерживаться что бы не придушить ее в объятьях.

Усаживаю на стол, а то ей стоять на носках нужно, чтобы дотягиваться до меня. Ожидаю что ляпнет какую-то глупость, но она снова целует меня, в этот раз приобняв за шею, как будто боится, что убегу. Беру ее лицо руками, вытираю дорожки от слёз. Целую настолько нежно, насколько это возможно.

Глупая, глупая… ты ведь пожалеешь. Слишком хорошо тебя знаю, я все равно буду крайним в этой истории, пускай ты первая меня поцеловала. Вот только остановится слишком трудно, сладкий запах ее желания повсюду. Да и сам я хочу, безумно ее хочу.

Провожу руками от ее коленок к бедрам, сжимаю их, прижимаю к себе. Хочу дать ей последнее предупреждение, никаких больше игр, это все серьёзно. Как будто не понимает меня, или это и правда не ее очередная игра. Обхватывает своими ногами мою талию, почти заставляя навалится на себя.

Дура, какая же она дура, но и я дурак. Целую ее соленые от слёз щеки, шею распухшие от поцелуев губы. Она проводит по спине кончиками пальцев, по спине, так нежно, что не верю, что это вообще происходит. Резко нагибается и кусает в шею, смеется, когда меня это возбуждает ещё больше, за это рычу на нее. Загибает руку себе за спину, хочет, чтобы я помог расстегнуть лифчик.

Серьёзно, что происходит? Ещё утром она плакала из-за другого, а сейчас позволяет мне делать такое? Я не понимаю, мне не хочется понимать. Мои руки уже во всю шарят под ее платьем, она такая мягкая, горячая, нежная такая. Не помню, что бы она хоть раз была такой со мной. Может я просто накручиваю себя? Не могу перестать думать об этом, даже когда целую ее, так что голова кружится. Ее руки такие нежные, губы теплые и приятные. Смех не злой, улыбка не ехидная, как будто совсем другой человек.

И в этот момент в голове что-то как будто щёлкает. Это не она другой человек, а я. Она представляет на моем месте Юрку, потому так нежна, потому так сильно хочет меня. Или ещё хуже – она делает это только для того что бы отомстить ему. В любом случае ей плевать не только на меня, но и на себя тоже, ибо играть со связыванием не стоит никому. Боль в груди увеличивается, чувства становятся сильнее, они одолевают меня. Хочу мстить, безумно хочу сделать ей больно, но больше всего хочу разорвать эту колючую связь между нами. Хватит, теперь точно с меня хватит!

Отстраняюсь от нее, хотя это безумно трудно в таком возбужденном состоянии. Хочется плюнуть на все мысленные заморочки, но не могу. Я хочу не этого.

– Оказывается ты такая легкодоступная, – стараюсь спрятать свою боль за маской.

Вижу в ее затуманенных от желания глазах непонимание. На мгновение не понимаю зачем вообще все порчу? Ну и плевать что думает о нем, стоит нам переспать и уже никто не сможет ее у меня забрать. Вот только хочу не этого, я не хочу просто обладать ее телом! Хочу, чтобы она думала только обо мне, хочу, чтобы хотела только меня, что бы по-настоящему была моей. Вряд ли это любовь, скорее какая-то ее извращённая форма.

– Всего лишь по приставал немного, и ты уже на все готова. Но также совсем не интересно играть, если ты так легко сдаешься.

С ее щек катятся слезы, взгляд пугающе пустой. Все эти слова всего лишь ширма, защита от правды. Я бы мог сказать о том почему на самом деле хочу ей сделать больно, но не хочу услышать в ответ что это правда. Какой же все-таки я жалкий, но зачем-то обвиняю в этом ее.

С кухни выхожу нарочно медленно, жду ее реакции, помимо удивленного «что». По коридору к двери мчусь же на всех парах. Только на лестничной клетке позволяю себе резко выдохнуть. Разношу первое что попадается под руку одним ударом – дверь соседней квартиры. Падаю на пол, почти сразу превращаюсь в волка. Заглушаю звериные инстинкты, зверь в ярости, ненавидит меня. Проблема в том, что себя я тоже ненавижу, свою ревность и ее тоже. Бегу оттуда, от Даши, своих чувств к ней и от самого себя.

***

– Давай на чистоту, ладно? – очень серьёзным тоном спрашивает Юрка.

Улыбаюсь уголками рта, кажется я уже привык к его имени, хотя все так же называю просто братом. Учитывая то, что мы делим одну комнату чувство братской связи у нас на высоте. Поселять его в жуткой спальне Марго с коллекцией кукол даже не возникло желания. А так я уступил ему кровать, так заботливо испорченную одной наглой особой. Пускай и в плане порядка брат оказался на уровне той же наглой особы, что пока его не ткнешь лицом в носок валяющееся посреди комнаты, он его не уберет, только обходить стороной. Мы с ним даже цапаемся иногда по этому поводу, хотя возможно кудрявый просто бесится от безделья. Но и плюсы от совместного проживания есть – с ним не соскучишься, просто некогда думать о лишнем. Вот сейчас едим из соседнего города, с концерта какого-то малоизвестного исполнителя. Поехали туда спонтанно, после того как столкнулись чуть ли не лбами во дворе университета.

– Давай, – киваю, поворачивая машину на дорогу к дому.

– Все члены этой семьи психованные! Просто на голову больные! – он так энергично замахал руками, что чуть лобовое стекло не разнес.

Давлю улыбку, уж больно несчастным и смешным выглядит в этот момент кудрявый.

– Точно тебе говорю! Не так с ними что-то! В школе ходили слухи что мама их сумасшедшая, это гены, братан. Гены! – он хватается за волосы чуть не выдирает их.

– Твоя краля сестра их по отцовской линии, – замечаю спокойно.

– Все то ты знаешь, – бурчит кудрявый как будто он раскрыл теорию заговора, а я его обломал.

– Это ты просто невнимательный, – отзываюсь спокойно.

Знал бы он чего мне стоит это спокойствие, так бы пренебрежительно не фыркнул.

– Ну ладно, пускай так. Но ты что не видишь, как странно они себя ведут? Ваня этот особенно! – продолжает гнуть свою линию.

– А что Ваня? – делаю вид что не понимаю, о чём он говорит.

– Да все носится за этой альфой, как угорелый. «Дарья то, Дарья это…» Достал уже! Как ты с ним живешь, а? – парень переводит дух, как будто перед финальным броском.

– Так же, как и с тобой, – улыбаюсь, вспоминая вчерашний разговор с проблемным, – терплю.

Оба они уже в печенках сидят со своими проблемами с девушками. Что кудрявый, что Ваня, считают своим долгом достать меня разговорами о бабах своих. А кому ещё им выговорится? Кирилл ещё отходит от ранения, Дима не в состоянии их слушать из-за своей Нины, от того остаюсь только я. Если Ваня свою Дарью все время оправдывает, что бы она не сделала, то Юра эту Кристину, чуть ли не матом кроет. И как у нее вообще получается так доводить обычно спокойного и сдержанного парня? Да это талант, или просто их семейная особенность доводить спокойных людей до состояния, взорванного пукана.

– Ха-ха, вот съеду от тебя, подамся в какую Испанию и сам будешь терпеть нытье этого засранца. Серьёзно, он же в школе нормальным был! Что психованная баба с мужиком делает…

Он так сочувственно вдохнул, что пришлось прикусить язык что бы не засмеяться в голос. Как будто с ним его краля что-то подобное не вытворяет! Как не придет со свидания с ней, так матерится как сапожник и не может успокоится, пока не освобождает зверя и не перегрызёт горло несчастным зверькам в лесу. Так скоро вся живность в лесу вымрет. Вот не пойму, он мазохист что ли? Все ходит к ней и ходит, даже если терпеть ее не может. Сначала я думал, что дело здесь в одной наглой особе, но встречи этой буйной парочки не так уж часто происходят в их квартире. Может ему просто нравится эта психованная Кристина, а не идеал скромной и воспитанной девушки, что он так превозносит?

– Нет, не должны девушки быть такими. Мужики должны носить девушек на руках в романтичных побуждениях, а не когда она нажралась в стельку тащить до двери квартиры.

Юра ударил рукой по бардачку, сорвал его крышку и сразу же принялся ее запихивать на место. Это он вспомнил как пару дней назад его суженая напилась в кафе, в которое он пригласил ее на ужин. Как вспомню его рассказ, да ещё в лицах, так смех еле сдерживаю. Мало того, что эта краля напилась, так ещё построила глазки всем парням, при оборотне, почти что муже. Не очень умный поступок, как и то что она залезла дальше на стол и принялась танцевать стриптиз. Как Юрка со стола снимал без мата он выговорить не может, так что мне остается только догадываться. Правда я уверен, что это было весело.

– Ага, – учтиво киваю, ожидая пока он успокоится.

– Представляешь, говорю ей сегодня, съездим на концерт в соседний город, так она вырядилась как шалава по вызову. Нет, я не против такой одежды, но не каждый же день! Она ещё и глазки строит всем мужикам подряд! Чёртова сука! – все ещё пригорает мой друг, никак не может успокоится.

Как же это смешно выглядит со стороны, а я ещё Кирилла шпынял, когда он с меня насмехался. Отворачиваю голову, что бы кудрявый не обиделся из-за моей реакции.

– Кажется она тебе нравится. Ты уже ее ревнуешь к каждому встречному, – давлю ему на больную мозоль.

– Она? Да ты что обкурился? – психует кудрявый, но потом как-то резко мрачнеет и отворачивается.

Молчу подъезжая к дому, машина Марго стоит перед ним с открытыми дверями. Совсем что ли никого не боится? Конечно идиотов что полезут к нам в дом без спросу мало, но все же находятся подобные гении. Ставлю машину возле гаража и выхожу на улицу, но в дом не спешу идти.

– Она как будто специально это делает, специально хочет, чтобы я ревновал, – подает голос кудрявый высовываясь с машины.

– Но ты ведь и правда ревнуешь? Разве это не значит, что ты ей уже проиграл? – дразню его с улыбкой.

– Не знаю, – воспринимает меня в серьез резко брат, – я запутался.

– Бывает, – бросаю отворачиваясь.

Я тоже запутался.

– А у тебя с Дашкой что? Парни говорят вы снова поцапались? Из-за чего? – встает рядом брат и толкает слегка в плечо.

«Из-за тебя». – чуть не ляпаю ему в ответ, но останавливаюсь себя.

Почему что Юре, что Ване всегда нужно после высказывания своих проблем копаться в моих отношениях? Как будто я просил у них помощи? Как будто эти отношения вообще существуют. Судя по тому как прилетело мне снежком в голову, о том, что этих отношений нет – думаю только я. Как все запутано, в который раз хочется напиться так сильно что бы снова ничего не чувствовать и не помнить ничего. И правда начал пить, но не так сильно, как на новый год, только что бы слегка заглушить зверя и хоть иногда поспать. Больше не могу держаться с ней рядом, даже вспоминать не хочу, но все идет как будто против этого. Все говорят о ней, мельком вижу ее в университете, даже проблемы с охотниками – все связано с ней. Весь мой мир крутится вокруг одной наглой девицы, посмевшей любить не меня. Моим чувствам к ней все ещё нет названия, но это точно не любовь. Ненависть все ещё присутствуете во мне, но причина ее совсем другая, такая тошная, что иногда мне хочется убить родного для мне человека. Но потом он вот так же улыбается, и я забываю о своих чувствах, корю себя за то, что вообще посмел об этом думать.

– Ты сначала со своей бабой разберись, а потом уже лезь з советами к другим, – говорю с улыбкой взъерошивая его кудряшки.

Открываю дверь, сейчас поучиться немного, у Михаила какие-то проблемы с филиалом заграницей, нужно подтянуть теорию.

– Кто бы говорил! – бросает с улыбкой брат загодя следом.

Мы останавливаемся вместе, смотря на незваную гостью. Судорожно вдыхаю носом воздух, впервые за сутки. Ее запах повсюду, от него кружится голова и урчит в груди зверь. Ему ее не хватает, мне ее не хватает. Даже ссор наших не хватает, не то что поцелуев на той чертовой кухне.

Сейчас она выглядит хуже, чем в университете. Под глазами темные круги, раньше я их не замечал. Возможно потому что она замазывала их косметикой, а может потому что не хотел на нее смотреть больше? От нее просто разит алкоголем, да и не от нее одной. Марго хихикает, развалившись в кресле, пьяная в стельку. Это она ее сюда привезла? Зачем? Я же запретил. Теперь несколько дней будет болезненная ломка из-за ее запаха, даже несмотря на то что избавился от всех вещей которые пахнут ей, избавился от нее самой. Снова начну сходить с ума от связывания, снова разнесу все в хлам, а может и отдам контроль зверю.

Зачем? Зачем Даша вообще сюда заявилась? Я же специально сказал те слова, чтобы отвадить ее раз и навсегда. Закончить все ещё до того момента, когда мы бы сделали самую большую ошибку в нашей жизни. Зачем она пришла в мой дом, ещё и пьяная в стельку?

Юра спрашивает ее об этом же, старается скрыть свой интерес и нервозность. Она молчит, ее взгляд бегает от меня к нему. Только напряженную тишину спасает вопль полоумной Кристины и судя по всему такой же пьяной. Юрка чуть не споткнулся, так быстро побежал смотреть что там натворила его краля. Не хочу оставаться с Дашей наедине, или даже при Марго, потому поворачиваю в самую вонючую комнату этого дома – мастерскую Димы. Здесь все время стоит смрад красок, наверное, поэтому друг не боится напиваться здесь в стельку. В последнее время мне кажется, что его зверь стал слабеть и дело тут даже не в том, что он пьет. Дело в том, что зверь в нем подыхает. Жаль только, что эта тварь тянет и парня за собой, а все из-за девчонки, которая не заслуживает этого, что бы с ней не случилось на самом деле.

Достаю из-за картины бутылку пива, скрываю ее пальцем. Выпиваю залпом половину, не легчает. Снимаю куртку и без нее жарко. Вздыхаю тяжело и смотрю на рисунок перед собой. Димка и правда свихнулся на этой Нине, а я надеялся, что эта история для него закончилась. Нужно что-то с этим делать, но что? Эту проблему может решить только сама Нина, или ее тело, если Даша не ошиблась.

Кстати о ней, зачем она пришла сюда за мной? Столько «зачем» и ни одного ответа, остается только ждать, когда она даст ответ сама.

Но она не говорит, только несколько раз судорожно вздыхает, это место, наверное, всех угнетает. Вот только меня больше бесит, потому что человек, который здесь повсюду изображен умудряется портить моему другу жизнь даже после смерти. Ведь я все видел, не остановил его, не объяснил какая эта девушка на самом деле, не рассказал, что такое настоящая любовь. Он же совсем ребенок в этом плане, и сейчас стоит на краю пропасти… из-за меня. Я же отвечаю за этих придурков, но видать плохо справляюсь со своей ролью. Допиваю пиво и разбиваю бутылку об ненавистное изображение.

Считаю ее сердцебиение, оно даже не изменилось. Почему не испугалась? Наоборот делает несколько шагов ко мне и останавливается где-то в двух метрах. Молчит – это то что я больше всего не понимаю. Любая девушка на ее месте чуть ли не рвала и метала, после всего что я сделал и сказал ей. Почему ещё здесь? Рассчитывает, что доведёт меня немым укором? Ничего у нее не получится.