Текст книги "Поверь мне (СИ)"

Автор книги: Мария Власова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Не реви, дура, – прошу борясь с желанием обнять.

Мы стоим так какое-то время, отвлекаю себя мысленно считая ее пульс. Успокаивается, почти успокоилась, но все равно делает вид что все ещё плачет. Ей нравится стоять вот так близко, а мне… мне просто тяжело бороться со зверем и его желаниями и от части своими тоже. Намеренно злю ее, начинаю перепалку, чтобы хоть немного напомнить ей и себе что так нельзя. Мы не друзья, и уж точно не что-то большее, скорее уж враги, а врагам не пристало вести себя так. Мы ссоримся, после того как это «чудо» напоказ смеркается в мою футболку, так и нахожу причину по которой пришел как она выразилась в «ее комнату». Все происходит по накатанной, орем друг на друга, ссоримся и чуть не бьемся вперемешку с чем-то отдаленно похожим на флирт. Да и ее ревность забавляет, если даже не тешит самолюбие. Вот только сама она, ее колкие фразы, выводит из себя. Так и хочется запрокинуть на кровать и отшлепать. Особенно захотелось это сделать, когда разговор зашел о запахах. Ладно я вру – что воняет она для меня, но Дашка то чего врет? Не поверю, ни за что не поверю в это, ее сладкий запах возбуждения только усиливает мою уверенность.

– А он, – воспоминаю о брате, – как пахнет для тебя?

Растерянно хлопает ресницами, но сразу понимает, о ком спрашиваю, от того и не говорит, уходит ответа. Ее движения, мимика и резко меняющийся запах заставляют выйти из себя. Или это просто вспомнил ее красноречивую фразу о незначительности связывания? Даже не знаю зачем спросил, от чего мне это важно. Может просто интуиция? И она меня не подводит:

– Никак! Никак он не пахнет!

Я ведь знал, что здесь что-то не так, просто чувствовал. Ринат бы просто не оставил потенциальную волчицу одну, только если бы был уверен, что никуда она не денется. Да и брат сказал мне что-то о паре всего лишь раз, а я не понял. Она действительно его пара, по-волчьи больше чем жена, если они действительно провели ритуал. После этого ритуала они перестают чувствовать запахи друг друга, а значит их звери не влияют на выбор пары. Только почему Даша не говорила о таком важном факте раньше? Почему я считал ее просто глупой девкой, наивной до невозможности? Может она это специально? Специально вскружила голову брату, и ко мне репейником пристала? Не зря же так бесит, не зря же так привлекает? Может просто играет роль, а на самом деле другая? Вот только так играть невозможно, да и связать меня с собой она не могла. Это чертово связывание не так работает, совсем не так.

Что-то не сходится, не пойму, что? Брат ведет себя не так как должен, да и она тоже ведет себя так как будто не знает об этом. Эта их «волчья свадьба» козырь Рината? Он применит его в начале той дурацкой игры? Этот фарс с ней я хотел закончить при первой же возможности, но похоже придётся тянуть до последнего, чтобы узнать, что происходит на самом деле.

Бросаю взгляд на кровать, прежде чем уйти, хлопнув дверью. Похоже я уже почти уравнял размеры наших неприятностей, причинённых из-за связывания. Ухмылка с лица ушла сама, как только захлопнулась за мной дверь.

– Братан? – слегка расстроенно позвал Кирилл, когда я остался стоять как стоял за дверью.

– Никого не впускать, никого не выпускать. Ясно? – поворачиваюсь к нему и заставляю его вжаться в стену.

– Опять что ли погрызлись? – влезает Ваня.

– Ты, – поворачиваюсь к этому гаду и тот отпрыгивает.

– Почему ты мне не сказал? Весело что ли было это скрывать?

– Что скрывать?

– Ой, да не надо тут комедию устраивать! Как давно это случилось? – слегка слетаю с катушек.

Наступаю на пятившегося паря, припираю его к стенке.

– О чем он? – спрашивает этот врун у Кирилла игнорируя меня.

– Да этот ваш одноклассник Дашку, кажись, оприходовал, – выдало это чудо.

– Чего?! – удивились в свою очередь мы с Ваней.

– Ну в смысле популярная у тебя сестра, и тут и там успела нагадить. А я что? Я ничего: стою – сторожу.

Он поспешно отвернулся, почти приклеившись к стене возле двери. Перевел взгляд с одной своей проблемы на вторую. Скорее всего он и не знал об этом, вздыхаю и отпускаю его. Усталость клонит в сон, при том что знаю, что без нее не усну. Захожу в свою комнату, громко хлопая дверью перед носом удивленных парней.

– А что вообще случилось и почему он вернулся без футболки? – услышал за дверью вопрос Вани, но не захотел ответить.

***

Есть такие моменты, когда нужно помолчать, чтобы заставить собеседника говорить. Вот и сейчас молчу, сижу на стуле, опираясь подбородком на руки, сложенные на спинке стула. Внизу шум, все собираются в лагерь на вершине горы. Там, как обычно, будем гулять, веселится и устраивать спарринги. Вот только мне не до смеха, мысли ядовитым облаком клубятся в голове, их так много и все хуже другой.

Вздыхаю, выпрямляясь, слегка качнувшись на стуле назад. Долгое мгновение смотрю на входную дверь, а затем поворачиваю взгляд обратно на молчаливого собеседника.

– Марго, зайди уже, хватит за дверью подслушивать, – встаю со стула и прислоняюсь спиной к двери.

Стул падает в сторону, когда мой молчаливый собеседник садится, растирая придавленную шею. Посмотрел на меня мрачно, но ничего не сказал. Даже когда его жена открыла дверь бледная как тень и бросила к нему. Упала на колени и принялась нести какой-то бред, подкрепленный вонью из страха.

– Дорогая, ты не так поняла, – пытался ее успокоить Дмитров, но она не верила и правильно делала.

– А что здесь можно понять не так? Ты чуть не убил человека заменившего тебе отца! Из-за того, что он хотел помочь тебе, – бросается она з глупыми наездами.

Хочет схватить и затрясти, но одного брошенного взгляда хватает, что бы она успокоилась. Делаю шаг к ним, всего лишь шаг, а женщина отходит в дальний угол. Протягиваю ладонь Михаилу, и не дожидаясь пока он возьмется за нее, поднимаю его на ноги.

– Это была ее идея, не так ли? – спрашиваю у него, кивая на его головную проблему.

– Мы всего лишь хотели помочь девочке, – защищает ее старый волк.

– А у нее ты спрашивал, нужна ли ей ваша такая помощь? – не злюсь, нет, еле сдерживаю улыбку.

– Если бы она перешла, тогда…

Начал было оправдываться Михаил, но я перебиваю его:

– А если бы умерла? Что бы ты сказал? «Такова ее судьба»? Но так она ее не выбирала! Мы с тобой слышали, что она сказала: «Я не хочу быть монстром». Если она не хочет, значит не будет. Ты понял меня?

Говорю все это с сумасшедшей улыбкой, кажется она заразила меня своим сумасшествием. Кто же знал, что наши взгляды так совпадают, я тоже не хотел быть этим монстром. Вот только у меня не было выбора, а у нее он есть. Я сделаю все, что бы никто у нее не забрал возможность жить обычным человеком.

– Мы не монстры, Кай. Сколько бы ты не пытался доказать обратное себя и девчонке. Ты так только делаешь хуже себе и ей. Твоё упрямство оно…

Михаил нервно касается шеи, где я оставил отметину от стула. Судорожно вдыхает, мы оба знаем, что, если бы его наказал за такое мой зверь, было бы хуже.

– Оно что? Бессмысленно? Пускай и так, мне выбирать, не Вам. Не ваше дело, это только между мной и ней, – поворачиваюсь к двери что бы уйти, но меня останавливает Марго, преградив путь.

– Пускай и так, но то что ты творишь с девочкой… как ломаешь ее под себя, разве это не жестоко? Зачем ты привел ее сюда? Зачем выставил на показ другим стаям в роли блестящего приза? Мальчик, ты заигрался чужими жизнями! – по ее лицу текут злые слезы, они не трогают меня, как и ее слова.

– Даша не ломается, только прогибается что бы снова дать сдачи.

Некоторое время смотрю перед собой, затем вздыхаю, чувствуя, что возвращается внутреннее напряжение. Закрываю глаза и сношу стул ногой, раздробив его в щепки.

– Ты не ведаешь, что творишь, – бросает Марго, уходя и громко хлопнув дверью.

– Отец, – зову Михаила с иронией и издевкой, – с женщинами всегда так трудно?

– Это ещё цветочки, сын, – в отличие от меня он серьёзен в своем обращении, – вот женишься и тогда начнутся ягодки.

Он ободряюще хлопает меня по плечу, и от чего-то вспоминается как Даша меня защищала перед Марго. Улыбнувшись фыркаю, стирая ее засохшую кровь со лба.

Сумасшедшая. Моя. Моя ли?

– Кстати о женитьбе, если у волчицы уже была пара по обряду, а она встретила другого с которым произошло связывание. То чья она? Того с кем связал обряд, или того, с кем связало? – поворачиваюсь к мужчине, изучаю его реакцию.

Нет, он не знал о том, что их связали ритуалом, хотя по традиции обряд должен проводить самый старый волк, его мудрость решает правилен ли выбор альфы стаи.

– Не знаю. Это был не я, в то время самым старым в округе был ее дед, Григорий. Поверить не могу что он позволил сделать такое с собственной внучкой. Пожалуй, ваши взгляды совпадали, он даже зверя своего потерял, когда тот убил обычную женщину, которую любил. Жуткая история, ничуть не трагичней твоей. Кажется, он потом женился на ее сестре, у них родились дети, но все без намека на волчью кровь. Прошло время, дети подросли и у них появились свои дети. Сначала все было хорошо, не было и намека на волчью кровь. Мы с Гришей дружили, он обожал рассказывать о своих внуках, но о детях своего единственного сына не написал ни строчки. Теперь я понимаю почему, скорее всего Ринат прознал что у него под носом живет свободная волчица и заставил старика разрешить брак малышки, для ее же защиты. Это весьма гуманный способ, альфа мог бы забрать девочку силой, Гриша и ее семья ничего бы не смогли ей сделать.

– Ты сказал «в то время», – ловлю его на слове.

– Мальчишка, он появился здесь впервые лет лед четырнадцать назад. До этого Ринат предпочитал не показывать своего внука остальным стаям, что весьма странно. Но если мальчишка родился слабый, мелкий от природы, весьма понятно от чего он хотел его защитить. Да и альфе показывать внука, который явно не станет альфой позорно, разве что старик заранее приготовил для себя выход. Внук пускай и бета, но за то правнук от волчицы должен быть…

Он не договорил, потому что я вышел из себя и начал крошить все вокруг: мебель, шторы, даже ковер разодрал. Злость охватила так внезапно, хотя во время монолога Михаила я не чувствовал совершенно ничего. Волк захватил контроль внезапно, но его захват был только реакцией на мои собственные чувства.

«Ублюдок, какой же он ублюдок!» – могу бесконечно повторять в мыслях всего лишь одну фразу.

– Брат, – только услышав это обращение прихожу в себя.

Возвращаюсь в человеческое обличие, но не спешу отзываться. Подхожу к шкафу, он почти цел, пускай завален сломанной мебелью. Молча одеваюсь, даже куртку надеваю, больше не хочу здесь находится, или просто хочу увести его подальше отсюда, подальше от нее.

– Брат! – злится на то что я не замечаю его, спускаюсь по лестнице быстро.

– Кай? – внизу ждет Дима, хоть он не давит на меня своим присутствием.

– Пошли, – командую ему выходя за дверь.

– Белый! Нам нужно поговорить, разве ты не видишь?! – выходит из себя кудрявый и резко разворачивает к себе.

Зря он так, очень зря. Зверь теперь видит в нем не просто угрозу, а соперника. Так-то что я хватаю его за шею и прижимаю к двери – закономерная реакция.

– Чего тебе? – рычу сквозь зубы.

– Брат, так ты и правда связан с ней? – слегка шокировано спрашивает этот идиот.

Идиот, потому что все его чувства на лице написаны. Отпускаю его и просто поворачиваюсь, и ухожу. Теперь он не останавливает меня, не кричит спину. Просто потому теперь между нами преграда, которую мы вряд ли сможем преодолеть, потому что это одна маленькая плакса.

Глава восемнадцатая. Труба

Глава восемнадцатая. Труба

Когда понимаешь, что слов не хватает, чтобы выразить все что чувствуешь к человеку, становится невозможным дать ему удобный ярлык. Не прицепишь звание: друга, брата, родителя, любимой. Потому что чувств слишком много, они разные, многогранные по своей сути. А ведь ставя ярлыки мы привыкаем приписывать определенным людям определенные чувства, такие как любовь к родителям, нежность к любимой, или привязанность к друзьям. Но когда чувств к одному человеку несметное количество, и большинство из них совсем нехорошие, легко запутаться. Дать слабину, опустить важное, и превознести яркое, но по сути быстро уходящее чувство.

– Прекрати это, – требует брат.

А брат ли он мне, пускай и не по крови? Воспоминания тяжкий груз, они изменяются под грузом давности, но иногда причиняют всю ту же боль, вместо того что бы со временем ослабнуть. Вот и сейчас вижу перед глазами Ена и проклинаю ту, что встала между мной и единственным родным мне человеком.

– Нет, – повторяю холодно, отворачиваясь от него.

– Что значит «нет»?! Ты что ли просто будешь смотреть, когда остальные будут ее делить как кость? – кричит он с пеной у рта.

Глаза светятся красным, он на грани и мне так хочется толкнуть его в эту пропасть…

– Мне все равно, – повторяю холодно, смотря прямо в его серые глаза.

Не сходит с ума, не превращается, даже не уничтожает все вокруг. А я бы уничтожал. Я бы ломал все что попадется под руку, уничтожал все на своем пути, пути к ней. Но здесь брат, а мои слова пустой обман. Я тяну, играю сам не зная, что ожидаю от мелкого волка.

– Брат, это связывание, как ты можешь быть настолько…

– Равнодушным? Это вполне нормальное состояние, когда тебе ВСЕ РАВНО!!! – встаю напротив него, прекрасно зная, что мой последний крик не остался новостью для людей на улице.

Пускай тут поролон и звукоизоляция, вряд ли поможет от волчьего слуха.

– Жестоким, брат, – отвечает напротив брат, мрачнея на глазах.

– Если ты такой нежный, так сам пойди и сделай это. У тебя же кажется достаточно прав обладать этой игрушкой. Так бери, пользуйся! – сладковато говорю, хотя хочется истошно кричать.

Что я несу? Что кричу? Это уже не игра, это чувства, мерзкие чувства. Хочу сбежать из палатки, но коротышка преграждает путь с не скрываемой яростью на лице.

– Я не могу, – рычит сквозь зубы.

– Не можешь? Почему? У вас же, мать вашу, любовь, – моя показная ироничность перерастает в простую злость.

– Какая любовь, брат? Она выставила меня за дверь, сделав вид что понятие не имеет о нашем обряде, что забыла.

– И что, теперь ты решил мне поплакаться?

Может если бы это был кто-то другой, я бы и поддержал его. Да мне и сейчас хочется, настолько жалким он выглядит, но не могу. И здесь дело даже не в звере, дело во мне. Это моя ярость, моя злость, мои чувства и самое отвратительное – моя ревность. А от того что эта ревность во мне вообще есть, ещё более хреново. Потому что ревность не бывает без желания обладать всецело, так что сейчас от зверя в этом я не слишком отличаюсь. Возможно потому и говорю все это, вместо того что бы делать что-то по-настоящему с этим.

– Нет, – толкает меня от себя в сторону, – хочу, чтобы ты ее защитил.

– А я не хочу ее защищать! Ты же слышал, я отказался. Что тебе ещё надо? Сами иди ее спасай, не сомневаюсь, сразу на шею тебе бросится и все у вас будет хорошо, а мне ещё лучше.

– Да не могу я, брат! Думаешь я бы не сделал это раньше, если бы смог? Не могу! А против вашего связывания никто не пойдет, тебе стоит только показать, что зверь ее принял и все – никто не посмеет ее тронуть!

– Нет, – говорю тихо после его тирады.

– Брат, – унижается, из-за чего злюсь сильнее, чем до этого.

Что же эта мерзавка с нами сделала? На что заставляет идти и чем жертвовать. Желание разодрать ее на кусочки велико. Почти настолько же сильное, как желание вернутся в дом за ней. Вот только возвращаться не зачем, сама пришла, опять создавать мне проблемы.

– Она того не стоит, – бросаю, выходя из палатки.

***

Белый Волк, божество, в которого верят оборотни. Но которому не поклоняются и не молятся. Статуя, размером в четыре на пять метров, из белого камня, с ожерельем из драгоценных кристаллов само по себе явление редкое, а тут ещё и странное почти что волшебство под новый год появляется. Никогда не верил в эту чушь, возможно потому что моего желания Белый Волк никогда не выполнял. Из года в год, оно одно и тоже, пускай в разных интерпретациях – убить зверя. За все годы этот кристалл так и ни разу не засветил мне, показывая, что моё желание сбудется. Остальные конечно говорят, что он действительно волк помогает, вот только я не верю. Судя по тому как погрустнел Дима, когда камни не загорелись, загадал он быть со своей Ниной, что весьма логично. Подхожу следом, касаюсь следом холодного камня.

Что бы такое загадать? То же самое что ли? Разве это не глупо и безнадежно? Зверь не исчезнет так просто, по взмаху волшебной палочки. Может просто спросить, и ждать от вселенной ответа на свой вопрос, как остальные? Почему-то мне кажется это ещё более глупым, чем загадывание желания. Но даже если так, чтобы мне хотелось узнать в божества, на какой вопрос я не могу дать ответ сам? Только на один: почему именно она?

Отхожу от камня, поворачиваюсь так и не заметив и лучика света. И что теперь? Я не узнаю почему меня связало именно с ней? Да ладно, звучит так глупо, похоже эта глупая магия не действует только со мной.

Почему-то я думал, что с ней все будет так же, но оказалось нет. Кристалл засеял так сильно, что эта глупышка умудрилась чуть ли не ослепнуть, даже пришлось помогать ей дойти к Марго и остальным. Для этого я и за руку взял, вот только отпустить не мог, даже когда отвел. Даша продолжала энергично тереть глаза и казалась такой беззащитной, что уродское связывание снова заиграло на моих нервах. Как будто какой-то неведомый голосок шептал: «защити, спаси, убереги». Вот, только несмотря на все слова, самую большую угрозу для этой плаксы все ещё представляю я. Как только она перестала тереть глаза отпускаю и отхожу подальше, спиной чувствуя убийственный взгляд серых глаз.

Неприятности идут одна за одной, дикая волчица бросается в пропасть, в надежде найти свою вторую половинку. Но не глупо ли? Это связывание и все что с ним связано, такая глупость. Какая ещё вторая половинка? Кто, Дашка? Да у нас общего – кот наплакал, мы даже спокойно разговаривать не можем, что не разговор – то скандал, как же она меня бесит. Не припомню ни одного человека, что вызывал во мне столько чувств. Вот только самое ужасное даже не то что меня лишили выбора, а то что, подсунув ее, тем самым меня лишили брата. Вот только почему, при всем этом, стоит ей позвать, я прихожу как ее питомец? Жалкий! Когда я стал таким? Когда нас связало вместе, или, когда в конец запутался?

– Я за сестрой, – мрачно кивает на вхоже в палатку Ваня и почти сразу превращается, и убегает.

Одни проблемы от этих женщин, честное слово!

Наша территория здесь ближе всего, так что шанс что бесконтрольная волчица подалась именно туда велик. Опять договор с охотниками под угрозой, если он вообще в силе, после того как я одного из них побил и той дурацкой выходки Димы. Думаю, об этом, заставляю себя думать именно об этом, что бы было легче.

Позвала и молчит, забавно, однако. Взгляд бегает, руки дрожат, не может сказать и слова. Я тоже не могу, гордость не позволяет, или просто нравится издеваться над ней. Ведь я прекрасно понимаю зачем она меня позвала. Говорю парням уйти, они мешают нам. Почему-то такое чувство что мы опять поссоримся, это уже неизбежным кажется. Таким же неизбежным как желание поцеловать губы, которое она нервно прикусывает. Эта мысль пугает, от того разворачиваю что бы уйти, но она не дает.

– Помоги мне, – не верю, что слышу от нее эти слова.

Марго говорила, что я ломаю ее под себя, почему у меня такое чувство, что уже сломал? Внутри все натянулось как струна, хочется обнять эту плаксу и сделать все что бы не попросила. Один вздох, и это наваждение уходит, как только вспоминаю о кудрявом.

– Ты же ещё вчера говорила, что справишься со всем сама, – не удерживаюсь от иронии.

– С тем что ты натворил, я и сама справлюсь, но сейчас разговор не об этом.

Чёрт, она хоть представляет, как сексуальна сейчас? Волосы распущены, слегка завились от мокрого снега. На бледном лице яркий румянец, и это декольте. Откуда она взяла эти две кофты с таким огромным вырезом? Вани одежда что ли? Как вообще в мужских шмотках на несколько размеров больше можно быть сексуальной? Да ещё этой ко… ней. Да ещё взгляд этот, меня возбуждает ее упрямство.

Просто какое-то наваждение, от которого просто невозможно избавится, только придушить в зародыше.

– И за чем ты тогда просишь у меня помощи? – спрашиваю надменно.

Она прости спасти свою игрушку, эту глупую волчицу. Это так на нее похоже, в ее дурном характере с извращенным чувствам справедливости.

– И что с того? – дразню ее, замечая, как специально вывожу из себя.

Опять ее замашки супергероя и глупая вера в справедливость. Ее комичное «правильно» и «не правильно». Как быстро она заводится, в любых смыслах этого слова. Такое впечатление что ещё немного и между нами заискрится воздух, почему я раньше не замечал этого? Раньше вообще было так же? Это связывание или ее мерзкий характер во всем виноват? Или все дело во мне и тех всех непонятных чувствах? Руки дрожат от желания обнять. Даже когда кричит на меня, обвиняет во всем на свете, запах ее тела так дурманит голову. Сжимает мой капюшон руками, удерживает так, как будто я убегу. От чего мне хочется, что бы она хотя бы раз сделала первый шаг? От чего мне хочется, что бы эта плакса меня поцеловала? Почему для меня это будет значить так много?

– Мы защищаем только СВОИХ! До чужих волчиц нам дела нет! До людей тем более, – злюсь на себя, на нее, на связывание.

– Но меня ты же защищал! А я не ваша волчица! Так что с того? – кричит в ответ, как будто не понимает.

– Ты что, дура? Не понимаешь? – вырываюсь, близость к ней уже удушает.

Поджимает губы, говорит без капли лжи:

– Я не твоя.

В груди что-то обрывается и падает в бездонную пропасть. Зверь мечется в бешенстве, одно дело слушать ее болтовню во время нашей обычной «игры», совсем другое, когда она говорит это с таким выражением лица, не для того что бы позлить меня.

Что вообще между нами происходит? Что это за чувства, что за отношения? Эта мерзавка забрала у меня право выбора, забрала брата и не хочет отдавать ничего взамен? Разве это честно? Почему я должен поступать с ней так как она считает правильным, почему только она заслуживает нормального отношения, а я нет?

Почему я думаю об этом, почему злюсь? Мой смех не естественен, но кого это заботит? И для кого она старается так, для кого как она думает «унижается» перед мной? Ради какой-то девчонки! Друга? Какой ещё друг? Они знают друг друга всего сутки, если не меньше! Так почему к ней она относится в разы лучше, чем ко мне, идиоту с которым ее связало?

ПОЧЕМУ ЭТО ТАК БЕСИТ?!

Но вот ее наезд, который прозвучал за этим это просто что-то с чем-то:

– А как можно назвать человека своей парой, только из-за какого-то запаха?!

– Я никогда не называл тебя своей парой и НИКОГДА не предлагал ею быть! – кричу, понимая уже на грани.

Глаза застилает красная пелена, только она может разрушить мой контроль, только она может так сильно ударить по самому больному. Только она превращает меня в чудовище хуже того, которым я становлюсь, когда контроль над телом захватывает зверь. Только она в моем сердце и это пугает меня…

Дергается как от пощёчины, как будто раньше не понимала, как к ней я отношусь. Это даже смешно, сейчас я и сам не знаю, как оно на самом деле.

– Неужели ты и правда об этом думала? Фантазировала как буду с такой, как ты? – хочу ранить ее, так же сильно, как и она своим напускным страхом.

От чего трясется? Думает я раню ее? А оно мне надо? Какая честь в том, чтобы быть слабую девушку? То, что было раньше, только реакция на ее едкие слова, я просто не мог себя сдержать. Заигрался в нашу жестокую игру. И каждый раз не понятно, кто в ней побеждает, или мы оба остаемся в дураках.

– Так ты поможешь Таси? – меняет тему, или же просто возвращается к ней.

– Я же сказал тебе: мы защищаем только своих, – чувствую, что снова злюсь, хотел услышать совсем не это.

Давит на совесть, говорит, что я «должен». Вот только я никому ничего не должен! Даже ей… Наоборот это она мне должна! За то, что ворвалась в мою жизнь, когда в ней только-только начало все налаживается. Появилась как гром среди ясного неба, вслед за своим пустоголовым братцем и разрушила все, чего я добивался, и продолжает это делать. В разговор влезла Марго, как всегда, не вовремя. Вся эта каша заварилась из-за нее, та глупая волчонка годами не думала делать такие глупости, а тут на те, решилась. Да ещё понесло Марго так конкретно, болтает слишком много. И прошлое вспомнила, да ещё все так обложила, что бы эта глупышка решила, что это она виновата. Манипулятор хренов!

А эта дура поверила, такое впечатление что ее пальцем помани, и она всему поверит. Господи, за что мне такое наказание? Когда смотрит на меня так, мне плевать что она хочет, все делаю. Если бы она не была такой наивной, я бы подумал, что она манипулятор по круче Марго, но моя Даша не такая. У нее все чувства на лице написаны. Может от того мне так и хреново? Там нет и намека на те чувства, что ощущаю я.

Выпроваживаю Марго на улицу, нет сил терпеть ее интриги дальше.

Даша смотрит на меня, ждет ответа, но я бы тоже хотел получить ответ на свой не заданный вопрос.

– Скажи «да», – не знаю зачем говорю это.

Вообще не знаю, что делаю, кажусь самому себе смешным и бестолковым. Зачем?

– Что «да»? – делает вид что не понимает, о чем я.

А я понимаю? Что я делаю? Почему спрашиваю у нее о таком?

– Скажи мне «да», – повторяю, смотря в ее глаза.

«Зачем я это делаю? Только все осложнится». – не покидает мысль меня.

Хочу поцеловать ее, не в пылу ссоры, чтобы наказать, хочу просто поцеловать. Как девчонку, нормальную девчонку, с которой меня связывает не связывание, а настоящие чувства. Но все это самообман, ни один ярлык не поможет нам. Мы в яме, с которой не так уж просто выбраться.

Она молчит слишком долго, медленно поднимаю руку и убираю прядь с ее лица. От этого на удивление нежного для меня жеста, она прикрывает глаза. От страха?

– Нет, – шепчет твердо.

– Ну тогда мне жаль твою волчицу, – мщу ей с улыбкой.

Выхожу на улицу, а пальцы все ещё подрагивают от напряжения.

Кирилл и Дима старательно делают вид что ничего не слышали с нашего разговора. Вот только я знаю, что это не правда. У Кирилла вообще не получается сдерживать улыбку.

– Идите за ней, – говорю сквозь зубы злясь на себя.

– Куда? За кем? – слегка рассеянно переспрашивает мой оболтус.

– За этой глупой волчицей, – ещё больше злюсь за то, что мне приходится все им разжёвывать.

– Ты же сказал ей, что не будешь давать такой приказ? – насмехается Дима.

– Вас не касается то, что я ей сказал, делайте что говорю. Ясно?

– Ага, ясно, понятно, – бормочет с ухмылкой Кирилл, прежде чем превратится в волка.

– Она крутит тобой как хочет, – прокомментировал Дима, прежде чем тоже превратится и убежать в лес вслед за вторым.

Вообще распоясались, надо будет их погонять, а то пока в комнате с ней сидел, отвыкли от моих наказаний. Тяжело вздохнул, хватит с меня на сегодня.

– Белый, иди к нам! – махает рукой ещё одна как оказалось Даша.

О чем она думает, сидя возле огня в летнем платье в минус тридцать? Нам конечно мороз чаще всего не почем, но не столько же. Или это она специально? Похоже, когда женщина альфа – то дело совсем труба. Вот и стая ее отца, на голову отбитая. Вот только мне делать нечего, не стоять же под палаткой, чтобы другую Дашу сторожить. Подхожу к шумной компании, сажусь подальше от этой опасной бабы.

– Хочешь? – шепчет с улыбкой один из ее бет, косясь на палатку стаи Рината.

Смотрю на сумку, которую они так тщательно скрывают, в ней алкоголь. От чего мелькает мысль что мы подростки, которые тайком от родителей собрались побухать. Раньше я бы отказался, алкоголь для оборотня может быть очень опасен. Но в этот раз что-то как стукнуло в голову, просто захотелось забыться. Киваю, и мне достают из сумки стеклянную бутылку с жижей коричневого цвета с надписью: «Байкал». Не особо думал перед тем как открутить крышку и глотнуть эту муть, за то плевался долго.

– Не волнуйся, мы все так сначала реагируем. Мы что бы без запаха был на сосновых шишках варим, так что вкус специфический, но потом как вставляет. Да не бойся ты, это тебе не вискарь.

Делаю ещё глоток, вкус и правда специфический, только после пятого глотка привык к нему.

– Но вставляет лучше вискаря, – хихикает один из стаи альфы.

Перед глазами все плывет, правда только несколько мгновений. Закрываю глаза и уже все нормально, так что продолжаю пить. Стая у этой Дарьи веселая, все время шутят, травят анекдоты, да вообще атмосфера там совсем не такая, как в моей стае или в Рината. Возможно все дело в том, что эта волчица дочь их предыдущего альфы, а больше молодняка кроме нее у них нет. Вот и сюсюкаются и разбаловали ее просто ужас.

– Ай, а девка эта, какая? С характером пойди? – толкает локтем один из парней, как там его звали?

Саня кажется, явно старше нас, хотя внешне и не скажешь.

– Ага, расскажи, что это за подарочек ты нам притащил, – ядовито иронизирует альфа.

– Интересно же, за кого драться будем. Пойди она проблемная какая, больная может чем, – несет чушь его сосед.

– А сам то ты чего от нее отказался, братан? Ты же вроде нормальный пацан, а тут волчица и не обрюхатил…

Вот после этой фразы меня чуть не вырвало. За то плевался я долго, а потом и матом крыл всех, и этого умника в частности.

– Что настолько плоха? – спрашивает с улыбкой Саня, ложа руку мне на плечо.

– Ты ее вообще видел? – не удержался от скептических ноток в голосе.

– А что? Баба как баба, пахнет хорошо, а что ещё надо? – бросил его сосед и я не задумываясь схватил его за шкирку и скинул с полена, на котором мы сидели, в снег.

Остальные только засмеялись на все это, а мне… было все равно. На нее, на нас, на это связывание. Настолько что возникла мысль, что надо к чёрту спится, проблем это не решит, но за то тревожить они меня перестанут. Даже на брата было плевать. Хочет ее? Так пусть и берет, плевать! В том, что он лох, я не виноват. Пью ещё и ещё, хорошо.

– А какие тогда у тебя критерии красоты, альфа? Вот уж интересно узнать, какие тебе девушки нравятся? – все тем же издевательским тоном интересуется эта Дарья.

Вот честно, у меня уже нехорошее такое переубеждение касательно девушек с таким именем, что хоть Даш всех стороной обходи стороной. Саня подает новую бутылку, старая закончилась.

– Мне нравятся, – глотаю ещё и смотрю на огонь, – все, только не она.

Парни снова засмеялись, но мне не смешно.

– И что, даже я нравлюсь? – хохочет эта альфа самодовольно.

– Нет конечно, ты же пришибленная на всю голову сука, – отвечаю ей сразу без тени улыбки.