Текст книги "Сесилия Агнес – странная история"

Автор книги: Мария Грипе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Мохнач снова начал ударяться в бега. Только отвернешься, а его уже след простыл. Может, все дело в весне? Или в чем-то другом? Раньше за ним такого не замечалось.

Конечно, во время сборов и переезда он тоже частенько удирал, но это было вполне объяснимо. Теперь же они терялись в догадках, какая муха его вдруг укусила.

Началось все в тот день, когда Карин поехала на велосипеде за город и взяла Мохнача с собой. За городской чертой она слезла с велосипеда, решив немного прогуляться пешком. На ходу она весело играла с Мохначом и обратила внимание, что пес слишком уж возбужден, – как вдруг он отчаянно дернул поводок, вырвался на свободу и был таков.

Сбежал он на пустыре, совсем недалеко от города, хотя вокруг стоял густой лес. Карин долго ездила по лесным дорожкам, звала, искала, но Мохнач будто сквозь землю провалился – ни слуху ни духу. Пришлось вернуться домой без него.

Андерс незамедлительно заявил о пропаже в полицию, и через несколько часов из участка позвонили: Мохнач у них.

К телефону подошла Нора. Ошейник и поводок Мохнач где-то посеял. Куда его носило – поди догадайся.

Но ведь без поводка не обойтись – как иначе вести его домой? А где прикажете взять поводок в воскресенье, когда все магазины на замке?

И тут она вспомнила про старый ошейник с поводком, найденный у нее в шкафу, во время ремонта. Кстати, Мохначу он оказался вполне по размеру, и менять его не стали, тем более что адрес совпадал. Конечно, на ошейнике была указана кличка «Геро», но пока и так сойдет. Мохнач читать не умеет, а бирку можно заменить и попозже.

Однако ж, вкусив свободы, Мохнач норовил сбежать при всяком удобном случае.

Больше всех по этому поводу нервничал Андерс. Странное поведение Мохнача не давало ему покоя. В чем они допустили ошибку? – снова и снова спрашивал он себя. Без причин животные не сбегают. Каков хозяин, таков и пес. Андерс воспринимал все это очень серьезно.

И вот опять.

На сей раз виновата была Нора. Случилось это в Страстную пятницу. Она решила прогуляться за город и взяла с собой Мохнача. По дороге ей встретилась Ленина бабушка Инга, которая тоже вышла подышать свежим воздухом. Они постояли немного, опять поговорили про дом, и бабушка Инга обещала предупредить, когда в следующий раз поедет в приют престарелых навестить свою маму. Нора может составить ей компанию и расспросит старушку сама. И когда они уже прощались, произошла эта неприятность.

Мохнач тихо-мирно стоял рядом, Нора и думать забыла, что он с нею. Как вдруг пес выдернул у нее из рук поводок и сломя голову помчался прочь. Нора прямо остолбенела.

Она конечно же побежала домой, позвала Дага, и на великах они немедля отправились на поиски Мохнача.

В ту сторону вела только одна дорожка, та самая, по которой ехала Карин, когда Мохнач исчез в первый раз. Нора с Дагом тоже покатили по ней. На пустыре слезли с велосипедов, стали ходить по лесу, звать.

Смеркалось, из-за деревьев всходила луна.

Они шли по извилистой дорожке. Минут через десять чуть в стороне завиднелся белый дом, окруженный каким-то странным садом – сплошь хвойные деревья, сосны, елки, пихты. Зрелище мрачное, жутковатое, особенно потому, что окрестный лес почти целиком состоял из лиственных пород.

Хвойные деревья черными силуэтами рисовались на фоне светлого весеннего неба. Окна в белом доме тоже зияли чернотой. Нигде ни огонька. Дом выглядел необитаемым.

Крутая лесенка вела на крытую террасу. Ступеньки усыпаны горками мелких еловых веточек. Будто могилы зимой на кладбище. Зловещая картина.

Нора с Дагом тихонько прошмыгнули на участок. Калитка была приоткрыта. Ветхая, замшелая деревянная калитка меж двух старых каменных столбиков. Трава здесь и летом вряд ли растет. Вся земля устлана хвоей. И участок на вид сырой, темный, негостеприимный. Но вместе с тем ужасно заманчивый.

Дом казался безлюдным и пустым, хотя у Норы почему-то возникло неприятное ощущение, что за ними наблюдают. Что кто-то стоит в доме у черного окна и наблюдает.

– Слышь, Даг, идем отсюда, а?!

Собственный голос показался ей слабым и дрожащим. Ответа она не получила. Где же Даг? Нора прошла несколько шагов в глубь участка. Приблизилась к дому. И увидала, что на одном из окон стоят за черным стеклом два горшка с необычайно пышной геранью, усыпанной крупными белыми цветами.

Их же надо поливать? Значит, дом вряд ли совсем уж заброшенный. Тюлевые занавески, словно паутина, обрамляли окно с геранью, это она тоже разглядела. И цветы были живые. Несколько белых лепестков лежали на сочных зеленых листьях. Искусственные цветы лепестков не роняют. Но других признаков жизни не видно.

– Нора, иди сюда, я кое-что тебе покажу! – окликнул Даг.

Она бросилась в садовые заросли, туда, откуда донесся его голос. Что это он делает? Зачем по земле-то елозит? Вид разгоряченный, волосы взъерошены.

– Гляди! Вот! – Он показал на клумбу, возле которой стоял на четвереньках. – Видишь? Следы! Здесь и здесь!

– Вижу, ну и что?

– Это следы Мохнача!

С чего он взял? Ведь все собачьи следы выглядят одинаково, верно?

Но Даг был совершенно уверен. Велел ей повнимательнее присмотреться к одному из отпечатков. Левая передняя лапа, уточнил он; Нора взглянула на след, не понимая, куда он клонит. В чем дело-то?

– Да ты приглядись! Разве не видишь, что этот след отличается от других?

Нет, сколько ни приглядывалась, Нора ничего такого не видела – след как след. Но Даг твердил, что поверх него как бы отпечатался маленький прямоугольник, которого на других следах нету. Когда он сказал об этом и дал ей лупу, она тоже увидела. Что же это означает?

А вот что. Мохнач поранил лапу, и Даг заклеил это место крепким пластырем. Как раз на левой передней лапе. И теперь пластырь отпечатался в мягкой глине. Потому Даг и понял, что след оставил Мохнач. Бесспорно, Мохнач был здесь, и совсем недавно. Следы-то свежие.

– Он определенно где-то поблизости, – сказал Даг.

Нора вздохнула с облегчением. Она очень беспокоилась. Ведь на сей раз Мохнач удрал от нее. И она конечно же немедля вообразила, что его либо машина задавит, либо воры уведут. Если какое-нибудь происшествие имело касательство к ней самой, ей вечно мерещились всякие ужасы.

Они с Дагом опять сели на велики и долго кружили по лесу, выкликая Мохнача. Но пес исчез.

Встречные подростки из местных только качали головой: никаких бесхозных собак они не видели.

Еще им попалась по дороге чета стариков, которые до смерти перепугались, заметив, что к ним направляются велосипедисты, и Даг с Норой раздумали останавливаться, чтобы вконец их не запугать. Старушка крепко прижимала к себе сумку, а старичок, будто защищая, обнимал ее за плечи. Больно смотреть. Ведь оба явно решили, что их сейчас ограбят. Даг покачал головой. Вот до чего дошло.

– Представляю, какие истории про грабителей они будут рассказывать дома!

Было уже начало одиннадцатого. Всю ночь на улице торчать не станешь. Придется ехать домой.

– Без Мохнача? – Нору опять обуяла тревога. Но Даг ее успокоил:

– Не бойся. Он вернется.

Не спеша они поехали обратно. Вечер выдался тихий, ясный, хотя и холодноватый. Проселок вывел их на широкую магистраль. Машин было мало. Луна все время маячила впереди, словно сияющий воздушный шар. Шоссе серебряной лентой убегало под колеса.

А Нора никак не могла отделаться от мыслей о Мохначе.

– Слушай, а вдруг он был в том доме?

Но тогда бы он наверняка залаял, услышав их? Конечно, если не заперт с кляпом в пасти.

Даг покачал головой. Глупости. Мохнач слишком хитрый и слишком сильный. Его на мякине не проведешь.

Оба молча крутили педали. До дома совсем недалеко. Они уже на мосту, у въезда в город.

Неожиданно Даг затормозил и остановился возле парапета. На середине моста. В потоках лунного света. Нора тоже остановилась. Пожалуй, домой пока рановато, сказал Даг. Вон какая красота вокруг. Можно еще немного побыть на воздухе.

Он предложил спуститься вниз по откосу и посмотреть, как там, под мостом. Оставив велосипеды, они так и сделали и скоро стояли у реки: черная вода поблескивала под сводом.

Под ногами хрустели камни, тянуло сыростью и холодом. Даг включил карманный фонарик. Нора поежилась.

– Жутковато, да?

– Ты так думаешь? – Даг приставил фонарик себе к подбородку, осветив лицо мрачным, призрачным светом, поднял плечи, взмахнул руками, будто злобное чудовище. Из горла у него вырвался гнусавый рык.

Иногда он вот так, нарочно, пугал ее, причем с неизменным успехом. Нора сама себе удивлялась, но все равно дрожала от страха. На сей раз она просто окаменела от ужаса. Хотя и знала, что это всего-навсего Даг.

А он, растопырив руки, болтая кистями, шел прямо на нее, издавал какие-то утробные звуки, гулко отдававшиеся под сводом, да еще и совершал устрашающие телодвижения.

У Норы кровь застыла в жилах. Будто в кошмарном сне. Она не могла пошевелиться, но тут вдруг нога соскользнула с мокрого камня, и она едва не полетела в черную воду.

Перепуганный Даг едва успел ее подхватить. Баловство он тотчас прекратил. А Нора расплакалась, безутешно, отчаянно.

– Миленькая, дорогая, прости! Я не хотел…

Но она никак не могла успокоиться. Даг усадил ее на камень под мостом, сел рядом, висок к виску, и принялся тихонько ее покачивать. Достал носовой платок, утер ей слезы. Осторожно поцеловал в лоб.

– Я думал развеселить тебя… Мало-помалу она успокоилась и даже засмеялась сквозь слезы. И тут Даг поцеловал ее в губы.

Раньше он никогда такого не делал. Нора всхлипнула и на миг крепко прижалась к нему. Потом встала. Ой, шея и та мокрая от слез. Она взяла у Дага платок, промокнула шею.

Даг снова включил фонарик, осветил свод и черную воду. Подобрал кусок известки. Они должны написать на своде свои имена, за вон тем камнем, на котором сидели. Он протянул Норе известку. Имена и дату.

– Пиши первая!

Лучом фонарика Даг показал, где нужно писать, и Нора изобразила свое имя. Потом он в свою очередь взял известку, написал под ее именем свое, а сверху поставил дату.

17 апреля 1981 г.

НОРА

ДАГ

С минуту оба любовались надписью. Она сохранится здесь надолго. Если никто не сотрет.

– Ну что, пошли домой?

Не отвечая, Даг снова скользнул лучом фонарика по своду. Пятно света бежало по камням. А через несколько метров вдруг остановилось. Там тоже виднеется чье-то имя. Только написанное не известкой, а черной краской. Единственное под мостом чужое имя, правда, отсюда не прочтешь.

– Давай посмотрим!

Даг взял ее за руку. Идти, вернее балансировать, нужно по узкой полоске земли, скользкой, каменистой, неудобной. С величайшей осторожностью они ступали по камням. Даг тоже разок поскользнулся, но устоял – Нора удержала его. Ну вот, наконец-то добрались!

Даг посветил фонариком, и Нора прочла:

СЕСИЛИЯ АГНЕС

Она зажмурила глаза. Посмотрела снова. Да. Так и написано. Взглянула на Дага, но он опустил фонарик, свет падал на воду, и лица его было не различить.

Потом он повернулся и, не говоря ни слова, зашагал обратно. Нора пошла следом. Все казалось нереальным, как сон.

Даг остановился, протянул ей руку, но его лица она по-прежнему не видела. Поднимаясь на мост, оба не проронили ни звука. Что тут скажешь? Имя под сводом существовало. Это факт. Кто-то побывал внизу и написал там это имя. Когда? Зачем? Только имя, без даты.

Наверху все купалось в лунном свете. Река искрилась и сверкала. А под мостом вода была непроглядно черна.

Они молча сели на велосипеды и продолжили путь.

Дорога серебристой лентой плыла под колеса.

Как вдруг позади послышалось пыхтение. Нора нажала на педали, догнала Дага, который вырвался немного вперед и, похоже, ничего не слышал. Пыхтение приотстало, не поспевает за ними. Нора еще прибавила скорости, Даг держал тот же темп.

Некоторое время оба молчали. Пыхтение опять приблизилось. Громкое, явственное. Но Даг будто и не слышал.

Нора попробовала поднажать еще.

И тут Даг неожиданно резко затормозил. Нора вильнула, едва не наехав на него.

Сбоку из темноты вынырнула длинная, темная тень и бросилась к ним.

Громкий, заливистый лай – тень напрыгнула на Дага. Мохнач вернулся.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Даг прочитал Норе вслух цитату из Честертона[5]5
  Честертон Гилберт Кит (1874—1936) – английский писатель, автор детективных рассказов о патере Брауне.


[Закрыть]:

– «Мысль, не пытающаяся стать словом, никчемна. Как никчемно и слово, не пытающееся стать делом».

Стоило ему наткнуться на какую-нибудь меткую фразу, как он сразу шел к ней и читал вслух. Она поступала так же, но у него находок было больше. Ведь и читал он гораздо больше, чем она.

С этой цитатой он уже приходил, поэтому Нора сообразила, что цитата наверняка только предлог. Да и на лице у него написано, что думает он совсем о другом.

– Ты чего хочешь-то, а? – спросила она. Даг провел рукой по глазам.

– Не знаю.

Финтит. С того вечера, когда искали за городом Мохнача, они еще ни разу толком не разговаривали. Да и тогда разговор не состоялся, потому что домой они вернулись очень поздно и сразу разошлись по своим комнатам. Было это позавчера. С тех пор Нора держалась вроде как особняком. Она не то чтобы не хотела разговаривать с Дагом, наоборот, хотела, даже чересчур, и боялась сболтнуть лишнего.

Но сейчас Даг стоял прямо перед нею, а она не знала, что сказать. Села за письменный стол и жестом показала ему на стул.

– Чего стоишь-то. Садись.

Однако он будто и не слышал ее, стоял с вопросительным и слегка задумчивым видом.

– Не понимаю я этого, Нора.

– Ты о чем?

– О Сесилии Агнес. – Ну?

– Судя по тому телефонному разговору, тебе нужно было спросить про нее в Старом городе, так? То бишь в Стокгольме?

Даг пристально смотрел на Нору, будто ожидая от нее объяснений, а она хотела услышать его версию случившегося и потому не стала перебивать, только кивнула. Даг вздохнул.

– Я чуть не свихнулся, просто голову себе сломал и все равно не понимаю, как это самое имя оказалось написано под мостом у нас в городе?

Вдобавок оно там единственное, кроме наших! Ты понимаешь, какая тут связь?

Нора помотала головой. Нет, она тоже не понимает.

– Жутковато, верно?

– Не в том дело, что жутковато. – Даг пожал плечами. – У меня, по крайней мере, сложилось впечатление, что эта загадочная особа живет в Стокгольме. Ты тоже так решила?

– Да я не очень-то и вникала. А что?

– Но ты ведь не думала, что она живет в нашем городе? Или думала?

Нет. Нора сказала правду, она вообще не строила догадок о том, где живет Сесилия Агнес. Проблем и так хватает. С куклой, например.

– С куклой? Что ты имеешь в виду? При чем здесь кукла?

Очень даже при чем. Когда Даг зашел в тот магазинчик в Старом городе и спросил про Сесилию Агнес, ему передали сверток, предназначенный для Норы. И там действительно была кукла.

Эта кукла на самом деле единственная зацепка. Реальная, осязаемая. Разве нет? Если разобраться? Нора посмотрела на Дага.

Он вздохнул. Нельзя не признать, рассуждает она вполне «логично». Но от этого не легче. Тем более что куклу он вообще ни разу не видел.

Верно. Нора и сама огорчалась, но тут ничего не поделаешь. Куклу никому, кроме нее, видеть не разрешается. Поначалу, пока не сообразила, о чем речь, она еще колебалась, но теперь все сомнения отпали. Теперь она точно знает, что иначе это будет предательство, обман.

Даг понял. И вовсе не собирался ее разубеждать. Пусть сама решает. Просто ему все это казалось ужасно странным. Имя под мостом вправду его напугало, прямо мороз по коже прошел.

– Ведь фактически это должно означать, что человек находится здесь! В нашем городе! А главное, что он действительно существует. И не только в виде куклы, как, похоже, думаешь ты.

Нора серьезно посмотрела на него.

– Ничего я не думаю, Даг. Просто знаю об этом, пожалуй, чуть больше, чем ты. Не знаю только, много ли мне дозволено сказать.

В голосе у нее сквозили тревога и огорчение. Она хотела довериться Дагу, испытывала в этом огромную потребность, но не смела.

Оба вздохнули, помолчали немного. Потом Даг сказал:

– Нора, ты вот только что говорила, что колебалась, пока не сообразила, о чем речь. Что ты имела в виду?

Нора теребила кожицу возле ногтя и на вопрос не ответила.

– У меня тут заусенец, – сказала она, но Даг не отступал.

– То есть выходит, ты знаешь, в чем тут дело? Нора! Отвечай! Что именно тебе известно?

Ничего ей не известно. Нора покачала головой, изучая ноготь. Она правда ничего не знает.

У него слишком буйная фантазия! С чего это он взял?

– По лицу вижу. Я же не дурак. Вдобавок ты только что проговорилась.

Нора подняла глаза и тотчас встретила вопросительный взгляд Дага. Сколько же позволено ему сообщить? Очень ведь хочется.

– Если ты думаешь, будто мне что-то известно о Сесилии Агнес, то ошибаешься, – сказала она. – Я имела в виду совсем другое.

– Что же?

Нора глубоко вздохнула. Как объяснить, чтобы он понял? В общем, ничего сложного тут нет. Сплошь вещи, хорошо ей знакомые и оттого понятные. Пережитые на собственном опыте.

К примеру, когда была маленькая, очень маленькая, еще при жизни родителей, она часто сидела одна в своей комнатке и прислушивалась к их шагам. Слышала, как они ходят по квартире, иногда останавливаются у ее двери: мол, как она там, все ли в порядке. Они постоянно были рядом, хоть и не всегда находили время поиграть с нею. А если их дома не было, она прислушивалась до тех пор, пока с улицы не доносились их шаги. Как днем, так и ночью она безошибочно узнавала звук родительских шагов, и напряженное ожидание всегда дарило ей счастье.

Потом мама и папа вдруг исчезли. Никто не говорил почему, не рассказывал, что случилось. Но они же вернутся. Все так твердили. Скоро, очень скоро мама с папой приедут. И она продолжала прислушиваться к шагам, днем и ночью. Она бы узнала их шаги среди тысяч других и могла ждать сколько угодно.

А мама и папа так и не вернулись, любимые шаги исчезли навсегда. Холод, тоска. Она слышала другие шаги, а на улице меж тем моросил дождь и все было пусто и уныло.

Нора посмотрела на Дага. Непонятно, почему ей вдруг вспомнилось давным-давно забытое. Она же хотела поговорить с ним о другом. Этого ему никогда не понять!

– Тут речь о заброшенности, – сказала она. – Кого-то оставили в одиночестве, когда-то давно. Вот что я поняла. Обманули. Предали.

– Ты-то что можешь поделать? Такое случалось со многими, верно?

До сих пор Даг стоял, а теперь сел на стул возле двери. Выглядел он серьезным и задумчивым. Нора бы с радостью сказала больше, но нельзя, поэтому она молча изучала злополучный заусенец. Оба думали о своем. Дагу по-прежнему не давало покоя имя, написанное под мостом.

– Ну конечно! Как я раньше-то не додумался! – вдруг сказал он.

– Ты о чем?

– Вовсе не обязательно, что имя под мостом написала она сама. Там мог побывать и кто-то другой.

Нора молчала, и Даг продолжал:

– И кто бы это мог быть в таком случае? – Он вопросительно посмотрел на Нору, а она только плечами пожала, не поднимая глаз. Даг опять уставился в пространство. – И зачем ему понадобилось писать? Не понимаю.

– Я тоже, – рассеянно обронила Нора, упорно занимаясь ногтями.

Но Даг знал, так только кажется, она просто не хочет, чтобы ее отвлекали сейчас от размышлений. Он искоса взглянул на нее и глубоко вздохнул.

– В самом деле жаль, что ты не можешь сказать, что знаешь.

Да. Нора кивнула. Очень жаль.

– И насколько я понимаю, тут ничего особо и не поделаешь?

Верно, ничего. К сожалению.

– Понять бы, чего ты боишься!

А она и не боится. И молчит не ради себя. Просто не должна выдавать другого человека. В этом все дело.

– Кого же? Кого ты могла бы выдать? Она крутанулась на своем стуле.

– Кончай, а? Не задавай так много вопросов!

– Прости…

Нора по-прежнему сидела у письменного стола, а Даг – на стуле возле двери. Яркое весеннее солнце светило в окно, заливая всю комнату своими лучами. Нора опять повернулась к Дагу, посмотрела на него и слегка улыбнулась. Она не хотела его обижать. Просто вдруг вконец пала духом. Как парализованная была. И боялась, что Даг уйдет, потому что сказать она ничего больше не может.

Внезапно в соседней комнате послышались шаги. Те самые, необъяснимые шаги направлялись к ее двери. И буквально тотчас она явственно ощутила, что они с Дагом уже не одни. Кто-то стоял на пороге, прямо за спиной у Дага. Нора посмотрела на него: интересно, слышал ли он что-нибудь. Если и слышал, то виду не подавал. Сидел совершенно спокойно, хотя незримый пришелец был от него меньше чем в полуметре. Нора, сидя в нескольких шагах от двери, остро чувствовала это присутствие.

Но тут лицо у Дага напряглось, он огляделся по сторонам. Будильник на подоконнике неожиданно начал тикать. Даг вскочил, быстро прошел к окну и остановился, с изумлением глядя на часы. Трогать их он не стал, только наклонился и долго изучал циферблат. Так и стоял там, пока тиканье не умолкло.

И тогда он сразу же перевел взгляд на Нору. Она жестом показала: молчи! Ее охватило странное возбуждение. Все это время она тоже не шевелилась, целиком сосредоточив внимание на незримом пришельце у двери. Новое дело! Раньше не случалось, чтобы шаги приходили, когда она в комнате не одна.

Сердце у нее готово было выскочить из груди. Даг что-то слышал? Заметил, что они не одни? Но так или иначе, гость исчез, едва лишь будильник остановился. Нора перевела дух, хотя говорить ей по-прежнему не хотелось.

– Нора! – Даг взял будильник в руки. Поднес к уху, встряхнул. – Он же вроде был сломан?

С недоумением он смотрел на часы, вертел их так и этак, крутил «заводилки», но не услыхал ни звука.

Нора сказала, что два раза ходила к часовщику, и тот объявил, что механизм безнадежно испорчен. Чтобы часы пошли, его надо заменить.

– Но они же тикали! Ты ведь слышала!

Да. Потому она и наведалась к часовщику второй раз: хотела узнать, как это могло произойти. Объяснила, что будильник вдруг пошел, сам собой. Хотя механизм испорчен. Но он ей не поверил. Не могут эти часы ходить, и точка. Ни секунды. Он абсолютно уверен.

– И все ж таки они шли! – Даг улыбнулся. – Мало того, назад! Об этом ты тоже ему сказала?

Нора облегченно вздохнула. Он тоже заметил? А она уж едва не поверила, что у нее глюки. Ясное дело, она спросила, могут ли часы идти назад, но часовщик посмотрел на нее как-то странно и засмеялся. Видно, решил, что она то ли разыгрывает его, то ли малость не в себе, поскольку сразу заторопился и сказал, что у него нет больше времени ни на нее, ни на ее допотопный искореженный будильник.

Даг возмутился.

– Тоже мне, специалист! Дурак он, а не часовщик.

– Нет, он свое дело знает.

Пусть так, только все равно он ни черта не понял. Ограниченный – вот он какой. Даг ясно видел, что стрелки двигались вспять. Это бесспорно. Когда будильник затикал, они показывали семь минут первого. А когда остановился – пять минут первого. Иначе говоря, часы шли назад целых две минуты.

Даг поставил будильник обратно на подоконник и подошел к Норе. Он диву давался, что люди, которые имеют дело с техникой и, казалось бы, должны обладать большей восприимчивостью к фантастическим возможностям бытия, зачастую их отвергают. Причем наотрез!

Разбираясь в удивительно сложном мире часовых механизмов, часовщик, по идее, не должен бы оставлять без внимания и вопрос о том, могут ли стрелки начать движение вспять. Скорее, ему следовало бы изучить этот любопытный феномен. Вызов. Новую перспективу. Время-то, безусловно, движется не в одном направлении. Время похоже на океан с тысячами подводных течений. И наверняка может двигаться и вперед, и назад, и вбок.

Человеку, который занимается временем, то есть головокружительной задачей исчислить некое измерение, не к лицу смеяться, когда ему говорят о часах, по сути, возможно, напрямую связанных с тайными токами времени! О живых часах, которые не просто механически тикают в одну сторону! Все-таки этот часовщик пороху не выдумает! Тут нужен взгляд пошире. Вот как считал Даг.

Однако же сейчас часовщик и его взгляды интересовали Нору меньше всего. Ей хотелось поговорить о другом. Она заметила, что Даг оседлал любимого конька и его по обыкновению заносит. А ей надо выяснить, в какой мере он сопережил только что случившееся, почуял ли незримого гостя. Поэтому она посмотрела ему прямо в глаза и спросила:

– Даг, скажи, ты и шаги слышал?

– Какие шаги?

– Ну, за дверью, вот только что.

Нет. Шагов Даг не слышал. На лице у него отразилось недоумение, и на секунду Нора пожалела о своих словах. В особенности о том, что рассказала ему о шагах родителей, к которым прислушивалась, когда была маленькая. Ведь он мог подумать, что ей опять померещились их шаги. Что у нее завихрение в мозгах.

Эти шаги были совершенно другие. Принадлежали незнакомцу.

Незнакомцу, который никогда не показывался. Давал о себе знать только звуком шагов. И почему ей одной? Почему Даг их не услышал? Загадка.

Раз никто, кроме нее, не должен был воспринимать это присутствие, тот, кто ходил по квартире, мог бы и не заявляться, пока Даг был в комнате.

Ведь даже если Даг ничего не слыхал, стоило ли вполне рассчитывать на Норино самообладание? Особенно когда будильник затикал и пошел назад, причем Даг тоже это заметил. Вот она и решила, что он и шаги слышал. Ничего удивительного тут нет!

Нет, виновнику странностей придется стерпеть, что сладить со всем этим в одиночку она больше не в силах. И должна сейчас же поговорить с Дагом.

Только не здесь. Здесь не получится. Не отделаешься от ощущения, что кто-то все время наблюдает и подслушивает.

И она позвала Дага погулять.

Он охотно согласился. Но прежде, отвечая на ее недавний вопрос, сказал, что хоть и не слышал шагов, однако же почувствовал в воздухе что-то не поддающееся описанию, буквально за секунду до того, как начал тикать будильник.

У него возникло странное чувство, что за ними кто-то наблюдает, сказал он. Что они не одни.

Нора быстро встала. Все правильно. Все в точку. И ей надо с ним поделиться.

– Идем! Лучше прямо сейчас все и расскажу, пока не передумала.

Они взяли с собой Мохнача и поспешили из дома. Пошли, как всегда, через мост. Мохнач, натягивая поводок, бежал впереди, и оба шагали бодро, размашисто, меж тем как Нора взахлеб рассказывала про странные шаги, которые время от времени слышались в комнатах по соседству с ее собственной. Как они вдруг замирали у ее порога и кто-то незримый, стоя там, наблюдал за нею и вроде бы чего-то ждал. И как ее тоже охватывало ожидание.

– Да? И чего же ты ждешь?

Она и сама толком не понимала. Вообще-то большей частью она ждала, чтобы все это кончилось и «гость» исчез. Но чего ждал незримый пришелец, чего хотел от нее, она понятия не имела.

– Тебе не страшно?

Нет, бояться тут нечего. Зла ей никто не желал, она чувствовала. Тревожило ее только одно: невозможность понять, что все это означает. Пока она не поймет, покоя не будет. Незримый гость вернется. И еще не раз.

Даг испытующе посмотрел на нее.

– Ты сильная, Нора. И это здорово. На твоем месте кто угодно запросто чиканулся бы. Но почему ты ничего мне не говорила?

– Я подумала, что болтать не стоит. Приходили-то как-никак ко мне. Рано или поздно все разъяснится само собой, так я считала.

– Все-таки со мной надо было поделиться. Нора упрямо мотнула головой. А вдруг речь шла об особом, тайном доверии. Если б незримый гость хотел наладить связь с Дагом, тот бы наверняка это заметил. Но до сих пор он оставался в стороне, потому она и молчала.

– А как же часы? Они ведь пошли при мне? Нора кивнула. Вот именно.

– А я что говорю! Оттого и рискнула теперь поговорить с тобой. Думаю, часы – это знак.

Ну слава Богу. Даг наконец-то сообразил. Поскольку часы и шаги явно связаны между собой, значит, ей намекнули, что теперь можно и ему рассказать. Ведь не будь шагов, будильник никогда бы не затикал, верно?

– Верно. Они связаны друг с другом.

– И давно это началось?

– Фактически с тех пор, как мы затеяли тут ремонт.

Так давно? Вправду круто – за столько времени словом не обмолвиться! Но теперь явно настала пора действовать. Минуту-другую Даг шагал молча, о чем-то размышляя. Может, стоит разузнать, кто раньше жил в этой квартире? Вряд ли тут возникнут сложности.

Нора вспомнила о бумажных ленточках в вазе, которая разбилась в таких странных обстоятельствах. Сказать по правде, ее не оставляло ощущение, что вазочка разбилась не случайно, а затем, чтобы она обнаружила записки.

Наверняка. Даг ни секунды в этом не сомневался. Она рассказала ему о записках, как собрала их в папку и систематизировала. Едва ли тут выжмешь очень уж много, но кой-какие зацепки, может, и найдутся. К примеру, в записках есть несколько имен.

Даг оживился.

– Отлично! Непременно просмотрю их, как только придем домой.

Ну уж нет, записки Нора показывать не собиралась. Это же будет предательство. Вдобавок только она и способна понять, о чем они говорят. Автор записок, так хорошо их спрятавший, определенно бы очень расстроился, начни она показывать их всем и каждому. Нет, так нельзя.

– Но имена я для тебя выпишу. К примеру, там упомянута некая Агнес.

Даг широко раскрыл глаза. Может, речь идет о Сесилии Агнес?

– Вряд ли… Хотя…

– Что «хотя»?

– Куклу-то зовут Сесилия.

– Откуда ты знаешь?

Нора рассказала о медальоне, о миниатюрном портрете и волосяной косичке, которые свидетельствовали, что кукла изображает реальную девочку по имени Сесилия.

«Сесилия в 17 лет» стояло на обороте миниатюры, написанной в 1923 году. Значит, родилась Сесилия в 1906-м.

– Давно.

Да, очень давно. Даг блестящими глазами смотрел на Нору. Пожалуй, он догадался, кто это! Правда-правда догадался! Если хорошенько подумать…

– Кто же?

– Старушка, которая звонила по телефону! Которая хотела, чтобы ты зашла за куклой! Очень может быть, что она родилась в девятьсот шестом. Голос был старый, я говорил.

Нора только головой тряхнула. Она тоже об этом думала, но не так-то все просто. Если бы дело обстояло так, значит, все затеяно исключительно ради мистификации. Но речь идет о вещах куда более серьезных, она чувствует. Не о детских играх в прятки.

– И куклу, между прочим, зовут Сесилия. А не Сесилия Агнес.

Нет, старушка и кукла вряд ли одно и то же лицо. Зачем бы ей делать из этого секрет?

Даг промолчал, но в конце концов волей-неволей признал, что речь и впрямь едва ли идет о мистификации. У него даже мысли о розыгрыше не мелькало.

– Наоборот. Я уверен, что не случайно кукла досталась именно тебе. И что именно ты разбила вазочку и нашла листочки с записками. И что именно у тебя в комнате происходят феномены с будильником и звуками шагов. – Он обиженно посмотрел на нее. – Ты ведь прекрасно понимаешь, кто угодно может поверить, что все это розыгрыш, только не я. Если кто и принимает такие вещи всерьез, так именно я, верно? Уж тебе-то, кажется, следовало бы это знать.

– Я вовсе не хотела тебя обидеть… Просто я понятия не имею, что мне делать!