Текст книги "Коктейль со Смертью"

Автор книги: Мария Эрнестам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Мужчина, которого я любила, втоптал мое чувство в грязь. Это было ужасно больно. Лучше быть любимой, чем любить самой. Вот и все.

Она не ждала от меня расспросов. Вышла на следующей станции, прихрамывая и волоча за собой пакеты, и толпа прохожих поглотила ее. Только омерзительный запах остался в память о том, что она действительно была здесь.

Я не знала, встреча с этой бомжихой – какой-то знак или просто стечение обстоятельств. Но невольно задумалась над ее словами. Лучше быть любимой, чем любить самой. Том иногда шутил, что большие люди любят маленьких, и это давало мне, тощей и тщедушной, ощущение, будто он любит меня сильнее, чем я его. Но разве можно измерить любовь? Килограмм любви, пожалуйста. И посвежее – вчерашняя, пусть и за полцены, мне не нужна.

Был вечер пятницы. В голове у меня билась только одна мысль: скорее добраться домой и броситься в объятия Смерти. Пусть утешит меня! Моросил дождь. Я накинула теплое одеяние, но все равно бежала домой бегом. Слава богу, на этот раз у подъезда не стояла машина «скорой помощи».

Не успела я поднести руку к кнопке звонка, как патрон открыл дверь, словно ждал моего появления. На нем был один из моих передников, а от одежды приятно пахло карри. Он обнял меня, и я поразилась, как мне уютно рядом с ним. Особенно после того, как Том лишил меня последней уверенности в себе, оставив лишь пустоту внутри.

– Почему мне кажется, словно мы целую вечность женаты?

Расхохотавшись, он помог мне снять одеяние и повесил его на крючок. Он не проверил внутренний карман, спокойно дожидаясь, пока я сама все расскажу. Его зеленые глаза напомнили мне о душе, которая свободно перемещалась по городу и жаждала отмщения.

– Милая, разве я не говорил, что не чужой людям. Нужно только набраться смелости и увидеть меня.

Он закрыл мне глаза ладонью и, обнимая за плечи, подтолкнул в кухню. Мне в ноздри ударил запах карри и других специй. Кориандр? Тимьян?

Смерть убрал руку, и я увидела на столе праздничную льняную скатерть, которую получила в подарок на тридцатилетие, но так ни разу и не использовала. Не потому, что берегла, – просто мы с Томом не нашли для этого достаточно торжественного повода. Очевидно, Смерть счел нынешний вечер подходящим. Еще на столе стояла ваза с белыми гладиолусами. Их недавно начали продавать, но я еще не успела купить. Кастрюля на плите благоухала всеми ароматами Индии.

Я была так разочарована и счастлива одновременно, что больше не могла молчать.

– Как красиво! А я прокололась. Капитально. Я полное ничтожество. И мне страшно.

– Прокололась? Каким образом?

Не ответив, я взяла с окна миску, где лежал лайм, купленный пару дней назад. Смешав давленный лайм, мускатный сахар, лед и кашасы – бразильский самогон, я быстро приготовила изумрудно-зеленую кайпиринью. Патрон нерешительно взял протянутый мной стакан.

– Кайпиринья? Не слишком люблю этот напиток, но если ты хочешь…

Я одним глотком выпила полстакана и начала рассказывать. Изложила все события по порядку, начиная от прихода неузнанной в дом Габриэллы, – встречу с ней и ее матерью, прогулку, распахнутое одеяние, неизвестно откуда взявшуюся осу и неудачу с флаконом, в который не хотела залетать злобная ядовито-зеленая душа. Смерть осторожно пригубил коктейль и скорчил гримасу. Потом поставил стакан на стол, сходил за компьютером и начал что-то набирать на клавиатуре. Он спросил имя и фамилию, нашел то, что искал, и присвистнул.

– Габриэлла Гуарно. Интересно, интересно. Согласно планам Высших сил, ей предстояло хорошо пожить, если бы ты не вмешалась. Еще пятьдесят пять лет, если быть точным. А ты помогла ей расстаться с жизнью уже в двадцать два. Я решил взять на себя ответственность за твою сегодняшнюю жертву и теперь должен дать объяснения. Я думал, ты выберешь карту понадежнее. Скажем, кого-нибудь постарше. Какого-нибудь бедного больного старичка. Это было бы, по крайней мере, логично. Не ожидал от тебя такого сюрприза.

Я не совсем поняла, что он имел в виду, но содрогнулась при мысли о чудовищности содеянного. Я, Эрика, отняла жизнь у человека на пятьдесят пять лет раньше, чем планировалось. И ради чего? Только потому, что хотела помочь тем, кого люблю. А еще потому, что Габриэлла вызывала у меня отвращение. Можно ли назвать то, что я сделала, убийством? Мой внутренний адвокат тут же вскочил и поднял руку в знак протеста. «Нет, – заявил он. – Тебе дали задание, и ты сделала то, что следовало. Тебе велели решить, кому умереть, и ты решила. Тебе поручили выбрать, скажем так, жертву, и ты выбрала. Это означает только одно: кому-то повезло, и он остался жить. Нужно только объяснить свой выбор».

Смерть с отстраненным видом стучал по клавишам. Я не могла распознать, что означает выражение его лица. Внезапно он оторвался от компьютера и спросил, почему я выбрала Габриэллу. Мне оставалось лишь одно – сказать правду. Габриэлла влезла в жизнь Эйры, влюбив в себя ее сына, и сделала всех несчастными. Поэтому, когда мне представилась возможность выбора, я решила, что всем будет лучше без нее. Я замолчала. Мне пришла в голову странная мысль: а вдруг я выбрала Габриэллу только потому, что в мою собственную жизнь тоже бесцеремонно влезла другая женщина. Надеюсь, Смерть на этот раз не станет читать мои мысли.

Но если он и сделал это, то комментарии оставил при себе. Закрыв ноутбук, отставил его в сторону, положил мне в тарелку ярко-желтого карри и налил в бокал «Амароне», не пролив при этом ни капли на скатерть. Мы ели молча: я робко радовалась тому, что кто-то приготовил мне ужин, ибо этот ужин был самым приятным событием за сегодняшний день.

– Креольское блюдо. Смесь ингредиентов – ярких, как люди, его придумавшие. Признаться, одно из достоинств моей работы заключается в том, что я избавлен от необходимости всю жизнь есть блюда какой-то одной национальной кухни. Сегодня, конечно, можно достать любые продукты, но это совсем не то, что национальное блюдо, приготовленное представителями определенного народа.

Я прекрасно понимала, что имеет в виду Смерть. Круассаны, которыми он угощал меня, – очень вкусные. Но есть их за столиком в каком-нибудь французском кафе было бы истинным наслаждением. Сегодняшнее блюдо навевало мысли о море, песке, теплых ветрах, ярких красках и пряностях, и я, никогда раньше не помышлявшая об Индии, подумала вдруг, что хочу туда поехать. Патрон не стал развивать кулинарную тему. У нас оставались другие нерешенные проблемы. Когда Смерть наконец заговорил, я поняла: он скажет что-то чрезвычайно важное.

– Эрика! Я выбрал тебя для выполнения этого задания, потому что чувствую в тебе энергию. Это очень мощная энергия, если направить ее в нужное русло. Ты сильная, хочешь того или нет. Я знаю, часто ты чувствуешь себя маленькой и слабой, однако это не так. Ты гораздо сильнее, чем это тебе кажется. Но сила влечет за собой ответственность, а ответственность означает, что свои поступки нужно обдумывать. Я полагал, что хорошо изложил тебе ход моих мыслей. Демократия. Равенство для всех. Способность принимать решения, невзирая на чувства. Ты не вправе распоряжаться жизнями других людей. Для этого у тебя слишком мало опыта. Тебе не под силу предугадать, как будут разворачиваться события, если ты вмешаешься в их ход. Я очень редко управляю жизнью людей или помогаю им – лишь в исключительных случаях.

Он взял мои руки в свои и заглянул мне в глаза. Я замерла, как мышь перед удавом.

– Дорогая Эрика, ты понятия не имеешь, как Роберт или даже Эйра отреагируют на то, что случилось. Не говоря уже о матери Габриэллы. С другой стороны, я не хочу обвинять тебя. Тебе позволили сделать выбор, и ты его сделала. Кто-то другой остался жить, и благодаря этому жизнь каких-то людей изменилась. Но на будущее запомни одну вещь: нельзя допускать, чтобы чувства мешали тебе в работе. Если ты в чем-то не уверена, спроси у меня.

Смерть повторил почти слово в слово защитную речь моего внутреннего адвоката, и это принесло мне такое облегчение, что я чуть не разрыдалась. И тут же из меня посыпались вопросы, словно дождавшись, пока мне позволят сойти с эшафота.

– Что будет со мной? Что, если меня видели и возникнут подозрения? Что ты делаешь в таких случаях? Ты же всегда рядом с умирающими? И почему душа не хотела залетать во флакон? И была ли это душа?

– Судя по твоему описанию, тебя угораздило встретить душу, которая не желала подчиняться. Такие встречаются нечасто, но доставляют неприятности. Это очень сильные души, они не хотят признавать правила игры, то есть обитать спокойно в теле, а потом терпеливо ждать во флаконе нового хозяина. Вместо этого они делают, что хотят. И поверь, иногда могут покинуть еще живое тело и отправиться в свободное плавание, предоставив лишившемуся души человеку справляться самому. А это, скажу я тебе, настоящий ад. А бывает так, что они дожидаются смерти своего хозяина, но прячутся от флакона и начинают мучить людей, которые им чем-то досадили. Такие зловредные души отказываются повиноваться Высшим силам. Но рано или поздно мы все равно ловим их и навсегда заточаем во флаконы. Хотя на это могут уйти сотни лет.

У меня заныл затылок, напоминая о боли, которую я ощутила, глядя в глаза умирающей Габриэлле.

– Ты хочешь сказать, что она станет преследовать Роберта и Эйру или… или даже меня?

Смерть сделал глоток вина. Я отметила, что к кайпиринье он не притронулся.

– Такие души только пугают людей. А ты со мной – и это лучше любой страховки. Нужно только держать флакон под рукой. Рано или поздно душа окажется в нем, даже если прежде пройдет много лет.

Бродячая душа. Злая сила в космосе, стремящаяся все разрушить. Зачем я выбрала Габриэллу? Ведь чувствовала, что не следовало это делать. Почему я не послушалась внутреннего голоса и не помогла какому-нибудь старому и больному человеку, молящему положить конец его мучениям. Я не осмеливалась спросить, как далеко заходит непокорная душа в стремлении отомстить. Может, она выберет объектом мести Эйру, а не меня? В таком случае я могу не беспокоиться. Хотела бы я посмотреть на душу, которая осмелится докучать Эйре.

– Почему она умерла именно так? Это я вызвала осу?

– У нее была аллергия на укусы осы, и она знала об этом. С детства боялась их как чумы. Она и через пятьдесят пять лет умерла бы от той же причины, если бы ты не вмешалась и не прервала ее жизнь раньше. Конечно, не ты вызвала осу. Она была там, где должна была быть, и делала то, что должна была делать. Ни больше ни меньше.

– А меня могут заподозрить? Я работаю на тебя. Есть ли риск, что меня кто-нибудь увидит, а потом опознает?

Смерть не ответил на вопрос. И это не внушало оптимизма.

– Не снимай одеяния. Никогда. Это единственное, что я могу тебе посоветовать. Ты ведь его не снимала?

Он внимательно посмотрел на меня, и я пробормотала в ответ что-то невнятное. Я помнила, что сняла одеяние и держала его в руках. Меня могли увидеть. Я, конечно, могла объяснить это отсутствием опыта. У меня же был первый рабочий день. Но я всегда ответственно относилась к своим служебным обязанностям.

Смерть поднялся и достал чашки для кофе. Меня немного удивило, что он решил сварить его сам. Интересно, как это у него получится.

Я чувствовала себя, как побитая собака, которую, простив, потрепали за загривок. Встала и пошла в спальню переодеться. Брюки на мне были влажными и противно липли к коже, а ноги в мокрых носках окоченели. Я вошла в спальню и уже выдвинула ящик, чтобы достать спортивные штаны, когда заметила что-то на кровати. Я сделала шаг к изголовью и застыла при виде того, что лежало на подушке. Меня охватил леденящий ужас. Как тогда, когда Том сказал, что нам надо расстаться.

На подушке лежал плюшевый медвежонок. Точнее то, что от него осталось. Голова у него была оторвана и валялась рядом с тельцем, из которого торчал кухонный нож. Подушка залита чем-то красным, похожим на кровь. В комнате отвратительно пахло тухлыми водорослями. Я подняла голову – они свисали с абажура, и с них еще капала вода.

Глава 8

Мой крик метнулся к стене, отскочил от нее, как теннисный мячик, и с утроенной силой ударил мне в уши. Я не могла отвести глаз от медвежонка на подушке, теперь я отчетливо видела его, словно смотрела слайд на проекторе, и кто-то навел резкость. Вонь была омерзительной. Пародия на морское побережье. У меня снова вырвался крик, но уже не такой пронзительный: первый отнял все силы. Я почувствовала себя беспомощной и безвольной жертвой сил, вторгшихся в мою жизнь. Никогда еще мне не было так страшно. Я зажмурилась, но страшные тени гнались за мной. Разум покинул меня, оставив на растерзание чудовищам.

Я все еще кричала, когда вошел патрон и отодвинул меня в сторону, чтобы осмотреть комнату. Его это зрелище не потрясло. Наверное, работа Смерти требовала решительности в критических ситуациях. Он подошел к медвежонку, осмотрел его, обмакнул пальцы в красную жидкость и попробовал ее на вкус. Потом снял с люстры водоросли, отнес их в ванную комнату и опустил в ванну для проверки. При этом вел себя так, словно ничего особенного не произошло: как если бы раздавил паука или прихлопнул надоедливую муху. Я пошла за ним, поражаясь тому, как свободно он перемещается по квартире, когда-то принадлежавшей нам с Томом.

– Что… это было? – охрипшим голосом спросила я, не желая признавать очевидное: что кто-то пробрался в мою квартиру и устроил в спальне кровавую инсценировку из фильма ужасов. А ведь Смерть весь день провел в квартире… Он склонился над ванной, изучая водоросли. Змей в этом уголке, когда-то бывшем раем для нас с Томом. Может, этот чокнутый маньяк только выдает себя за Смерть?

Я устыдилась своих мыслей, когда он повернулся ко мне. В его глазах отражалось искреннее беспокойство. Он не притворялся, нет.

– Это действительно водоросли. Самые обыкновенные. Хотя вряд ли они растут на твоем балконе или в озере Мэларен. Это морские водоросли с западного побережья. Свежие. Очевидно, у души, которую ты упустила, несколько извращенное чувство юмора.

Габриэлла! Мне следовало знать. Это возмездие. Я презирала ее за полноту и тупость и безжалостно убила, не думая о последствиях. Теперь она будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь, превратив ее в сплошные мучения. Я надеялась, что стану свободной и сильной, но судьба, как всегда, ко мне неблагосклонна.

Патрон взял меня за плечи, отвел в гостиную, усадил в голубое кресло и укрыл пледом. Потом принес из кухни две чашки кофе. Я сделала глоток. Кофе на вкус напоминал арабский. Смерть прилег на диван и поставил чашку себе на живот, где она покачивалась в такт дыханию.

– Я не верю в привидения. Отказываюсь верить. И не говори, что я должна верить в них, раз поверила в тебя. Пожалуйста, объясни мне, что все это значит! Или я не ручаюсь за себя! – взмолилась я.

– Я сказал, что слишком независимые души могут доставлять неприятности. К сожалению, тебе не повезло, и ты напоролась на одну из таких на первом же задании. К счастью, они встречаются редко. И еще реже решаются на такие экстравагантные выходки, обычно довольствуясь безобидными проделками.

– Что ей нужно? Чего она добивается?

Смерть сделал глоток арабского кофе. Интересно, как ему удалось найти у меня в кухне такой сорт? Или он способен придать любой вкус обычному кофе?

– Не знаю, хотят ли они чего-то добиться. Они жаждут только свободы, а тело в известном смысле – тюрьма для такой души. Я уже говорил, что порой они покидают тело еще при жизни. Их не волнует, что станется с бездушным существом, которое они доводят до безумия своими отлучками. Эти души не могут, да и не хотят обрести покой. Они не ощущают ответственности перед тем, чье тело населяют. Считают себя свободными и независимыми. Некоторые из них презирают себя. Вздыхают и стонут, раскаиваясь в том, что оставили предназначенного им человека. Такие охотно забираются во флакон, если их обнаружить. И в дальнейшем, если им доверяют вселиться в новое тело, стараются вести себя хорошо. Но есть и по-настоящему злые души. Они преследуют близких или тех, кого, как считают себя вправе преследовать.

Я подумала, не моя ли душа покидала меня, когда мне казалось, что я витаю под потолком и гляжу на себя сверху. Или когда мне казалось, что душа не поспевает за телом, и я, находясь на новом месте, мысленно оставалась там, где была несколько минут назад.

– Что значит это представление в спальне?

– Наверное, она сочла твой поступок наглым и бесцеремонным. Думаю, ты отчасти с этим согласна. Ты воспользовалась данной тебе свободой, чтобы осудить и казнить эту девушку. Теперь ее душа бездомна. Габриэлла чувствует себя беззащитной и одинокой. Поэтому и лишила тебя самого дорогого. Мишка, конечно, только игрушка, но он много значил для тебя. С ним ты чувствовала себя лучше. Кровь же должна была усилить эффект. Как и водоросли. Почему именно западное побережье? Тебя с ним что-то связывает?

Я вкратце рассказала о детстве, когда проводила лето у бабушки и дедушки. Мы плавали в море целый день. Водоросли лизали нам живот и щекотали пальцы ног. Мы собирали крабов. Соленая вода и морской ветер. Рассказав, я поняла, как счастлива была в те дни. Смерть слушал меня внимательно, не перебивая.

– Ты была счастлива там? – спросил он. Я кивнула, и он снова заговорил: – Минуты счастья случаются очень редко, Эрика. Но так и должно быть. Прежде люди знали, что счастье не может быть вечным, скорее наоборот. Несчастье или даже просто скука, уныние, отчаяние сопровождали человека от рождения до смерти. Только изредка уныние прерывалось счастливыми мгновениями, и всегда неожиданно. Выпадала человеку свободная минутка после работы или в выходной, когда откладывали сторону молотки, расседлывали коней и ставили на стол угощение, – и наступали краткие, незабываемые минуты счастья. Праздник урожая. Рождество. Появление на свет ребенка. Или просто вкусное крепкое пиво. А теперь? Теперь все больше людей во многих странах убеждены, что счастье должно быть с ними постоянно, а если приходит беда, значит, что-то идет не так: ведь прямая линия счастья не должна ни прерываться, ни кончаться. Думаю, ты из таких.

Поняв, что это не вопрос, я промолчала. Я действительно принадлежала к тем, кто считал, что несчастья – как бородавки на нашей жизни. И постоянно жаловалась Тому, что несчастна, даже не задумываясь о том, что это вполне естественно. Более того, я и не подозревала, что депрессия – куда нормальнее счастья. Патрон между тем продолжал:

– Краткие моменты счастья человек помнит всю жизнь. Ты была счастлива на западном побережье и очень дорожишь этими воспоминаниями. Запачкать их – все равно что стереть данные на жестком диске: лишить тебя самого дорогого. Злая душа знает, куда ударить побольнее, потому и выбрала этот сценарий: твой любимый мишка и водоросли оттуда, где ты была счастлива.

– И что теперь будет?

– Боюсь, ты должна быть готова к тому, что подобные выходки повторятся. Может, ей хватило этой маленькой демонстрации, а может, и нет. Но серьезно навредить тебе она не в силах. Не припомню ни одной души, которая кого-нибудь убила бы. Хотя были люди, которых они довели до самоубийства. Но ты ведь не из таких?

Решив, что ему виднее, я промолчала.

– Откуда она взяла водоросли? И кровь?

– Душе легко раздобыть все, что она пожелает. Боюсь, кровь была настоящей. Но она могла взять ее где угодно. Например, из своего собственного тела.

При мысли, что на моей подушке кровь Габриэллы, меня затошнило. Я должна немедленно все выстирать. Однажды я уже пыталась помыть мишку, но от этого у него свалялся мех и глаза стали совсем грустными. Словно детство не позволяло себя смыть.

Смерть продолжал:

– Это беспокойные души. Но их беспокойство объясняется страхом, который вызывает дисгармонию всего их существования. Они боятся вечности. Я никогда не понимал этого, но кажется, страх перед вечностью встречается теперь гораздо чаще, чем две тысячи лет назад. Иисус сказал много важных вещей, но самой гениальной из них был призыв не думать о завтрашнем дне: пусть все будет, как будет. Немногие готовы последовать этому призыву. Хотя нужно всего лишь решать проблемы по мере их возникновения, разве это так сложно? Я часто видел, как люди изводили себя мыслями о том, что может случиться, и эти мысли не позволяли им объективно оценить ситуацию. Беспокойство, словно червь, пожирает их изнутри, лишая возможности спокойно мыслить. Самое смешное, что человеку не дает спать и предсказуемое, и непредсказуемое. Он боится и того, что все останется как прежде, и того, что все радикально изменится.

Смерть допил кофе. У меня не было специальных чашек для кофе мокко. К сожалению, я не умею готовить этот фантастически вкусный напиток. От него веет стариной, когда еще не было кофеварок. Мне вспомнилась бабушка. Интересно, что она сказала бы обо всем, случившемся со мной, окажись сейчас здесь. «Не води дружбу с троллями, а то глазом моргнуть не успеешь, как они устроят пляски у тебя в кухне», «Не зови черта, он только того и ждет» или что– то в таком духе.

Предсказуемое и непредсказуемое. Мне вспомнился разговор с Мартином о генетических исследованиях. Я же хотела поговорить об этом со Смертью! Я так резко подалась вперед, что пролила кофе на белый плед.

– Что ты думаешь о генетических анализах?

Мой собеседник вопросительно поднял брови. Я поспешила объяснить, почему так резко сменила тему разговора.

– Мартин, мой друг, с которым мы давно работаем вместе, хочет сделать рекламную кампанию генетических тестов по заказу специализирующейся на таких исследованиях немецкой фирмы. В Германии слишком строгие ограничения на разработки в этой области, там еще не забыли о том, что произошло во времена фашизма. Поэтому фирме важно создать позитивный имидж. Увидев одну рекламную кампанию, которую мы готовили, они предложили нам поработать над этим проектом.

Я поймала себя на том, что говорю так, словно читаю научный доклад.

– Благодаря таким исследованиям человек может узнать, есть ли у него гены какой-нибудь болезни. То есть теоретически люди могут быть заранее готовы к тому, что у них начнется рак или болезнь Паркинсона. Подобная информация важна для многих. В частности, для страховых компаний. А ты что думаешь по этому поводу? Ты же знаешь всё обо всех? Если люди будут знать, от чего умрут… как это отразится на твоей работе? И на их жизни?

Смерть откинулся на спинку дивана и задумался.

– Генетические исследования… Я много размышлял о них. Кстати, это не такая уж новая тема. Люди давно стремятся заглянуть в будущее. Только теперь у них есть более точные методы и инструменты. Конечно, нельзя забывать о роли случая в нашей жизни, но все же сегодня многое можно предугадать. – Он заглянул мне в глаза. – Что бы ты сделала, узнав, что у тебя есть наследственная предрасположенность к онкологическому заболеванию? Завела бы детей?

– Не знаю. – Я и в самом деле не знала. Никогда не представляла себя в такой ситуации. Откуда мне знать, как я отреагировала бы. И как поступила бы Биргитта, узнав, что Арвид родится умственно неполноценным. Потребовав жизнь за жизнь. Точнее, три жизни за одну. Наверное, стоит подумать об этом, чтобы было о чем говорить с Мартином на следующей неделе.

– Я тоже не знаю, – вздохнул мой собеседник и посмотрел на свои ладони. Сухая кожа, чуть потрескавшаяся от осеннего ветра. – Я всегда приспосабливался к обстоятельствам. Наука стремительно развивается, и мне пришлось овладеть ее последними достижениями. Я выгляжу по-другому, иначе передвигаюсь и говорю… Но по поводу генетических исследований мне нечего тебе сказать, Эрика. Не первый раз в истории человечества люди хотят заглянуть за угол. Возможно, когда-нибудь на смену постоянному беспокойству придет мрачное осознание неминуемости смерти. А это не так уж и плохо. – Он сделал паузу. – Я боюсь другого, Эрика. Что случай исчезнет из нашей жизни. А если нет случая, нет и возможностей. Нет закрытых дверей. Нет кривых дорог. Кроме того, болезни все равно останутся. Только некоторые люди станут еще несчастнее. Хорошо это или плохо? Не знаю. Но не считаю, что такие исследования вредны, нет. От запретов на научные разработки мир никогда не становился лучше.

Его слова почему-то успокоили меня. Было бы хуже, если бы он резко возражал против таких исследований… но он не возражал, и это делало его человечнее. Я задумалась над концепцией для рекламы. Как передать идею осторожности?

– Но дети? Если тесты смогут показывать, родится ли ребенок здоровым.

Он больше не улыбался.

– Я не отвечаю за то, осуществятся эти планы или нет. Это в ведении Высших сил. А они только начали заниматься этой проблемой. Так что у нас с тобой еще будет время обсудить все это. Но не забудь, Эрика, что я говорил о демократии, о том, что все люди равны. Больные и здоровые, богатые и бедные… шансы умереть для всех одинаковы. Хотя если кто-то считает, что благодаря анализам на земле станет меньше страданий, пусть попробуют. Кстати, странно, но большинство людей позитивно относятся к планированию семьи и рождению здорового ребенка. Позитивная евгеника, так это называется. Она не лечит, но предупреждает возможность передачи наследственных болезней следующему поколению. Казалось бы, все так просто. Но что это означает для ребенка? Знать всю жизнь, что ты такой, поскольку кто-то хотел видеть тебя именно таким. Как тебе такая моральная дилемма? Человеку, созданному совершенным, не к чему стремиться. Любовь, свобода и справедливость утратят свое значение скорее, чем ты думаешь.

– Но если я правильно поняла твои слова, ни ты, ни Высшие силы не всевластны. Ты только исполняешь их указания, это я уже знаю. Но должен же у них быть какой-то план действий. Или как? Или они тоже кому-то подчиняются?

– Ты забыла про свободную волю, Дьявола, а также всесильный случай. Без случая мир станет чем-то вроде игрушки-лего, в которой из кусочков можно слепить все что угодно, а когда надоест, убрать в коробку.

В этом вопросе наши точки зрения совпадают. Высшие силы тоже обеспокоены тем, что случай уже не играет значительной роли в жизни людей. Но остановить научный прогресс невозможно. Сидеть сложа руки тоже нельзя. Очевидно, мы разработаем в ближайшем будущем программу вмешательства. Поверь мне, Эрика, это неизбежно произойдет, и все вы, люди, заметите эти изменения. Только не знаю, понравятся ли они вам. Не всегда приятно подчиняться воле другого существа, даже если это уменьшит страдания.

Высшая диктатура. Диктатура счастья. Мир радостных марионеток, которыми управляет невидимый кукольник. Все одинаково счастливы, смеются по заказу и живут в полном равноправии. Возлюби ближнего своего, как самого себя. Не убий. Без сюрпризов. Без возможности выбора. Овцы, ведомые невидимым пастухом. Мы сидели в полной тишине, погруженные в свои мысли. То, о чем мы говорили, было очень серьезно. Я устала. Часы показывали половину первого.

– Так какую рекламу вы решили сделать? – Смерть решил продолжить разговор.

– Понятия не имею. Еще не успела продумать.

– Ты могла бы использовать меня.

– Тебя?! – изумилась я. У меня еще не созрела идея рекламной кампании, я понятия не имела, будет ли это только реклама в прессе или ролики на радио и телевидении. Но Смерть, похоже, очень заинтересовал этот проект.

– Ты, наверное, уже видела меня на экране в рекламе и фильмах, а еще читала обо мне в книгах. Хорошо, что я не тщеславен, не то был бы уже избалован таким пристальным вниманием творческих людей. А черный юмор? Кстати, некоторым авторам удалось довольно удачно передать мой характер, и с ними было приятно работать. Ведь эти люди много думали обо мне и многое могут рассказать. Иногда мы сидели с режиссерами ночи напролет, обсуждая мою работу, и я выходил от них с новыми вопросами, которые иногда задавал Высшим силам. Порой они отвечали, порой – нет, но в любом случае эти вопросы давали нам пищу для размышлений. В следующей жизни я, наверное, стану актером.

У меня перед глазами возникли сцены из фильмов. Черно-белый кадр: Смерть играет с человеком в шахматы. Исход игры известен всем, кроме жертвы, продолжающей сопротивляться. Смерть заглядывает в двери и окна, уходит, но снова возвращается. Люди, пытающиеся подражать Смерти, распоряжаясь человеческими жизнями. Смерть в книгах, на рисунках, в фильмах… А в рекламных роликах?.. Я таких не могла припомнить. Да и вообще, реальна ли была смерть, смотревшая на меня с киноэкранов и книжных страниц?

– Ты не мог быть там! Тебе некогда было участвовать в каждой киносъемке или шептать что-то писателям. Не оставалось бы времени на работу!

Мой собеседник внезапно улыбнулся. В уголках губ собрались морщинки. «А он красив», – невольно подумала я. Эти морщинки говорят о большом жизненном опыте и мудрости. И он делится со мной этой мудростью, как делились бабушки, вышивая на салфетках вечные истины и одаривая ими внуков.

– Я всегда только там, где могу принести пользу. Исключения делаю для хороших знакомых или для тех, с кем приятно вместе поработать. Мне нравятся люди, которые задают вопросы и ищут на них ответы. А тех, кто самодовольно считает, что все знает, не выношу. Фундаменталисты, религиозные фанатики и просто самовлюбленные болваны меня раздражают. Но есть люди, которые не боятся смотреть правде в глаза. Они могут немало дать мне, и я тоже могу многому их научить. Но я отвлекся. Так что ты решила? Генетические исследования очень сложная, я бы даже сказал, скандальная тема. Ты должна хорошенько обдумать, как подать ее зрителю. Но у меня есть одна идея. Представь: женщина за столом. В руках у нее письмо. Она сомневается: открыть его или нет. Видно, как тяжело ей принять решение. На заднем плане нервная музыка и крики: «Можешь мне помочь?» Резкий ответ: «Иду-иду». Но она не встает. И тут появляюсь я. Просто вхожу в дверь. В своем одеянии, с косой в руке. Она не видит меня. Я подхожу ближе и кладу руку ей на плечо. Женщина не поворачивается. Только вздрагивает от холода. Она тянется за свитером, накидывает его на плечи. Я едва успеваю убрать руку. Она делает глоток из чашки. Может, это чай…

Смерть, очевидно, войдя в роль, нагнулся ко мне и взял мои руки в свои. Его руки были теплыми. Я попыталась представить описанную им сцену.

– В любом случае, – он прочитал мои мысли, – я стою там, за ее спиной. Наконец она открывает конверт, вынимает письмо и читает его. Затем ряд кадров, как в тех фильмах с альтернативными концовками. В одном варианте женщина встает с выражением счастья на лице, и тогда я поворачиваюсь и ухожу. Без обид и сожалений. Так, словно, мне назначили встречу, но в последний момент отменили. Могу лишь взмахнуть одеянием для пущего драматизма. Другой вариант сложнее. Женщина потрясена, чашка опрокидывается, чай проливается на стол. Она вскакивает и оборачивается. Видит меня. Мы смотрим друг на друга. Можно, кстати, воспользоваться полиэкраном: два сценария разворачиваются одновременно. А внизу текст или голос за кадром: «Лучше сразу узнать, кто стоит у тебя за спиной», «Планируй свою жизнь заранее» или что-то в этом духе.