Текст книги "Дети богов (СИ)"

Автор книги: Мария Двинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Поесть так и не удалось. Аппетитно пахнущую кашу только – только сняли с огня, как по лагерю разнёсся громкий звук горна: «тревога, тревога, всем к оружию!» Лагерь мгновенно пришёл в движение. Все побросали дела и торопливо надевали доспехи и вооружались.

– Чего встал? – вывел меня из растерянного ступора грубый оклик мечника. Он уже успел надеть толстую кожаную куртку, усиленную металлическими пластинами и затягивал ремень ножен. Я метнулся к своему мешку и быстро, как на учениях, облачился в подобную куртку, разве что металла на ней не было. Кожаную шапку – шлем натягивал уже на бегу, стараясь поспеть за другими солдатами.

– Великий Каан! – прошептал кто‑то рядом со мной, когда встали на границе лагеря, ожидая дальнейших указаний. Перед нами было широкое, с десяток полётов стрелы, поле. И с другой стороны на нас двигалась тёмная масса людей. Даже отсюда было видно, что их раза в два, а то и в три больше нас.

Командиры отдавали приказы, десятники выстраивали людей, лучники подготавливали стрелы, пехота ждала. Я оторвал взгляд от наступавших и посмотрел по сторонам. Откровенный страх я увидел на лицах тех, кто походил на новобранцев, но уже имел следы участия в битвах. Ветераны смотрели вперёд с угрюмой решимостью. У многих из моего призыва читалась смесь из возбуждённого интереса, желания показать, чему научился на тренировках и немного страха. Неужели им не страшно? Нас же сейчас убивать идут! Их же больше, а мы даже не дообучены!

– Не дрейфь, мясо, – ободряюще хлопнул меня по плечу мечник, – Повоюем.

– Меня Ирвин зовут, – я рассеянно огрызнулся, прикидывая, сколько осталось жить и как можно попробовать свалить из боя, чтобы никто не догадался.

– Вот после боя выживешь, тогда и поговорим, а пока ты мясо, – мечник не обиделся, знал, в каком состоянии нахожусь.

Армия противника приближалась, а я всё никак не мог придумать способа избежать участия в бойне. Морок навести и тихо уйти под его прикрытием? Так наверняка заметят его наложение. Глаза отвести? Хорошая идея, и сработало бы, не будь рядом сотен людей. Можно открыть портал и пройти через него, но нет времени, нет подготовленного места выхода, да и с нестабильной Силой уж лучше помереть от меча солдата. В голове промелькнуло несколько вариантов, но они с сожалением были отброшены либо как слишком зависящие от контроля Силы, либо как требующие подготовки и времени. А времени‑то как раз и не было. Ещё пара минут и противник подойдёт на расстояние выстрела. А потом уже и пехота вступит. Ладони вспотели, живот забурчал. Я хоть и знал, что это нервное и не всерьёз, но оглянулся в поисках укромного кустика. В поле кустов не было. Вообще. Вернее, был один. Рядом с командирской палаткой, но до него бежать далеко. Я вздохнул, позлорадствовал, что не один я такой – неподалёку недвусмысленно озирался и пританцовывал какой‑то молодой солдатик, и опять уставился на приближающуюся толпу.

Времени что‑то предпринимать в магическом смысле не осталось. Первые ряды с обеих сторон уже начали прореживаться под градом стрел. Когда разрядились арбалетчики, сразу же доставшие мечи, не пытаясь перезарядить оружие, над полем пронёсся сигнал к атаке. С криками «вперёд!», «ааааа!» или с простой руганью, слившимися в один протяжный рёв, мы побежали на противника. Сначала я бежал только чтобы не затоптали, но боевой клич и общее возбуждение передалось и мне, так что вскоре я обнаружил себя вовсю размахивающего мечом в окружении врагов. Нас теснили. Противник был не намного опытней, но его было больше. На один наш меч приходилось два. Отвлекаться от наседающих я не мог и только краем глаза замечал, как то один, то другой человек падал на землю. Передо мной огромный воин ударил Торшу по плечу, рассекая его до середины груди. Я успел увидеть мелькнувшее удивление и огромную боль в его глазах. Воин замешкался, вытаскивая топор из тела, и я воспользовался моментом, загнав свой меч ему в спину. Лица воина я не видел.

Вскоре рядом остался только мечник с заговорённым мечом, и я поймал себя на том, что постоянно твержу заклинания концентрации внимания и физической мощи. Если бы не они, давно лежал на земле в луже крови. Кожаная шапка – шлем слетела, сбитая ударом меча. Я чудом успел пригнуться. Удары меча болезненно отзывались в руках. Пальцы свело от напряжения и даже при желании я бы не смог выпустить оружие из рук. Ещё немного удалось продержаться вдвоем. Но мечник всё‑таки упал. Почти сразу же меня вскользь задело какой‑то дубиной, вместе с равновесием я потерял концентрацию и почувствовал что‑то чужое в своем боку. Боли не было, но и сил стоять на ногах тоже. Через мгновение я лежал на земле, перед лицом оказался заговорённый меч и я разглядел нанесённые руны. Против нечисти. Бок заливало что‑то тёплое. Я грустно улыбнулся про себя. Колдовать в бою не получалось – не было времени. Последний год провёл в полной магической праздности, да и до этого не особо напрягался, растерял навыки быстрой ворожбы. Боли всё ещё не было, но я чувствовал, что слабею с каждой секундой. Обидно, помру, и даже гадость напоследок не сделаю. Почти все заклинания требовали либо графическое отображение, либо физическое действие. А ни то, ни другое мне сейчас недоступно. Я попробовал наложить хотя бы небольшое проклятие на моего убийцу, но не почувствовал движения Силы. «Да чтоб вы все просрались!» – мысленно выругался я. Кристалл на груди почти мгновенно потеплел, от него будто прошла волна Силы. Внезапно накатила боль, в глазах потемнело. «Ну, всё, допрыгался, маг фигов» – сопровождаемый этой мыслей мир вокруг погас.

Мне было холодно. Одеяло уползло куда‑то в сторону, и утренняя свежесть неприятно трогала меня за плечи. Сон ещё крепко держал меня в своих объятиях, и руки не хотели двигаться, чтобы поискать одеяло и вернуть его на место. Силы воли хватило только открыть глаза. Пару ударов сердца я смотрел перед собой, пытаясь понять, что же я вижу. Наверно, я ещё сплю и до сих пор вижу странный и страшный сон. Я закрыл глаза. Но ведь я уже проснулся! Я снова открыл глаза. Прямо передо мной, почти уткнувшись мне в лицо, лежал молодой человек. Закатившиеся глаза, белая, обескровленная кожа и разбитая голова намекали, что он немного не живой. Труп! Как только я осознал степень живости «соседа», я инстинктивно зажмурился и отшатнулся от него. Вернее, попытался – тело отозвалось очень вяло, но в ответ движению сразу пришла боль, сначала в боку, потом в голове. Тут же понял, что лежу не в постели, не на походном одеяле, а на чём‑то очень неровном, хоть и не сильно жёстком. Я осторожно открыл глаза. Труп никуда не делся, но теперь я разглядел, что он был не один – я лежал в куче других тел, сваленных как попало в какой‑то овражек.

Откуда только силы взялись? Я скатился с кучи и смог отойти, вернее, отползти на четвереньках, на десяток шагов от овражка и обессиленный упал на землю. Голова была пустая. Как же меня занесло в эту кучу? Я скосил глаза в ту сторону. Куча была не одна, тела заполнили почти весь овражек. Все взрослые полуголые мужчины, умершие явно не по собственному желанию. И бок снова начал нестерпимо болеть. В последний раз так плохо мне было… после нападения кочевников. Неужели и этих тоже я?.. А потом, в приступе раскаяния, свалил в кучу и сам лёг сверху? Я, конечно, могу быть идиотом, но не настолько. Да и не мог я – вон, у некоторых конечностей не хватает, а я всё‑таки маг! Ага, с неконтролируемым потоком силы, – вспомнил я. Вот что мне стоило тогда сразу прийти в Замок и попросить помощи? Тогда не убили бы меня здесь, я прикинул степень окоченелости трупов, дня четыре назад. А теперь что? В том, что меня всё‑таки убили, я не сомневался. С такой раной, что нанесли мне, без оперативного лечения не живут. Да и то, что скинули в общую кучу, обобрав всё, что можно на трофеи, также говорило о том, что живым я при этом не выглядел. Думать было сложно, и мыслил я скорее образами, чем словами.

Кучи же собрали явно не просто так. Значит, скоро придут маги и пожгут тела, дабы зараза какая не появилась. В голове возник образ огромного огненного столба, я почти почувствовал его жар, и мне вдруг так захотелось пожить, пусть даже личем, в которого превращаются неумершие маги. Собравшись силами и превозмогая боль, через каждые два – три шага отдыхая, постоянно теряя сознания и передвигаясь в полубессознательном состоянии, я пополз вглубь леса, подальше от овражка.

…

А потолок надо бы побелить.

…

Определённо, этот мох в углу совсем лишний.

…

Чьи‑то руки приподняли меня и удерживали в сидячем положении. Другие руки уверенно и аккуратно снимали повязку с бока. Вроде, уже не в первый раз такое.

– Как он? – знакомый, очень знакомый голос раздался прямо под ухом.

– Раны зажили. Дальше только он сам, – ответил женский голос, похоже, её владелица весьма почтенного возраста.

– И долго он так будет? – нет, этот голос я точно знаю.

– А кто его знает? Только мать Мецна сказать сможет. Был у меня один, полегче. Так год провалялся, пока не помер. Другой такой же – за тот же год на ноги встал.

«Не хочу год», – вяло подумал я и попробовал двинуть хоть чем‑нибудь. Вроде безрезультатно.

– Ох, ты ж! – судя по интонациям, старушка всплеснула руками. – Лера! Неси тряпок и воды не забудь! – неожиданно громко крикнула она куда‑то в сторону. – Подыми его, – она уже обратилась к Феру. Точно! Фер! Это же его голос. Но он ведь далеко в городе остался. Вот, паразит. Я почувствовал, что меня подняли повыше и начали мыть. «Опозорился», – с досадой подумал я и снова погрузился в сон.

Я иду по странному городу. Нет, это не я, это кто‑то другой идёт, а я смотрю его глазами. Незримый наблюдатель. Город странный. Он почти целиком сделан из камня и стекла, но дома не тяжелые и массивные. Наоборот, они поднимаются вверх на много этажей. Под ногами плиты из желтого, похожего на золото металла. Но это не золото – эхо шагов совсем другое. Мелодичный звон колокольчика сзади. Я… мы… человек, чьими глазами смотрю, отошёл немного в сторону, пропуская тележку. Она движется сама по себе, следуя единственным колесом по глубокому желобу. Я долго смотрел ей вслед, пытаясь понять, как она удерживается на этом колесе и не падает и почему она движется, ведь её никто не толкает, и нет ни коней, ни волов, чтобы тянуть. Мой «носитель» не обратил на тележку никакого внимания. Едет себе и едет, значит, так и надо.

Я очень сожалел, что не мог управлять действием и был только пассивным наблюдателем. Даже оглядеться получалось только в тех пределах, куда повёрнута голова «носителя». А посмотреть было на что! Огромные дома богато и искусно украшены мозаикой и плитами жёлтого металла. Замысловатая чеканка покрывала плиты, делая каждое здание неповторимым, несмотря на почти одинаковую форму. Несколько раз нас обгоняли одноколёсные тележки, иногда они проезжали навстречу.

По дороге прогуливались люди. Мужчины с кудрявыми прямоугольным бородами, женщины с длинными волосами, собранными в высокий хвост шагали степенно и неторопливо. Их тоги переливались в лучах солнца. Несколько загорелых детей в одних набедренных повязках со смехом пинали кожаный мяч.

Порыв ветра сорвал большой желтый лист с дерева и бросил его на землю. От ближайшей стены отделилась полусфера из такого же жёлтого металла, каким выложено всё вокруг. Пока она не начала двигаться, то казалась красивым украшением дома. Быстро перебирая восемью небольшими паучьими ножками она целенаправленно устремилась к листу и зависла над ним, тихо гудя. Мне показалось, что нижняя часть сферы быстро крутится, но с моего положения разглядеть было сложно. Сфера погудела и убежала на место. Лист под ней исчез. Мусорщики знали свою работу – улица сверкала чистотой.

Моего «носителя» окликнули. Имя я не разобрал. Знакомый квадратный мужчина небрежно опирался на невысокий заборчик перед домом.

– Что тебе? – недовольно отозвался «мой» молодым голосом. – Я же сказал, что не хочу допустить этого. И не позволю!

– Именно об этом и надо поговорить. Пойдём, здесь не место.

Несколько мгновений тишины, пока принимается решение.

– Ладно, пошли.

Мужчина неуловимым движением превратился в маленький огонёк и полетел в небо. Мы полетели следом. Земля быстро уменьшалась. Промелькнули пушистые облака и мы прилетели в большой беломраморный дворец. Стены настолько густо покрыты тонкой резьбой, что казались воздушными. Мы последовали за мужчиной вглубь дворца. Отворив дверь, он жестом пригласил войти. Несколько шагов вперёд. Комната абсолютно пуста – ни окон, ни мебели, ни другого выхода. Стремительный поворот, но недостаточно быстро – дверь закрыта. Слышно, как с той стороны поворачивается ключ.

– Извини, но иначе сам знаешь… – в голосе мужчины слышно сожаление.

– Открой! – кулаки стучат по тяжелой двери.

– Прости, – звук уходящих шагов и тишина.

– Гады, сволочи, убийцы! – мой невидимый мужчина несколько раз пнул дверь, сел, опершись спиной о стену и уткнулся лицом в ладони.

Шли дни. Они мало чем отличались друг от друга, и казалось, что время не движется, а повторяется по кругу день за днём. Я стал часто просыпаться, но находился в состоянии овоща на грядке – меня кормили, мыли, перекладывали, чтобы не залежался. Иногда я просыпался во время этих процедур. Приятно, конечно, но овощи сами себя не удобряют. Фер со старушкой, очень старой, сухой, но крепкой женщиной, либо не хотели меня утомлять, либо не думали, что я приходил в себя, а не бессознательно открывал глаза. Несколько раз видел Леру – молодую довольно симпатичную девушку.

– Фер, – окликнул я парня, когда он в очередной раз менял постель.

– А? – Фер не прервал занятие, его ответ был формальным – спросили, надо ответить. Видимо, я часто разговаривал, не помня себя.

– Зачем ты это делаешь? – голос мне не принадлежал. Не могу я говорить таким тихим и хриплым шепотом.

– Чтоб грязь в доме не разводить, – спокойно, будто малому ребёнку объяснил Фер. Казалось, что подобный разговор был уже не в первый раз.

– Я не про это, – я поморщился, – зачем вообще?..

Фер внимательно посмотрел на меня, сосредоточенно нахмурился.

– Баб Валя! Посмотрите его, пожалуйста! – негромко крикнул в сторону.

Старушка отозвалась почти сразу же, будто ждала.

– Что там? Опять бредит?

– Вроде нет, мне кажется, оклемался.

– Пора бы, пора бы… – подошла уже знакомая старушка. Сначала она долго смотрела на меня. Я смотрел на неё. Неожиданно она протянула руку и уверенным движением ткнула пальцем в глаз, раскрывая веко как можно шире. Я скорчил недовольную рожу и попытался отодвинуться. Не получилось – мешала подушка. Осталось только гневно сверкнуть глазами.

– Ну, всё, теперь на поправку пойдёт, – удовлетворённо кивнула старушка Феру и отошла.

– Чего такой счастливый, будто тряпка из чистого золота? – я вернул взгляд на Фера. Парень и правда стоял со счастливым лицом прижимая к себе загаженную простыню.

– А? – он, похоже, не понял, что я к нему обращался.

– Бэ! Не утрись только… этим… от радости, – роль злобного и страшного мага мне не удавалась, но и раздражение от своей беспомощности и стыд от того, что за мной как за младенцем ухаживали, надо было куда‑то скинуть.

– А! – Фер просиял ещё больше, с недоверием посмотрел на простыню и быстро куда‑то убежал. Я услышал тихий скрип открывающейся двери, затем девичий «ой» от неожиданного столкновения, стук двери, которую никто не придержал.

– Чего это он? – в голосе девушки звучало сильное удивление.

– Дак оклемался евоный, вот от счастья и сам не свой, – проворчала старушка таким тоном, что, даже не видя её было понятно – она тоже рада и не сердится на мальчишку.

– Правда? – девушка тоже обрадовалась. Похоже, успел я им надоесть за это время.

А за какое? Я не имел ни малейшего понятия, сколько дней, десят или даже месяцев прошло с той битвы, как меня убили. Да и где я вообще? Я в меру своих сил, осмотрелся. Небольшая комната, аккуратная, чистая. Стенка, у которой стоит кровать, тёплая. Скорее всего, это даже не стена, а большая каменная печь, такие часто видел в крестьянских домах. Под потолком пучками развешаны сушеные травы, на полу плетёный половик. Чувствуется женская рука, но мужской, кажется, нет – потолок давно не белен, даже в углу мох пророс. Маленькое окошко слегка покосилось. Ставни открыты, впуская мутный свет через желтоватую плёнку – вместо дорогого стекла на окне натянут бычий пузырь. Осень, что ли уже началась, что окно уже закрыли?

В дом вернулся Фер и подошёл ко мне.

– Фер? Не боишься вот так, рядом? – говорить было сложно, но предупредить‑то надо.

– Чего боюсь?

– Ну, я же лич… – и всё‑таки я тогда помер и восстал из мёртвых.

– Кто? – Фер, похоже, не в курсе классификации нежити.

– Лич, нежить, – пояснил я. Разговор уже успел меня утомить, всё‑таки сил у меня меньше, чем у младенца. Те кричать могут весь день, а тут – две фразы и баиньки тянет.

– Нежить? – Фер положил руку мне на грудь и прислушался. – Сердце бьётся. Какая же вы нежить, вполне себе жить. Правда, слабенькая, но жить.

«Где‑то я эти слова уже слышал», – подумал я.

– Слушай меня. Возьми топор и отруби мне голову, пока я силу не набрал. Потом всё сожги, – личи очень опасны, жалко было бы, если парень погибнет просто так. Да и мало ли что я потом натворить смогу. А в том, что я – лич я был уверен. Вернее, голова соображала плохо, и в ней не было других мыслей, кроме этой.

Фер с сомнением посмотрел на меня, потрогал зачем‑то лоб.

– Ты что, не слышишь меня? – я поднял голос. – Жить надоело? Знаешь, что один такой натворить может?

– Что у вас там? – старушка услышала наш разговор и окликнула Фера из другой комнаты.

– Да уверяет, что он нежить, убить просит, – отозвался парень.

Баба Валя не замедлила прийти. В руке она держала большую деревянную ложку, видимо, готовила что‑то. Она остановилась рядом с Фером и, прищурившись посмотрела на меня.

– Так ты, говоришь, кто?

– Лич, – как можно уверенней ответил я, уже начав сомневаться в этом.

– Тогда я – зомбя! – со смешком отозвался Фер.

– Бредит? – в дверь высунулась светлая голова Леры, но в комнату девушка не стала заходить.

– Нет, не бредит. Но старательно заблуждается, – ответила старушка и без предупреждения ударила меня ложкой по голове.

– Ай! – мне показалось, что от удара ложка даже слегка зазвенела. Или то голова была? Я потёр лоб. – Больно!

– Больно? – утвердительно переспросила баба Валя. – Значит, живой. Мёртвым больно не бывает.

– Это хорошо, – я сразу расслабился. Удивительно, но только сейчас почувствовал, как я был напряжён, считая себя опасной нежитью и подсознательно сдерживаясь от каких‑либо резких движений. Хотя, какие могут быть резкие движения, если и говорю‑то ещё с трудом?

– Я был уверен, что я тогда умер…

– Недалеко был от этого, – подтвердила старушка. – Когда он, – она кивнула на Фера, – тебя приволок, я, как глянула, великие боги! Голова разбита, бока, считай, нет, весь белый, кабы не колдун был, так бы там и помер. Сила твоя только и удержала.

– Я – маг! – тихо поправил я старушку, но она не отреагировала на мои слова

– Пойду я, суп, небось, уже выкипел. А ты, – старушка ткнула ложкой в Фера. Парень отшатнулся от неё, видать, ему тоже звонко припечатывали. – Не утомляй больного. Ему спокойно лежать надо.

Старушка ушла из комнаты и загремела на кухне посудой. Я перевёл взгляд на Фера.

– Как ты меня нашёл? Я же тебя в городе оставил с наказом ждать.

Фер присел на край кровати.

– А я ждал. Вы обещали через восемь дней вернуться. Я десяту ждал. Тревожиться начал, мало ли что, вдруг, как с тем вором зимой? Нашел книгу, что вы на столе оставили… Я же в вашу комнату и не заходил почти, – Фер слегка покраснел и виновато наклонил голову, как бы оправдываясь, что так поздно нашел книгу. – Ну, сначала не понял, дней пять просто читал. А потом, когда вы так и не вернулись, понял. Да я бы и раньше! Но не ожидал совсем, вы же никогда прямо не говорили.

Я устало закрыл глаза, пытаясь понять, по поводу чего Фер так оправдывается. Прочитал недописанную книгу? Но любопытство не порок, да и Фер вроде никогда не страдал муками совести по этому поводу. Вспомнить, хотя бы переход через горы и мою накладную бороду. Я улыбнулся, вспомнив, как это было. А борода, зараза, всё не растёт. Незаметно меня охватила дрёма, засыпая я слышал, как баба Валя прогоняла Фера из комнаты, мол, больному отдых нужен, а ты, дитё неразумное, всё лечение псу под хвост пустить можешь. «Почему псу, а не коту?» – подумал я и заснул окончательно.

Потянулись долгие скучные дни. Сначала баба Валя прогоняла от меня Фера, чтобы он не мешал лечению, не волновал меня, не утомлял меня и тому подобное. Но вскоре махнула рукой на упрямого мальчишку. Хотя, какой из него мальчишка? Парень уже, женить скоро можно.

Фер, периодически краснея и смущаясь, рассказал мне, что делал в то время, что я провёл в армии, и как смог меня найти. Сначала он послушно ждал. Когда вышло назначенное время, а я не вернулся, он отнёс задержку на счёт весенних размытых дорог и не особо беспокоился. Когда и второй срок вышел и возницы подтвердили, что дороги проходимые, то Фер решил, что я как обычный маг, ушёл по своим делам, наплевав с высокой башни на окружающих. И дела у меня по возвращению мне возможности колдовать, а тогда зачем мне какой‑то деревенский мальчишка, тем более, что в ученики я его официально не взял, обещаний не давал. Не знаю, что на него нашло, ведь я оставил большинство сбережений и вещей дома. Если вещи ещё мог бросить, то к книгам заклинаний обязан вернуться. Расстроившись, Фер начал читать мою недописанную книгу, забытую на столе.

Надо сказать, что книга отличалась от классических трактатов по магии. Обычно в них записывали заклинания как попало, без системы и каких‑либо попыток осмысливания, одни действия и тексты. Учились по таким же трактатам наизусть зубря сотни страниц. В результате зачастую получалось, что сложные заклинания ученики постигали раньше, чем овладевали своей Силой. И большинство магов просто боялось колдовать что‑то серьёзное без книги с заклинаниями, не полагаясь на память – мало ли что может случиться, перепутай два слова местами. Я же, заполучив проблему с Силой, начал искать возможности с ней справиться. Поэтому в книге у меня были описания действий для её контроля и управления, и я достаточно подробно расписал, что и как с ней делать для простейших заклинаний. То есть, то, что, по моему мнению, должно способствовать пониманию природы магии. Насколько я знал, подобным последовательным изучением никто не занимался. Слишком сильны традиции и велик риск ошибок, ведь зубрёжка уже была проверена временем. И никому нет дела, что новые заклинания почти не появляются, а старые постепенно уходят.

Начав читать, с первой же главы Фер понял, что бросать я его и не собирался. И книгу писал лично для него. И вообще, никуда я не исчез, а просто спрятался, испытывая его на право стать учеником. Вон и целую страницу не пожалел на вступление. Я напряг память. Что я там написал‑то? «Вся жизнь – поиск. Ищущий получит знания, нашедший овладеет ими». И что‑то там ещё типа «не можешь найти, значит недостоин ибо неспособен» или что‑то подобное. Не знаю, в каком бреду я это писал, но старался лишний раз на ту страницу не возвращаться. Но Фер принял эту писанину за руководство к действию и усиленно штудировал книгу в поисках подсказок.

Так бы и просидел он в городе до середины лета, но на рынке встретился с карманником из той шайки, с которой я играл в «попробуй укради». С Фером он был знаком и, разговорившись, карманник поинтересовался, с какой беды моё пальто с кусачими карманами оказалось на каком‑то крестьянине. Фер ему сначала не поверил, но всё‑таки нашёл того крестьянина и выяснил, что пальто тот купил в столице на базаре. Паренька опять переклинило, он рассчитался с хозяйкой за комнаты, собрал небольшой мешок, забрал все книги, договорился о хранении оставленных вещей и рванул в столицу мстить за мою погибель. А что такого, приехал наивный, неприспособленный к жизни деревенский маг (то есть я в его понимании), к тому же с проблемами с колдовством, в столицу (то есть в средоточие разврата, разбоя и мирового зла) и попался в обязательной подворотне на нож татя поганого. Ну, или просто его обобрали до нитки. И теперь дражащий учитель не имеет теперь средств и возможности вернуться назад. Всё это Фер рассказывал мне, то отчаянно краснея, то смеясь над собой. Мол, молод был, испугался, что один остался. А теперь пожил полгода в столице, возмужал, жизни поучился. Весной шестнадцать должно исполниться, многие, особенно в деревнях, в этом возрасте уже женятся.

В столице Фер не терял времени. Торговец, продавший крестьянину моё пальто, находился в отъезде и две десяты, что оставались до его возвращения, парень провёл весьма плодотворно. Он успел расспросить почти всех стражников и могильщиков столицы. Неопознанные трупы и задержанные бродяги были, но искомого меня среди них не нашлось. Я ведь в это время уже постигал азы строевого шага.

Вернувшийся торговец навёл Фера на трактирщика. Тот сначала клятвенно заверял, что одежда и вещи, которые он регулярно передаёт на продажу, клиенты добровольно оставляют в оплату хмельного или игорного долга, у него даже комната специальная для азартных игр имелась, а долги в книжечку под роспись заносит. Вот только просчитался он, привыкнув обманывать полуграмотных крестьян, не учёл, что Фер хорошо знал мой почерк, и криво накорябанное имя, только укрепило его подозрения. В конце – концов, Фер выяснил, что же со мной случилось, и отправился вслед рекрутскому набору. К тренировочному лагерю он добрался, опоздав на три дня к нашему уходу на войну. Поняв, что догонять по дороге будет долго, Фер решил пойти через лес, срезав несколько крюков тракта. Идея была хорошей, но реализация подкачала – несмотря на жизнь в прилесной деревне и брата – охотника, обучавшего ориентироваться, Фер слегка заблудился и вместо того, чтобы догнать армию, потерял ещё несколько дней, проплутав по лесам. А ведь мог бы понять, что дорога петляет не просто так, а в обход гиблых и непроходимых мест. Отчаявшись, он уже решил выходить обратным путём по своим следам, но вышел на дом бабы Вали. Та гостеприимно встретила грязного бродягу (а где в лесу постираешься, если кругом одни заболота, буераки да буреломы заросшие?), отмыла, накормила, выпытала его историю и посочувствовала парню. Битвы‑то уже шли и гибло людей в них немерено. Вон, в последней, живых осталось из сотни двое. Но и врагу не радостно – не приняла их земля, прослабило после боя всю армию от солдата до командующего. Дальше полуста шагов от кустов и не отходили, загадили всё окрест. Так их и взяли голыми руками, без штанов и без сопротивления. Догадавшись, что сей внезапный недуг моих рук дело, Фер побежал меня искать. Среди живых, к огромному разочарованию, меня не оказалось и он, перебрав буквально горы ещё не сожжённых трупов, совершенно случайно наткнулся на моё тело в стороне ото всех. Тело выглядело очень плохо, но слабые признаки жизни подавало и парень, не доверяя армейским лекарям, бросившим тяжело раненого помирать самостоятельно, оттащил меня к бабе Вале, признав в ней если не колдунью, то как минимум знахарку.

Время шло. Осень закончилась, и через мутные бычьи пузыри на окнах проходило совсем мало света. Я, под пристальным вниманием лечением бабы Вали здоровел чуть ли не на глазах. По крайней мере, уже мог с одной стороны опираясь о стенку и, поддерживаемый Фером с другой, добраться до горницы.

– Фер, а как ты догадался, что Ирвин в той битве был? – спросила Лера, когда в очередной раз собрались все вместе. Лера жила с отчимом в деревне, что в почти часе ходьбы от избушки и сюда приходила два – три раза в десяту.

Фер поднял голову. Кажется, он пытался медитировать.

– Так ведь колдонуло там ого как! Не может, чтобы все враз болотной воды напились, – ответил он.

– И что с того?

– Может и ничего, но это его любимое, – Фер мотнул головой в мою сторону. – «Я те дам просраться!», «да чтоб ты обосрался!», – слегка кривляясь он изобразил, как я часто ругался. – И кто ещё может так целую армию осчастливить?

– Так он маг? – удивилась Лера. – А где его борода?

Я только открыл рот ответить, но Фер меня опередил.

– Так он её в сумке носит. Хорошая борода, длинная.

– А магический посох? – продолжила распрашивать Лера.

– Так поломал он его. Ещё давно. Обломки в огонь кинул, такое пламя поднялось, жуть!

– А книги колдовские?

– Так с собой я принёс. Остальное в башне осталось, – Фер отвечал быстро, не задумываясь.

– А… – Лера собралась задать ещё вопрос, но я успел раньше.

– Ничего, что я тут сижу? – обсуждение меня в присутствии меня, но без моего участия это уже наглость! Молодёжь притихла, слегка пристыженная, но разговор продолжила баба Валя.

– Так что, правда маг что ли? – она подняла на меня глаза, но вязание не прекратила.

– Да, маг пятого круга Центральной башни За… – я начал произносить полное звание, полученное в Замке, но осёкся. Я же сжёг жезл, отказался от гильдии Замковых магов. – Маг, свободный маг, – заново представился я.

– Что‑то ты слишком молод для мага, – спицы в руках старушки непрерывно двигались, но она пристально смотрела на меня.

– Молод? Да мне восьмой десяток пошёл! – возмутился я, забыв, что на вид больше тридцати – тридцати пяти мне дать сложно. И борода эта проклятая.

В комнате стало тихо. Я кожей чувствовал на себе три взгляда. Даже спицы замерли.

– Брешешь! – в Лерином голосе даже не было удивления или недоверия. Она не спрашивала, она утверждала.

– Может, поменьше, – согласился я. – Может, седьмой только.

А и правда, сколько мне лет может быть?

– Так, примерно в двадцать пришёл в Замок. Пять просидел в послушниках, пятнадцать был учеником, – рассуждал я вслух. Меня внимательно слушали и не перебивали. – Значит, чуть старше сорока стал магом. Забавно, это лет на десять раньше обычного. Потом сколько лет прошло? Пять, наверно, пока в башне не осел. Ну, и там тринадцать лет прожил. Итого плюс полтора года, что с Фером связался… Получается всего шестьдесят.

– А по виду и не скажешь, – Лера снова поставила под сомнение мои слова.

– Начинается, – проворчал я. И этим, как и тем, из‑за которых в моей сумке с магическими приспособлениями, прижились накладная борода и банки с гримом, нужно лицо, а не результат.

– Маги после овладения своей силой стареют очень медленно, – мне на помощь пришла баба Валя. – Обычно это происходит уже в достойном возрасте, но исключения всегда могут случиться. Не это надо спрашивать, а почему ты, дед старый, – она обратилась уже ко мне, – ведёшь себя, как мальчишка? Неужто за столько лет ума не набрался али сила твоя магиковая всё место в голове заняла?