Текст книги "Музыкант и наследница"
Автор книги: Мария Чинихина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Из саквояжа она достала машинку, установила чистую бумагу, заменила батарейки в плеере, завела будильник на двенадцать часов, чтобы не забыть позвонить Анри и включила первую запись молодой начинающей команды из Южного Города.
Анри услышал звонок телефона ровно в 12.00 и взял трубку. Он был в студии, один, перед ним лежал исписанный блокнот, и стояла кружка с остывшим кофе. На заднем плане виднелась фигура друга-звукорежиссера.
– Привет, – услышал он в трубке знакомый голос и взял телефон со стола. Придерживая черный провод, донес аппарат до одноместного кожаного дивана у двери, и прилег, не разуваясь.
– Ты не поехал домой? – спросила она
– Без тебя там пусто, вот решил остаться в студии на день, даже сочинил текст к новой песне. Через час приедет Мон и поможет мне сделать запись. Мне нужна вторая гитара. А у тебя что? – спросил Анри, как будто и не виделся с ней утром
– Закрыли в спальне, по Протоколу – отдых, обед, встреча с бабушкой, ужин, отбой, ранний подъем и завтрак. В одиннадцать утра понедельника буду стоять на лестнице, и помогать бабушке резать ленточку в новом медицинском центре, затем она встретится с несколькими официальными лицами… Будет очень скучно…. Лучше бы мне дали задание написать о новом Туртане…
– Ты не говорила с ней?
– Мне выделили сорок минут до ужина. Я немного боюсь, чем ближе закат, тем мне страшнее, может потому что сегодня решится моя судьба и мне придется сделать выбор всей моей жизни.
Затем Элизабетта начала рассказывать о Розе, Эдварде и о том, что ее поселили в спальню мамы, и что за стенкой у нее комната с белым роялем, и что она очень хочет, чтобы он сыграл ей. Он слушал и думал. В голове складывались строчки в рифмы, а ноты в мелодию. Он знал, что получится очень личная песня и, что он запишет ее специально для Элизабетты, чтобы она смогла разобраться в своих чувствах… Анри рассказал о песне только Мону… И… Он не мог допустить, чтобы грязные руки Льюиса Пена добрались до нового шедевра… До свободы остался летний гастрольный тур и завершающие его концерты осенью, билеты на которые были раскуплены еще в начале года, а потом он с друзьями вздохнет полной грудью. Фелл и Макс помогли определиться со стилистикой новой пластинки – то, что он задумал, будет отличаться от всего, что делала Группа десять долгих лет. Анри не пугала перспектива сменить стадион на маленький клуб. Возможно, Группа потеряет часть поклонников, но узкая аудитория поддержит их. Оставалось в этом убедить остальных музыкантов, его друзей…
– Эй! – услышал он голос Элизабетты, и очнулся. – Ты не заснул? Я слишком утомила тебя описанием платья Розы? Прости, заболталась.
– Не извиняйся, все в порядке, немного задумался. Я пытаюсь поддержать тебя, даю советы, а сейчас спросил себя – что я понимаю в этой жизни? У меня был выбор десять лет назад, я его сделал. Всегда считал, что ради личного самоутверждения и Группы, а теперь вдруг понял, что только ради славы.
– Ты неправ.
Анри услышал в ее голосе искренность и стало спокойнее на душе. Элизабетта шептала в трубку, а так необходимая ему поддержка долетала через расстояние, разделявшее их.
– Все так делают. Сначала ты долго и усердно зарабатываешь себе имя, а по истечении десяти лет, имеешь полное право расслабиться и насладиться привилегиями. Послушай, если ты устал от Группы, то можешь параллельно заняться другим проектом.
– Тогда у меня не останется времени на тебя! В общем, не думай об этом. Я хотел рассказать тебе о другом. Мы с Моном обсудили предстоящие переговоры в корпорации. Если Льюис Пен отказывается дать нам творческую свободу, то мы не продлеваем контракты.
– Ты абсолютно прав.
– Я всегда винил корпорацию в том, что у Группы коммерческая музыка… Молчи, я знаю, что ты скажешь. Я понял, что потерял чувство реальности, меру таланта, славы и успеха и несу весь этот бред, потому что кроме тебя мне не с кем поделиться своими проблемами!
– Успех наших отношений как раз в этом – ты говоришь мне, что тебя волнует, я слушаю, а потом рассказываю тебе, что беспокоит меня.
– Спасибо за поддержку, – сказал он. – И еще раз извини, что утомил тебя. Давай встретимся во вторник на набережной? Сегодняшний день я точно проведу в студии, а в понедельник Билли обещал съемку на телевидении. Репетиция, как обычно, продлится до позднего вечера, после которой я упаду на кровать и усну мертвым сном до утра вторника.
– Хорошо, договорились. Жаль, что я не могу поцеловать тебя через трубку.
– Мне тоже жаль, милая, все, люблю тебя, – сказал Анри и отключился.
– Я тоже люблю тебя.
Элизабетта положила трубку на рычаг и вытянулась на кровати. Коробка с пластинками с шумом упала на пол, из машинки вывалился исписанный лист. Она подумала об Анри и как нужна ему сейчас. Он сломался, как все музыканты с наступлением творческого кризиса. И если рядом не окажется близкого человека, то он потеряет себя окончательно, и ей становилось немного страшно за него.
Слава победила в нем талант и не дала проявить его, использовать в полную силу. Хорошо, что он это стал понимать. Тяжело оставаться обычным человеком, когда твои песни поют на стадионах, а ты начинаешь ненавидеть обезумевших поклонников и винить во всех неудачах и промахах дельцов музыкальной индустрии. Анри по-прежнему сочинял талантливые песни, и с профессиональной точки зрения у нее и других музыкальных обозревателей не возникало претензий к Группе. Кризис случается у всех музыкантов. Они по-разному переживают этот момент, но со временем приходит понимание, что они упустили в своей жизни важное и ценное, и возвращаются к чему всегда стремились – просто писать музыку.
Элизабетта поставила машинку и телефон на пол, и взяла с тумбочки папку, оставленную Эдвардом. Это была программа бабушкиных мероприятий на неделю. Элизабетта вчиталась в каждый пункт и отметила, что бабушка ведет достаточно насыщенный для ее возраста образ жизни. За неделю ей предстояло открыть медицинский центр, посетить детский приют, провести церемонию зажжения огней на маяке и торжественный обед на палубе нового теплохода, возглавить шествие на пятничную службу в главный собор, и встретиться с послом из Страны Короля до очередного заседания Большого Совета. Недельная программа завершалась пятничным приемом в Большом Зале Золотого Дворца. Элизабетта догадалась, что будут присутствовать очень влиятельные гости, если бабушка распорядилась проводить прием именно там. Небольшие, более скромные приемы, проводились в Малом Зале.
Элизабетте захотелось посетить только одно место – интернат для талантливых детей. Именно там она рассчитывала найти новых «звезд» для своей колонки в отместку Петеру на новых Туртанов. Она вздохнула и бросила папку с программой бабушки на пол, затем сняла полотенце с головы, закуталась в одеяло, и сомкнула веки. У нее оставалось около часа на отдых.
Вечер Элизабетта провела в комнате с белым роялем, где впервые встретилась Анри. У портрета Маргариты она задержалась, заметив, что мама смотрит на нее свысока пронзительным взглядом. Ей стало неловко. На минуту Элизабетте показалось, что лицо мамы ожило, а губы сомкнулись в улыбке. Испугавшись, она отвернулась и увидела в окне справа, как под заходящие лучи солнца, садовники заканчивали работы в клумбах, а водители машин слонялись без дела, ожидая выхода из Золотого Дворца официальных лиц. Она присела на край обитого бежевой тканью дивана, и вновь осмелилась взглянуть на портрет мамы. Маргарита не подозревала, что была больна, когда приглашенный художник писал ее портрет. Он увидел в ней настоящую наследницу и изобразил такой на холсте, не лишая при этом женственности, чувств и эмоций. Элизабетта виделась с мамой нечасто, но те недолгие минуты, проведенные рядом, остались в памяти навечно. Когда она умерла, Элизабетта узнала, что такое одиночество и что значит быть покинутой. Мама была для нее всем, просто больше никого у нее не было. Софья, дочь дяди, не дружила с ней, а ее брат, Люк, караулил с друзьями в саду, забирал игрушки и ломал их. Больше всего Элизабетта горевала о кукле, которую они смастерили с мамой во время ее официального отпуска. Опираясь на пошаговые инструкции книги по рукоделию, они сделали выкройки частей тела, сами сшили платье и шляпку, выбрали в магазине подходящие туфли и модную сумочку. На создание куклы у них ушло несколько долгих, но очень веселых недель. Бабушка уехала на Остров с официальным визитом, и мама в то лето много времени посвятила Элизабетте.
Люк нашел ее с куклой в беседке, в тот день, когда Большой Совет передал титул наследника дяде. Брат был с тремя друзьями, и ему хотелось сделать больно кузине. Элизабетта перебежала в самый дальний угол беседки и прижала куклу к себе. Люк в один миг преодолел разделявшее их расстояние и выхватил куклу из рук. Сначала он оторвал руки, затем ноги, голову, и бросил оставшиеся от куклы части на стол с самодовольным выражением на лице. Элизабетта испугалась и не смела пошевелиться, тихо стояла в углу и плакала. Затем она услышала, как друзья Люка засмеялись, похвалили его за идею, и они убежали. Роза нашла ее ближе к вечеру. Вдвоем они починили куклу, но духа мамы в ней Элизабетта больше не видела и не могла простить брата за то, что он лишил ее единственной вещи, которая связывало с мамой и прошлым.
О чем рассказать точной копии матери? Просить помочь? Разобраться в чувствах? Она мертва, ушла, бросила в тот самый момент, когда была так нужна ей. Пока мама была жива, Элизабетта считалась самым любимым и желанным ребенком в Золотом дворце. Она могла позволить себе покапризничать и просить, чтобы Роза, Эдвард, мама, бабушка, друзья семьи баловали новыми нарядами, развлечениями и игрушками. После смерти мамы все это было у Софьи и Люка, а она превратилась в едва заметную тень, о которой иногда вспоминала бабушка. У нее не было гувернантки, она училась в обычной школе, затем в Городском Университете. Софья и Люк могли прилюдно унизить ее или толкнуть, и никто не смел наказать их за это. Место мамы заняла тетя Луиза.
– О чем задумалась?
Элизабетта услышала громкий, немного властный голос бабушки, напугавший ее. Она резко встала с дивана, пригладив край юбки. Королева неторопливым шагом подошла к внучке и протянула две худые руки в знак приветствия. Она постарела за несколько месяцев. В темной ложе стадиона Элизабетта не успела рассмотреть морщины, которые были замаскированы, но их наличие давало понять – она не божество, она такой же обычный человек, как все, так же стареет, с возрастом становится мудрее, и начинает более тщательно ценить жизнь. Только одевается в дорогие наряды, сшитые на заказ. Элизабетта обратила внимание на губы бабушки, которые сомкнулись в улыбке, а ее руки, несмотря на возраст, все такие же ухоженные и мягкие, коснулись ладоней внучки.
Собственно, и руки самой Элизабетты никогда не знали грубой работы. На протяжении четырех лет она жила отдельно, в Городе, имея за спиной поддержку в лице Энни и Клауса, которые стояли на полшага впереди ее желаний. Свежий завтрак, вовремя поданная к самому подъезду теплая машина, которая отвозила в редакцию, прибранная квартира по возвращении с работы, где ждал растопленный камин, вкусный ужин и мягкая постель со свежим бельем. Жалование, которое платил Петер в редакции, казалось грошами в сравнении с теми суммами, которые она тратила со счета бабушки на одежду, обувь, косметику, рестораны, кинотеатры, концерты, поездки за Город и на Остров.
Элизабетта поздоровалась с бабушкой и присела на диван. Эдвард, не оставлявший свою королеву ни на минуту, притворил высокие двери и остался в темном углу.
– Ну, вот, – сказала бабушка. – На человека стала похожа, – и взглядом оценила желтое платье Элизабетты с немного расклешенной юбкой и кружевом, которое ей очень шло.
Сама Элизабетта ощущала себя куклой, которую по приказу одели, немного поиграют, затем разденут и выбросят в темный угол, пока кто-то вновь не захочет поиграть с ней.
– Зачем ты пригласила меня? – спросила она. – День памяти мамы не скоро…
Бабушка придала голосу строгий официальный тон:
– Ты моя внучка, как Люк и Софья. И ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя не меньше их, а даже больше, жалею, что позволила тебе сбежать четыре года назад. Ты выпала из жизни Золотого Дворца. Я поддерживаю тебя материально, сын Эдварда страхует от глупостей, но это неправильно. Через пару десятков лет я оставлю тебя, вслед за Марго, и ты примешь мои обязательства. С этого месяца я буду как можно чаще приглашать тебя в Золотой Дворец, потому что в сложившихся обстоятельствах ты вряд ли согласишься переехать насовсем, хотя именно здесь твой дом и твоя семья.
– Ха, – возмутилась Элизабетта. – Тебе напомнить, что едва тело мамы было предано земле, твой сын собрал Большой Совет, который почему-то стал слушать его, а не тебя, и прилюдно объявил мужа мамы не моим отцом, а купленным дядечкой за деньги, чтобы скрыть ее интересное положение. Большой Совет лишил меня титула, происхождения, наследства и, всего, что было в личном пользовании мамы.
– Я помню о скандале и последствиях, – ни на минуту не смутившись, ответила бабушка, выражая сочувствие и доброту на лице. Но вот что скрывается за ним на самом деле, Элизабетта не поняла. Бабушка продолжила:
– В то нелегкое для меня время я не могла возразить Ромену или просить защиты для тебя в Большом Совете. Объяснять тебе причины не вижу смысла. Они касались меня и Ромена. Три года назад мы пришли к взаимопониманию, и я хочу справедливости. Эдвард по моей просьбе нашел способ восстановить твое имя и вернуть титул…
– Поясни, о какой справедливости ты говоришь? – вновь усмехнулась Элизабетта.
Королева не знала, что сказать. Эдвард прав, самое сложное в их плане – уговорить Элизабетту принять Страну Королевы в качестве наследства.
– Ничего мне не нужно, – воскликнула она, – потому что я как никто другой понимаю, как это быть на вершине, а потом оказаться скинутой оттуда в один миг. И я не хочу переживать подобные испытания вновь. Меня ждет интересная и насыщенная жизнь без интриг, лицемерия и зависти из-за того, что один получит все, а другой всю жизнь вынужден влачиться на вторых ролях!
Элизабетта вырвалась из рук бабушки и готовилась выбежать из комнаты. Королева жестом позвала на помощь Эдварда. Охранник тут же преградил Элизабетте путь к выходу, вернул на диван и подал стакан. Элизабетта сделала глоток и почувствовала, как холодная жидкость разносится внутри и успокаивает. Затем она прижалась к плечу бабушки и заплакала. Королева обняла внучку и тихо прошептала, что искренне надеется на понимание и благоразумие. Эдвард забрал у Элизабетты пустой стакан и вернулся на место, как будто ничего не произошло. Королева не удержалась и поцеловала внучку в затылок.
– Ничего, тебе сейчас больно и обидно, – сказала она. – Это пройдет, ты дочь своей матери, ты моя внучка и должна быть сильной! И начать борьбу, хотя бы ради памяти о маме. Если не ты и я, кто будет поддерживать эту память о ней?
– Я не хочу бороться с дядей, пойми, хотя бы не сейчас. Я так долго забывала обо всем, и прошу дать мне время… Чтобы привыкнуть… Я сделала свой выбор, и думаю, что тебе он не понравится, но это будет мой выбор.
– Твой музыкант, – тихо сказала королева
– Да, я выбрала его. Осенью мы поженимся, даже если ты запретишь!
– Что за манера перебивать старших!
Элизабетта вздрогнула. Бабушка повысила голос и напугала ее.
– Ответь, где ты оставила свою гордость? А выражение лица? В кого ты превратилась? Взгляни на свою мать, – она рукой указала на портрет. – Вот к чему ты обязана стремиться, вот какой ты должна быть. Маргарита вела себя, как наследница в этой комнате и в детском приюте, в госпитале и на ответственном мероприятии, в Большом Совете и на международных выездах! Она оставалась наследницей в любой одежде. А ты! Сменишь дорогое платье на ежедневный прикид, господи, прости за вульгарное слово, сорвалось, и станешь никем! Так я отвлеклась…
Королева вздохнула. Элизабетта с красным от стыда лицом притихла, понимая, что сейчас лучше молчать и слушать бабушку.
– Музыкант…, – продолжила королева. – Эдвард собрал информацию о его семье по моей просьбе. Средний брат. Старший – юрист, женился, живет на севере. Братья не общаются. Мать и младшая сестра живут на юге, музыкант купил им несколько лет назад большой дом. Мать работала в хоре местной церкви, а после известных тебе событий работу бросила и приходит в эту церковь теперь за спасением собственной души, она так и сказала людям Эдварда, когда те спросили у нее. Сестра учится в школе и ведет распутный образ жизни, ежедневно требуя денег у брата, который ей не отказывает.
– Остановись! – закричала Элизабетта. – Простите, что снова перебила вас, – сказала она официальным тоном, но с упреком. – Я в очередной раз убедилась, что мой приезд в Золотой Дворец был ошибкой. Простите, но я лучше вернусь с вашего разрешения к сыну и брату тех, чьи души загублены.
Элизабетта резко встала. Эдвард по знаку королевы преградил ей путь и вернул на место.
– Спасибо, Эдвард, – поблагодарила она охранника. – Ты сделала поспешные выводы, не дослушав меня. Я и не думала разлучать тебя с музыкантом, просто хотела рассказать тебе то, о чем, возможно ты еще не знаешь… чтобы правда не шокировала тебя после свадьбы. На него у меня особые планы.
– Что ты задумала? – спросила Элизабетта, чувствуя, как тревога за близкого человека добралась до самого сердца. Она могла допустить свое участие в безумных играх бабушки за власть, но Анри… Нет она должна уговорить ее оставить Анри в покое…
– Это счастье! Элизабетта, дорогая, как ты этого не понимаешь! – королева и не думала о том, чтобы сдаться. – Быть здесь наверху, когда все внизу. Неужели ты готова отдать все это своему дяде? Какую девчонку в этом Городе не спроси, каждая захочет твою судьбу и твое будущее.
– Глупые они. Все только говорят и думают, что быть на вершине легко и мечтают туда забраться, но никто не застрахован от того, что неведомые тебе силы со стороны всегда могут оттуда сбросить, а падать очень больно, в последнее время.
– Нет, это ты глупа, раз до сих пор не поняла. Ты сыта, ты одета, ты обута, только пока я жива и пока я могу защитить тебя от Ромена. После моей смерти ты станешь угрозой потери власти для него. Он выждет время, затем найдет тебя и сделает так, что ты потеряешь работу, которой ты, я уверена, дорожишь, а твой музыкант… он сделает все, чтобы ты потеряла и его. Ему доставит удовольствие видеть, как ты страдаешь!
– Дядя не в силах разрушить настоящую любовь. А за работу я не переживаю. Добилась успеха в журнале, сделаю карьеру и в другом месте.
– Не смеши меня, Бетт! Рыцарские времена давно прошли! Поэтому я умоляю принять тебя твой долг, если не для себя, то хотя бы ради музыканта. Он предан своему делу, таланту, Группе. Ты станешь виновницей того, что и у него ничего не останется, только общее, на вас двоих горе, которое и разрушит вашу рыцарскую любовь. Он будет душевно умирать у тебя на глазах, потеряв дело жизни. То же будет и с тобой.
– Я смотрю, у нас с Анри безвыходное положение, бабушка. Если ты устроишь нашу свадьбу, допустим, мой рейтинг взлетит, дядя уйдет на второй план, Большой Совет вернет мне мои привилегии, я стану наследницей. Внешне все будет замечательно, все счастливы и любят друг друга, а внутри? Все та же мертвая пустота и у Анри, и у меня. Так зачем тратить силы непонятно на что, и его, и мои?
– Я не стану ломать судьбу твоего музыканта. Женитесь, он сделает тебя популярной и может уходить в тень, записывать пластинки и гастролировать. В этом году мне нужна громкая свадьба и общественный резонанс! Я бы предпочла видеть твоим мужем более достойного человека, но у меня нет выбора, я должна приблизить тебя к народу, твоя задача – стать среди них «своей» и быть на слуху у каждой домохозяйки!
– О, да у тебя точный расчет! – воскликнула Элизабетта. – Только ты и твой Эдвард не знаете Анри. Он никогда на это не пойдет. Он будет каждый день заглушать свою любовь ко мне, он нарочно ранит меня, чтобы я его бросила и ненавидела, но он никогда не допустит того, чтобы быть подле меня вторым номером. Он привык к тому, что звезда всегда он, а я удобное красивое приложение. И меня все устраивает.
– Возможно, ты права. Только я бы хотела оценить его действия, с другой стороны. Музыкант получит бесплатную поддержку СМИ и глобальную раскрутку, Группа станет сверх популярной по всему миру. Сначала он откажется, и будет отрицать вашу связь. Но журналисты, общественность, Группа, менеджеры будут давить на него, и соблазнять славой и большими деньгами. Он примет наше предложение. Я уверена в этом.
«Анри нужен ей на пару лет, чтобы выделить любимую внучку из серой массы, а что будет с ним потом, ее мало волнует. Женился, дал популярность и наследников, и свободен. Через пять лет громкий развод – не сошлись характерами. И новый кандидат в мужья, голубых кровей, надежный и благоразумный. Самое главное, достойный!»
Элизабетта жалела, что не могла сказать это бабушке в лицо. Она встала, даже не прикоснувшись к юбке, чтобы намеренно позлить ее.
– Ты хуже дяди Ромена, – сказала она. – Он хотя бы не скрывает истинное лицо.
На этот раз Эдвард не стал ее удерживать, она вышла из комнаты, не обернувшись. Когда он закрыл дверь, королева сказала:
– Дневник Маргариты у вас?
– Да, он в надежном месте.
– Очень хорошо, – сказала она. – Сделайте мне копию и отправьте приглашение музыканту, я хочу встретиться с ним. Думаю, ему нужно знать правду. Это наш последний шанс, она послушает только его.
– Вы уверены, моя королева? Что музыканта стоит посвящать в наши дела? – спросил Эдвард и подал руку. Королева встала и выпрямилась.
– Он узнает только то, что нужно нам, и это уже ваша задача.
– Не беспокойтесь об этом, моя королева.
– Помните, мое доверие безгранично только к вам.
Эдвард не смел перечить ей, потому что любил ее трепетно и нежно. Она догадывалась о его чувствах и пользовалась благосклонностью охранника, понимая, что он никогда не допустит, чтобы она отвернулась от него. Как же ему хотелось крикнуть на нее, сказать, что она не права. Ее судьба искалечена властными родителями. Жизнь Маргариты оборвалась в ранние годы, такой же судьбы она возжелала для любимой внучки!
Эдвард не удержался и прочел дневник Маргариты, вчитываясь в каждую строчку. Дочь королевы была умна, добра и красива. Эти качества она унаследовала от отца, который на первый взгляд любил в семье только дочь. Мужа королевы никто не воспринимал всерьез в Золотом Дворце, и он, казалось, был доволен своим положением. Однажды ночью, во время дежурства, Эдвард встретил Маргариту в коридоре, с фонарем в руке. Она выглядела испуганной, а заметив его, успокоилась и спросила, почему папа спит в другой комнате. Эдвард не знал, как объяснить маленькой Маргарите, что взаимоотношения между родителями его не касаются, как постороннего. Он догадывался, что королева поддерживала с мужем исключительно дружеские отношения, появлялась с ним на приемах и мероприятиях, как требовал Протокол, и хотел ограничиться молчанием. Не смог. Маргарита осветила фонарем бледное лицо, по выражению которого Эдвард понял, что она готова узнать правду. Он отвел взгляд, оступился, покачнувшись, и посоветовал девочке задать этот вопрос королеве.
«Почему папа – самый лучший человек на земле – не смог завоевать сердце мамы?» Маргарита начинала с этого вопроса любую главу своего дневника, посвященных детскому периоду. Эдвард, читая эти строки, радовался и получил, слабую, но надежду. Характер Маргарита унаследовала от матери – ей передалось все – аристократичность, осанка, гордость, упрямство и эгоизм. За чувства справедливости и жалость, передавшиеся от отца, дочь королевы полюбили в «народе».
После смерти отца Маргарита отдалилась от матери, и рассматривала возможность продолжить обучение в частном Университете в Стране Короля. Она объявила о своем решении матери, которая слега намекнула дочери, что не может позволить уехать «наследнице» в страну врага, разногласия с которым по многим вопросам возникали из-за того, что она женщина, а он мужчина. Маргарита уперлась, она желала учиться только в Университете в Стране Короля, и никто не понимал почему. Благодаря стараниям Маргариты «врагам» пришлось договориться о временном перемирии во взглядах, а студенческому городку присвоить статус нейтральных территорий.
Несколько столетий Страну Королевы возглавляли женщины. Под давлением общественности, требовавших перемен, в Большом Совете искали «повод» лишить Маргариту титула наследницы в пользу брата. Поездка в Университет стала первой дипломатической миссией дочери королевы, которая существенно повысила ее статус у советников и вернула «расположение» у масс. Ромен со своими притязаниями на титул, отошел на второй план.
Маргарита вернулась в Золотой Дворец, спустя два года после отъезда, и на девятом месяце беременности, чем удивила мать. Королева быстро сориентировалась и отправила дочь рожать на Остров, сохранив внезапное возвращение Маргариты из Университета в тайне от членов Большого Совета. После родов Маргарита вышла замуж и вернулась в Золотой Дворец. По документам, Элизабетта родилась в официальном браке и только после смерти сестры Ромен поведал Большому Совету подлинную историю рождения маленькой наследницы, несмотря на протесты королевы. Большой совет лишил Элизабетту титула и поселил в самый дальний угол Золотого дворца…
Роза встретила мужа в спальне. Она снимала покрывало и готовилась лечь спать. Последние десять лет они ночевали в одной комнате, но в разных постелях. Холодность в отношениях присутствовала всегда, но за последние десять лет достигла критической точки. По брачному контракту они не могли развестись, если того не желала королева. А она и не думала давать Эдварду разрешение уйти от жены. Получив долгожданную свободу, он был способен сорваться и публично признаться в своих чувствах. Жена и сын немного сдерживали его.
Роза отбросила покрывало и присела на пуф у зеркала. Нужно было начинать разговор по заданию Василя, но она не знала, как подступиться к мужу. Эдвард охладел к ней после рождения Клауса, ласками и нежностью в голосе у него ничего не выведать. Муж, словно ее тут и не было вовсе, прошел в гардеробную, сменил костюм на пижаму, лег в кровать, включил ночник и начал читать книгу.
По утрам, когда Эдвард собирался на службу, Роза наблюдала за ним. На его лице всегда читалось веселье, а не хмурый бесчувственный взгляд, как сейчас. Он аккуратно завязывал галстук, напевая песенки под нос, проверял в кармане блокнот, очки, все как обычно по процедуре сбора, и выходил из комнаты, не сказав ни слова.
«Робот, – подумала Роза. – Твоя королева всегда была бесчувственной, таким же стал и ты, чтобы угодить ей».
Она ощутила гнев, бросила расческу на стол, подошла к нему и спросила:
– Я хочу знать, что задумала королева, и каким образом ее планы угрожают нашему сыну!
Эдвард отложил книгу в сторону и бросил на жену удивленный взгляд.
– Нет никаких планов, запомни это! Занимайся обычными делами и выброси глупости из головы, – сказал он и вернулся к книге, собираясь продолжить читать.
– Не делай из меня дуру, дорогой! Она? Нет, ты по ее приказу, исполняешь нелепые поручения, чтобы угодить! Я достаточно узнала тебя, многое вижу и способна делать выводы! Если тебя не заботит будущее нашего сына, то мне не все равно. Ромен страшный человек и просто так титул не отдаст. Тебе напомнить, что он сделал с собственной сестрой?
– Замолчи, он оклеветал Маргариту и теперь поплатится за это! У нас появились неоспоримые доказательства, мы нашли дн…, – Эдвард осекся, понимая, что едва не проговорился. – Забудь все, что я сказал, он ужасный человек и не любит предателей.
Эдвард бросил книгу на пол, завернулся в одеяло и выключил ночник. Роза задумалась над тем, что такое «дн», и оставила пустые мысли и догадки. Ей приказано передавать слова мужа Василю, а не делать выводы.
Анри протер веки, когда зажегся яркий свет. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Билли.
– Я узнал у Мона, где можно тебя найти, – Билли потянул за руку полусонного друга. – И застал тебя спящим, в наушниках, перед пультом и с кружкой холодного кофе на исписанном блокноте!
Анри выглядел жутко: помятым и не выспавшимся. Один взгляд и никогда не догадаешься, что пред ним, Билли, сидит новый лидер и кумир молодежи. Подростки сами выбрали его из множества других, а самокритичный Анри никак не мог признать, что массовая популярность давно победила талант. В последние годы он жаловался друзьям, что его задевает критика. Билли спокойно выслушивал крик души друга и убеждал, что критиковать не перестанут, особенно сейчас, когда Группа получила заслуженное признание. Кто из зависти, кто просто так, потому что сказать больше нечего. Со временем люди изменились – в них осталось очень мало позитива, немного больше негатива, а больше всего нейтральности, они не замечают горя или счастья себе подобных. Не имеет значения, что происходит в жизни у близких и друзей, важно, что у меня.
– Так, – сказал Билли, и поставил перед ним пакет со свежими бутербродами и горячим кофе. – У нас два часа, чтобы привести тебя в порядок, дорогой, и вперед, на переговоры. Очень важные.
– Что? – воскликнул Анри и протер глаза. Он искал вокруг себя Элизабетту. Ему снилось, как он держит ее в объятиях, а тепло и пульс сердец удерживает их на облаке, куда посторонним вход воспрещен. Он пожалел, что красивая картинка оказалась сном. Билли разбил мечты, пусть и во сне. И за это он был готов убить его.
– Переговоры, дорогой, давай, просыпайся, пей кофе, и едем к тебе на квартиру. Не могу же я представить тебя новым партнерам Льюиса в таком виде. Давай! Шевелись!
Билли протянул Анри стакан с дымящимся кофе. Анри сделал глоток и поставил стакан на стол. Кофе миссис Орли был намного вкуснее, и не шел ни в какое сравнение.
– Что за переговоры? – спросил он, наблюдая за Билли, который собирал разбросанные бумаги в рюкзак.
– Слушай! Ты дурень, или притворяешься им? Или не у тебя контракт заканчивается осенью? Так спешу доложить, что я, как твой друг и менеджер нашел Группе спонсоров, готовых вложиться в корпорацию Льюиса. Десять лет назад твоя пластинка никому не была нужна! Помнишь, как мы побирались по студиям, вручали коробку толстому клерку, он бросал запись в картонную коробку позади себя и сонным голосом говорил: «спасибо, мы вам позвоним?». Или вспомни, как нас на порог офиса не пускали за не этичный внешний вид? Только представь, как вся музыкальная шушера засуетилась сейчас! У дверей моего кабинета сформировалась очередь из конкурентов Льюиса, мечтающих переманить Группу в свои корпорации! У каждого свои предложения и своя цена. В качестве мести за унижение я позволил себе «повыбирать» для вида.
