Текст книги "Семь рыцарей для принцессы (СИ)"
Автор книги: Мария Дубинина
Соавторы: Сора Наумова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Урок 6. Рискованные мероприятия лучше проводить с человеком, который бегает медленнее вас
Известие о предстоящей практике поставило на уши весь первый курс второго потока, особенно после того, как выяснилось, что первый поток в ней участия не принимает. То, что будущие офицеры в училище на особом счету, секретом не было, но с таким явным проявлением дискриминации новички сталкивались впервые. Старшекурсники отказались обсуждать подробности практики, поэтому план Стефании провалился, так толком и не начав претворяться в жизнь. Девушка моментально вышла из себя, и ребятам пришлось срочно бросить занятые позиции и устроиться возле так любимого Германом фонтанчика, чтобы переждать бурю.
Этим и воспользовался Берт, чтобы вывалить на друга свою “гениальную” идею.
После объявления о практике все оставшиеся до отбоя часы он вертелся вокруг Германа волчком, пробовал зайти к теме с разных сторон – от банального нытья до более тонких техник, к которым прибегнул интуитивно. Но и очаровательно улыбаться пришлось до судорог в челюстях. Берт умел быть настойчивым. Герману пришлось сдаться.
– Ты понимаешь, что если нас поймают, не поздоровится обоим? – Герман на удивление бесшумно шагал по плитке, которая скрипела, кряхтела и звенела под ботинками Берта. Тот торопливо закивал:
– Да-да!
– Незаметно, – пробурчал Герман в ответ и вздохнул. Стефания уснула быстро, а вот ее пугающая подруга бдила до последнего. В итоге пришлось выйти много позже, чем планировалось.
Они шли в оружейную, где Берт надеялся “хоть одним глазком” посмотреть на “эту красавицу”. Само собой дело было рискованным и откровенно запрещенным правилами училища, Герман и сам не знал, зачем согласился. Наверное, потому, что Берт все равно бы пошел, так лучше приглядеть за ним, чтобы снизить количество и вредное действие его глупостей. А без них точно не обойдется.
– Почему ты так вцепился в эту шпагу? – тихо поинтересовался Герман, и Берт одержимо захихикал:
– Она… Она идеальна. Баланс, заточка, сталь, – он мечтательно улыбнулся. – Мы созданы друг для друга. Представь, как она может пригодиться нам на практике.
– Мы ничего не знаем о практике, – начал Герман и сбился. – Тсс… Тихо!
Он вдруг схватил Берта за рукав футболки, увлекая в тень. Где-то позади раздались и тут же стихли голоса. Хлопнула дверь, и все смолкло. Герман перевел дух, предусмотрительно не разжимая пальцев. Когда убедился, что в коридоре они остались вдвоем, задал еще один мучивший его вопрос:
– Откуда ты знаешь, как попасть в оружейную?
Берт загадочно блеснул лиловыми глазами.
– Одна девушка сказала. Понимаешь, ей тоже там кое-что нужно, вот мы и договорились, что поможем друг другу.
Все-таки, несмотря на очевидную наивность и доверчивость, иногда Альберт умудрялся проявлять чудеса сообразительности и изворотливости. Меньше чем за день составил план и нашел сообщника. И все из-за какой-то железяки. Хотя, вспоминая подробности того эпизода на тренировочной площадке, Герман приходил к выводу, что все-таки не ошибся. Это та самая шпага, которая раньше принадлежала Альберту. Отсюда проистекал самый важный вопрос, который пока было просто некому задать. Как так вышло, что Берт и его оружие оказались в УВМД по отдельности? Надо бы припереть декана к стенке, но чутье подсказывало Герману не торопиться с этим.
Герман вышел из тени и поманил друга за собой. Альберт перегнал его, скользя по плитке, как по льду, и первым спустился по узкой лестнице запасного выхода. Как он прознал про его существование, тоже оставалось загадкой.
Оружейная располагалась в отдельном здании в глубине парка. Небольшое одноэтажное строение скрывалось в тени деревьев и уходило краснокирпичными грубыми стенами в землю. Тропинка петляла между кустами, иногда Герман терял из виду золотистую макушку уносящегося вперед Берта. Тому не терпелось поскорее добраться до вожделенной шпаги, и он беспокойно дергался, когда приходилось ждать Германа.
– Заперто, – уверенно сказал Герман, даже не подходя к двери. – Пошли обратно.
Глаза Берта влажно заблестели.
– Но Герман! Как же так? Ты испугался?
Вот это было совсем обидно. Герман собрался отчитать друга за глупые предположения, но тут почувствовал чужое присутствие. Ощущение было приятным, не то, что обычно, и Герман не сдержал улыбки.
– Выходи, Дзюн. Я знаю, ты где-то рядом.
Миниатюрная брюнетка выросла буквально из-под земли и смерила его равнодушным взглядом, для чего ей пришлось изрядно запрокинуть голову. Рядом же с Альбертом она и вовсе казалась ребенком.
– Э? – Берт растерянно моргнул. – Мы же договаривались…
– Он меня почувствовал, – уверенно заявила девушка. Продолжения не последовало, и Берт разочарованно вздохнул. А Герман с удивлением заметил, что испытывает что-то отдаленно похожее на ревность.
– Это и есть твоя соучастница? – с легким раздражением поинтересовался он, и Берт, подумав немного, кивнул. – В любом случае, это ничего не меняет.
Он крутанул кольцо на пальце, усиливая барьер между собой и окружающими, и эмоции Дзюн Мэй перестали ласкать сознание. Осталось только тянущая нотка обиды Альберта, которая противно гудела над ухом.
Девушка развернулась и подошла к запертой двери, наклонилась к замочной скважине. Длинный хвост гладких черных волос стек с узкой спины на плечо. Берт стоял ближе и вовсю тянул шею, чтобы разглядеть манипуляции Дзюн. Что-то сухо щелкнуло, скрипнуло, и она толкнула дверь рукой. Створка бесшумно отворилась. Герман не стал высказываться по поводу методов Дзюн Мэй, чтобы не испортить с ней отношения (которых еще, в общем-то, и не было) и не расстраивать друга лишний раз, но взлом служебного помещения лишь отягощал их коллективный проступок. Довольно серьезный, если говорить честно.
– Учти, вся ответственность ляжет на тебя, – предупредил Герман, хотя прекрасно осознавал, что серьезность ситуации благополучно минует мозг белокурого авантюриста.
Так и оказалось.
– Не будь таким занудой! – Берт едва не подпрыгивал на месте, довольно потирая руки. – Идем скорее, она ждет нас!
Дзюн же времени не теряла и, прижавшись к косяку, осторожно заглянула в вязкую темноту проема. Потом ее затянутая в черное фигурка скользнула внутрь… и растворилась.
– Ты ей доверяешь? – Герман, на что тонко чувствовал малейшие нюансы человеческих эмоций, в отношении интуиции привык доверять Берту. К тому же, стыдно признаться, ему нравилась Дзюн, и он отдавал себе отчет в том, что мог быть к ней пристрастен.
– Ну конечно, – без тени сомнения заверил Альберт. – А ты разве нет?
Герман без слов обогнул его и вперед него вошел в здание. Не хватало только, чтобы Берт решил, будто он влюбился. Еще чего….
На первый взгляд оружейный корпус мало отличался от уже виденных ребятами учебных, разве что коридоры были уже, а потолки ниже, да и двери встречались гораздо реже. Тень Дзюн Мэй мелькнула на противоположном конце, у лестницы, ведущей вниз. Берт вырвался вперед.
Узкие бетонные ступеньки вели в бодрящую прохладу полуподземного этажа. Альберт поежился, ловя взглядом дрожащие тени от мерцающих по стенам редких фонарей. Эту часть здания использовали под хранилище инвентаря, в том числе и, собственно, оружия. Поймав напряженный взгляд Германа, Берт ободряюще улыбнулся и поманил за собой. Дзюн уже возилась с очередной дверью и, когда та поддалась, неслышно скользнула внутрь. Берт же замер в шаге от порога.
– В чем дело? – тихо спросил Герман.
– А вдруг я все вспомню, и окажется, что я не тот человек, который будет тебе нравиться? Вообще кому-то нравиться, – вдруг сказал Берт и стиснул кулаки. Герману захотелось дать ему по башке, чтобы вправить мозги на место.
– Будь ты на самом деле дурным, наверняка, это и сейчас было бы заметно, – ответил Герман сдержанно. – Заходи уже.
Берт кивнул и скрылся внутри.
И будто попал в сырой подвал. Конечно, он был вовсе не сырой, но от грубо обработанных стен и впрямь немного тянуло специфическим запахом кирпича, из которого они были сложены. Всюду висело холодное оружие, половины из которых Альберт и знать не знал. Глаза его загорелись нехорошим азартом, что сразу отметил Герман.
– Ищи свою шпагу и сразу уходим, – он несильно толкнул друга в спину. – Живо.
А сам искоса посматривал на Дзюн Мэй, деловито копающуюся в шкафу с открытыми ячейками. В сумку, что она носила через плечо, отправился ремень с метательными ножами и что-то еще, столь же мелкое и столь же смертоносное.
– Дзюн, – Герман позвал ее, – это ведь твое, я прав?
Она кивнула. Молча.
– Кто у тебя забрал… это?
Девушка чуть склонила голову к плечу.
– Декан. Сказал, не положено по правилам. Я против.
Односложная манера говорить импонировала Герману, и он все больше проникался к Дзюн Мэй симпатией, что на него, в общем-то, было совершенно не похоже. И тут Берт издал приглушенный вопль.
– Да! – он победно вскинул руки, как ребенок, нашедший спрятанный от него гостинец.
Шпага была вставлена в специальный держатель на выкатной стойке, наподобие той, что была на тренировочной площадке. Только оружие в ней все было настоящим, а не деревянным. Шпага поблескивала позолоченной витой гардой, и Берту почудилось, что она действительно зовет его. Он, точно зачарованный, подошел ближе и взялся за рукоять. Она легла в ладонь как влитая, золоченая спираль любовно обвила кисть, защищая. Альберт вытащил шпагу, и сталь радостно загудела.
– Это она, Герман, – он счастливо захихикал, взвешивая клинок и делая пробный взмах. – Эспада.
– Как ты ее назвал?
– Эспада, – повторил Берт, наслаждаясь звучанием этого слова. – С двойной заточкой, чуть легче короткого меча, но почти такая же опасная. Смотри, как блестит. Ей можно наносить как рубящие, так и колющие удары, – он резко взмахнул шпагой, и острый кончик пронесся в сантиметре от носа Германа.
– Перестань, – проворчал он. – Ты как ребенок.
Альберта это не сильно волновало, он вовсю примерялся к оружию, вполголоса нахваливая его возможности, и даже не замечал, что говорил вещи, которые ему нынешнему не должны быть знакомы.
– Ой, смотри, – он вдруг замер, поднося клинок к лицу. – Тут что-то… Буквы?
Герман подошел к нему, и в тот же миг почувствовал, как по коридору к ним кто-то приближается. Довольно возмущенно приближается, насколько эмпатия Германа позволяла определить.
– Дзюн… – он повернулся предупредить ее, но она и без него что-то поняла. Наклонила голову, точно прислушиваясь, и перетекла к двери, которая без промедления открылась. Черная смазанная тень промелькнула и скрылась в коридоре, чудесным образом разминувшись с Вальтером Гроттом. Герман только и успел, что открыть рот.
Учитель окинул помещение ледяным взглядом поверх очков и угрожающе заложил руки за спину.
– Объяснитесь, пожалуйста, – вкрадчиво велел он, и Альберт, бросив шпагу, зажал руками уши. Клинок со звоном ударился о плиты пола. Что бы не происходило, оно оказалось сильнее Берта. Он стиснул зубы и жалобно застонал. Герман растерянно глядел то на него, то на замершего в дверях учителя. Только сейчас до него дошло, что тот применяет на Берте свой мощный ментальный дар, а Германа защищает его артефакт-блокатор. И стоило ему только об этом подумать, как в мозг будто бы вонзили иглу. Герман со свистом втянул ртом воздух и осел на колени. Перед глазами поплыла мутная кровавая пелена.
– Сопротивление бесполезно, – услышали оба. – Повторю. Ваши объяснения, молодые люди.
Герман слышал его голос сквозь вату в ушах. Голова гудела и разрывалась на части, к этим жутким ощущениям прибавился стук где-то в затылке и жжение в глазах. Альберт сжался в комочек на полу и крепко зажмурился. Яркие всполохи боли, отпечатывающиеся цветными разводами на внутренней стороне век, мешали разглядеть, что с ним творилось. Вот он подтянул колени к груди, вытянул руку, вырвав шпагу из пальцев Гротта, и случайно разрезал кожу на ладони.
Герман погладил друга по взмокшему лбу. Бедолага потерял сознание, хотя секунду назад показалось, что он потеряет жизнь и пару пальцев в придачу. Убедившись, что самое страшное миновало, он перебросил весь свой гнев на Гротта.
– Какого черта вы творите! Вы его чуть не угробили! – дыхание перехватило, Герман едва не закашлялся, но продолжил: – Я вас под инквизицию подведу, если перед этим не убью своими руками!..
Хотелось ругаться и осыпать учителя проклятиями, но Герман физически был к этому не способен. После того, как Альберт вдруг упал и начал дрожать в припадке, невидимый пресс отпустил самого Германа, но вмешательство Гротта было таким сильным, что голова до сих пор казалась совершенно пустой. Уровень не меньше третьего.
Вальтер выглядел удивленным, но не виноватым.
– Такого не должно было произойти. Твой друг всегда был настолько чувствителен к ментальной магии?
Герман нахмурился:
– Если не этого, то чего вы добивались? И зачем? По закону подобные манипуляции с человеческим сознанием запрещены.
– На глаз прикинул уровень? – хмыкнул Гротт, поднимаясь с колен и отряхивая руки. – Хотел заставить его бросить шпагу. Не более. Но вы так и не ответили, как оказались на запретной для учеников территории, да еще и в такое время?
– Собираетесь нас наказать? – Герману просто не хватало слов, чтобы описать свои чувства. Все пошло не по плану.
– Всех троих, – подтвердил Гротт. – Ведь с вами был третий? Третья? Что ж, и до нее очередь дойдет.
Он читал Германа как открытую книгу, и это было особенно обидно потому, что сам Герман оказался перед ним точно слепой котенок. В груди вскипала злость, но он уже мог достаточно ясно соображать, чтобы понять – тягаться с бывалым менталистом ему пока не под силу, угрожать законом – малоэффективно, а других вариантов он не видел. Разве что только попробовать договориться…
– Простите, – пробормотал Герман, убеждая себя, что идет на попятную только ради Дзюн и Берта. – Я могу все объяснить. Все дело в этой шпаге.
Он поднял глаза и увидел, что Вальтер кривит губы в недоброй ухмылке. Герману стоило большого труда не измениться в лице и продолжить изображать смирение.
Гротт пригладил замявшийся камзол и оправил манжеты. Герман зацепился взглядом за тонкие бледные пальцы и поблескивающий на большом пальце тонкий ободок золотого кольца. Учитель в принципе был похож на человека, склонного к украшению себя любимого, но отчего-то в данном случае именно это скромное колечко завладело вниманием Германа, жаль, эту мысль, пока до конца не оформившуюся, пришлось отложить до лучших времен.
– И то, что в голове вашего друга неплохо покопались задолго до меня, вы тоже объясните? Хотели что-то скрыть? От кого-то или, – кивок в сторону бессознательного Берта, – от него?
Герман хотел ответить: “Не ваше дело”, но был не в том положении, чтобы дерзить. Раньше держать себя в руках было проще. Возможно, потому что кроме себя некого было защищать. И он просто промолчал.
Альберт застонал и попытался сесть. Из раны на ладони текла кровь, и на плитах оставались красные отпечатки.
– И все из-за какой-то шпаги? – Вальтер наклонился и подобрал оружие с пола. – Чем же она так важна?
Берт протер глаза, размазывая кровь по лицу. Мутные лиловые глаза на бело-красном фоне смотрелись дико.
– Герман? – позвал он растерянно. – Что случилось?
Герман почувствовал себя загнанным в ловушку. С одной стороны Гротт по-прежнему руководит ситуацией и ждет от Германа ответов, с другой – с Бертом произошло что-то непонятное и страшное и ему требуется помощь. Дзюн сбежала, но ее участие рано или поздно раскроется.
Все чего-то ждали от Германа, но он не знал, как правильнее будет поступить.
– Что за шум посреди ночи? – свет лампы из коридора преградила высокая мужская фигура. – Вальтер, опять ты работаешь до утра… О! Поймал воришек? И кто у нас тут?
Савелий Кишман, немного сонный, взлохмаченный и оттого выглядящий даже еще моложе, чем обычно, с усмешкой оглядел “поле боя”. Кровь на полу и на Альберте его, похоже, ничуть не смутила.
– Пустое любопытство, – внезапно ответил Гротт, изящно махнув кистью в сторону ребят. – Само собой, я их накажу, раз уж сам их обнаружил.
– Вообще-то, декан тут я, – напомнил Кишман, и Герман напрягся. – А эти двое уже успели не раз отличиться.
– Идите домой, декан, вас там жена заждалась, – ядовито процедил Вальтер, и между мужчинами будто искра пролетела. Альберт округлил и без того большие глаза, покосился на друга, но тот отрицательно покачал головой. Пытаться повлиять на магов такого уровня все равно, что подписать себе приговор, даже если дар Берта на первый взгляд совершенно безобидный и незаметный.
– Ладно, – сдался, наконец, Савелий. – Она и впрямь ждет. Тебе бы тоже пора жену завести, такую, как моя Алина.
Он подмигнул побледневшему Вальтеру и, насвистывая, направился прочь.
– Учитель Гротт… – рискнул Герман подать голос.
– Молчать! – рявкнул Вальтер и тут же сам себя одернул. – То есть, с вами мы поговорим о произошедшем позже. За час до подъема чтобы оба были в моем кабинете.
И он стремительно покинул оружейную, так и не вернув шпагу в стойку с оружием.
– Нас накажут, да? – пробормотал Берт, поднимаясь. – Прости, я, правда, не хотел, чтобы так вышло. Ты на меня обиделся?
Герман достал из кармана платок и молча замотал его ладонь. Его мысли уже витали далеко отсюда, подзадоренные мелкими, но весьма любопытными фактами, которым только предстояло найти объяснение.
А еще за мгновение до ухода Гротта, его ментальный барьер дал трещину, и под ним оказался холодный слой беспросветной тоски.
Урок 7. Последствия шалостей всегда прямо пропорциональны удовольствию от их свершения
– Герма-а-ан, ну прости! – Берт зудел над ухом, словно осенняя муха, и в такую рань, да еще после разговора с Вальтером и оглашения наказания, Германа это раздражало особенно сильно. Он на ходу потирал пальцами виски, морщился и пытался сбросить с себя хомут из противно-липких эмоций друга, но тот лишь сильнее ныл и канючил. Герман даже почти не различал, где заканчивается ментальное кислотно-розовое облако и начинается сам Берт. Тут даже кольцо-блокатор не помогало.
– Прекрати. Голова от тебя уже болит, – огрызнулся Герман, и тот тут же заткнулся, обиженно надув щеки. Герман тяжко вздохнул. Может, Берт и виноват в том, что им перед отбоем придется драить туалеты во всем общежитии, но все равно не стоило так грубо с ним разговаривать.
Уже поднимаясь по отбитым гранитным ступеням на свой этаж, Герман почувствовал неладное. Во время их допроса в кабинете Гротта он сумел сохранить причастность Дзюн Мэй к их неудачной вылазке в секрете, хоть и был уверен, что учитель и без его признания знал, кто успел улизнуть мимо него в открывшуюся дверь. Но не пойман – не вор, и ее участие еще надо доказать.
– Ну что же, – с пренебрежительным равнодушием усмехнулся Вальтер, посматривая на упрямо молчащего Германа, – если не хотите говорить, придется просто обыскать каждого. Мы уже установили, что именно пропало из оружейной, дело за малым.
Невыспавшийся мозг на угрозу отреагировал только когда оба оказались на своем третьем этаже. Заспанные студенты, отказывающиеся понимать, почему их подняли за полчаса до побудки, топтались в коридоре и тихо переговаривались. Кто-то был в уютных домашних пижамах и тапочках, другие зябко ежились, стоя босиком и в одних трусах. В конце, у двери крайней комнаты обнаружился Кишман и члены дисциплинарного совета.
– А ну быстро разошлись по своим комнатам! – гаркнул Савелий. – Встали у своих кроватей по стойке “смирно!” и ждете меня!
Герман поймал его насмешливый взгляд, на долю секунду отпустил барьер и тут же об этом пожалел. Добраться до декана ему не удалось, а поток негодования хлынул в голову с такой силой, что несчастный эмпат едва устоял на ногах. И именно в этот момент осознал – у Дзюн найдут метательные ножи.
– Берт, – он дернул друга за рукав. – Нужна твоя помощь.
Он торопливо закивал, будто проникся серьезностью ситуации, хотя такого подвига от него все-таки ждать не следовало. Герман убедился, что тот пошел в нужную сторону и с нужными намерениями, и незаметно скрылся.
Комната Дзюн Мэй находилась этажом выше, но с такой скоростью проверяющие доберутся до нее довольно быстро. Герман взбежал наверх и остановился, сверяясь с ощущениями. Густое варево из негодования, злости и раздражения осталась плескаться позади, изредка цепляя за край сознания, но Герман был предельно сосредоточен и искал нечто конкретное. Приятное, шелковистое, успокаивающее.
Хлопнула дверь, и его обдало этой вожделенной прохладой. Дзюн выглянула в коридор и нахмурилась, обнаружив спешащего к ней Германа.
– В чем дело? – она опередила его буквально на секунду. – Рано.
Сонная и непричесанная, Дзюн показалась ему еще более привлекательной. Черные волосы оплетали узкие плечики свободной волной, короткий халат открывал тонкие ноги с острыми коленками и сильными подтянутыми лодыжками. Сообразив, что беззастенчиво рассматривает их, Герман мучительно покраснел, щеки запылали так, что даже больно стало. На какой-то момент собственные эмоции подскочили до такой степени, что затмили все остальные, но взгляд Дзюн остался равнодушно отстранен.
– В чем дело? – повторила она.
Герман собрался и куда более спокойным, чем сам от себя ожидал, голосом предупредил:
– Сейчас сюда придут с осмотром и найдут то, что ты украла из оружейной.
– Не найдут, – Дзюн не дрогнула. – Спасибо.
Она кивнула и закрыла дверь у него перед носом. Ее “спасибо” прозвучало вовсе не как благодарность, но на фоне невероятной сдержанности, Герману оно показалось вполне искренним, а лезть глубже в чувства девушки он не хотел.
Дзюн достойна того, чтобы узнавать ее постепенно.
Берт ждал его в комнате.
– Герман! – он подпрыгнул на стуле и, бросившись к нему, схватил за руки. – Они тут все перевернули! Ты только взгляни!
Герман осмотрелся и пришел к выводу, что пребывание в комнате такого соседа, как Альберт, приносило больше хаоса, чем могла бы устроить целая бригада досмотрщиков.
– Я все сделал правильно? – он с беспокойством заглянул Герману в глаза. – Я отвлек их, как ты и велел.
Половина, принадлежащая соседкам, пустовала, и при досмотре они не присутствовали. Ничего, потом сюрприз будет.
– Молодец, – Герман хлопнул друга по плечу и устало опустился на край своей кровати. Ему сильно хотелось спать, но, что самое важное, теперь он чувствовал себя куда лучше, чем полчаса назад. Неужели ледяное спокойствие Дзюн действовало на него так благотворно? Герман облизнул губы и покосился на часы.
– Э-э-э-э?! – Ситри застыла на входе с открытым то ли от удивления, то ли от возмущения ртом, взирая на царящий вокруг хаос, подруга выглянула из-за ее спины и недовольно цокнула языком. Обе были одеты в теплые махровые халаты, и если на маленькой Стефании он смотрелся органично, то на высокой и крупной Ситри пугающе стремился распахнуться. Девица не спешила упаковывать свои объемные прелести поглубже в вырез, напротив, уперла руки в бока и угрожающе выпятила грудь. Берт затравленно отвел глаза, подскочил на ноги, тут же сел обратно и ненароком придвинулся ближе к Герману.
– Мы не виноваты! – на всякий случай выпалил он и приготовился к неминуемой расплате, но из-за спины подруги вышла хмурая Стефания и процедила сквозь зубы:
– Идиот. Мы слышали про досмотр. Готова поклясться, что это вы вдвоем что-то наворочали.
Германа все больше раздражала ее язвительность и постоянные придирки, будто она тут королева, а они смеют дышать одним воздухом с ней. Он отпихнул Берта и с трудом подавил агрессию в голосе:
– Выводы, не основанные на конкретных фактах, чаще всего оказываются ошибочны.
Стефания набрала в грудь побольше воздуха, чтобы ответить в том же духе, но Ситри неожиданно деликатно кашлянула. Правда, Альберт все равно дернулся.
– Давайте собираться на завтрак, – она повела плечом, то ли угрожая, то ли пытаясь таким образом урезонить строптивый халат.
Герман догадался, что сейчас девушки начнут переодеваться в студенческую форму, и потянул друга к двери. Ширме он пока не очень доверял. В этот момент коридор наполнился противным жужжанием, и голос, звучащий из пустоты, громко оповестил:
– Вновь поступивших курсантов второго потока после завтрака просим собраться в медицинском крыле для прохождения обязательного медицинского осмотра. Предупреждение от студсовета – выживут не все…
Берт закрутил головой, стремясь углядеть говорившего, а когда понял, что без непонятной ему магии не обошлось, разочарованно выдохнул:
– Не хочу на медосмотр, – и добавил чуть смущенно: – Я уколов боюсь.
– Это ты, значит, помнишь? – ухватился Герман за последнюю фразу. Берт передернул угловатыми плечами:
– Наверное. Но ведь это же нормально – бояться уколов?
Из соседних дверей стали показываться недовольные лица, еще больше раздосадованные тем, что в их комнатах царил тот же хаос, что и в комнате Берта и Германа.
– Хорош нагнетать, – буркнул рыжий Рене и поежился. – С детства их не переношу.
– Уколы? – обрадовался Альберт единомышленнику, но Рене раздраженно отмахнулся:
– Медиков, чтоб их. Ни стыда, ни совести, ни жалости. Чуть что, сразу шприц в жо… ну вы поняли.
Альберт предположил, что медиком был кто-то из его родственников, на что получил исчерпывающий ответ:
– Неа. Бывшая девушка.
Пока происходил этот обмен любезностями, Герман рискнул постучать в дверь своей комнаты. Девушки уже успели привести себя в порядок, и Ситри доплетала короткие косы. А вот Стефания сидела на краю постели спиной ко входу и выглядела какой-то потерянной. В ровный фон ее эмоций, заглядывать в которые Герман не спешил, опасаясь, в фигуральном смысле, обморозиться, вмешалось какое-то новое чувство.
– Что с ней? – рискнул спросить он у Ситри, мрачно продиравшейся сквозь свои плохо причесанные волосы. Блондинка подняла на него глаза:
– Не лезь, парень. Сами разберемся.
Герман совершенно не обиделся. Из уст Ситри даже отборные ругательства воспринимались как само собой разумеющееся. Скажи что-то подобное, да еще и таким же тоном ее подруга – тогда другое дело. Некоторым людям грубость даже к лицу.
Сзади навалился Альберт и горячо (и недостаточно тихо) прошептал:
– Она тоже уколов боится.
– Не будь идиотом! – синхронно воскликнули Стефания и Герман, правда, последний – мысленно, а вот девушка ничуть не постеснялась: – Ничего я не боюсь. Я же не маленькая. А ты, – она круто развернулась, хлестнув тяжелыми влажными прядями по спине, – избалованный мальчишка, которому лень даже изобразить взрослого. Присосался к дружку и в ус не дуешь. Ненавижу таких!
Руки, сжимавшие плечи Германа, расслабились, соскользнули вниз. Защита на комнате и блок кольца-артефакта даже вместе не справились со взрывом чужих эмоций. Горячая волна гнева и бессилия шла от Стефании, а Берт искрился обидой, похожей на блестящие слезы. Впрочем, и до них очередь дошла.
Он всхлипнул, шмыгнул носом и вылетел в коридор. По плитке быстро прогрохотали тяжелые подошвы.
Стефания тут же отвернулась и села в прежнюю позу. С волос стекали дорожки влаги, пропитывая форменный китель. Ситри, кажется, с неодобрением покосилась на подружку, и продолжила бороться со своими волосами. Герман сжал кулаки, но смолчал, не желая вступать в бессмысленную дискуссию. Без толку объяснять, что указывать Берту на его недостатки может только он, Герман. У других такого права нет и никогда не будет.
Он отправился искать друга и обнаружил его довольно скоро, потому как у того хватило фантазии только на то, чтобы добраться до туалета и закрыться в одной из кабинок. Узнать ее было несложно по характерным жалобным звукам, доносящимся изнутри.
– Берт, – позвал Герман и легонько стукнул в дверцу костяшками пальцев. – Хватит. Она же несерьезно.
– Серьезно! – хлюпнул он носом. – Ты же слышал. Она во всем права, правда ведь? Я инфантильный дурак, к тому же еще и без памяти. От меня одни неприятности!
Он снова всхлипнул, и Герман сунул в щель между дверцей и полом свой носовой платок. Берт с благодарностью его принял и тут же использовал по назначению.
– Ты правда дурак, Берт, – согласился Герман. – Обижаешься на девчонку. Вылезай, завтрак уже начался.
Ему казалось, что туалет до краев, как чашка, переполнился Альбертом, его виной, жалостью к себе, сожалением и горечью. Горечи было больше всего, и от нее першило в горле.
– Иди без меня…
Герман проигнорировал его слова, сел на корточки и, скрепя сердце, облокотился спиной о металлическую перегородку.
Какое-то время жалостливые вздохи и всхлипы не прекращались, потом накал страстей упал, и надтреснутый голос Альберта тихо поинтересовался:
– Ты тут?
Герман, хоть и ждал этого, все равно невольно дернулся и, поскользнувшись, приземлился на пятую точку. Отряхнувшись и поглядев на свои ладони, решил, что не иначе как сама судьба дала ему шанс с ведром и тряпкой изменить это место к лучшему…
После завтрака, на который парни не успели благодаря Альберту, второй поток, разбившись на группки, направился в сторону медицинского крыла. Девочки сразу отделились, взволнованно перешептываясь, среди них затесалась Дзюн Мэй. Объявление по громкой связи закончилось довольно угрожающим предупреждением, так что никто не знал, чего ждать от сегодняшнего дня.
Стефания с отвращением прислушивалась к щебетанию сокурсниц.
– … если будут взвешивать, то лучше сразу умереть. Я так поправилась!
– А правда, что после медкомиссии кого-то сразу отчислят?
– … но вдруг придется раздеваться? А если врач – мужчина?
– Ужас!
Обычная девчачья болтовня надоела до зубовного скрежета. И что, все эти пустоголовые курицы метят в армейских магов? С их уровнем интеллекта самостоятельно можно только губы накрасить и то не с первого раза. Стефания закрыла глаза и принялась считать до десяти. На тридцать третьем счете она услышала рядом незнакомый голос:
– Следи за лицом, – маленькая брюнетка с раскосыми черными глазами равнодушно изучала ее, ничуть не смущаясь этого. – Если хочешь сохранить свои мысли в секрете.
Она отошла и смешалась с остальными девушками, только длинный хвост гладких волос мелькнул и исчез.
– Она права, хозяйка, – Ситри заботливо поправила ей воротник кителя и смахнула с плеча только ей видимые пылинки. – Мы же не хотим привлекать внимания. Вы сами говорили.
– Ты первая его и привлекаешь, – вяло огрызнулась Стефания. Слова той узкоглазой девицы прочно отложились в голове и не давали покоя. Она имела в виду, что ей нужно с кем-нибудь подружиться? Быть приветливой и милой?
Она посмотрела на Ситри, но та уже отвернулась, и, проследив за ее взглядом, Стефания обнаружила бредущих позади парней. Спелись два неудачника, место в арьергарде им подходит. Окопы копать – большего Стефания им бы не доверила. И будто почувствовав ее взгляд, Герман поднял голову, а Берт рассеянно улыбнулся и помахал рукой. Оба выглядели помято, что только еще больше уронило их в ее глазах. Фыркнув, она отвернулась и решительно направилась к остальным девушкам, знакомиться.
