Текст книги "Без тормозов (СИ)"
Автор книги: Марисса Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 13
Райан
Два дня пролетают практически незаметно – я много сплю, а в перерывах следую предписаниям врача.
К счастью, моего уединения никто не нарушает.
Брат, узревая меня в таком виде, хватается за голову, но с вопросами, слава Богу, не лезет. Бросает взгляд на кучу лекарств и пропускает меня в ванную впереди себя. Оно и понятно – инвалидов вперед…
Впрочем, чего отрицать, именно так я себя и чувствую. Хотя и не только на этих выходных, но и с утра в понедельник.
Долго стою у зеркала, размазываю по синякам мазь и размышляю, может, стоит пропустить занятия. Но в конце концов решаю показаться в школе. Отказать себе в слабости – углубленной физике я совершенно не в силах. Пусть даже там будет присутствовать вонючая новенькая и мне придется кривиться от ее вони и моей боли в разбитом фасаде.
Но на физике, к моей неземной радости, приставучей мажорки не оказывается. Как и на остальных занятиях, которые у нас проходят вместе.
Но я на этом не заостряю внимание, мозг просто отметил и всё.
Куда больше внимания приходится уделять остальным мажорчикам нашего класса, которые вдруг решают почтить меня своим внезапным интересом, который мне, естественно, не нужен.
– Ого, кто-то, кажется, нарвался, – хмыкает Мэйсон Литт, что-то вроде местной звезды, пускающей слюни на рыжую Миранду. Остальные припевалы начинают тихо посмеиваться. Громко они себе позволить не могут.
– Когда кажется, надо креститься, – резонно замечаю, раскладывая на столе тетрадки и ручки.
– Ты похоже уже сделал это, – не унимается мажорчик.
– А ты похоже хочешь, чтобы я сделал это с тобой, – поднимаю на Мэйсона взгляд. Скорее всего, выгляжу я со своим заплывшим глазом просто отвратительно, поскольку Литт нервно сглатывает и делает шаг назад. Смешки, окружающие нас, тоже куда-то пропадают. – Так что, Мэй, могу и тебя научить креститься? – невзначай провожу ладонью правой руки по сбитым костяшкам левой. – Хочешь?
Тот блеет что-то вроде, что он бы и рад, но лучше в другой раз, и куда-то ретируется.
Я же продолжаю подготовку к уроку и усаживаюсь на свое место.
Так всегда. Кишка у них тонка ко мне задираться. Даже всем скопом они на меня не кинутся. Ведь, несмотря на то, что я сейчас сильно не в кондиции, драться буду, как в последний раз в жизни. Они это знают и предпочитают делать гадости из-за угла.
Я к этому привык и уже давно не заостряю на этом внимания. Эта школа, как и все, кто здесь находится, для меня чужая. Ясно же, как Божий день, что мы с ними вообще из разных миров. У них все проблемы – это задержка водителя на пару минут и красные светофоры, у меня – где бы раздобыть пожрать на сегодня.
Как там говорится – у кого бриллианты мелкие, а у кого суп пустой…
Вот это про нас.
Понимая это, я никогда не завидовал им или не хотел «приблизиться» к недоступному высшему свету. Смысла завидовать нет, ничего не изменится… ни сейчас, ни позже… А вот насчет того, чтобы «стать своим» – всё гораздо проще. Каждый день я вижу этот мир изнутри и прекрасно понимаю, что у всех есть проблемы, эмоции и чувства. Просто в моем окружении нет той фальши, в которую словно в скорлупу прячутся богатые люди и их дети. Ну и масштаб «проблем» в наших вселенных тоже отличается. Про бриллианты, я уже отметил раньше…
Понедельник проходит почти как обычно. Единственное отличие от череды таких же школьных дней – это то, какими глазами на меня пялятся учителя. Правда, вопросов не задают. В отличие от директора гимназии.
Мистер Саттер вызывает меня к себе в кабинет. Восседая за массивным дубовым столом в кресле с высокой спинкой, он окидывает меня внимательным взглядом.
– Это ведь произошло не в школе, верно, Райан? – спрашивает, чуть прищуриваясь.
Я отрицательно качаю головой, стараясь не морщиться от боли, которая так полностью еще и не ушла. Но совсем скоро – она меня покинет. Просто мне нужно время. Ведь время, как известно, лечит.
– Хорошо, – выдает свой вердикт мистер Саттер. А потом в его голосе неожиданно проскакивают мягкие нотки. – Постарайся не реагировать на то, что тебе будут говорить другие дети. Хорошо?
– Хорошо, – отвечаю. Я давным-давно уже не делаю этого. Да они обычно и не говорят ничего. Только Мэйсону было, видимо, мало того, как я навалял ему в тот первый раз, когда он попытался задираться.
Впрочем, с Мэйсоном мне всё предельно понятно. После того, как я (челядь! Да как посмел⁈) дал от ворот поворот рыжей Миранде, парень, заметивший интерес одноклассницы ко мне, время от времени пытается подкалывать. Сообщить мне свои претензии лоб в лоб он не решается, вот и тявкает, словно собачка из-за забора.
Но мне ни его забор, ни его пассия не нужны совершенно.
От этой школы мне нужна только учеба. Ах, нет. Еще корочка, открывающая мне разные нужные двери. Больше мне здесь ничего не нужно.
– Окей. Тогда иди, – отпускает меня мистер Саттер.
Я не жду повторного приглашения и исчезаю за дверью.
На хоккей я, естественно, не попадаю. Был бы и рад появиться в Арене, но Ландо меня отчихвостит и отправит обратно, а тратить сейчас деньги на бензин, которые в нашей с Джейком ситуации лишними не будут, я не хочу.
Но вот в автосервисе, в котором работает брат и в котором я подрабатываю ночами, я показываюсь. И несмотря на все протесты Джейка, даже что-то там помогаю. Правда, всё еще ощущаю сильную слабость, поэтому долго не задерживаюсь, а возвращаюсь домой и делаю домашку. Потом готовлю ужин. Сегодня Вики у нас не будет, поэтому нужно позаботиться о голодном брате, который завалится домой уставший и уже хорошо за полночь.
Закончив с едой, я усаживаюсь за стол в надежде еще полистать любимую физику. Но просыпаюсь в середине ночи от того, что как-то неудачно поворачиваюсь, задевая фингал под глазом. Всё же спать на руках на твердом столе совсем неудобно.
Досыпаю уже в кровати. Во вторник – снова в школу, а потом в автосервис.
Среда начинается так же. В четверг я уже всю ночь сплю в своей кровати. И умудряюсь наконец-то выспаться. Кроме того, отеки на лице начинают понемногу спадать. На теле, кстати, тоже. И хоть цвет синяков еще насыщенно фиолетовый, но я не теряю надежды, что совсем скоро буду выглядеть как прежде. Двигаться хотелось бы аналогично.
Улучшение моего вида подтверждает и Ник, которого я покидываю в университет. Друг сообщает, что Ландо передает мне привет и сторожайший запрет появляться на льду раньше понедельника, а то и вторника.
Я киваю и пытаюсь пожевать подживающие губы. Признаваться кому-то в том, что мне еще больно наклоняться (привет, автосервис!) я не собираюсь, но весточку от тренера принимаю со скрытой радостью. Сам бы я у него никогда не отпросился, а тут само собой привалило неожиданное счастье.
– После пар я тебя заберу, подкину в Арену, – говорю на прощание Нику.
– Не надо, – тот отказывается. – Меня подхватит Лео. Он зачем-то появится сегодня у нас в универе, он так сказал вчера на тренировке.
– Ок, – киваю, пожимая другу руку, и выруливаю на дорогу.
Зайдя в ворота школы, спешу как можно скорее на первый урок. Что-то я сегодня подзадержался.
К счастью, учитель задерживается еще больше. В классе шум и гам невообразимый.
Я, по прежнему не обращая ни на кого внимания, усаживаюсь за свою парту и готовлю всё к занятию. Из мыслей меня вырывает голос рыжей.
– И что, наша новенькая уже стала старенькой только в прошлом? – Миранда с вызовом смотрит на тихую и скромную Кайю. – Выгнали ее?
– Старенькой здесь стала только ты, – спокойно и негромко отвечает ей блондинка. – Видно, ты сегодня в зеркало забыла посмотреться, иначе бы замазала свои морщины. Тонак, похоже, потек. На смотри, – на полном серьезе протягивает рыжей зеркальце.
Меня начинает забавлять вся ситуация. Никогда раньше не замечал, чтобы Кайя давала отпор Миранде и ее банде. Поэтому внезапно становится так интересно, что же повлияло на блондинку. То, что рыжая всегда нарывается, это ни для кого не секрет, вот только мало кто ей отвечает. А чтоб еще и так нагло…
Откидываюсь на спинку стула и наблюдаю за классом.
Рыжая бледнеет и делает пару шагов по направлению к Кайе.
– Не стесняйся, – блондинка всё так же стоит, держа зеркальце в протянутой руке. – А то твои прихвостни тебе даже не скажут. Но то и понятно, они хотят выглядеть хорошо на твоем фоне. Ну знаешь, что там говорят про страшную подружку…
Теперь Миранда краснеет.
– Водички? – услужливо предлагает Кайя.
Рыжая, бросив взгляд на бутылку, которую блондинка протягивает ей второй рукой, снова бледнеет, а потом с психами вылетает из класса.
Уж не знаю, отчего на нее так действует простое предложение водички, но с трудом удерживаю губы, чтобы они не растянулись в улыбке. Кажется, сегодня первый день из всех лет жизни, когда Миранду поставили на место. И кто? Тихая Кайя?
Блондинка между тем кладет на парту зеркальце и ставит рядом воду. А потом произносит тихо, но чтобы слышали все в классе.
– Не стоит говорить плохо о тех, кого здесь нет, – Кайя поправляет прическу. – Ведь о вас тоже кто-то может отзываться нелестно. Хотите что-то узнать, спросите у Евы лично.
– Это ты мне сейчас угрожаешь? – вскакивает из-за своей парты Мэйсон, который до этого спокойно смотрел за ссорой девчонок. Парень подходит к блондинке и нависает над ее столом. Хватает ее за руку.
Кайя становится бледнее бумаги, пытаясь выдернуть свою кисть из захвата.
– Эй! Мне больно! – вскрикивает блондинка. Мэйс только смеется. Но продолжает держать руку.
Я и сам не понимаю, что делаю и что самое главное – зачем, но поднимаюсь со стула. Подхожу к Кайе и парню.
– Отпусти девчонку, – говорю сквозь зубы. Получается немного рычаще, но мне плевать, кто и как это воспримет. Все остальные просто следят за этой сценкой. И никто не вступился за Кайю. И не вступится, конечно.
Я бы и сам наверное раньше так поступил, ведь мне было плевать. Но после того, как я получил от шавок одного незнакомого мажора, во мне просыпается злость перед такого рода насилием. Особенно, когда вторая сторона не может ответить.
– А то, что? – с вызовом спрашивает меня Мэйсон, пряча в глазах панический страх. Пойти против меня – это же надо иметь стальные… кхм… в общем, надо иметь. И это совершенно не то, что цепляться к слабой девчонке.
– А то, сам сейчас просить меня будешь, – говорю обманчиво мягко и делаю еще шаг. Мэйсон психуя, отпускает руку Кайи. – А теперь ты извинишься, – продолжаю так же бесстрастно.
Парень кривится и с отвращением выплевывает:
– Извини.
– Не извиняю, – отрезает Кайя, потирая покрасневшее запястье. Прижимает к себе поврежденную руку. Похоже, Мэйс забылся и применил слишком много силы. – Но ты можешь быть свободен.
– Что здесь происходит? – в дверях появляется опоздавший учитель.
– Ничего, – отвечают все хором, мы расходимся по своим местам.
Шелест тетрадей прерывает едва слышное «спасибо», прилетевшее с парты, расположенной чуть впереди через проход от меня.
Я молча киваю.
Мне никаких благодарностей от мажоров не надо. Как оказалось, я просто не люблю несправедливость.
Глава 14
Райан
После урока я собираюсь и пакую свои вещи слишком долго. Как назло карандаш падает под парту, и приходится его доставать. А нагибаться для меня сейчас – это определенная сложность, поэтому мой выход затягивается на какое-то время.
Наконец-то, подняв свою непослушную вещь, я движусь к выходу из класса. Пройдя пару шагов, я едва не спотыкаюсь. В коридоре – я вижу это отсюда – делает вид, что ждет чего-то Кайя. Невозможно не догадаться, что ждать она может или меня, или зависшего в своем телефоне учителя, восседающего на поверхности стола. И трудно не понять, что тем, кого ждет блондинка, являюсь именно я. Ведь мистера Лавендера она бы уже наверняка спросила о том, о чем хотела.
Едва не закатываю глаза. Еще одна прилипала.
Но продолжаю движение, не бросая на блондинку ни единого взгляда. Выхожу из класса и сразу поворачиваю направо. Следующий урок у меня на другом этаже, а до лестницы ближе сюда – всё логично.
– Райан, – тихо зовет блондинка, я не оборачиваюсь. Не люблю я мажоров. Ни таких миловидных, ни других. Никаких не люблю. – Райан, погоди, – девчонка догоняет меня и забегает немного вперед. Приходится стопнуться, чтоб не наступить ей на ноги. – Райан, я хотела сказать тебе «спасибо»… – негромко продолжает Кайя, обрадованная тем, что мне невольно приходится уделить ей свое внимание.
– Уже сказала, – обрубаю я девчонку и, обойдя ее слева, оставляю за своей спиной.
– Но… – шелестит сзади блондинка.
– Не надо больше никаких «но». В моем поступке нет ничего персонализированного. Поэтому можешь забить, – пожимаю плечами и иду дальше.
Я ведь именно так и сделал. Забил и забыл.
Ведь вот уж точно, чего мне и даром не нужно – так это «благодарность» мажоров.
Пусть просто проходят по жизни, не замечая. Следуют по параллельной колеи. Нам с ними точно не по пути.
К счастью, девчонка оказывается понятливой и больше ко мне со своими «спасибами» не лезет. Мэйс, кстати, не лезет ко мне тоже. Поэтому я могу нормально доучиться в этот день.
* * *
С трудом дожидаюсь среды, ведь сегодня я надеюсь выйти на лед. И никакой мистер Ландо не сможет меня остановить. Пусть только попробует.
Мне есть что терять, поэтому я буду отстаивать свою конкурентоспособность с рвением молодого раненого льва. Впрочем, думаю, тренер и так пойдет мне навстречу.
Я, в отличии от некоторых ребят из нашей команды, собираюсь заниматься хоккеем профессионально. Кроме прочего, мне очень нужен этот спорт – так поступить в университет легче. Спортсменам всегда рады и часто берут даже вне конкурса.
Я, конечно, на такое счастье не надеюсь, поэтому учусь, глотая знания «как не в себя». А что мне еще остается делать?
* * *
В среду едва дожидаюсь окончания уроков и мчу, чтобы подобрать по дороге Ника. Друг, правда, пытается меня отговорить, просит посидеть в запасе.
– Ага, – хмыкаю я. И мы оба понимаем, что запас – это совсем не про меня.
Кроме того, я планирую на льду немного размяться, чтобы в пятницу выехать на трассу. Деньги-то нужны…
– Ладно, как знаешь, – бурчит друг, вытаскивая клюшку из моей тачки. При попытке подхватить и мою, едва не отгребает этой самой хоккейной палкой по шее.
– Мне нянька не нужна, – поясняю свое поведение.
– Я хотел как лучше… – бормочет Ник.
– Спасибо, – отрезаю, – но не надо, – закрываю тачку и вместе с другом направляюсь в Арену.
Там после жарких споров с Ландо я все же движусь в раздевалку. Парни успевают переодеться быстрее и уже высыпают на лед.
Я же, догоняя их, понимаю в коридоре, что забыл свою капу. Приходится возвращаться в раздевалку. Шипя сквозь зубы, снимаю краги и начинаю рыться в сумке. Вот что значит не был на хоккее уже несколько дней, даже приспособление свое успел потерять.
Легкий стук в дверь я игнорирую, как назойливую муху. Мне сейчас не до этого. Я на лед спешу, а найти не могу.
– Солнышко, я вроде не опоздала, – звучит одновременно со скрипом открывшейся двери.
Я медленно поворачиваюсь.
На пороге нашей раздевалки стоит наша новенькая мажорка.
* * *
На мгновение округлившиеся глаза девчонки сразу же приходят в норму.
– А где Энди? – спрашивает как ни в чем не бывало.
– Не знаю, – бросаю я, поворачиваясь к ней спиной и продолжая рыться в сумке. Мне плевать, кто такой этот Энди и где он вообще находится.
Внутри ощущаю раздражение, понимая, что эта липучка сейчас начнет приставать, не отцепишься. Сцепляю зубы, стараясь погасить в себе злое рычание. Капа наконец-то находится. Впрочем, от этого не легче. Я бы сейчас предпочел копаться подольше, только бы не встречаться с этой вонючкой.
Рывком застегиваю сумку, подхватываю краги и демонстративно верчу капу в руках, чтобы при первой же возможности была резонная причина ничего не отвечать приставучей мажорке.
Резко поворачиваюсь и застываю.
Кроме меня в раздевалке нет никого.
Тихо закрытая дверь даже не заскрипела, когда вонючка убралась отсюда. Пожимаю плечами и иду к деревянной преграде – в конце концов ребята меня уже заждались. Подойдя к выходу из раздевалки, задерживаю дыхание, чтобы ненароком не задохнуться. Спешу, стараясь, как можно скорее оказаться в коридоре, потом на льду.
Захлопываю за собой дверь, делая внезапный вдох, и сразу же готовлюсь сдерживаться, чтобы прямо тут не вырвать, а потом вдруг понимаю…
… понимаю, что воздух вокруг меня не пахнет… совсем ничем…
Останавливаюсь и принюхиваюсь. Надеюсь, что никто сейчас со стороны за мной не наблюдает. В противном случае – человека ждет изумление: я словно собака верчусь вокруг своей оси, втягивая носом воздух.
Хм… странно…
Может, у меня вообще какие-то глюки?
Не могла же мажорка мне привидеться. Или могла?
Покачав головой, иду по коридору. Подхожу к арене, сбрасываю защиту с лезвий и встаю на лед. Так непривычно ощущать себя после целой недели отсутствия катания в моей жизни.
Чувствую себя каким-то расколотым на части. Ноги впервые за долгие-долгие годы ощущаются чужими. К счастью, только пару минут, но всё же…
В сердце тотчас приходит страх – боязнь потерять возможность будущего, если потеряю всё, что у меня есть сейчас. Хоккей для меня слишком важен. Слишком…
Делаю пару кружков по арене, прежде чем подъехать к ребятам. Мне нужно это. Нужно привести себя в чувства, напомнить ногам о том, что ничего не изменилось.
И эта скоростная пробежка по льду разжигает во мне адреналин, которого мне так не хватало.
Промчав еще кружок, я улыбаюсь.
Ничего не потеряно, ничего не забыто. Я – всё тот же я. Пусть и немного помятый.
Подъезжаю к ребятам, сбившимся в кружок около Ландо. Каждого приветствую клюшкой по клюшке.
– Дружище, не передать, как мы рады, – хлопает меня по плечу Джек.
– И не говори, – вторит ему Томас Андерсон.
– Наконец-то, Рай, – закатывает глаза его брат. – Я тут чуть не сдох со скуки.
– Верю, Тейлор. Аналогично, – хмыкаю, ощущая, как внутри меня топит радость от того, что я нахожусь в родной среде.
– Хватит зубы сушить, – прикрикивает тренер. – Сейчас к нам присоединится мистер Рочестер.
– Кто это? – тихо спрашиваю у Ника.
– Тот мажор, с которым ты тогда сцепился, – так же негромко поясняет друг. – Он вчера тоже здесь был.
Ругаюсь про себя, осознавая весь идиотизм ситуации – меня мистер Ландо выпустил на лед только сегодня (и то – если вспомнить, как именно выпустил…), а этого козла вчера приглашали.
– Только не впечатай его, пожалуйста, – сразу предупреждает Ник, – тут будет пресса.
– Ты мог мне раньше сказать? – я разворачиваюсь к нему всем корпусом и гипнотизирую взглядом. Через шлем плохо видно лицо друга, но его глаза, которые он виновато отводит в этот миг, я вижу отлично.
Ник оставляет мой вопрос без ответа.
Я отъезжаю подальше, пытаясь сдержать внутри всю горечь, которая полностью вытеснила присутствующую здесь радость от катания.
А потом начинается цирк.
Самый настоящий.
На лед высыпают какие-то люди. Нас с парнями начинают расставлять в каком-то, только им понятном порядке. Буквально: «поставь ногу сюда», «а ты чуть наклонись за клюшкой», «так, шайбу сюда давайте».
А потом выбегают фотографы, ослепляющие бесчисленными вспышками.
– Что за черт? – начинаю звереть понемногу.
– Рай, потерпи, – советует стоящий рядом в нелепой позе Лео. – Зато у нас будет возможность попробоваться в НХЛ*. По крайней мере, нам так пообещали.
Кривлю губы, заставляя себя остаться на месте. Так вот почему Ландо не хотел выпускать меня на лед. Тренер-то меня прекрасно знает. И по чьей-то указке я действую весьма неохотно. Весьма и весьма.
Убеждаю себя, что такая возможность выпадает один раз в жизни (и то, если повезет), и стою на месте. Нога, правда, нервно дергается, но этого на фото, наверное, не будет видно.
– Всем привет, – на льду появляется тот самый мажорчик. Его тоже ставят как цирковую собачку. И щелкают со всех сторон.
Потом его заставляют делать крагой нечто, напоминающее воздушный поцелуй.
Прослеживаю направление этого диво-движения и с удивлением обнаруживаю за стеклом на зрительском сидении вонючую мажорку.
Значит, не глюки.
И теперь я, кажется, начинаю понимать, какого Энди она искала.
Отворачиваюсь от этой тошнотворной сцены.
– Эй, не шевелись, парень! Номер седьмой стань на место! – сразу же орут мне сразу несколько голосов.
Да пошли вы.
Я в массовку не нанимался.
И всегда был особо нетерпеливым.
– А мы вообще катать сегодня будем? – срываюсь. Плевать мне на это шапито.
Погнал промчу пару кружочков.
* * *
*НХЛ (Национальная хоккейная лига) – это профессиональная спортивная организация, объединяющая хоккейные клубы США и Канады. НХЛ стала одной из первых профессиональных хоккейных лиг в мире.
