Текст книги "Без тормозов (СИ)"
Автор книги: Марисса Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава 7
Ева
– Да, мама, – негромко говорю в трубку, едва за мной закрывается дверь кабинета. – Что-то срочное? У меня сейчас занятие.
– Ева, – чеканит строгий голос моей родительницы, – собирай свои вещи и выходи. Прямо сейчас, – припечатывает она словом.
– Но… зачем? – удивляюсь я. – Я не могу. У меня сейчас физика, – пытаюсь несмело отстоять свою возможность побыть на одном из тех предметов, к которым у меня действительно лежит душа.
– Я сказала – собирайся и выходи! – давит мама. Она шокирована тем, что я не бросаюсь немедленно исполнять ее «просьбу», а имею наглость ставить ей какие-то вопросы. – Ева, мы с Виктором сейчас тебя заберем.
– Объясни, пожалуйста, зачем, – прошу. Вернее, пытаюсь.
– У тебя есть две минуты, – выдает родительница, бросая трубку.
Я перевожу дыхание. Губы невольно поджимаются, обида царапает душу. Почему не сказать? Неужели сложно?
Глубоко вздыхаю и отправляюсь в класс. Подхожу к учителю и шепотом прошу меня отпустить – у меня возникли семейные дела. Старичок немного морщится, но отпускает.
Я собираю свои вещи, бездумно глядя в широкую спину перед собой. Мелькает мысль о том, что кому-то из этого класса повезло гораздо больше. Отметаю эту мятежную негодницу, забрасываю сумку на плечо и беру в руки учебники, которые собираюсь оставить в своем шкафчике.
Жаль, что Кайи нет на этом уроке. Так хотелось услышать хоть пару слов поддержки.
Но в полном безмолвии я выхожу из класса. Не оглядываюсь, чтобы не травить свое сердце – оно и так слишком громко стучало до маминого звонка.
Оставляю вещи в шкафчике и быстрым шагом отправляюсь на парковку. Виктор открывает мне двери, и я тут же прикусываю язык. Так хотела поинтересоваться у мамы, к чему такая спешка, но родительница сейчас говорит по телефону.
– Да, дорогая. Конечно, я взяла пару платьев. Что ты говоришь? У Энди будет зеленый галстук? Как хорошо, что я захватила с собой такой же цвет! – смеется в трубку.
Я смотрю на нее, не мигая. Пытаюсь понять, что здесь происходит. Зачем нужна я и платье? А еще Энди…
Машина несется вперед, едва не нарушая правила. Мама продолжает болтать, я же ощущаю себя настолько неуютно, что обхватываю себя руками, словно защищаясь от внешнего мира.
Бросив короткий взгляд на водителя, сидящего с каменным лицом, я отворачиваюсь к окну и с затаенной завистью разглядываю неторопливо идущих куда-то людей. Неужели можно жить вот так просто – пройтись, когда захотелось?
Давлю внутри себя какую-то недостойную моей персоны обиду. И желание пустить одинокую слезу я тоже душу в себе еще на корне. Кому какое дело, что я бы сейчас предпочла поездку в дорогущем автомобиле сидению в классе?
– Выходим, – командует мама, отрываясь на миг от телефона.
Я с удивлением выглядываю в приоткрытую водителем дверцу машины. Мы находимся у какого-то огромного здания, стеклянной высотки.
Мама машет Виктору рукой, и водитель мгновенно вытаскивает из багажника несколько чехлов с одеждой и объемную брендовую сумку.
Я непонимающе смотрю на родительницу, которая снова не удосуживает меня ни одним словом. Мама делает жест двигаться за ней и поднимается по ступенькам. Двери в здание она открыть не успевает – впрочем, уверена, она и не собиралась заниматься этим сама, – к ней подбегают какие-то девушки, одетые в строгую одежду.
– Добрый день, миссис Ловато! – расплываются в фальшивых улыбках. – Пойдемте, мы покажем вам гримерную. У вас будет всего полчаса, чтобы переодеться.
Полчаса? Переодеться?
– Мама, да что тут происходит? – гашу в себе эмоции и вопрошаю относительно нормальным тоном.
– Ева, – поворачивается ко мне моя родительница. Лицо ее при чужих людях меняется разительно, на красивых губах повисает улыбка, – идем. У нас мало времени. Там я всё тебе объясню, – добавляет уже гораздо тише.
– Хорошо, – смиряюсь я и движусь следом за родительницей, Виктором и двумя девушками, встретившими нас.
Конечно же, я пойду. А что мне еще остается?
* * *
Мы торопливо заходим в длиннющий коридор. Меня бегом затаскивают в какую-то дверь, которая оказывается гримеркой, и очень быстро начинают красить и переодевать.
Через двадцать пять минут я уже полностью собрана и выгляжу идеально. Невольно любуюсь собой в зеркало.
– Идемте, – немного торопливо произносит одна из девушек.
И мы оставляем гримерку, чтобы переместиться в большое помещение, находящееся рядом. Везде стоят камеры и суетятся люди.
Я вижу Рочестера-младшего. Губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Рада видеть хоть одно приятное лицо.
Здороваюсь с миссис Рочестер и, оставив маму вместе с ней, стремительно подхожу к другу.
Он выглядит шикарно – дорогой костюм, начищенные до блеска ботинки, галстук в тон моему платью. Тоже рад меня увидеть. Делает шаг вперед, заключает меня в объятия и оставляет на моих губах невесомый поцелуй.
– Что здесь происходит? – тихо спрашиваю у обнимающего меня Энди.
Мама так и не успела ничего мне объяснить, отвлекаясь на пляшущих вокруг меня помощниц.
– Мы даем свое первое интервью как пара, – голос моего будущего мужа серьезен, но в глазах пляшут ироничные смешинки.
– А зачем? – удивляюсь я. – И почему сейчас? – понижаюсь до шепота.
Нервно оглядываюсь на суетящихся людей, готовящих место для съемки.
– Потому что нашим отцам «так не терпится поделиться этой прекрасной новостью со всем миром», – кривятся губы Рочестера-младшего. – Но в реальности… им просто надо как можно раньше создать образ примерных семьянинов, дети которых благоразумны, как и они сами.
– Ева, Эндрю, – бесцеремонно вторгается в наш разговор помощница, – всё готово.
Где-то на фоне ей вторит ведущая в идеально белом стильно брючном костюме.
– Мы ждем вас, дети, – с фальшивой улыбкой присоединяется к ним моя мама.
От произнесенного милым тоном слова «дети» меня коробит. Цепляет гораздо больше того, что моя родительница меня ни о чем не предупредила.
– Всё будет хорошо, Ева, – едва слышно говорит мне на ухо Энди. – Если что, на вопросы могу отвечать я. Меня проинструктировал отец.
– Хорошо, – отвечаю я одними губами.
Безумно приятно, что друг готов уберечь меня от пираньи-ведущей, о которой слагают легенды.
Не то, чтобы я особо волнуюсь перед этим неожиданным допросом, но, если уж совсем откровенно, я переживаю, чтобы не выдать какую-то ненужную информацию, которая может навредить нашим родителям.
Энди берет меня за руку и подводит к широкому кремовому дивану, возле которого в отдельном кресле уже восседает ведущая.
– Десять секунд, – кричит вдалеке мужской голос.
– Успею, – бурчит молоденькая помощница, торопливо поправляя мои локоны, платье, галстук Энди.
– Приготовиться. Три, два, один. Снимаем, – кричит мужчина, и помощница мгновенно исчезает, оставляя нас с Энди один на один с ведущей Агатой и слепящим светом софитов, резко бьющим прямо в глаза.
– Добрый вечер, мои дорогие зрители! – начинает восторженно вещать Агата. – Я безумно рада представить вам молодую влюбленную пару – Еву Ловато и Эндрю Рочестера, внучку и сына известных всем сенатора нашего штата мистера Ловато и бывшего мэра нашего города мистера Рочестера.
Дальше Агата немного углубляется в нашу родословную, вскользь упоминая о том, что мы с Энди знакомы еще с незапамятных времен.
– Я понимаю, что вам, мои дорогие зрители, – ведущая обращается к камере, – не терпится узнать, чем же примечательны родственники известных на всю Америку личностей. Я решила узнать об этом из первых уст. Расскажите нам, мисс Ловато и мистер Рочестер, – поворачивается к нам с широкой улыбкой.
Энди легонько пожимает мою руку, которую так и не выпустил из своей, и начинает рассказывать.
По его речи нельзя сказать, что она заготовлена заранее, но я уверена, что мой будущий муж репетировал ее не раз, и даже не два. Именно поэтому его слова так ладно складываются в предложения, завораживающие слушающих его людей.
Энди рассказывает о том, как трудолюбивы наши с ним семьи. Повествует о том, как всю жизнь в поте лица помогал и помогает своему отцу, чувствуя настоящую связь с предыдущими поколениями, усердно служащими народу Америки. Говорит, как по-настоящему почувствовал эту связь, впервые став на лед в Арене в детстве.
– О, так вы катаетесь, мистер Рочестер? – сразу же подхватывает Агата.
По едва дрогнущей ладони Эндрю я понимаю, что к такому повороту он был совершенно не готов. Знаю, что на коньки он вставал в глубоком детстве, потом совсем забросив это дело.
– Конечно, – отражает широкую улыбку Агаты мой друг.
Он ни за что не покажет, что он в чем-то плох. Да еще и перед глазами нескольких миллионов людей, обязательно посмотрящих наше интервью.
– Тогда может быть вы покажите нам, как вы это делаете? – вкрадчивый голос ведущей вполне согласовывается с ее елейной физиономией. – Например, через пару недель на Арене. А, Эндрю?
Теперь уже я пожимаю похолодевшую руку моего друга.
Я с тобой Энди. Понимаю, что тебе семимильными шагами придется наверстывать упущенное, но отказаться мы не можем.
– С удовольствием покажу вам свое катание, Агата, – тут же внешне благодушно соглашается Рочестер-младший.
А я всеми силами стараюсь не менять выражение своего лица.
* * *
– Договорились! – сразу же хватается за слово эта акула-ведущая и хищно улыбается.
Кажется, она что-то успела почувствовать и теперь думает, какое великолепное шоу получит в итоге.
– Вот и отлично! – вторит ей Энди.
Мой друг не привык отступать. Впрочем, сейчас за его широкой улыбкой не видно напряжения, которое в нем все же присутствует.
Я пытаюсь улыбаться так же широко, как и мой жених, и очень надеюсь, что моя гримаса не напоминает оскал.
Энди на мгновение поворачивает лицо ко мне, встречается со мной глазами и едва заметно выдыхает.
Я чуть наклоняю голову, принимая его своеобразное несловесное «спасибо», и подбадривающе киваю, сдерживая свой вздох. Расслабляться рано. Нам предстоит еще как минимум половина интервью.
Впрочем, дальнейшая часть этого допроса проходит куда более спокойно. Видимо, Агата уже успела напиться крови, конечно же, в переносном значении, и теперь блаженно скалится, показывая свои клыки.
– Ой! – вдруг картинно всплескивает руками ведущая. Мы с Энди снова напрягаемся, хоть и как следует расслабиться мы еще не успели. – Мои дорогие зрители не простят мне этого… – Агата вскакивает со своего места и, заламывая руки, строит прямо в камеру умильную рожицу, – да что там⁈ Я сама себе не прощу… Я ведь не видела вашего кольца, Ева. Можно посмотреть? Покажите мне эту красоту! – она едва не хватает меня за руку.
Мне стоит недюжинных усилий, чтобы не дернуться от этой пираньи. Я не люблю чужих прикосновений. Но сейчас об этом я сказать не могу. Едва возмущусь – прослыву ханжой и надменной выскочкой, презирающих «простых» смертных, т.е. эту ведущую, затянутую в последние капсульные коллекции известных брендов.
Сдерживая негодование и маску отвращения, я протягиваю ей палец и широко улыбаюсь, показывая «любовь» Энди ко мне, выраженную идеальными гранями бриллианта размером в десять каратов.
Агата завистливо скрипит зубами, заливаясь восторженными выкриками. Играет на публику, хорошо скрывая свое раздраженное вожделение.
Я же позволяю ей весь этот цирк, особо не высказывая своих эмоций. Единственное, что можно прочитать на моем лице – это выражение фальшивого обожания моего будущего супруга.
Энди немного обнимает меня, высказывая свою поддержку. И его объятия значат для меня намного больше, чем визгливые восторги пираньи-ведущей.
Глава 8
Ева
Я облегчённо выдыхаю, когда наконец-то заканчивается эта пытка. Мы с Энди подходим к нашим родителям и ведем себя сдержанно, привычно.
– Давайте пообедаем, – предлагает миссис Рочестер.
Моя мама на удивление поддерживает это предложение, и мы возвращаемся по своим гримеркам. Меня приводят в Божеский вид, снимая с меня это ужасное платье, напоминающее о только что пройденном испытании.
– Я могу переделать макияж, – предлагает одна из девушек-помощниц, и я, пользуясь тем, что мама отвлеклась на телефонный звонок, соглашаюсь.
С моего лица стирают яркий нежный макияж, нужный только для того, чтобы я выгодно смотрелась в свете софитов, и наносят аккуратный дневной. Теперь я выгляжу как красивая молодая девушка – светящаяся кожа, красивые стрелки, визуально увеличивающие мои и без того большие глаза, и перламутровый блеск, который я сотру, когда приеду в школу.
– Ева! Ты что…? – восклицает моя родительница, в конце концов заметившая произошедшие во мне перемены.
Но, к счастью, времени на то, чтобы вытереть с моего лица «это безобразие» у нас нет – ведь в двери уже заглядывают миссис Рочестер и Энди. Другу, как и любому парню, нужно куда меньше времени на то, чтобы привести себя в порядок.
Мы спускаемся на первый этаж и выходим из здания. Где-то позади нас молча тащит наши вещи водитель. Впрочем, на Виктора мы не обращаем внимание, как и на водителя Рочестеров, тянущего костюмы Энди. Это их работа, стоит ли их жалеть? Нет, конечно.
Пока водители удаляются, чтобы дождаться нас в машинах, мы с нашими мамами переходим дорогу и заходим в ресторан. Он красивый и, подозреваю, очень дорогой, поскольку все посетители одеты исключительно в бренды, а вышколенный персонал предвосхищает любые желания своих клиентов.
Мы обедаем, обсуждая только что прошедшее интервью. Наши мамы уже скинули его на утверждения нашим отцам. Без их финального согласия эта программа не выйдет, как бы этого не хотелось пиранье-Агате.
Нас с Энди совершенно не заботит дальнейшая судьба этого представления. Мы отыграли свою роль и теперь можем расслабиться за приятным обедом. Впрочем, особо расслабиться мне не позволяют – мама то и дело одергивает меня по поводу заказанных блюд. То слишком жирное, то слишком калорийное, то слишком… неподобающее для Евы Ловато…
Я начинаю сердиться и вспоминаю мою Лу с бутербродами. Но высказать вслух свое недовольство я не решаюсь.
Быстрее доев причитающиеся мне блюда, я аккуратно прошу маму немного ускориться – я хочу в школу. Как бы ни парадоксально это звучало, но я очень хочу вернуться в гимназию прямо сейчас.
Да я-то и уезжать из нее не хотела. Всему виной красавчик Райан, плотно засевший в моих мыслях.
Я не знаю, правильно ли это, нося на пальце помолвочное кольцо, думать о другом парне… Но о правильности этих мыслей мне спрашивать некого. С мамой, как уже ясно, мои отношения никогда не дойдут до такого. С психологом, который о каждом нашем сеансе наверняка отчитывается моей родительнице, тоже…
Вспомнив о Райане, я ощущаю, как что-то скребет в моем сердце. Наверное, это досада от того, что он не обращает на меня никакого внимания. Можно ли сделать так, чтобы он обратил, чтобы заметил меня? Я не знаю. И на этот вопрос ответа у меня, ожидаемо, нет.
– Зачем тебе возвращаться в школу, Ева? – прищуривается мама, вырывая меня из моих мыслей. – Я думаю, туда сегодня ехать уже нет никакого смысла.
– Но, мама! – едва не впервые я поднимаю на нее голос, и это сразу отражается удивленной эмоцией на красивом лице моей мамы.
– В чем дело, Ева? – допытывается моя родительница и смотрит таким взглядом, что хочется вывернуть наружу все мои тайны.
Миссис Рочестер и Энди в наш разговор не вникают, но с интересом наблюдают за нами.
– Понимаешь, – начинаю вдохновенно уговаривать маму. Не зря же у меня по ораторскому искусству всегда был высший бал. У меня и папа такой. Поэтому мне было в кого научиться, – мне важно бывать на всех уроках. Я новенькая в этой школе и это единственное необходимое условие для того, чтобы нормально влиться в коллектив.
– Ты и так вольешься, – уверена моя мамы. – Ты ведь Ева Ловато.
– Верно, – я не отрицаю, ведь это бесполезно. – Только мне нужно научиться делать это без своего громкого имени. И уж тем более, без вмешательства родителей, – при этих словах идеальный носик мамы кривится. – Ты ведь знаешь, что в политике без умения находить со всеми общий язык не бывает.
Я применяю запрещенный прием. Политика – это единственное беспрекословное условие моего отца, который видит мое будущее именно в этой отрасли. Мама вслух никогда не решится с ним спорить, хотя, я уверена, что она бы видела меня какой-то «домохозяйкой» или на худой конец номинальной владелицей сети салонов. Бесплатным приложением к известному мужу. Кем-то похожим на нее саму…
Моя родительница вздыхает и наконец-то соглашается.
Я втайне радуюсь и не собираюсь признаваться ей в том, что как раз успеваю на занятие физкультурой. Нахождение общего языка раскрепощенных парней и девчонок в коротких юбках – явно не та картина, которую нарисовала моя мама, когда я упомянула политику.
Однако, мне всё равно. Ради того, чтобы лишний миг увидеть Райана, я готова на это.
В конце концов это ведь мои родители хотят, чтобы я шла в политику. А там и не такие подковерные игры возможны.
Мы прощаемся с Рочестерами и возвращаемся к нашей машине, на которой меня довозят до школы. Когда мама с водителем уезжает, я едва не вприпрыжку бегу в здание нашей элитной гимназии. Там меня уже ждет Кайя и моя новая форма для гольфа.
Я переодеваюсь, предвкушая, как выгодно короткая юбка и длинные гольфы подчеркнут мои стройные ноги. С сожалением стираю блеск, радуясь, что весь мой остальной эффектный профессиональный макияж остается на месте.
Мы выходим на поле. Я застываю, опираясь на клюшку – и первым, кого выхватывает мой взгляд, естественно становится Райан. Одетый в черную футболку и обтягивающие белые штаны.
Ой, мамочка, как мне сдержаться и следить за своим мячиком? Похоже, моя команда меня уже потеряла…
* * *
– Девочки, надеюсь, все уже взяли клюшки, – наша учительница Сандра придирчиво осматривает всех по очереди. – Сегодня отрабатываем удар по мячу. Но начнем мы, как обычно, с разминки. Берем клюшку ближе к головке, руку ставим параллельно земле. Ноги на ширине плеч, колени чуть согнуты. Поворачиваем кисть в одну и в другую сторону. Начинаем с небольшого поворота. Плавно. Плавно! Я сказала ПЛАВНО, Миранда! Ты мне сейчас половину девочек покалечишь!
– Ой, да ладно! – с напускным раскаянием тянет рыжая заводила. – Я стараюсь, – вытянув губки, подмигивает своим прихлебалам.
– Вот и старайся лучше! – отрезает учительница. – Или сейчас сама будешь разминку проводить.
Миранда фыркает и замолкает, явно озадаченная возможной предстоящей перспективой. Быть-то в центре внимания она может и любит, но становиться посмешищем, которое не представляет какой следующий шаг потребовать от окружающих, явно не собирается.
– Продолжаем, девочки, – возвращает наше внимание к разминке Сандра. – Выпрямляем обе руки перед собой. Поворачиваем прямые руки, скрещивая их. Чувствуете, как у нас подключаются плечи? Отлично. Так держать. Тянем мышцы. Делаем всё плавно. Не спешим никуда. Не спешим, Энн! Или вы уже готовы нам удар показывать, а размялись в раздевалке?
– Нет, – буркает подружка рыжей Миранды и замедляется до невозможности. Хотя до этого крутила клюшку так, словно намеревалась продемонстрировать нам работу небольшой ветряной мельницы.
– Вот и отлично. Теперь кладем клюшку за плечи, – продолжает демонстрировать нам упражнение учительница. – Наклоняемся в сторону. У нас работают только плечи. Кайя, мы не демонстрируем то, что у тебя под юбкой. Не надо локтями до земли доставать.
Троица, разминающаяся со мной, громко фыркает, явно издеваясь над Кайей, которая, вероятно, задумавшись, наклонилась чуть ниже, чем было нужно.
– Извините, миссис Смит! – подаю голос я. И ко мне сразу же поворачиваются двадцать пар изумленных глаз. – Тут Миранда просится провести разминку вместо вас. Говорит, у нее лучше получится, продолжаю врать я. – Лучше, чем у Сандры, – я в упор смотрю на бледнеющую рыжую. – Правда, Миранда?
Рыжая, явно осознавшая, что подружиться у нас больше никогда не получится, молчит и надеется, что Сандра сейчас воспримет мои слова как шутку. Вот только миссис Смит, задетая таким пренебрежительным отношением к учительнице, похоже, не собирается спускать Миранде с рук «ее» презрительные слова.
– Вот и отлично, – чеканит Сандра. – Выходите сюда Миранда. Я с радостью уступлю вам свое место.
Раздраженная рыжая всё еще стоит на месте.
– Ну же, Миранда, – восторженно подначиваю я ее, – давай. Покажи нам класс! – поддерживаю ее приглашающими жестами. – Ты то уж точно лучше Кайи будешь!
Рыжая, полыхнув глазами, всё же выходит вперед, занимая место Сандры. Продолжает разминку.
Все смеются над тем, как нелепо она показывает нам следующие движения.
Миранда зло сверкает глазами, косясь в мою сторону. Но в открытую она мне ничего не скажет. Такие, как она, могут только гнобить слабых и делать что-то исподтишка. В открытую она, к сожалению, никогда не пойдет.
Наконец разминка всё же заканчивается. И мы берем именные клюшки, подходим к лункам и начинаем тренироваться легко закатывать в них мячики.
Неподалеку от нас бегают мальчишки – их тренер решил, что сначала носителям тестостерона нужно размяться иным способом. Интересно, он надеется, что выпустив пар и побегав, парни не будут друг друга дубасить клюшками?
Тем не менее, идея выпустить наших одноклассников на одно поле, да еще и прямо рядом с нами была очень плохой – внимание всех парней сосредоточено на коротких юбках замахивающихся для ударов девчонок, которые то и дело отвлекаются на пробегающих красавчиков. А уж если мячик вдруг (конечно же, совершенно случайно) улетит в их сторону, то приходится плестись за ним. А этого ох как не хочется делать бедным девчонкам. Настолько не хочется, что белые шарики то и дело убегают в ту сторону, притягиваясь к мальчишкам словно магнитом.
Мой мячик, конечно же, не исключение. И делает он это почему-то именно тогда, когда неподалеку пробегает Райан. Не заглядываться на его тренированное тело я не могу. Глаза против воли устремляются к широкоплечей фигуре.
Я как раз собираюсь нагнуться за мячиком, укатившимся к тому месту, где бегают мальчишки – чтобы не слишком откровенно пялиться на сероглазого парня, я гипнотизирую белую точку шара, пока приближаюсь, как вдруг сильный толчок в спину сбивает меня с ног.
Я куда-то падаю, зацепив кого-то еще.
