Текст книги "Без тормозов (СИ)"
Автор книги: Марисса Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Без тормозов
Глава 1
Ева
– Детка, ты готова? – слышу эти слова и едва не дергаю плечом от брезгливости. С трудом удерживаю на лице милую улыбку.
– Да, мам. Я готова, – кротко отвечаю и тут же получаю одобрительный кивок от своей родительницы.
Она в последний раз окидывает меня придирчивым взглядом и еще раз кивает.
В тот же момент дверь нашей машины отворяется, и выпускает нас обеих из приятного кондиционированного воздуха в последние дни жаркой летней погоды.
– Виктор, я ненадолго, – произносит мама, не глядя на нашего водителя, закрывающего дверцу автомобиля.
– Да, мем, – звучит вышколенная фраза, означающая то, что вежливый и четкий персонал будет ждать мою родительницу тут же, на забитой парковке, на которой нам выделили отдельное место.
Я ожидаю маму, поправляющую свою безупречно отглаженную юбку и тихо ворчащую что-то себе под нос, и с интересом разглядываю спешащих к гимназии учеников. Закончив с одеждой, моя идеальная мама обращает всю свою аккуратность на меня и, недовольно кривя губы, одергивает мой пиджак.
– Не забывай, как ты должна выглядеть, Ева, – она высоко поднимает голову и никак не реагирует на пялящихся на нас людей. – Если будешь неряхой, никто тебе руки не подаст.
– Да мне и не надо, – тихо бурчу. Будто мне надо, чтобы мне руку подавали все и каждый.
Но родительнице не докажешь.
– Что ты там говоришь? – переспрашивает мама.
– Ничего, – отзываюсь погромче. – А мы, случаем, не опаздываем? Кажется, все уже собрались, – использую запрещенный прием.
Еще один пунктик моей мамы – помимо безукоризненно выглядящего гардероба – нелюбовь к опозданиям.
Родительница сразу же забывает о моей одежде и, чуть сдвинув на плече ремешок от дорогой сумочки известного бренда, поворачивается в сторону входа, ведущего на территорию гимназии.
– Давай скорее, – подгоняет меня, будто это я, а не она, тут копалась со своим внешним видом. – Сегодня нам нужно быть вовремя.
Я ничего не отвечаю. Спорить с ней бесполезно. Доказывать свою точку зрения тоже.
Я уже давно привыкла проглатывать такие моменты и даже не задумываюсь, правильно ли такое поведение. Родители ведь хотят детям как лучше, верно?
Кроме того, сейчас мне совсем не до этого. Мне и самой не терпится поскорее попасть за ограду моей новой элитной школы. Хочется поглядеть на моих будущих одноклассников.
Немного боязно, но и очень любопытно.
Может для кого-то другого поменять школу накануне выпуска было бы просто кошмаром. Для меня же – не более, чем обычное неудобство. Я привыкла переезжать, поэтому почти не реагирую на очередных новых одноклассников громким биением сердца.
Наверняка – люди как люди.
Везде будут хорошие и плохие.
Впрочем, уверена, эта гимназия ничем не отличается от пяти предыдущих. Всё так же будут улыбаться в лицо, оценивать чуть поодаль и сплетничать за моей спиной.
Я привыкла.
И тем не менее мне действительно интересно, как сегодня всё пройдет.
Я догоняю маму, уже проходящую мимо охраны, приветливо улыбаюсь двум мужчинам в темно-синей форме и во всю кручу головой на все стороны.
И едва не врезаюсь в спину внезапно остановившейся родительницы.
– Добрый день, мистер Саттер, – в ее голосе звучит намек на улыбку.
Я невольно обращаю внимание на ее собеседника. Значит, это и есть директор моей новой школы. Немного старше моих родителей, невысокий лысеющий толстячок уже пожимает руку моей маме и приветливо раскланивается.
Впрочем, тут тоже ничего необычного. Это стандартная процедура. Так ведут себя все должностные лица, как только узнают о том, что у них будет учиться Ева Ловато.
– А это наверное ваша Евочка? – радостно разливается соловьем мистер Саттер.
Я немного кривлюсь. Ненавижу, когда коверкают мое имя.
– Да. Это моя дочь. ЕВА, – чеканит мама, давая понять, что фамильярничать с нами не нужно.
– Понял. Простите, простите, – сразу же меняется в лице и в манере поведения директор. – Ева, – теперь он обращается ко мне официально, – вот мисс Бейли, она ваш куратор. Сейчас она познакомит вас с вашими новыми одноклассниками. Вы как раз успеете увидеть их всех до приветственной линейки, – мистер Саттер делает рукой подзывающий жест и к нам тут же спешит молодая женщина.
К счастью, я не замечаю на ее лице такой подобострастности, как у директора. Обычная молодая девушка, лет пять назад закончившая университет.
Мы знакомимся. А затем, оставив маму за своей спиной, я иду за куратором. Стараюсь не отставать. Правда, особо и не ускоряюсь. Всё же нужно успеть рассмотреть всех до того, как они заметят меня.
– Вот твой класс, Ева, – говорит мисс Бейли, указывая мне рукой на группу учеников. – Идем, я тебя со всеми познакомлю.
Я покусываю губы от нетерпения и иду с ней в шаг. А потом едва не сбиваюсь с ритма, наткнувшись на внимательный взгляд ледяных темно-серых глаз.
* * *
В первое мгновение я не могу оторваться от этих притягательных омутов напротив. Самого же их владельца не разглядываю – я просто не могу выплыть из этого затягивающего водоворота, словно магнитом влекущего мое любопытство.
Потом резко спохватываюсь и моментально смотрю вниз. Изучаю светлую немного шероховатую плитку, которой устлан внутренний дворик гимназии. Невольно отмечаю несколько сколов, которые, видимо, спрятались от внимания рабочего и административного персонала. Интересно, чем их оставили?
Этот важный вопрос крутится в моей голове ровно до того момента, пока мы не подходим к группе моих сверстников, цепко оглядывающих меня. В глазах всех и каждого сейчас я читаю легкую напряженность. Еще бы, в их уже давно установленный коллектив пришла чужачка. Да еще и такая, которая не уступает им по социальному статусу. Они бы предпочли, чтобы я была из какой-нибудь более бедной семьи, тогда можно было бы открыто показывать свою неприязнь. А тут нужно будет напрягаться, думать, как напакостить так, чтобы не попасться.
Это я уже проходила. Видела каждый раз в новой школе. Увижу и в этой.
Мисс Бейли представляет меня этой компании, одетой так же, как и я, в школьную форму. Только подведенные глаза старшеклассниц позволяют им выделяться из толпы. Губы здесь красить запрещено. Мама говорила, что директор Саттер лично заставляет вытирать, если поймает кого-то с блеском или помадой. А вот стрелки рисовать можно. Главное только использовать черные тушь и подводку. Никаких тебе иных цветов.
Темно-синий пиджак, белая рубашка, темно-синяя в широкую зеленую клетку юбка у девушек или такие же по цвету штаны у парней – вот и всё самовыражение у этих подростков. А, еще – темно-синие с узкими зелеными полосками галстуки в тон.
За всё время учебы я поменяла большое количество школьных форм, и только в этой гимназии так строго придерживаются дресс-кода. Это само по себе занятно, поскольку я ожидала увидеть что-то вроде ослабленных галстуков с расстегнутыми верхними пуговками рубашек. Но…
Обвожу глазами все фигуры и застываю лишь на одной. Именно такой вид сейчас только одного у мужского галстука и рубашки…
Мои губы удерживают рвущуюся наружу ироничную улыбку, пока глаза путешествуют выше – вдоль кромки белоснежной рубашки, мимо воротничка, прямо по загорелой коже на шее, огибая чуть выпирающий кадык. Ммм… красивые губы… ровный нос и…
Я снова попадаю в плен того самого серого взгляда, уже поймавшего меня в недолгую неволю какое-то время назад. Разорвать притяжение я будто не в силах. Словно настоящий гигантский магнит скрыт в стального цвета омутах, выражающих сейчас открытую неприязнь.
В первый раз они ничего не демонстрировали – ни интереса, ни любопытства. Сейчас же – в них плещется откровенный холод.
Ледяной арктической водой окатывает моментально. Пульс подскакивает и заглушает все посторонние звуки. Сердце в груди учащается многократно.
Я заставляю себя отвернуться и ощущаю практически осязаемую боль от разрыва такой странной и неожиданно возникшей незримой связи.
Всем телом поворачиваюсь к мисс Бейли и делаю вид, что увлеченно слушаю ее болтовню. Пока она представляет меня – в чем, впрочем, нет никакой необходимости, – я мажу взглядом по лицам, которые я буду отныне видеть ежедневно. Только одно из них я старательно избегаю.
Стараюсь как можно скорее успокоить свою разволновавшуюся душу и намерено воспроизвожу приветливую и доброжелательную гримасу. Нарочито вежливо здороваюсь со всеми, выплескивая свое дружелюбие.
Как показывает практика, первого впечатления у подростков обычно хватает ненадолго. Потом в игру вступает общественное мнение и позиция «сильных» этого мира.
С первых секунд нахождения здесь я могу безошибочно угадать, кто есть кто в этом школьном прайде. Манерных красавчиков я сознательно избегаю. Их разговоры о протеине и наборе массы меня утомляют. Гламурные инста-дивы – вообще не мое окружение. Их бесконечные обсуждения оттенков розового лака навевают скуку.
Заучки? Тоже не совсем моя тема.
Я хорошо учусь (даже слишком – хочу доставить радость родителям), но бесконечно зубрить всё подряд я бы не смогла. По крайней мере, надолго меня бы не хватило. Я выезжаю за счет своей хорошей памяти и других способностей.
А еще – за счет своей известной фамилии, конечно же. Никто не посмеет наказать любимую дочку мистера Ловато.
Я знаю это, хоть и не пользуюсь такими привилегиями.
Внезапно все затихают. Началась линейка. Директор вышел к микрофону. Он что-то вещает, я же совершенно не слушаю мистера Саттера. Глаза против воли то и дело возвращаются к загадочному парню, так взволновавшему меня с первых секунд нахождения здесь.
– Не стоит, – вдруг раздается рядом едва различимый шепот.
Я поворачиваюсь. Возле меня стоит миловидная блондинка. Как раз из разряда тех, с кем я бы общалась.
– Что? – переспрашиваю, абсолютно не понимая, что мне пытается сказать эта незнакомка.
– Он не стоит твоего внимания, – губы девушки немного приоткрываются, хотя сбоку нельзя сказать, что она игнорирует речь директора – ее внимательный сосредоточенный взгляд прикован только к распинающемуся мистеру Саттеру. – Я, кстати, Кайя. И не пялься так на него, – продолжает она невозмутимо.
Я стою, ошеломленно хлопая ресницами. Неужели так заметен мой интерес к сероглазому красавчику?
– Это же так очевидно, – одними уголками губ улыбается белокурая Кайя, словно отвечая на мои мысли.
– А почему не стоит? – тихо спрашиваю я, невольно заинтересовавшись.
Кайя открывает рот, но ее фраза тонет в голосе мистера Саттера, многократно усиленном микрофоном:
– Мисс Ловато!
Глава 2
Ева
– Мисс Ловато, выйдите, пожалуйста, сюда! – улыбается директор, жестом подзывая меня к себе.
Я стираю с лица недоуменное выражение и движусь в его сторону. Стараюсь не обращать внимание на любопытные взгляды.
Ученики передо мной расступаются, образовывая широкий коридор, по которому я шествую, нисколько не ускоряясь.
Я привыкла к всеобщему вниманию, хотя и не могу сказать, что оно мне нравится. Это, скорее, издержки моего происхождения. Мой дедушка – политик, поэтому к нашей семье всегда было приковано множество самых разнообразных взглядов. И, конечно же, популярность накладывает на всё свои отпечатки – «держать лицо» я научилась вместе с умением ходить и бегать.
Я не люблю быть на публике. Но кто бы меня спрашивал?
Заметив около мистера Саттера маму, я мгновенно понимаю, о чем сейчас пойдет речь. Не то, чтобы мне это не нравилось – я искренне верю, что она делает хорошее дело, – но не здесь же об этом…
Я так надеялась, что хоть в этой школе смогу учиться нормально. Без надзора и ее неусыпного контроля. Но, кажется, снова не судьба.
– Дорогие ученики, я хотел бы сообщить вам замечательную новость, – тем временем прерывает свою затянувшуюся паузу директор, увидев, что я подошла достаточно близко. Он делает шаг в мою сторону и, подавая мне руку, помогает взобраться на небольшой уступ, который сейчас используется в качестве импровизированной сцены.
Рука мистера Саттера холодная и потная. От соприкосновения с ней меня едва не передергивает. Но всё же наработанная годами выдержка оказывается сильнее, и ничто в моем облике не выдает моего отвращения. Возможно, только на мгновение стекленеющий взгляд.
Становясь рядом с директором и мамой, я выгляжу, как обычно – хорошенькой милой брюнеткой, дружелюбной и очень приятной.
Не то, чтобы я себя так не воспринимала, но всё же это часть моей маски. Маски, которая, кажется, уже намертво приклеилась к моей душе.
– … Семья Ловато почтила нашу школу такой огромной честью и выразила нам неимоверное доверие, решив открыть у нас один из офисов Благотворительного Фонда Ловато. Мы уже сделали первое пожертвование и свой вклад в светлое будущее нашей страны, – вещает мистер Саттер, представляя главу Фонда – мою родительницу.
Затем слово берет моя мама, рассказывая всем о милосердии и необходимости помогать бедным.
Я не слушаю ее речь. Она точно такая же, как и во всех предыдущих школах. Может, только фразы звучат другие, но смысл от этого не меняется – мы должны каждый день благодарить Бога, Вселенную или то, во что верим, за то, что нам повезло родиться с золотыми ложками во рту. А еще мы должны не забывать, что некоторые из нас (не из «нас», конечно же, но из других слоев нашего общества) слово «золото» видят только в книгах. Именно таким мы и должны помогать, делая пожертвования. Естественно, в Фонд Ловато.
Если бы кто-то поинтересовался моим личным мнением, то наверняка был бы премного удивлен моим отношением к таким индульгенциям.
Нет, я знаю, что в Фонде, созданном моим дедушкой, никто ничего не ворует, но всё же считаю, что помощь должна быть более адресной. Хоть в этом тоже есть определенная сложность. Помогать одному, когда нуждаются миллионы?
Возможно, для этого есть другое решение – более глобальное, в виде изменения систем образования, медицины, какие-то более разумные налоговые реформы…
Но к этому более подробно я приступлю в Гарварде, куда меня уже давным-давно определили родители. Сейчас же я пока изучаю необходимые основы. Здесь, в этой элитной гимназии, где учатся дети только успешных бизнесменов, и дома, занимаясь с многочисленными репетиторами.
Мама заканчивает свою блестящую речь и широко улыбается. На моих губах тоже возникает улыбка. Все вокруг восторженно хлопают – ученики, вероятно, радуются, что скучная часть окончена и скоро все смогут спокойно пообщаться (уроки начнутся чуть позже), их родители, присутствующие здесь, фальшиво сияют, выстраиваясь в очередь, чтобы сделать пожертвование (это обязательно нужно делать при помощи чековой книжки – ведь так ведь гораздо виднее, что ты только что стал благочестивей, обеднев на несколько тысяч долларов, чем при перечислении на банковскую карту).
– Я пойду знакомиться со своим классом, – тихо говорю маме. Оставаться здесь больше нет сил.
К счастью, родительница не против, поэтому я аккуратно спускаюсь с уступа и иду в сторону своих одноклассников. Рядом с ними мисс Бейли о чем-то общается с другим преподавателем, ее я предпочитаю лишний раз не трогать. Никому из подростков не понравится дружба с учителем. Это, по мнению юных людей, ненормально.
Поэтому, найдя глазами Кайю, я, чуть подкорректировав маршрут, уже скоро нахожусь рядом с девушкой.
Блондиночка поправляет свои шикарные волосы и лучезарно улыбается.
– Вы крутые! Вау! – выдыхает она. – Молодцы, что помогаете бедным!
– Ага, – бурчу я, удивляясь, что вообще хоть кто-то на этой площадке слушал речь моей мамы.
Для меня информация о делах фамильного фонда давно стала чем-то простым и обыденным, но для Кайи, похоже, эти данные обладают заманчивой новизной.
– Так что там, – спрашиваю, переводя тему в нужное мне русло, – с тем парнем?
Блондинка оглядывается на наших одноклассников, а потом тянет меня куда-то в дальний угол площадки. Я, выгнув бровь, иду за ней. Неужели нельзя сказать в людном месте? Он что, маньяк какой-то, о которых не принято говорить вслух? Или слишком известен, чтобы полоскать его имя? Я не помню, чтобы это лицо было на виду. Уж я-то точно запомнила бы этот взгляд… Его ни с чем не спутаешь…
Невольно вспоминаю про твердо сжатые красивые мужские губы и ощущаю, что краска понемногу заливает щеки.
Вздыхаю. Только этого мне не хватало.
Кайя наконец-то останавливается, поворачивается ко мне и говорит:
– Райан. Его зовут Райан Фьюри.
– И что? – всё еще не понимаю я. Что такого в этом имени?
– Ох. Ты же новенькая, – качает она головой. – Я и забыла, что ты не в курсе. В общем… – начинает она свои объяснения и замолкает.
К нам приближаются какие-то три девчонки.
* * *
Мы с блондинкой, переглянувшись, молча ожидаем, пока они подойдут.
Кайя едва слышно хмыкает, из чего я делаю вывод, что это явно не ее подруги. Интересно, чего же они хотят?
– Приве-е-ет! – выдает одна из них – та, что повыше. Остальные кивают словно китайские болванчики и поглядывают на заводилу.
Я молчу. Я не обязана с ними любезничать. Кроме того, это не я к ним первая подошла.
– Приве-е-ет! – медленно повторяет опешившая рыжая. Похоже, она не ожидала такого игнора. Видимо, она у них главная, поскольку остальные девчонки всё так же сохраняют безмолвие.
Я киваю и продолжаю молчать.
– А мы подошли поздороваться! – ее рот растягивается в неестественно широкой улыбке.
– Уже, – отрезаю я.
– Что – уже? – не понимает рыжая.
– Вы уже поздоровались. Что дальше? – вопросительно приподнимаю бровь.
Я знаю такой сорт людей. Едва только покажешь слабину, вцепится в глотку своими отбеленными идеальными зубками. Дружить я с ней не собираюсь. Заискивать тоже.
– Эм… – в конец теряется главная из этой троицы. – Ну… это… спасибо… за линейку…
Я усмехаюсь. Это сейчас подкол или попытка подружиться? Потому, что если подкол – то очень грубый.
Толстый намек на то, что линейку провели только из-за моей мамы и ее презентации нашего Благотворительного Фонда (в то время, как обычно линейки в американских школах не проводятся), звучит уж слишком бестактно.
Хочется верить, что эта фраза про только закончившееся мероприятие – это просто неудачная попытка завязать разговор.
Впрочем, давать подсказку, как вырулить из этой ситуации, я рыжей не собираюсь.
Мои губы расслаблены, ни намека на улыбку. Рядом в напряженной позе застыла Кайя. Кажется, что блондиночка тоже не понимает, как на это реагировать. Думает, что эффектная рыжуха бросится на меня и устроит драку?
– Ты что-то еще хотела? – спрашиваю, поскольку затянувшаяся тишина начинает всерьез надоедать.
Мне интересно послушать про Райана, первого парня в моей жизни, который так взволновал мое сердце, а тут эта троица отнимает драгоценное время.
– Говори, Миранда, скорей, – вдруг, осмелев, оживает Кайя. – У нас дела есть, а скоро начнется урок.
Рыжая фыркает и надувает щеки. Похоже, то, что она была готова терпеть от меня, она совсем не готова терпеть от блондинки.
– А ты, – раздувает ноздри Миранда, обращаясь к Кайе, – за… замолчи, – кривит сжатые в нитку губы. – Еще увидимся, – резко поворачивается, от чего ее рыжие пряди всполохами огня взлетают в воздух.
Цокая каблучками она дефилирует теперь в обратную сторону. За ней семенят ее верные собачки.
Мы с блондинкой смотрим им вслед.
– Не получилось подружиться… – наигранно расстроенно вздыхает Кайя, делая несколько шагов в самый угол площадки. Здесь за деревом нас уж точно никто искать не будет.
– Не очень-то и хотелось, – ухмыляюсь я. – У нее на лице написано, что сломанный ноготь – это трагедия всей ее жизни. Мне с такими неинтересно.
Кайя останавливается, вытаскивает зеркало и придирчиво оглядывает себя в отражении.
– Что ты делаешь? – спрашиваю.
– Смотрю, не написано то же у меня на лице, – уголки губ блондинки приподнимаются.
Я хохочу как ненормальная. Вот поэтому я и обратила на нее внимание.
Отсмеявшись, возвращаюсь к интересующему меня вопросу.
– Рассказывай поскорей, пока звонок не прозвенел, – прошу Кайю.
– Ого, – она шевелит бровями, намекая на то, что кто-то нехило меня зацепил. – Ну слушай.
* * *
Блондиночка поправляет выбившуюся прядь, смотрит прямо на меня и продолжает:
– На самом деле слишком много этих «не стоит». Во-первых, он бедный. Нет, ты не поняла, – вероятно, Кайя читает в моем лице безразличие на это заявление, – он реально бедный. У него даже дома нет. И повара. И горничной.
– Ты откуда это знаешь? – я не отвожу от нее прямого взгляда.
Девочка тушуется, отводит глаза и, покусывая губы, заявляет:
– Ну… так говорят…
– А если я скажу, что… например, что эта рыжая… как там ее…
– Миранда, – услужливо подсказывает Кайя.
– Да, Миранда, – продолжаю я, – так вот, я скажу, что Миранда спит с директором, – блондинка ошеломленно округляет свои голубые очи, – как думаешь, в это можно верить?
Кайя переступает с ноги на ногу и неуверенно говорит:
– Нет. Это… кажется… это слишком…
– Фу… – прыскаю я, – согласна. С мистером Саттером – это слишком… – мы снова смеемся, представляя невысокого пузанчика и рыжую бестию. – Даже для Миранды. Но вернемся к… – замолкаю, глотая имя парня. – Ты не можешь знать наверняка, что у него есть, а чего нет. Кроме того, мерять всех деньгами – тот еще показатель нормальности, – мои губы кривятся.
Не то, чтобы я уж так была за равенство, просто я реально не понимаю, как можно мерять бумажками или размером банковского счета человечность. Это одно из немногих убеждений, которые остались со мной, несмотря ни на что. Как бы родители не старались вбить мне в голову иные «принципы», у них не получилось.
– Ладно… – задумывается Кайя. Не уверена, что она полностью разделяет мои взгляды, но по крайней мере может это зародит в ней зерно сомнения. – Тогда я тебе скажу, что этот ненормальный ни за что не будет общаться с кем-то вроде тебя.
А вот это уже интересно. Это намек конкретно на меня, как на Еву, или на что-то еще?
– Подробней, пожалуйста, Кайя, – прошу я.
– Райан ненавидит нас, – выдает как на духу блондинка, а потом поясняет. – Хотя он скорее презирает нас и наше богатство. Ненависть – это ведь сильное чувство, поэтому, думаю, всё же не ненавидит, а скорее брезгует нашим присутствием.
Что ж, это объясняет тот лед в красивых серых глазах, хотя… Да ни черта он не объясняет! Я что, виновата, что родилась в своей семье? Почему же сразу нужно меня презирать⁈
Он даже со мной не общался!
Тем временем блондинка бросает взгляд на свои изящные наручные часы и начинает собираться.
– Идем, через пять минут будет звонок. А нам еще на второй этаж надо подняться, – Кайя выходит из-за дерева, за которым мы с ней прячемся, и подзывает меня за собой рукой.
Я следую за ней, обдумывая то, что только что услышала.
Похоже, у этого парня с этой школой взаимная ненависть. Ученики ненавидят его, он ненавидит их. Зачем только учится здесь? И, кстати, как?
Здесь же элитная гимназия, куда попасть может далеко не каждый.
Пока мы идем ко входу в здание, блондинка делится со мной слухами, которые вертятся вокруг этой загадочной персоны.
– Там что-то мутное. Поговаривают, что Джейк, старший брат Райана, ворвался к мистеру Саттеру в кабинет и приставил нож к горлу. Угрожал и требовал, чтобы его братишку взяли сюда учиться.
– Что за бред? – в который раз за этот день удивляюсь я. – Как ты себе это представляешь? Что, Саттер не вызвал бы полицию, а вдруг стал послушным, как осел на привязи, и предоставил свободное место?
Кайя снова теряется. Кажется, девушка никогда всерьез не задумывалась о правдивости этой истории. Похоже, что кому-то нравится вешать на Райана такое клеймо. Впрочем, он вполне может быть таким, как о нем говорят.
Правда, притягательных глаз у него не отнять, поэтому…
– Ева! – раздается сбоку голос мамы.
– Ты иди, – говорю блондинке, – я тебя догоню.
Кайя кивает и убегает в школу, куда зашли почти все ученики. Я же останавливаюсь и поджидаю родительницу.
– Ева, – подходит ко мне мама, – я сейчас уеду по делам. А потом мы с Виктором будем возвращаться и заберем тебя.
– Хорошо, – я соглашаюсь. Мне всё равно, кто меня будет забирать.
– Как тебе тут? – спрашивает родительница.
Я вскидываю на нее глаза. Неужели она интересуется моим мнением.
– Здесь нормально. И ты всем понравилась, – а, нет. Это просто связующая фраза перед прощанием. – Ладно, я поехала. Беги в класс, – мы обе слышим звонок на мой первый урок в этой гимназии.
Я так и делаю. Не бегу, правда, просто иду довольно быстро. Подхожу к дверям, ныряю в холл и движусь к ступенькам, ведущим на второй этаж.
А потом замираю, ступая на первую из них одновременно с еще одним опаздывающим. Райаном.
