Текст книги "Прекраснейшая (ЛП)"

Автор книги: Марисса Майер (Мейер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

держать свой дар до бессознательного состояния.

Она не полюбила юную Зиму, что плакала каждый раз, когда Левана брала её.

Эврет никому не позволял называть его принцем и даже хотел продолжать работать

дворцовым стражником, хотя Левана раз за разом повторяла, что в этом нет

необходимости. Он принц, ему не надо работать опять. Казалось, это раздражало его,

хотя Левана быстро сдалась. Пусть играет в солдат, если так он счастлив.

Ченнэри всё росла, а ребёнок не был мальчиком. Однако, это её уже не волновало.

Она так светилась, как беременные женщины – но Левана не представляла такой свою

сестру. Она позволяла всем прикасаться к животу, даже слугам. Воодушевлённая, даже

орала, если человек не ворковал, насколько красивая она мать и какой милой будет её

дочь, ну, и не желал счастливой звезды.

Шли месяцы, и Левана чувствовала заговор против себя. Слухи среди придворных

дам с детьми. Весь город преисполнился их плачем и воем. Когда Левана пришла к

доктору Элиоту на личный приём, чтобы спросить, что можно сделать, она узнала, что

даже супружеская учёная пара беременная – доктор Плевел и его жена, специалисты по

генной инженерии. А женщина была старше Леваны в три раза!

Доктор Элиот была бесполезна. Она пошла дальше, верила в то, что это займёт

время – дальнейшее лечение, когда она станет старше, если не будет успеха. Женщина

имела наглость сказать Леване, что она должна отдохнуть и не беспокоиться.

Леване хотелось вонзить скальпель ей в глаз.

Её сестра. Старый доктор. Солстайс.

Дело не может быть в Эврете.

Так что случилось с нею?

Единственным утешением было то, что результатом состояния Ченнэри оказалась

потребность нежиться в покоях, и королева пренебрегала своими обязанностями. Дни

при дворе проходили без неё, Левана занимала её место на встречах. Хотя она

множество раз жаловалась на это сестре, она была не против. Она была очарована

политикой и работой их системы. Она хотела всё знать, расширить власть, и отсутствие

сестры дало ей эту возможность.

И двадцать первого декабря 109-года третьей эры королева Ченнэри родила

девочку. Её официально назвали принцессой Селеной Ченнэри Яннэли Блэкбёрн

Лунной, но всё, кроме Селены, забыли сразу же – все, кроме текстов и истории.

Торжества кричали в городе, и даже внешние секторы буйствовали неделю.

Королевский род будет продолжаться.

У Лунного трона есть наследник.

17.

– Мне нравится серебряная листва. Согласна, сестрёнка?

Левана оторвала взгляд от ребёнка, что лежал на вышитом одеяле в центре

комнаты, словно это было обычным днём, а не царским собранием относительно

юбилея страны. Было несколько дизайнеров, флористов, декораторов, пекарей,

провизоров и ремесленников, что стояли у задней стены комнаты, ожидая

высказывания своего мнения и возможности представить себя. Требовалось мгновение

Леване, чтобы понять, что сестра говорит о двух огромных букетах, одинаковых, но в

одном была пара серебряных листов, в отличие от изумрудных в другом.

– Серебро, – кивнула она. – Да, прекрасно.

– Добавьте больше, – Ченнэри постучала пальцем по губам. – Хочу, чтобы комната

сверкала! Все слышат? – голос поднялся. – Искорка! Сияние! Хочу, чтобы всё мерцало!

Хочу, чтобы все гости были ослеплены. Хочу, чтобы концерта лучше не видел город!

Чтобы об этом говорили поколениями! Понятно?

Понимающие кивки распространились по залу, но Ченнэри уже не обращала на них

внимания, глядя на предложения перед нею. Крошечные тарелочки с десертами и

коктейлями с кубиками льда в них – и каждый в форме короны королевы.

– Нет, это всё плохо! – Ченнэри схватила поднос с закуской и швырнула его в стену. –

Я хочу, чтобы это искрилось, разве так трудно понять? Вы слепы?!

Никто не указал, что прежде она об этом не говорила. Но они были должны знать

это до этой встречи. Естественно.

Левана покачала головой за спиной сестры.

Ребёнок расплакался.

Обернувшись, Ченнэри махнула Леване.

– Возьми ребёнка.

Левана моргнула.

– Я? Почему я? Где няня?

– О, звёзды свыше, её просто надо покачать! – Ченнэри закашлялась. Она поспешно

прикрылась локтём, так женственно, как могла. Леване казалось, что в последнее время

она кашляет слишком много, несколько недель, если не месяцев, и хотя Ченнэри

утверждала, что это временно, кашель лишь усиливался.

Слуга бросился со стаканом воды, но Ченнэри схватила его и швырнула в стену.

Стекло разрушилось, а Ченнэри ушла из комнаты, всё ещё кашляя.

Крики ребёнка усилились. Левана нерешительно подошла ближе.

Кто-то ушёл.

– Заканчиваем на сегодня, – сказал один из организаторов ремесленникам. –

Приходите завтра с улучшенной работой.

Левана стояла над ребёнком ещё целое мгновение, наблюдая за тем, как краснело

лицо и сжимали одеяло пухлые ручки. Пучки тёмно-каштановых волос торчали во все

стороны.

Хотя ребёнку было семь месяцев, и он вот-вот будет ползать, Левана всё ещё не

держала племянницу. Всегда был кто-то, кто взял бы ребёнка, как и Зиму – кажется, этот

ребёнок тепла к ней не ощущал вообще.

Запыхтев, она расправила плечи, присела, взяв ребёнка так нежно, как могла. Встав,

она устроила ребёнка на сгибе руки, делая всё возможное, чтобы ворковать нечто

утешительнее, но плач усилился, а маленькие кулачки били Левану в грудь.

С раздражённым вздохом Левана ходила взад и вперёд по комнате, прежде чем

выйти на балкон с видом на Артемисию. Она могла видеть придворных в пышных

дворцовых садах, аристократов на лодках среди озера. В небе была полная земля.

Огромная и бело-голубая, потрясающая на небесах.

Однажды она уговорила Эврета прокатиться на лодке с нею, но он всё время желал

вернуться домой с Зимой, ведь она так быстро росла, убеждая, что она может сказать

своё первое слово.

Это было очень давно.

На самом деле, они столько всего сделали вместе.

Поднимая Селену так нежно, как могла, Левана смотрела в лицо будущей королевы.

Она хотела бы знать, вырастет ли ребёнок таким испорченным и невежественным, как

её мать, что больше заботиться об икебане, чем о политике.

– Я была бы лучшей королевой, чем твоя мать, – прошептала она, – лучшей, чем ты.

Ребёнок продолжал выть, испорченный и глупый.

Не было смысла думать об этом. Ченнэри королева. Селена – наследница. Левана –

просто принцесса, с мужем-гвардейцем и дочерью без королевской крови.

– Я могу бросить тебя с балкона, – проворковала она, – и ты ничего не поделаешь.

Ребёнок не реагировал на угрозу.

– Я могу заставить тебя перестать плакать. Тебе понравится?

Это была соблазнительная мысль, и Левана едва удержалась. Они не должны

манипулировать маленькими детьми, ведь исследователи доказали, что манипуляции

над малышами и их впечатлительным мозгом могут уничтожить его формирование.

Левана задалась вопросом, сколько вреда принесёт одно мгновение тишины… когда

услышала, как по полу ступали каблуки её сестры.

Обернувшись, она увидела, что Ченнэри пыталась скрыть, насколько ужасным был

приступ, шагая с прямым, как палка, позвоночником, пылающими глазами, её

каштановые волосы спадали на плечи. Но лицо было в пятнах, а капелька пота ещё

осталась на верхней губе.

Она взяла ребёнка из рук Леваны без единого слова, без благодарности.

– Всё в порядке? – спросила Левана. – Ты не умираешь?

Скрывая пятна на шее, Ченнэри отвернулась, не собираясь любоваться видом. Когда

она ступила в комнату, плач ребёнка начал стихать, пухлые пальцы касались

материнского лица.

Леване в голову пришло, что дети не видели чары, потому ненавидели её, ведь

видели, какая она настоящая.

– Ты кашляешь столько времени. Может быть, стоит увидеть доктора Элиот?

– Не будь смешной. Я королева, – сказала Ченнэри, словно это уже защищало её от

болезни. – Хотя, говоря о врачах, ты слышала о паре биоинженеров? – она схватила

бутылку из сумочки и впихнула её в рот ребёнка. Левана была поражена, когда видела

материнскую любовь сестры – девушки, что всегда была жестокой и эгоистичной.

Конечно, их мама никогда не кормила их. Ей было интересно, что заставляло Ченнэри

сделать это, когда под рукой столько слуг.

– О каких?

– Что родили ребёнка. Плевелы… Да, старые. Шестьдесят, может быть?

Левана стиснула зубы.

– Я слышала, женщина беременна.

– Да, они родили успешно. Ребёнок уже родился. Пустышка.

Округлив глаза, Левана прижала ладонь ко рту. От ужаса, но и чтобы скрыть приступ

ликования, в который это было готово выразиться.

– Как?!

– М… Девочка. Чудотворец пошёл забрать её вчера для… – Ченнэри вздохнула, словно

это слишком утомительно – помнить все досадные детали. – Для того, для чего

используют пустышек.

– Для крови. Противоядие от болезни.

– Верно. Как ты можешь всё помнить?

Нахмурившись, Левана взглянула на ребёнка, что теперь сыто посасывал молоко из

бутылочки. Она повернулась к Земле, озеру и счастливым парам.

– Пустышки, – пробормотала она. – Как неловко.

– Я заметила, что у тебя не выходит, – Ченнэри присоединилась к ней на балконе. –

Если только твои лунные чары ничего от нас не прячут.

Сжав челюсти, Левана не ответила.

– Как блаженно быть женой, да? Когда я слышала, как ты любишь своего мужа. Я так

скучаю по тем временем…

– У нас всё хорошо, спасибо, – сказала Левана. Понимая, как это не хорошо звучало,

она добавила: – Я всё так же сильно его люблю. Мы счастливы вместе. Очень.

Фыркнув, Ченнэри прислонилась спиной к железной ограде.

– Лжёшь! Хотя я никогда не скажу, лжёшь ты мне или самой себе.

– Я не вру. Он то, чего я всегда хотела.

– Как странно. Всегда казалось, что у тебя планка повыше.

Внимание Ченнэри поднялось вверх, к сине-белому шару в небесах.

– Что это значит?

– В последнее время я больше думала о политике земли. Против воли, признаю.

Невозможно, когда все семьи пытаются спланировать эту биовойну. Утомительно же!

– Ты – образец терпения, – Левана осталась невозмутимой.

– Ну, в последний раз я видела фото императорской семьи из Восточного

Содружества… была заинтригована, – она попыталась отобрать у ребёнка бутылочку, но

Селена всхлипнула и запихнула её обратно в рот.

– Королевская семья? Но принц только ребёнок.

– Да, малыш, – Ченнэри склонилась над дочкой, утыкаясь в её волосы носом. –

Сначала я подумала, что он может идеально подойти для моей малышки, – она вновь

подняла взгляд. – Но потом подумала, что, полагаю, тоже могу выйти замуж. Император

довольно красив. Широкоплеч. Всегда наряден, хотя земляне немного пресны, знаешь.

– Увы, не верю, что он не женат.

Ченнэри фыркнула, и Селена наконец-то выпустила бутылочку.

– Пессимистка ты, сестрёнка. Может, он не всегда будет женат, – пожав плечами, она

посадила ребёнка на плечо, чтобы та не отрыгнула, хотя ничто не могло защитить её

прекрасное платье. – Я думала об этом. Я не планирую пока убийство… но я слышала, что

Земля хороша в это время года.

– Думаю, она хороша всегда, в зависимости от полушария.

Ченнэри изогнула бровь.

– Что такое полушарие?

Вздохнув, Левана покачала головой.

– Неважно. Ребёнок срыгнёт на платье.

– Да, знаю. Я так устала от всего. Больше ничто не подходит в моём гардеробе, и я

знаю, что будет ещё хуже, если я вновь забеременею. Опять полный рабочий день для

моей швеи. Думаю, что удалю её ноги, и она не сделает ничего лучше для других, – её

глаза сверкали, словно это была шутка.

Но Левана прежде видела эту искру. Она не была уверена, что Ченнэри шутила.

18.

Королева Ченнэри Блэкбёрн не увидела убийство земной императрицы. Она не

вышла за Императора Рикана и не увидела, как ребёнок вышел за принца.

Через пять месяцев после их разговора она и вправду удалила швее хирургическим

путём ноги, но та даже достаточно не оправилась, чтобы вернуться работы, прежде чем

это стало напрасным.

В возрасте двадцати пяти лет королева Ченнэри умерла от реголита в лёгких.

Этой болезнью обычно страдали те, кто провёл жизнь во внешних секторах среди

пыли Луны, но это было так неслыханно для аристократов и, конечно же, королевской

семьи, что врачи не считали даже такой возможности, когда Ченнэри сломалась и

поговорила с доктором Элиот о своём постоянном кашле.

Тайна не будет раскрыта, но у Леваны была теория, что её сестра прокрадалась в

пещеры с реголитом под городом для своих романтических свиданий.

Похороны были похожи на похороны родителей, и Левана вновь чувствовала

довольство.

Принцесса Зима и принцесса Селена были в царской одежде, как подобало статусу.

Селене был годик, она получала поцелуи от незнакомых людей, но вот Зима получила

больше всего комплиментов. Она была красивым ребёнком, и Эврет был прав – она

становилась всё более похожей на мать.

Эврет предложил охранять гроб королевы во время шествия для похорон в кратере

за пределами купола. Левана попросила его этого не делать. Она надеялась, что он будет

с нею. Будет её мужем. Но не сработало – долг был на первом месте.

Маленький мальчик сэра Клэя, уже почти четырёхлетний, был тут, златовласый, как

никогда. Он пытался научить девочек играть в прятки, но они были слишком малы,

чтобы понять.

Левана делала вид, что плакала. Она была королевой-регентом до тринадцатого дня

рождения её племянницы, когда Селена займёт её трон.

Двенадцать лет.

Левана будет королевой двенадцать лет.

Ей было трудно не улыбаться, пока не закончатся похороны.

19.

– Главный Чудотворец Хэддон идёт в отставку в конце месяца, – сказал

достопочтенный Анотель, идя в ногу с Леваной, когда они шли на заседание двора. –

Учитывая это, кого можно назначить на его замену?

– Я бы порекомендовала Сибил Мира.

Анотель покосился на неё.

– Интересный выбор. Ужасающе молода… Семьи думали, что вы можете выбрать

Чудотворца…

– Сибил отлично справлялась с обязанностями, что были предоставлены ей для

сбора пустышек.

– Нет сомнений, она очень способна. Но её опыт…

– И я знаю, что она получила второй уровень в девятнадцать лет. Самая молодая в

истории. Разве нет?

– Я… Не уверен.

– Что же, ценю её амбиции. Она мотивирована, мне это нравится. Она напоминает

мне себя.

Анотель поджал губы – его остановило сравнение Леваны.

– Уверен, что она – мудрый выбор. Если это ваше окончательное решение, думаю,

двор одобрит выбор.

– Посмотрим. У меня есть целый месяц, – она улыбнулась, но после заметила Эврета в

коридоре. Он был одним из гвардейцев, что ждали снаружи зала заседаний. Увидев его,

она почувствовала себя опустошённой. Независимо от того, насколько уверено она стала

королевой-регентом, каждый раз, когда она смотрела на мужа, она чувствовала себя

влюблённой шестнадцатилетней девчонкой.

Она надеялась на улыбку, но Эврет не смотрел на неё, распахивая дверь.

Облизнув губы, Левана вошла внутрь.

Как только дверь закрылась, совет встал. Левана подошла к помосту с троном.

Троном королевы.

Это было одним из любимых её мест во дворце, и она оценила его ещё выше, когда

впервые села в великолепное кресло. Комната отражалась, переливалась, вся из стекла и

белого камня. С этого места она могла видеть всех придворных, что сидели на

причудливом плиточном полу, а напротив неё было великолепное озеро Артемисии и

белый город.

Сидя тут, Левана действительно чувствовала себя правительницей Луны.

– Садитесь.

Стулья ещё двигались, когда она выпрямилась и неспешно кивнула главному

Чудотворцу Хэддону.

– Можете продолжить.

– Спасибо, Ваше Величество. Рад сообщить, что эксперимент относительно часов

работы во внешних секторов пошёл отлично.

– Да? – Левана не была удивлена, а делала вид. Она прочла исследование с Земли

несколько месяцев назад о том, как упала производительность без регулярных

перерывов. Она предложила создать куранты, что звучат через регулярные промежутки

времени под куполами, напоминая работникам об обязательных перерывах, а после

продлить рабочий день – чтобы покрыть утерянное время. Двор не соглашался со

стратегией в первую очередь потому, что трудно было обеспечить такое увеличение

рабочего дня, и люди жаловались на переутомление во внешних секторах и без того. Но

Левана настояла на том, что с новым графиком дни пойдут быстрее, а решение принесёт

пользу в первую очередь рабочим.

– Производительность повысилась на восемь процентов в трёх секторах, где мы

вводили изменения. – продолжал Хэддон, – без видимой потери качества.

– рада слышать.

Хэддон читал отчёты, рассказывая цифры об успешном увеличении торговли между

секторами, сказал, в каком восторге Артемисия от новых кустарников, что заказала

Левана. Более того, исследовательские группы достигли значительного прогресса с

генномодифицированной армией и биохимическим заболеванием, сообщили, что их

можно выпустить на Землю за полтора года.

Никто этого не сказал, но Левана видела, как двор доволен, что она активно взялась

за роль и превзошла и Ченнэри, и родителей. Она стала лунной королевой, и город

процветал, внешние секторы процветали, всё так, как, Левана знала, должно быть.

– Планируем развернуть программу труда на остальных производственных секторах

в ближайшие месяцы, – продолжил Хэддон. – Я буду делать регулярные отчёты о

продвижении. Тем не менее, боюсь, есть потенциальные… недостатке.

Левана повернула голову набок.

– Какие же?

– С такими частыми перерывами в рабочие дни у граждан есть больше шансов для

общения, и мы заметили, что взаимодействия продолжаются после завершения

рабочего дня.

– Это проблема?

– Ну… Может быть, нет, Ваше Высочество.

– В прошлом было опасение относительно гражданских волнений, – заговорил

Анотель, – когда люди тратят слишком много времени на простой и… имеют идеи.

Левана рассмеялась.

– Беспорядки? Почему мои люди могут быть мною недовольны?

– Нет, Ваше Величество, – сказал Хэддон. – Но мы не полностью оправились от

убийств ваших родителей. Это только… плохие семена во внешних секторах. Мы не

хотим дать им возможность посеять это.

Левана скрестила руки на колени.

– Пока я не увижу людей, что недовольны правилами. Почему бы не ввести

комендантский час после работы? Дать людям время дойти домой, и пусть будут там.

Это время для семьи, так или иначе.

– У нас есть силы для обеспечения этого? – спросил один из дворян.

– Вряд ли, – промолвил Хэддон. – Охрану сектора придётся увеличить на сорок

процентов.

– Тогда наймите больше гвардейцев.

Кивки прошлись по залу, хотя никто не утверждал, что это просто.

– Конечно, моя королева. Сделаем.

– Хорошо. Вы говорили о ещё каких-то проблемах?

– Не насущная, но все отчёты проектировщиков показывают, что объём

производства – неустойчив в перспективе. Если продолжать с такими темпами, мы

используем все ресурсы. Задействованная земля и так работает почти при

максимальной мощности.

– Ресурсы, – тянула слова Левана. – Ты говоришь, мы не можем продолжать

развивать экономику, потому что живём на камнях.

– Удручает, но это правда. Единственный способ продолжения работы – вновь

заключить с Землёй торговые соглашения.

– Земля с нами торговать не будет. Разве не понимаешь, что суть болезни и

противоядия в этом? Пока этого нет, нам нечего предложить Земле, у них есть всё.

– У нас есть земля, Ваше Величество.

Левана ощетинилась. Хотя голос Хэддона не дрогнул, она видела нерешительность в

его глазах. И основательная.

– Земля, – повторила она.

– Сектора всё ещё занимают небольшую часть поверхности Луны. Есть множество

недвижимости с низкой гравитацией, что может быть ценной для Землян. Они могут

строить космодромы с меньшим количеством топлива и энергии, продолжать разведку

и поездки. Мы можем предложить. Это как первые лунные колонии.

– Нет. Это не вернёт нас к силе. Я не буду зависеть от Альянса.

– Ваше Величество…

– Обсуждение закончилось. Если есть ещё предложения относительно того, как

разобраться с проблемой ресурсов, я рада буду его слышать. Что дальше?

Встреча продолжалась достаточно дружелюбно, но было напряжение, что никогда

не растворялось до конца. Левана пыталась его игнорировать.

Она была королевой, которую ждала Луна. Она решит проблемы народа, страны и

трона.

20.

– Говорю, я хороша! – Левана до головокружения ходила по спальне.

– Уверен, – кивнул Эврет, принимая у Зимы обувь для Леваны из шкафа. – Спасибо,

дорогая, – он отложил обувь в сторону. Зима ликующе метнулась к шкафу. Посмотрев

вверх, Эврет посиял. – Ты самая счастливая с тех пор, как я видел тебя уже пару лет.

Левана давно уже чувствовала себя самой счастливой.

– Я никогда не была хороша, – сказала она. – Ченнэри лучше танцевала, пела,

манипулировала, лучшая во всём! Ха! Я лучшая королева, и все это знают!

Улыбка Эврета стала нерешительной, и она знала, что ему неловко говорить о

мёртвых, но Левана не волновалась. Уже год прошёл со смерти Ченнэри, и слишком

много даже дня траура. Она подозревала, что бедная швея, что больше никогда не будет

ходить, согласилась бы с нею.

Зима вновь бегала, принеся отцу ещё одну пару обуви. Он погладил её по диким

кудрям, что окружали ореолом её лицо.

– Спасибо.

Она вновь ускакала.

– И люди. Думаю, они действительно начинают любить меня.

– Любить тебя?

Левана остановилась, застигнутая врасплох насмешкой в его голосе.

Улыбка Эврета быстро погасла, словно он поймал насмешку слишком поздно.

– Милая, – так он обращался к ней совсем недавно. Он словно служил её сердцу и

задавал вопрос, когда называл так, и случайно не называл Солстайс. – Ты, без сомнения,

хорошая королева, делаешь очень многое для Артемисии. Но люди тебя не знают. Ты не

была во внешних секторах.

– Конечно, нет! Я их королева, там будут мои люди.

– Ты – королева-регент, – поправил он, и Левана вздрогнула от презрения этого

слова. – И хотя уверен, что ты получаешь точные отчёты, это не позволит народу узнать

своего правителя. Они не могут любить незнакомца. Спасибо, Зима. К тому же, каждый

раз, когда ты делаешь новости, ты всегда…

Она прищурилась, ожидая.

– Просто, ты никогда не показываешь лицо, когда тебя записывают. Ходят слухи.

Люди думают, ты что-то скрываешь. Любовь начинается с доверия, а доверия не может

быть, если они думают, что ты что-то скрываешь.

– Чары не работают на видео, ты знаешь. Все знают.

– Тогда не показывай им чары, – он указал на лицо. – Почему не быть самой собой?

Они восхитятся тобой за это.

– Как ты знаешь? Ты никогда не видел меня!

Он на мгновение остановился, его тёмные глаза опустились вниз. Зима замерла в

дверях, держа ещё одну пару сверкающих туфель.

Эврет встал и откашлялся.

– Ты права, но ведь разве это твоя вина?

– Папа? – Зима склонила голову. – Почему мама кричит?

Левана закатила глаза. Это было с того дня, как Зима заговорила. Она обращалась

только к отцу. Левана была прохожей, только называлась мамой.

– Просто так, дорогая. Почему б тебе не поиграть с куклами? – подтолкнув Зиму к

игровой комнате, Эврет налил себе из небольшого графина на столе. – Ты моя жена уже

три года, – сказал он, наблюдая за тем, как скользила янтарная жидкость по кубикам

льда. – Я не боролся за тебя. Не оставил. Но я задаюсь вопросом, будет ли это настоящим

браком, или ты будешь лгать, пока кто-то не умрёт.

Левана содрогнулась от неожиданности, предупреждая себя о слезах, говоря, что его

слова слишком больны, больнее, чем она показала.

– Думаешь, наш брак – ложь?

– Как ты сказала, я никогда тебя не видел.

– Это важно для тебя? Я красива, как она.

– Звёзды свыше, Левана! – он положил стакан на стол, так и не выпив. – Ты

подражаешь! Прячешься! Я этого никогда не хотел. Будь собой! Чего ты боишься?

– Думаешь, я поверхностен? Что имеет значение, какая ты под чарами?

Она отвернулась.

– Ты не знаешь, что просишь.

– Думаю, знаю. Шрамы, ожоги. Я слышал слухи.

Левана поморщилась.

– И знаю, твоя сестра сказала, что ты некрасива в детстве, могу только представить,

что случилось. Но… Левана… – вздохнув, Эврет подошёл к ней сзади, положив тёплые

руки на плечи. – Когда-то у меня жена, с которой я мог говорить обо всём. Доверять.

Думаю, если ты хочешь этого, мы должны попытаться. Этого никогда не произойдёт,

если ты будешь скрываться от меня.

– Этого не случится. – прошипела Левана, – если ты будешь постоянно нас

сравнивать.

Он повернул её лицом к себе.

– Ты сравниваешь себя с ней, – он обхватил её лицо. – Позволь мне тебя увидеть.

Позволь судить о себе самому – справлюсь я или нет, – он указал на окно. – Пусть люди

судят по себе.

Левана сглотнула, боясь понять, что он увидит её.

Правда ли, что он никогда не сможет доверять ей, любить её, пока она пряталась за

красотой и совершенством?

– Нет, я не могу, – прошептала она, выбираясь из его рук. Его лицо вытянулось, руки

упали. – Может, ты прав. Нет, ты прав… Я устрою тур по внешним секторам. Я позволю

им себя увидеть.

– Твои чары, ты имеешь в виду.

Она заскрипела зубами.

– Меня. Это всё, что имеет значение, потому не спрашивай меня снова.

Покачав головой, он вернулся к своему напитку.

– Поверь мне, – решительно сказала Левана, даже когда всё поплыло. – Это лучше.

Лучше.

– Это проблема, – сказал он, не в силах смотреть на неё. – Я не доверяю тебе. Не знаю,

как начать.

21.

Эта идея приходила к ней медленно. Ужасная фантазия. Селены не было. Ченнэри

умерла бездетной. Левана – настоящая королева.

Потом, в один день, когда она наблюдала, как Селена играла в своём питомнике, что-

то бормоча, Левана представила, как она умирает.

Запихивает один из камешков в рот и задыхается.

Поскальзывается в ванной, когда её няня отвлечётся.

Запутывается в своих нетвёрдых ногах и падает по ступеням дворца.

Грёзы сначала были противны ей – невинный ребёнок с большими карими глазами

и грязными коричневыми волосами, что всегда растрёпаны, но она говорила, что это

лишь грёзы. Никакого вреда нет представлять себе невинную ошибку, что приведёт к

смерти ребёнка, трауре страны, и Левана станет коронованной королевой, раз и

навсегда.

Вскоре фантазии стали более жестокими.

В порыве няня сбрасывала Селену с балкона.

Или не сама столкнулась, а какой-то ребёнок аристократов столкнул её по лестнице.

Или разочарованный пустышка прокрадётся во дворец и шестнадцать раз ударит её

в грудь.

Леване даже страшно было считать это своими мыслями, но она оправдывала их.

Она – великая королева. Луне лучше с нею, а не с бессознательным ребёнком,

испорченным, эгоцентричным паршивцем на троне.

Когда Селене будет тринадцать и она займёт трон, людям будет плохо. Займёт годы

вернуться на путь.

Ченнэри была ужасной правительницей. Нет сомнений, её дочь будет такой же.

Никто не полюбит эту страну, как Левана. Никто.

Она заслуживает быть королевой.

Потому она никогда по-настоящему не ненавидела ребёнка, она верила в

рациональность. Её мысли не от зависти и обиды, а о пользе Луны. Общем благе.

Месяцы проходили мимо, и она обнаружила, как трудно проводить минуты с

племянницей. Представлять, как она это сделает при первой возможности. Как сможет

уйти от ответственности.

Левана не понимала, что создаёт план, пока план не был наполовину создан.

Это правильно. Единственный выбор, который может сделать нормальная королева.

Это жертва и бремя, которое она не может никому передать.

Она выбрала день, почти не понимая, что выбрала его.

Возможность была ясной – и вызванной воображением. Словно невидимый призрак

шептал ей на ухо предложения, уговаривал воспользоваться шансом, которого больше

не будет.

У Зимы была встреча с доктором Элиотом в этот день. Левана будет той, кто заберёт

Зиму из питомника. Она отправит Эврета куда-то. Няня там будет. Якобы новая няня,

которую не знают люди, которой нельзя доверять до конца. Левана принудит её,

убедившись, что это несчастный случай. Она…

Что?

Этого Левана придумать не могла.

Как убить ребёнка?

Есть столько возможностей, но во всех она чувствовала себя монстром, даже с

учётом оправданий. Она пыталась думать, как лучше, чтобы ребёнок не страдал. Она не

хотела причинять боль, хотела только видеть мёртвым. Что-то быстрое.

А на третий день рождения Селены они решили провести вечеринку. Что-то

интимное. Это была идея Эврета, и Левана была так рада видеть, что он планирует

семью, что не стала спорить. Только двое, Зима, ну и Селена, естественно. Все собрались

в дворцовом питомнике, пили вино, смеялись, как нормальные люди, и не было ничего

странного в том, что королевская семья сидела с охраной. Дети играли, жена Гаррисона

дала Селене плюшевую куклу, что сделала, кондитер прислал маленький торт в форме

короны. На каждом из его пиков была крошечная серебряная свеча.

Эврет пытался показать Селене, как задуть свечи, воск капал на глазурь. Зима тоже

хотела принять участие в празднике, и детская слюна осталась всюду – юный Ясин Клэй

злился и сам задул свечи. Они смеялись и хлопали, и Левана видела, как чёрный дым

кружился вверх, и поняла, что сделает.

Она сделает с ребёнком то, что сделала с нею Ченнэри.

"Иди сюда, сестрёнка. Я тебе кое-что покажу".

Только, в отличие от Ченнэри, она будет милостива. Она не заставит ребёнка

продолжать жить.

22.

Она стояла в дверях в детскую, слушая, как в игрушечном домике хихикали девочки.

Они покрывали вершину одеялами с кровати Эврета для конфиденциальности. Отсюда

Левана могла видеть замысловатую вышивку яблок по краям одеяло, и это удивило её,

что она столько приходила к Эврету. Но не видела этого. Одеяло не было дворцовым

заказом, а значит, Эврет взял его с собой из предыдущего брака, сохранил частичку

Солстайс за столько лет.

Понимая, что она прокручивает своё кольцо, Левана позволила рукам безвольно

упасть.

Внутри игрового домика Зима была принцессой в башне, но всё растворилось в

детской глупости и смехе, который ненавидела Левана.

Это случится сегодня, и знание приносило облегчение. Она могла перестать думать

о принцессе, что повзрослеет и всё у неё отберёт. Её перестанет преследовать призрак

сестры и её наследство.

Сегодня Луна принадлежит ей.

Пришло в голову, что можно не забирать Зиму, и пусть огонь поглотит обеих. Тогда

и Эврет будет её. Но потом она вспомнила, какой оболочкой человека Эврет был

несколько месяцев после смерти жены, а она не могла видеть это опять.

– Прости! Ты…

Левана повернулась, и девушка отпрянула, прежде чем опуститься в реверансе.

– Простите, Ваше Величество. Не узнала вас.

Девушка была не слишком хороша, с тонкими волосами и слишком большим носом.

Но в ней была деликатность и некая благодать в реверансе, что пристала кому-то, кого

наняли, чтобы растить будущую королеву.

– Ты – новая няня, – промолвила Левана.

– Да, моя королева. Это большая честь – видеть вас.

– Я не королева, – сказала Левана, пробуя собственную горечь. – Я стерегу трон, пока

не вырастет моя племянница.

– Да, конечно… я… Я не имела в виду ничего предосудительного, Ваше Высочество.

Хихиканье прекратилось. Когда Левана взглянула на игровой домик, она увидела,

что девочки откинули одеяло и наблюдали за ними любопытными глазами с

открытыми ртами.

– Зиме пора к доктору Элиот, – сказала Левана. – Я пришла за нею.